Текст книги "Право на любовь"

Глава 3

Как только отряд пересек границу и ступил на земли Маккейбов, один из воинов издал громкий гортанный клич. По холмам разнеслось эхо, а где-то вдалеке его подхватили и повторили невидимые часовые. Скоро вождь клана узнает о возвращении сына.

Мейрин нервно дернула поводья, а Криспен едва не свалился с седла от нетерпения.

– Послушай, девочка! Если не оставишь лошадь в покое, то скоро вернешься туда, откуда убежала.

Мейрин виновато взглянула на Аларика; великан ехал рядом, по правую руку. Хотя замечание и прозвучало шутливо, видит Бог, воин внушал далеко не шуточный страх. Почему-то особенно ее пугали длинные взлохмаченные волосы и свисающие по обе стороны лица причудливые косички.

Очнувшись в крепких объятиях Аларика, Мейрин первым делом попыталась освободиться и бросилась в бой. Если бы не спокойная сила всадника, наверняка упала бы под копыта. Маккейбу пришлось остановиться, спустить своих седоков на землю и самым тщательным образом выяснить положение дел.

Девчонка оказалась на редкость упрямой, к тому же ее преданно поддерживал Криспен. Заранее сговорившись, оба с самого начала наотрез отказались отвечать на любые вопросы и теперь молчали, словно воды в рот набрали.

О, Аларик бушевал и размахивал руками! В сердцах даже пригрозил придушить обоих, однако испугать сообщников оказалось непросто. В конце концов, прежде чем продолжить путь, разгневанный воин отвел душу в яростных проклятиях в адрес непокорных женщин и непослушных детей.

Он настоял, чтобы незнакомка проехала вместе с ним еще хотя бы день, и доходчиво объяснил, что в ее состоянии толково управлять лошадью все равно невозможно, а оскорблять гордое животное нелепыми командами грешно.

Путешествие, которое в обычных условиях продолжалось бы не больше полутора суток, сейчас растянулось на три дня: Аларик учел бедственное состояние подопечной и часто останавливался на отдых. Мейрин знала, что Маккейб относится к ней исключительно внимательно, потому что он сам счел необходимым это подчеркнуть, причем не однажды.

На второй день Мейрин твердо решила обойтись без посторонней помощи – хотя бы для того, чтобы стереть с лица благодетеля самодовольное выражение. Судя по всему, к женщинам он относился как к существам низшего порядка, да и детей – если не считать любимого племянника – не особенно жаловал.

И все же, учитывая, что и сам Аларик, и его подчиненные не знали о неожиданной спутнице ровным счетом ничего, жаловаться на плохое отношение было бы грешно. Очевидно, заступничество Криспена не прошло даром: всадники – все до единого – держались спокойно и почтительно.

Дорога петляла между холмами и уводила в неведомый край, к замку лэрда Маккейба. Перед каждым новым поворотом сердце Мейрин начинало трепетать от страха. Больше хранить молчание не удастся. Глава клана начнет задавать вопросы, и на каждый придется отвечать.

Мейрин склонилась к уху Криспена.

– Помнишь об обещании?

– Да, – шепнул мальчик. – Нельзя называть твое имя.

Мейрин кивнула. Конечно, не очень-то хорошо учить ребенка обманывать старших, но что же делать? Если удастся скрыть свое истинное происхождение, притвориться простушкой, случайно встретившей мальчика и по доброте душевной согласившейся проводить его домой, то, может быть, отец проникнется благодарностью, даст лошадь, немного еды и отпустит восвояси.

– Верно. Никому, даже отцу, – настойчиво подчеркнула Мейрин.

Криспен серьезно кивнул:

– Скажу только, что ты меня спасла.

– Спасибо, милый. Лучшего защитника не найти во всей Шотландии.

Криспен повернулся и просиял гордой улыбкой.

– О чем это вы там шушукаетесь? – раздраженно осведомился Аларик.

Мейрин оглянулась. Воин смотрел хмуро, с явным подозрением.

– Если бы беседа предназначалась для ваших ушей, мы непременно говорили бы громче, – невозмутимо ответила она.

Маккейб сердито отвернулся и пробурчал что-то невнятное – должно быть, в очередной раз высказал собственное мнение относительно несносных женщин.

– Позволю себе предположить, что ваша исповедь дается священнику нелегко, – с улыбкой заметила Мейрин.

Аларик удивленно вскинул брови.

– А кто сказал, что я вообще исповедуюсь?

Кажется, гордец считал себя выше людских грехов, а путь на небеса рассматривал как само собой разумеющееся продолжение земной жизни.

– Смотри, вот мой дом! – вдруг радостно закричал Криспен и показал в туманную даль.

Отряд поднялся на высокий холм, и с вершины открылась внушительная картина: в просторной долине, у подножия следующего холма, возвышался старинный каменный замок.

Внешнее укрепление пострадало в нескольких местах, но ремонт шел полным ходом: повсюду работали люди. Трудно было не заметить, что центральная башня потемнела от давнего пожара.

Справа от замка раскинулось озеро, и в водной глади безмятежно отражалось синее небо. Узкий длинный залив полукругом охватывал крепость, создавал природный барьер и естественным образом защищал главные ворота. Жаль только, что перекинутый через ров мост разрушился и угрожающе провис. Правда, неподалеку имелась дополнительная переправа – настолько узкая, что проехать можно было только по одному.

Да, замок требовал серьезного восстановления, и все же пейзаж радовал глаз не только редкой красотой, но и удивительным спокойствием. Слева, в долине, мирно паслись овцы. Пожилой пастух спокойно стоял, опершись на посох, а две большие черные собаки исправно несли службу: то и дело убегали, умело собирали овец, которые забрели далеко, и уверенно возвращались к хозяину.

Мейрин вопросительно взглянула на Аларика.

– Что здесь произошло?

Ответа не последовало. Спутник смотрел вдаль хмуро, словно оцепенев. Глаза внезапно потемнели, стали почти черными. Мейрин вздрогнула и вцепилась в поводья. Ненависть. Да, лютая ненависть – вот что сейчас читалось в угрюмом, замкнутом лице.

Наконец Аларик очнулся и пришпорил коня. Пегая лошадка, на которой теперь вдвоем ехали неразлучные друзья, послушно пошла рядом. Мейрин обняла Криспена: так надежнее, а то на склоне недолго и упасть.

Отряд поскакал вниз. Всадники, как всегда, окружали их надежным кольцом. Криспену не терпелось попасть домой; паренек вертелся во все стороны, суетился и даже подпрыгивал. На всякий случай, чтобы ненароком не свалился с седла, Мейрин пришлось крепко держать его свободной рукой.

Как только подъехали к временной переправе, он остановился и дождался, пока спутница поравняется.

– Я поеду первым, а вы за мной. Не отставайте.

Мейрин послушно кивнула. Спешить не имело смысла. В определенном отношении здесь было даже страшнее, чем в плену у Дункана Кэмерона: кто знает, что ждет ее за высокими толстыми стенами? А о намерениях Кэмерона ей было известно заранее, еще в монастыре.

Мост привел к широкой арке ворот и дальше – во внутренний двор. Внезапно раздался оглушительный крик, многократно повторенный гулким раскатистым эхо. Удивительно, но кричал не кто иной, как Аларик. Он все еще оставался в седле, а сейчас торжествующе воздел сжатую в кулак руку.

Двор мгновенно заполнили воины – сотни вооруженных бойцов. Каждый поднял к небу ослепительно сияющий на солнце меч. Многоголосый хор в едином порыве подхватил победный клич.

С высокого крыльца стремительно слетел высокий человек с развевающимися за спиной длинными волосами и в несколько больших шагов пересек двор.

– Отец! – радостно крикнул Криспен и молниеносно скатился с седла.

Мейрин застыла, не в силах отвести завороженного взгляда от человека, которому отныне предстояло распоряжаться ее судьбой. Главное – удержаться, не позволить панике завладеть разумом, душой и телом.

Отец Криспена показался Мейрин просто огромным и таким же страшным, как Аларик. Нет, еще страшнее! Впрочем, непонятно, что именно в нем могло казаться угрожающим, особенно сейчас, когда он с радостью прижимал к груди сына, которого уже не чаял увидеть живым.

Братья были очень похожи: черные густые волосы до плеч, на висках заплетенные в косы. Впрочем, одного внимательного взгляда хватило, чтобы понять: такую же прическу носили все воины клана, и все до единого внушали безотчетный страх.

– Как же я рад твоему возвращению, сынок! – выдохнул отец.

Мальчик прильнул к его широкой груди и изо всех сил обвил ручонками мощную шею. Мейрин улыбнулась: очень уж он сейчас походил на прилипший репейник – ни за что не отдерешь.

Наконец вождь отвел от сына растроганный взгляд и посмотрел на незнакомку. Глаза мгновенно потемнели, а только что светившееся счастьем и любовью лицо стало замкнутым и холодным. Мейрин невольно поежилась – она не сомневалась, от его безжалостной оценки не ускользнула ни одна, даже самая незначительная мелочь.

Сидеть верхом, когда все вокруг давно спешились, было глупо, и Мейрин начала неловко слезать с седла, однако Аларик тут же оказался рядом, подхватил ее на руки, легко, словно пушинку, снял и бережно опустил на землю.

– Осторожней, девочка, – заботливо предупредил ее суровый воин. – Ты, конечно, молодец, но до полного выздоровления тебе еще далеко.

Голос звучал почти ласково, но лицо при этом сохраняло угрюмое, замкнутое, отрешенное выражение. Мейрин обиженно нахмурилась. Аларик на миг прищурился, словно удивился, но тут же слегка подтолкнул ее к застывшему в ожидании лэрду.

Юэн Маккейб уже выпустил сына из объятий. Теперь суровый вождь выглядел еще более угрожающим. Мейрин невольно отступила, но тут же наткнулась на Аларика, стоявшего сзади.

Взгляд Юэна скользнул от лица Мейрин к лицу брата.

– Прими глубокую благодарность за возвращение сына. Всегда верил в тебя и в Кэлена.

Аларик слегка откашлялся и снова подтолкнул Мейрин.

– Заслуга целиком принадлежит вот этой девочке. Я всего лишь обеспечил сопровождение.

Юэн посмотрел внимательнее, с легким прищуром, и неожиданно выяснилось, что глаза у грозного воителя не черные, как казалось прежде, а светло-зеленые. Редкий цвет. Стоило ему, однако, нахмуриться, как лицо темнело, точно грозовая туча. Кто бы мог представить, что в кромешном мраке сохранились островки света?

Пораженная неожиданным открытием, бессознательно стремясь избежать пугающего противостояния, Мейрин внезапно обернулась и без стеснения заглянула в глаза Аларика. Тот удивленно заморгал, а потом посмотрел так, как будто увидел перед собой умалишенную. Не исключено, что он действительно считал ее сумасшедшей.

– И у вас тоже зеленые, – пробормотала Мейрин.

На лице спутника появилось выражение искреннего сочувствия.

– А вы уверены, что вас не били по голове? Может быть, просто забыли?

– Что за разговоры? Смотреть на меня! – грозно прорычал Юэн.

Мейрин испуганно вздрогнула, поспешно повернулась, снова инстинктивно отступила и врезалась в Аларика.

Тот тихо выругался и согнулся, однако бедняжка была слишком испугана, чтобы понять причину недовольства.

Мужество окончательно испарилось, а твердая решимость игнорировать раны и не обращать внимания на слабость растаяла без следа.

Колени затряслись, руки задрожали. Лоб у Мейрин вспотел от волнения, однако позволить себе преступную слабость и окончательно утратить самообладание она не могла.

Господин на нее сердился, а она никак не могла понять, за что и почему. Разве не должен он испытывать благодарность за спасение сына? Не то чтобы она совершила что-то героическое, какой-то настоящий подвиг… но он ведь этого не знал! А что если ради спасения Криспена ей пришлось сразиться с десятком врагов?

Вождь смотрел с неподдельным изумлением, и мало-помалу Мейрин осознала, что не просто думает, но и говорит. Размышляет вслух. Во дворе повисло тягостное молчание: все, должно быть, решили, что ведьма произносит черные проклятия.

– Аларик!.. – тихо окликнула она, продолжая неотрывно смотреть на господина.

– Да, девочка?

– Вы меня поймаете, если вдруг начну падать? Вряд ли удар о землю пойдет на пользу.

Великан тут же крепко схватил Мейрин за плечи: руки его едва заметно дрожали, а с губ сорвался тихий, почти неразличимый звук. Неужели этот человек над ней смеется?

Юэн подошел ближе; выражение изумления на лице вновь сменилось мрачным прищуром.

– Разве никто из Маккейбов не умеет улыбаться?

– Никто и никогда, – подтвердил Аларик. Ситуация явно казалась ему забавной.

Мейрин решительно сжала губы. Все, больше ни слова вслух! Пусть господин рассматривает, сколько ему угодно!

Юэн остановился так близко, что для того, чтобы заглянуть в зеленые глаза, ей пришлось задрать голову. Трудно было сохранить самообладание между двумя огромными могучими воинами, но пасть ниц и молить о пощаде не позволяла гордость. Даже если в данный момент ничего иного на ум не приходило. Что ни говори, а Дункан Кэмерон остался с носом. Конечно, этот могущественный вождь выглядел еще страшнее, но умереть как последняя трусиха она не хотела. А если честно, то и вообще не собиралась умирать.

– Немедленно рассказывай, кто ты такая, почему носишь цвета клана Кэмеронов и как попал к тебе мой сын? – устрашающе прогремел повелитель.

Мейрин молча покачала головой, попятилась и наступила Аларику на ногу. Тот недовольно заворчал, а она вспомнила о твердом намерении не сдаваться и снова шагнула вперед.

Юэн нахмурился еще суровее – брови окончательно сошлись у переносицы.

– Пытаешься сопротивляться?

В голосе послышалось столь искреннее удивление, что если бы не боль, страх и нервная дрожь, то вполне можно было бы улыбнуться.

Желудок кипел и бурлил, к горлу неумолимо подступала тошнота.

– Я вовсе не сопротивляюсь, лэрд. – Ее ответ прозвучал на удивление спокойно. Прекрасно. Можно собой гордиться.

– В таком случае немедленно отвечай. Сейчас же!

– Я… – Голос дрогнул, в глазах потемнело, а тошнота грозила вырваться на свободу.

Отчаянное положение спас Криспен. Не в силах терпеть и оставаться в стороне, мальчик бросился к подруге, обнял за ноги и уткнулся лицом в истерзанный живот.

Мейрин тихо застонала и инстинктивно обняла отважного защитника. Если бы не крепкие руки Аларика, в этот момент она бы точно не устояла.

Криспен повернулся и посмотрел на отца, который с трудом сдерживал недоумение и раздражение.

– Оставь ее! – требовательно воскликнул мальчик. – Она ранена, и я обещал, что ты обязательно ее защитишь. Обещал, слышишь, отец? Ты же сам говорил, что Маккейбы никогда не нарушают данного слова!

Не в силах произнести ни звука, Юэн смотрел на сына, и лишь вздувшиеся на шее вены выдавали истинные чувства.

– Криспен прав, брат, – вмешался Аларик. – Девочке необходимо как можно быстрее лечь в постель. Да и горячая ванна не помешает.

Пораженная нежданной поддержкой, Мейрин посмотрела на воина с молчаливой благодарностью и тут же перевела взгляд на лэрда. Тот все еще не верил собственным глазам и ушам.

– Постель? Горячая ванна? Моего сына вернула женщина, одетая в цвета заклятого врага, а все вокруг только и делают, что требуют предоставить защиту, постель и ванну!

Вождь разнервничался не на шутку. Казалось, еще секунда и разразится скандал. Мейрин в очередной раз попыталась отступить; к счастью, Аларик наконец отошел в сторону и позволил немного увеличить дистанцию.

– Она спасла мальчику жизнь, – негромко произнес он.

– И вытерпела из-за меня жестокие побои! – со слезами на глазах добавил Криспен.

Лицо Юэна заметно смягчилось, будто он окинул ее взглядом с головы до ног, пытаясь оценить степень увечий.

В душе происходила жестокая борьба: казалось, он не мог отказаться от собственных жестких требований, но единодушие сына и брата заставило уступить. Маккейб негодующе сжал губы и, в свою очередь, сделал шаг назад.

Напряжение все еще давало себя знать. Пытаясь успокоиться и совладать с чувствами, Юэн несколько раз глубоко вздохнул. Мейрин прониклась искренним сочувствием к бедняге. Будь Криспен ее ребенком, она тоже потребовала бы подробного отчета. А если Маккейб говорит правду (зачем ему лгать?) и Дункан Кэмерон действительно его злейший враг, то тогда понятно, почему он с недоверием и ненавистью смотрит на синее с красной вышивкой платье. Да, она отлично понимает чувства отца и вождя клана, но пока вовсе не готова открыть ему душу.

Собравшись с духом, Мейрин посмотрела в зеленые глаза и сдержанно, чтобы не показаться высокомерной, произнесла:

– Да, я на самом деле спасла вашего сына, лэрд. Была бы признательна за любую помощь. Многого не прошу. Лошадь и, если можно, немного еды. Я немедленно уеду и впредь не буду раздражать вас своим присутствием.

Юэн больше не смотрел на нее в упор. Он поднял глаза к небу, как будто умолял Господа послать терпение или смирение. А может быть, и то, и другое одновременно.

– Лошадь и немного еды? – Эти слова он произнес, все еще обращаясь к небесам, а потом медленно опустил голову и пронзил Мейрин нестерпимо горячим, обжигающим взглядом. – Нет, девочка. Никуда ты не поедешь.

Глава 4

Юэн смотрел на незнакомку и с трудом сдерживался, чтобы не дать волю накопившемуся гневу. Да, в смелости малышке не откажешь. Непонятно, каким образом ей удалось до такой степени привязать к себе Криспена; надо будет непременно докопаться до истины.

Даже несгибаемый Аларик уступил женскому обаянию. Ничего странного в этом, конечно, не было – девчонка хороша собой, – но сам факт, что брат готов защищать чужестранку, вызывал раздражение.

Гостья-пленница упрямо подняла голову, и глаза блеснули синевой. Таким синим бывает только небо, да и то лишь поздней весной, когда лето готовится вступить в свои права.

Черные волосы, давно не знавшие гребня, спускались почти до талии – такой тоненькой, что при желании он мог бы обхватить ее ладонями. Руки отлично поместились бы в плавном изгибе, а если немного провести вверх, то можно было бы ощутить мягкую полноту груди.

Красавица. А как известно, ничего, кроме неприятностей, красавицы не приносят.

Но сейчас она явно страдала от боли, потому что так притворяться невозможно.

Допрос придется отложить до лучших времен.

Вождь обратился к одной из стоявших в стороне женщин:

– Позаботься о ней. Приготовь ванну. Скажи Герти, чтобы хорошо накормила. И, ради Бога, сожги это ужасное платье, чтобы в моем замке не было даже духа Кэмерона.

Долго ждать не пришлось. Заботливые служанки тут же подхватили Мейрин под руки и повели к крыльцу.

– Осторожнее! – напутствовал Аларик. – Не забывайте о ранах.

Женщины умерили пыл и жестом предложили гостье первой войти в замок. Мейрин нервно оглянулась, и стало ясно, что переступать порог неизвестности ей вовсе не хочется. Юэн увидел, что незнакомка чуть ли не до крови закусила губу, но подчиняться не собирается.

– Я тебя не на смерть посылаю, девочка, – вздохнув, успокоил ее вождь. – Ты сама попросила ванну и еду. Так почему же не веришь моему гостеприимству?

Мейрин нахмурилась и посмотрела на него с нескрываемым вызовом.

– Я попросила лошадь и еду, а в вашем гостеприимстве не нуждаюсь. Единственное, чего я хочу, – как можно быстрее уехать!

– Лишних лошадей у меня нет. Да и отпускать тебя прежде, чем получу ответы на все вопросы, я не собираюсь. Если брезгуешь ванной, то женщины проводят тебя в кухню, где можно поесть. – Вождь пожал плечами, показывая, что ему дела нет до того, желает ли она привести себя в порядок или нет. Идея принадлежала Аларику, но разве женщины когда-нибудь отказываются от возможности окунуться в лоханку с горячей водой?

Упрямица снова хотела возразить и даже надула губы, но быстро передумала.

– Ванна – это хорошо.

Юэн кивнул:

– В таком случае скорей поднимайся наверх, пока я не изменил решение.

Мейрин повернулась и что-то тихо пробормотала себе под нос. Несносное создание! Сколько же можно испытывать терпение?

Маккейб оглянулся и увидел, что сын бежит к замку вслед за женщинами.

– Криспен! – позвал он.

Парнишка остановился и с тревогой взглянул на отца: лэрд по его взгляду понял, что расставаться со спасительницей ему явно не хотелось.

– Подойди ко мне.

Помедлив секунду, Криспен бросился к отцу, и тот снова подхватил сына на руки и прижал к груди.

Сердце билось с утроенной скоростью: чувство облегчения и радость встречи еще не утратили остроты.

– До чего же я волновался! Разве можно так пугать отца?

Криспен уткнулся лицом в широкое плечо.

– Обещаю, что больше никогда никуда не уйду.

Юэн так долго обнимал малыша, что в конце концов тот нетерпеливо заерзал. Он уже потерял надежду увидеть сына живым. Если верить Аларику, то благодарить следовало незнакомку.

Маккейб взглянул на него поверх вихрастой головы сына, но брат лишь пожал плечами:

– Если хочешь выяснить подробности, то помочь ничем не могу. – Аларик показал на Криспена. – Эти двое наотрез отказались что-либо рассказывать. А парень к тому же потребовал немедленно отвезти их домой, чтобы ты мог защитить его подругу.

Юэн нахмурился и пристально посмотрел сыну в глаза.

– Это правда?

Криспен выглядел виноватым, однако сдаваться определенно не собирался. Крепко сжав губы, он приготовился терпеливо выслушать строгую нотацию.

– Я дал слово, – убежденно заявил он. – Ты же сам говорил, что Маккейбы никогда не нарушают обещаний.

Юэн устало покачал головой.

– Честно говоря, иногда я жалею, что так подробно рассказывал о том, чего не должны делать Маккейбы. Пойдем в зал, сядем возле камина. Хочу наконец услышать о твоих приключениях.

Вождь взглядом приказал брату идти следом, а потом повернулся к Гэннону.

– Собери свой отряд и поезжай на север. Разыщите Кэлена, сообщите, что Криспен уже дома, и как можно быстрее возвращайтесь.

Воин коротко поклонился и, на ходу отдавая распоряжения, поспешил к своему коню.

Юэн опустил мальчика на землю, однако продолжал крепко держать за плечо. В замок отец и сын вошли рядом и под радостные восклицания направились в главный зал. Каждая женщина считала своим долгом крепко обнять всеобщего любимца, а ни один из мужчин не желал упустить возможности похлопать храбреца по плечу. Чтобы остаться наедине с собственным ребенком, вождю пришлось приказать всем разойтись.

Маккейб сел за стол и стукнул ладонью по скамейке, требуя, чтобы Криспен устроился рядом. Аларик занял место напротив.

– Ну вот, а теперь рассказывай все по порядку, – спокойно и серьезно потребовал отец.

Криспен склонил голову и молча уставился вниз, на собственные руки.

– Постарайся вспомнить, сынок, что должны делать Маккейбы при любых обстоятельствах?

– Говорить правду, – процедил парнишка сквозь зубы.

Юэн улыбнулся:

– Так в чем же дело? Не медли.

Криспен театрально вздохнул и неохотно начал:

– Я хотел встретить дядю Аларика. Решил подождать на границе, чтобы неожиданно выскочить из засады и удивить.

Аларик смерил племянника гневным взглядом, однако старший брат предостерегающе поднял руку.

– Потерпи, пусть расскажет.

– Наверное, я зашел слишком далеко и случайно попался на глаза одному из Макдоналдов. Этот человек меня схватил и сказал, что отвезет к своему лэрду, а лэрд потребует с тебя выкуп. – Криспен поднял на отца глаза и с отчаянием воскликнул: – Я никак не мог этого допустить! Выкуп опозорил бы Маккейбов, да и лишних денег в клане нет. Оставалось одно: сбежать и спрятаться в повозке странствующего торговца.

Даже возмущение вероломством Макдоналда не смогло пересилить в душе Юэна гордости за сына.

– Ты никогда меня не опозоришь, – негромко заверил он. – Продолжай же! Что случилось дальше?

– Ехал среди мешков целый день, а потом торговец меня обнаружил и прогнал. Я остался один в чужом, незнакомом месте. Набрел на лагерь неизвестных воинов и хотел украсть лошадь, а они меня поймали. Убили бы, но Ме… она меня спасла.

– Кто? Кто тебя спас?

– Она.

Маккейб нетерпеливо вздохнул.

– Как ее зовут?

Криспен испуганно поерзал.

– Не могу сказать. Дал слово.

Братья обменялись растерянными взглядами, и Аларик выразительно поднял бровь, словно хотел сказать: «Я тебя предупреждал».

– Ну хорошо, сынок. А что еще ты обещал?

– Обещал, что не скажу тебе, кто она такая, – еле слышно отозвался малыш. – Прости, отец.

– Понятно. А что-нибудь еще?

Криспен задумался, явно не зная, что сказать. Аларик, в свою очередь, уже понял, к чему клонит брат, и улыбнулся.

– Просто обещал, что никому не скажу, как ее зовут, – наконец ответил мальчик.

Юэн покачал головой:

– Что же, пусть так. Продолжай свою историю. Леди тебя спасла. Как именно это случилось? Она остановилась на ночлег вместе с воинами, у которых ты хотел украсть лошадь? Может быть, они сопровождали ее в путешествии?

Криспен нахмурился, мучительно соображая, можно ли ответить на конкретный вопрос и в то же время не нарушить данное слово.

– Больше не буду спрашивать, как ее зовут, – торжественно заверил Юэн.

Мальчик вздохнул с облегчением и заговорил снова:

– Те люди схватили ее в монастыре. Она не хотела с ними ехать. Я видел, как они притащили ее в лагерь.

– Пресвятая дева, так она монашка? – в ужасе выдохнул Юэн.

Аларик не выдержал и, энергично покачав головой, воскликнул.

– Если она монашка, то я по меньшей мере епископ!

– А ты сможешь жениться на монашке? – неожиданно поинтересовался Криспен.

– С какой стати ты об этом спрашиваешь? – опешил Маккейб.

– Дункан Кэмерон хотел сделать ее своей женой. Но ведь если она монашка, это невозможно, правда?

Юэн выпрямился и с яростью взглянул на брата, но тут же взял себя в руки, чтобы не напугать сына, и поспешил перевести разговор в более безопасное русло.

– А те люди, у которых ты хотел украсть лошадь, служили Кэмерону? Это они забрали девушку из монастыря?

Криспен уверенно кивнул:

– Они нас связали и отвезли к лэрду Кэмерону. Он пытался заставить ее… подчиниться и выйти замуж, но она так и не согласилась. И тогда он начал жестоко ее избивать. – Глаза Криспена наполнились слезами, однако он мужественно сдержался и не расплакался.

Юэн снова вопросительно посмотрел на брата, словно желая понять, как тот относится к услышанному. Кем могла оказаться незнакомка, если Дункан Кэмерон до такой степени стремился ее заполучить, что даже организовал налет на святую обитель? Может быть, богатые родители прятали за толстыми стенами дочь, чтобы уберечь наследницу от мирских соблазнов?

– А что было дальше? После того как Кэмерон ее избил? – задал он очередной наводящий вопрос.

Криспен вытер влажные глаза, и на щеках остались грязные разводы.

– В комнату она вернулась едва живой. Мне даже пришлось помочь ей добраться до постели. Ночью нас разбудила какая-то женщина. Сказала, что господин пьян и крепко спит, но все равно собирается добиться своего. А чтобы она согласилась, решил убить меня, и поэтому нам надо как можно быстрее бежать. Леди очень испугалась, но все равно пообещала меня защищать. А я дал слово, что привезу ее к нам домой, чтобы ты мог ей помочь. Ты ведь не позволишь Дункану Кэмерону на ней жениться? Правда, отец? И бить больше не разрешишь?

Криспен смотрел на отца совсем по-взрослому, с нескрываемой тревогой и надеждой. Сейчас он выглядел намного старше своих восьми лет: человек сознательно принял нешуточную ответственность и готовился идти до конца.

– Не бойся, сынок. Кэмерон никогда больше не сделает твоей спасительнице ничего плохого.

Криспен глубоко, с искренним облегчением вздохнул и вдруг, покачнувшись, едва не упал от изнеможения. Хорошо, что отец успел вовремя его поймать.

Юэн долго, с трудом сдерживая чувства, смотрел на задремавшего сына – так ему хотелось приласкать, поцеловать и погладить его по растрепанным непослушным кудрям… Он поступил как истинный Маккейб: бесстрашно и благородно. Аларик рассказал, что всю дорогу Криспен неустанно оберегал свою спасительницу. А теперь потребовал от отца исполнения обещания, данного от имени клана.

– Как же он крепко спит! – прошептал Аларик.

Теперь уже ничто не мешало Юэну погладить сына по голове и нежно прижать к груди.

– Кто, по-твоему, эта леди, брат? Почему жила в монастыре и зачем понадобилась Кэмерону?

Аларик растерянно пожал плечами:

– Если бы знать… за всю дорогу не произнесла ни слова. Да и Криспен тоже. Можно было подумать, что они два монаха, давшие обет молчания. Знаю одно: били ее нещадно. В жизни не видел, чтобы женщина так пострадала. Звериная, хищная жестокость. Но, несмотря на ранения, бесстрашно защищала Криспена, пыталась закрыть собой, спрятать – до тех пор, пока не поняла, кто я такой.

– Неужели действительно упорно молчала? Ни разу не обмолвилась, не проболталась? Подумай-ка хорошенько: а вдруг все-таки что-то вспомнишь? Ни одна из сестер Евы не способна держать язык за зубами!

Аларик вновь пожал плечами:

– Должно быть, ей об этом никто не сказал. Повторяю: за всю дорогу не проронила ни слова. А смотрела с таким выражением, будто увидела жабу. Даже Криспена сумела настроить против меня: сообщники шептались между собой, а едва я пытался что-нибудь выяснить, тут же оба замолкали и начинали дуться.

Юэн нахмурился и принялся барабанить пальцами по старинному дубовому столу.

– Чего же все-таки хотел от нее Кэмерон? Да и вообще, что делала северянка в монастыре на юге страны? Мы, горцы, охраняем дочерей так, как будто они сделаны из золота и посыпаны бриллиантами. Не представляю, что какому-то отцу могло прийти в голову спрятать девочку в обители, до которой и за два дня не доскачешь.

– Если только в качестве наказания, – предположил Аларик. – Например, за юношескую опрометчивость. Разве мало девиц позволяют себе лишнее, не дожидаясь брачных уз?

– А может, ее отцу надоело терпеть упрямство, – добавил Юэн, вспомнив, как строптиво вела себя незнакомка всего лишь несколько минут назад. Что же, версия вполне правдоподобная. Но до какого отчаяния нужно довести несчастного, чтобы тот согласился отослать дочку в дальние края, да еще и спрятать за толстыми монастырскими стенами?

Аларик хмыкнул.

– Ничего не скажешь, особа норовистая. А Криспена защищала, как родного. Не раз и не два прикрывала собственным телом и принимала на себя пинки и удары.

Маккейб долго молчал, пытаясь найти правдоподобное объяснение, а потом снова взглянул на брата.

– Ты видел раны?

Аларик коротко кивнул:

– Видел. Негодяй бил ее ногами. Даже следы от сапог остались.

Не сдержавшись, Юэн энергично выругался, и каменные стены отозвались гулким раскатистым эхом.

– Узнать бы, что связывает ее с Кэмероном… с какой стати девчонка понадобилась бандиту так остро, что тот начал рыскать по дальним монастырям и взбесился, когда она отказалась выходить за него замуж? Да еще и придумал шантажировать жизнью моего сына…

– Ну насчет сына как раз все понятно, – угрюмо отозвался Аларик. – Кэмерон видел, как она защищает Криспена, и понял, что, если начнет его мучить, она не выдержит и уступит. Даже не сомневайся.

– Возникает проблема, – задумчиво покачал головой Маккейб. – Кэмерон сходит с ума по своей монашке. Мой сын требует, чтобы я ее защитил. Сама же она хочет лишь одного: как можно быстрее уехать. А кто она такая и откуда – неизвестно.