Текст книги "Истоки Нашей Реальности"

Слезы неустанно катились по щекам. Тело горело огнем страха и отвращения.

– Я больше… Никогда не хочу видеть вас…

– Громче.

– Я больше никогда не хочу видеть вас, – произнес король тверже.

– Еще громче.

Не переставая улыбаться, Дирк отошел, чтобы видеть его лицо.

– Я больше никогда не хочу видеть вас! – вскрикнул Александр, и лицо его исказилось гневом. – Вы бессовестный, бесчестный, жестокий манипулятор. Вы хуже любого из всех чудовищ, о которых я слышал. Вы хуже Делинды! Вы не знаете ни любви, ни ласки. Вы лишь берете, меняете, но никогда не готовы отдать что-то просто так, бескорыстно, и даже в такие подарки, как это бедное создание, вкладываете свой смысл, способ манипуляции. И эти дети погибли от пуль, которые вы оплатили, от рук солдат, которых вы купили! Больше никогда не появляйтесь в моей жизни! Вы один из тех, кто искалечил ее, сделав ее еще невыносимее. Я никогда вас не прощу! Я ненавижу вас всей…

Александр проглотил последнее слово, едва почувствовав, как трутся о его ногу. Он опустил голову. Котенок, задрав к нему голову, издал тонкий писк и вцепился коготками в его штанину.

От невероятной смеси эмоций Александр задрожал всем телом. Он наклонился, взял котенка на руки и прижал его к груди, слыша его урчание, прижимаясь к его голове мокрой щекой.

– Господи, – выдохнул он сдавленно.

Он закрыл свободной рукой лицо, и зашелся горестным жалобным плачем.

Мимо пронеслись глухие шаги.

– Что ж, – вздохнул Дирк, – пусть так и будет. Я больше вас не потревожу. Деньги за котенка возвращать не нужно. Считайте, вы сами его нашли.

За спиной послышался щелчок.

Александр сел в кресло и закрыл лицо руками. Несколько глубоких вдохов успокоили его. Он вытащил телефон из кармана и набрал номер.

– Алло? Здравствуйте.

– Ваше Высочество, – поприветствовали его на другом конце, – вы чего-то желаете?

– Да. Необходимо провести один платеж.

Спустившись в парадный вестибюль, Дирк направился к выходу, где уже ждали телохранительницы, как вдруг его окликнули:

– Мистер Марголис.

С лестницы, чуть прихрамывая и опираясь на трость, спускался Каспар.

– Как ваше здоровье?

– Лучше, чем я опасался.

– Вы что-то хотели?

– Да, уделите мне минуту. Мне нужно с вами поговорить.

16. Пытка

Вечером того же дня в Бундестаге организовали экстренное собрание.

Саша ожидал, что после объявления о родстве с Дирком отношение к нему изменится. Так и случилось: уже на входе в Рейхстаг члены собрания склоняли головы в книксене и отводили взгляды, чтобы ненароком не вызвать негодование наследника Марголисов. Он и не думал наслаждаться обретенным превосходством. Все мысли занимали жестокие кадры расправы над детьми. Для него это был вызов, и он знал, что не имеет права медлить с ответом.

Он зашел в зал за несколько минут до начала собрания и встал у тумбы лицом к депутатам в фиолетовых креслах.

Карла Шварц, председательница Бундестага, и Верена Краузе, канцлер, заняли места сзади, под символом собрания – орлом с раскинутыми крыльями на стеклянной стене.

Часы пробили шесть часов.

– Добрый вечер, коллеги, – начала Карла глубоким, со старческими нотками голосом. – Прежде чем мы начнем внеплановое совещание, я бы хотела от имени всех членов Бундестага принести извинения мистеру Марголису…

– Клюдеру, – прервал ее Саша. – Если вы, конечно, обо мне.

– Просим прощения…

– Давайте сразу перепрыгнем через ваши притворные извинения, которых, уверен, я бы не дождался, не стань Марголисом, и перейдем к делу, ведь вы не извиняться передо мной за когда-то проявленное неуважение собрались. – Он щелкнул пальцами, с притворным удивлением смотря вверх. – Ах, точно, еще потому что забрали тело дорогого мне человека и расчленили его, хотели забрать и Астру, но здесь вам не повезло, а затем посадили меня под домашний арест, как какого-то преступника.

Саша начал жалеть, что не может полностью насладиться их стыдливо опущенными взглядами. Он видел, как сильно Карла хочет возразить, и ей, казалось, действительно искренне было стыдно.

– Что у нас с армией? – спросил Саша холодно. – Как случилось так, что каких-то сорок человек не успели вывезти и оставили погибать? И большая часть из них – дети. Это провал… Нет, даже не так – катастрофа. Настоящий теракт против морали. Чем вы собираетесь отвечать?

– Армия отступает. Мы ждем поставку новых снарядов и ракет. Враг слишком силен, у него много оружия.

– Да, я знаю об этом, вы ведь буквально подарили его им, когда оставили Куксхафен и не вывезли часть нашего оружия на базе. Да, старого. Да, с заброшенной базы, но это не отменяет того, что его можно было использовать в наших целях. Кто-нибудь может мне объяснить, почему никто не вывез это оружие? Вы ждали, когда я вернусь из заточения и в перерывах между обмороками и лечением лично организую это? У вас было минимум два дня, чтобы сделать это. А теперь они нашими же боеприпасами, нашими же ракетами уничтожают наши же земли и убивают наших людей. Как жестоко обошлась с нами ирония, верно?

– Там было одно старье. По нашим данным, у них достаточно своего новейшего оружия.

– Достаточно, но некоторые извращенные солдаты не прочь потешить себя убийством наших людей нашим же оружием.

Он перевел дух.

– Демонстративное убийство детей на камеру – это плевок в нашу сторону. Они говорят нам: «Смотрите, на что мы способны. Мы своего добьемся». Их не останавливает даже то, что ЗНР стало частью принцессы Анджеллины, а это уже конфликт с другой страной. Но нет, они не спешат с ними конфликтовать. Они знают, чем это все обернется для них.

– Вероятно, они приняли заявления Ее Высочества за блеф и уверены, что это отвлекающий маневр, чтобы затруднить их положение.

– Возможно. Но что-то мне подсказывает, что Делинда так не считает и прекрасно знает правду.

– Делинда? Вы все еще считаете…

– А вы все еще мне не верите? Я видел и слышал ее так, как вижу и слышу сейчас вас. Она стоит за всем этим с самого начала. Александр лишь инструмент, его она под угрозой шантажа вынудила работать на себя.

Депутаты переглянулись, демонстрируя недоверие, но ввиду нового статуса Саши изо всех сил старались сделать это помягче.

– Знаю, вам мало слов. Нужны доказательства. У меня их нет, но я прошу поверить мне. Угроза не в Александре, она в его сестре, правящей из-за кулис. Разговаривая с ним, мы на самом деле разговариваем с ней. И она принимает все решения. Расстрел тех детей тоже с вероятностью сто процентов был только ее решением. Я не уверен, что Александр вообще был в курсе ее планов, хотя, даже если бы знал, он не смог бы препятствовать.

– Если все так, если Александр и правда лишь пешка, что его держит рядом с Делиндой? Она угрожает ему смертью?

Саша чуть отступил он микрофона и заговорил на тон тише:

– Не обладаю такой информацией, но я знаю его лучше всех вас вместе взятых. Он спас меня в плену. Я говорил с ним после. Он жертва, попавшая в ловушку, и если бы условием ведения войны была только его жизнь, уверен, он бы предпочел отдать ее, нежели стать соучастником этих преступлений.

– К чему вы клоните?

– Через пару недель решится судьба нашей страны. Если мы выиграем и военный трибунал доберется до него, мы должны принять во внимание эти факты, прежде чем выносить приговор. Если же проиграем, а вероятность этого страшно велика, мы должны минимизировать потери. Прямо сейчас ускорьте темпы эвакуации людей из ближайших к военным действиям регионов, увеличьте количество рейсов из страны на самолетах и поездах. Людям, у которых нет денег, необходимо предоставить жилье. Нужно разработать программу, по которой все беженцы, а также родственники погибших будут получать пособия вплоть до конца войны. Со своей стороны я лично предоставлю гуманитарную помощь, но нужно будет выделить ее и из бюджета. Целью Делинды является не просто обладание ЗНР, а полное уничтожение власти и Германской империи как государства. Мы должны приложить все усилия, чтобы предотвратить это, но готовиться к худшему.

– Мы вас поняли, мистер Клюдер, – махнула Карла в успокаивающем жесте. – Уверена, в зале не найдется тех, кто будет против. Мы все еще скептически относимся к заявлениям о том, что за Александром стоит Делинда. Надеюсь, вы понимаете, почему, и не злитесь из-за наших сомнений. В остальном мы сделаем все так, как вы скажете.

– Я хочу добиться переговоров с Александром.

– Бундестаг трижды отправлял соответствующий запрос, – ответила Верена Краузе. – И трижды нас проигнорировали.

– Но запрос не отправлял я лично. И я займусь этим.

* * *

Одри Хьюз зашла в свой временный кабинет, больше напоминавший душную каморку со скудным освещением низко свисавшей лампы. Холодные бетонные стены напоминали ей стопку коржей – лишь так, наспех, можно было создать здание с помощью большого 3D-принтера.

Она потерла замерзшие руки, застегнула термокуртку и включила обогреватель у старенького стола, загруженного кипами папок и маленьким ноутбуком в толстом черном чехле. Едва сев за него, она услышала предупредительный стук в дверь. Рейн молча зашла внутрь, села за покореженный стул в углу и уперлась локтями в колени. Распущенные волнистые волосы оттеняли ее скорбное лицо.

– Что-то случилось? – спросила Одри с хрипотцой.

– А то ты не знаешь, сестра.

– Смотри своему капитану в глаза, когда говоришь с ним.

На мгновение Рейн скривила губы и медленно подняла голову.

– Ты готова жить с этим? – спросила она глухим голосом.

– Уже живу. С первого дня. – Одри встала, Рейн тут же опустила взгляд. Она лишь слышала шуршание ее куртки и блуждающий по комнатке стук сапог. – Я солдат. Я служу своей стране, и если ее руководство скажет убивать детей, то я буду это делать, потому что это мой долг – защищать интересы родины. Потому что только такую жизнь я понимаю.

– Отнимая чужие? Пресмыкаясь перед убийцей?

– Я уже получила выговор после того, как ты помогла Саше Клюдеру сбежать! – вдруг разозлилась Одри. – Да, знаю. Ты жива лишь потому, что я молчу. Потому что имеешь для меня значение. Потому что нас родила одна мать. Но больше я не собираюсь пятнать свою честь ради тебя.

– Я не понимаю, – закачала Рейн головой, стараясь сохранить твердость голоса. – Неужели ты правда веришь в то, что в нашем деле есть хоть что-то святое? Что-то, что оправдает ту боль, что мы причинили мирным людям? – Рейн боялась смахнуть слезу, надеясь, что полумрак спрячет ее блеск на щеке. – Они же были детьми. В чем они провинились? Я умоляла тебя остановиться, но ты была глуха. Что должна приказать Делинда, чтобы хоть что-то породило в тебе протест и ты сделала это лишь скрипя зубами?

Одри наморщила лоб. После минутного молчания она открыла дверь.

– Если собираешься еще что-нибудь выкинуть, то лучше уходи сейчас. Помешаешь еще хоть раз, клянусь, я не посмотрю на то, что мы сестры, и не задумываясь убью тебя.

Рейн встала перед ней. Ничто не говорило о том, что она плакала.

– Я в этом не сомневаюсь. – Она вышла из кабинета. Одри устремилась вслед. – Что вы будете с ней делать?

– С Лаурой Свон? – Одри закрыла дверь на замок. – Допросим.

– Я могу присутствовать?

– Лучше воздержись от этого, – усмехнулась она не присущим ей злобным оскалом. – Пыточная не место для неженок вроде тебя.

Она уже развернулась, чтобы уйти, как Рейн продолжила:

– Кто отвечает за пытки? Снова Челси?

Одри ответила ей зловещим молчанием.

– Она опасна, – напомнила ей Рейн взволнованно. – Для заключенных, для допрашиваемых, даже для нас.

– Она не такая, как кажется на первый взгляд, – обернулась к ней Одри. – Если относиться к ней по-человечески, она ответит тем же. Ей просто не хватает любви.

– Да ты прониклась к ней симпатией!

– Жалостью, – перебила ее Одри. – И не более.

– Капитан Хьюз! – окликнула ее солдат за спиной. К Одри подбежала девушка в форме. Отдав честь, она принялась за отчет: – Вечерний осмотр камер завершен. В детской секции в камере с девочками от восьми до двенадцати лет не хватает двух заключенных.

Рейн ждала от сестры бури. Еще один прокол мог пополнить копилку неудач, склоняющих чашу весов в пользу лишения ее звания.

Но нет. Ее лицо исказилось в странной улыбке, а затем, словно придя в себя, она придала лицу грозный вид и ответила:

– Что значит пропало два человека? Как?

– Мы проводим расследование. Камеры наружного наблюдения не зафиксировали их. Сейчас проверяем камеры в коридорах. Они не могли покинуть здание.

– Хорошо, начните поиски. Где в данный момент Челси?

– Она в своей комнате.

– Хорошо. Я лично проведу ее в пыточную. Возвращайся к своим обязанностям.

– Есть, мэм.

Когда солдат завернула за угол и ее шаги стихли, Рейн спросила, язвительно скрестив руки над груди:

– И как это, интересно, из-под твоего носа смогли сбежать два ребенка? Какой-то мелкий сбой в системе на минутку открыл двери камер?

– Твои подозрения смехотворны. Иди в казарму.

Не дожидаясь ответа, Одри уверенно зашагала в сторону комнаты Челси в надежде, что та не натворила глупостей.

* * *

Напевая легкий детский мотив и чуть подпрыгивая, Челси открыла маленький холодильник, сгребла в охапку упакованные сэндвичи и вывалила их на маленький стол в уголке.

– Нужно подкрепиться, – мелодично тянула она. – Подкрепиться, подкрепиться!..

Всхлип.

Челси так и замерла со вскрытой пустой упаковкой. Медленно, не меняя своего положения, она повернула голову в дальний угол комнаты.

– Это кто тут плачет? – спросила она тонким натянутым голоском, откладывая бутерброд. – Я же просила сидеть тихо.

Две девочки, десяти и девяти лет, прижались друг к другу сильнее.

– Простите, – тихонько прошептала та, что младше.

– Тихо! – топнула Челси ногой. Ей достаточно было сделать четыре шага, чтобы встать перед ними. – Ну же, милашки, не уродуйте свои чудесные личики слезами. Я же еще не сделала ничего такого, из-за чего можно было бы плакать.

Девочки совсем растерялись. Жестокость и безумие в сочетании с приятным тоном и миловидной внешностью Челси сбивали их с толку.

– Вам, наверное, тут холодно, – хихикнула она. – Ох, точно. Я сижу перед вами в куртке и утепленных штанах с ботинками, а вы в том, в чем вас поймали. – Девушка подошла к шкафу, стянула с верхней полки толстый теплый плед и протянула старшей малышке. – Вот, держите. И не болейте. Меня очень раздражает, когда люди шмыгают носом. Это противно.

Узницы укрылись пледом.

– Мне нужно отлучиться по делам. Сидите тихо, хорошо? Туалет в вашем распоряжении, но не более. Ничего не трогайте. Вы же не хотите меня злить, верно, девочки?

Они затрясли головами.

– Вот и умницы.

Скрежет в замочной скважине привлек ее внимание. Она повернулась к двери, поправила два низких хвостика и выпрямила спину.

– На выход, – скомандовала Одри. Изучающий взгляд упал на дальний угол, и она поспешно зашла в комнату, закрыв за собой дверь. – Спятила? Спрячь их. Обычные рядовые не должны знать о том, что мы пошли тебе навстречу.

– Каждый раз, когда ты пытаешься выглядеть грозной, это лишь умиляет меня. – Челси положила ей на плечи руки на уровне локтей. Одри раздраженно смахнула их.

– Не смей прикасаться ко мне.

– А что? Боишься меня? Вот и зря. Из всех моих мучителей в психушке ты была самой доброй. – Она смахнула пыль с плеча Одри. – А доброту я не забываю. Калечить, убивать и есть тех, кто хорошо к тебе относился, – это жестоко и подло. Это прямо-таки предательство. Так что можешь не переживать за свою жизнь.

– Если ты собралась что-то сделать с ними, – Одри кивнула в сторону девочек, – то пусть это пройдет тихо. Я получила разрешение побаловать тебя, но это не значит, что буду за тобой подчищать.

– Думаю, подчищать придется мало. Только мне понадобится холодильник с морозильной камерой побольше. И желательно хотя бы электроплита с посудой для готовки.

– Это точно вызовет подозрения.

– Ну, тогда процесс затянется.

Одри поморщила лоб и сжала губы.

– Если тебе противно, когда я говорю об этом, то намекни, – подмигнула ей Челси.

– Идем уже.

Они вышли в прохладный коридор и направились в сторону пыточной.

– Мне все делать как обычно?

– Да, как обычно.

Одри зашла в комнату для наблюдения за стеклом Гезелла[3]3
  Стекло, выглядящее как зеркало с одной стороны и как затемненное стекло – с противоположной.


[Закрыть]. Под тусклым холодным светом, в железном кресле, с затянутыми тугими ремнями руками и ногами неподвижно сидела Лаура Свон. Скрип петель вырвал ее из полудремы и заставил поднять помутневшие глаза.

– Просыпайся, малышка! – пропела Челси, закрывая за собой дверь. Она схватила пленницу за волосы и запрокинула ее голову, чтобы разглядеть со всех сторон запачканное чужой кровью лицо. – Боже, да ты просто милашка.

Она отошла к столу и взглянула на стекло.

– Лаура Свон, – вызвала ее Одри через микрофон, – надеюсь, вы понимаете, почему находитесь здесь и чего мы от вас хотим.

Тяжелое дыхание в ответ.

– Нам нужны данные о других укрытиях с беженцами. Предоставьте их нам. Думаю, не стоит говорить о том, что будет в противном случае.

В углу комнатки звякнул скальпель и послышалось тихое хихиканье.

– З-зачем вы делаете это? – спросила Лаура на выдохе. – Чего вы добиваетесь? Вы уже убили тех малышей. Вам мало?

– Целью нашей операции является вовсе не бездумное убийство, а устрашение врага, покусившегося на наших правителей, весь монархический строй и безопасность британского народа.

– Расстрел тех бедняжек тоже был актом устрашения? Какое отношение к убийству вашей королевы имели они? Нет, – медленно покачала она головой, уставившись в пол. – Вы просто оправдываете свои преступления. Нет в вашей миссии ничего праведного. Вы жаждете чего-то другого.

– Молчание погубит вас.

– Я не знаю, где остальные. А даже если бы и знала, вам бы не сказала.

Одри чуть оттолкнулась от стола и стиснула зубы.

– Мы разрешили истязать любую часть вашего тела, кроме губ и рта на тот случай, если вы передумаете.

Из динамиков раздался сигнал, знаменовавший отключение микрофона и разрешение для начала пыток. С щекотливым, накатывающим волнами восторгом Челси наслаждалась участившимся судорожным дыханием Лауры. Тело била безудержная дрожь, точно при лихорадке. Ноги машинально выстукивали дробь. Каждый лязг перебираемых инструментов был для нее отрадой, ведь она знала: как только он стихнет, начнется самое страшное.

– Посмотрим, будешь ли ты такой же стойкой и гордой, как германский принц. – Наконец Челси выбрала инструмент – кожаный ремень с закрепленными по внутренней стороне железными шипами. – Уверена, ты бы еще хотела ходить на своих двоих. Последний шанс, милая.

Едва взглянув на ремень, Лаура представила его действие. Четырехугольные шипы могли не просто впиться в плоть до кости: при затягивании ремня они полностью перерезали мягкие ткани так, что после жертва не чувствовала собственных стоп. От страха перед долгой мучительной смертью она всерьез задумалась над тем, стоят ли ее страдания чужих жизней. Пока шипы еще не впились в плоть, она сомневалась, но подозревала, что стоит боли прорезать ее тело, как она тут же сдастся. Так стоит ли терпеть это, если конец очевиден?

«Они хотят убить нас?» – вдруг всплыл в ее памяти голос девочки.

«Не волнуйся. Я не дам вас в обиду», – ответила она в тот раз.

Слезы жалости скатились к дрожащим губам.

Никто из тех, кому она дала это обещание, не выжил. До последнего вздоха ее неотступно будут преследовать их беспомощные крики и жалобные растерянные взгляды, полные умирающей надежды, ощущения покинутости и предательства.

Если бы она свернула в правильную сторону. Если бы внимательнее изучила карту подземных путей. Если бы была сильнее… то все они были бы живы.

Но больше это не повторится. Больше никто не умрет по ее вине. Лучше сгореть в аду.

Челси поняла все по ее глазам.

– Как знаешь, – пожала она плечами.

Челси встала перед ней на корточки. Шесть шипов больно оцарапали ее лодыжку, пока ремень оборачивали вокруг нее. Челси схватилась за его конец, изучающе посматривая в дрожащее, мокрое от слез и пота лицо узницы. Резкое движение руки. Истошный крик ударил в собственные барабанные перепонки.

* * *

Проходя мимо комнаты Челси, Рейн замерла. Она была убеждена: если пропавшие девочки еще живы, то они внутри. Сейчас лучший момент, чтобы вытащить их оттуда, но наблюдатели пристально следят за всеми, кто попадает под камеры.

«Что, решила побаловать свою цепную зверушку?» – мысленно обратилась она к сестре.

Рейн вышла в арестантский блок. Душно. Тошнотворный запах недосохших бетонных стен, земли, крови и немытых тел чуть не довел ее до тошноты. Систему вентиляции словно намеренно включили на минимум, чтобы даже в камерах жертвы ощутили сводящую с ума муку заключения.

Ее спешные шаги привлекли внимание некоторых солдат, которые еще могли стоять на ногах и подойти к двери, чтобы дробью кулака привлечь внимание.

– Эй! – окликнули ее за одной из дверей в камеру. – Вы добрались до особняка?

Воспоминания вновь нахлынули сами собой. Это была ее личная неизбывная боль. Решив, что краткий разговор не вызовет подозрений, Рейн подошла к двери. Большие синие глаза смотрели на нее сквозь прутья окошка. Позади девушки от боли постанывали солдаты с рваными ранами, перевязанными грязными кусками одежды.

– Добрались? – спросил она с напором.

– Да. Убили всех, кроме одной.

Пленница расширила глаза так, что, казалось, еще немного, и они выпрыгнут из глазниц.

– Кто выжил? Кто?!

– Лаура Свон.

– О, слава господу, – всплакнула она. – Где Лаура? В какой камере?

– В пыточной. От нее хотят добиться информации о местонахождении убежищ.

– В пыточной? – опустила она голову. – Но Лаура не знает. Она не может знать об этом.

– Боюсь, что руководству плевать. Это ваша подруга?

– Больше, чем подруга, – ответила та, задыхаясь от волнения.

– Сочувствую вам.

Она ударила по двери, уткнулась в нее макушкой и прохрипела:

– Если… Если я скажу, где находятся убежища, вы ее отпустите?

– Вы знаете, где они?

– Да.

– Уверены?

– Ее свобода плюс медицинская помощь для нее и моих товарищей, и я все скажу и покажу на карте.

Рейн почти пожалела о том, что завела этот разговор. Она могла сделать вид, что его не было, и уйти, дав беженцам больше времени для укрытия в безопасном месте, но на другой чаше весов лежали жизни истекающих кровью солдат и ни в чем не повинного добровольца, нашедшего в себе смелость пойти против властей собственной страны. Сделать то, что Рейн ни за что не решилась бы сделать в открытую.

А может, в тех убежищах больше никого нет? После побоища в особняке германские солдаты должны были ускориться и увезти всех, кто еще остался вблизи сдвигающейся к столице линии фронта.

Внезапно с чувством горького унижения она осознала, что выбрала эту сторону вовсе не ради наблюдения за сестрой и скрытой помощи германской стороне, а из-за страха за собственную жизнь. Слабаки выбирают сторону победителя, даже если в корне не согласны с его позицией. Потому что только так можно выжить. И любая ее жалость, попытка помочь пострадавшим, спасение Клюдера – все это было лишь ради того, чтобы залатать зияющую дыру в сердце, проделанную чувством вины.

«Боже, пусть в тех убежищах уже никого не будет».

* * *

Тера Гарсия зашла на кухню в поисках сладкого. Мать с отцом хлопотали у плиты и стола.

– На ужин суп? – Тера на ходу взяла со стола дольку яблока в карамели, подошла к матери и выглянула из-за ее плеча. – Еще и с луком. Я пас.

– Можешь просто вытащить.

– Нет, приготовь мне отдельную порцию, как и всегда.

Женщина многозначительно взглянула на мужа, и тот, пожав плечами, наклонился к нижнему шкафчику за отдельной кастрюлей. Тера уселась за стол и закинула ноги на соседний стул.

– Эта кухня такая крохотная, – заметила мать, отходя в сторонку, чтобы не задеть дверцу шкафа. – Очень непривычно. Далеко не все доставщики говорят на английском. И вообще мало кто. Это же международный язык. Как можно его не знать?

– Мы у германцев в гостях, пока все не стихнет, – напомнил ей муж, ставя кастрюлю на плиту. – Но, учитывая, что британцы все ближе, будет лучше уехать отсюда. Как насчет Австрии?

– Лучше как можно дальше. Я еще даже не все вещи разобрала. Видно, не зря… О, снова этот ролик с гибелью бедных детей. У них есть совесть? И после первого раза стало плохо, но нет, они крутят его целыми сутками.

– Выключи, – пробубнила Тера, дожевывая яблоко. Взгляд зацепился за пульт на другом конце стола. – Ладно, сама выключу.

Она не раз натыкалась на это видео в Сети, но так и не смогла досмотреть его до конца. Хватало первых секунд для понимания, чем все закончится, и, чтобы не видеть самого расстрела, она отматывала в конец, к кадрам с уже безжизненными телами. Отматывала в надежде то ли на то, что ее опасения не оправдаются, то ли чтобы убедиться в жестокости британской армии.

Но в этот раз она не успела выключить до расстрела. Только дотянувшись до пульта, она услышала душераздирающее:

– Пожалуйста, не делайте этого!

Сердце облилось кровью. Этот писклявый, жалобный, четыре года раздражавший ее голосок Тера узнала бы из тысячи. Она вперила взгляд в телевизор. В кадре только дети, крики доносятся откуда-то со стороны. Тера отмотала видео назад. Она должна убедиться в том, что ей лишь показалось. Надежда на это все еще жила, но нарастающие сомнения вынудили ее потянуться за телефоном в карман.

Снова этот голос. Сомнений больше не осталось.

– Что такое? – встрепенулась мать, вытирая руки кухонным полотенцем. – Зачем ты отматываешь назад?

Тера выскочила в коридор с приложенным к уху телефоном.

– Ну же, дурочка, отвечай… – приговаривала она.

Продолжительный гудок. Абонент вне зоны действия.

Она набрала другой номер.

– Хоть ты ответь, ну.

Гудок. Абонент вне зоны действия.

– Черт! – схватилась она за лоб и провела рукой по макушке, стараясь уравновесить неожиданно участившееся дыхание. – Угораздило же вас, идиотки, влезть именно туда. Тоже мне, благородные самоубийцы.

– С кем это ты там разговариваешь? – выглянула из кухни мать.

– Репетирую ругательства.

Не дожидаясь ответа, Тера поднялась на второй этаж. Схватив в углу длинную железную палку, она поднялась на цыпочки, вставила ее в скважину на люке чердака и повернула. Замок щелкнул. Люк медленно открылся, и к полу спустилась механическая лестница.

Тера забралась на чердак, села за раскладной стол и включила ноутбук, одновременно набрав номер своей давней знакомой – Ксары Бэлл, участвовавшей в операции по спасению Саши.

– Алло?

– Долго не поднимала. Как твои дела?

– Ближе к делу.

– Уже видела новости?

– Да.

– Тогда ты наверняка узнала голос Лауры на той видеозаписи.

– Сложно не узнать.

Тера открыла спутниковую карту в режиме реального времени и навела на Германскую империю.

– Ты что-то задумала? – засквозила в голосе Ксары настороженность.

– Возможно.

– Ты даже не знаешь, где они.

– Это не так сложно определить, если ты уже побывал в логове врага и понимаешь, как они работают. – Перед ней развернулись зеленые поля и крохотные крыши особняков. – Неважно, где конкретно их схватили. Баз вблизи у них не так много, это я точно знаю. Скорее всего, их отвезли на временный пункт под номером три. Там есть камеры, пыточная и даже индивидуальные комнаты для некоторых высокопоставленных отморозков. Долбануть по ним бомбой, но там наверняка есть мирные. Знают, гаденыши, что не станем рисковать.

– Тера, если бы было так просто вытащить их оттуда, германцы уже давно это сделали бы. Там наверняка и другие пленные.

– Германцы с трудом обороняются. Им и в голову не придет пойти в наступление.

– Но тебе пришло.

– А я не германка.

Пока Ксара собиралась с ответом, Тера навела курсор на возможный временный пункт.

– Может, это была не Лаура? Нужно проверить. Логан, возможно, убили до этого.

– Я отправила запрос, чтобы узнать, в каком отряде они были, но на все сто уверена, что на видео были крики Лауры. Логан, возможно, тоже жива. Их не убьют так просто. Сначала попытаются выведать, где убежища, а уже потом ликвидируют, поэтому нужно спешить.

– У них нет термографической камеры? Они бы могли обнаружить их с помощью инфракрасных излучений.

– Есть, но они действуют в радиусе максимум двадцати километров, и на то, чтобы прошагать с ней даже один регион, нужно время. Проще выпытать информацию.

– И что ты намерена делать конкретно? Пойти спасать их? Одна?

– Если мы с тобой прямо сейчас разговариваем, то ты должна понять, что нет.

– Я… – опешила Ксара. – Предлагаешь провести такую операцию вдвоем? Нас там убьют еще до того, как мы доберемся до базы. Может, и их уже убили, мы этого не знаем. Тера, ты слышала, какие пули они применяют? Даже если не заденет жизненно важные органы, то все равно не сможем продолжить. И экипировка не спасет.

– Да, я видела эти пули в действии.

– Послушай, не нужно в это лезть. Ты и так уже многое сделала: прикончила целый отряд в горгонах в одиночку. И я вообще удивлена, что именно тебе пришло в голову их спасать.

– Да видишь ли, их идиотизм и самопожертвование меня настолько взбесили, что хочется им лично душу отвести, а не их трупам. – Тера сохранила координаты возможной базы, перебросила их в облако и закрыла ноутбук. – Так ты пойдешь со мной?

– Нам понадобится много оружия. И бронежилеты. Но сначала я бы хотела услышать план. Он у тебя есть?

– Конечно.

– И в чем он заключается?

– Британцы спят и видят, как ловят меня за предательство… – На ее лице растянулась игривая улыбка. – Что ж, исполним их мечту.