Текст книги "Герцог-дьявол"

Глава 6

– Я должна вас покинуть, – провозгласила леди Фарнсуорт. – Мисс Уэверли, чувствуйте себя здесь как дома. Мне нужно встретиться с моим поверенным, и я скорее всего вернусь, когда вы уже закончите все дела.

Леди Фарнсуорт выплыла из комнаты, оставив Аманду наедине с миссис Галбрет в небольшом кабинете на первом этаже дома. Миссис Галбрет придвинула свой стул к столу.

– Оставайтесь здесь, я сама покажу вам документы.

Леди Фарнсуорт сообщила Аманде об этом визите на Бедфорд-сквер, когда та прибыла к ней домой поутру. Аманда радовалась, что день будет заполнен чем-то новым. Когда она усаживалась за стол в библиотеке леди Фарнсуорт, слишком много посторонних мыслей отвлекало ее внимание от документов.

Дерзкая авантюра все больше казалась ей безрассудством. Ведь она легко могла погибнуть. Или ее могли поймать слуги. Пойти на все эти ухищрения, чтобы в конце быть схваченной в гардеробной у сэра Малкольма Найтли!

Именно туда она, в конце концов, и пробралась. Ей требовалось проникнуть на галерею и в общие комнаты в поисках той чертовой пряжки. Каждая минута пребывания в доме увеличивала опасность.

А если бы ее все-таки поймали? От одной мысли об этом Аманду пробирала дрожь. Но особенно мучило то, что всего за несколько недель жизнь исполнительной секретарши превратилась в то, чего она так стремилась избежать.

Аманда села рядом с миссис Галбрет. Она, преступница. А как иначе ее можно назвать? И как она смела заниматься чьими-то финансами? Прежние оправдания поблекли: юность, жестокость родителей… Ни один судья не примет во внимание ее оправдание, что она пыталась спасти свою мать. Одна воровка спасает другую… Хороша семейка!

– Вот счета за печать. – Миссис Галбрет открыла бухгалтерскую книгу на заложенной странице. – У каждой типографии своя отдельная страница, отдельные страницы также у тех, в чьих услугах мы нуждались в ходе публикации журналов. Вот это, к примеру, счета гравера, которого мы нанимали при работе над изображениями модных платьев.

Аманда с благоговением листала счета.

Миссис Галбрет объяснила ей все касательно этой книги, затем перешла к другой.

– Это счета книгопродавцев, у которых мы оставляем номера нашего журнала. Здесь вы видите документы о приеме журналов и квитанции, свидетельствующие об их продаже.

Аманда внимательно просмотрела всю книгу, после чего миссис Галбрет открыла следующую.

– А здесь вы найдете бумаги по этому дому.

Аманда увидела страницы, касаемые зеленщика и торговца рыбой.

– В доме кто-то живет?

– Герцогиня приглашала меня поселиться здесь. Ей не нравится, что дом пустует по ночам. С другой стороны, ей хотелось избавить меня от унизительной необходимости жить вместе с семьей брата.

– Вы переехали к брату после смерти мужа? – Задав сей вопрос, Аманда прикусила язык, поняв, какую бестактность совершила.

Но казалось, миссис Галбрет не обратила на это никакого внимания.

– У меня не оставалось выбора. Муж умер молодым и практически ничего мне не оставил. Я тоже была очень молода и надеялась вскоре вступить в новый брак, но… не сложилось.

– Мне кажется, так хорошо, что вы сумели найти свой собственный путь в жизни. Я хотела бы последовать вашему примеру.

– Но ведь именно это вы и делаете. Вы зависите только от самой себя, живете за счет собственного труда, что прекрасно, не так ли? Я со своей стороны в этом абсолютно уверена. – Миссис Галбрет заговорщически улыбнулась, и они обе рассмеялись. – А теперь я оставлю вас, чтобы вы смогли без помех ознакомиться со всеми бумагами. Там есть несколько счетов, касающихся ведения хозяйства. Когда вы будете готовы, заполните их и составьте для меня список первоочередных оплат.

Аманда очень быстро справилась со своей работой. Торговцы, с которыми имела дело миссис Галбрет, оказались более честными людьми, нежели те, что обслуживали леди Фарнсуорт, и у нее практически сразу же все сошлось. Она оставила отчеты в маленьком кабинете и прошла в общие комнаты.

Аманда воспользовалась возможностью осмотреть дом. В столовой она обнаружила несколько столов для игры в карты и журнал для записи ставок. Также там стояло много графинов с разноцветными жидкостями – наверное, со спиртными напитками.

Странно, что этот клуб до сих пор не вызвал скандала. Не только из-за крепких напитков и азартных игр, но и из-за того, что в него принимали таких женщин, как она.

Аманда вернулась в библиотеку. Там она нашла трех дам, раскинувшихся на диванах. Они заметили ее.

– Присоединяйтесь к нам, если желаете, – предложила одна из них.

«Сестринство», как назвала кружок герцогиня. Значит, решила Аманда, надо вести себя по-сестрински.

– Спасибо. Очень мило с вашей стороны.

Аманда села в свободное кресло.

Дамы представились. Миссис Харпер и миссис Гилфорд состояли в браке с джентльменами. Миссис Трой была владелицей книжного магазина.

– Я одна из тех книгопродавцев, которые предлагают «Парнас», – пояснила она. – Насколько я понимаю, вы секретарь леди Фарнсуорт.

– Да, она была так любезна, что решила воспользоваться моими умениями.

– Ну конечно. Ведь так удобно взять на работу женщину. Она часто хвалит вас и утверждает, что у вас самый лучший почерк из всех ею виденных. У вас определенно талант обращения с пером и бумагой.

– Я получила хорошее образование в этой сфере.

Аманде совсем не понравилось, что леди Фарнсуорт на всех углах болтает о ее способностях. Настанет день, и кто-нибудь обязательно попытается использовать такую умелую ручку в подделке документов. Именно эту цель преследовала ее мамочка.

Миссис Харпер налила чаю и проговорила:

– У нас здесь все самое лучшее. Никаких подделок. Вы сразу же почувствуете разницу. Я бы вступила в клуб ради одного лишь чая. – С этими словами она протянула Аманде чашку.

Аманда сделала глоток. Казалось бы, столь незначительное удовольствие, но такое приятное. Она никогда не пила чай дома и всегда с наслаждением смаковала, когда леди Фарнсуорт угощала им у себя.

– Как вы стали секретарем? Ведь единого пути к этой профессии не существует.

Аманда допила чай и поставила чашку.

– Закончив школу, я стала работать компаньонкой вначале у двух дам в провинции, а затем у одной дамы здесь. Я помогала им с корреспонденцией и деловыми бумагами. Последняя из этих трех дам, решив переехать в семью сына, дала мне рекомендации. И мне посчастливилось попасть на службу к леди Фарнсуорт.

– О, леди Фарнсуорт – дама весьма прогрессивных взглядов.

– И очень искренняя к тому же.

– Полагаю, от мисс Уэверли не ускользнуло то, что ее нынешняя хозяйка не только блистательна, но и довольно эксцентрична, – заметила миссис Гилфорд.

– Мы все ее любим, мисс Уэверли, но никто из нас не осмелится признаться мужьям в дружбе с ней за исключением, пожалуй, миссис Трой, но ведь ее муж – радикал. Не так ли?

Миссис Трой нисколько не покоробила такая характеристика ее супруга.

– Леди Фарнсуорт, вероятно, известно, что мы держим дружбу с ней в большом секрете, – сказала миссис Харпер с довольно печальным выражением лица.

– Вряд ли ее бы это сильно расстроило, – предположила Аманда. – Я уверена: она трезво оценивает реакцию общества на избранный ею жизненный путь.

Миссис Трой встала.

– Пройдет время, и, наверное, любая женщина сможет сбросить шкуру бессловесной овечки. Ну а сейчас ваша покорная слуга вынуждена вернуться в свой книжный магазин; он, понимаете ли, меня кормит.

Она улыбнулась остальным дамам, которые скорее всего не заработали ни единого пенни за всю свою жизнь.

Миссис Харпер сверилась со своими часами-кулоном.

– Скоро приедет мой экипаж, и я тоже вынуждена буду откланяться. Рада знакомству, мисс Уэверли.

Когда группа дам разошлась, Аманда села в кресло и стала просматривать стопку газет на столике рядом с креслом.

Она открыла «Таймс». Леди Фарнсуорт получала эту газету, но Аманде редко доводилось читать ее в день выхода. Обычно она брала старые газеты домой на выходные и в результате, как правило, узнавала о событиях с недельным опозданием.

Сегодня же ей представилась редкая возможность насладиться чтением свежей газеты и узнать из нее о последних происшествиях. Получив полное представление о светских политических новостях и известиях из-за рубежа, Аманда обратила внимание на объявления и рекламу. Они всегда увлекали ее, эти сообщения о чудесах, появившихся в продаже. Частные объявления удивляли, развлекали и интриговали ее, поэтому она их оставляла напоследок.

Где-то в середине колонки она обратила внимание на одно частное объявление. Она перечитала его еще раз, и оно поразило ее.

Некий джентльмен сообщает пастушке, что у него ее шаль. Если она пожелает вернуть вещь, ей следует встретиться с ним пятого июня при тех же условиях, что и в прошлый раз. После этой даты названный джентльмен будет считать своим правом начать поиск владелицы шали, с тем чтобы вернуть сей предмет гардероба. В первую очередь он продемонстрирует шаль женщинам своего круга.

Аманда прошептала проклятие. Ее невезение началось с того, что Лэнгфорд вообще нашел злосчастный платок. После безуспешных поисков в темноте Аманда рассчитывала, что шаль найдет садовник и подарит своей жене.

Безусловно, герцог воспользовался шалью, чтобы принудить ее к новому свиданию. Это показалось ей опасным по нескольким причинам. Во-первых, пропажа пряжки! Это объявление в газете могло оказаться обычной ловушкой для воровки.

Он намеревается начать поиск владелицы шали, продемонстрировав ее женщинам своего круга. Сердце Аманды бешено заколотилось. Кто-то может узнать обноски леди Фарнсуорт. Ведь цветочный узор на ней так легко запомнить.

Еще недавно Аманда тешила себя иллюзиями, что похищение – ее последнее дело. Позорное ремесло останется в прошлом. Навсегда. Ей никогда не пришло бы в голову, что герцог Лэнгфорд может стать источником такого рода осложнений, особенно после их столь неудачного для него свидания. Тот поцелуй, конечно, задел какие-то живые струны в ее душе, но она полагала, что герцог слишком важная персона, чтобы счесть ее достойной дальнейших преследований.

Она не находила другого слова для его действий. Если бы ему просто хотелось вернуть шаль, он мог бы сообщить ей определенный адрес. Существует много торговцев, которые с радостью выступили бы в качестве посредников.

Вместо этого он снова требует встречи в доме своего брата. Как бы она ни была польщена его вниманием – а она действительно была польщена, – он мог замышлять что-то дурное.

Итак, 5 июня. Остается всего четыре дня. Надо что-то решить…

* * *

– Могу я спросить, что ты ищешь? – Брентворт прервал свою зевоту, напавшую на него от скуки, ради того чтобы задать этот вопрос. Габриэль оставил вопрос друга без внимания и продолжил осматривать ящички и коробки.

– Какую-нибудь побрякушку? – настаивал Брентворт. – Подарок для герцогини, чтобы поздравить ее с рождением сына?

– Да, именно это, – ответил Габриэль, чтобы друг отстал. Признаться в истинной причине своих поисков он не мог.

Брентворт указал ему на изысканный золотой кулон.

– Сюда поместится детский локон.

– Да, несомненно. Однако я никак не могу выбрать между этими двумя кулонами.

– Тот, с изумрудом, излишне велик. На память дарят нечто миниатюрное, а не такое, что можно надевать в театр.

– Я всегда был признателен тебе за советы в вопросах хорошего вкуса. Что бы я делал без твоих замечаний, которые уберегли меня от множества ошибок. И все же я никак не могу принять окончательного решения.

– Возьми оба, потом разберешься. По крайней мере это избавит меня еще от получаса скуки.

– Прекрасная идея.

Габриэль жестом показал ювелиру, что он сделал свой выбор.

Пять минут спустя они уже взобрались на лошадей, и у Габриэля в кармане лежали оба украшения. Герцогиня получит скромный кулон; второй, яркий, украшенный драгоценными камнями, достанется другой женщине. Если, конечно, она увидела его объявление и прибудет в назначенное место в нужное время.

И если к тому же ночь пройдет так, как он запланировал. Однако его мысли о таинственной незнакомке несколько поменяли свою тональность. У него появилось ощущение некоей странности их прошлой встречи. Конечно, он мог винить лишь себя одного в том, что напился и заснул… И в то же время у него возникло подозрение, основанное на длительном опыте общения с женщинами, что незнакомка каким-то образом манипулировала им. Во второй раз он не позволит ей этого.

Ну, естественно, пастушка может вообще не появиться. Тем не менее шаль, аккуратно сложенная, лежала у него в гардеробной. Его инстинкт подсказывал: владелица захочет вернуть свою вещь.

Но даже если не так, ему нравилось строить планы и играть в эту игру. Прошлой ночью он даже придумал несколько новых трюков.

Прежде всего в следующий раз он выпьет всего один бокал шампанского и ни глотка больше.

– Мне нужен твой совет, – сказала Аманда.

Кэтрин удивленно подняла брови. Они сидели в комнате Аманды, куда та пригласила подругу на поздний ужин. Аманда принесла от леди Фарнсуорт продукты, гораздо лучше тех, которые им обычно перепадали. Это был подарок повара – остатки торжественного обеда, устроенного ее хозяйкой.

– Мне необходимо встретиться с одним человеком. Джентльменом. Я хочу, чтобы ты взглянула на два платья, которые я тут выложила, и подсказала, какое из них наиболее презентабельно, но при этом не слишком… соблазнительно.

Брови Кэтрин поднялись еще выше.

– С джентльменом, говоришь. Это будет интимная встреча?

– Боюсь, что так.

– Если боишься, то зачем соглашаешься?

– Я не могу тебе пока объяснить. Как бы то ни было, мне нужно, чтобы встреча закончилась как можно скорее. В течение нескольких минут.

Кэтрин расхохоталась так, что запрыгали ее рыжие локоны.

– Ни один мужчина не станет устраивать интимное свидание, чтобы закончить его за несколько минут. И ни одного мужчину невозможно оттолкнуть строгим платьем. Большинство из них интересуют не столько одежды, сколько то, что находится под ними.

– Ты мне поможешь или нет?

– Конечно, помогу. – Кэтрин подошла к кровати и воззрилась на обноски леди Фарнсуорт. – Надень вот это, голубое. У него не такой глубокий вырез, а широкий лиф скроет твою фигуру. Но, по сути, это не имеет никакого значения. – Она вернулась к столу и вновь принялась за курицу. – Ты что, попала в беду?

– А почему ты спрашиваешь?

– Просто не нахожу другого объяснения.

Аманда возила по тарелке кусочки картофеля с зеленью.

– Тут еще пирог. Нам нужно его съесть. Он долго не продержится.

– Значит, ты все-таки попала в беду?

– Нет, просто вышло небольшое недоразумение, из-за которого, к несчастью, этот человек познакомился со мной. И вот теперь я должна с ним увидеться. Только, пожалуйста, не спрашивай зачем.

– Насколько я поняла, у него недостойные намерения относительно тебя. У них у всех такие намерения, так что здесь не нужно большой догадливости. Надевай голубое, но следи за тем, чтобы он с тебя его не снял. Впрочем, они умеют своего добиваться. – Она впилась зубами в куриную ножку. – Ты наивная, как я вижу?

– Немного.

– У тебя кто-нибудь был после того негодяя, который лгал тебе?

Аманда съела немного картофеля и взглянула на активно жующую Кэтрин.

– Тебе нравится этот мужчина? Ты находишь его приятным и красивым? Если нет, тогда все в порядке, но если да, то… – Кэтрин пожала плечами.

– Мне нравится то, что я знаю о нем. И он мне кажется красивым. Но все перечисленное не имеет никакого значения, потому что я не могу позволить себе близких отношений с ним. Это может разрушить всю мою нынешнюю жизнь. Хозяйка выгонит меня в тот же момент, как узнает об этом. Да любой хозяин сделает то же самое.

– Значит, твои возражения против общения с ним чисто практического свойства. Отнюдь не физического.

Аманда почувствовала, что краснеет. Нет, конечно, не физического, она должна быть абсолютно честной с собой. Лэнгфорд казался ей чрезвычайно привлекательным с этой его нагловатой улыбкой, темными локонами и сапфировыми глазами. И даже его высокомерие ее не столько раздражало, сколько веселило.

Ей кружили голову его поцелуи. Она не думала так о мужчинах со времени разрыва со Стивеном. Теперь же в центре ее внимания оказался человек, с которым она никогда раньше не осмелилась бы даже вступить в беседу, не говоря о чем-то большем.

И тем не менее, несмотря на все попытки защититься от соблазна, в душе ее росло волнение по поводу следующей возможной встречи.

Конечно, она вела себя глупо. Для нее он был средством в достижении цели, не более, для него же она была преходящей забавой. Ей необходимо помнить об этом и не увлекаться воспоминаниями об иллюзорных восторгах, пережитых во время его поцелуев. Она вернет шаль и сделает все, чтобы он больше никогда ее не увидел.

Кэтрин отодвинула тарелку и наклонилась к подруге.

– Ты говоришь, он джентльмен. Если он действительно такой и если он тебе нравится и ты находишь его привлекательным, тогда у тебя остается только одна надежда… Ведь вожделениям, которые время от времени в нас просыпаются, почти невозможно противиться.

– И что же это за надежда?

– Ты должна заставить его дать слово джентльмена, что он не обманет тебя. Настоящий джентльмен никогда не нарушит данного обещания, даже если об этом будешь знать только ты одна. По крайней мере, так говорят. Сама-то я не знаю.

– А что, если он джентльмен только на словах?

Кэтрин улыбнулась.

– Тогда поступай с ним соответственно.

Глава 7

«При тех же условиях», – говорилось в объявлении. Аманда дернула садовую калитку, чтобы проверить. Калитка подалась.

Аманда все-таки решила не надевать какое бы то ни было платье вообще. Хорошенько поразмыслив, она пришла к выводу, что если прибудет сегодня в платье, то нарушит главное условие. Конечно, говоря о тех же условиях, он мог и не иметь в виду ее одежду, однако Аманда не хотела подавать ему повода удерживать шаль и требовать еще одной встречи.

Кроме того, во время их прошлой встречи она придумала весьма изощренную историю относительно того, по какой причине явилась в мужской одежде. И если бы сегодня она появилась в платье, ему показалось бы подозрительным то, что названные ею причины вдруг перестали иметь значение. Ей не хотелось, чтобы он вообще задавался какими бы то ни было вопросами на ее счет. Аманда прекрасно понимала: он достаточно умен, чтобы заметить нестыковки в ее доводах.

Вместо платья плутовка и на сей раз надела черные брюки и коричневую рубашку. Она надеялась, что они сделают ее практически невидимой в темноте. С собой она не взяла ничего, что могло бы по какой-то причине остаться у герцога. Ни шали, ни шляпы. В тот раз ей было легче, так как шаль покрывала все ее тело, от плеч до колен. Она давала ей иллюзию защищенности, хотя Аманда прекрасно понимала: никакая шаль не защитит ее, если мужчина забудет о чести.

Девушка проследовала через кухню и поднялась по лестнице для прислуги. Со всех сторон ее, словно туман, окружала тишина. Всегда можно понять, что где-то рядом находятся люди, даже если они спят. Их присутствие чувствуется даже в абсолютной тишине. Нынешней ночью в доме почти отсутствовала человеческая энергетика.

Дверь в библиотеку была открыта. Она вошла. На сей раз огонь в камине не горел. Не были зажжены и лампы. Шторы не закрывали окон, и благодаря свету луны в комнате царил полумрак.

Герцог сидел там же, где и в прошлый раз: на диване лицом к холодному камину. Его сюртук лежал на кресле. Возле кресла стояли и сапоги. На шее у него Аманда не увидела галстука, рубашка и жилет были расстегнуты.

Это заставило ее напрячься. «Да, Кэтрин, теперь я, кажется, попала в беду».

На столике рядом с креслом стояла закрытая бутылка шампанского. И герцог не был пьян.

– А, ну вот и вы, – сказал он. – Пунктуальность – большое достоинство, как говорят. Мне с вами не сравниться.

Но ведь и он тоже пришел вовремя.

– Я не хотела дать вам повод подумать, что не заметила ваше объявление.

Он поднял охапку одежды с дивана.

– Значит, вам очень нужна шаль, если вы рискнули прийти сюда снова. Вы что, боитесь, что ее кто-то узнает? Если это действительно так, значит, круги нашего общения каким-то образом пересекаются.

Да, он и в самом деле начал задаваться вопросами.

– Это моя лучшая шаль, и единственная шелковая. Не хотелось лишиться ее. Вы приложили столько усилий, чтобы вернуть ее мне…

Она осмелилась сделать несколько шагов по направлению к герцогу и протянула руку.

Он положил шаль обратно на диван.

– Думаю, если я сейчас отдам ее вам, вы исчезнете, не выполнив условий.

На его лице появилась едва заметная улыбка, которая, как понимала Аманда, не предвещала ничего хорошего. Атмосфера в библиотеке наэлектризовалась его нереализованными желаниями.

– «При тех же условиях», – сказано в вашем объявлении. Я пришла сюда в условленное время. Я выпью шампанского с вами, если пожелаете, и немного побеседую. После чего должна буду удалиться.

– А поцелуй? Вы забыли про поцелуй.

– Да, конечно. И один поцелуй.

– Я вижу, вы опять в брюках…

– По тем же причинам, о которых я уже говорила. Я приношу свои извинения, если не соответствую вашим вкусам.

– Вовсе нет. Очень пикантно! Они подчеркивают вашу фигуру. Кроме того, уверен, на вас нет корсета. Такой образ весьма привлекателен для меня. – Томным жестом он указал на ее рубашку. – А вот она вам не очень идет – слишком велика…

– По вашему разумению, она не подчеркивает грудь, свободную от корсета.

– А я так пытался быть деликатным. Вы в высшей степени откровенная женщина.

– Настолько откровенная, что могу прямо попросить вас немедленно вернуть шаль. Только из-за нее я и пришла сюда сегодня.

– Вовсе нет, не только, и мы оба прекрасно знаем это.

Его взгляд как будто приглашал ее к спору, к отрицанию того скандального напряжения, что медленно, но неумолимо нарастало между ними.

– Не буду возражать, – ответила Аманда. – Я пришла также и ради бокала шампанского. Трудно сказать, когда в следующий раз мне доведется его отведать.

Габриэль усмехнулся, взял бутылку и стал откупоривать.

– И так как вы сами сказали, что сегодня вечером практически ничем не рискуете, я склонен настаивать на некоторых из моих условий.

– Вы хотите поставить какие-то новые условия? Это несправедливо.

– Не более несправедливо, чем околдовать меня своим пением и усыпить. Тогда вы несправедливо поступили со мной. Вы бросили мне вызов, а затем добились того, что мой порох отсырел.

Значит, он не только задавался вопросами о ней, еще и во всех подробностях запомнил предыдущий вечер.

– Я не заставляла вас пить. Если вы не смогли выстрелить из своего пистолета, не вините меня.

Он посмотрел на нее скептически, а она ответила взглядом, исполненным негодования. Герцог немного смягчился.

– Приношу свои извинения. С моей стороны было не слишком достойно подозревать вас в таких намерениях. – Он вновь обратил внимание на бутылку. – На сей раз я принес только одну…

– А как насчет клубники и сливок?

– В следующий раз я приготовлю все, что вы пожелаете. – Он извлек пробку из бутылки. – Знаете, есть мужчины, которые способны делать это с помощью сабли? Когда мне было семнадцать, я попробовал. Пошел в подвал и несколько раз рубанул по горлышкам. Мой эксперимент закончился множеством разбитых бутылок и разлитым по полу шампанским.

– Кажется, это был очень дорогой эксперимент.

– Отец был вне себя от гнева, когда слуга сообщил ему о загадочном погроме в винном погребе. Они сделали вывод, что туда проникли какие-то отчаянные борцы с контрабандой. Ведь все эти бутылки были нелегально доставлены из Франции. – Он обратил на Аманду взгляд своих синих глаз. – Ну что же вы стоите? Вы можете воспользоваться вон тем, таким далеким от меня, но очень удобным креслом, в котором вы сидели в прошлый раз.

Аманда уселась в кресло. На сей раз оно стояло ближе к дивану. Пока Габриэль наливал вино, Аманда обдумывала ситуацию, в которой оказалась.

Она наивная, его же наивным нельзя назвать ни при каких обстоятельствах. Вне всякого сомнения, он испытывал свою привлекательность на многих и многих светских красавицах. И нисколько не сомневался в цели ее визита. Шаль, по его мнению, была только предлогом. Он полагал, что она попалась на приманку его обаяния и мужской силы.

Да, конечно, она оказалась в сложном положении. И ей не поможет то, что она находит игру увлекательной. Сидя в кресле, Аманда постепенно все больше поддавалась его очарованию.

Он не попросил ее подойти к нему и взять бокал, а, на ее несчастье сам подошел к ней и протянул шампанское.

Его рука коснулась ее руки.

– Только один бокал, – предупредил он. – Вы не должны подумать, что я намеренно опоил вас.

Он стоял рядом с ней дольше, чем было нужно. Теперь она могла его лучше рассмотреть. Искорки в его глазах свидетельствовали, что она в гораздо более сложном положении, чем ей представлялось вначале. Чтобы побороть чувство волнующего предвкушения, она сделала глоток.

– Спасибо.

Он отошел к дивану.

– Вам удобно? – спросил он.

– Да… Нет. Видите ли, ваша светлость…

– Не обращайтесь ко мне так, умоляю. Такое обращение не соответствует ситуации. Оно напоминает мне, что…

– Что вы лорд и джентльмен? Я понимаю, как вам не хочется вспоминать сейчас о втором обстоятельстве.

Было видно, как он напрягся и дернул головой при ее словах.

– Вам лучше было бы оскорбить мой титул, чем намекать на то, на что сейчас намекнули, дорогая незнакомка. Мне очень трудно общаться с вами, не зная вашего имени. Придется самому дать вам имя, чтобы как-то к вам обращаться. Гммм. По какой-то причине мне кажется, вам подойдет имя, начинающееся с «А»: Анна, Анита, Алиса, Аманда…

– Алиса – прекрасное имя, – поспешно прервала она его, когда он остановился на последнем имени.

Он поднял бокал.

– Ну что ж, пусть будет Алиса. Почему вы считаете уместным напомнить, что я джентльмен, Алиса? Мне кажется, до сих пор я демонстрировал вполне достойное поведение.

– Ни одна женщина, которую незнакомый мужчина завлек на ночную встречу, не может доверять ему как джентльмену.

На сей раз ее слова вызвали у него улыбку.

– Со мной вам ничто не угрожает, Алиса.

– Вы даете слово? Вы даете слово джентльмена, что мне здесь ничто не угрожает?

Улыбка исчезла с его лица. Он отвел взгляд. Он почувствовал легкое раздражение, как будто был мальчишкой, задумавшим новую шалость, которую ему помешали совершить.

Едва слышный вздох.

– Я обещаю, что здесь не произойдет ничего такого, чего вы сами бы не пожелали.

А, каков хитрец!

– Это меня не совсем устраивает. Обещайте, что вы не будете стараться подчинить меня. Что вы не будете… не будете…

– Подвергать вас опасности забеременеть от меня? – Он подобрал слова за нее.

Это было слишком откровенно сказано, но она промолчала.

– Даю слово джентльмена. Конечно, если вы меня не попросите об этом.

– Нет. Даже если попрошу.

Он выпил немного вина, как будто задумавшись над ее словами.

Черт возьми! Неужели она и в самом деле полагает, что он будет сопротивляться, если она станет умолять его овладеть ею? Для настоящего мужчины такое противоестественно.

В призрачном свете луны она была очаровательна. Красные губы выделялись особенно ярко, а в ее темных глазах появлялись таинственные искорки. Брюки соблазнительно облегали бедра. И наперекор ее желанию материя рубашки более чем красноречиво намекала на округлость грудей. Он представил ее груди обнаженными, ноги – широко раздвинутыми, и ее, умоляющую его поскорее идти к тому завершению, к которому они оба стремились.

Она была вовсе не глупа, но причина ее осторожности не сводилась только к страху перед ним. Она не до конца доверяла самой себе. Он чувствовал, что само пребывание в этой комнате рядом с ним возбуждает ее. А он редко ошибался в таких вещах. Желание женщины электризовало атмосферу, наполняло ее какими-то невидимыми силами.

У него был выбор: либо дать ей то обещание, на котором она настаивала, либо отослать строптивицу прочь. Подумав о последнем, он даже готов был посмеяться над собой. На это он никогда не пойдет!

– Ну что ж, я даю вам слово джентльмена.

После недолгого колебания, в течение которого она всматривалась в него в темноте, Аманда откинулась на спинку кресла и сделала глоток шампанского.

– Ваш брат не вернулся?

– Если он вернется до наступления сентября, я буду очень удивлен.

– По-видимому, он не слишком любит общество, если уезжает, когда весь свет собирается в Лондоне, и приезжает, когда все разъезжаются.

– Не то чтобы не любит, просто прекрасно без него обходится.

– Если он так хорошо обходится без общества, то что же делает наедине с самим собой?

– Почти все свое время брат отдает научным исследованиям. Самое его любимое место – библиотека. Да, он очень необычный человек.

– А вы, как я вижу, совсем обычный.

Эти ее слова прозвучали как насмешливая критика: «Ваш брат необычен и предан науке, а вы вполне предсказуемый гедонист. В общем, испорченный герцог».

Впрочем, обвинение исходило не от нее. Он часто слышал подобное, хотя Габриэля при этом редко сравнивали с братом. Последнее время оно само собой всплывало среди его раздумий, и винить в этом следовало исключительно леди Фарнсуорт. Черт бы побрал ту журнальную статью!

Ему потребовалось определенное усилие, чтобы подавить раздражение.

– А чем вы занимаетесь, коли светская жизнь вам не по душе? Я очень сомневаюсь, что вы целый день поете.

– Пишу письма. У меня очень хороший почерк. И шью. Иногда ухаживаю за одной пожилой женщиной.

– Вы у нее служите? Это именно то место, которое вы боитесь потерять?

– Да.

Она лгала, или, точнее, говорила не всю правду. Он заметил.

– И нет, я не живу у нее, если вы это имеете в виду.

– И где же вы в таком случае живете?

– Алиса не может вам сказать, потому что я ей об этом не сообщила. – Аманда рассмеялась. – Мне нравится выступать под чужим именем. Как будто я стала совершенно другим человеком.

– Не поймите меня неправильно: я вовсе не собираюсь совать нос в чужие дела, – мне просто очень неприятно думать, что вы идете сюда ночью с противоположного конца города.

– Если вам так уж неприятно об этом думать, зачем вы тогда заманивали меня сюда? И не делайте такой невинный вид. Но, как бы то ни было, я здесь, и вы дали слово джентльмена не соблазнять меня, поэтому в этом доме я в такой же безопасности, как и на ночных улицах Лондона. Сколько бесполезных усилий с вашей стороны! Я повторю то, что уже говорила: вы, вне всякого сомнения, могли бы найти женщину и без таких ухищрений.

– Не люблю ничего слишком простого. Сложности с вами вызывают во мне восторг.

– Если вы узнаете правду обо мне, ваш восторг поубавится. Стоит о себе все рассказать – и я сразу же освобожусь от вас.