Текст книги "Джонатан без поводка"

Он открыл свой утренний файл «Бродвей Депо», притворился, что погрузился в него, и начал писать письмо.

КОМУ: [email protected]

ОТ: [email protected]

ТЕМА: В чем дело?

Меня уволили? Мы все умерли?

Вскоре от сидящего в двадцати сантиметрах Макса пришел ответ.

КОМУ: [email protected]

ОТ: [email protected]

ТЕМА: re: В ЧЕМ ДЕЛО?

По периметру странные маневры. Все очень серьезно и загадочно.

Тут в офисное пространство влетела Шей, взяла в руки самую настоящую советскую, коммунистическую промышленную лампу, освещавшую обычно рабочий стол Эда, и метнула ее через весь офис, вследствие чего лампочка взорвалась и сработал предохранитель. Офис погрузился в полутьму. Не удовлетворившись реакцией (отсутствующей) сотрудников «Комрейд», она схватила с кухни полный кофейник, размахнулась, взявшись за его ручку обеими руками, и запустила его по более-менее ровной диагонали через весь офис. На этот раз реакция была поживее – все двадцать два человека накрыли головы руками, наблюдая, как стеклянный шар, полный кипящего кофе, словно в замедленной съемке, описал зрелищную параболу над их головами. Полет его остановила металлическая дверь переговорной, из которой как раз выходил Эд и о которую кофейник и разбился на тысячу маленьких осколков.

Раздались жидкие аплодисменты.

Выражение лица Джонатана было абсолютно нейтральным, но сердце его выделывало гимнастические выкрутасы в груди. Ну почему каждый день не может быть таким?! Разве не в этом заключается жизнь? Не в скрепках же и бумаге! А в любви, сексе, ненависти, отчаянии, взрывающихся кофейниках. В этой сцене могли бы слиться все девять кругов его комикса или, как минимум, похоть (второй круг), жадность (четвертый), гнев (пятый), жестокость (седьмой) и предательство (девятый). Воображение рисовало славные картинки – летящий стеклянный шар, зрелищный удар… В его варианте кофейник вылетал из недр ада, пролетал через земную атмосферу по Млечному Пути на Альфу Центавра, набирая скорость по мере того, как великая звезда засасывает кофейник в свое гравитационное поле. Эх, можно было бы все бросить и заняться рисованием прямо сейчас!

– Гхрм!!!

Подняв голову, он увидел нависшую над ним Шей. Она держала в руках большую коробку, набитую ее вещами, которую она ни с того ни с сего бросила ему.

– Вниз, – скомандовала она.

Прижимая коробку к груди, Джонатан вскочил на ноги, бросил взгляд на Эда (стоящего неподвижно в вымокшем насквозь зеленом шелковом костюме, с которого капал кофе и шел пар) и постарался как можно незаметнее выйти из офиса. Шей шла за ним с сумкой, набитой новенькими офисными принадлежностями и из которой торчал корпоративный лэптоп. Дойдя до массивной фабричной стальной двери, она толкнула ее плечом, продемонстрировав недюжинную силу, и не говоря ни слова вышла на тротуар.

– Лови такси.

Свободной руки у него не было, но зато он мог с чистой совестью гордиться своим свистом. Рядом с ним остановились сразу две машины, Шей забросила свои вещи в ту, что побольше, выплюнула в лицо водителю адрес и, пока Джонатан открывал рот, чтобы попрощаться, захлопнула перед ним дверь.

Он уставился на дырку, которую она оставила в пространстве, и поплелся назад на работу. Эд исчез. Джилин и Роджер из отдела продаж подметали стекло и отмывали шваброй кофе с пола. Началась игра в бадминтон под аккомпанемент Богемской рапсодии, раздававшейся из чьего-то компьютера («Scaramouche, Scaramouche, will you do the fandango?»). Джонатан сел и открыл почту. В ящике было много обычного рабочего мусора, но он обратил внимание на письмо, адресованное всему персоналу.

КОМУ: всем сотрудникам

ОТ: руководство

ТЕМА: НЕРАБОЧИЙ ДЕНЬ В СВЯЗИ С ПОГОДНЫМИ УСЛОВИЯМИ

Оно пришло с адреса Шей, но писала явно не она. Дальнейших разъяснений не требовалось.

К одиннадцати бадминтон исчерпал свой ресурс, и весь офис переместился в «Ганз Аммо Ликер», маленький грязный бар в нескольких кварталах от офиса с крайне привлекательными ценами на широкий ассортимент алкогольных напитков. К полудню Джонатан был навеселе. К четырем он с трудом стоял на ногах, но это было неважно, потому что он был мессией и мог парить над водой. К пяти ему удалось добраться до дома, переступить порог и упасть в прихожей.

Собаки приблизились и обнюхали его. Из кухни доносился приглушенный шепот:

– Он мертвецки пьян.

– Может, просто очень устал?

Он провалился в сон и ему снилось, как он в скафандре летит на Альфу Центавра, с кофейником на голове. Через несколько часов, когда Джули вернулась домой, он проснулся с ужасной головной болью. Она перешагнула через его скрюченное тело и спустя несколько минут вернулась с чашкой кофе, двумя таблетками аспирина и двумя собаками на поводке. Ночной воздух возродил его настолько, что по возвращении он смог запить полпачки печенья «Oreo» банкой пива и рухнуть в постель.

– Что, удачный день? – поинтересовалась Джули.

– Поначалу, – ответил он, попытавшись обнять ее, но Джули отстранилась.

Поняв, что секс маловероятен, Джонатан решил, что лучше ему будет поспать на диване. Сисси подождала, пока он вытянется под одеялом, аккуратно запрыгнула к нему и устроилась рядом. Данте остался на полу и провел там всю ночь, положив голову на лапы, уподобившись хранителю святыни. Утром Джонатан проснулся с раскалывающейся головой.

8

От вчерашнего дебоша в офисе не осталось и следа. Пока не нашли замену Шей, Эд назначил на ее место девушку-стажера, которая работала без зарплаты. С завидной быстротой ей удалось разыскать новые лампу и кофейник, а также разослать обращение сотрудникам по поводу вчерашнего погодного инцидента. В нем было написано (вероятнее всего, под диктовку Эда), что никаких неблагоприятных погодных условий на самом деле не было.

Эд сидел мрачнее тучи, когда Уэс, эккаунт-директор и неофициальный начальник отдела персонала, подошел к его столу в самом начале одиннадцатого и вытащил того оттуда чуть ли не за ухо.

Высокий и худощавый, с забранными в хвост длинными торчащими волосами, Уэс присутствовал на всех встречах с клиентами вне зависимости от степени их важности. Клиенты «Комрейд» очень ценили то, что он не читал монологи о перспективных стратегиях, УТП и парадигмах, не соглашался со всем, что говорили клиенты и не защищал слепо все, что исходило из-под рук его сотрудников. И если «Комрейд» и умудрялся избежать банкротства и претензий налогового управления, то только благодаря Уэсу, в котором было что-то от хиппующего мафиозного дона. У него была дружелюбная манера общения, которая, как уютная джинсовая рубашка, была надета на груду холодного металла. По слухам, он каждый вечер по 3 часа занимался кикбоксингом, а в прошлом носил зеленый берет.

Джонатан симпатизировал Уэсу. Тот казался ему похожим на живого человека. В Нью-йоркском аду Уэс был королем четвертого круга, справедливым и строгим судьей Жадности, стоявшим над ней в черной футболке и джинсах в позе «руки в боки». За ним, словно флаг, развевался пушистый хвост.

Хоть ни у кого и не получилось подслушать разговор, состоявшийся между Эдом и главой эккаунтов (а недостатка в попытках не было), большинство согласилось, что Уэс запоздало донес до Эда, что трахать собственную помощницу в офисе в обеденный перерыв, а потом дать ей повод яростно разнести офис, – не образцовое поведение руководителя, и ему очень повезет, если она не наймет себе адвоката и не оставит агентство без штанов. Эдуардо вернулся за свой стол мрачнее тучи, вышел из офиса еще до обеда и больше там в этот день не появлялся. Новая и.о. личной ассистентки провела остаток дня за чтением журналов, ответами на звонки и угощением страждущих сотрудников напитками из частного бара Эда. В четыре она куда-то вышла, вернулась с огромной коробкой пончиков и раздала их по офису. Когда ее благодарили, она говорила: «Скажите спасибо Эду. Это за его счет». Когда пончики были съедены, она встала на свое кресло, свернула журнал в мегафон и сказала, что все свободны до конца дня. Такая работа нравилась Джонатану все больше и больше.

На следующее утро стажерка исчезла, Эд вернулся в свой кабинет, и снова закипела работа. Все это ничего хорошего не предвещало, но Джонатан повеселел, получив следующее письмо:

КОМУ: [email protected]

ОТ: [email protected]

ТЕМА: Свежая кровь

Загляни в зону ресепшен.

Джонатан встал и пошел по траектории, которая позволила бы ему рассмотреть нужное место и притвориться, что он занят делом.

Вскоре он наткнулся на Макса, который совершал свой круг в противоположном направлении, и выдумал хитрый разворот на сто восемьдесят градусов, позволивший ему оказаться плечом к плечу с товарищем. Словно читая мысли друг друга, они одновременно остановились, наткнувшись на нечто странное в зоне ресепшен. Там появился Эдуардо с крайне недовольным лицом, пропускавший перед собой невероятно изящную девушку в джинсовых шортах, короче которых ни Макс, ни Джонатан в жизни еще не видели. Следом за ними шел Уэс. Джонатан заметил безутешный взгляд Эдуардо и идеально четкое «нет» Уэса вслед девушке, навсегда выходящей из дверей «Комрейд». Уэс тем временем уже пожимал руку следующей претендентке.

– Ларк Райз Хэвен Халоу, – представилась девушка. – Приятно познакомиться.

Джонатан выпучил глаза, и они с Максом переглянулись. Как может являться именем это нагромождение слов? О чем думают родители, называя так своего ребенка? Как ему жить жизнь с этим именем? Джонатан допускал, что в современном мире такое имя – не такое уж и редкое. Среди ее одноклассниц могут оказаться Мона Лиза, Албания, Стетсон и Джедай. Означает ли появление в мире подобных имен то, что близится конец света? Ведь что-то же это должно означать, раз окружающие ведут себя так, будто человек по имени Ларк Райз Хэвен Халоу на ресепшен – это норма.

Его давно уже начали бесить имена. Имя Джонатан, например, хотя бы похоже на нормальное имя. Его босс, Эд, сменил имя на Эдуардо, этот вариант годится только в одном случае – если ты родился в Мексике, Уругвае или Андалусии. Но это совершенно не вариант, если ты вырос в Ларчмонте, родители у тебя – евреи-бухгалтеры с именами Наоми и Джозеф Нецки, о чем прекрасно было известно Джонатану (потому что он и брат Эда вместе были бойскаутами). Еще в глубоком детстве всем было очевидно, что Эд и Бен Нецки станут юристами в области корпоративного права в городе Уайт-Плейнс, но Эд сбился с пути, основав свою маленькую, но дерзкую маркетинговую компанию в центре Нью-Йорка, отрастил свои еврейские волосы в косичку наподобие той, что была у Фиделя Кастро, и всем на посмешище сменил имя Эд Нецки на Эдуардо Наварро. Все это, конечно, добавило ему стиля по сравнению со среднестатистическим евреем из Ларчмонта, причем настолько, что он смог позволить себе купить лофт в Вильямсбурге, ездить на винтажном «Мерсе» и иметь свою ассистентку в обеденный перерыв. Джонатан от нечего делать попытался представить себе, как звали Эдуардо, когда он ездил к себе в Ларчмонт на еврейский новый год.

Закончив университет, Макс написал в фейсбуке брату Эда и умолял дать его контакты и немножечко блата. Получив работу, Макс устроил все так, что приземление Джонатана за соседним столом было всего лишь вопросом времени. То, что у Макса был опыт в политике, а у Джонатана – в графическом дизайне, давало им право стать неквалифицированными сотрудниками, на которых и строился успех «Комрейд». Стратегия Эдуардо заключалась в том, чтобы набирать добрых, веселых, умных молодых людей на стартовый уровень зарплат, использовать их и всячески подставлять до тех пор, пока они не потеряют волю к жизни, не впадут в депрессию и не уйдут. Макс и Джонатан идеально подходили для этого сценария, хотя у Макса были более амбициозные планы.

– Еще посмотрим, кто кого. Я сам отсюда выживу этого гада, – сказал он. – Я буду стоять до последнего, дождусь, когда бизнес упадет в мои раскрытые объятья, как спелая груша. Сам упадет мне в руки, Джей, сам упадет.

Джонатан не мог представить себе, как этот бизнес, падающий в руки или нет, может являться пределом чьих-то мечтаний. В его мечтах – заоблачных, смутных и вряд ли когда-либо реализуемых – он зарабатывал деньги тем, что ему нравилось делать.

Он вернулся к себе за стол. «Удлинители – два по цене одного!!! Коробки за полцены!!! Неоновые маркеры за $1.25 при покупке на $10!» Его нутро в отчаянии сжалось. «Тетради в линейку: 3 за $7, только сегодня!!!» Зачем было обязательно кричать обо всем этом? Ему хотелось заорать «Хэвен Халоу», но он сдержался.

Через час пришло новое письмо от Макса.

КОМУ: [email protected]

ОТ: [email protected]

ТЕМА: Новая секретарша

Уэс победил. Смотри.

Джонатан посмотрел. И правда, Эдуардо стоял очень грустный, пока некто среднего роста с короткими выбеленными волосами, в джинсах, байкерских ботинках и белой кожаной куртке пожимал руку Уэсу, который выглядел очень довольным. Этот кто-то был явно не во вкусе Эдуардо. И он выглядел настолько андрогенным, что было сложно предположить, что он может быть кому-то по вкусу.

КОМУ: [email protected]

ОТ: [email protected]

ТЕМА: re: Новая секретарша

Как насчет секса?

КОМУ: [email protected]

ОТ: [email protected]

ТЕМА: re: re: Новая секретарша

Спасибо, не надо. У меня и так все в порядке.

КОМУ: [email protected]

ОТ: [email protected]

ТЕМА: re: re: re: Новая секретарша

Какого она пола?

Джонатан посмотрел на Макса, и тот пожал плечами.

Через несколько секунд пришел ответ.

КОМУ: [email protected]

ОТ: [email protected]

ТЕМА: re: re: re: re: Новая секретарша

В том-то весь и смысл, что секс больше неактуален.

Нового личного помощника Эда звали Грили. Все половые признаки Грили были тщательно скрыты одеждой и поведением, не говоря уже о прическе, напоминавшей ту, с которой ходили в 1975 году десятилетние мальчики. Прилизанные волосы и все такое.

Макс был не особо впечатлен, но Джонатан сразу же влюбился. Ему очень понравилась асексуальность Грили. Так мужчине могла нравиться фигура в форме песочных часов или лицо в золотистых кудряшках. Грили было свойственно спокойствие и полное равнодушие к какому-либо самораскрытию. Джонатан был в полуобморочном состоянии и не мог понять, гей он теперь или нет. Он наказал себе спросить у Грили, какого он/она пола.

Днем пришел мейл с объявлением о том, что Грили начнет работу в понедельник. Не было написано Адам Грили или Оливия Грили. Просто Грили. И больше ничего. Джонатан погуглил «Грили» и нашел очень полезную информацию о том, что так называется муниципалитет, центр округа Велд и самый населенный город этого округа в северном Колорадо, в 80 км к северу-северо-востоку от Денвера. Все это не имело значения. Джонатан был восхищен.

Придя домой, он повел собак прогуляться до Челси, вдоль Гудзона и обратно. На 22-й улице они остановились у собачьей пекарни купить им печеночные печенья. Во время прогулки Джонатан не сводил глаз со своих питомцев. Его очень волновало то, что он целыми днями пропадал на работе, а они оставались одни слишком надолго. Он был уверен, что им скучно и они вынуждены искать всякие неочевидные способы занять себя. Он знал, что они передвигают вещи в квартире, прячут его обувь, копаются в кухонных шкафах и едят важные документы у него из папок. Большая банка арахисового масла еще вчера утром была закрыта. А кто сделал все эти покупки, оплаченные со счета PayPal? Карточку American Express он вообще давно не видал. Не Данте ли ее съел?

Что-то нужно было делать. Когда один из соседей восхищенно посмотрел на него и спросил, как ему удалось научить собак делать это, Джонатан просто нервно улыбнулся и прошел мимо, не уточнив, что имеется в виду под словом «это». Ведь не выходят же они сами на прогулку днем? На Манхэттене редко увидишь собак без сопровождения, переходящих улицу.

Джонатан вздохнул. Ему нужна была профессиональная помощь. Вернее, им нужна была эта помощь, а он как их владелец обязан был ее организовать.

Он представил, как собаки смотрят из окна на его удаляющуюся в сторону работы спину, выходят из дома на задних лапах, встречаются с друзьями в северной части города, заказывают капучино, копаются в мусорных баках, бегают за жирными городскими крысами в парке. Пока он батрачит на «Бродвей Депо», они прыгают по крышам Ист-Виллидж, напевают себе под нос песни, совершенствуются в паркуре и гоняют кошек.

Джонатан посмотрел на собак, бесшумно семенящих рядом, и его накрыла волна любви. Какие же они у него умные!

C большой сумкой еды навынос из «Вонг Вей Гарден» он спешил домой. Джули уже вернулась. Он покормил собак, и они ушли каждый на свою подстилку, устроившись перед экраном ТВ.

– Ты их балуешь, – заметила Джули.

– Угу.

Он не хотел продолжать этот разговор. Как только Джули поймет, что в сфере отношений с собаками он совершенно неподконтролен, она тут же вызовет на подмогу аудиторов: дрессировщиков, выгульщиков, авторов книг по собачьему поведению и дисциплинарным воздействиям, гомеопатов, собачьих психологов и Цезаря Милана. Когда и это не поможет, однажды он придет домой и обнаружит в кухне Тэмпл Грэндин, которая будет попивать диетическую колу и проводить телепатические сеансы с Данте и Сисси. Тем временем псы начнут реализовывать сценарии мести, и у него уйдет целое состояние на оплату специалистов, плюс ему придется занимать чью-то сторону, и он всегда будет либо против собак, либо против Джули… Одна мысль об этом была невыносима. Как же ему хотелось, чтобы у него была подруга, которой бы нравились его собаки, или собаки, которым нравилась его девушка.

– Принеси тарелки, – сказала Джули тоном, который означал «перестань думать о том, чего нет и никогда не будет».

За ужином они обсуждали, куда поехать в выходные. Джули уже подготовила несколько проектов.

– Ты тоже предлагай свои варианты, – сказала она.

Пока он слушал, как она описывает уютные отели в Вермонте и выходные на острове Санибел, он думал, что же делать с собаками. Нельзя же просто оставить их здесь с кучей еды и попросить кого-нибудь иногда заглядывать. Он не мог упустить шанс вывезти их в лес, где они смогут порыться в настоящем черноземе, побегать по пляжу, вдыхая всем объемом легких соленый океанский воздух. Вот где они все были бы счастливы, все трое. То есть, четверо, включая Джули, которую он постоянно забывал добавить в свои мечты.

– А как же они? – выдохнул он, показывая на Сисси и Данте.

– Есть же отели для собак, – отмахнулась Джули. – Ну, или кто-то из знакомых согласится пожить с ними. Макс может кого-нибудь из своих шлюшек привести. В любом случае, собаки – не фактор.

Не фактор? Данте зашевелил ушами. Выражение морды у него было непроницаемое, как и обычно, но Джонатан видел эту маску насквозь. Джули что-то говорила про маленькую квартиру, которую они могли бы снять за умеренную цену рядом с пляжем на Санибел. Да, придется лететь через Форт-Майерс и брать напрокат машину, что, может, и немного чересчур, если лететь всего лишь на длинные выходные, но, с другой стороны, погода там отличная, и одно это оправдывает все неудобства, не говоря уже о том, что там ракушки.

Не фактор?

– Может, Вермонт? – в отчаянии спросил он, в надежде, что в тамошних уютных отелях можно селиться с животными. И там желанный чернозем.

Джули пристально взглянула на него.

– Ты что, планируешь собак с собой взять?

– Разве мы не можем поехать все вместе? Ты бы познакомилась с ними поближе.

– Вермонт так Вермонт, – вздохнула Джули. – Если ты так хочешь. Можно и туда, – она достала лэптоп и открыла файл. – Вот здесь лучшие отели. На лыжах хотим покататься? Снег там еще есть, я узнавала. И стоящая антикварщина.

Услышав последнее слово с таким суффиксом, Джонатан съежился, как соленый слизняк. Он оглядел квартиру и представил себе сервант 17 века из почерневшего от старости дуба в окружении двух берестяных стульев с затейливой резьбой, служивших когда-то пристанищем для обширных и претенциозных задов давным-давно умерших английских лордов. Большая стеклянная люстра 50-х годов угрожающе свисала с потолка, освещая поверхность гигантского обеденного стола из красного дерева, добытого с какой-нибудь южной рабовладельческой плантации. А как легко было представить Джули, высаживающую пионы в очаровательный ночной горшок ручной росписи, в который кто-то гадил долгие десятилетия подряд.

– Джонатан.

– Да, Джули?

– Не отвлекайся.

– Я не отвлекаюсь, – взглянул он на нее. – А в этих отелях принимают животных? Мне кажется, им очень понравилась бы такая вылазка на природу. Ведь они все время взаперти. Мы могли бы гулять все вместе.

– И я тоже все время взаперти, – парировала Джулия, недобро глядя на Данте. Потом она посмотрела на Джонатана, и ее взгляд смягчился. – Мы так давно не виделись. Я надеялась провести какое-то время вдвоем. Только ты и я.

Сисси с грустью повела бровью. Джонатан ничего не сказал.

– Смотри, я все разузнала. Давай ты посмотришь варианты и решишь.

– Но…

– Я пришлю тебе файл.

– Какой файл?

– Он называется «Джонатан».

Он вытянул шею и впрямь увидел у нее на рабочем столе файл с названием «Джонатан».

Он превратился в файл? С каких пор?

Интересно, что же еще было в этом файле? Джули записывала туда, как часто у них был секс, или кто оплачивал ужин? Может, она сравнивала там его данные с параметрами ее бывших? Может, она искала кого-то с идеальным соотношением длины конечностей и IQ или размера обуви и сексуального мастерства? Может, там был список качеств идеального бойфренда, и она ставила галочки, когда Джонатан в каком-нибудь из них демонстрировал должный уровень? Интересно, там были фотографии? И в том числе в компрометирующих состояниях? И будет ли она рассылать их в качестве порноспама его друзьям, если они когда-нибудь расстанутся? Он тут же начал писать в голове новую историю под названием «Файл Джонатан» и сразу же историю-близнец «Книга Джули».

– Джонатан, – решительно проговорила она. – С тобой невозможно разговаривать, когда ты отвлекаешься. Мне нужно вернуться в офис. Мы закрываем выпуск про свадьбы на островах завтра, и у меня уйма работы.

Джонатан не стал умолять ее остаться. Он проводил ее до офиса в Челси, хотя собаки делали все, чтобы помешать движению, – обвивались поводками вокруг ее ног, подрезали Джули, как будто сбоку лежал чей-то сэндвич, угрожающе лаяли на вооруженного до зубов полицейского и провоцировали огромного мастифа на тоненьком поводке у девочки-подростка. Они изо всех сил рвались с поводка, чтобы подобраться к огромному монстру, который сразу же напрягся и начал грозно рычать. Девочка погладила его по голове.

– Лучше бы вам его не раздражать, – прошептала она в их направлении.

Джонатан натянул поводки, и они поспешили уйти.

На углу Четырнадцатой и Десятой улиц он поцеловал Джули на прощание, но Данте перетянул все внимание на себя, присев посреди тротуара и произведя на свет, наверное, самую длинную в мире колбасу. Джули посмотрела на него, на его владельца, медленно закрыла глаза, вошла в офисное здание и приложила свой пропуск у турникета. Оборачиваться и махать она не стала.

9

C появлением в офисе Грили все двадцать два сотрудника каждое утро должны были отвечать на вопрос, как дела, причем ответы фиксировались в маленькое электронное устройство, которое Джонатан раньше никогда не видел.

– Что вы делаете? – спросил Джонатан, впервые проходя через эту процедуру и сказав: «Отлично, просто прекрасно».

– Записываю. Это поможет мне понять вашу ситуацию.

При этом у Грили было абсолютно нейтральное выражение лица – не дружелюбное, не недружелюбное. Вполне дзенское, будто «Комрейд» был пунктом релаксации перед переходом на следующий уровень сознания. У Джонатана защемило сердце.

А какая у него была ситуация? Он и сам не знал. В данную секунду ситуация требовала способности перестать таращиться на Грили. Уж слишком неоднозначной была его личность с чистейшей кожей и серыми глазами. В «Нью-йорском аду» Грили парил над всей цивилизацией, сидя в позе лотоса со скрещенными ногами и руками, загадочным выражением лица, и излучал свет, исполненный вышивкой золотом и серебром.

– Мы так рады, что вы теперь с нами, – сказал Джонатан, решив опустить свою привычную жалкую шутку о сибирском концлагере. – Мне кажется, что в каком-то смысле мы вас ждали.

К его удовольствию, этот ни к чему не обязывающий диалог вызвал кивок и улыбку Грили.

C его появлением атмосфера в «Комрейд» снова поменялась. В 4 часа теперь появился перерыв на зеленый чай, темный шоколад и тайчи. Грили было известно местоположение каждого сотрудника в каждый момент дня, и это тоже было непривычно. Сотрудники перестали шататься по офису и оставаться здесь вне рабочего времени.

Со временем Грили узнал, кто посещает психотерапевта, кому изменил бойфренд, кто безуспешно ищет любовь, кто работает, а кто весь день смотрит видео котиков или голых женщин на YouTube. Вся эта информация фиксировалась в странном девайсе с корейским логотипом, который Грили всегда носил с собой и не забывал вносить туда свои комментарии.

Ничего из вышесказанного никак не повлияло бы на жизнь Джонатана, если бы через неделю после начала работы Грили они не столкнулись нос к носу недалеко от его дома.

– Джонатан! – услышал он голос Грили с противоположного тротуара.

Вслед за этим владелец голоса перебежал улицу и устроил целый спектакль, знакомясь сначала с Данте, потом с Сисси, в строгом соответствии с субординацией.

– Ты не говорил мне, что у тебя есть собаки.

– Нет. То есть, да, они есть. То есть, они на самом деле не мои, брат уехал работать в Дубай и оставил их мне. А мне ты не говорил, что живешь рядом.

– Какие красавцы! – Грили и Данте не сводили друг с друга глаз, и Джонатану даже стало как-то некомфортно.

– А почему ты не приводишь их на работу?

– На работу? – не поверил своим ушам Джонатан.

– Нам нужны собаки в офисе, да и нехорошо оставлять их дома на весь день, – сказал Грили.

– Но ведь… это было бы просто замечательно!

Джонатан понятия не имел, каким образом Грили узнал, как сильно тяготит его оставлять собак дома на весь день.

– Это точно? Нам разве не нужно согласовать это с Эдуардо?

– Не нужно. Приводи их завтра. Офису это пойдет только на пользу. Собаки гармонизируют карму.

– Фантастика!

Джонатан воспрял духом. Каким огромным облегчением было бы не запирать больше собак дома на целый день. Он не мог себе простить того, что так надолго оставляет их одних. Плюс, теперь он хотя бы будет представлять себе, чем они занимаются днями напролет.

– Вы слышали это? – собаки радовались от души, лаяли и прыгали вокруг него. – Вы пойдете со мной на работу! И подстилки, и миски тоже с собой возьмем.

Он сможет гулять с ними в обед и будет в центре внимания. Лучшего решения проблемы было просто не придумать. У него с души упал огромный камень. Он был так рад такому развитию событий, что кинулся обнимать Грили и немножко передержал. Грили невозмутимо обнял его, загадочно улыбнулся и растворился в толпе. Через секунду Джонатан не увидел вокруг ни одного знакомого лица.

Джули об этой сногсшибательной новости он не сказал ни слова. Больше ничего примечательного в этот день не случилось, так что это можно было трактовать как однозначное сокрытие информации. Но он никак не мог решиться на предсказуемый разговор о том, что из-за собак могут уволить, что его карьера совершенно точно будет обречена еще вернее, чем сейчас, и надо смотреть правде в глаза. В конце концов он решил небрежно упомянуть об этом посреди разговора о чем-то другом, надеясь, что Джули не заметит. Она заметила.

– Ты берешь собак на работу?

– Им больше не придется сидеть дома целый день, и я буду выгуливать их по пути в офис и обратно. Это решит все проблемы.

– Не все, – угрожающе проговорила Джули. – Когда именно Джеймс заберет их у тебя?

«Не так чтобы очень скоро», – подумал Джонатан. Ему бы хотелось, чтобы или собаки появились у него раньше, или Джули переехала из Сент-Луиса позже. Может, он должен был спросить у нее разрешения, перед тем как брать их у Джеймса? В этом не было смысла, потому что отказать брату он все равно бы не смог. А сейчас он привык к собакам настолько, что не представлял себе жизни без них. Теперь в отношениях их было четверо, только Джули не торопилась признавать этот факт. Для нее ситуация имела статус временной, которая, если повезет, вскоре должна была разрешиться.

C Джули он был вместе почти четыре года, а с собаками – почти четыре недели. Но собаки каким-то образом стали неотъемлемой частью текущего этапа его жизни, этапа финансовой независимости, на котором он, как настоящий взрослый, несет ответственность за существ, которые зависят от него и умрут от голода, если он их не покормит.

Джонатан очень хотел быть мужчиной, которого Джули могла бы любить, но все чаще думал о том, что вдруг, из-за какого-нибудь очень характерного для него качества, это станет невозможным? Как пара они довольно гармонично катились вместе куда-то под откос. Стекали, как дождевая вода.

Ко всему прочему, Джули терпеть не могла его лучшего друга. Это не было глобальной проблемой, когда Макс жил в другом штате и учился в другом колледже, но сейчас, когда они все были вместе, в одном городе, линии разлома стали глубже.

– Он же совершенно неразборчив, не в хорошем смысле этого слова, – сказала Джули, и Джонатан сразу же представил себе заголовок «Промискуитет, в хорошем смысле слова». Она терпеть не могла, что, приходя в гости, он мог открыть холодильник и взять оттуда, что хотел, а еще занимал у Джонатана деньги и обычно забывал вернуть.

– Он зарабатывает столько же, сколько и ты, а может, даже и больше.

– Он же не ворует, он просто забывает отдавать, – объяснил Джонатан.

Джули скрестила руки и сердито смотрела на него.

– Он мой друг, – зашел с другой стороны Джонатан. – И это он нашел мне работу.

Джонатан и Макс были лучшими друзьями так долго, что никому из них и в голову не приходило, что между ними может пробежать женщина. В первом классе они вместе играли в ковбоев, индейцев и в прятки. Вместе выкурили первую сигарету и первый косяк. Всю жизнь они были близки, как братья, намеревались быть шаферами друг у друга на свадьбах и выступить с речью на похоронах – пока не появилась Джули.

Список качеств Макса, которые ее не устраивали, был длинным. Он носил дреды (которые ее отталкивали), менял девушек пару раз в месяц («отвратительно»), пил сверх меры («безответственно») и считал свадьбы в любом виде посмешищем.

– Моногамию, – говорил он, – изобрел какой-то неудачник, который смог закадрить одну-единственную девушку и поэтому создал правило, что и другие тоже не должны иметь больше.