Текст книги "Звёздный свиток"

Мелани Роун
Звёздный свиток

О ТРИЛОГИИ «ПРИНЦ ДРАКОНОВ»

Главный герой первой книги – юный принц Рохан, правитель государства, власть над которым принадлежит его роду, «пока Долгие Пески изрыгают огонь». Вместе с «солнечной колдуньей» Сьонед, по воле Огня ставшей его невестой, он вступает в борьбу за власть над всем континентом с верховным принцем Ролстрой и тщетно сопротивляется уничтожению драконов, владеющих тайной, которая рано или поздно спасет мир.

В центре второй книги стоит образ Поля, сына Рохана, которому достались способности солнечного мага – фарадима. Не успев достичь зрелости, он вынужден вступить в битву с несколькими потомками убитого Роханом Ролстры. Но его подстерегает еще более грозный противник – древнее колдовство, казалось, уничтоженное много лет назад. Страшная опасность нависает не только над верховным принцем, но и над всеми фарадимами. Однако справиться с врагом можно будет только тогда, когда удастся найти давно потерянный таинственный Звездный Свиток…

Третья книга посвящена отчаянной битве с могучим противником, поклявшимся уничтожить фарадимов. Звездный Свиток – единственный документ, сохранившийся с древнейших времен – рассказывает о том, как бороться с врагом. Однако это нелегко. Вся страна охвачена пламенем, брат встает на брата, и даже бороздящие небо драконы не в силах противостоять черной магии…

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ ПЕРВОЙ КНИГИ

Место действия эпопеи – обширный континент, разделенный на тринадцать государств, во главе которых стоят могущественные принцы. Верховным принцем, которому формально подчиняются все остальные, является жестокий тиран Ролстра, отец семнадцати дочерей, не имеющий наследника мужского пола.

Одним из наиболее сильных и богатых государств – Пустыней – правит отважный старый принц Зехава, знаменитый драконоборец. Получив смертельную рану в бою с десятым драконом, Зехава передает власть над Пустыней сыну, юному принцу Рохану, мечтающему реформировать не только собственную страну, но и весь континент. Однако для этого необходимо вступить в борьбу с верховным принцем.

Тетка Рохана, леди Андраде, глава магов – фарадимов, умеющих использовать солнечный и лунный свет для передачи сообщений, стремится женить племянника на своей воспитаннице. Рыжеволосая Сьонед много лет назад увидела в Огне, что ей суждено выйти замуж за Рохана и вместе с ним получить власть над континентом. После долгого путешествия Сьонед прибывает к жениху.

Принц рассказывает невесте о задуманной им интриге: он воспользуется стремлением Ролстры выдать замуж за Рохана одну из своих дочерей, добьется подписания нужных ему договоров, а потом женится на Сьонед. Но их помолвку следует держать в строжайшей тайне.

Перед отъездом на Риаллу (проходящую раз в три года встречу принцев, на которой подписываются политические и экономические договоры между государствами) Рохан и Сьонед принимают участие в избиении новорожденных дракончиков и делают важное открытие: огненное дыхание юных драконов превращает в золото скорлупу яиц, из которых они вылупились.

Во время Риаллы Рохану удается перехитрить Ролстру, однако верховный принц и его дочь, прекрасная и коварная Янте, становятся смертельными врагами юноши. Стремясь отомстить, Ролстра с помощью дочери похищает Сьонед. Рохан побеждает Ролстру в поединке, освобождает Сьонед и женится на ней.

Тем временем любовница Ролстры Палила рожает ему восемнадцатую дочь. Обозленный неудачами, Ролстра убивает Палилу и отдает леди Андраде не только новорожденную, но и свою старшую дочь Пандсалу, пытавшуюся подменить девочку мальчиком. У Пандсалы обнаруживается дар фарадима, доставшийся ей в наследство от покойной матери. Янте получает от отца в подарок крепость Феруче, стоящую на границе с Пустыней. Отныне она будет ждать случая отомстить Рохану.

Проходит три года. Выясняется, что Сьонед бесплодна. Планы леди Андраде «привить к царственному дереву веточку фарадимов» терпят крах.

Начинается чума. Погибают половина населения континента и почти все драконы. Болезнь оказывается на руку Ролстре, являющемуся единственным обладателем лекарства от нее. Рохан с помощью «драконьего золота», секрет которого был известен его отцу (этим и объясняется тайна богатства Пустыни), покупает у Ролстры лекарство и пытается с его помощью спасти не только своих родных и сторонников, но и драконов.

Янте, успевшая родить трех сыновей от разных любовников, похищает Рохана, опаивает его наркотиком, обольщает и зачинает от него ребенка. Одновременно Ролстра выступает в поход против Пустыни сразу с севера и юга. Сьонед в одиночку отправляется выручать мужа, но сама попадает в плен. Янте, удостоверившись, что беременна, отпускает обоих: ей нужны живые свидетели того, что отцом ребенка действительно является Рохан.

Рохан после долгой войны побеждает Ролстру, в поединке убивает его и получает прозвище «Принц драконов».

Сьонед дожидается родов Янте, затем вновь пробирается в Феруче, отнимает мальчика и сжигает крепость. Один из спутников Сьонед убивает Янте, но ее трое малолетних сыновей спасаются. На обратном пути Сьонед первой из фарадимов обучается пользоваться пользоваться светом звезд, объявляет мальчика своим сыном, совершает над мальчиком обряд наречения и дает ему имя Поль. Новорожденный оказывается наделенным даром фарадима, доставшимся ему от бабки по материнской линии.

Книга заканчивается описанием грандиозного пира принцев в замке Рохана и воцарением вечного мира. Рохан становится верховным принцем. Первым же указом он запрещает убивать драконов.

ЧАСТЬ 1. СВИТОК

ГЛАВА 1

Грэйперл – прекрасный, похожий на драгоценную шкатулку дворец принца Ллейна – стоял на вершине холма, окруженный роскошной зеленой травой и цветущими деревьями. Построенный из камня, на закате и рассвете переливавшегося всеми цветами радуги (за что и получил свое название), он был одним из немногих замков принцев, не превратившихся в крепости. Остров Дорваль не нуждался в фортификационных сооружениях: он никогда не знал междоусобиц и со времен прапрадедов жил в мире со всем континентом. Если же его жители и участвовали в военных действиях, то только на чужой территории (как было в последнюю войну, когда моряки Ллейна сыграли не последнюю роль в победе принца Пустыни Рохана над объединенной армией верховного принца Ролстры и Ястри Сирского). Башни Грэйперла были возведены для красоты, а не для войны.

Сады росли на разбитых террасах, спускавшихся к крошечной гавани, откуда в сезон добычи жемчуга отплывали парусные лодки ловцов. Целая армия садовников зорко следила за тем, чтобы никто не топтал охваченные весенним буйством цветы и травы, не портил кусты и деревья, но ни один из них не осмелился бы приказывать мальчику, который бежал по тропинке, петлявшей между розовыми кустами, и гнал ногами мячик из оленьей шкуры. Это был тоненький подросток, пожалуй, слишком маленький для своих четырнадцати зим. Однако видно было, что с годами он станет рослым юношей, а ловок он был так, что, фехтуя на затупленных ножах или деревянных мечах с оруженосцами куда старше себя, частенько заставлял их плакать. Белокурые волосы (скорее темные, чем светлые) обрамляли его живое, подвижное овальное личико с красивыми большими глазами, оттенок которых в зависимости от настроения или цвета одежды менялся от голубого до зеленого. Лицо было смышленое и подвижное; вместе с тем в нем читалась врожденная гордость, становившаяся все более видимой по мере того, как его черты теряли детскую припухлость. Впрочем, человек посторонний ни за что не отличил бы его от какого-нибудь воспитывавшегося при дворе принца Ллейна оруженосца, который освободился от выполнения своих обязанностей и весело играл в саду сам с собой. Ничто не выдавало в нем единственного сына верховного принца, которому было предназначено судьбой унаследовать не только искони принадлежавшую роду отца Пустыню, но и Принцеву Марку.

За ним с сочувственной улыбкой следила принцесса Аудрите, жена наследного принца Чадрика. Ее собственные сыновья выросли при чужих дворах – так же, как этот принц – и вернулись оттуда искусными и доблестными юными рыцарями, а не ее маленькими мальчиками. Хоть она порой и вздыхала, тоскуя по подрастающим сыновьям, но дни Аудрите наполняла забота о других отроках, кое-кто из которых сумел завоевать кусочек ее сердца. Одним из ее любимцев навсегда остался Мааркен, старший сын лорда Чейналя Радзинского и двоюродный брат игравшего в саду мальчика. У Мааркена были острый ум и бриллиантовая улыбка. Но этот солнечный юный принц сильно отличался от всех остальных. Он казался сотканным из воздуха и света, был вспыльчив, как вязанка хвороста, и склонен к проказам, которые не раз навлекали на него грозу. Собственно говоря, сегодня он еще не заслужил отдыха, как другие оруженосцы, поскольку должен был переписать ей сто строк стихов в наказание за вчерашнее озорство на кухне: что-то связанное с большим количеством перца и взрывающимся рыбьим пузырем… Она не собиралась углубляться в подробности. Ум у юного Поля был изобретательный, и Аудрите боялась расхохотаться. Она выбрала для него самую суровую кару; если бы ему задали решить сотню примеров по математике, он разделался бы с ними в мгновение ока и даже не понял бы, что это наказание.

Принцесса расправила тонкое шелковое платье и села на скамью, не желая отрывать Поля от игры, пока она не найдет нужных слов. Однако вскоре мимо пролетел мяч, лихо посланный вперед ударом ноги, а вслед за ним перед принцессой вырос Поль. Несмотря на удивление, он отдал принцессе поклон, достойный благовоспитанного юного лорда.

– Прошу прощения, миледи. Я не хотел беспокоить вас.

– Все в порядке, Поль. По правде говоря, я искала тебя, но решила немного посидеть в тени. Удивительно жаркая весна, не правда ли?

Он еще не был достаточно искушен в ведении светской беседы, чтобы поддерживать разговор о погоде, предназначенный для того, чтобы Аудрите могла собраться с духом.

– У вас для меня новости, миледи?

Аудрите пришлось дать такой же прямой ответ.

– Твой отец попросил разрешения на время забрать тебя у нас. Он хочет, чтобы ты вернулся в Стронгхолд, по пути заехал в Радзин, а потом отправился с ним и матерью на Риаллу.

На лице мальчика вспыхнул румянец.

– Домой? Правда? – Поль понял, что его радость может быть неправильно истолкована, и тут же спохватился: – Я хочу сказать, что мне здесь нравится и что я буду скучать по вас, милорду Чадрику и моим друзьям…

– И мы будем скучать по тебе, Поль, – понимающе улыбнулась Аудрите. – Но мы ведь тоже едем на Риаллу, а когда она закончится, заберем тебя с собой в Грэйперл, чтобы ты мог продолжить обучение. Сам знаешь, у оруженосцев, пока они не станут рыцарями, каникул не бывает. Думаешь, ты уже достаточно узнал, чтобы не посрамить чести принца Ллейна?

Поль задорно усмехнулся.

– Если я чего-то и не сумею, отец поймет, что в этом виноват я сам, а не кто-то другой!

Аудрите улыбнулась в ответ.

– Да уж, когда ты впервые приехал к нам, отец много написал о тебе!

– Ну, тогда я был совсем маленький! – воскликнул он, начисто забыв о вчерашней каверзе, по сравнению с которой прошлые выходки казались сущим пустяком. – Теперь я не сделаю ничего такого, за что вам пришлось бы краснеть. Я уже перерос детские проказы. – Он сделал паузу и посмотрел на видневшееся вдали море. – Хотя… Мне ведь придется плыть, правда? Я попытаюсь справиться с этим лучше, чем в первый раз.

Принцесса пригладила его светлые волос.

– В этом нет ничего стыдного, Йоль. На самом деле тебе есть чем гордиться. Обычно все «Гонцы Солнца», оказавшись на воде, теряют свое достоинство вместе с завтраком!

– Но я принц и должен управлять собой лучше, чем другие. – Он вздохнул. – Однако отсюда до Радзина путь неблизкий…

– Через два дня в Радзин отплывает корабль с грузом шелка. Принц Ллейн договорился о местах, Меат составит тебе компанию.

На лице Поля появилась не то усмешка, не то гримаса.

– Значит, нас будет тошнить дуэтом!

– Я думаю, что таким образом Богиня учит вас, фарадимов, смирению… Так что можешь подниматься наверх и собирать вещи.

– Да, миледи. А завтра… – Он замялся, но продолжил: – Можно мне спуститься в гавань и поискать подарки для мамы и тети Тобин? Я почти ничего не истратил из того, что присылал мне отец, так что денег у меня достаточно.

Принцем руководил безошибочный инстинкт: мальчик был щедр и заботился о том, чтобы доставить удовольствие дамам. Этому лицу и улыбке предстояло разбить немало сердец еще до наступления зрелости, машинально отметила Аудрите. Она бы с радостью полюбовалась на это зрелище…

– Завтра вы с Меатом освобождаетесь от всех дел. Но, кажется, ты мне кое-что должен. Сколько там было строк?

– Пятьдесят? – с надеждой спросил Поль, но тут же вздохнул. – Сто. К вечеру сделаю, миледи.

– Если я не получу их даже завтра утром, особой беды не будет, – намекнула она, получив в награду еще одну широкую улыбку. Мальчик благодарно поклонился и побежал наверх, во дворец.

Аудрите еще немного посидела в тени, а потом тоже ушла из сада. Поступь ее была легкой и энергичной; несмотря на то, что принцессе исполнилось сорок девять зим, страсть к верховой езде позволяла ей сохранять стройность и гибкость. Она отперла калитку, которая вела в святилище, и остановилась полюбоваться часовней, напоминавшей сверкающий самоцвет. Самой роскошной часовней во всех тринадцати государствах континента считалась часовня замка Крэг, построенная вокруг выдававшейся из скальы огромной глыбы хрусталя, но Аудрите не могла себе представить ничего более прекрасного, чем часовня Грэйперла – и не только потому, что она сама принимала участие в ее возведении.

Резные каменные колонны, перевезенные сюда из покинутой крепости на дальнем конце острова, обрамляли стены из светлых бревен и сверкающего цветного стекла. Взмывавший высоко вверх расписной деревянный потолок был испещрен маленькими окошками для света. Могло показаться, что эти окошки разбросаны как попало, но это было далеко не так: на самом деле они представляли собой сложную систему. Часовня вполне заслуживала названия замка. Ее, выстроенную из деревьев, росших на Земле, освещал Огонь солнца и лун, обвевал Воздух и окружала Вода, поток которой орошал сады. Аудрите миновала небольшой пешеходный мостик и, как всегда, затаив дыхание от красоты этого места, остановилась между колоннами. Это напоминало погружение в радугу. И если даже она, стоя здесь, впадала в экстаз, чувствуя себя объятой всеми цветами и оттенками, существовавшими в мире, то какое же наслаждение должны были испытывать тут фарадимы!

Восстановить потолок оказалось труднее всего. Некоторые из опор были утрачены; Аудрите потребовалось несколько лет на то, чтобы разобраться, как правильно расположить окна. Плиты мозаичного пола тщательно извлекли из земли и буйных трав, которыми заросла разрушенная крепость, и сложили заново. На каждой плите был изображен символ определенного времени года и фазы лун в ту или иную ночь. У Аудрите ушли годы на то, чтобы решить эту головоломку и заказать новые плиты взамен истертых и разбитых в незапамятные времена. Ее упорные попытки с помощью посланных в Дорваль «Гонцов Солнца» Меата и Эоли рассчитать, как связаны между собой пол и потолок, наводили на остальных благоговейный страх. Достаточно было малейшей ошибки, чтобы восстановление часовни закончилось крахом.

Двадцать один год назад принц Ллейн узнал от правившей Крепостью Богини и всеми «Гонцами Солнца» леди Андраде, что брошенная крепость некогда принадлежала фарадимам. Столетиями оттуда брали камень для строительства других зданий, в том числе и Грэйперла, однако настоящие серьезные раскопки были начаты здесь только осенью, сразу после возвращения Ллейна с Риаллы. Этот шедевр древней архитектуры и еще одна вещь стали важнейшими из находок… Аудрите медленно шла по плитам со знаками лета, улыбаясь от ощущения совершенной красоты часовни и абсолютной точности собственных расчетов. Самый замечательный календарь на весь континент был восстановлен один к одному.

Услышав шаги на мостике, она обернулась. В часовню вошел Меат и приветствовал принцессу поклоном.

– Сегодня полнолуние, – с улыбкой сказал он, разделяя ее радость и удовлетворение от совместной работы.

– Можешь воспользоваться этим, чтобы связаться с принцессой Сьонед, – ответила Аудрите.

– Значит, вы уже сказали Полю?

– Да. Я должна буду передать тебе свитки. – Она слегка нахмурилась. – Меат; ты думаешь, имеет смысл отправлять их Андраде? Она очень стара. Ей может не хватить времени для расшифровки, а где гарантия, что следующая леди или лорд Крепости Богини сумеют мудро воспользоваться этим знанием?

Фарадим приподнял плечи и широко развел руками; его кольца вспыхнули в ярких цветных лучах.

– Я убежден, что она переживет нас всех, хотя бы из чистого упрямства. – Он улыбнулся, а затем покачал головой. – Однако я согласен, риск есть. Но все же лучше дать Андраде возможность изучить их и решить, что с ними делать, чем сидеть и ждать того, кто придет ей на смену.

– Ты ведь сам нашел их, – медленно сказала Аудрите, – Я только помогла, как сумела, расшифровать кое-какие слова. Одна Богиня знает, как это было трудно и как мало я поняла, – огорченно добавила она. – Но вся ответственность за них ложится на тебя.

– Ну что ж, я действительно выкопал их из-под развалин, но не мне решать, что с ними делать. Если они так важны, как мы предполагаем, то не моего ума дело, как быть с заключенным в них знанием. Я предпочел бы поскорее передать свитки в руки Андраде. Либо она поймет и воспользуется ими, либо уничтожит, если решит, что они слишком опасны.

Аудрите кивнула.

– Ближе к ночи придешь ко мне в библиотеку, и я передам тебе свои заметки.

– Спасибо, миледи. Я знаю, Андраде оценит их по достоинству. – Он снова улыбнулся. – Хотел бы я, чтобы вы могли присутствовать при этом и видеть ее лицо!

– Я тоже. Лишь бы содержание свитков не слишком потрясло ее…

* * *

На следующее утро Поль вручил принцессе Аудрите тщательно переписанную сотню строк стихов и получил разрешение съездить с Меатом в гавань. Товары, которыми торговали в лавочках, тесно расположившихся на главной улице деревни, не слишком отличались от того, что продавалось в главном торговом порту Дорваля, ниже по побережью, или в порту Радзина. Однако было здесь и кое-что особенное – изделия местных ремесленников, которых нельзя было найти в других местах: поделки из остатков знаменитого дорвальского шелка или украшения, искусно сделанные из жемчуга с изъянами, недостаточно ценного, чтобы продать его на рынке. Поль и Меат оставили своих лошадей у коновязи напротив портового трактира, где они собирались попозже поесть, и пошли по улице, разглядывая витрины лавок.

Конечно, все купцы прекрасно знали Поля, но когда дело доходило до покупки, вели себя совершенно по-разному. Одни, зная о богатстве его отца, заламывали бешеную цену, рассчитывая урвать свою долю из богатств верховного принца. Других же больше заботила благосклонность Рохана, и в надежде на заступничество Поля они бессовестно занижали стоимость товара. Поэтому у юного принца вошло в привычку разглядывать товар через витрину и прежде, чем сделать покупку, советоваться с товарищами о том, сколько может стоить та или иная вещь… Дважды пройдя по улице, Меат наконец спросил Поля, не собирается ли тот потратить на покупки целый день. Терпения «Гонца Солнца» хватило еще на один рейд; после этого он велел мальчику вернуться на постоялый двор и подкрепиться.

Принц Ллейн не допускал в этот порт буянов из дальних стран. Конечно, он пытался бороться с их выходками и в других местах, но сюда, в окрестности дворца, вход иностранным морякам был запрещен. Все что приманивало таких людей – таверны с подачей крепких напитков, где то и дело вспыхивали потасовки, подозрительные ночлежные дома, где они коротали время в перерывах между плаваниями, и женщины, с которыми они спали – было тщательно удалено из маленькой гавани Грэйперла. Слуги закона строго следили за соблюдением порядка и заботились о безопасности не только местных жителей, но и благородных юношей, которые приплывали на Дорваль, чтобы служить во дворце оруженосцами; старый принц и сам частенько спускался в порт пообедать или прогуляться на свежем воздухе. В тот трактир, который Меат выбрал для Поля, много лет назад привел фарадима сам Ллейн. Это было чистое и уютное место, абсолютно безопасное для наследника верховного принца. Но даже если бы это было и не так, огромного роста, широких плеч и колец фарадима Меату хватило бы, чтобы отвести от Поля любую угрозу.

– Благослови тебя Богиня, «Гонец Солнца»! И вас, молодой господин, тоже! – Хозяин, которого звали Гиамо, вышел из-за стойки, низко поклонился и повел их к столику: – Для меня большая честь служить вам обоим! Сегодня у нас прекрасная холодная телятина, хлеб только что из печки, первые ягоды – такие сладкие, что никакого меда к ним не нужно. И хотя моя женушка давно положила на них глаз – ничего, перебьется! Как, подойдет?

– Вполне! – с довольным вздохом ответил Меат. – Можешь добавить большую кружку эля для меня, а для моего друга что-нибудь соответствующее его юному возрасту.

Поль бросил на спутника укоризненный взгляд, подождал, пока трактирщик не ушел за едой, и сказал:

– Что же, по-твоему, «соответствует» моему возрасту? Стакан молока? Я не младенец, Меат!

– Конечно, нет, но с тем элем, который варит Гиамо, тебе еще не справиться. Он не для того, кому едва исполнилось четырнадцать зим! Сперва подрасти на несколько пальцев и обрасти мясом, а там видно будет, – усмехнулся Меат. – Не хватает только, чтобы твоя мать напустилась на меня за то, что я тебя спаиваю!

Поль скорчил гримасу, но вскоре переключил внимание на других посетителей трактира. Тут было несколько ловцов жемчуга, безошибочно узнаваемых по гибким, жилистым телам с хорошо развитыми грудными мышцами и шрамам на руках от выкапывания раковин из щелей между скалами. Их кожа, продубленная водой и солью, за зимние месяцы слегка посветлела, но вскоре им снова предстояло выйти на своих утлых лодочках в море на ежегодный сбор и с головы до ног покрыться бронзовым загаром – подарком жаркого летнего солнца. Оруженосцы Ллейна часто доставляли себе удовольствие поплавать под парусом по жемчужной отмели, но Поль к их числу не относился. Стоило мальчику только поглядеть на эти крошечные плоскодонки, подпрыгивающие на мертвых якорях, как его одолевала унизительная тошнота.

В одном углу комнаты сидела пара купцов; трапеза ничуть не мешала им с увлечением торговаться о цене лежавших на столе образцов шелка. Молодой человек пылко ухаживал за сидевшей рядом хорошенькой девушкой. Забыв про стоявшие перед ними тарелки, он что-то нашептывал ей на ухо, заставляя красотку заливаться смехом. Около двери расположились пять воинов – четверо мужчин и женщина средних лет. На всех них были легкие доспехи, однако мечи отсутствовали: здесь их ношение было запрещено. Прочные красные туники украшал герб принца Велдена Крибского.

– Меат, откуда в Грэйперле взялись эти люди? – тихо спросил Поль.

– Кто? – оглянулся тот. – Ах, эти… Сегодня утром прибыл посол из Криба. Хочет договориться о поставках шелка.

– Но ведь есть соглашение, согласно которому вся торговля шелком идет через Радзин.

– Что ж, пусть попробуют уговорить принца Ллейна. Это ведь не возбраняется, верно? Правда, не думаю, что у них что-нибудь выйдет. Едва ли это может серьезно угрожать доходам твоего дядюшки… или твоим собственным, – лукаво закончил он.

Поль ощетинился.

– Дорваль может делать со своими шелками все, что ему хочется…

– До тех пор, пока это сулит Пустыне прибыль? – засмеялся Меат и тут же предупреждающе поднял руку. Зелено-голубые глаза мальчика вспыхнули. – Извини. Не смог удержаться.

– Я говорил о договорах и законе, а не о прибыли – сурово возразил Поль.

– Думаю, ты скоро поймешь, насколько гибки законы в том, что касается денег.

– С тех пор, как мой отец стал верховным принцем, это не так! – заявил мальчик. – Закон есть закон, и отец следит за тем, чтобы он выполнялся.

– Все это выше понимания простого «Гонца Солнца», – ответил Меат, едва удерживаясь от новой улыбки.

Гиамо принес поднос и поставил перед ними две огромных тарелки с едой, кружку эля для Меата и кубок из фирон-ского хрусталя, наполненный прозрачной бледно-розовой жидкостью, пронизанной золотистыми пузырьками. Поль, с которого хозяин не сводил глаз, сделал глоток и довольно улыбнулся:

– Чудесно! Что это?

– Продукт моего собственного изготовления! – похвастался счастливый Гиамо. – Лучший очищенный сидр, чуть подкрашенный соком красники!

– Это вкус самой весны, – похвалил Поль. – Для меня большая честь, что его подали в кубке.

– Это честь для моей жены, – с поклоном ответил Гиамо. – Далеко не каждая женщина может похвастаться тем, что такой знатный лорд ел за ее столом и пил из ее любимого кубка.

– Если она не слишком занята, я хотел бы пройти на кухню и поблагодарить ее.

– Как только закончите трапезу, добро пожаловать! – улыбнулся Гиамо. – Но учтите: моя милая женушка – ее зовут Вилла – такая болтушка, что заговорит и дракона!

«Гонец Солнца» и принц углубились в еду. Здоровый аппетит растущего мальчика и большого, сильного мужчины вскоре заставил обоих потребовать добавки; затем Меат послал за третьей порцией говядины и хлеба, а Поль искренне пожалел, что не в состоянии повторить сей славный подвиг. Он переключился на ягоды и, прихлебывая сидр, подумывал, не стоит ли уговорить Гиамо расстаться с еще одной бутылкой, которую можно было бы отвезти в подарок матери, обожавшей хорошие вина.

Ловцы жемчуга ушли; их места заняли трое корабельных мастеров, пришедшие пропустить по кружечке эля. Торговцы шелком принялись подтрунивать над молодым человеком и его девушкой. Когда парочка вспыхнула, Поль украдкой усмехнулся. Через несколько лет придет и его черед наслаждаться обществом обворожительной дамы, но это подождет. Он никуда не торопится.

Меат наконец насытился и откинулся на спинку стула, держа в руке кружку. Он был готов продолжить беседу.

– Ты так и не сказал, присмотрел ли в местных лавочках что-нибудь подходящее.

– Ну… там были очень красивые туфельки из зеленого шелка и гребешок из перламутра. Но принц Чадрик говорил мне, что мужчина не должен покупать даме подарок до тех пор, пока не представит себе, что она носит эту вещь или пользуется ею.

«Гонец Солнца» засмеялся.

– Великолепный способ! Так вот почему Аудрите всегда так прекрасно выглядит!

– Ты мог бы испробовать этот способ на девушке, которая живет в западном крыле, – сделав невинные глаза, сказал Поль. – Я слышал, что ты до сих пор не добился у нее успеха.

Меат поперхнулся элем.

– Откуда ты знаешь об…

Поль только рассмеялся.

Тем временем с кухни пришла жена Гиамо. Она вытирала руки о фартук и явно готовилась выслушать комплименты восхищенного гостя. Собиравшиеся уходить купцы все еще добродушно спорили из-за шелка. Молодой человек отпустил очередную шутку, девушка воскликнула: «Ох, Риальт, я больше не могу!», корабельные мастера рассмеялись и потянулись к нему с кружками. Все были довольны и веселы. В этот момент один из воинов резко отодвинул стул, вскочил на ноги и что-то хрипло прорычал. Это заставило всех повернуть головы в его сторону. Меат увидел блеск обнаженной стали и тут же встал со стула. Его внушительная фигура как бы невзначай отделила Поля от солдат. Захваченные врасплох купцы остановились на полдороге и тревожно посмотрели на «Гонца Солнца», Он подбодрил их кивком.

– Эй, ребята, – осторожно начал Меат, – вы не могли бы решить свой спор где-нибудь в другом месте?

Обычно роста, ширины плеч и колец Меата хватало, чтобы прекратить любую потасовку. Но это были наемники, злые и не желавшие терпеть замечания даже от фарадима. Тот самый бородач, который начал ссору, прорычал:

– Это тебя не касается, «Гонец Солнца»!

– Брось нож, – ответил Меат, на сей раз не так миролюбиво. Купцы попятились, комкая в руках образчики шелка; испуганная девушка опустилась на стул.

Вилла шагнула вперед и уперлась руками в бока.

– Как вы смеете нарушать мир в трактире? – воскликнула она. – Да еще в присутствии…

Меат прервал ее; помешав упомянуть имя Поля.

– Уходите отсюда, друзья мои, пока не попали в беду!

Женщина, которая, судя по обшитому тесьмой воротнику, была их командиром, тоже выхватила нож.

– Закрой свою дерзкую пасть, фарадим, пока сам не попал в беду! Не смей так разговаривать с личными телохранителями принца Велдена!

Бородач угрожающе взмахнул ножом; в лучах солнечного света серебристо сверкнуло лезвие, и жена трактирщика испуганно взвизгнула. Купцы попытались укрыться за парой стульев. Внезапно наступила тишина, и клинок полетел в грудь Меата.

– Нет! – выкрикнул юный голос. Меат легко уклонился от ножа, и посреди стола, за которым сидели воины, ударил фонтан Огня «Гонца Солнца». Они вскрикнули и испуганно отпрянули. В тот же миг к ним бросился Меат. Двое солдат врезались в стенку, а женщина повалилась прямо на, перепуганных купцов. Риальт вырвался из рук цеплявшейся за него девушки, вскочил и кинулся на бородатого воина. Трое корабелов, под тонкими рубашками которых бугрились изрядные мускулы, торопливо допили остатки эля и тоже вступили в драку.

Когда с буянами покончили, у Меата красовалась ссадина на челюсти и неглубокий порез на руке. Однако это не помешало ему обрушить стол на макушку крибца, которому не хватило ума подольше полежать на полу после зуботычины Риальта. Двое корабельных дел мастеров держали второго солдата, пока Риальт не испробовал на нем свой любимый удар; тем временем Вилла связывала потерявшую сознание женщину скрученными салфетками. Голова четвертого солдата застряла в устье камина; пятый воин распластался на полу. Сидевший на его спине корабел довольно улыбался Меату.

– Спасибо за представление, милорд «Гонец Солнца»! Давно я так не смеялся! С самого переезда в этот порт!

– С нашим удовольствием, – ответил Меат и оглянулся, разыскивая Поля. Мальчик отпаивал элем побледневшую девушку. Он был невредим, и Меат, у которого еще подрагивали коленки, облегченно вздохнул. Фарадиму не хотелось думать о том, что бы, ему сказала Сьонед, увидев сына раненым.

Тем временем из винного погреба поднялся отдувающийся Гиамо и удивленно вскрикнул, Меат похлопал его по плечу.

– Все уже улажено. Вот только боюсь, что мы превратили ваш трактир в мясную лавку… – Фарадим опустил глаза; искусные руки принялись обрабатывать его рану. – Это пустяк, – сказал он Вилле.