Текст книги "Наследница по найму"

Глава 6

– Экономка поговорила с каждой из нас наедине, – сказала Элиза, когда они с Минервой отправились назад на Руперт-стрит. – Она разыскала нас всех наверху и посоветовала быть осторожнее с джентльменами и слугами. Хорошо с ее стороны, хотя мне в таких вещах предупреждения не требуются.

– Нам она все объяснила на кухне, – сказала Минерва. – Было нечто вроде общего собрания, потому что все спешили – дел полно.

У нее побаливали ноги, и после целого рабочего дня ломило спину. Руки щипало от мыла. Она мечтала поскорее добраться домой, чтобы передохнуть и поразмышлять над недавними событиями, но учитывая, что в семь утра ей надо вернуться в Уайтфорд-Хаус, размышления придется отложить.

Завтра она наймет карету, чтобы вместе с Элизой ездить на работу. В конце концов, она же занимается расследованием, и скоро у нее будет достаточно денег, чтобы оплачивать поездки, так что это не такое уж и излишество.

Они едва переставляли уставшие ноги, двигаясь от одной лужицы света под уличным фонарем к другой – две женщины без сопровождающих, – и могло показаться, что, пока они идут, на смену рассвету приходит закат, на смену дню – ночь. Ей ненадолго удавалось разглядеть доброжелательное выражение на лице Элизы и восхититься ясными голубыми глазами, после чего они снова погружались во мрак и Элиза становилась похожей на привидение.

Минерва сразу же привязалась к Элизе. Яркая и живая, но при этом вполне благоразумная, она произвела хорошее впечатление еще во время их первой встречи в доме миссис Драбл. Она с большим энтузиазмом отнеслась также к работе на Агентство конфиденциальных расследований Хепплуайт. Поначалу Минерва будет нанимать Элизу только время от времени, но впоследствии, как она надеялась, у нее появится возможность регулярно выплачивать ей жалованье.

С первым заданием сложностей не возникло. Минерва просто попросила ее запоминать все, что увидит или услышит, прислуживая леди Агнес Реднор.

– Особенно стоит опасаться самого молодого из джентльменов, – предупредила Минерва, представляя себе хорошенькую юную Элизу наедине с Филиппом в комнате, где она выполняет обязанности горничной. – Он из тех, кто домогается женщин, особенно если их некому защитить. Его зовут Филипп.

– Вряд ли он посмеет прийти в комнату леди Агнес без приглашения.

– Но если все же придет, ты должна немедленно уйти.

Это было похоже на приказ, и Элиза, с любопытством взглянув на нее, когда они обе встретили очередной краткий рассвет, заметила:

– Может, вам не стоит туда возвращаться.

– С таким, как он, я справиться сумею, а вот ты… Берегись его, слышишь?

– Да, мэм, – улыбнулась Элиза. – После обеда Долорес пришла в комнату Агнес, пока я стелила кровать, и заявила, что намерена завтра подробно расспросить поверенного. Еще она сказала, что из всей семьи разве что Кевин и Чейз могли причинить вред покойному герцогу – если, конечно, его смерть не была случайной, – потому что у них обоих сомнительная репутация.

– Она говорила, почему ей так кажется?

– Что касается Кевина, все дело в его интересах. Все эти его эксперименты с механикой. Она сказала, это даже не настоящая наука. Лучше бы уж завел собственную фабрику.

Минерву же интересовал вовсе не Кевин. Она пошла чуть медленнее, давая Элизе время объяснить все по порядку, и вдруг услышала сзади какой-то звук. Она обернулась, но ничего не увидела.

– Что касается другого мистера Реднора, она говорила, что всем известно, как его вышвырнули из армии. Ему позволили продать патент на офицерский чин, но все было крайне подозрительно, и, по мнению Долорес, публичного скандала удалось избежать только благодаря вмешательству герцога.

– Не сомневаюсь, у нее есть свои предположения насчет причин его отставки.

– Она начала что-то рассказывать, но тут Агнес ее очень сурово прервала, сказав: «Об этом мы не станем говорить, чтобы не раздувать скандал еще больше». Я даже удивилась, что Долорес и правда сразу же замолчала и скоро ушла.

Минерву интересовали так и не высказанные детали. Дело должно быть серьезным, раз оно могло стать причиной скандала и в семье о нем не говорят.

Они подошли к последнему фонарю у дома миссис Драбл. Дверь виднелась в пятнышке тусклого света. Когда они приблизились к нему, Элиза поднялась на крыльцо.

– Подождите.  Я приведу лакея, и он проводит вас до дома.

– Кругом никого, а мой дом всего за шесть домов отсюда.

Элиза взглянула сначала в один конец улицы, потом в другой, прежде чем отодвинуть щеколду.

– Тогда до завтрашнего утра.

Когда дверь за Элизой закрылась, Минерва двинулась дальше. Ей снова послышался какой-то звук за спиной. Мягкие шаги. На этот раз она не стала оборачиваться, а раскрыла вязаную сумочку и извлекла две шляпные булавки, которые были к ней приколоты. Взявшись за них словно за кинжалы, которыми они вполне могли служить, она начала подниматься на свое крыльцо.

В тот же момент из тени выступила какая-то фигура. Мужчина стоял в десяти футах от нее, но не пытался приблизиться. Она оглядела силуэт, затем повернулась к нему лицом.

– Вы.

– Да, я.

– У вас шаги слишком шумные. Как это вам удается хоть за кем-то прокрасться незамеченным?

– Мне не было дела до того, поймете вы, что за вами следят, или нет. А вот другая женщина…

– Она ничего не заподозрила.

– В таком случае я добился, чего хотел.

Она снова воткнула шляпные булавки в переплетение нитей сумочки.

– Зачем вы следили за нами?

– Хотел убедиться, что вам никто не причинит вреда.

– Боитесь, что Филипп станет приставать к женщинам на улице? Надеюсь, он не настолько глуп. Обещаю, что не убью его, если он снова начнет меня домогаться, но сделаю все, чтобы он об этом пожалел.

Он тихо рассмеялся и подошел на несколько шагов ближе.

– Не сомневаюсь. Кроме того, мне любопытно. Что вы думаете о моей семье?

– Я еще не имела удовольствия познакомиться со всеми вашими родственниками, поэтому не составила о них мнения.

– Может, вы и не познакомились со всеми, но за всеми наблюдали.

Он явно знал, что она подсматривала за ними в гостиной. Единственное, что ее удивило: он почему-то не помешал ей наблюдать. Хоть он и закрыл первую стенную панель, вторую почему-то решил оставить открытой.

– Проходите. Это неподходящая тема для разговоров на улице. – Она вставила ключ в замочную скважину.

За спиной у нее было тихо. Она обернулась и увидела, что он остался там же, где стоял.

– Мне не следует…

– Вы беспокоитесь о моей репутации?

– А вы?

– Когда женщина предпочитает оставаться незамужней, пустые сплетни о ее персоне не так опасны. Итак, уже почти полночь, в домах не горит свет, и я уверяю вас, что и другие женщины на этой улице принимают поздних гостей без объяснения причины. У меня ноги болят, так что или заходите, или нам придется распрощаться.

Неопределенно пожав плечами, он поднялся по ступеням и последовал за ней в дом.

Он не намеревался заботиться о ее добром имени больше нее самой. Чейз вошел за ней в слабо освещенную прихожую. Помня об обычных причинах такого рода визита, он не мог не обратить внимания на тепло ее тела и ненавязчивый аромат, который защекотал ноздри, стоило ей снять капор. Лаванда.

Чейз знал, что она встречалась с поверенным, и гадал, как долго она останется в этом скромном доме. Скоро она сможет позволить себе жилище получше.

– Вернулись наконец?

Пожилая женщина вглядывалась в ночь за дверным косяком, и оборки белого чепца волнами свисали вокруг ее лица. Увидев Чейза, она нахмурилась.

– Вернулась. Бет, я же говорила тебе: не жди меня до ночи.

– Я почти заснула на диване. Сейчас поднимусь. – Хмурый взгляд предназначался Чейзу. – Если не хотите, чтобы я осталась.

– Это ни к чему. Мистер Реднор хочет поделиться мыслями по поводу расследования, а вовсе не допрашивать меня.

– Как скажете. – Слова Минервы явно не убедили Бет.

– Я скоро уйду, обещаю, – постарался невинно улыбнуться Чейз.

– Джереми уже вернулся? – спросила Минерва.

Бет кивнула.

– Не меньше часа назад. Может, и еще раньше. Говорю же, я дремала.

– Значит, поговорю с ним завтра. Спокойной ночи, Бет.

Пожилая дама со свечой в руках пошла к лестнице.

– Можем поговорить здесь. – Минерва повела Чейза в библиотеку, откуда только что ушла Бет. – Вон в том графине есть херес, если хотите. – Она жестом указала на столик, прежде чем упасть на диван.

Сегодня на ней не было пеньюара, как в прошлый раз, но расслабленная поза напомнила ему о той ночи, когда она приложила его по голове. Он бросил взгляд на кочергу у очага, очень похожую на ту, которой она чуть было не ударила Филиппа. Вряд ли ей действительно требовался защитник, чтобы проводить ее до дома. Это был нелепый порыв с его стороны, а все из-за этого щенка, из-за его неподобающего поведения. В результате он не мог отделаться от мысли, как она будет уязвима по дороге к дому и от него.

Выражение ее лица во время того инцидента так и стояло у него перед глазами. Ужас. Это выражение он видел на поле боя. Люди с такими лицами почти никогда не доживали до утра. Неожиданная реакция для женщины, которая колотит незваных гостей грелками по голове.

– Спасибо, что предупредили экономку о вашем кузене, – сказала Минерва. – Она предостерегла всех служанок.

– Конкретно о нем я не говорил, но напомнил ей, что в доме много мужчин. Кто-то из них едва знаком с Николасом, а кто-то просто считает, что ему закон не писан. Экономка была поражена, когда узнала, что я застал кого-то за домогательствами к одной из служанок. По ее реакции складывалось впечатление, что она с таким сталкивается впервые. Может быть, при покойном герцоге такого не случалось.

– У меня есть хорошая знакомая, которая оказывает помощь по поиску и найму слуг, и, по ее словам, такое поведение – дело обычное. Служанки не жалуются, потому что боятся, что им не поверят. – Она устроилась на диване поудобнее, поджав под себя ноги. – Прошу меня извинить – весь день провела на ногах.

Он смотрел на носки туфель, выглядывавшие из-под платья, и гадал, так же ли хороши ее ноги, как руки. Скорее всего, да. Нежные, мягкие, красивые… Он сразу представил себе такую ножку, скользящую вверх по его собственной ноге. Когда шелковое прикосновение дошло уже до колена, усилием воли он оборвал фантазию. Полумрак и поздний час располагали к неподобающим мыслям. Интимность этой библиотеки, точно песня сирены, взывала к его мужскому естеству. На диване Минерва выглядела очаровательно, почти по-домашнему – так расслабленно и непринужденно она держалась.

– Если хотите, можете подняться и переодеться во что-нибудь поудобнее, я с удовольствием вас подожду.

Она рассмеялась.

– Даже если меня мало заботит репутация, это вовсе не значит, что я готова позволить себе сидеть при госте в пеньюаре.

– Но однажды такое уже случалось.

– В тот раз у меня не было выбора. Вы вломились ко мне в дом посреди ночи. Сейчас же вынуждена отклонить ваше предложение.

Он сел на стул, поборов искушение выбрать тот, что ближе к ней.

– Итак, что вы все-таки думаете о моей родне?

– Вам действительно важно мое мнение или это попытка мне польстить? – спросила она прямо.

– Допустим, мне правда любопытно.

Легкая улыбка дала ему понять, что она заметила: он не стал отрицать, что хотел ей польстить. Она едва сдержала зевок, прикрывшись рукой.

– Мне пора спать, так что не буду зря скромничать. Думаю, если кто из них и убил вашего дядю, то это был Уолтер или Долорес… возможно, Кевин, если бы не его алиби. Филипп вряд ли – ему бы смелости не хватило. – Она пожала плечами. – Ну или это были вы.

– Я?

– Почему нет? Храбрости вам не занимать, самообладание вы наверняка иногда теряете, а убийство было скорее импульсивным, чем преднамеренным. Похоже, кто-то просто воспользовался представившейся возможностью.

– У меня не было мотива: я знал, что он вычеркнул меня из завещания.

– Возможно, вы узнали об этом как раз в тот вечер и поддались гневу.

– Он рассказал мне об этом за несколько недель до смерти.

– Значит, вас можно исключить.

– Но вы же ведь и правда не верите, что это мог быть я.

– Я сказала, что такое возможно. Ведь вы же меня подозреваете. А теперь хотите узнать, почему я назвала Уолтера? Не только из-за его раздутого самомнения: из-за того, что он явно считает, будто заслуживает всего и сразу, – и не оттого, что обижен на Николаса за то, что тот стал герцогом, хотя Уолтер считает себя куда более достойной кандидатурой. – Она чуть склонилась вперед. – Это из-за его жены.

– Фелисити?

– Она его боготворит, и он любит купаться в этом обожании больше, чем любит ее саму. Если он дал ей повод рассчитывать на целое состояние, но узнал, что будет вынужден ее разочаровать… Кроме того, он из тех, кто способен найти обоснование чему угодно. Если убийца он, то у него наверняка имеются аргументы, почему дядя сам во всем виноват.

Как это похоже на Уолтера! Он всегда, даже в детстве, умел свалить вину на другого.

Минерва пришла к таким выводам, всего лишь послушав обрывки разговоров, хотя занудство и предсказуемую вежливость Уолтера вполне можно было принять за чистую монету.

– А Долорес?

– А, сердитая сестра. Она за что-то очень зла на брата, и дело не только в завещании.

Чейзу всегда казалось, что у Долорес просто дурной характер, но что у нее была реальная причина для гнева на дядюшку Фредерика, и в голову не приходило.

Минерва лукаво улыбнулась.

– Я вам говорила, что уже кое-что узнала. Ее сестра знает, в чем дело. Если захотите разузнать об этом побольше, потрясите Агнес. Когда они беседовали сегодня, а я разводила огонь, прозвучал очень туманный намек на что-то из далекого прошлого.

– Попытаюсь вытянуть из нее что-нибудь хитростью.

– Не похоже, что ее легко обхитрить или провести, – усмехнулась Минерва.

– Вы просто недооцениваете мои таланты.

Она взглянула ему в глаза.

– Вовсе нет.

Она внимательно его разглядывала, словно пытаясь заглянуть в душу. Он не стал отворачиваться и ответил ей тем же. От этого атмосфера в сумраке комнаты сделалась еще уютнее и интимнее.

– Когда он рассказал вам о завещании: до или после того, как внес туда изменения? – спросила Минерва.

– Приблизительно за месяц до смерти: точно не помню, – но он явно намекал, что намерен переписать завещание.

– А остальным он говорил об этом?

– Нет.

– Только вам?

– Да, но, думаю, он не хотел, чтобы я понял его превратно.

Об этом вовсе не следовало говорить, и он уже мысленно попенял себе за болтливость. Проклятье! Атмосфера в этой комнате ставила в невыгодное положение его, а не ее.

– Может, кто-то еще об этом прознал. Возможно, этот кто-то решил, что лучше, если вашего дяди не станет, пока не составлено новое завещание, и поторопил события?

Чейзу это тоже приходило в голову, когда он позволял себе заподозрить в убийстве кого-то из родни. Насколько все было бы проще, если бы оказалось, что дядю убила одна из трех женщин, которые унаследовали целое состояние. Например, вот эта.

Мысль больше не казалась ему такой уж заманчивой, как в тот день, когда он тайком пробрался в дом Минервы Хепплуайт в поисках доказательств ее вины. Наверное, дело было в ночном времени и этом странном настроении. Наутро в голове у него прояснится, и он поймет, что она по-прежнему самая вероятная виновница в смерти герцога.

– А вы сами не говорили об этом кому-то из родственников? – спросила Минерва. – Если говорили, то этот человек мог поделиться с кем-то еще, а тот – еще с кем-то, и так далее.

– Нет, – сказал Чейз, но тут же вспомнил, что предупредил Николаса, и чертыхнулся.

– Похвальное благоразумие. Увы, это значит, что вы расположились довольно высоко в списке подозреваемых.

– Настолько же высоко, как вы?

– О нет, не до такой степени, но достаточно для того, чтобы вами заинтересовался любой, кто ведет расследование.

Она, разумеется, имела в виду себя. Если бы дело было днем, и они беседовали у него в конторе, и свет был бы не таким приглушенным и меньше подчеркивал привлекательные черты ее лица, а ночь не делала бы обстановку такой интимной, он мог бы перевести разговор на нее и сам бы задавал вопросы. Он мог бы ей напомнить, что мало у кого был такой же сильный мотив для убийства, как у нее, потому что мало для кого смерть герцога оказалась настолько выгодной.

Только вот в чем проблема: его настроение сейчас ну никак не располагало к допросам. В его душе вскипало вовсе не подозрение, а нечто иное, заставляя еще отчетливее ощутить ее сладостную расслабленность. Она не пыталась его соблазнить и не сделала ничего предосудительного, но он все равно чувствовал себя так, словно между ними пробежала искра, только не мог понять, сознательно она это делает или даже не подозревает о происходящем.

Интересно, что будет, если он подойдет к ней? Их взгляды то и дело встречались в полумраке, ночная тишина располагала вовсе не к разговорам об убийстве.

Ее губы чуть приоткрылись, взгляд потеплел, словно в глубине глаз зажглась лампа. Она смотрела на него с осторожностью и любопытством. Наконец, выпрямившись и опустив ноги на пол, заметила:

– Думаю, вы получили все, зачем сюда пришли.

– Вряд ли.

Его намек не был явным, но она поняла, что он имеет в виду, и лицо ее посуровело ровно настолько, чтобы отбить у Чейза всякое желание мыслить в этом направлении. Впрочем, он всерьез ни на что и не надеялся: роман между ними в сложившихся обстоятельствах был бы безумием.

Она поднялась на ноги, и он последовал ее примеру.

– Мне нужно хоть немного отдохнуть, перед тем как возвращаться на работу в Уайтфорд-Хаус. Вам пора.

Ему не хотелось уходить. Он бы предпочел болтать всю ночь, но лучше заняться чем-нибудь более приятным. Само собой, это было невозможно по множеству причин, и не в последнюю очередь потому, что она бы ни за что ему не позволила.

Они вышли из библиотеки и в тесной прихожей оказались едва не вплотную друг к другу. Она открыла входную дверь, и он, прежде чем удалиться, посоветовал:

– Вам лучше не ходить в одиночку, особенно когда темно.

– Какие еще будут указания, мистер Реднор?

Он шагнул за порог.

– Не следует приглашать к себе мужчин посреди ночи: это неизбежно наводит на разные мысли.

Ответом ему была мягкая улыбка в лунном свете, а потом дверь закрылась.

Минерва с улыбкой стояла, прижавшись спиной к двери, и раздумывала над тем, что произошло.

Мужской интерес к себе она почувствовала сразу, но только это ее больше не интересовало. Хотя и мощное взаимное притяжение отрицать она не могла. Общались они настолько фамильярно, что у Чейза Реднора явно было искушение проверить, насколько далеко это может зайти.

И все же обдумывать и анализировать ситуацию ей понадобилось не из-за его реакции, а из-за своей собственной.

Его внимание ей польстило, ему удалось взбудоражить ее чувства и разбудить желание. Все это она освежила в своей памяти с живым интересом, пока стояла у двери. Ей даже показалось, что она была несколько возбуждена.

Минерва была уверена, что Элджернон уничтожил в ней всякий интерес к этой стороне жизни, свел на нет всякую способность доверять мужчине настолько, чтобы испытывать к нему подобные чувства. А уж кому-кому, а Чейзу Реднору точно доверять не следовало.

И тем не менее… Она взглянула на свои руки. Он был очарован ими. Его прикосновение не пугало и не вызывало отвращения, в то время как реакция на Филиппа говорила о том, что отторжение никуда не делось. Странно, но Чейз Реднор не вызывал в ней привычных чувств.

Как ей хотелось опять испытать нормальные женские эмоции! Минерва очень надеялась, что избавится от прямо-таки патологической подозрительности к мужчинам до того, как превратится в старуху, но боялась, что надежда тщетна. Почему-то ей казалось, что самые приемлемые для объятий – руки Реднора.

На несколько мгновений в библиотеке, когда какое-то особенное тепло в его глазах приковало к себе ее внимание, она словно почувствовала свежее дуновение ветерка, несущего в себе обещание весны.

Глава 7

Родственники герцога проснулись поздно, так что Минерва тоже припозднилась со своими обязанностями. Пришлось обходить все комнаты, пока гости наряжались и готовились к новому дню.

Кевин навестил леди Долорес, пока служанка делала ей прическу, а Минерва разводила огонь.

– Присядь, – распорядилась дама, как только он вошел. – Я вызвала тебя потому, что считаю: поскольку ты вряд ли готов смириться с решением брата, мы можем быть союзниками. Агнес намерена заставить всех принять завещание в том виде, в каком оно есть. Полбуханки, как она выражается. А я уверена, что нам и половины не достанется.

– От этой полбуханки толку мало, если вторая половина отойдет к кому-то из тех, кто не разбирается в деле. Полагаю, года через два мы разоримся. Если бы он оставил партнерство отцу или одному из кузенов…

– Я говорю о деньгах, а не о предприятии, – заявила Долорес раздраженно. – В этом кроется главная проблема. Когда мужчина берется за какое-нибудь ремесло, оно занимает все его мысли. Если мы оспорим завещание и добьемся успеха, у тебя хватит средств, чтобы учредить десять новых предприятий. Сосредоточься на главном призе, Кевин.

Минерва поежилась от повисшей тишины, усиленно делая вид, что никак не может разжечь огонь.

– Может быть, вам, тетя Долорес, это и кажется ремеслом, а для меня это наука, применяемая во имя прогресса.

– Да, да. Все правильно. Но тебе все еще требуется традиционное наследство, как и всем нам. Кстати, где сейчас твой отец? Братьям следовало явиться сюда. Я знаю, что им обо всем сообщили.

– Отец говорил, дядя Фредерик уже давно сообщил своим братьям, что с их поколения будет достаточно средств, которые достались им от матери, плюс его многолетние выплаты.

– Вот как? Какой вздор. Надеюсь, он не включил в эту сделку нас с Агнес. С незамужними сестрами все по-другому.

– Возможно, вам стоит спросить моего отца, как на это смотрел дядя Фредерик.

– Я бы так и поступила, но его здесь нет.

– Он в городе. Вы успеете посетить его и вернуться сюда до появления поверенного.

– Я спрашиваю тебя, Кевин. Хватит упрямиться.

– Герцог упомянул в завещании и тебя, и тетю Агнес. Он считал, что вы обе могли бы уже выйти замуж, но не хотите, потому что он так много вам выплачивает, что брак для вас был бы невыгоден. По его мнению, вы и так уже – как там, отец говорит, герцог выразился? – «достаточно нажрались из этого корыта».

– Достаточно что?.. Да как они смеют! Больно умными они с Фредериком себя считали! Две белые вороны.

– Я и сам такой же. Теперь я должен с вами попрощаться. Сегодня меня не будет ни на каких семейных сборищах, кроме встречи с поверенным. Лучше вам поискать союзников где-нибудь еще. Попробуйте, например, поговорить с кузеном Уолтером или с молодым Филиппом. Этот настолько погряз в долгах, что, пожалуй, согласится на любую взятку, которую вы ему предложите.

Как только дверь за Кевином закрылась, Долорес принялась ругаться себе под нос. Досталось и горничной.

– Невоспитанный мальчишка! Всегда таким был. И самомнение непомерное, учитывая, как он ничтожен и сколь малого добился в жизни. Вот и еще один сдался, совсем как Чейз. Все это невыносимо унизительно! Девчонка! Убери этот локон. Я тебе уже дважды объяснила, как это делается. Николас нас тут держит как дикарей, с никуда не годными слугами…

Минерва поднялась, взяла корзину и выскользнула из комнаты, пока не досталось и ей.

Следующей она выбрала комнату Уолтера в надежде побольше о нем разведать. Увы, ни его, ни Фелисити там не оказалось. Минерва осмотрела платяной шкаф и туалетный столик. Хотелось бы заглянуть внутрь, но это было бы слишком рискованно. К тому же вряд ли удастся найти что-нибудь стоящее. Пришлось унять любопытство и заняться камином, а потом идти дальше.

Через полчаса она спустилась в подвал и, поставив корзину на место, заглянула на кухню.

– Там нужно кое-что постирать, – сказала кухарка, оттопыренным большим пальцем показывая в глубь дома. – Велели посылать туда всех, кто не занят, – вот тебя, например.

К тому времени, как дверь прачечной открылась и вошел Чейз, Минерва уже была по локоть в мыльной воде.

– Как вы меня нашли? – спросила она, шмякнув на стиральную доску льняную простыню.

– Вы же сами говорили, что помогаете на кухне, после того как выполните свои ежедневные обязанности. Я спросил у кухарки, миссис Фаулер, где вы.

Его появление приободрило ее, а то Минерва совсем было приуныла, после того как вошла в прачечную.

– Вам что-нибудь нужно?

Чейз медленно расплылся в улыбке.

– Вовсе нет. Всего лишь хотел убедиться, что мой юный кузен больше не доставляет вам неприятностей.

Ее женская натура жаждала услышать другие слова, что-нибудь вроде: «О да, ваше общество так приятно! Не могли бы вы подарить мне поцелуй?»

Да что же с ней такое?

– Он сегодня как сквозь землю провалился. Это вы его отпугнули?

– Я обещал устроить ему взбучку, если опять начнет домогаться кого бы то ни было в этом доме. В глубине души, если честно, я надеялся, что он даст мне повод: врезать бы ему разок-другой – только на пользу пошло бы.

– Может, мне внести его в список потенциально полезных объектов расследования?

– Склонен согласиться с вами, что ему не хватило бы смелости, даже если бы у него была веская причина волноваться и злиться из-за завещания, то есть если он знал, что никакого наследства не получит. Он уже несколько лет живет не по средствам и при этом ни в чем себе не отказывает.

– В таком случае он не похож на вас.

– Как и на большинство наших общих родственников.

Минерва перевернула простыню и невольно обратила внимание на свои руки, красные, распухшие и потрескавшиеся от стирки. Ногти, как у прачки, пообломались, потеряли блеск, что неудивительно, ведь именно в роли прачки она сейчас и пребывала.

Она опять взялась за простыню, но заметив, что внимание Чейза тоже привлекли ее руки, пояснила:

– Ничего: остался всего один день. Заживут.

– Разве вы не могли кого-нибудь другого отправить сюда следить за нами?

Не желая отвечать на его вопрос, она еще сильнее принялась тереть простыню.

– А, так вы уже кого-то нашли. – Он медленно подошел ближе. – Значит, у вас здесь есть друзья. Так я и думал.

– Мне помощь не нужна. У меня есть глаза и уши.

– Но чем больше здесь будет ваших глаз и ушей, тем больше толку.

– Вы наверняка напичкали прислугу своими агентами и решили, что я поступила так же? Что ж, разумно. Попробую угадать, кто это. – Она изобразила задумчивость. – Лакей Эндрю? Он прямо как липучка: пристанет – не оторвешь, и хитрый что твой лис.

– Если бы я его сюда устроил, то сделал бы камердинером. В комнатах, за закрытыми дверями, можно узнать гораздо больше.

В этом он был прав: Элиза много чего узнала, прислуживая леди Агнес.

Чейз загородил собой горку белья, приготовленного для стирки, и, бросив чистую простыню в лохань для полоскания, Минерва жестом попросила его отойти. Он обернулся, взял полотенце и протянул ей.

Вода совсем остыла. Она вытерла руки, бросила полотенце в чан, затем подошла к очагу, где грелась вода, и взялась было за ручку громоздкого чайника, но чужие сильные руки опередили, соприкоснувшись с ее собственными.

– Я вам помогу.

Чейз поднял чайник, отнес его к чану и подлил горячей воды, потом пальцами проверил, не слишком ли горячая.

– Надо разбавить. Минуточку.

Но Минерва едва не оттолкнула его, запустила руки в чан и вытащила полотенце.

– Любопытно, что вы упомянули Эндрю. Этим утром я видел вас с ним в саду, – заметил Чейз, – и предположил, что вы делились секретами. Но, может, просто флиртовали?

Она присмотрелась к Эндрю и решила привлечь его для работы в своем агентстве, после того как окончится его кратковременный контракт в Уайтфорд-Хаусе. Доброжелательный и не слишком молодой, лакей был из тех людей, кто легко идет на контакт.

– Эндрю не принадлежит к числу моих друзей, так что вы ошиблись.

– Ошибся в чем? Если он не ваши глаза и уши, значит, вы с ним флиртовали?

Она прервала свое занятие и взглянула на него. На его лице не было даже намека на улыбку. И никаких чертенят в глазах. Это был серьезный вопрос. На секунду ее посетила нелепая мысль: неужели он ревнует? – и она чуть не расхохоталась. И все же он смотрит на нее, ждет ответа…

– Как благородному джентльмену, вам странно видеть, что слуги ведут себя друг с другом совершенно непосредственно, – пояснила Минерва. – Эндрю уговорил кухарку дать мне передышку и пригласил прогуляться, чтобы развеяться.

Почему она оправдывается? Какое ему вообще до нее дело? Даже если бы она с Эндрю целовалась, что с того?

– В таком случае мне остается только гадать, кто из прислуги работает на вас. – Он язвительно улыбнулся. – Лишняя пара ушей действительно не помешает, верно? Перед вами стоит профессиональный сыщик, но вы оказались смышленей его.

Минерва предпочла не отвечать, есть ли здесь ее люди. Если он надеялся вызвать ее на откровенность, то будет разочарован. И все же его похвала пролилась бальзамом на душу. Раз она тоже решила стать профессиональным сыщиком, высокая оценка ее работы коллегой дорогого стоит.

– Будь я такой уж смышленой, подкупила бы вашего поверенного, чтобы следил за вами, поскольку другого способа подслушать сегодняшний разговор я не знаю.

Она бросила полотенце в лохань для полоскания, а Чейз положил в чан еще одну простыню.

– Я там буду и потом смогу рассказать вам обо всем. Конечно, я не ваш соглядатай, но поделиться кое-какой информацией готов.

Чтобы скрыть удивление, она взялась за простыню.

– Зачем это вам?

– А почему нет? Как долго вы намерены этим заниматься?

Когда последняя простыня отправилась в лохань, Минерва сказала:

– Я должна проверить камины наверху. Кому-то другому придется выстирать остальное и развесить.

Он извлек из кармана носовой платок, развернул, взял ее руку и вытер насухо, потом проделал то же самое со второй рукой.

– В армии, когда руки от работы огрубевали настолько, что кожа трескалась и шла кровь, мы их смазывали жиром. Возьмите на кухне.

– Вы серьезно готовы рассказать мне о том, что произойдет на этой встрече?

– Если хотите. В любом случае тайным это мероприятие не назовешь – будет слишком много народу. Сегодня я навещу вас и поделюсь подробностями.

Как, опять ночью? Но разве не он предостерегал ее насчет поздних гостей? Говорил, что такие поздние визиты способны навести на нежелательные мысли. И вот теперь сам же на это напрашивается.

Но сейчас было не до щепетильности. Чейз, очевидно, расследует смерть герцога. Если удастся убедить власти, что имело место убийство, появятся основания ожидать, что ее собственное прошлое станет предметом дополнительного расследования. У нее оставалось совсем немного времени, чтобы отыскать истинного виновника преждевременной кончины герцога.