Текст книги "Разбуженная поцелуем"

4

– Камилла, что ты здесь делаешь? Зачем ты ушла из дому?

– Дэвис, не злись. Я больше не могла сидеть в четырех стенах. Я… я хотела встретить тебя на дороге.

– А если бы тебя кто-нибудь увидел?

– Кто меня может увидеть? Здесь ни одной живой души на несколько миль вокруг. Прости, – дрожащим голосом продолжила Камилла, на чьих ресницах уже блестели слезы, – я не думала, что ты разозлишься.

– Садись в машину! – скомандовал Дэвис.

Камилла послушно открыла переднюю дверцу и села рядом с ним. Оба молчали.

От вида женских слез у Дэвиса начиналась паника. Он не знал, что сказать или сделать, лишь бы Камилла перестала плакать. Одно он знал точно: не следует посвящать ее в историю его взаимоотношений с шерифом Маркесом. Пусть лучше она останется в том же счастливом неведении, что и он сам в первые недели своего добровольного отшельничества. Со временем и Камилла заметит незваных гостей, подсматривающих из-за кустов за жизнью в охотничьем доме.

Впрочем, с чего это он вообразил, что Камилла надолго задержится в его доме? Ее раны почти затянулись. К счастью, на лице не осталось уродливых шрамов или обезображивающих рубцов. Еще неделя-две – и Камилла станет прежней. Дэвис уже без содрогания мог смотреть на нее, а ее губы вновь стали нежными и податливыми. В этом Дэвис убедился уже после первого и пока единственного поцелуя. Поцелуя, открывшего для него в Камилле женщину. Вернее поцелуй открыл глаза Дэвису на то, что рядом с ним живет страстная и ласковая женщина.

Лишь когда Дэвис и Камилла вошли в дом и занесли пакеты с продуктами, глухая стена молчания рухнула.

Дэвис порывисто обнял Камиллу.

– Прости, я не хотел тебя обидеть.

– Я знаю. Ты ведь меня предупреждал… А я, дуреха, пошла, словно собачонка, встречать хозяина.

– Камилла, ты вовсе не дуреха. – Дэвис поцеловал ее в мокрые от слез щеки. – Я привез тебе все, что ты заказывала. Если не понравится цвет или фасон… не суди строго, выбирала женщина, в прошлом году разменявшая седьмой десяток.

– Давай скорее показывай. – Камилла даже подпрыгивала от нетерпения и любопытства, пытаясь через плечо Дэвиса разглядеть содержимое самого объемистого, но вместе с тем самого легкого пакета.

Вопреки опасениям Дэвиса Марта купила вовсе не старомодные шерстяные кофты и вязаные чулки.

– Ты уверен, что это мне? – робко спросила Камилла, приложив к груди полупрозрачный пеньюар леопардовой расцветки.

– Я полагаю, что Марта купила это взамен ночной сорочки, которую ты указала в списке, – усмехнулся Дэвис, всеми силами стараясь перебороть несвоевременно проснувшуюся стеснительность.

– А это? Зачем мне столько белья? – Камилла доставала из пакета один бюстгальтер за другим. Романтичный розовый, страстный бордовый, экстремальный черный и пуританский белый…

– Наверное, по одному на каждый из семи дней недели, – предположил Дэвис.

– Ты что, попросил купить для меня одежду свою подружку? – Глаза Камиллы сверкнули. Если Дэвис сейчас ответит «да», то она ни за что не наденет ни одну из привезенных вещей. Лучше ходить голой, чем принимать подарки от соперницы!

– Можно и так сказать. Мы с Мартой всегда были друзьями. – Камилла насупила брови и надула губы. Ее недовольство было столь явным, что Дэвис рассмеялся. – Марте и в самом деле за шестьдесят, и она заменила мне мать.

Камилла молча перебирала вещи. Пожалуй, самым пригодным комплектом были прямые темно-синие джинсы, кроссовки и водолазка из тонкой шерсти. Вот только под водолазку придется надеть один из кружевных бюстгальтеров, а они настолько тонкие, что через них наверняка будут видны соски. Если Дэвису не понравится…

Смелая догадка о том, что любому мужчине такое понравилось бы, обнадежила и даже обрадовала Камиллу. Дэвис не сможет устоять перед соблазном взглянуть на ее грудь. А уступив соблазну однажды, трудно не поддаться ему вновь. Камилла была уверена, что ее спонтанный поцелуй произвел на Дэвиса столь же яркое и волнующее впечатление, как и на нее. Следовательно, он попытается поцеловать ее снова. Что ж, она с нетерпением будет ждать этого момента.

Камилла положила в рюкзак Дэвиса несколько бутербродов, завернутых в бумагу, и без особой надежды спросила:

– Дэвис, а можно, я поеду с тобой на рыбалку? – Она уже не в первый раз просилась составить ему компанию на утренней рыбалке, но Дэвис упорно отказывал Камилле в удовольствии покататься на лодке в лучах рассвета.

– Камилла, что за фантазии? Ты замерзнешь. Не хватало еще, чтобы ты простудилась.

– Я надену теплый свитер, – настаивала она.

Ничего нового в нынешнем пререкании не было. Дэвис через день ходил удить рыбу и не разу не согласился взять с собой Камиллу.

– Мне уже начинает казаться, что ты жутко суеверен и боишься, что женщина на судне – к беде.

Дэвис усмехнулся.

– Хорошо. Пойдем со мной. Но потом не жалуйся. Я тебя предупреждал: в этом нет ничего веселого и забавного. Это далеко не озеро изобилия в Диснейленде. Рыба не любит женской болтовни.

Камилла понимающе кивнула и побежала в комнату за свитером и шерстяными носками. В глубине души она надеялась разговорить молчаливого Дэвиса. Зачастую люди начинают откровенничать именно на лоне природы. Камилла сгорала от желания узнать больше о Марте и о других женщинах Дэвиса.

– Держись за мою руку и залезай в лодку, – скомандовал Дэвис, едва они с Камиллой подошли к привязанной на берегу лодке.

Мгновение женщина колебалась. Неужели это утлое суденышко выдержит их двоих? Деревянной лодке с двумя переносными алюминиевыми веслами было по крайней мере лет пятнадцать! Что, если они потерпят кораблекрушение? Впрочем, ей не о чем беспокоиться, когда рядом Дэвис. Однажды он ее уже спас.

Камилла села в лодку и подождала, пока Дэвис оттолкнет лодку от берега и сядет рядом с ней.

– Какая красота! – не сдержала восторженного возгласа Камилла, едва они отчалили от берега и ее взору предстали крутые песчаные берега.

Над темной синью воды зеленели высокие сосны. Сквозь широкие пушистые кроны местами просвечивала бледная голубизна утреннего неба.

Похоже, Дэвису пришлось по душе искреннее восхищение компаньонки. Он довольно улыбнулся и огляделся по сторонам. Дэвис видел эти живописные места много раз, но был уверен, что они никогда не наскучат ему. В природе все жило, менялось, двигалось и пело. В ней не было убивающей монотонности города.

– Дэвис, я тебе завидую… жить в таком раю… Как бы я хотела провести здесь остаток жизни!

– Ты так говоришь, будто тебе давно перевалило за пятьдесят и ты подыскиваешь тихую гавань. У тебя еще вся жизнь впереди. Вернешься в город, выйдешь замуж, заведешь собаку, родишь детей…

– Нет, – резко перебила его Камилла.

Дэвис недоуменно посмотрел на нее.

– Нет, я не хочу возвращаться в город.

– Но, Камилла, ты ведь не можешь остаться здесь.

– Я тебе уже надоела? – с вызовом спросила она. Голос ее зазвенел от подступивших слез.

– Камилла, пойми: это сущее безумие. У тебя нет документов, ты даже не помнишь свое настоящее имя… – Дэвис так сильно сжал весла, что костяшки пальцев побелели, а на руках проступили бугристые вены.

– А если бы я знала свое имя и у меня были бы документы? – тихо спросила она, пряча глаза.

Дэвис медлил с ответом, и Камилла снова заговорила:

– Ты бы тогда разрешил мне остаться?

– У меня ведь не частная гостиница в самом деле. Мне твои документы ни к чему. Я беспокоюсь о тебе. Жизнь в лесу далека от беззаботного отпуска. Ты молодая привлекательная женщина…

– Ты правда так думаешь? – снова перебила его Камилла. На сей раз ее глаза смотрели Дэвису в лицо.

Он кивнул. Он никогда не был мастером говорить женщинам комплименты, но вместе с тем не стеснялся высказывать свое мнение о прекрасной половине человечества.

– Камилла, ты очень милая и добрая… но я вовсе не герой любовного романа. Неужели ты полагаешь, что я живу в лесу только из большой любви к природе?

Она не отводила от него глаз, полных восхищения и любви. Как же ты ошибаешься, Дэвис, думала Камилла. Именно ты герой моего романа.

Тем временем они добрались до прикормленного места. Дэвис поднял весла и осторожно поставил их на борта. Он принялся разматывать удочки. Молчание затягивалось, но Камилла не решалась нарушить его глупыми или, наоборот, чересчур серьезными вопросами. Лишь после того, как Дэвис закинул удочку в воду и поплавок принял вертикальное положение, она робко спросила:

– Почему ты покинул Касл-хилл?

– Это долгая и не самая веселая история.

Невзирая на явное нежелание Дэвиса откровенничать о своем прошлом, Камилла рискнула задать второй вопрос на закрытую тему:

– Это связано с любимой женщиной?

Дэвис кивнул, с преувеличенным вниманием следя за поплавком, покачивающимся на воде.

– Она тебя предала?

– Можно и так сказать, – после долгой паузы ответил Дэвис. Камилла уже отчаялась дождаться от него ответа, как вдруг он заговорил: – Она погибла. А меня оставила одного. В каком-то смысле это предательство с ее стороны, не находишь?

Камилла почувствовала, как все ее тело немеет, словно превращаясь в безжизненную восковую фигуру. И вдруг Дэвиса прорвало, будто плотину, не выдержавшую напора многих тонн воды.

– Мы попали в автокатастрофу. Моя жена была за рулем и пострадала сильнее. Я провел в реанимации больше недели. Я даже не был на ее похоронах. – Дэвис погрузился в тяжелые мысли и не обращал внимания на лихорадочно дергавшийся поплавок.

Камилла положила свою руку поверх его руки и потянула удочку. Наконец Дэвис пришел в себя и резко вытащил из воды леску. Рыба успела съесть наживку и соскочить с крючка. Камилла вздохнула. Теперь Дэвис точно разозлится на нее. Как он и предполагал, она отвлекла его разговорами от важного занятия.

– Уплыла, – равнодушно констатировал Дэвис.

Он насадил на крючок другую приманку и вновь закинул удочку в воду. Опасения Камиллы оказались напрасными – Дэвис не сердился на нее. Однако продолжать расспросы о его прошлом она сочла слишком рискованным мероприятием.

– Если мы ничего не поймаем на обед, я испеку пирог, – предложила Камилла.

– Я заметил, тебе приглянулась моя духовка, – проворчал Дэвис. – Вчера пончики, утром пицца… Ты меня избалуешь.

– Мне нравится печь, – с улыбкой ответила Камилла. – Кажется, я всю жизнь месила тесто и стояла у плиты.

Бедняжка Камилла даже не подозревала, насколько близка была к истине. Не помня своего настоящего имени, она поразительным образом вспомнила свою профессию. До рокового прыжка с моста женщина, взявшая имя Камилла, работала в маленькой кондитерской на углу Медисон-стрит и Бентли-роуд.

Дни потекли один за другим, повинуясь мерному течению реки, на берегу которой располагалась скромная хижина Дэвиса. Камилла убирала дом, превратив его в уютное гнездышко, и готовила еду. Как и обещала, она баловала Дэвиса выпечкой и старалась разнообразить их вечера чтением вслух. Однажды Дэвис удивил ее, достав с антресолей старый кассетный магнитофон и несколько кассет с записями Фрэнка Синатры и «Битлз».

– Вообще-то я не собирался устраивать дискотеку, – заметил Дэвис после того, как Камилла пригласила его на танец.

– Дэвис, ну пожалуйста! – взмолилась она. – Я обожаю эту песню.

Из динамиков лилась романтичная мелодия «Странника в ночи».

– Я ужасно танцую. Потом не жалуйся, что я оттоптал тебе все ноги. – Дэвис нежно взял Камиллу за протянутую руку и одним рывком прижал женщину к себе.

То ли от неожиданности, то ли от избытка эмоций у нее закружилась голова. Почувствовав, что Камилла теряет равновесие, Дэвис крепче сжал ее в объятиях. Его левая рука обвила ее талию, и у Камиллы появилось чувство, словно вокруг нее огненный обруч, обжигающий не только кожу, но и бешено стучащее сердце.

Камилла и Дэвис медленно кружились в ритме танца, едва слышно подпевая Синатре. Как совпадали их ощущения! Они оба были такими же странниками в ночи, не нашедшими пока успокоения.

– Дэвис, я рада, что познакомилась с тобой, – призналась Камилла, когда смолк последний аккорд песни.

Их взгляды встретились. Минуту они стояли молча, не в силах произнести ни слова. И Камилла, и Дэвис боялись разорвать тонкую ниточку, связавшую их души. Оба прекрасно понимали, что между ними уже зародилось сильное взаимное чувство. Слова были излишни, ведь в каждом из них трепетал зародыш нежности. Он был совсем крошечным и робким, но обещал превратиться в великую страсть. Уже и сейчас они ощущали его требовательный, обжигающий призыв.

Стоило Камилле прикоснуться к Дэвису или поймать его взгляд, как она чувствовала в глубине своего естества непреодолимое желание слиться с ним в единое целое.

– Я тоже рад, что ты… – Дэвис кашлянул и продолжил: – Осталась жива.

– Это ты спас меня.

– Так поступил бы любой человек, оказавшийся на моем месте.

Дэвис отодвинул для Камиллы стул. Ему хотелось прекратить этот разговор, уйти от опасной темы чувств и признаний. Однако Камилла намерена была пробить брешь в упорном молчании и затворничестве Дэвиса.

– Нет, Дэвис. Не думаешь же ты в самом деле, что я случайно оказалась возле твоего дома? На много миль вокруг нет ни одной живой души. Отнеси меня течением ниже по реке… – она печально вздохнула, – меня бы уже не было в живых.

– А ты, я вижу, фаталистка. Веришь в судьбу? – Дэвис сел напротив нее и опустил подбородок на сомкнутые кисти рук.

– Разумеется. Мы всего лишь пешки в игре высших сил. Я появилась в этом доме и… в твоей жизни, – неуверенно добавила она после заминки, – потому что должна была появиться. Мы оба пережили тяжелые утраты…

Дэвис быстро спросил:

– Ты что-то вспомнила, Камилла?

– Нет-нет, Дэвис… Я имела в виду утрату надежды, мечты, любви в конце концов. – Она понизила голос и произнесла жестким, не допускавшим возражений тоном: – Я не хочу вспоминать прошлое. Я помню главное: я была одинока и несчастлива.

– А теперь? – Заметив вспышку в ее глазах, Дэвис пожалел о том, что не сдержался и задал провокационный вопрос.

– Теперь? – переспросила Камилла с кокетливой улыбкой. Не дожидаясь излишних подтверждений или объяснений от Дэвиса, она быстро заговорила: – Теперь у меня есть ты. Я не чувствую себя одинокой и ненужной. Я ведь не мешаю тебе, Дэвис, правда? Я стараюсь тебе угодить, как только могу. Если тебе что-то не нравится, скажи мне. Я… я обещаю, что исправлюсь. Может быть, тебе не по душе моя стряпня или…

– Успокойся, Камилла, все в порядке. Мне очень нравится, как ты готовишь. Только благодаря тебе мой дом перестал напоминать собачью конуру, но… но ты должна подумать о своем будущем.

– В каком смысле? – насторожилась Камилла.

Она уперлась руками в столешницу и слегка вытянула шею. Она напоминала хищного зверя, приготовившегося к атаке. На виске пульсировала жилка. Желваки на скулах нервно подергивались. На мгновение Дэвису стало страшно. Перед ним была не робкая, нерешительная девчонка, а сильная, самоуверенная, отчаянная, готовая сражаться за свою любовь женщина.

– Ты уже выздоровела и… и…

– И теперь мне пора выметаться из твоего дома и из твоей жизни? – с неожиданной даже для себя самой злостью спросила Камилла. – Так, Дэвис? Ты хочешь, чтобы я оставила тебя в покое? Тебе нравится жить в лесной глуши, вдали от людей? Неужели тебе не хочется женского тепла и ласки? Неужели ты не мучаешься по ночам от страстного желания? Особенно зная, что в нескольких метрах от тебя так же сгорает от страсти женщина?

– Камилла, я не знал… – Дэвис не мог подобрать нужных слов. Его дыхание участилось. Сердце с отчаянием самоубийцы колотилось о грудную клетку, словно желало одним махом покончить с раздиравшими его противоречиями.

– Не знал, что я люблю тебя? – Камилла с сарказмом усмехнулась.

Она нисколько не сомневалась в том, что Дэвису известно о ее чувствах. Она не раз давала ему понять, что испытывает к нему далеко не дружеские привязанность и благодарность. Однако Дэвис предпочитал уходить от откровенного разговора. Он подобно страусу прятал голову в песок, игнорируя ее признания и намеки. Что ж, пришло время взглянуть правде в глаза.

– Камилла… – Дэвис опустил голову, но она нежно взяла его двумя пальцами за подбородок и заставила посмотреть ей в глаза. – Я боюсь.

– Боишься любви?

Он кивнул.

– Но почему?

– Однажды я уже страдал… Думаю, я не выдержу еще одну потерю.

– Зачем ты говоришь о потерях? Я никогда, никогда не брошу тебя. Обещаю, Дэвис, я всегда буду с тобой.

Камилла гладила ладонями его лицо. Дэвис закрыл глаза и несколько раз попытался поцеловать ее пальцы, но они вновь и вновь ускользали от его жадных губ.

Грустная песня Синатры о неразделенной любви наполнила комнату ностальгической печалью.

– Камилла, ты не понимаешь… Я боюсь, что не смогу тебе помочь.

– Ты мне уже помог, Дэвис. Я хочу быть с тобой.

Камилла перегнулась через стол и прижалась горячими губами к губам Дэвиса. Ей было абсолютно наплевать на доводы разума. Она парила над землей, мечтая лишь о том, чтобы поцелуй никогда не кончался. Пусть Дэвис вечно ласкает ее своим требовательным языком. Пусть его губы ищут и слегка покусывают ее губы, доставляя неземное удовольствие. Пусть сладостная пытка не заканчивается.

Дэвис встал из-за стола и притянул Камиллу к себе. Его руки гладили ее спину, нетерпеливо вытаскивая тенниску из-под джинсов. Камилла едва слышно вздохнула, когда Дэвис начал покрывать поцелуями ее шею. Она запрокинула голову, чтобы насладиться приятными ощущениями. Дэвис провел языком по изгибу ее шеи, плотно сжал губами мочку уха, а затем пощекотал языком ушную раковину. Камилла снова вздохнула. Она помогла ему стянуть с нее трикотажную футболку. Дэвис спустился ниже, теперь он истязал губами и дразнил языком ее грудь. Кружевной бюстгальтер, купленный Мартой, сыграл свою роль, возбудив и раздразнив Дэвиса не на шутку. Теперь деталь женского гардероба лежала на полу рядом с тенниской.

Дэвис воспринял вздох Камиллы как приглашение. Он опустил женщину на кровать, покрытую полосатым покрывалом, а сам навис над ней, не переставая целовать. Камилла отвечала на быстрые, нетерпеливые поцелуи Дэвиса, ловя его прерывистое дыхание… Ее рука скользнула под его рубашку. От прикосновений к горячей коже по пальцам Камиллы пробегали электрические разряды, накаляя ее естество все сильнее.

– Камилла, я хочу тебя, – прошептал Дэвис, сжав хрупкую, как тростинка, женщину в объятиях и уткнувшись головой в ее грудь.

Наконец-то! – возликовала Камилла. Наконец Дэвис станет моим! Он тоже любит меня, пусть и не желает в этом признаваться.

– Дэвис, пожалуйста… – выдохнула она.

Дэвис, будто отрезвленный ее страстным порывом, отстранился. Камилла в недоумении смотрела на него. Что произошло? Почему Дэвис так резко охладел? Неужели это она виновата?

– Я что-то сказала или сделала не так?

– Камилла, мы не должны. – Дэвис смахнул со лба выступившие капельки пота и отошел от кровати на несколько шагов, словно надеясь, что выдержанная дистанция обезопасит его от необдуманных поступков.

– Но мы оба этого хотим. – Камилла стыдливо прикрыла обнаженную грудь покрывалом.

– Это будет ошибкой.

– Нет, Дэвис, иди ко мне. – Она протянула к нему руки, но вместо того, чтобы приблизиться к ней, Дэвис отшатнулся назад. – Я тебе неприятна?

– Вовсе нет.

– Ты помнишь, каким чудовищем я была, когда ты обнаружил меня на берегу, – продолжила Камилла, не обратив внимания на его возражения.

– Камилла, прекрати. Ты уже здорова и снова красива. Любой мужчина был бы рад…

– Мне не нужен любой мужчина. Мне нужен ты. Иди же ко мне. Я хочу стать твоей. До конца. Возьми меня.

Камилла откинула покрывало и приняла зовущую позу. Дэвис был прав: любой другой мужчина на его месте не устоял бы перед соблазном. Камилла и в самом деле была прекрасна. Стройное тело было наполнено страстью и желанием, оно буквально звенело от возбуждения и накала. Светло-русые волосы разметались по женственно-мягким плечам. Большие глаза-озера были полны грусти и призыва.

Поняв, что Дэвис больше не приблизится к ней, Камилла побледнела, а затем уткнулась лицом в подушку и разревелась от обиды и стыда. Она предложила себя мужчине, а он… он не только не ответил на ее чувства, но даже не пожелал взять ее тело.

Дэвис не бросился ее утешать. Он и сам едва сдерживал слезы. В несколько шагов он пересек комнату. Через мгновение хлопнула входная дверь.

Дэвис вернулся только через несколько часов, глубокой ночью. Камилла притворилась спящей, хотя до этого искусала губы от волнения и самообвинений. Стараясь не шуметь, Дэвис расстелил постель и лег, не раздевшись, спать.

Утром оба старательно делали вид, что накануне ничего необычного не произошло.