Текст книги "Секрет хранителя времени"

7
Мы уже знаем, что быки ничего не понимают во времени. А улитки?

Палома проговорила с бешено колотящимся сердцем:

– Да какое в порядке?! Меня чуть удар не хватил от испуга! И что там так грохотало?

– С чего начать? С чего начать? – пробормотал Пе.

Палома сердито нахмурилась.

– Вы уже так говорили, а потом на вас напала отрыжка, и если вы снова куда-то сорвётесь, то я за себя не ручаюсь. Мне уже надоело ждать объяснений. Просто начните с чего-нибудь.

Килиан прикоснулся к её руке. Мол, не злись, успокойся.

– Что вы имели в виду, когда говорили, что здесь не существует времени? Так не бывает. Время существует всегда и везде.

Пе вздохнул так глубоко, что у него даже встопорщилась борода.

– Это не совсем верно. И я знаю, о чём говорю, потому что я – хранитель времени.

– Что значит «хранитель времени»? – спросила Палома.

Пе заёрзал, усаживаясь поудобнее.

– С тех пор как люди изобрели время, я слежу, чтобы всё происходило точно в срок и ко времени.

Палома покачала головой. Вообще ничего не понятно.

– А если вы не следите за временем, то его как бы и не существует?

– Именно так. Мы были с ним неразлучны с тех самых пор, как человечество стало отслеживать время.

– А что это за место, где мы очутились? – спросил Килиан и снова сцепил пальцы в замок. – Что вы делали со всеми часами?

Пе дёрнул себя за бороду.

– Это место, где я, образно выражаясь, родился. Так сказать, межвременье. Крошечный промежуток во времени.

Палома растерянно заморгала. Её умный брат наверняка понимает, о чём идёт речь, но для неё слова Пе прозвучали, как… лягушачье кваканье.

И действительно, Килиан уточнил:

– Если это промежуток во времени, то время здесь как бы не движется, да? А если не движется, значит, и не существует?

Пе покачал головой.

– Всё гораздо сложнее.

Палома с шумом втянула в себя воздух.

– Ещё сложнее?!

– Здесь, в этом доме, время движется очень медленно. А снаружи и вовсе стоит. Но так было не всегда.

– И почему мы умрём, если выйдем наружу? – спросил Килиан.

Палома подумала, что это очень умный вопрос.

Пе закатил глаза.

– Подумай сам. Люди изобрели время, и теперь оно с вами всегда. Вы больше не можете без него жить. Если нет времени, всё прекращается. В том числе само ваше существование. Всё живое попросту исчезает. Дейзи отправила в это место уже многих детей. Они все меня не послушались, вышли из дома и просто исчезли. Здесь, внутри, я хотя бы слежу, чтобы время не остановилось, хотя…

– Оно движется очень медленно, – подсказал Килиан.

Пе кивнул.

– Каждый раз, когда я посыпаю часы песком времени, время чуть-чуть продвигается вперёд. Но есть большая проблема.

Его голос вдруг сделался очень грустным. Палома и Килиан ждали, затаив дыхание. Уже было понятно, что Пе не скажет ничего хорошего.

Он открыл рот, но его перебил другой голос. Странный и механический, как у робота.

– Чтобы сберечь время, не трать его зря, если только ты не улитка на треть.

Палома испуганно оглянулась. Странный голос звучал прямо у неё за спиной.

8
Вот и не угадали! И не гном, и не садовник

Пе взмахнул рукой.

– Не бойся. Это всего лишь цифровые часы с календарём. Они у меня разговорчивые.

На маленьком столике, накрытом белой кружевной скатертью, и вправду стояла квадратная коробка с экраном, на котором светились цифры и буквы: время, дата и день недели.

– А как они говорят? – спросила Палома, чьё сердце всё ещё бешено колотилось в груди. – У них нет ни рта, ни динамика.

Пе пожал плечами.

– Мне было одиноко, и я научил все часы говорить. К сожалению, большинство из них говорят только о времени и в основном всякий вздор. Причём скучный вздор.

Палома вытаращила глаза.

– Так вы волшебник?!

– Пожалуй, да. По крайней мере, на ваш человеческий взгляд, – сказал Пе. – Впрочем, некоторые часы могут и кое-что поинтереснее. В мире людей, в мире, где время идёт нормально, мне никогда не было скучно. Потому что вы, люди, – забавные существа. Но теперь, когда меня заперли…

– Значит, вы не человек? – перебила его Палома.

Пе рассмеялся.

– Нет, конечно. Где ты видела человека, который живёт больше десяти тысяч лет? Я хранитель времени, такой же древний, как само время.

Палома выразительно посмотрела на брата, мол, что я тебе говорила? В ответ Килиан закатил глаза.

Паломе было очень интересно послушать, что ещё Пе расскажет о времени и о себе, но ей вдруг вспомнились другие его слова.

– Подождите. Вы сказали, вас держат здесь пленником. Но если вы родились в этом месте, как получилось, что вы теперь пленник? Почему вы не можете вернуться в наш мир?

Столько всего непонятного! У Паломы буквально кружилась голова.

Пе вскинул руки.

– Погоди, не всё сразу. Слишком много вопросов. Мы сейчас…

– Время – лучший советчик, втройне, – сказал механический голос.

Пе издал тихий смешок.

– В принципе верно, напольные часы. Но тут не тот случай.

– И вообще, очень невежливо перебивать, когда говорит кто-то другой! – Палома бросила сердитый взгляд на большие напольные часы и сразу почувствовала себя глупо, потому что она разговаривала с неодушевлённым предметом. Хотя погодите минутку… – А часы что, живые?

– Ты только и делаешь, что задаёшь вопросы, – вздохнул Пе.

– Да, моя сестра это умеет, – улыбнулся Килиан.

Палома ущипнула его за руку.

– Эй, мне же больно!

– Что ты как маленький? Я тебя ущипнула легонько.

Медведица протиснулась между ними и, предостерегающе взглянув на Палому, положила голову на колени Ки-лиана.

– Да ладно, Медведица. Он сам первый начал, – возмущённо проговорила Палома.

– Да, я здесь пленник, – сказал Пе, возобновив прерванный разговор. – И вы тоже пленники, вместе со мной. Мне очень жаль.

– Навсегда? – спросил Килиан, и его голос дрогнул.

Пе уныло кивнул.

– Я вам расскажу, как и почему Дейзи поймала меня в ловушку. И тогда вам будет проще понять остальное.

9
Как и почему Пе оказался в ловушке (предупреждение: это будет не самая приятная история)

Пе начал рассказ.

Моя работа, как вы уже знаете: следить и ухаживать за временем. Чистить его до блеска, чинить при поломках и беречь в целости и сохранности. Я слежу, чтобы время шло так, как нужно людям. Для этого я использую особые старинные часы, которым столько же лет, сколько и мне самому. Это не просто часы, а мой верный друг. Я зову его Часик. Да, не самое оригинальное имя, но кто придумает лучше? Не так-то просто найти подходящее имя для волшебных часов, и я потратил целую вечность, чтобы его придумать. Ладно, я, кажется, снова отвлёкся.

Итак. Что надо знать о моём Часике? Теперь он совсем не такой, каким был изначально, потому что он принимает ту форму, которая считается самой распространённой в ту или иную эпоху. Так сказать, в духе времени.

Сначала Часик был гномоном, солнечными часами, изобретёнными в Древнем Египте тысячи лет назад. Время определялось по движению тени от палки на круге. Солнце светило на палку, тень ложилась на землю под определённым углом. Но такие часы не работали по ночам или в пасмурный день.

Потом появилась клепсидра, водяные часы, изобретённые одновременно в Древнем Египте и Древнем Китае. Они уже не зависели от солнца, и Часик стал водяными часами. Но поскольку вода замерзает при минусовой температуре, чуть позже её заменили ртутью.

Затем появились свечные часы. По длине горящей свечи люди определяли, который час. Ещё чуть погодя появились песочные часы. Да, с тех пор я так себя и называю, потому что мне кажется, это звучит красиво.

Как меня звали прежде? Никак.

У меня не было имени.

Ладно, ребята, я не буду вас утомлять долгой историей часов. Упомяну лишь один важный факт. Первые механические часы были изобретены в одиннадцатом веке, а напольные часы с маятником – в семнадцатом. За это время Часик сменил много форм.

Какой он теперь? Даже не представляю. Потому что не знаю, как выглядят нынешние часы.

Где он теперь? Это самая грустная часть истории. Как вы, наверное, уже догадались, Часик очень многое для меня значит. Мы были вместе тысячи лет, и в печали, и в радости, делили слёзы и смех, видели, как меняется мир. Мир, где время приобрело особую важность, где все постоянно смотрят на часы и сама жизнь крепко-накрепко привязана ко времени. Видимо, вам непонятно, почему это грустно. Ведь не будь времени, не было бы и меня самого. И Часика тоже.

Но сейчас вы всё поймёте. Сейчас вы узнаете, как я потерял своего Часика.

10
Мы переходим к самой грустной части. Готовьте носовые платочки

Давным-давно, в незапамятные времена… Да, я знаю, что это банальное начало всех сказок, и у нас будет сказка с несчастливым концом. Поэтому лучше начать сначала.

В девятнадцатом веке Часик сломался, потому что я, старый дурень, его уронил. Тогда он был деревянными настольными часами с красивым резным узором на корпусе и позолоченными стрелками. Раньше я ремонтировал его без проблем, но механические часы – довольно сложная штука, со всеми этими пружинками и шестерёнками, и у меня никак не получалось исправить поломку. Как вы, наверное, уже догадались, терять время было нельзя, ведь чем дольше часы не работали, тем сильнее портилось само время.

В конце концов я обратился к одной старушке из ближайшей деревни. Она была часовщицей, известной на всю страну. О ней знали даже в далёких заморских странах. Во всём мире не было мастера часовых дел, который мог с ней сравниться.

Да, Килиан, я говорю о Дейзи. Она показалась мне милой и дружелюбной, и я уверен, что такой она и была до встречи со мной. Все говорили о ней только хорошее, её все любили и уважали за мастерство.

В общем, я пришёл к ней и сказал, что мне нужно срочно починить часы. Это вопрос жизни и смерти. Она радушно меня приняла и пригласила в дом. Да, в этот самый дом.

Поскольку Часик – не самые обычные часы, его можно чинить только здесь, в межвременье. Я достал из мешочка щепотку песка и бросил его в стену, чтобы открыть проход. Дейзи собрала всё необходимое для ремонта, и мы вместе шагнули сквозь стену. Дейзи на мгновение удивилась, но надо сказать, что она вовсе не испугалась. Песок времени открывает проход в другое измерение: вы остаётесь в том же самом месте, где были раньше, но здесь нет привычного хода времени, потому что, как я уже говорил, в межвременье время идёт очень мед-ленно.

Дейзи сразу же принялась за работу, и мы с ней вели долгую беседу. Я уже очень давно ни с кем не разговаривал – ни с кем, кроме Часика, – и поэтому болтал без умолку. Весьма опрометчиво с моей стороны, но она казалась такой приятной и безобидной, да и вообще, чем мне могла навредить хрупкая, слабенькая старушка из самых обыкновенных людей?

Я рассказал ей, что каждый день посыпаю своего Часика песком времени, чтобы время шло гладко и без запинок. И что из-за него я живу вечно; мы с Часиком накрепко связаны друг с другом, и он ещё в самом начале остановил для меня время, чтобы я не старел и не мог умереть. К тому же именно Часик помогает мне переходить из одного измерения в другое, из межвременья в ваш, человеческий, мир, что существует в обычном времени. Как я уже говорил, в вашем мире я слежу, чтобы время шло своим ходом, но мне надо периодически возвращаться сюда, в межвременье, чтобы передохнуть. Потому что забота о времени – тяжёлый труд.

Я вижу, Палома, ты уже догадалась, что было дальше.

Дейзи починила Часика, а потом вдруг подбежала ко мне, сорвала у меня с пояса мешочек с песком, и не успел я опомниться, как она сыпанула песком на стену и вернулась в свой мир.

И забрала с собой Часика.

Прошу прощения, но я всегда плачу, когда вспоминаю этот злосчастный день. Я ужасно скучаю по Часику. Сколько тысячелетий мы провели вместе, а теперь мы в разлуке уже почти двести лет.

С тех пор как я оказался в ловушке.

Куда теперь угодили и вы, ребята.

11
Три (да, это очень короткое название для главы. Хотя теперь не такое уж и короткое, если подумать)

Палома сжала кулаки.

– Но ведь можно же как-то спастись!

Пе сгорбился на диване.

– Увы, нам никак не спастись. Я почти двести лет ищу способ вернуться в ваш мир, но пока ничего не нашёл. Я спрашивал совета у часов, но они оказались не такие уж и смышлёные.

– Поспеши, если есть время, и тогда времени будет в три раза больше, – произнёс механический голос так громко, что Медведица подняла голову и сердито зарычала.

– Глупые часы, – пробормотала Палома, когда отошла от испуга. – Нельзя ли потише? Пе, а что теперь происходит со временем в нашем мире? Если Часик у Дейзи.

– Как я понимаю, она каждый день посыпает Часика песком времени. Песок в мешочке никогда не кончается, сколько ни забирай. Ей это нужно не только затем, чтобы время шло гладко, но ещё и затем, чтобы не умереть.

– Но если она отобрала у вас мешочек с песком, то откуда у вас второй?

Пе улыбнулся.

– У меня много таких мешочков.

– Вы говорили, что есть какая-то большая проблема.

– Да, у нас совсем мало времени. – Пе опять погрустнел. – Тут дело такое… Время снаружи не всегда стояло на месте. Здесь, в этом доме, как и во всём измерении, время шло очень медленно. Можно было спокойно выйти на улицу и не бояться исчезнуть. Но поскольку со мной больше нет Часика, Безвременье подходит всё ближе и ближе. Очень медленно, да. Однако, как говорится, медленно, но верно. Может быть, Безвременье наступит через несколько недель, но, скорее всего, через несколько дней или… надеюсь, что я ошибаюсь… часов.

Пе поднял руку и указал за окно.

– И когда Безвременье доберётся до дома…

Палома ахнула.

– Мы исчезнем?

Пе уныло кивнул.

– Долго мне его не удержать. Раньше я посыпал часы песком времени раз в несколько месяцев, а теперь – через каждые два-три часа. Безвременье подкрадывается всё ближе, и когда оно войдёт в дом, я исчезну. И вы тоже исчезнете.

– Но тогда… – Паломе очень не хотелось произносить вслух свою страшную догадку, но ей надо было знать наверняка. – Тогда… Если вас больше не будет…

– Время остановится уже везде, в том числе и в вашем мире.

– И что будет с людьми… и с животными?

– Все живое исчезнет, даже растения, вирусы и бактерии.

Палома посмотрела на брата.

– Ты чего такой тихий? Тебе разве не страшно? А, я смотрю, ты задумался.

– У меня есть одна мысль, но я не знаю, поможет она или нет, – сказал Килиан.

– И что за мысль?

– Каждый раз, когда часы что-нибудь говорят, там обязательно есть цифра три. Так и надо, Пе? Так было всегда?

Пе задумчиво подёргал себя за бороду.

– Теперь, когда ты об этом упомянул… Нет, не всегда. Раньше я ничего такого не замечал. А что они говорят с цифрой три?

Палома с гордостью посмотрела на брата.

– У Килли прекрасная память. Он никогда ничего не забывает. – Она сморщила нос. – Иногда это бесит.

Килиан пропустил её слова мимо ушей.

– Да, в первый раз часы сказали: «улитка на треть». Во второй раз: «втройне». В третий: «в три раза больше».

В ту же секунду раздался протяжный и жуткий скрежет. На всех часах сами собою открылись окошки, дверцы или стеклянные створки – по крайней мере, на тех, у которых были окошки и дверцы.

12
Часам есть что сказать (да, они умеют не только показывать время)

Палома прижала ладонь ко рту.

– Призраки!

Пе, кажется, тоже не на шутку перепугался.

– Раньше они никогда так не делали, честное слово.

– Вот ещё глупости, – сказал Килиан, глядя на сестру широко распахнутыми глазами. – Призраков не существует.

Медведица вскочила и принялась с лаем носиться от одних часов к другим.

Палома на миг забыла о своих страхах.

– И ведьм, по-твоему, тоже не существует? – сказала она Килиану. – И хранителей времени? Разуй глаза, братик. Увидишь много всего интересного.

– Как-то странно, – сказал Пе, крепко зажмурившись и дёрнув себя за бороду. – Что на них вдруг нашло? Раньше они лишь отбивали часы и говорили всякие фразы, связанные со временем, ничего больше.

Палома пожала плечами.

– Они явно хотят что-то нам сообщить.

Килиан открыл рот, но наткнулся на сердитый взгляд Паломы и ничего не сказал.

– Лучше молчи, Килли!

Пе слез с дивана и подошёл к настенным часам с открывшимся стеклянным окошком.

– Я думаю, что Палома права.

– Ха! – Палома вскинула подбородок и торжествующе посмотрела на брата.

Килиан сделал вид, будто он этого не заметил.

– Допустим, моя сестра-фантазёрка права. Это их предположительное сообщение может быть как-то связано с числом три? Потому что они все открылись, когда мы об этом заговорили.

С громким грохотом – БАМ! – все окошки и дверцы закрылись. Палома даже подпрыгнула от испуга.

– Кажется, мы не дождёмся, когда придёт Безвременье, – угрюмо проговорила она. – Мы умрём раньше. От сердечного приступа.

Медведица застыла перед большими напольными часами и зарычала на них, поджав хвост.

Палома подошла к ней. Через пару секунд к ним присоединились Килиан и Пе.

– Что-то с ними не то, – сказал Килиан.

Палома закатила глаза, а Пе задумчиво проговорил:

– Даже не знаю. Это самые обыкновенные говорящие напольные часы.

Палома открыла деревянную дверцу на корпусе часов. Она ожидала увидеть металлический маятник и цепи с гирьками – кажется, они называются противовесами, – но увидела совершенно другое. У неё по спине побежали мурашки, а сердце как будто застыло в груди.

– Ч… что это? – пробормотала она, заикаясь.

Когда часы заговорили, она испугалась ещё сильнее, хотя по идее уже должна была привыкнуть к говорящим часам.

13
Могут ли часы пускать ветры?

Килиан тоже не мог найти слов для того, что увидел.

– Тебя, девочка, не учили, что некрасиво разглядывать посторонних? – сказали часы. – И особенно пялиться к ним внутрь? Тебе самой наверняка было бы неприятно, если бы мы стали разглядывать твои внутренности!

– Да, это единственные часы, умеющие говорить не только о времени, – сказал Пе. – А вы чего так испугались, ребята? Кстати, у этих часов есть имя. Однуминутку.

– Зачем ждать минутку, чтобы узнать, как их зовут? – не поняла Па-лома.

– Нет, это их имя. Однуминутку.

– Ясно, – кивнула Палома. – А вы разве не видите, что там внутри? Это нормально, когда в часах – чёрная пустота? Так и должно быть?

Пе растерянно заморгал и заглянул внутрь часов.

– Какая чёрная пустота?

– Вот смотрите. – Килиан сунул руку в часы. Рука утонула в густой темноте.

– Эй! – возмущённо воскликнули Однуминутку. – Не надо!

Пе издал тихий стон.

– Но… Как такое возможно? Куда подевалась твоя рука?

Палома оттащила брата от часов.

– Килли, не надо так долго. А то вдруг там внутри живёт страшное голодное чудовище и оно откусит тебе руку!

– Чудовищ не существует, – сказал Килиан.

Однуминутку фыркнули.

– Скажете тоже, чудовища! У вас в животах есть чудовища, дети?

У Паломы уже не было сил препираться с сердитыми часами.

– Там какой-то тёмный коридор, который тянется в бесконечность.

– Почему вы его видите, а я нет? – нахмурился Пе.

Палома пожала плечами.

– Я даже чувствую холодный ветер. А ты, Килли?

Килиан кивнул и постучал себя по губам указательным пальцем.

– Три.

Палома закатила глаза.

– Нельзя почувствовать сразу три ветра.

– Я, знаете ли, не имею привычки пускать ветры, – возмущённо проговорили Однуминутку. – Часы не производят кишечные газы, потому что у нас нет кишечника!

– Три, – повторил Килиан и обратился к Пе: – Вы говорили, что сюда уже попадали другие дети и они все исчезали, когда выходили из дома?

– К несчастью, да. Дейзи не любит детей, это ясно. Примерно раз в десять лет она непременно выталкивает сюда какого-нибудь ребёнка.

– Не может быть, – сказала Палома. – Кто-то наверняка бы заметил.

– Не обязательно, – сказал Килиан. – Если никто не знает, что ребёнок заходил к ней в дом, то никто её не заподозрит. И вообще, кто станет в чём-то подозревать милую безобидную старушку? И не забывай, что все эти дети попадали сюда, в другое измерение, и в нашем мире не оставалось никаких следов.

Пе кивнул и проговорил чуть дрожащим голосом:

– Все эти дети выходили из дома и уже не возвращались обратно. Позже, когда Безвременье придвинулось ближе, они исчезали прямо у меня на глазах. Я пытался их остановить. Пытался им втолковать, что из дома лучше не выходить. Но они либо меня боялись, либо просто не верили.

– Какой ужас, – прошептала Палома. – Надо как-то остановить эту старую ведьму. Чтобы дети больше не исчезали!

– А бывало ли так, чтобы сюда попадало сразу несколько детей? – спросил Килиан. – В смысле, двое или трое за один раз.

Пе на секунду задумался.

– Обычно она их сюда отправляет по одному. Очень редко – по двое. И больше двух не было никогда.

Палома тяжко вздохнула.

– Килли, я совершенно не понимаю, о чём ты говоришь. Ты, как всегда, очень загадочный. И как это связано с Однуминутку?

– Нам самим интересно, – сказали Однуминутку.

Килиан принялся расхаживать по комнате из угла в угол.

Медведица ходила за ним по пятам.

– Я пока точно не знаю, что это значит, но нас трое, если считать Медведицу. Мне кажется, это важно. Я думаю, что это связано. Я не верю в призраков и чудовищ, но ещё меньше я верю в случайные совпадения. И тем более сейчас, когда мы видим внутри часов не обычные детали, а какую-то непонятную темноту.

Палома подумала, что её младший брат слишком умный для своего возраста. Она подумала об этом не в первый раз, но сейчас эта мысль была особенно чёткой.

Раздался механический кашель других часов, после чего явственно прозвучало:

– Я люблю прошлое, но настоящее мне милее втройне.

– Пф, – негодующе фыркнули Однуминутку. – И это у них называется «разговаривать»! Вы, ребята, вообще ничего не умеете.

– Мне кажется, вам троим надо войти в часы, – сказал Пе. – В конце концов, что нам терять? Скоро Безвременье захватит дом, и тогда нам всем конец.

Килиан и так-то был бледным, но при мысли, что надо будет войти в непроглядную темноту внутри часов, побледнел ещё сильнее. Если он исчезнет, что станет со всеми его книгами? И как быть со школой? Нельзя же прогуливать уроки! С другой стороны, они с Паломой уже исчезли из их привычного мира.

– По-моему, вы правы, Пе, – сказала Палома. – Нельзя сидеть сложа руки. Надо хоть что-нибудь делать. Часы сказали своё слово, и кто знает, может быть, они знают побольше нашего. – Палома шагнула поближе к Однуминутку и неуверенно остановилась. – Однуминутку, вы не будете против, если мы в вас войдём? И что будет потом?

– Мы не знаем, что будет потом. Кстати, ваша собака уже сделала свои дела? Ей не захочется по-маленькому или по-большому?