Текст книги "Барсова гора"

Решимость

(в гостевых покоях дворца Рарры)

Сольдинг

 
– Ну, тебя я спрашиваю, ну?
Я чего-то, сын мой, не пойму,
Кто из этих дев твоя любовь?
Та, которая волхвица?
Да, не в глаз, а в бровь,
Ты попал своим горячим сердцем,
И своей судьбой!
 
 
Сын, ты плачешь?
Ну, ответь мне, что с тобой?
Хватит воду лить из глаз,
Забыл, что ты мужчина?
Говори с отцом!
 
 
Я бед твоих причина?
Кто тебе твердил – не кипятись,
Не спеши вперед коня в атаку,
Ты же не послушался, однако,
Как же, кто отец и кто она,
Та, что бесконечной нежности полна?
Жрица – вот кто!
 
 
Это значит, сын,
Что не ту красавицу ты полюбил,
Для других задач назначена она,
Незамужней быть ее цена!
Как еще мне объяснить,
Чтоб забыл о ней страдать и не успел свершить,
Больших бед своей горячностью слепой.
 

Дорнвейл

 
– Я люблю ее, отец, и с ней одной вижу жизнь свою.
 

Сольдинг

 
– Какой ценой?
Честью города, отца, заклятьями царицы?
Не бывать тому, пока я твой отец,
Успокой свой пыл, несдержанный юнец!
Даже не взглянул на дивную Урслалу,
Что подумает прекрасное дитя?
 
 
Ты разрушишь все полушутя,
Вот отказ получишь от царевны,
Так дерзай, верши любовные маневры.
 

Дорнвейл

 
– Лишь на это уповаю,
Что не по душе Урслале я,
У нее сейчас в руках судьба моя.
 

Сольдинг

 
– Если же не даст она отказ,
Женишься, Дорнвейл!
Это отцов приказ!
 
 
Свет небесный, как мне жаль вас, дети!
Все бы отдал я, чтоб были вместе вы,
Счастливы, красивы и обручены,
Но к чему сейчас метанья эти?
Слово, данное тобой царице,
Тяжелее мраморной плиты в гробнице.
 

Как хорошо

(в покоях Урслалы)

Царица Рарра:

 
– Дочь, я вижу по глазам твоим сияющим,
Что понравился жених!
 

Урслала:

 
– Ах, мама!
Как увидела его у придворцовых стен,
Сразу поняла, ни много и ни мало,
Что попала сердцем в плен,
В плен тягучей нежности попала,
Не могу представить, что еще
Кто-то краше и смелее есть Дорнвейла,
Мне хватило взгляда одного,
Чтобы крепко полюбить его.
 

Рарра:

 
– Для начала, милая, ты с ним поговори,
Может, и не так прекрасен он на самом деле,
Как нарисовала ты в мечтах своих,
Вы двух слов сказать друг другу не успели.
 

Урслала:

 
– Я, конечно, с ним поговорю,
Только изменить себе – не изменю,
Ты сказала, он влюблен,
И я люблю.
Но
Если Ты просишь, я поговорю.
 
 
Мама, не тревожься так,
Что ты темнее тучи?
Почему печали виден след?
 

Рарра:

 
– Я признать должна, что несколько удивлена,
Странной выходкой племянницы моей,
Словно молния, сверкнула дерзостью она,
И ушла, оставив прибывших гостей,
Без вниманья,
 
 
Ни тебе приветственного слова,
Ни улыбки, ни беседы, наконец,
Нет, к дороге жрицы не готова,
Дочь сестры моей,
Не по ее главе волхов венец!
 
 
Вот к чему, скажи, такая спешка?
 

Урслала:

 
– Ах, не знаю, мама, до того ли мне сейчас?
Что-то вроде как волшебное в пути случилось с Нъеррой,
Что гадать? Нам не понять примет волшбы.
 

(через паузу)

 
…«мир рождает новые мечты – те,
Которых раньше и не ждал совсем…», —
Так сказала мне сестра перед помолвкой.
 
 
Я прошу тебя, не омрачай размолвкой
Счастье, что стучит в моей груди,
На обряд венчальный Нъерру пригласи!
 

Рарра:

 
– Все торопишься с любовью.
 

Урслала:

 
– Да! Спешу!
И тебя, коленопреклоненнейше, прошу,
Не сердись и позови сестру!
 

Рарра:

 
– Хорошо, родная, позову.
 

Комментарий первый

Автор

 
Вот так, из-за случайностей простых,
Поспешности и чувств, не знающих преград,
Сложится узел меж людей святых и не святых,
А после их деяний дерзостных разрушен град.
 
 
В порывах страсти и любви положат головы они.
 
 
У каждого своя судьба и выбор был,
У каждого – душа и разум чуткий,
Не помогло.
Любовно-личный пыл,
Вертел людьми и приближал конец их жуткий.
 
 
В погоне за надуманной мечтой,
Они теряли вечный облик свой,
Капля за каплей вечное – в – себе теряли,
 
 
Как не предаться тут печали?
 
 
Когда гармонию любви сменяет страсти ритм,
Стихии личные включаются и мчат,
Но совпадают ли они,
С тем, что желает человек, и чего хотят,
Рожденные им страсти?
Вот вопрос.
 
 
Судьба велит одно, а хочется другого,
И начинается: ни толка, ни покоя,
И мечется несчастный человек,
За жизнь, свои метанья принимая,
 
 
Запомни! То, что жизнь – такая,
Никто не виноват,
Сам человек спесивый – мерилом служит жизни торопливой.
Никто ему ни враг – он сам себе вершитель,
 
 
На том и топчется, который век подряд,
Меняя облик, но не духа склад,
Ибо не хочет знать последствий темный ход,
Когда спешит столь яростно вперед.
 
 
И лишь столетия, эоны лет спустя,
Страданьем и лишением горя,
Он обретает крохи чистоты души.
 
 
Ну что ж, читатель, если не остыл к героям,
Вослед за мною поспеши,
Вернуться в город, где страстей порок,
Уж вертит судеб человеческих клубок.
 

Отчаяние Нъерры

(в храме старейшин города Вернаввы)

Ньерра

 
– Я согласна!
 

Волхв (старейшина)

 
– Погоди, Дитя!
Ни приветствия, ни ласкового слова,
Прямо так с порога и готова,
Жизнь свою отдать служению волхвам?
 

Ньерра

 
– Да, Старейшина, готова. И отдам!
 

Волхв

 
– Я в поспешности такой читаю,
Страсть, которая роднит тебя скорей с людьми,
Но волхвам не подобает.
Не готова ты, уж извини.
 
 
Вижу, что страданием опалена,
А глаза решимостью горят,
Это говорит о том, что ты бежишь,
От себя, вопросов и преград.
 
 
Вижу след отчаянья и боли,
И растерянность,
Скажи, Нъерра, доколе,
Ты меня обманывать решила?
 

Ньерра

 
– О, Мудрейший, если я и поспешила,
То прости меня и знай, отсюда,
Мне не выйти больше к людям,
Здесь мой дом, мой храм.
 
 
Прошу, давай забудем,
И растерянность мою и боль —
Все это в прошлом.
Жизнь моя – для Храма.
 

Волхв

 
– Осторожно. Слишком много слов.
Иди пока в обитель,
Поживи среди послушниц, успокойся,
И дня через три я жду тебя обратно.
 

Ньерра

 
Вас благодарю, Мудрейший.
 

Волхв

 
– Ладно.
 

Страсть Урслалы

(в дворцовом саду царицы Рарры)

Урслала

 
– Я согласна!
 

Дорнвейл

 
– С чем согласны Вы, прекрасная Урслала?
 

Урслала

 
– Ах, простите, мне не подобало,
Так, с порога сразу и ответить – Да!
Но молчать я больше не могла,
 
 
Знаю, по обычаю, сначала,
Долго говорить должны мы как попало:
О природе, прелестях дороги,
О достоинствах народов и земель,
Но поверьте, ждать нет сил,
Когда в груди клокочет солнце,
И горит желанием постель.
 

Дорнвейл

 
– Вы меня смущаете, а я – воитель.
 

Урслала

 
– Я? Смущаю? Ах, простите!
 
 
Удивляюсь я себе сама,
Кто бы знал, что страсть – моя стихия,
Робость и застенчивость – подруги,
Бросили меня в тот самый час,
Как взаимным трепетом согласья,
Разум мой и сердце обручили нас.
 

Дорнвейл

 
– Где? Когда?
 

Урслала

 
– В душе.
Решимости полна,
Вашей стать.
Ведь я же влюблена,
И любима…, верно?
Мне сказала мама, что и Вы пылаете огнем,
Так давайте и сгорим вдвоем!
 
 
Нам чего стесняться – мы почти супруги,
Но смотрю, мои подруги,
Робость и застенчивость теперь,
Постучались обе в Вашу дверь?
 

Дорнвейл

 
– Что ответить?
Уважая Вас, царицу Рарру, все владенья,
Я не смею руки распускать,
Без верховного на то благословенья.
 

Урслала

 
– Распускать?
Не понимаю Вас, Дорнвейл!
Я вас оскорбила поведеньем?
Вы не любите меня? Успели разлюбить?
 
 
Что-нибудь ответьте!
Я такою смелой прежде не была,
Теперь жалею.
Уходите! Не хочу Вас видеть!
 

Дорнвейл

 
– Погодите, милое дитя!
К чему обиды?
Разрешите мне сейчас уйти,
Чтобы нужные слова найти,
И вернуть нас в русло дружеской беседы.
 

Урслала

 
– Удивительно. Ни слова о любви при этом,
Но вы смотрите так ласково сейчас,
Что не смею больше я сердиться.
Уходите, чтобы снова возвратиться.
 

Дорнвейл

 
– Я вернусь и мы поговорим.
Страстью страсть погасим или возродим (в сторону).
 

В западне

(в гостевых покоях дворца)

Дорнвейл

 
– Отец! Я в западне!
Не вымолвил и слова,
И вмиг был окольцован жарким – Да!
Надежды быть свободным – нет следа,
Она в любви призналась.
 

Сольдинг

 
– Кто?
 

Дорнвейл

 
– Урслала.
Приветствия мне даже не сказала,
А сразу – «Я согласна!».
 
 
Я погиб.
Я не люблю царицы дочь.
 

Сольдинг

 
– Я знаю. Но женишься.
Ты слово дал. Забыл?
Так уж и быть, спрошу,
Где раньше был, когда пылал словами о любви,
Направо и налево.
Говори?
 
 
Молчи! Не то твоим словам,
Я слишком сильное значение придам,
И заболею весь от горьких мук твоих,
Да что там, я уже страдаю за троих.
 
 
Подумать только, сын мой —
Кипяток, горячка!
Не деву смертную, а жрицу полюбил,
А у отца теперь не сердце, а болячка.
Большая, жгучая и влажная болячка,
И выносить страдания нет сил.
 
 
Ты женишься – это одно мученье,
Любимым быть при этом, не любя,
Какого же зачнете вы дитя?
 
 
Пройдет с десяток лет, и ты помчишься,
На самую кровавую войну – погибнуть там,
Лишь только бы домой не возвратиться,
И не любить столь нелюбимую жену.
 
 
Не женишься – мучение не лучше,
Позор на головы обрушится, позор,
Молва помчится, что правитель Сольдинг,
И сын его – не стоят ни гроша,
Ведь слово их не тяжелей шиша,
Сегодня под венец зовут, а завтра,
Из – под венца бегут быстрее зайца,
Доверья нет правителям таким!
Доверья нет и землям их седым!
 
 
Представить страшно, что будет потом:
Война зальет наш срам своим грехом.
 
 
Мученье третье, сын, это твоя любовь,
Даже взаимная – она – терновый плен,
Не даст благословения Царица Рарра,
Заклятьями усыплет ваш венчальный путь,
Позор добавит как острейшую приправу,
Ты и волхвов – старейшин не забудь:
Не знаем мы, какою кровью оторвется Ньерра,
От всех своих семей – вторых и первых,
Урслала тоже вам любви не пожелает.
 

Дорнвейл

 
– Из всех мучений третье выбираю!
 
 
Отец, мне только нужно с Ньеррой объясниться,
Я знаю, чувствую, что ею я любим,
Взаимность нашу в силу обратим,
И все поймет Урслала и царица Рарра.
Я перед ними мало согрешил.
 

Сольдинг

 
– Не знаешь ты, как сердце женское коварно.
Ну, ладно, все. Иди. На том и порешим.
 

Признание

(в храме, где спряталась Нъерра)

Дорнвейл

 
– Здесь ни души. Пустынный храма сад,
Послушниц стройный хор ушел, чему я рад,
Надежда теплится, что Ньерры чистый свет,
Воздаст глазам за тьму пустого ожиданья,
Она не знает, что я здесь и жду свиданья,
Уже десятый или сотый час.
Стихии, о, прошу, соедините нас!
 
 
Не раз казалось мне, что счастье близко,
И слышу Ньерры легкие шаги,
Но то позёмный ветер листья,
Крутил в узоры на ковре земли,
И забавлялся видом моего страданья.
 
 
Глупец, ты, Ветер!
Счастлив ожиданьем Дорнвейл,
Вдыхает полной грудью веру,
Что вновь увидит и обнимет Ньерру,
И больше никогда не выпустит из рук,
О, сердце, тише бейся!
Кажется, идут,
Да, это Ньерра, тонкая душа,
В раздумье что-то шепчет не спеша.
 

Ньерра (сама с собой)

 
– Кого я обмануть хочу?
Сбежала. И в храме спряталась,
Но легче-то не стало.
 
 
Не чувствую былого притяженья,
Мне все чужое здесь, и дома нет спасенья.
 
 
Где дом мой?
В храме, среди девственных гробниц,
Где прежде столько лет хранила свой покой и душу?
Или же там, где тот, кто мой покой убил,
И поцелуем прежней жизни ход разрушил,
И новую меня мне подарил?
Была ли я вообще или себе казалась?
Не знаю. Все внутри смешалось,
И мучает ползучею тоской,
Хватило взгляда одного, чтоб мой настрой суровый превратился в пыль.
 
 
Я плачу. Я люблю. Нет сил.
Он любит ли или забыл о Ньерре?
 
 
Зачем вопросы?
Для меня потерян Дорнвейл,
Он не ко мне с отцом приехал,
Урслалы он жених, а я – помеха.
Не быть мне прежней Ньеррой,
Я в руинах.
Смеялась над любовью, а сама,
Мечтаю засыпать в объятиях мужчины,
Которому другая отдана.
 
 
Да, жалкий жребий мой!
Ни там я и ни тут.
 

Дорнвейл (шепотом)

 
– Ты в моем сердце, Ньерра.
 

Ньерра

 
– Кажется, зовут?
Я имя свое слышу и Дорнвейла голос,
Ошиблась, верно. Все сейчас возможно:
Мой слух влюблен и тоже растревожен.
 

Дорнвейл

 
Ньерра!
 

Ньерра

 
– Зовут. Опять.
Кто вы? Ответьте, наконец.
Кто в тишину покоев храма вторгся?
 

Дорнвейл

 
– Дорнвейл.
 

Ньерра

 
– Вы? Здесь? Давно?
 

Дорнвейл

 
– Как Вам угодно будет!
Не знаю сам – я потерял мгновеньям счет.
 

Ньерра

 
– Вы слышали…
 

Дорнвейл

 
– Кто любит, тот поймет все и без слов.
 

Ньерра

 
– Ах, вы зачем прокрались в глубины храма?
Вам не место тут,
Не поздоровится, когда найдут,
Обоим нам.
 

Дорнвейл

 
– Давай сбежим отсюда!
 

Ньерра

 
– Я Вас не понимаю.
 

Дорнвейл

 
– Я люблю. Да.
С тобой венчальный путь хочу пройти,
Мне лучшей доли в жизни не найти,
Чем мужем стать для Ньерры, дочери волхва,
Но любишь ли меня? Или твои слова,
Придумал я, когда, едва дыша, ловил твой каждый вдох у стен храмины?
 

Ньерра

 
– Дорнвейл,
Я… лучшего мужчины,
Себе представить… не могу.
 

Дорнвейл

 
– Так и не надо (целует ее).
 

Ньерра

 
– Но как же быть?
 

Дорнвейл

 
– Как летняя прохлада,
Прикосновенье губ твоих…
 

Ньерра

 
– А я,
Презрев законы и мерила бытия,
Распалась мириадами частиц,
В твоих руках, и нет уже границ,
У тела моего, оно с твоим – едино,
Как раньше я жила?
 

Дорнвейл

 
– Как раньше жил я?
 

Ньерра

 
– Забыла всё, кем прежде я была,
Так быстро, что кажусь опасной сама себе,
Урслалу предала,
Своей к тебе любовью,
Предала судьбу, которая мне не венец венчальный,
А жрицы саван приготовила с рожденья.
Кто я теперь? Отступница, воровка.
Не радость, а беда меня вскормила,
Лишив способности на жертвенный алтарь,
Класть страсть сегодняшнюю для души спасенья в веках грядущих.
Нам не будет счастья.
 

Дорнвейл

 
– Не будет счастья нам, когда ты отвернешься,
От всех даров, что я тебе несу в своих руках.
Я не люблю Урслалу. Не ей в любви я клялся, а тебе.
Тебя я принял за свою судьбу, за дочь царицы,
Ошибся во втором, но не отгородиться теперь от чувств взаимных,
Что лишают сна – обоих нас.
 

Ньерра

 
– Вот в этом и вина…
Обоих нас.
 

Дорнвейл

 
– Вина приходит в дом,
Когда порок и ложь переплетаются у входа.
Но грех и лживость не в моей природе.
Урслале объясню все. И тогда,
Быть может, обойдет и нас беда,
Жить не в ладу, любить не тех,
Кто сердцу и душе милее всех.
 

Ньерра

 
– Нас не простят.
 

Дорнвейл

 
– Уедем мы.
Я увезу тебя женой.
Но примешь ли ты сердцем край чужой?
 

Ньерра

 
– Чужого края нет, когда любим,
Сюда идут. Иди и ты, потом договорим.
 

Дорнвейл

 
– Как встретиться с тобой, чтоб обвенчаться?
 

Ньерра

 
– Я буду на рассвете тебя ждать,
У западной стены большого храма,
Там дикий куст боярышника справа.
 

Дорнвейл

 
– Я уже там. Не чувствую преград.
 

Ньерра

 
– Я счастлива, когда ты рад (ему вслед).
 

Комментарий второй

Автор

 
Читал видения своим могучим взором,
Премудрый Волхв, что жил при башне,
В Ньерре он узнал,
Родную суть, вторую половину,
Ту самую, которую искал,
Каждый из нас, но предавал потом под бременем забот,
Сдаваясь сердцем перед неизбежностью высот,
Которые потребует душа,
 
 
Волхв память о любви своей не предал.
 
 
Еще мальчишкой, по наитью полюбив,
Тень незнакомки, след от имени,
Он встретил свою судьбу,
Как должно,
Связь не обронив, – с одной,
От самого начала жизни данной,
Единственной, завещанной, желанной.
 
 
Он знал, что не всегда возможны встречи,
Он знал, что разлучаются в веках,
Он знал, что есть еще помехи,
Не небом данные, а рукотворные,
И крах
Слагается по обоюдному страданью,
Но этот случай – он совсем иной,
 
 
Волхв, следуя любви могучему воззванью,
Виденья жизни прошлой воскрешая,
Чужую страсть преобразовывал собой,
Чтобы понять, трагедия какая,
Стала причиной, породившей сбой
В Их встрече.
 
 
Как соединить
Оборванную прежней жизнью Ньерры, нить,
С нитью его судьбы?
 
 
Ты спросишь, мой читатель,
Зачем так странно действовать, когда
Природа разлучает самовольно,
А человек – ничто в вопросах мирозданья?
 
 
Отвечу. Чуткость памяти дана,
Чтоб преданно искали мы,
Тех, с кем от первых дней обручены,
Но многие ль из нас честны перед собой?
Ответь и ты, не покривив душой.
 
 
Итак, …колышутся пред вещим Его взглядом,
Терзанья раненой влюбленностью Урслалы, рядом
Страданья Ньерры, что предательством томится:
В ней женщина проснулась и в забвенье жрица,
И стал жених сестры – Ее любимым.
Что ждать ей от родных?
Их гнев неотвратимо
Родит вражду меж землями,
Или напрасен страх?
 
 
Колышутся виденья, призывая нас, вглядеться в них.
 

Зелье в помощь

(во дворце)

Урслала

 
– Ах, мама, переменчив мой Дорнвейл,
Не понимаю я речей,
Столь осторожных для влюбленного страдальца,
Он не поцеловала мне даже пальца!
 
 
Совсем другой при первой встрече был,
Куда же делся весь любовный пыл?
 
 
Меня томит Дорнвейл,
С ним не могу полслова сказать —
Так прячется.
С ума схожу. Готова
Сгореть вся со стыда.
 
 
Что – это?
 
 
Мужская честь моим признанием задета?
Я, право, мама, слишком откровенно,
С ним говорила.
Это – то, наверно, его от дочери твоей и отвратило.
Как я могла? Что я такое натворила?
 

Рарра

 
– Урслала, успокойся!
Ни к чему плаксиво стенать у ног моих!
В чем виновата ты?
В том, что не знаешь лисьей глубины Норы приличий?
Все влюбленные безумны. И думают – одно!
Но говорят не все,
О том, чего так жаждет каждый волосок,
Пылающего от желанья тела.
Его молчанье и меня задело!
 

Урслала

 
– Как поступить теперь?
Надеть лисы Личину?
 

Рарра

 
– Вот именно!
Чтобы узнать причину
Девичьей скромности Дорнвейла, мы с тобой
Пойдем на хитрость,
Опоим его водой, которая раскрепощает чувства.
 

Урслала

 
– Опасно это?
 

Рарра

 
– Да…Искусство
Готовить зелье из целебных трав,
Нам недоступно,
Но у Ньерры – там,
В ее затворе среди редких книг,
Есть травник. А еще – дневник,
Она училась мастерству волшбы,
Вот этим всем воспользуемся мы.
 

Урслала

 
– Я вспоминаю, Ньерра говорила,
Что новый сбор из трав открыла,
Который призван с уст снимать оковы,
Раскрепощая в чувствах,
Он основан на пяти травах,
И несет свободу от стесненья.
 

Рарра

 
– Вот – вот.
Ему найдем мы примененье,
И твой Дорнвейл забудет прежний страх,
Вы объяснитесь в чувствах.
 

Урслала

 
– Ах! Ах! Ах! (смеется)
 

Рарра

 
– Мы сами воплотим рецепт
Ньерры напитка.
 

Урслала

 
– Сестрица в помощь мне!
 

Рарра

 
– У нас одна попытка.
Но даже если мы в усердье нашем,
Чуть-чуть перечудим со снадобьем,
Мы никому не скажем (смеется).
 

Супруги

(в башне на Барсовой горе)

Ньерра

 
– Вот первый луч воды морской коснулся,
И неба цвет нежней моей любви,
Ты миг назад, казалось мне, проснулся.
 

Дорнвейл

 
– Нет, я не спал от зарождения зари,
Смотрел, чтоб ни одна беда земная,
Не помешала спать тебе, родная.
 

Ньерра

 
– Мы здесь уже века?
 

Дорнвейл

 
– Столетий мало,
Чтобы привыкнуть к счастью,
Что настало.
 

Ньерра

 
– Мой муж.
 

Дорнвейл

 
– Всецело твой.
Уже все утро как.
 

Ньерра

 
– Не верится. Не верится.
 

Дорнвейл

 
– Но это так (смеются).
 

Ньерра

 
– Ах, дольше века счастье пусть продлится,
И никогда не завершится этот день,
Заря, скажи, зачем тебе стремиться
От нас, к полудню?
О, останься здесь!
Свети всегда нам: ночью, утром, днем!
Обитель чистую мы для тебя найдем,
В сердцах, что переполнены любовью!
Приникни к нашему с Дорнвейлом изголовью,
И стань печатью радости, прошу!
Я никогда тебя в себе не погашу.
Вот слово Ньерры, дочери Волхва.
 

Дорнвейл

 
– Она услышала твои слова.
Смотри, как разливается по небу,
Согласием своим,
Пусть я не волхв и никогда им не был,
Но также обращаюсь всей душой,
К тебе, Заря!
Прошу, для нас открой,
Скрижаль времен и наши имена
Супругами впиши на времена!
 

Ньерра

 
– Свершилось. Вижу над тобой зари венец! (смеется)
 

Дорнвейл

 
– Дорнвейлу прежнему давно уже конец,
С тех пор, как он тебя увидел на коне, в лугах.
 
 
Ньерра
– Я помню…твой напор и свой нелепый страх.
 
 
…Как странно, но не видела тебя,
В своих виденьях прежних,
Со стихией водной,
Я говорила,
И на глади – волны,
Слагали образ мне, но он совсем не твой,
Размытый и не четкий, Он собой
Скорей отображал не чужеземца даже,
А жителя эпохи из времен,
Что будущим, грядущим мы зовем.
 
 
Но всё было так зыбко, так далёко,
Что я не поняла судьбы намёка.
 
 
Подумала, что это мысль девичья,
Дает моим сомнениям обличья,
И прогнала видения, решив,
Жить жизнью жрицы.
 
 
Все теперь иное.
Я – женщина, супруга,
И такою
Мне нравится быть, я пойду к Волхву,
И жрицы одеяние верну.
 
 
Скажу, что совершила полностью обряд венчальный,
(надевает на свою руку браслет Дорнвейла)
Подарок твой, венец мой обручальный,
Как доказательство любви сложу к его ногам,
Но думаю, что Он уже все знает сам.
 

Дорнвейл

 
– Сегодня приглашен я на обед,
Царица Рарра, мой отец, Урслала, —
Все будут там.
Это хороший повод,
Все рассказать, расставив по местам.
 
 
Я – не свободен, я – чужой супруг,
А значит, невозможен и союз с Урслалой.
 

(надевает на свою руку браслет Нъерры)

 
Подарок твой и мой супружеский венец,
Залогом правды станет, чтобы грозной лавой,
Непонимания я не был стерт с Земли,
Но не боюсь. Они мне не враги,
Скрывать не стану я и имени жены.
 

Ньерра

 
– Конечно, будут близкие мои поражены.
Урслала полюбить тебя успела.
 

Дорнвейл

 
– Я виноват лишь в том, что раньше дела,
Уверил всех в своей к Тебе любви,
Не зная, кто ты есть на самом деле.
 

Ньерра

 
– За это время многие успели,
Тебя понять не так, как ты хотел.
 

Дорнвейл

 
– Поправить вовремя я все успел,
Никто не пострадает слишком…
 

Ньерра

 
– Ах, если б так! Как в древних мудрых книжках,
Все мирятся и до скончания веков,
Живут в любви, не ведая врагов.
 
 
Дорнвейл, пора и нам вернуться к людям,
Мы это место счастья не забудем,
Навек теперь оно – венчальный наш предел,
Пойдем, я покажу, как выбраться отсюда.
 

Дорнвейл

 
– Идем. Но расскажи, как это место чуда,
Мне называть, чтоб я запомнить мог – дарителя во всей его красе?
Здесь, средь пахучих трав, поверив медвяной росе,
Себя я отдал и к себе через тебя вернулся,
Вернемся ли еще сюда вдвоем?
 

Ньерра

 
– Кто знает?
Эти дикие места
Быльем в народе зарасти успели,
Но не для Ньерры.
 
 
Это место – Барсова гора.
Здесь раньше мой отец на башне волхвовал,
И в келье жил. И барсов не пугался,
Нам этот край скалистый в дар достался,
Здесь мы в сохранности и телом, и душой.
 
 
Теперь расстаться мне пора с тобой.
Тебе – направо, в дом моей сестры,
Увидеться сегодня до поры, когда в свои владенья входит ночь,
Не сможем мы.
 

Дорнвейл

 
– Я завтра в храм приду. За собственной женой.
 

Ньерра

 
– Я подожду.