Текст книги "По острому лезвию ножа"

Он сдержанно кивнул. И шатенка мгновенно этим воспользовалась. Она пробиралась сквозь толпу, через кухню, и попала на задний двор. Морозный воздух слегка обжег щеки. Закрыв глаза, Кессади в который раз пожалела, что не осталась дома. Чертовы вечеринки, чертов Киллиан Вайт. Почему она так на него реагирует? Почему он постоянно застает ее врасплох своим поведением? Ответа не нашлось. Девушка плотнее укуталась в свою парку, всматриваясь в неясные очертания. Рядом с домом находился небольшой, но густой лес. Послышалась какая-то возня, и девушка мгновенно очнулась от своих мыслей. Паника распространилась по всему телу, салютом ударяя в мозг. Жуткий страх не отпускал, скользил вверх и душил невидимой перчаткой, мешая двинуться с места. Но затем…

– Джулия?!

Она понимала, что данный вопрос был совершенно неуместен, ведь перед ней точно стояла Макдэвон, но большего она придумать не могла. Наступила небольшая пауза, нарушаемая лишь приглушенной музыкой, которая доносилась с дома. Все продолжали пить и веселиться, пока они обе стояли на холоде и смотрели друг на друга в явном недоумении.

Свет падал на запутанные, рыжие волосы, которые были собраны в низкий хвост. На лицо опустилась непроницаемая маска, губы сжаты в тонкую линию. Глаза цвета сочной зелени, обычно сияющие пленительным светом, покраснели и были полны беспокойства.

Кессади сделала решительный шаг вперед, протягивая руки. Мозг услужливо подкидывал всевозможные варианты развития событий. Начать разговор? Позвать остальных? Подойти и просто обнять ее? Вопросы сыпались, как конфетти, мысли блуждали в голове, порождая все новые и новые опасения. Что произошло? Почему она целую неделю пряталась от всех и игнорировала сообщения и звонки?

– Кессади.

Их глаза снова встретились, и именно сейчас она уловила в глазах рыжей отголоски сильной боли. Это было ей так знакомо, что на мгновение показалось, будто она смотрит в свои глаза. Прямо как тогда. Рассеянно моргнув, опустила руки и тихо прошептала:

– Джулия, что с тобой произошло?

Та будто очнулась от транса. Мотнула головой и тоже подошла чуть ближе. В воздухе загустело напряжение, которое упорно продолжало давить на грудную клетку. Которое мешало свободно дышать, обволакивая все тело всепоглощающим, зыбким отчаянием.

– Мне нужен Киллиан. Я.…Мне нужно с ним поговорить. Прямо сейчас. Пожалуйста, Кессади, – глаза заблестели, и их опалило огнем горьким, злых слез. Черт… Черт… Разве можно быть настолько слабой и бесхарактерной? Разве можно продолжать падать в бездну, лишая себя единственного шанса на спасение? – Я не знаю, что мне делать.

– Джулия, я прямо сейчас его позову, ладно? Я позову, и мы обо всем поговорим, хорошо?

Отчаяние растекалось ядовитым туманом, грозясь перерасти в банальную панику. Она никогда не видела Джулию в таком состоянии, и это так напоминало ей о собственном прошлом, от которого Кессади Деланс пыталась скрыться, уйти, забыться, пресекая любые попытки напомнить о том кошмаре, который она сама пережила. Но сейчас это не ее история. Сейчас это история Джулии Макдэвон. Девочке, которая, кажется, потеряла свой ориентир.

– Это трудно объяснить. Я просто схожу с ума, и ничего не могу с этим сделать. Мне кажется, будто я никогда не найду выход. Что я всегда буду в этой ловушке. Что однажды это меня настигнет окончательно, и я просто сломаюсь. Ненавижу это все. Кессади, мне нужен Киллиан. Он всегда мне помогал.

Больше повторять не требовалось. Шатенка заверила, что сейчас приведет его, попросила лишь немного подождать. Зазвонил телефон, и девушка снова скрылась в доме, грубо расталкивая толпу. Она нашла его в гостиной, где он одиноко сидел на кресле и пил из своего бокала, лениво взирая на все происходящее. Димарии рядом с ним его уже не было.

– Киллиан, – она задыхалась. Подняла на него распахнутые глаза. – Пожалуйста, ты мне нужен. Там Джулия. Она попросила привести тебя.

Она ожидала, что он не поверит, начнет спорить и просто не сдвинется с места, но ему повторять ничего не нужно было. Резко встал и пошел за девушкой, тоже расталкивая бушующую толпу.

Морозный воздух, в который раз обжег кожу, но рядом с домом никого не оказалось. Задний двор был таким пустынным, непроглядным, что Кессади готова была разрыдаться от собственного бессилия. Куда она черт возьми делась? Она же только что была здесь! Отчаянная дрожь прошлась по всему телу, заставляя подойти ближе к лесу. Она громко закричала:

– Джулия!

Но ответа так и не последовало.

Глава 4

Настойчивые, короткие гудки давили, раздражали, врываясь в сознание беспощадным потоком. Мысли лихорадочно толкались в голове, плавно оседая на коре головного мозга толстой, прочной пленкой. Кусая губы, Кессади отложила телефон. Горящий экран застыл на контакте «Джулия», а затем погас. Гудки больше не продолжались. Обеспокоенный взгляд на массивную стрелку часов, беспечно нарезающую круги по циферблату.

Осушила стакан ледяной воды. Горло тут же обожгло волной холода, и она закашляла, поражаясь собственной опрометчивости и глупости. Прошло почти два часа тех пор, как девушки разминулись, но Джулия так и не появилась. Вечеринка продолжалась, но Деланс было не до общего веселья.

Киллиан обошел дом, лес, пару раз набрал Джулии на телефон, но она, как будто, испарилась. Беспокойство оседало на кончиках пальцев, завязывая все внутри в тугой, запутанный узел, который никак не хотел ослабнуть. Стоит ли звонить в полицию? Стоит ли предпринимать что-то еще? Хоть девушка и выглядела глубоко несчастной, но она не была похоже на запуганную жертву. Скорее ей просто было дико, до одурение плохо эмоционально, нежели физически. Едкое разочарование обожгло внутренности, когда дверь комнаты открылась и зашел он. Сейчас лицо Киллиана выражало лишь тревогу.

– Ничего, – сказал он и сел на кровать. Каждое мгновение противное чувство беспощадно раздирало внутренности, заставляя осторожно втягивать воздух, в котором, кажется, застыла общая тревога. Это сплотило их, заставило немного оттеснить все остальное, объединившись ради одного человека. Повисла пауза, нарушаемая лишь незначительным шумом за дверь комнаты Вайта. – Она скрывалась, даже не хотела говорить со мной, хотя мы всегда делались самым сокровенным друг с другом. Что могло произойти?

Кессади молчала, перебирая в уме всевозможные варианты развития событий. Сейчас родители Джулии были в командировке, поэтому вряд ли они тоже знали что-то о пугающем состоянии своей дочери. Она будто закрылась, спряталась ото всех, в надежде найти выход, но потом поняла, что не справилась, и решила обратиться к Киллиану. Но что произошло в те минуты, когда Кессади побежала за ним? Что могло случиться за каких-то пару минут? Звонок. Перед тем, как она скрылась за дверью, зазвонил телефон Джулии. Кто-то ей позвонил. Но кто?

Они сидели в тишине, продолжая думать о своем, пока неожиданно шум за дверью не стих. И это заставило насторожиться. Заставило подняться с кровати и переглянуться, ища ответы.

Ворвалась Анника. Ее волосы растрепались, тело сотрясала крупная дрожь, хрупкие плечи поникли, а губы и ресницы дрожали, демонстрируя как тяжело ей сдерживать горькие слезы. Что-то внутри надломилось. С глухим, жестким стуком рухнуло вниз, опаляя, разжигая. Новый взрыв боли заставил зажмуриться и сильно разрыдаться, уже не сдерживая себя.

– Ани? Боже мой, что…

Она перебила ее. Без тени сожаления. Знала, что больше невыносимо скрывать пугающую, ужасную правду. Знала, что говорить надо быстро, не заглатывая слова и не лепеча какие-то отстраненные несвязные предложения, которые, казалось бы, могли притупить болезненную, пульсирующую тоску.

– Джулия мертва. Ее убили.

Руки задрожали, и телефон тут же выскользнул из ослабевших пальцев. Кессади осела на пол и громко зарыдала.

***

Туманное утро пятницы не принесло Бергимену ничего хорошего. Погода портилась с каждым днем, оповещая о том, что скоро зима.

Сильвия едва не поскользнулась на подъездной дорожке. Судорожно ухватившись за капот своего новенького, блестящего мерседеса, она смогла удержать равновесие и быстрее поспешила в дом, даже ни разу не обернувшись. На языке крутилось множество грязных ругательств, но ее занимали совершенно другие мысли.

Короткая трель звонка, и в нос тут же ударил запах свежезаваренного кофе. Домработница почтенно приветствовала хозяйку и забрала ее пальто, аккуратно вешая его на вешалку. Тусклый свет коридора озарил лицо женщины, и девушка нахмурилась, чувствуя, как тревога медленно поднималась по ногам, достигая пика. Голубые, как чистое небо, глаза Эбби странно поблескивали, а губы дрожали под натиском эмоций. Девушка знала, что у нее тяжело болела дочь, и чтобы хоть как-то оплачивать бесконечные счета, измученная горем мать цеплялась за любую работу, пока по счастливому стечению обстоятельств она не попала к семье Спенсер. Добросердечные работодатели, узнав о страшной трагедии семилетней девочки, тут же пришли на помощь. Они перевели крупную сумму денег на дорогостоящую операцию за границей и все нужные лекарства. После нескольких недель томительного ожидания малышка, наконец, почувствовала себя намного лучше. И сейчас первая мысль, мелькнувшая в голове Сильвии, была как раз связана с дочкой Эбби.

– Что случилось? – настороженно поинтересовалась, в ожидании покосившись на худую, измученную женщину, прижимающую к груди черный платок. – Что-то с малышкой?

Эбби всхлипнула и покачала головой, осторожно промокнув влажные и покрасневшие глаза. Ее захлестнула такая горячая волна жалости, что тело с новой силой сотряслось от горьких рыданий. Она не знала, как лучше преподнести настолько ужасную, душераздирающую новость. Не знала, как правильно начать. Тяжелый вздох и упорный, пронизывающий взгляд.

– Звонил мистер Вайт, – она начала издалека, продолжая всхлипывать и глотать соленые капли, стекающие по впалым щекам. Руки дрожали. – Он убит горем. Хотел с вами поговорить.

Сильвия нахмурилась еще сильнее, выжидающе сложив руки на груди в явном нетерпении. Она знала о раздражающей привычке Киллиана раздувать из мелких происшествий настоящую катастрофу, просто чтобы привлечь ее внимание, поэтому подобное не тронуло. Не задело. Только вот реакция бедной домработницы, совершенно не знакомой со странными причудами ее друга, немного обескураживала. Выводила из колеи. И девушке это совершенно не нравилось. Мысли все так же опасно блуждали, толпились в голове, а по коже пробежал холодок, как будто горло сдавила невидимая перчатка, намеривающая перекрыть доступ к спасательному кислороду. Сознание медленно, но верно поглощал ледяной ужас, врывающийся в самое сердце. Плохое предчувствие опалило мозг, и она отступила назад, врезаясь в стенку. Балансируя на грани, балансируя на остром краю безумия, Эбби продолжала говорить. В ее глазах плескалось искреннее сочувствие. Ногти больно впивались в нежную кожу ладоней.

– Мисс Макдэвон. Джулию нашли мертвой. Это убийство. И полиция сейчас разбирается с этим. Подробностей нет, но мистер Вайт пообещал держать вас в курсе. Мне так жаль, госпожа Сильвия. Мне так жаль, – голос сорвался, и бедная женщина, глубоко выдохнув, замолчала, погрузившись в собственную истерику от столь неожиданной потери.

Наступила убийственная тишина, нарушаемая лишь тихими, жалкими всхлипами. Острая боль пронзила и заполнила все тело, как лесной пожар, выдавливая слезы из распахнутых, затянутой дымкой, глаз девушки. Ее била крупная дрожь, и, обхватив себя руками, она позволила себе самую непозволительную роскошь – поддаться эмоциям, начисто забывая о хваленном самообладании.

Киллиан положил трубку и тут же наткнулся на воинственно-режущий, любопытный взгляд Кессади, в котором просачивалась настоящая усталость. Так привычно стало в нем видеть проблески горькой утраты. Так привычно стало тонуть в этом опасном омуте, поддаваясь пленительному, адскому коктейлю этих очаровательный, больших, как блюдца, глаз в окантовке пушистых ресниц. Она нервно кусала губы, заламывая руки в явном нетерпении. Эта привычка передалась ей еще с юности, когда она с тлеющей надеждой ждала результаты анализов матери. Скоро и Сильвия узнает о самом страшном, и присоединится к горю, позволив себе взглянуть на все совершенно под другим углом. Вайта это не устраивало, но иного выбора нет. Им нужно держаться вместе.

– Сильвия тоже в нашем кругу. Она хорошая подруга Анники и Джулии, – тихо проговорил, убирая телефон в карман. – Нам нужно быть готовыми.

Короткий кивок, и они оба пошли в гостиную. Тяжело выдохнули, чувствуя горький вкус всеобщей скорби. По спине прошелся табун мурашек, и ребята подошли ближе. Мягкий стук раздался по паркету, и взгляды всех присутствующих впились, врезались в них, заставляя мгновенно остановиться в полной нерешительности. Горечь, словно густой дым, расползалась по телу, сдавливая горло. Сдавливая сердце. Рассеянно моргнув, Кессади приложила дрожащую руку к влажным щекам. Снова слезы. Соленые капли стекали по лицу, и она зажмурилась, не в силах остановиться, подавить новый приступ рыданий. Сильная рука Киллиана легла на плечо, и он рывком притянул ее к себе, выражая молчаливую поддержку. Он не плакал. Но его глаза, обычно не выражающие никаких эмоций, были насквозь полны огромной боли, заполняющий каждую крапинку. Чувство зародилось в животе, разрасталось с пугающей силой, оседая в мозгу плотной дымкой.

Миссис Макдэвон тоже горько рыдала на груди у мужа. С ее хрупких, подрагивающих плеч сползла черная шаль, оголяя участки кожи. Мистер Макдэвон нежно, почти что невесомо гладил женщину по растрепанным волосам, пытаясь хоть немного ее успокоить, ослабить затянувшийся узел нестерпимой боли, беспощадно проникающей в разбитое сердце. Остекленевший, безжизненный взгляд устремлен в одну точку, на картину в позолоченной рамке. Пятилетняя рыжеволосая девочка широко улыбалась, крепко держась за руки родителей. Ее блестящие кудряшки обрамляли миловидное лицо, а глаза поблескивали в солнечном свете. На губах застыла счастливая улыбка. Гордые родители тоже светились от счастья, глядя на свою малышку. Это была первая крупная победа Джулии в конкурсе.

– Я столько не успела ей сказать, – безутешная мать захлебывалась в собственных рыданиях. Чувство вины в клочья раздирало сознание, затапливая, наполняя его горьким, зыбким отчаянием, стремящимся, кажется, заполнить все вокруг. Стремящимся погрузить в лабиринт вечных страданий. – Я так ее любила.

Мистер Макдэвон хранил угрюмое молчание. Не находилось слов, чтобы хоть как-то описать собственное состояние. Он продолжал утешать жену, а его взгляд с картины переместился на ребят. Они прервали свою командировку после таких страшных новостей, и, кажется, сейчас винили себя в произошедшем. Кессади отлично могла понять эти чувства. В попытках наладить свой бизнес, в попытках удержаться на плаву, они жертвовали те редкими минутами со своей единственной дочерью, и теперь никто и ничто не сможет унять их общую боль и сожаление. Прямо как с ее отцом.

– Спасибо, что друзья Джулии с нами в это тяжелое время. Нет слов описать всю нашу благодарность.

Те закивали, и к ним тут же подоспела домработница. Ее волосы растрепались, а опущенная голова свидетельствовала о том, что горе семьи Макдэвон тоже ее коснулось. Она проводила их до коридора и помогла одеться. Из ее кармашка торчал грязный платок, которым она, вероятно, вытирала слезы.

Дверь открылась, и ребята вышли на улицу, вдыхая свежий воздух. Зазвонил телефон, и Киллиан поспешно полез в карман, доставая его. Анника продолжала плакать, потирая руками свои плечи.

– Сильвия, – мрачно осведомил он, прикладывая его к уху. Нахмурился, погружаясь в неприятный разговор. Кессади кусала губы, тоже потирая руки в жалкой попытке хоть немного согреться. Прямо перед ней открылся удивительный вид. Сад семьи Макдэвон, где за каждым деревцем ухаживали трудолюбивые садовники, придавая территории изумительный, неповторимый вид, больше похожий на локацию из какой-нибудь сказки. Сказки, в которой по одному ленивому движению руки произойдет настоящее чудо. Девушка невольно восхитилась пленительной красотой осени, на каких-то пару мгновений забывая о собственной, терзающей тоске. Когда она была тут в первый раз, приезжая на вечеринку, не обратила внимания на ухоженный двор. Вайт отключился и громко ругнулся, и только это вывело девушку из недолгого транса.

– Она все еще плачет, – проговорил он, тяжело вздыхая и запихивая телефон обратно в карман. – Но нам нужно встретиться.

Деланс снова окинула взглядом большой, сказочный двор. Реальность давила душащим облаком, но сейчас нужно собрать все свои силы. Не ради себя. А ради Джулии, которая стала жертвой трагедии. И никому не известно, случайно это или нет.

***

Холодало. Сильвия глубоко вздохнула. Плотнее засунув руки в карманы, она шагала по аллее, отчаянно мечтая оказаться как можно ближе к месту встречи. Отчаянно мечтая глотнуть в меру горячий, ароматный кофе, чувствуя, как спасательное, нужное тепло струилось по телу, задевая нервные окончания. Слезы давно высохли, но в глазах продолжало неприятно щипать. На холоде это чувствовалось гораздо острее, поэтому девушка натянула шерстяной шарф повыше. Она могла бы снова воспользоваться мерседесом, но добраться до кафе можно было только пешком через этот людный переулок. Спенсер прибавила шагу, ловко лавируя между спешащими людьми, которые были так заняты собственными думами, что совершенно не обращали на нее внимание. Сосредоточенные, озабоченные лица взрослых сменялись счастливыми лицами детей. Никто из них даже не задумывался о том, как порой бывает беспощадна судьба, отнимая все самое ценное и важное в нашей жизни. Как порой бывает тяжело выдержать ее сильные удары, стойко продолжая стоять на ногах. Как порой внезапно обрывается жизнь. И только после такого горя, коснувшегося, кажется, каждого, кто хоть немного знал Джулию, она задумалась об этом с иной точки зрения. Каждый из людей просто хотел, как можно скорее попасть домой, ведь в такую непогоду яркое пламя огня камина – единственное спасение. Показалась знакомая вывеска, и девушка впервые почувствовала взрыв облегчения. Она на месте. Приятная трель колокольчика уведомила о новом посетителе, и улыбающаяся белоснежной улыбкой администраторша любезно предложила свободные места, держа наготове меню. Окинув быстрым взглядом небольшое заведение и тут же заприметив копну алых волос, Сильвия, вежливо поблагодарив, поспешила к друзьям.

Она застыла. Ребята так близко наклонились к друг другу, едва не соприкасаясь носами, что сначала показалось, будто их губы встретились в чувственном поцелуе. Но они просто горячо шептались. На столике стояли две нетронутые чашки кофе и тарелка с пирожными. Незнакомая девушка, которая, кажется, была подругой Джулии и Анники и Киллиан Вайт собственной персоной. И, конечно, Трой.

– Извините, – осипшим голосом начала Спенсер, откинув влажную копну черных волос. Аккуратно сняв пальто, она села рядом с ними и продолжила, быстро осмотрев всех своими карими глазами: – На улице не самая лучшая погода.

Те вяло кивнули и возобновили разговор о похоронах и возможном убийце. Из сказанного девушка поняла, что улик практически нет, и криминалисты не могут сделать никаких выводов, пока не проведут никаких осмотров.

– Отец Анники полицейский. Он обещал сообщать все подробности, – поделился Киллиан, смотря куда-то вдаль, в одну точку. Его сосредоточенный взгляд скользил по незамысловатому интерьеру, а мысли блуждали далеко в прошлом, оседая в памяти во время его первых тусовок с Джулией. Он вспомнил, как звонко она смеялась после трех бокалов водки с вишневым соком. Как танцевала, позволяя зажигательной музыке направлять себя. Как пылко отдавалась эмоциям, встречаясь с очередным парнем. Как горько плакала при просмотре особо трагичных мелодрам. Беспокойная горечь жгла глаза, острая боль моментально пронзила все тело, взрываясь новым потоком душераздирающих, колющих эмоций. Теплая рука Анники невесомо коснулась его, и Вайт тут же вырвался из собственных страданий, сглатывая растущий в горле ком.

В разговор вмешался Трой. Его глаза встретились с Сильвией, и та поспешно отвернулась, поджимая губы. Это прошлое. Это больше ничего не значит. Его чарующий голос бил как хлыст, со звоном ударяющий по коже. Именно сейчас мозг услужливо подкидывал бесстыдные прошлые ночи, которые они проводили вдвоем, придаваясь сладким мгновениям близости. Жар его взгляда бил в затылок, пока она поспешно пила из своей кружки, пытаясь отбросить посторонние мысли. Он в прошлом. Пусть так все и останется.

В ту ночь Кессади впервые приснился жуткий кошмар, сопровождающийся диким, пронзительным воплем и резким пробуждением. По щекам скатывались горькие слезы, сердце неистово стучало о ребра, грозясь пробить грудную клетку. Тяжело дыша, ловила губами воздух, тщательно стараясь унять предательскую дрожь, тщательно пытаясь успокоиться. Наспех вытерев соленую влагу с покрасневших, полных глубокого отчаяния глаз, она продолжала цепляться за ускользающие воспоминания о сне. Это было связано с Джулией. И, кажется, она звала на помощь.

Утром в понедельник, наливая вторую по счету чашку крепкого кофе, девушка не могла отделаться от мысли, что упускала что-то важное, стоящее. То, на чем следует заострить свое внимание. И это что-то ускользало как вода сквозь пальцы, оставляя Деланс наедине со своими терзающими мыслями. Моргнув, она все же заставила себя сконцентрироваться на лекции. Преподаватель без умолку рассказывал о крайней сложной, химической реакции, активно жестикулируя руками. Она взяла в руки ручку и уставилась на свой конспект. Все ее действия были автоматическими, чисто отработанными, и она совершенно не заметила, как быстро пролетел день. Все мысли сводились к убитой подруге, и это заставляло все внутри сжиматься от едкого ужаса, расползающегося по телу, словно ядовитый туман, который поражал каждую клеточку.

– Дорогие студенты, – резковатый, до дрожи противный голос ректора врезался в сознание молниеносной стрелой, заставляя вздрогнуть и отвлечься от собственных записей. Подняв глаза, она увидела нарочито-лживое скорбное выражение лица. И это вызвало новый приступ неконтролируемой злости. Голубые, казалось бы, похожие на чистое небо глаза, смотрели куда-то вдаль, даже не акцентируя внимание на студентах. Он говорил четко, громко, с притворным сожалением, будто бы эта ужасная трагедия лично затронула и его. – До меня дошли крайне скорбные вести. Одну из наших выдающихся студенток обнаружили мертвой. Было совершено жестокое убийство. Джулия Макдэвон могла бы прожить долгую, счастливую жизнь, с отличием закончить наш славный университет и добиться огромных высот в выбранной специальности, но ее жизнь по самому трагичному стечению обстоятельств оборвалась, – он с важным видом снял с орлиного носа очки в дорогой оправе и протер их безукоризненно белоснежной салфеткой с вышитыми золотыми нитями инициалами. Затем ректор продолжил восхвалять Джулию, будто бы они были хорошо знакомы и тесно общались в неофициальной обстановке. Будто бы он знал, какой она была замечательной. В аудитории стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь его противным голосом. Никто не смел прерывать столь тяжелые минуты. Кессади снова чувствовала, как печаль опустилась удушающим облаком, перекрывая доступ к кислороду. – Если кто-нибудь из вас обладает хоть какой-нибудь информацией, которая поможет следствию в поимке преступника, миссис и мистер Макдэвон будут вам благодарны. Щедрое вознаграждение гарантировано, – он замолчал и неуклюже поправил свой галстук, давая возможность собравшимся впитать эту информацию. Соизволив, наконец, посмотреть на студентов, мужчина коротко кивнул, заканчивая речь. Теперь было предельно ясно, почему вдруг крайне занятой человек решил снизойти до проникновенной речи об убитой студентке. Он пролепетал что-то еще и поспешил скрыться под озабоченные, полные искреннего удивления, взгляды ребят. Даже преподаватель недоверчиво хмыкнул и вернулся к прежнему занятию, снова вовлекая в точный мир науки.

Шатенка взяла в руки ручку, готовясь записывать. Рука дрожала, и девушку буквально распирало от неконтролируемых эмоций, и, почувствовав на себе взгляд Киллиана, осознала, что она совершенно не одинока в своих чувствах. Сердце дрогнуло.

После лекции в кафетерии было значительно тише, чем в обыкновенные дни. Студентов так поразила, потрясла новость о жестоком убийстве, что у них хватило такта и солидарности не создавать привычного шума. Даже преподаватели вели себя учтиво профессионально, не позволяя себе лишнего. Ребят такая перспектива полностью устраивала. Они сели за одним большим столом. Последней присоединилась Анника. Неторопливой походкой она подошла к столу и аккуратно опустилась на жесткий стул, держа в руках тоненькую папку. Взгляды всех собравшихся тут же устремились на нее, и щеки предательски вспыхнули от столь повышенного, пристального внимания. Она хоть и привыкла к этому, но все равно стало не по себе.

– Ну что? – неторопливо спросил Трой, нервно постукивая пальцами по поверхности. Аппетита не было совершенно, и все его мысли сводились к убийству. Убийству, тронувшего не только его искалеченное сердце, но и сердца близких ему людей. Тех, кого он с гордостью и непоколебимой честью называл друзьями, и он никогда не скрывал своих чувств, в отличие от того же Киллиана. Он протянул руку к драгоценной папке, стиснув зубы от колющего, пронизывающего напряжения. Никакой ответной реакции. Глаза Анники Куинс распахнулись, в них ясно читался животный, почти что болезненный страх. Она помотала головой и, затравленным, пристальным взглядом оценив обстановку, наклонилась вперед:

– Отец не хотел распространяться, – взволнованный, горячий шепот и все тот же дикий взгляд. – Я очень рисковала, когда, – она резко замолчала. В голосе звенела сталь. Добавила чуть тише: – Когда одолжила эту папку.

Конечно она просто ее украла, воспользовавшись тем, что отец отвлекся на утреннюю газету и оставил свой портфель в прихожей. Он слишком устал после смены.

Все молчали. Напряженная, неприятная тишина давила на уши.

– Ты сделала это ради друзей. А теперь давай посмотрим, что обнаружила полиция, – успокаивающий баритон Троя ласкал слух, действуя безотказно. Девушка молча протянула ему папку.

– Дело дрянь, – мрачно заключил Онил, с отвращением отодвигая прочитанный материал и позволяя другим ознакомиться с ее содержимым. Обстановка за столом мгновенно изменилась. Напряжение тугими узлами сдавливало сердце, обволакивая каждый дюйм напряженного тела. Он резко выдохнул, заметив мелькнувшее разочарование в глаза Анники. – Они ничего не нашли. Никаких улик. Будто действовал профессионал. Только лишь характерный запах хлорки, чтобы тщательно замести следы. Даже отпечатков пальцев не обнаружено.

– Следует полагать, что убийца тщательно все спланировал, – заметила Димария, впервые заговорив в общем кругу. Она выглядела совершенно озабоченной, непохожей на себя в обычные, ничем не примечательные дни. Выглядела так, будто от конечного исхода дела зависела ее жизнь. Привычный, броский макияж отсутствовал, только лишь небольшое количество персиковых румян оттеняло бледность худого, вытянутого лица. Волосы, обычно лежащие в безукоризненном порядке, обычно сияющие неповторимым блеском, сегодня собраны в неряшливый, небрежный хвост, торопливо повязанный молочно-белой лентой. Откровенная, вызывающая одежда сменилась на простую, черную футболку и узкие джинсы. Общее горе настолько сплотило всех, что даже неприязнь Деланс к этой девушке заметно утихла, больше не вызывая неконтролируемые приступы адской ярости.

– Не удивительно, ведь в последние дни он странно себя вела, – Сильвия в напряжении потерла виски, силясь вспомнить малейшие подробности. – И ты была последней, кого она видела и с кем общалась, ведь так?

Взгляды сместились на Кессади. Девушка чувствовала, как внутри все закипало от едкого волнения, и, сглотнув ком в горле, она тихо выдавила, понимая необходимость сказать хоть что-то:

– Так и есть. Я все рассказала полиции. Все, что произошло в тот день, – ребята отвернулись, будто сказанное ровным счетом ничего не значило, ничего не доказывало. – Убийца думает, что останется безнаказанным. Но полиция этого так не оставит. Мы сделаем все возможное, чтобы помочь этому расследованию.

Но потом, возвращаясь поздно вечером домой от Киллиана, она с горечью поняла, что совершила роковую ошибку, и, кажется, теперь вступила в схватку с самой смертью. В схватку, где все границы дозволенного беспощадно стерты в пыль.

Сначала она усердно занималась учебой с ребятами, прожигая бесценное время за горой толстенных учебников. Они положили книги на стол и стали усиленно готовиться к важнейшим зачетам провалы которого могли обернуться серьезными проблемами. Анника листала конспекты и что-то бубнила себе под нос, Сильвия и Трой выписывали какие-то материалы.

– Я больше не могу, – протянул Вайт, откладывая исписанную тетрадь. Голова кипела от избытка информации, покрасневшие от недосыпа глаза закрывались. Его тоже мучили безумные кошмары, но именно сейчас перспектива оказаться в теплой постели казалось такой притягательной и приятной, что он тяжко вздохнул. Затем мельком глянул на Кессади. Сосредоточенно хмурясь, она читала собственные конспекты и что-то обводила ярким маркером, недовольно бурча себе под нос.

– А я не могу учиться, пока ты смотришь, – раздраженно возразила та, закатив глаза. Ручка выскользнула из ослабевших пальцев и закатилась под стол. Бессилие стрелой пронзило все тело, наполняя его растущим раздражением. Спать хотелось невыносимо, но девушка прекрасно понимала, что пока это непозволительная роскошь. И впереди еще, как минимум, 6 страниц материала, которого надо выучить к завтрашнему дню. Облизнув пересохшие губы, она наклонилась за ручкой и перевела взгляд на Вайта. Ее тут же обдало горячей волной. Все внутри запылало, и температура в комнате парня поднялась на градусов пять. Его взгляд полон похоти. Неконтролируемой, жадной страсти, чей огонь способен сжечь дотла, до самого естества. Во рту стало невыносимо сухо, и только сейчас девушка поняла, что ее короткая, красная кофточка задралась, обнажив полоску кожу. Ажурные рукава сползли с хрупких, точеных плеч, демонстрируя тоненькую лямку кружевного лифчика. Она тут же одернула кофту и отодвинулась подальше, боясь спровоцировать на решительные действия.