Текст книги "Дар исцеления"

Мэхелия Айзекс
Дар исцеления

1

Тяжелые двери широко распахнулась, и на пороге возникла высокая темная фигура. Филиппа подняла удивленный взгляд: обычно, прежде чем войти, посетители долго мучились с этим деревянным чудищем, пытаясь раздвинуть створки.

Молодая женщина приветливо улыбнулась, выходя из-за стойки.

– Чем могу быть полезна?

Только теперь она сумела разглядеть посетителя. На первый взгляд он казался моложе своих лет: стройная фигура, блестящие ярко-синие глаза. Но через некоторое время становились заметны тяжелые складки у уголков губ, седые пряди в густых темных волосах. Филиппа никогда не видела этого человека, но что-то в его усталом лице казалось знакомым.

– Чашечку кофе, – резко ответил мужчина и опустился на один из плетеных стульев у столика.

– Чего-нибудь перекусить?

– Нет пока, благодарю.

Где же, где я уже слышала этот голос? Пытаясь вспомнить, молодая женщина пристально посмотрела в лицо вошедшего. Глаза… брови… форма губ… Нет, не может быть!

Хозяйка мотеля быстро встала и направилась в кухню. Кто бы он ни был, она должна достойно обслужить посетителя. К тому же, скорее всего, подозрения ошибочны. Такие люди, как тот, за кого она поначалу приняла незнакомца, не останавливаются в скромном мотеле выпить кофе.

Сестра и основная помощница, Дороти, подъедет минут через пятнадцать, и тогда они приготовят завтрак, накроют столы в небольшой обеденной зале, потом переживут суматоху, которая неизбежна при отъезде постояльцев. Часам к одиннадцати все затихнет, и настанет время прибираться в комнатах и заботиться о ланче.

Готовя крепкий душистый кофе, Филиппа раздумывала, сколько еще продержится старый холодильник. Уже давно пришла пора сменить доисторический агрегат, но в бюджете мотеля не имелось лишних пяти сотен. Оставалось только надеяться на умелые руки Джонатана, который, казалось, может починить буквально все.

Входная дверь еле слышно скрипнула. Но молодая женщина, даже находясь около плиты, уловила далекий звук: приходилось быть очень внимательной, чтобы не заставлять клиентов ждать перед стойкой. Наверное, незнакомец не дождался и ушел, с огорчением подумала она, но уже через несколько секунд поняла, что ошиблась.

По холлу простучали каблучки, раздалось мелодичное «доброе утро», и на пороге кухни возникла Дороти. Не опоздала, даже чуть раньше приехала! Филиппа тепло улыбнулась девушке: сестры нежно любили друг друга, хотя нередко ссорились. И были совсем не похожи: старшая – темноволосая, смуглая, с карими, почти черными глазами, и младшая – светлокожая, зеленоглазая блондинка. Такой внешностью их наградили родители: страстный итальянец Умберто Мазаччо и сдержанная англичанка Грейс Холл, которые, впрочем, вместе были совершенно счастливы. Два года назад супруги отправились отдыхать на горнолыжный курорт и трагически погибли под снежной лавиной.

После смерти родителей сестрам пришлось нелегко: надо было обеспечивать себя и маленькую Ребекку. Именно в это время в Филиппе проснулся предприниматель. Когда она взяла в аренду несколько стареньких сблокированных двухэтажных домиков, никто и не думал, что вскоре здесь будет останавливаться половина проезжающих. Все сбережения ушли на ремонт и обустройство здания, пришлось даже взять ссуду в банке. Но первый же посетитель восхитился приятной обстановкой, чудесной кухней и приветливостью хозяйки, и с тех пор дела постепенно пошли в гору.

– А что здесь делает Говард Хольгерсон? – вместо обычного «привет» услышала Филиппа.

– Хольгерсон? – изумленно повторила она. – Неужели это он?

– Нет, Папа Римский! Вот, взгляни! – Дороти протянула сестре свежий номер местной газеты. Один из заголовков в полосе светской хроники гласил: «Говард Хольгерсон приезжает на Ямайку», и чуть ниже: «Владелец сети отелей «Сансет» осматривает свою собственность в Кингстоне».

Филиппа почувствовала тревогу, и даже некоторый страх. Недаром лицо посетителя показалось знакомым!

– И сейчас он сидит в кафе мотеля «Рид-хауз», как будто на всем острове нет более приличного заведения! Чего он хочет?

– Чашечку кофе.

– Пожалуйста, Филиппа, не строй из себя дурочку! Что ему могло от тебя понадобиться? Ты не связывалась с Алфредом? – В голосе Дороти сквозило беспокойство, смешанное с подозрением.

– О Господи, нет, конечно! И вообще, не понимаю, к чему поднимать такой шум. Это всего лишь очередной посетитель, ничего больше. А то, что я когда-то встречалась с его сыном…

– Ты говоришь так, будто ваш с Алфредом роман ограничился одной ночью. Но ведь вы были вместе почти полгода, и дело непременно закончилось бы свадьбой, если бы не вмешался папаша!

– Ничего подо…

Филиппа прикусила язык, чтобы не сказать лишнего. Если кто и был виноват в том, что отношения не сложились, так это сам Алфред. Пусть друзья думают, что они расстались по вине старшего Хольгерсона, пусть правда никогда не раскроется. Так будет куда лучше для всех, особенно для Ребекки.

– Давай больше не будем об этом, – твердо сказала хозяйка мотеля, забирая поднос с горячим кофе. – Пойду отнесу заказ.

Она поставила чашку перед сидящим за столиком мужчиной и вернулась за стойку. Затем углубилась в проверку счетов, стараясь не замечать пристального взгляда синих глаз. Филиппа ушла с головой в работу и потому вздрогнула от неожиданности, услышав низкий голос.

– Сколько я вам должен? – Говард Хольгерсон уже поднялся и теперь стоял рядом.

Она никогда не видела этого человека, и тем более так близко. Филиппа встречалась с Алфредом несколько месяцев, но тот так и не счел нужным познакомить подругу с семьей.

Миллионеру было лет сорок пять. Впрочем, выглядел он неважно: под глазами залегли тени, кожа имела нездоровый желтоватый оттенок. Быть может, он болен, обеспокоенно подумала Филиппа и тут же оборвала себя. Ничто в этом человеке не должно вызывать сочувствия ни у нее, ни у ее дочери.

В зал уже начали спускаться постояльцы мотеля, и пришлось сделать вид, что все в порядке.

– Доллар пятьдесят центов, – произнесла хозяйка, смело поднимая взгляд.

– Хорошо. – Он кивнул и, вытащив бумажник, достал оттуда десятку. – Спасибо.

– Подождите! – воскликнула Филиппа, видя, что Хольгерсон направляется к двери. Ей не нужны подачки! – Вы забыли сдачу.

– Я не забыл, – просто ответил он и пошел дальше к выходу.

Не обращая внимания на удивленных клиентов, Филиппа бросилась вслед за Хольгерсоном.

– Чаевые включены в счет, – заявила она, протягивая ему деньги.

На лице мужчины появилось усталое выражение, но он взял-таки сдачу.

– Неужели это так необходимо? – К счастью, миллионер говорил тихо и больше никто не мог его слышать. – Понимаю, Филиппа, что я вам неприятен, но вашему персоналу не помешали бы лишние деньги.

Она изумилась: мало того, что этот человек назвал ее по имени, он еще и разгадал ее неприязнь!

– Я вас не знаю, мистер Хольгерсон.

– Не знаете, – подтвердил он. – И именно поэтому могли бы дать мне фору. Жаль, если вы подумали, что в мои намерения входило оскорбить вас. Я не имел этого в виду. В любом случае, примите мои извинения.

Филиппа в нерешительности сделала шаг назад. Близость этого мужчины как-то странно отзывалась в ее душе, словно она одновременно испытывала страх и восторг. Просто Алфред очень похож на отца, и воспоминание о нем так на меня действует, решила женщина.

Впрочем, они все-таки были разные. Черты лица отца не отличались столь совершенной и даже вызывающей красотой, свойственной его сыну. Даже если не обращать внимания на явно болезненный вид.

– Рад был наконец-то повстречаться с вами, – продолжил он.

Филиппа мило улыбнулась, в глубине души не веря в искренность его слов. Семья Хольгерсон никогда не горела желанием с ней познакомиться.

Говард Хольгерсон пристально посмотрел ей в глаза и вышел на улицу. Сквозь приоткрытые жалюзи она видела, как нежеланный посетитель сел в роскошную серебристую машину и покинул стоянку.

Теперь предстоят объяснения с Дороти, которая, несомненно, наблюдала за происходящим.

– Ничего себе, да? – Саркастический тон сестры уверил Филиппу, что та ничего не заподозрила. – Что он такое говорил? Кажется, у вас был очень напряженный диалог.

– Не совсем так, – ответила она, надеясь, что вспыхнувший на щеках румянец тоже останется незамеченным. – Тебе не показалось, что он неважно выглядит?

– Ты серьезно спрашиваешь? – Дороти автоматически выжимала сок из свежих апельсинов. – Нет, не показалось. Да и как можно неважно выглядеть, если у тебя на счету миллионов больше, чем звезд на небе?

– Просто я подумала, что он, должно быть, болен или что-то в этом роде. Слишком бледный, и под глазами синяки.

– Ах, мое сердце разрывается от жалости! Надо было предложить ему таблеточку. – Язвительная Дороти не выказала ни капли сочувствия. – Бога ради, Филиппа, можно подумать, ты его жалеешь. Если он выглядит изможденным, значит, у него выдалась тяжелая ночь, только и всего. У таких людей, как Хольгерсон, все ночи непростые.

– А ты откуда знаешь? – отшутилась молодая женщина, и сестры, рассмеявшись, направились в зал, толкая перед собой тележки со всякой снедью.

Где-то в середине дня в мотель приехала соседка и привезла Ребекку. Соседке было по пути, и она охотно подбросила девочку. Часто получалось так, что после уроков Бекки оставалась в колледже, ожидая, пока ее заберут родные, а иногда даже ночевала в специально оборудованной комнате. Но куда больше девочка любила нечастые «походы в гости», когда ее привозили к маме и к тете Дороти, чтобы съесть сладкий пирожок и выпить молочный коктейль.

Филиппа очень обрадовалась дочке. На сегодня ее смена закончилась, и она сможет провести вечер дома, а еще лучше – пойдет погулять с Бекки.

– Привет, милая, – ласково произнесла она, протягивая девочке руку, чтобы отвести за столик.

– П-привет, – ответила та и стыдливо потупилась.

Даже с самыми близкими людьми Ребекка стеснялась своего порока, что же говорить о малознакомых. Вероятно, из-за дефекта речи она выросла довольно мрачным и необщительным ребенком, к тому же слишком нервным. Филиппа опасалась отправлять ее в обычную школу, и девочка посещала специальный колледж, который обходился матери довольно дорого. Зато там Ребекку не только обучали, но и пытались лечить – правда, пока не очень успешно.

Они уселись за боковой столик около окна, и Филиппа принялась расспрашивать дочь о прошедшем дне. Та, как всегда, отделывалась короткими фразами: ей было трудно говорить подолгу, чем усерднее она пыталась произнести какое-нибудь слово, тем хуже получалось.

Вскоре из кухни появилась Дороти, неся поднос с разными вкусностями для племянницы. У той был не слишком-то хороший аппетит, и в семье случался настоящий праздник, если Ребекка просила добавки.

Устав рассказывать о школьном дне, девочка просто вытащила из сумки табель, куда учителя ставили отметки и вписывали замечания. К радости матери, текущую страницу украшали только высшие баллы: Бекки отличалась редкостной сообразительностью, хотя и нелегко находила контакты с людьми.

Филиппа с любовью и болью смотрела на дочку. Наверное, та никогда не сможет излечиться, и люди будут сочувственно кивать, и относиться к ней как к неполноценному человеку. В свои семь лет девочка уже страдала комплексом неполноценности, и ей становилось все труднее общаться со сверстниками. К тому же у нее был явно неуживчивый и тяжелый характер: вероятно, следствие напряженной обстановки в семье с первых месяцев ее жизни.

– Вот это да! – Мама погладила Ребекку по темноволосой головке. – Думаю, что такое рвение должно быть вознаграждено. Как насчет шоколадного мороженого?

Глаза девочки радостно блеснули, и она энергично закивала. Бекки любила приезжать к маме на работу не только из-за вкусного угощения, но и потому, что здесь чувствовала себя любимой и нужной.

Филиппа отпила глоток горячего кофе, откинулась на спинку стула и только теперь смогла спокойно вздохнуть. Ночное дежурство в мотеле, а затем почти целый день, проведенный в суете и хлопотах, совершенно вымотали ее. Тем не менее, глядя на родные лица дочери и сестры, молодая женщина чувствовала, как где-то в сердце поднимается волна нежности.

– Ты выглядишь очень усталой, – заметила Дороти, внимательно вглядываясь в ее лицо. – Все-таки ты слишком много работаешь. Поверь мне, мы вполне можем нанять человека на ночную смену, тогда тебе не придется сидеть здесь.

– Я беру выходной каждое воскресенье и на ночь остаюсь довольно редко. – Хозяйка мотеля не собиралась делать себе поблажек. – Пожалуйста, напомни мне, что надо поговорить с Джонатаном: пусть починит холодильник до начала следующей недели.

– Он, конечно, предложит купить новый. Это уже далеко не первая поломка.

– Если его можно исправить, Джонатан сделает это, – твердо произнесла Филиппа. – В любом случае, на новый холодильник у нас нет денег.

– Тебя беспокоит что-то еще, – не успокоилась Дороти, слишком хорошо знавшая сестру, чтобы отличить обычную усталость от серьезной тревоги. – Говард Хольгерсон, да? – напрямик спросила она.

Филиппа помедлила несколько мгновений, затем кивнула. Да, она нервничает именно из-за этого мужчины. Зачем он появился? Что ему здесь понадобилось? Неужели только чашка кофе?

– Как думаешь, если он придет еще раз, нельзя ли будет его выгнать? Ну, вежливо попросить удалиться? – Младшая сестра всегда отличалась прямолинейностью и решительным подходом к жизни.

– Это же мотель! – Филиппа даже рассмеялась. – А он обычный посетитель. Не могу же я выгонять всех, кто мне не нравится.

– Эх, если бы существовал закон, позволяющий не обслуживать нежелательных клиентов… – мечтательно произнесла Дороти, потягивая прохладный сок из стакана.

– Давай больше не будем о нем, а то испортим себе весь вечер. – Филиппе не хотелось думать о неприятном, когда наконец-то выдалась редкая возможность отдохнуть.

– Да уж, Хольгерсоны вообще имеют привычку портить все, что попадается им на пути. Твою жизнь, например…

– Да ладно тебе. – Молодая женщина почему-то испытывала странную потребность защитить человека, которого видела сегодня впервые в жизни. – Лучше пожалей его, он же явно болен. Даже несколько тяжелых бессонных ночей не могут сказаться на человеке настолько плохо.

– О, какая ангельская забота! Какое милосердие! – Дороти иронически посмотрела на сестру. – Никогда бы не подумала, что ты будешь так внимательна к представителю семейства Хольгерсон. Только смотри, не зайди слишком далеко, – шутливо погрозила она пальцем.

– Но я даже не разговаривала с ним до сегодняшнего дня! – Филиппа чуть не задохнулась от возмущения. – И вообще, я поссорилась с Алфредом, а не с его отцом!

– Да, но тот действовал по папашиной указке, – непримиримо возразила Дороти. – Интересно, почему же он все-таки решил удостоить Ямайку своим визитом? Он же прекрасно знает, что отель «Сансет» здесь пользуется бешеной популярностью и проверять его нет никакой необходимости. Насколько я слышала, последнее время он находился на Средиземном море.

Судя по внешности скорее можно было предположить, что свой отпуск миллионер провел в затхлом подземелье, а не на роскошных пляжах Ривьеры.

Наверное, он просто слишком много работает. Алфред когда-то говорил Филиппе о потрясающей трудоспособности отца и его полной поглощенности делом. Вот он и забыл о своем здоровье.

В этот момент Ребекка с гордостью продемонстрировала пустую тарелку, и разговор сестер уже больше не касался неприятной темы. Филиппа надеялась, что так будет и впредь.

2

В течение следующей недели Филиппа несколько раз настороженно посматривала на открывающуюся тяжелую дверь мотеля, ожидая появления высокой, чуть сутулой фигуры. Но, ни один из вошедших мужчин не был Говардом Хольгерсоном. Тот больше не возвращался, что, впрочем, выглядело совершенно логично.

В воскресенье утром пришел Джонатан Сидней, чтобы в очередной раз справиться с обнаглевшим холодильником. Этот разведенный мужчина тридцати семи лет владел фирмой по ремонту бытовой техники и уже давно предлагал Филиппе руку и сердце.

Но, несмотря на доброту Джонатана и на его хорошее отношение к Ребекке, молодая женщина не собиралась связывать себя узами брака, ни с ним, ни с кем бы то ни было. Своим упорством она вызывала удивление и нарекания многочисленных пожилых соседок, считавших, что лучшей партии не сыскать.

Как Дороти и предполагала, Джонатан порекомендовал купить новый холодильник.

– Дело в том, что для таких старичков совершенно невозможно найти запчасти. В этот раз я его отремонтирую, но не знаю, сколько еще он продержится, – объяснил мастер после тщательного осмотра.

– К сожалению, я даже не могу думать о приобретении нового холодильника, – со вздохом ответила хозяйка мотеля. – Он стоит целое состояние, а мой счет в банке все еще со знаком минус, так что о ссуде даже речь не идет.

– Ну, я мог бы постараться достать тебе подержанный. Неподалеку закрывается большой рыбный магазин, и у них проходит распродажа оборудования. Я в неплохих отношениях с тамошним управляющим, так что не сомневайся, холодильник тебе достанется самый лучший.

– Очень мило с твоей стороны, Джонатан, но, даже подержанный, он все равно выходит за рамки моих финансовых возможностей. Быть может, где-нибудь через полгода…

На смуглых щеках Джонатана загорелся темный румянец.

– Филиппа, я не имею в виду, что ты сразу же отдашь мне все деньги. Мы оформим сделку с выплатой в рассрочку и таким образом положим начало…

– Вряд ли это хорошая мысль. – Молодая женщина понимала, какое именно предложение подается в столь нетрадиционной форме. – К тому же совершенно непонятно, что еще может мне понадобиться: например, отремонтировать крышу или сделать новую проводку… В общем, на данный момент я просто хочу, чтобы холодильник работал. Но все равно большое спасибо за желание облегчить мне жизнь.

– Неужели? – В голосе Джонатана звучало недоверие, смешанное с недовольством. – Я же друг тебе. А друг может и просто так помочь, бескорыстно.

– Знаю. – Филиппа почувствовала себя несколько неловко: ей совсем не хотелось обидеть приятеля. – Хорошо, я подумаю. – Она отпила глоток кофе, пытаясь придумать новую тему для разговора. – А как твоя мама?

– Все нормально. – Джонатан, казалось, и сам был рад переключиться с неприятного предмета. – А у тебя как дела? Что с Ребеккой?

– Все чудесно, спасибо. – Филиппа начала постепенно расслабляться. – Она замечательно учится, учителя хвалят ее.

– Умница. Стив гордился бы ею.

– Да.

Филиппа предпочла не спорить, но в глубине души сильно сомневалась в этом. Ее муж никогда не хотел иметь детей, что бы там ни говорил друзьям-приятелям. И уж тем более не обрадовался бы, узнав о физическом недостатке дочери.

– Ты, наверное, знаешь, что Говард Хольгерсон приехал на остров и теперь живет в своем особняке на берегу моря, – неожиданно сказал Джонатан.

Ох, из огня да в полымя! Непонятно, что лучше: разговоры о прежнем муже или о человеке, который уже неделю не выходит у нее из головы.

– Да, что-то слышала, – ответила Филиппа, отворачиваясь, чтобы поставить чашку в раковину. – А зачем?

Джонатан встал из-за стола и подошел к ней ближе.

– Говорят, ему посоветовали поправить здоровье. И он решил, что Ямайка для этого самое подходящее место. Алфреда с ним нет. По крайней мере, насколько мне известно.

– Думаешь, меня интересует местопребывание Алфреда Хольгерсона? Если да, то ты ошибаешься. После того как он повел себя… – Филиппа оборвала себя на полуслове, боясь выдать тайну, и продолжила совершенно безразличным тоном: – Как бы то ни было, все уже в прошлом. Мне он безразличен.

– Разве? – скептическим тоном спросил Джонатан. – Что-то я не вижу, чтобы ты впустила в свою жизнь другого мужчину.

– Мне не нужен мужчина, – коротко ответила она. – Наверное, эти слова кажутся тебе излишне самоуверенными, но я действительно так чувствую.

– Ты все еще влюблена в Стива?

– О нет! – Пожалуй, это прозвучало слишком резко, но Филиппа не сумела сдержаться. Любила ли она его когда-нибудь? Ей казалось, что да, до свадьбы это уж точно. Но потом выяснилось, что Стив больше всего обеспокоен благополучием собственной персоны. К тому же Филиппа все еще не могла простить мужу аварии, которая сделала Ребекку заикой. – Я, наверное, уже просто не верю в любовь.

Джонатан сокрушенно покачал головой.

– Ох, Филиппа, я понимаю, что тебе страшно не повезло ни со Стивом, ни с Алфредом. Но поверь, есть ведь и такие мужчины, как я, например, которые не считают, что мир им чем-то обязан. Ты же знаешь, что я забочусь и буду заботиться и о тебе и о твоей дочери. Сделаю все, чтобы вы были счастливы.

– Знаю, знаю. – Молодая женщина чувствовала себя совершенно ужасно. – Но со мной ты лишь теряешь время. – Она вздохнула и обхватила себя руками за плечи. – Сколько я должна тебе?

Следующая неделя оказалась еще более напряженной. Начался сезон отпусков, и от туристов просто не было отбоя. Почти все номера были постоянно заняты, кафе не закрывалось ни на секунду. Пришлось увеличить число временных работников, чтобы справиться с наплывом посетителей.

К счастью, больше никто не напоминал ей о Говарде Хольгерсоне – и так Филиппа считала, что вокруг него подняли слишком много шума.

Но утром в среду он вернулся. Миллионер спокойно открыл тяжелую дверь и, пройдя внутрь, уселся за тот же столик около окна. Он не посмотрел в сторону хозяйки, но та была уверена, что Говард заметил ее. Тело окатила жаркая волна, а по спине пробежали мурашки словно от озноба.

Как назло, Дороти в этот момент принимала доставленные продукты. А Элен, молоденькая девушка, подрабатывающая во время каникул, вынимала из плиты горячий противень.

Можно подумать, что он нарочно караулил момент, когда я окажусь одна! А еще можно подумать, что я параноик, мысленно усмехнулась Филиппа и направилась к посетителю.

– Что вам угодно?

Говард Хольгерсон внимательно всмотрелся в лицо стоящей перед ним женщины. Выглядел он таким же изможденным, как и раньше, но, как ни ужасно, не терял привлекательности, даже несмотря на двухдневную щетину, придававшую ему диковатую суровость викинга. Почему-то сей человек куда естественнее представлялся на борту дракара, этого парусно-гребного судна древних скандинавов, укрепленного по бокам щитами, во время шторма, чем в уютном интерьере небольшого кафе.

– Чашечку кофе, будьте добры.

– Чего-нибудь еще? – спросила Филиппа, опуская глаза и ставя крестик в блокноте. Было совершенно невозможно выдержать его пристальный взгляд.

– А что вы можете предложить?

– Мороженое, фруктовый лед, пирожки с вишнями… – Она нервно облизнула пересохшие губы.

– Нет, пожалуй, не стоит. – Посетитель саркастически усмехнулся. – Если я предложу вам присоединиться ко мне, вы откажетесь, не так ли?

– Мне? – едва ли не просипела Филиппа. – Боюсь, что да. Мне надо работать.

– Конечно. – Говард склонил темноволосую голову. – Даже не стоило спрашивать. Мне очень жаль.

Мне тоже, не могла не признать молодая женщина. Она слабо улыбнулась и поспешила выполнить заказ. Руки ее дрожали, когда она ставила на поднос сахарницу, молочник и чашку.

Дороти, уже вернувшаяся в кухню, услышала мелодичное позвякивание посуды и, посмотрев на сестру, с тревогой спросила:

– Что случи… Ох, это что, опять он?

Филиппе совсем не хотелось начинать очередной разговор о старшем Хольгерсоне, поэтому она предложила:

– Не хочешь отнести ему кофе?

– Нет, не хочу! – И Дороти, никогда не упускавшая случая съехидничать, заметила далее: – Он ведь желает видеть именно тебя. Интересно, зачем бы?

– Все, все, сдаюсь.

Филиппа сумела донести поднос, ничего не уронив и не пролив ни капли, и уже собиралась вернуться на свое место за стойкой, как низкий, чуть хриплый голос остановил ее.

– У вас все в порядке? А как поживает ваша дочка? Ребекка… так, кажется, ее зовут.

Глаза Филиппы расширились, словно она увидела привидение.

– Откуда вам известно, что у меня есть дочь? – Она говорила непривычно напряженным тоном. – Ах да, наверное, Алфред рассказывал.

– И он тоже. Но, вообще-то, у меня есть люди, в обязанности которых входит узнавать подробности о женщинах, с которыми встречается мой сын.

– Шпионы, хотите сказать? – Филиппа раскраснелась от возмущения: как он смеет говорить об этом так спокойно! – Простите, мистер Хольгерсон, но у меня много работы. Если позволите…

– Вы не ответили на мой вопрос.

– И не собираюсь. – Ей хотелось поскорее скрыться куда-нибудь, но она заставила себя задержаться еще на пару минут. – Не пытайтесь убедить меня в вашей – или вашего сына – заботе обо мне. Год назад я была вам совершенно безразлична, и вряд ли за это время что-то изменилось.

– Боюсь, год назад у меня не было возможности составить собственное мнение о вас, – заявил Говард Хольгерсон. – Ничего не могу сказать об Алфреде, но мой интерес по-настоящему искренен. Только недавно я узнал, почему ваши отношения с моим сыном не сложились. Как я понимаю, виной всему его недостойное поведение.

– И вы думаете, я поверю, что вы не знали, как Алфред отнесся к Ребекке? – насмешливо спросила она. – После того как сами признались, что содержите платных осведомителей?

– Можете не верить, но никто не счел нужным сообщить мне о… о болезни девочки. – В синих глазах мужчины появилось странное выражение. – Все равно ваша связь с моим сыном вскоре завершилась бы. Что, впрочем, характерно для него.

– Ребекка не больна! – воскликнула Филиппа, гордо поднимая голову. – Она совершенно нормальный ребенок, у которого наблюдается… временное нарушение речи.

– Временное?

– Да. – За спиной молодая женщина скрестила пальцы. – Врачи считают, что физически она полностью в порядке. Просто не хочет говорить нормально.

Как и садиться в машину с мужчиной, поскольку боится снова попасть в аварию, мысленно добавила Филиппа.

– А кто поставил такой диагноз? – почему-то обеспокоенно нахмурившись, спросил Говард.

– Не все ли равно? – Ей совсем не понравилось неожиданно возникшее желание довериться этому человеку, все ему рассказать. – А теперь мне действительно пора идти…

– Да, конечно.

Почему-то Филиппе захотелось, чтобы он ее остановил и попросил продолжить разговор. И это притом, что она уже и так сказала намного больше, чем собиралась.

– Все, как ни странно, обошлось без жертв и разрушений, – заметила Дороти, подмигнув сестре. – Похоже, вы нашли общий язык. Но неужели вы говорили об Алфреде?

– Нет. Он расспрашивал о Бекки.

Чтобы успокоиться, молодая женщина принялась разбирать только что привезенные фрукты.

– О Бекки? А откуда он про нее знает? – Дороти даже на секунду отвлеклась от размешивания салата.

– А как сама думаешь? – Филиппе почему-то совсем не хотелось рассказывать о тайных соглядатаях. Чем больше она думала, тем больше сожалела, что разоткровенничалась. Пальцы ее нервно сжали сочный персик. – Когда же, наконец, Элен вернется?

– К тому времени ты как раз успеешь превратить несчастные персики в пюре. – С этими словами Дороти взяла пластиковый контейнер из рук сестры. – Ладно, не волнуйся, я не буду тебя донимать расспросами. В конце концов, это твое дело.

– Прости, я снова впадаю в истерику. Но этот человек заставляет меня ужасно нервничать. Если он вернется, то тебе или Элен придется обслужить его.

– А он никуда и не уходил. И, судя по тому, как он смотрел на тебя, это не последний его визит.

Филиппа спряталась в кухне, когда Говард Хольгерсон оплачивал счет. Она пыталась убедить себя, что он ей совершенно безразличен, но не могла не прислушиваться к его разговору с Элен. Сердце защемило, когда в ответ на какую-то шутку посетителя раздался звонкий смех девушки.

Филиппа почему-то ожидала, что Говард Хольгерсон придет на следующее утро. Но он не появился. Зато ветер принес с моря тяжелую дождевую тучу, и часам к пяти над островом разразилась тропическая гроза. Постояльцы попрятались по номерам. Даже те, кто собирался отправиться в путь, предпочли не рисковать, и теперь в мотеле не осталось ни одной свободной комнаты.

Менее удачливые путешественники – те, кому выпало несчастье промокнуть под дождем, – отогревались кофе, а некоторые и более крепкими напитками. Филиппа и Дороти едва успевали выполнять заказы. К тому же приходилось все время приглядывать за Ребеккой, которая, прильнув к стеклу, сидела за столиком в углу. Девочку привезли в мотель, потому что сегодня в колледже оставить ее было нельзя, а дома никого не было. Так что теперь она коротала время со стаканом молочного коктейля, ожидая, когда освободится мама или тетя.

За окнами по-прежнему стояла серая стена дождя, когда их на миг осветили желтые огни фар. Еще один невезучий автомобилист! Если бы кто-нибудь выглянул на улицу, он бы увидел большую спортивную машину с откидным верхом, из которой торопливо вылез высокий человек.

Дверь распахнулась, и на пороге показался Говард Хольгерсон. С темных волос, которые теперь казались черными, стекала вода, одежда насквозь промокла, но даже в таком виде этот мужчина не терял удивительной привлекательности. Сердце Филиппы кольнула тонкая иголочка ревности, когда она заметила любопытные женские взгляды, обращенные на новоприбывшего.

Миллионер направился прямиком к хозяйке мотеля, оставляя на соломенных циновках темные мокрые следы.

– Могу ли я заказать номер? – спросил он, при этом на ее лице появилось смущенное выражение.

Филиппа никогда бы не могла предположить, что Говарду Хольгерсону понадобится комната в ее мотеле, да еще в тот самый момент, когда все они заняты.

– Мне очень жаль, но свободных номеров нет. Прошу прощения, что забыла вывесить табличку. Но… но я могу вам предложить переждать ливень и погреться в кафе. – Она опустила глаза, чтобы избежать пристального взгляда собеседника.

– Боюсь, что и здесь все столики заняты, – насмешливо произнес Говард, оглядывая переполненный зал. – Но быть может, вы найдете мне местечко в кухне около плиты?

Филиппа слегка покраснела, не понимая, серьезно он говорит или шутит. Чувствуя себя несколько виноватой, она лихорадочно пыталась найти хоть какой-то выход из сложившейся ситуации.

– Впрочем, вон там, за угловым столиком, сидит только маленькая девочка. Думаю, мы не помешаем друг другу, – сказал Говард и направился к Ребекке, прежде чем Филиппа успела его остановить. – Будьте добры чашку кофе с коньяком, – добавил он.

В этот момент к стойке подошли несколько покупателей, и пришлось заняться ими, так что Говард на несколько минут исчез из поля зрения молодой женщины. Когда она, наконец, подошла к указанному столику, неся поднос с кофе, взору ее предстала весьма неожиданная картина. Миллионер что-то вдохновенно рассказывал малышке, а та не менее увлеченно слушала и восторженно хихикала. Удивительно, но в этот момент он выглядел совершенно расслабленным и держался настолько естественно, что Филиппу на мгновение охватило странное чувство покоя.