Текст книги "Строптивая герцогиня"

В окружении своих питомцев герцогиня представляла собой поистине эксцентричную картину.

Но как ни странно, несмотря на раздражение, в душе Эйдриана возникло трогательное умиление.

– Я готова. Прошу вас сопровождать, меня, – заявила она. – Идемте.

– Не хотите ли вы присовокупить парочку змей, обмотав их вокруг груди? Если вы стремитесь убедить всех, что вы немного не в себе, почему бы не взять еще и игуану? – Он прошел вперед. Схватив Принни, посадил пронзительно закричавшую обезьянку в клетку и хлопнул дверцей. – Камилла тоже останется здесь.

– Но тогда я буду чувствовать себя незащищенной.

– Любовь к собакам уважаема в Англии. Они могут сопровождать вас, но никакой охраны при аудиенции вам не потребуется.

– В том случае, если вы пойдете со мной.

– Меня не приглашали, – возразил Эйдриан. Она пронзила его осуждающим взглядом.

– Вы заставили меня вернуться сюда. Вытащили меня из моего собственного дома, оторвали меня от всех дел и намерений и обрекли на неведомые опасности и возможную гибель.

– Вашей жизни ничто не угрожает.

– Вы насильно оторвали меня от моих дорогих друзей и привезли сюда, где я почти никого не знаю и не особенно люблю тех, кого знаю. Полчище недоброхотов поджидает меня в кабинете, мистер Берчард, под руководством самого Веллингтона. Вы не союзник мне, а один из них, но будь я проклята, если я войду в их логово в одиночестве. Или вы идете со мной, или я никуда не иду.

Он обдумывал ультиматум. Положение сложное. Но он не может не помочь ей. Что ж, как говорится, чему быть, того не миновать.

Проблеск отчаянного упрямства в ее глазах говорил о возможном страдании. Оно мелькнуло и разгорелось, углубляя их цвет. Она не смотрела на него, только на Юри и его собратьев.

– Пожалуйста, не оставляйте меня одну, – проговорила герцогиня так медленно, как будто просьба требовала от нее неимоверных усилий. – Это был бы мой faux pas (ложный шаг (фр.).), не ваш.

С момента их первой встречи у Эйдриана не раз возникали ощущение ее ранимости, от которой что-то переворачиваюсь в его груди. Возможно, поэтому ее нежелание возвращаться в Англию скорее озаботило его, нежели разозлило. Во всяком случае, непосредственное участие в ее судьбе пробудило в нем чувство ответственности за нее.

Эйдриан подошел и предложил ей руку.

– Я обещал доставить вас. И если понимать такие слова буквально, рискну предположить, никто не посмеет обвинить меня в том, что я вас сопровождаю.

Глава 7

Собравшись с силами, София в сопровождении Берчарда отправилась на встречу с королем. Под пристальным взглядом Эйдриана собаки вели себя безупречно.

– Оставьте их здесь, – настаивал Эйдриан, когда они остановились у дверей кабинета. Взяв поводки из рук Софии, он передал их лакею.

Как выяснилось, не все собравшиеся в Марли ожидали ее прихода. Большинство лордов разбрелись кто куда. В кабинете присутствовало человек десять, не больше.

Они поднялись, когда она вошла, образовав могучую стену. Разнообразие представленных здесь титулов было настолько же устрашающе, как и число их обладателей. Кроме короля, она насчитала двух герцогов, двух графов, маркиза и нескольких обладателей более скромных титулов. Отец Эйдриана, граф Динкастер, сидел у окна рядом со старшим сыном, Гэвином.

София поклонилась старому тучному королю. В ответ на его королевский жест она присела на стул, стоявший точно посередине небольшого зала, так что оказалась выставлена на всеобщее обозрение.

– Что ж, моя дорогая, рад видеть вас снова, – приветствовал король Вильгельм после обязательного вступления. Его седая голова поворачивалась, следуя за ней, и он одарил ее добродушной улыбкой.

– Я тоже, ваше величество. Вы оказываете мне честь вашим присутствием.

– Всегда рад… А теперь перейдем к делу. Приятный дом. И море рядом… Я ведь старый моряк. Рад был приехать сюда. Мы должны все уладить. Ведь так? Ветер наполнил паруса и все такое… Пора начинать…

Седовласый мужчина с пронзительным взглядом и орлиным носом привлек ее внимание.

– Король пытается сказать, – улыбаясь проговорил он, – что нам необходимо уладить наши дела.

Она узнала этого человека. Его присутствие не сулило ей ничего хорошего, даже если он и приглашал ее разделить его неуважительную остроту. Она могла перехитрить короля, которого прозвали Простачок Билли, но не проницательного герцога Веллингтона.

Закончив официальное приветствие, король все больше впадал в полудрему. Джеральд Стидолф, стоявший у дальней стены, перехватил ее взгляд и улыбнулся как старый друг. Она не ожидала увидеть его здесь.

Эйдриан стоял рядом, прислонившись к стене. Его необыкновенный магнетизм еще более подчеркивался важностью момента. София никак не ожидала, что лорды, сидевшие у окна и уставившиеся в камин, не выразят никакого удивления в связи с приходом Берчарда.

Неужели никто не заметил его присутствия?

Нет, кажется, еще один гость заметил. Граф Динкастер, чья розовато-белая кожа приобрела более глубокий оттенок.

– Миссия моего младшего сына завершилась с вашим приездом, герцогиня!

– Мистер Эйдриан Берчард присутствует здесь по моей просьбе, джентльмены, – оповестила присутствующих София.

– Не имеет значения для палаты лордов…

– Если герцогиня хочет, чтобы он остался, пусть останется, – провозгласил Веллингтон.

Король Вильгельм поежился, услышав милитаристский тон.

– Потише, прошу вас. Позвольте нам двигаться по порядку. – Он положил руки на толстые колени. – Теперь, моя дорогая, вы наконец здесь. Следовало вернуться домой, как только вы услышали… Странное решение, если не сказать больше, но мы здесь не для того, чтобы говорить на другие темы. Работа сделана, и быстро. Я поднял все паруса, и мы дорожим каждым мужчиной на палубе. Проблема в том, что вы не мужчина, ведь так, моя милая?

– Как видите, ваше величество.

– Существует только один способ. Если капитан не может держать штурвал, его заменяет первый помощник.

– Как говорит его величество, – вступил в разговор Веллингтон, – в другое время ваше право наследования не представляло бы проблемы, но не сейчас. В стране назрела революционная ситуация. Предстоящие выборы определят судьбу нации.

Король хлопнул ладонями по коленям.

– Обязанности. Обязанности. Это то, что касается всех нас. Замужество, герцогиня. Вот что необходимо. Ничего больше. Ваш отец благословил оттуда, – он поднял глаза вверх, – нашего кузена Стидолфа, разве нет? Хороший человек. Он единственный, кто вам подходит.

София изо всех сил старалась отыскать в себе хотя бы самые ничтожные крохи отваги и собрать их воедино.

– Я не могу даже думать о замужестве, пока ношу траур по моему отцу. Возможно, следующим летом…

– В нормальной ситуации подобное ограничение воспринималось бы естественно, – изрек Веллингтон, окинув ее рядом, который говорил, что он разгадал ее игру. – Ваше уважение к отцу состоит в том, чтобы исполнить его желание, и ситуация в стране не может позволить подобной отсрочки.

– Но дело не только в моем личном горе. Мой кузен и я стали совсем чужими… Может, потому что мы не подходим друг другу? Я не могу решиться на столь серьезный шаг, не обдумав как следует. – Она с жаром выпалила все, что у нее накопилось в душе, но ее голос звучал нетвердо.

Веллингтон поднялся. Он тотчас занял превосходящее положение над королем, кабинетом и ею. Он скосил глаза на свой орлиный нос, потом на нее, словно проверял боеспособность своих солдат.

– Джентльмены, если вы не возражаете…

Его резкий тон не оставил места для аргументов. Лорды послушно закивали и потянулись к двери.

– Я настаиваю, чтобы мистер Берчард остался, – подала голос герцогиня.

– Конечно. – Веллингтон милостиво согласился. Он кинул на Эйдриана взгляд, который говорил: «Почему бы и нет? Кроме всего прочего, он мой человек».

Видя, что Эйдриан не двинулся с места, Динкастер тоже остался. Веллингтон не спускал с него глаз, постепенно лицо графа приобрело багровый оттенок, но все равно он не собирался уходить, если его третий сын остается. В конце концов остались только Эйдриан, граф Динкастер, король и Веллингтон.

Впрочем, короля можно и не относить к перечню оставшихся, так как он задремал, то есть, по сути, отсутствовал.

– Теперь, герцогиня, мы можем говорить откровенно, – начал Железный Герцог, орлиным взором приковав ее к креслу. – Я понимаю, что вы женщина, умудренная опытом, поэтому буду краток. Если брак с кузеном вам не по душе, что ж – весьма печально, но и тут я не вижу проблемы. Родите наследника и потом делайте что хотите.

– Я не такая женщина, герцог, чьи взгляды столь же циничны, как ваши.

– Разговор не о вас, – отрезал Веллингтон, – Британия – вот о чем следует думать. Разговор об ответственности в дальнейшем рассмотрим и другие вопросы… Мы не хотели пугать вас, но вы должны выйти замуж и ради себя тоже. Есть некоторые нюансы, говорящие о том, что вы в опасности, и будущий муж станет вам защитой.

В опасности… Слова сочились ветром из шторма ее негодования. Семена первобытного страха и. болезненной вины, посеянные в ней и пустившие ростки с момента смерти отца, теперь вырваны с корнем.

– Вы сказали «опасность»? – переспросил Эйдриан. – что вы имели в виду?

Железный Герцог посмотрел на нее, словно прося разрешения говорить. Страх подкатил к горлу, вызвав приступ тошноты, и ей вдруг стало все равно, что говорят и что делают люди.

– Еще в юные годы, – начал герцог методичным тоном, – герцогиня имела дружбу с молодым радикалом, который орудовал в прилегающей местности и центральных графствах. Некий капитан Брут. Ее отец узнал о нем, организовал засаду и отправил Брута на каторгу почти девять лет тому назад, но, говорят, он объявился снова. Обнаружили действия, связанные с его именем. – Герцог замолчал, потом продолжил: – В связи с изложенными обстоятельствами смерть герцога Эвердона вызывает определенные подозрения. Те из нас, кому известны связи между капитаном Брутом и семьей Эвердона, думают, что осторожность не помешает.

– Если то, что вы говорите, правда, – вступил в разговор Эйдриан, – не стоило ли герцогине оставаться во Франции?

София вздрогнула и подняла глаза. Он стоял рядом, почти касаясь ее плеча.

– Если герцогиня в опасности, то у нас есть время скоординировать наши силы, прежде чем Брут узнает, что она здесь.

Лучше сражаться на земле, которая ей знакома и где ее окружают люди, готовые встать на ее защиту.

– Мы говорим о безопасности женщины, черт возьми, не о развертывании армии.

– Послушай, Эйдриан… – начал граф Динкастер, о котором все забыли.

– Вы ошибаетесь, Берчард, – возразил Веллингтон. Он снова повернулся к Софии: – Я уверен, что вы способны оценить справедливость решения. В ваших интересах, чтобы брак состоялся. Джеральд Стидолф служил в армии и будет следить за вашей безопасностью и за соответствующим усилением политического влияния Эвердонов.

Внушительное присутствие Веллингтона, его представительная фигура и манера вести себя требовали повиновения.

Она вздернула подбородок и посмотрела на квадратное лицо самого знаменитого мужчины в Англии. Существовала лишь одна-единственная вещь, которую она должна сделать немедленно, если не хотела, чтобы ее уничтожили аргументами.

– Прошу извинить меня. Я не могу выйти замуж, – произнесла она ровным голосом. – Не могу. Видите ли, я уже замужем.

Каким-то образом Эйдриану удалось вывести герцогиню из кабинета, подальше от пребывающих в недоумении джентльменов.

Величественным движением она позволила ему взять собак и прошествовала мимо лордов в свои апартаменты. Эйдриан отпустил Дженни и закрыл дверь гостиной.

Глядя на герцогиню, он молил Бога, чтобы то напряжение, которое ощущалось в ее сжатых руках и во всей позе и говорило о ее истинных эмоциях, отпустило ее.

– Не могу поверить, что вы сказали королю правду. Легкая гримаса пробежала по ее лицу, но она не выглядела испуганной. Она осталась довольна собой.

– Я не сказала королю неправды. Ведь он ничего не слышал, так как дремал. Я позволила себе пошутить с Веллингтоном, но, так как он старался заставить меня согласиться на брак с Джеральдом, я не чувствую вины.

– Пошутить? Вы сказали ему смехотворную вещь. Он, возможно, принял за вашего мужа капитана Брута, из чего напрашивается вывод, что человек, который поощряет мятежи, пользуется благосклонностью Эвердонов.

– Я, разумеется, не собиралась произвести впечатление, будто он мой муж. Как, впрочем, и рассказывать всю выдуманную историю. Не говорила, что мой муж состоит сыщиком при правительстве и тому подобное…

И слава Богу!

– …потому что Веллингтон, возможно, знает всех секретных агентов и сможет вычислить его или прийти к выводу, что такого и в помине нет. Я решила, что должна сохранить таинственность. Согласитесь, использовать такую причину для отказа поистине гениально, во всяком случае, я так думаю. Он не поверил мне, но пусть попробует доказать, что я лгу.

Эйдриан никогда не видел ее такой счастливой.

– Я должна поблагодарить вас. Когда вы встретились лицом к лицу с атакой герцога, я поняла, что он совсем другой человек. Ваше бесстрашие дало мне силы. Я никогда бы не выстояла, если бы вас не было рядом.

Эйдриан полагал, что его обязанность сделать еще одну попытку, но, честно говоря, не ожидал успеха.

– Новости о капитане Бруте не сулят вам ничего хорошего. Если существует предположение, что он опасен, то лучше…

– Мужчина, которого я знала, совершенно не опасен для меня.

– Люди меняются, особенно если они озлоблены.

– Возможно. С тех пор как я знала его, прошло семь лет. Я шала, что он когда-нибудь вернется и сможет обвинить меня. Если он вернулся, что ж, значит, я заслужила его месть.

– На всякий случай вы должны соблюдать осторожность. Она улыбнулась, но не очень уверенно.

– Мои собаки всегда рядом со мной. – Он заметил, с каким усилием она заставляет себя перейти к другому делу. – Пожалуйста, передайте Веллингтону мое послание. Скажите ему, что я учту его совет – воспользоваться правами Эвердона. Скажите также, что я готова выставить кандидатов, которых порекомендуют мне, и пошлю их в новый парламент.

Эйдриан без труда понял, что она предлагает и что утаивает. Выборы близки, и она согласилась принять руководящую роль тори, но больше не дала им никаких обещаний. Те двенадцать мест остались бы двенадцатью вопросительными знаками, и любой мог бы ими воспользоваться, навязывая свою позицию.

Ее зеленые глаза встретились с его глазами, и она прочла в них дружеское понимание, которое означало, что она выдержала жестокую битву и одержала радостную победу.

Когда Эйдриан сказал Колину, что с ней одни неприятности, он еще не представлял какие.

Он пошел на поиски Веллингтона – его роль окончена, и он наконец свободен.

– Вы должны остаться, – приказал Веллингтон, приняв послание герцогини. – Предложите помочь ей уладить дела отца. У нее, возможно, нет способностей к этому, и она будет рада выслушать совет. Я сомневаюсь, что она доверяет старым адвокатам герцога и управляющим. Как я успел понять, она вообще не доверяет никому в Англии. За исключением вас, и то в малой степени. – Он стоял у окна, с наслаждением затягиваясь сигарой. Король и граф удалились, и они остались одни.

– Найдите кого-то еще.

– Кого? – переспросил Веллингтон. – Она откажется. Она и в вас-то не уверена, но вы по крайней мере зло, с которым она уже знакома.

– Обяжите Стидолфа позаботиться о ней.

– Я уверен, он попытается. Но, познакомившись с ней, я вообще усомнился в Стидолфе. Я думаю, он преувеличивал их привязанность друг к другу. И ее заявление о замужестве исключило такую возможность, пока она не отречется. Даже если он смог бы покорить ее, я сомневаюсь, что он способен контролировать ее действия.

– Тогда сделайте все сами.

– Мой дорогой, я враг. Вы единственный, кто способен осуществить необходимую миссию.

– Нет, я тот, кто заставил ее вернуться, несмотря на то что здесь ей угрожает опасность, – запальчиво высказался Эйдриан. У него все больше вызывало отвращение то, как они использовали герцогиню, а теперь и его самого. – К черту – вот что мне следовало ответить.

– Я рад, что вы так не сказали. Она должна была вернуться. Что касается капитана Брута, я уже высказался на его счет. Если он действительно что-то задумал, то для герцогини не менее опасно находиться во Франции, чем в Англии. Если вы ощущаете ответственность, то тем более должны оставаться подле нее.

Сначала долг, потом сомнения. Сначала Англия, потом совесть. Железный Герцог очень хорошо разбирался в подобных вещах.

– Вы не можете послать тысячи солдат умирать по вашей команде, но вы ведь и не посылаете.

– Оставайтесь и охраняйте ее, – продолжал Веллингтон. – Пока вы с ней, постарайтесь убедить ее. Небольшое давление, и она поймет, что должна делать. Она просто хочет, чтобы решение исходило от нее. И неудивительно. Ее семья всегда отличалась своенравием. Вы поверили в ее историю с мужем?

– Да нет. Разумеется, она блефует. Она уже использовала ее в Париже, защищаясь от особенно назойливых поклонников.

– Умная женщина. Чертовски сообразительная. Попробуйте заставить кого-то признаться, что он не женат, если он заявляет обратное. Я попросил Динкастера хранить молчание. Если пойдут слухи, она может поплатиться за свою ложь. В любом случае я оставляю ее на ваше попечение. Провезите герцогиню по ее владениям, загляните во все уголки, где предстоит голосование, и объясните ей нашу линию на выборах. Не следует особенно давить на нее. Да что вам говорить, вы справились с сербами и турками, неужели не сможете справиться с одной женщиной?

С женщиной – совсем другое. Миссия имела лицо и имя и несла в себе тревожную печаль, думал Эйдриан.

Он сделал бы то, что хотел Веллингтон. Он готов проехать вместе с ней по ее округам и даже сумел бы уговорить ее. Но его действия оказались бы продуктивнее, если бы она не держала на него зла за то, что он заставил ее оставить Париж.

– Позаботьтесь о ней, Берчард. Черт возьми, соблазните ее, в конце концов. Делайте все, что хотите, но убедитесь, что она предоставит нам эти проклятые голоса.

Глава 8

В ту ночь апартаменты Марли разделили между гостями согласно их общественному положению, и Эйдриану пришлось довольствоваться местом в ближайшей гостинице. Вернувшись на следующее утро, он первым делом отправился на поиски герцогини.

Он нашел ее в кабинете герцога. Одетая в костюм для верховой езды, София сидела на полу позади громоздкого письменного стола, роясь в большой кипе бумаг и устроив огромный беспорядок.

– Я никак не могу найти его, – пробормотала она, увидев Эйдриана. – Завещание. Куда он положил его?

– Возможно, герцог хранил его в более надежном месте, чем письменный стол. Кроме того, его адвокат наверняка имеет копию, – заверил Эйдриан. – Зачем оно вам понадобилось?

– Я надеюсь, он добавил дополнительное распоряжение, и хотела найти какой-то способ отделаться от наследства. – Она сделала неопределенный жест, имея в виду дом и все остальное… Бумаги выпали из ее рук и полетели на пол.

– Но он был не вправе допустить, чтобы вы не унаследовали большую часть состояния, вы ведь понимаете? – Эйдриан прошел и помог ей подняться на ноги.

– О, дорогой мой, я превратила все в руины. – Она наклонилась, собирая выпавшие документы, и невольно ее бедра, туго обтянутые черным шелком, вызывающе качнулись. Он почувствовал двоякое желание: шлепнуть ее по заду и приласкать.

События в Париже хотя и нарушили общепринятые формальности между ними, но он не помышлял ни о чем большем, чем обнять ее за талию одной рукой и держать так, оттягивая подальше от документов, дабы она не сделала большего вреда.

Она извивалась, пока он не отпустил ее.

– Вы заходите слишком далеко, мистер Берчард.

– Вашему секретарю понадобится нюхательная соль, когда он увидит, что вы натворили.

– У меня нет секретаря. Того, что служил у отца, я отпустила вчера вечером. Я думаю поменять и адвоката. Папин причинил мне много неприятностей, когда я попросила, чтобы мне переслали в Париж некоторую сумму из маминого наследства.

Эйдриан жестом указал на груду документов:

– Могу я предположить, что вы не отказались бы, если бы кто-то предложил вам разобраться со всеми бумагами?

– Я уверена, что у вас получилось бы. Не пришли ли вы сюда спозаранку, чтобы предложить мне свою помощь? Я подозревала, что Веллингтон захочет приставить ко мне шпиона, и понимаю, что вы его лучший выбор.

София не хитрила, просто она дала ему понять, что видит его насквозь.

– Герцог Веллингтон не занимается слежкой за гражданами Британии.

Она тупо смотрела на гору бумаг.

– О Господи, тогда зачем я устроила такую неразбериху? Хотелось бы мне посмотреть, насколько быстро вы приведете все в порядок.

– Веллингтон тем не менее принял срочные меры для обеспечения вашей безопасности и рассчитывает, что вы согласитесь на мое продолжительное присутствие рядом с вами.

София села в кресло и приняла позу более раскованную, чем принято. Еще один пример вызывающего поведения, которое она усвоила в Париже. Но казалось, оно мало задевало его. Скорее изумляло, но в его изумление входили лишь воспоминания о герцогине в Париже, свободе парижан и ее провокационных мягких округлых формах под мокрым красным шелком.

– Право, не знаю, что мне может угрожать, а если уж такое случится, то у меня дюжина рослых лакеев, способных встать на мою защиту. Поэтому, увы, мой дорогой, место телохранителя уже занято. Тем не менее, если вы согласны занять должность младшего лакея, мы вам что-нибудь подыщем.

София продемонстрировала свое презрение с удивительным спокойствием. И именно ее высокомерное спокойствие пробудило в нем бешенство. Тем временем она продолжала:

– Не знаю… может быть, вы играете на фортепьяно или скрипке?

– Боюсь, не настолько хорошо, чтобы развлекать вас, герцогиня.

– А вы, случайно, не пишете ли стихи?

– Простите, увы…

– Тогда мы остановимся на разборке документов.

– Впрочем, Веллингтон видел меня в другой роли. Он считает, что неплохо, если бы я стал вашим любовником, – сказал Эйдриан и с интересом ожидал реакции.

– Учитывая вашу неоспоримую квалификацию, вы можете быстро справиться с такой работой, – проворковала герцогиня, указывая на ворох бумаг и пропуская мимо ушей его последние слова.

– Но только без спешки, герцогиня… Ведь мы оба заинтересованы получить удовлетворение от проделанной работы.

– Думаю, потребуется несколько дней, чтобы все устроить как следует, – спокойно парировала она, но вспыхнувший на щеках румянец говорил, что София прекрасно понимает двусмысленность разговора.

– Только если мы объединим наши усилия, – усмехнулся Берчард.

Еще сильнее покраснев, она продолжала:

– Я оставлю все вам, Берчард. Я некомпетентна в подобных вопросах.

Возможно, ему следовало остановиться?

– Женщины всегда так говорят, а потом зачастую демонстрируют удивительные познания в подобных делах, ведь, чтобы получить взаимное удовлетворение при решении такого вопроса, необходимо проявить такт и терпение.

Ее глаза расширились.

С невинным видом Эйдриан кивнул на гору бумаг:

– Мы сделаем все вместе, и я с удовольствием научу вас. Мы разберемся с бумагами, как только вы выставите своих кандидатов.

Поворот дела еще больше смутил ее.

– Кандидатов?

– Выборы. Вы должны незамедлительно посетить свои округа. Мы выезжаем завтра. Дженни уже собирает вещи.

– О нет, как вы смеете?! Опять заставлять меня… Сначала я хотела бы приготовиться для поездки, и потом, я предпочла бы совершить ее в одиночестве. Вы напишете мне, где я должна побывать.

– Местность вокруг маленьких поселений зачастую очень пынная. Я готов отметить на карте ваш маршрут и те места, которые необходимо посетить, но вы никогда не найдете их без проводника.

София недовольно насупила брови:

– Хорошо, пусть так. Раз уж мне необходим проводник, пусть им будете вы. Вы можете сопровождать меня, но не вздумайте приказывать мне. – Она поднялась и направилась к двери. – А сейчас, пожалуйста, извините меня. Я спешу хоть на время оставить этот дом. Он угнетает меня даже больше, чем я ожидала.

Следуя за ней по длинному, отделанному мраморными панелями коридору, Эйдриан, указав на ее одежду, полюбопытствовал:

– Вы собираетесь прокатиться верхом?

– Мои гости не раньше чем через час спустятся к завтраку. У меня есть свободное время, и я хочу им воспользоваться.

– Позвольте мне составить вам компанию?

– Мне не нужен ангел-хранитель. Во владениях Эвердонов мне ничто не угрожает.

Впрочем, она и не отказалась впрямую от его общества, поэтому он проводил ее до конюшни и распорядился насчет своей лошади. Ее уверенность в собственной безопасности была поколеблена. Не стоит забывать, что герцог тоже умер на земле Эвердонов.

Наблюдая, как герцогиня садилась в седло, он поймал себя на мысли, что его привлекает не только обеспечение безопасности взбалмошной дочери аристократа, но и сама дочь.

Миновав сад, что простирался за домом, они пустили своих лошадей через большой ухоженный парк. София остановилась на вершине холма и посмотрела вниз, где подле небольшой часовни располагалось фамильное кладбище. Недавно построенный маленький мраморный склеп возвышался среди прочих скульптурных сооружений.

– Простите меня, герцогиня, – извинился Берчард. – Мне следовало догадаться, что вы захотите заехать сюда.

– Вообще-то я отправилась на прогулку и не собиралась молиться на могиле отца, – призналась она, глубоко вздохнув.

Эйдриан отвел свою лошадь в сторону. Может быть, София не произносила молитв, но то, что происходило с ней, походило на выражение скорби.

Он наблюдал за ее серьезным видом, спрашивая себя, о чем она молится. Он заметил, что, как и ее другие траурные туалеты, наряд для верховой езды отличался старомодностью и наверняка принадлежал к тем временам, когда умер ее брат Брэндон.

Эйдриан вспомнил ту громадную массу одежды, поразившую его в гардеробной ее парижского дома. Ее пристрастие к туалетам скорее подходило женщине, которая никогда не показалась бы в вышедшем из моды платье. Он ожидал, что у нее есть модистки, готовые трудиться всю ночь, чтобы на следующий день она могла появиться в соответствующем виде.

Но постепенно Эйдриан пришел к заключению, что ее мало беспокоила одежда. Хождение по модным магазинам просто развлекало ее, как салоны и вечеринки. Все ее поведение в Париже подчинялось одной цели – отвлечь себя от чего-то. Что говорил Чарлз о той ночи, когда она узнала о смерти, отца? Как будто она поняла, что больше не сможет прятаться.

Сложная женщина. Интересная женщина, сочетающая в себе силу и удивительную ранимость. Прячет боль за постоянной веселостью. Маска фривольности предусмотрительно скрывает подспудные слои.

София резко развернула лошадь и пустила ее в галоп. Эйдриан поспешил следом.

Казалось, она стремилась поскорее удалиться от дома, словно за ней гнались демоны, настигая ее своими тенями. Когда они въехали в запущенную часть парка и дворец скрылся из виду, она наконец остановила лошадь рядом с большим камнем, использовав его, чтобы соскочить на землю. Эйдриан тоже спешился, и они пошли рядом по залитой солнцем тропинке. Воздух был напоен ароматами пробуждающейся после зимы природы.

Постепенно она становилась оживленнее.

– Вы думаете, я такая бессердечная, что не посещаю его могилу?

– Он отдалил вас от себя. Смерть не всегда примиряет…

– Особенно если учесть, что для меня он все еще жив. Его тело лежит в каменной гробнице, но я еще больше чувствую его давление, нежели год назад. – Она печально улыбнулась. – Я рассчитывала, что он произведет на свет еще одного сына. Я не оставляла своей надежды. Так же как и он. Тем не менее выяснилось, что на всякий случай он строил планы насчет меня и Джеральда и даже позволил узнать о них другим.

– Ничего удивительного, типичное поведение для отцов, желающих подобрать пару для своего чада, особенно если чаду предстоит стать герцогиней.

– Я сомневаюсь, что Джеральд видит во мне герцогиню. Для него я всегда останусь маленькой строптивой девчонкой.

– Вы? Строптивая? Мне так не кажется.

Она рассмеялась с тем дружеским расположением, которое чувствовала с первой встречи.

– Вы давно знаете Стидолфа? – поинтересовался он.

– С десятилетнего возраста. С тех пор, как его мать вышла за моего покойного дядюшку, брата моего отца. Это был ее второй брак. Джеральд учился в Оксфорде. Через несколько лет он поступил в армию, и я больше никогда не видела его. Но папа всегда благоволил к нему. Он стал ему как сын, как вы для Веллингтона.

– Веллингтон вряд ли думает обо мне как о сыне. Я полезен ему, вот и все. И вы удрали в Париж, чтобы избежать брака?

– Это одна из причин…

– Но почему вы не вышли за кого-то другого?

– А никого другого не было. Папа отличался деспотичностью, а я нелюдимостью, оттого я так и не вышла в свет. Когда пришло время – мне тогда исполнилось семнадцать, – умерла моя матушка. Тот сезон мы соблюдали траур. – Она вздохнула. – А потом вмешались другие обстоятельства. Я думаю, отец был рад. Он не одобрял браков с кавалерами, встреченными на лондонских балах, и считал, что выбор всегда должен оставаться ним, как и каждая иная деталь моей жизни.

– Я знал вашего отца только как политика, но могу понять, насколько его привычка руководить могла отзываться жестокостью в семье.

– Мой отец был властным, холодным человеком, слишком сознающим свою значимость. Он и с моей матерью обращался плохо. Мы с братом представляли для него возможность, которой можно воспользоваться. Он лепил Брэндона по собственному образцу и затем ворчал, когда естественная натура брата брала свое. Он мог проявлять неописуемую жестокость.

София в волнении выпалила это признание. Все ее тело напряглось, словно ее заковали в невидимый панцирь, способный защитить ее от уже ушедшего навсегда человека. Даже ее пальцы, держащие поводья, побелели.

– Мужчины такие, какие есть, герцогиня. И по сути своей они редко меняются. Даже если и захотят. Ваш отец, возможно, думал, что все его деяния направлены на благо семьи.

– Он думал, что делает все во имя Эвердонов. Впрочем, я не удивляюсь, что вы защищаете его. Вы ведь считались его человеком.

– По предложению Веллингтона я был членом парламента от его округа.

– Я очень хорошо сознаю, в чем первооснова вашей лояльности, мистер Берчард. Наша семья заслуживала большего. Нам так не хватало понимания и любви, мы знали лишь критику и вечные нравоучения отца – пэра королевства.

Ее полные обиды слова пронзили его сердце. Он понимал ее гораздо лучше, чем хотел бы. Только общий опыт может родить такое понимание. И хотя он давно примирился со своим печальным детством, ее несчастья трогали его не меньше.