Текст книги "Тайная жизнь мужей. Все, что вам нужно знать о своем главном мужчине"

Мелисса Кацулис
Тайная жизнь мужей. Все, что вам нужно знать о своем главном мужчине

Melissa Katsoulis

THE SECRET LIFE OF HUSBANDS

Copyright © Melissa Katsoulis, 2019

First published in Great Britain in 2019 by Constable

Иллюстрации на обложке: © The Advertising Archives

© Малышева А.А., перевод на русский язык, 2020

© ООО «Издательство «Эксмо», 2020

Предисловие

О чем говорят наши мужья с друзьями? Чем занимаются, оставшись дома в одиночестве? Неужели действительно не умеют гладить вещи? Правда ли, что ненавидят наших матерей?

Мне не терпится это выяснить. Сейчас, когда (в который раз) наблюдается кризис мужских ценностей, понять, что же представляет собой тайная жизнь мужей, особенно важно. И если наша задача выяснить истинные причины неравенства полов и попытаться восстановить справедливость, значит, нужно как можно более непредвзято и с юмором – насколько это возможно – взглянуть на мир их глазами. Действительно ли жизнь от детства до женитьбы сплошная полоса препятствий? Неужели они в самом деле ходячая диаграмма Венна, где спорт переплетается с саморазрушением? Я в это не верю и так не думаю.

Но их загадочное поведение меня смущает. Взять хотя бы ребят из шоу «Истории дизайна», которые заставляют жен и детей два года ютиться в сырых фургонах, а сами тем временем доводят до совершенства огромный дом, сжирающий весь бюджет, чтобы потешить мужское самолюбие. Или, например, муж моей подруги, который, обнаружив во время свадебного путешествия поломку динамиков автомагнитолы, подключил к разъему собственные наушники и прослушал весь выбранный трек-лист в одиночку. Или тех, кто занимается сексом в шкафу и рассылает фото своих достоинств. О чем они думают?

Я наблюдала за мужьями украдкой с самого детства. Сама выросла без отца, и потому меня особенно интересовали семьи, где они были. Словно антрополог в миниатюре, разглядывала я этих больших волосатых существ. Одни смотрели телик и курили; другие работали в кабинете на втором этаже над каким-нибудь загадочным проектом; третьи кричали, плакали или даже танцевали вокруг обеденного стола в джинсовых мини-шортах.

В лагере Гринэм-Коммон, где мы с матерью были в 1980-х, мужья казались еще более экзотическими существами – ведь даже самые покорные и смиренные жены могли находиться там только по специальному разрешению охранницы.[1]1
  Гринэм-Коммон – женский лагерь мира, ставший символом протеста против присутствия в Британии американских ракет.


[Закрыть]

В подростковом возрасте неизбежные поиски идеального парня осложнились лихорадочным чтением любых книг, способных ответить на вопрос, что возбуждает мужчин и способствует успеху отношений или развалу. Письма и дневники героев-любовников и личностей с сомнительной репутацией – от Байрона до Диккенса и Сэквилл-Уэст, хотя и не сделали меня мудрее в вопросах брака, зато еще больше разожгли интерес к пониманию этих инопланетных существ, живущих среди нас. К тому времени я имела возможность наблюдать за их поведением в реальной жизни и постоянно слышала разговоры об отношениях (слушала маминых подруг, читала журналы и, разумеется, романы), но хотелось большего.

Наконец, когда я уже повзрослела и счастливо вышла замуж (должно быть, все эти юношеские изыскания и в самом деле помогли выбрать лучшего из лучших), в жизни произошло два события, открывших мне глаза и заставивших взглянуть на природу современного мужчины гораздо более серьезно.

Одним из таких событий было знакомство с серией романов Карла Уве Кнаусгарда «Моя борьба» – самым длинным отчетом о супружеской жизни от лица мужа в истории мировой литературы; вторым – случайный разговор с собственным супругом. Он подслушал, как я болтаю с подружкой. Это был самый обычный разговор: мы притворно сокрушались по поводу интимной жизни после рождения детей и грустно качали головами, разглядывая собственные некогда пышные груди, которые теперь стали больше похожи на пустые пакетики из-под чипсов; жаловались на то, что никто больше не потеряет дар речи – разве что от смеха – при виде наших обнаженных тел.

Муж был в шоке. Как можно обсуждать столь сокровенные вещи?

– Да ладно, разве ты не говоришь о том же с приятелями?

– Никогда!

– О чем же вы разговариваете?

– Ты знаешь, о чем, – о политике, о спорте…

М-да. Разумеется, некоторые мужчины сплетничают о своих интимных отношениях, и супруг в конце концов нехотя признался, что и ему приходилось участвовать в подобных разговорах. Но никогда не затрагивались жены – с его точки зрения, это было бы проявлением неуважения. Брак – это святое и очень личное, и я своими сплетнями это отрицаю.

Мне стало искренне жаль и даже немного стыдно, но вместе с тем я пришла в полное замешательство. Что тут вообще происходит?

Почему мужья и жены так по-разному смотрят на вещи? Почему они не хотят рисковать и раскрывать о себе лишнюю информацию, а мы, напротив, укрепляем отношения именно тем, что в обсуждении личных тем обнажаемся, становясь более уязвимыми. Некоторые мужчины, опрошенные мной в процессе работы над книгой, объясняли подобный подход весьма первобытной философией: если они начнут ныть и заниматься самокопанием, то утратят имидж крутых парней, несокрушимых как скала, охраняющих покой собственной семьи. Другие, напротив, открыто радовались, что жены позволили им вести себя более открыто. Среди таких был один лет пятидесяти, получивший классическое английское воспитание в закрытом пансионе, куда был отправлен в нежном возрасте, и привыкший, что другие распоряжаются его эмоциональными реакциями. «Она научила меня быть таким, каким я всегда хотел стать, но не мог», – признался он, имея в виду, что больше не стыдится показывать чувства и делиться ими.

Как часто в повседневном поведении мы руководствуемся стыдом? Меня всегда интересовала роль традиционного брака в культивировании смущения перед демонстрацией собственных эмоций. Человек, ставящий перед собой цель покончить с патриархальным строем, не может оставаться равнодушным к этому вопросу. В данном контексте стыд связан с оценкой окружающих. Во время женитьбы (произнесения клятвы перед людьми) вы стараетесь оправдать ожидания тех, кто собрался «здесь сегодня», чтобы засвидетельствовать обещание верности. В этом и смысл свадьбы. Но, получив бесценную возможность изучить несколько примеров, я пришла к выводу, что истинные блюстители нашего стыда – это наши супруги.

Те, с кем мы живем бок о бок изо дня в день, знают нас лучше, чем кто-либо другой, и в их власти обеспечить нам достойную жизнь или превратить ее в жалкое существование.

Да, это ваши спутники. Только они знают, какими странными вещами вы занимаетесь в ванной, отчего не спите ночами и почему больше не видитесь с двоюродными братьями и сестрами. Они – как третейские судьи в разбирательствах; именно вы добровольно обратились к ним с просьбой об оценке. И еще они ваши конфиденты. В их присутствии можно плакать, они заботятся о вас и выслушивают тайные страхи. Вот почему жена становится для мужа не только регулятором эмоционального состояния, но и доверенным лицом и утешителем. Она – тихая гавань, с ней можно быть самим собой, не боясь, что осудят, может посоветовать в определенных ситуациях быть жестче. Так же, как когда-то делала его мать. Она – все, что нужно; во всяком случае, на это он надеется. В противном случае мужчина начинает пить, всячески выражать недовольство, отвратительно себя вести, вплоть до развода, когда понимает, что супруга не в состоянии справиться с этой невозможной, загадочной ролью.

В то время как большинство мужчин с трудом выбираются из скорлупы (особенно когда задаешь вопросы вроде «чем тебе нравится заниматься, когда жены нет дома?»), некоторые с порога вываливают на тебя самые постыдные секреты. Одного из своих бывших, например, не нужно было даже опрашивать – он ведет публичный блог, без всяких фильтров. Да я и так знала все о его привычках. Со времен женитьбы (на моей хорошей подруге) они не сильно изменились: оставшись в одиночестве, человек разговаривает сам с собой и переживает о лишнем весе.

Мне понадобилась консультация психоаналитика, чтобы понять: тот, кто раскрывает самые сокровенные, потаенные секреты, на самом деле как бы говорит: «Посмотрите! Это все! Больше вы ничего не увидите!» Их нелицеприятные признания – своего рода дымовая завеса, за которой скрывается 1 % той особенно постыдной информации, которую не хочется выдавать. Мне это прекрасно известно, потому что сама так делаю.

И еще есть совершенно непроницаемые товарищи, находящиеся так далеко за пределами спектра стыда, что все тело содрогается при одном только соприкосновении с ними. Некоторые – как Карл Уве Кнаусгард – могут раскрывать собственные темные тайны только посредством их записи и представления вниманию миллионов незнакомцев.

Никогда не забуду тот день, когда познакомилась с ним. Мы провели целый день на берегу Темзы под проливным дождем, в густом облаке дыма (он) и странной смеси из подростковых и юношеских эмоций (я). Этот красивый, мрачный, отчаянно неуверенный в себе человек говорил как бы вскользь, то и дело сбиваясь на шепот, о том, каково это – быть женатым на женщине с целым букетом душевных заболеваний и при этом испытывать искреннюю радость от воспитания их общих – любимых – детей. Любовь и стыд одинаково отчетливо проступали в его синих, как лед, глазах во время признания, что бросил ее ради молоденькой модели – сама я также стыдилась упоминать этот факт.

Он признался, что ненавидит разговаривать о себе. При этом стал настоящей литературной звездой именно благодаря глубокому, подробному, многостраничному анализу, хотя сам не может перечитывать его после того, как проделал над собой эту очистительную работу.

Моя задача – не установить, каким должен быть идеальный или худший муж. Я лишь хочу побеседовать с женатыми мужчинами и понять их внутренний мир. Что они чувствуют, когда жены подтрунивают над их неумением вести домашнее хозяйство или указывают, что есть? Испытывают ли подавленность при переходе из состояния холостяка к супружеской жизни, а затем к отцовству? Почему вдовцы так быстро женятся вновь?

Существует так много статистических исследований о политике полов и поведении супругов дома, но ничего не сказано о том, что я хочу знать – что чувствуют настоящие мужчины. Вот почему я решила сама их об этом спросить.

И кстати, прежде чем мы начнем смеяться над поведением парней на кухне, расскажу вам несколько удручающих и ужасающих фактов о старом добром патриархальном строе. Потому что все это – часть сложной, запутанной, трагической смеси. Не переключайтесь. Или просто сразу переходите к главе о кулинарии.

Введение

На протяжении долгого времени мужчины были в тени. Если эти слова наводят на вас грусть, просто представьте себе прохладный тенек, солнечные блики, играющие на листве деревьев; в нем вы укрыты от внешних бурь, и мороженое не тает на солнце.

В отличие от мужей жены всегда были на виду – оценивались, обсуждались, украшались, на них устраивали травлю, их использовали как разменную монету.

Мужчины всегда были хозяевами положения – никто никогда не ставил под сомнение и не проверял их умение «быть мужем». Невозможно представить эдакого английского джентльмена шестнадцатого века, который, лежа глубокой ночью в постели, размышлял, как быть примерным мужем, и перебирал в голове сомнения, победы и поражения. А все потому, что их роль имела привилегию анонимности, граничащей с ничтожностью. Разумеется, муж хотел власти (сексуальной и коммерческой), а брак был основной социальной структурой, позволявшей этого добиться. Но в замечательных литературных произведениях о любви, написанных в прошлые века, нет почти никаких намеков на существование особого «кодекса мужей», которого придерживались предки в смешных шляпах. Конечно, вопрос, что такое «настоящий мужчина», поднимался с тех самых пор, как пещерные люди начали пасти коров на скалистых пастбищах. Хотя мысль об особой роли и эмоциональной жизни – помимо содержания жены и детей – нова.

Она приобрела актуальность в связи с тем, что в последнее время женщины все более активно отделяются от безликой массы и становятся в один ряд с мужчинами, нарушая привычный и уютный для последних порядок вещей. В двадцать первом веке многие женщины (но отнюдь не все) наконец могут выбирать партнера, отказывать ему или же и вовсе решить, что он им не нужен. Вполне естественно, что потенциальные спутники жизни наконец задумались, что могут предложить им как мужья.

Поколение, освободившее женщин, надеялось, что к двадцать первому веку брак превратится в атавизм, однако и по сей день многие только и мечтают, чтобы связать себя его узами. На протяжении последних десяти лет новости о законах, касающихся равенства супругов в семье, не сходили со страниц газет. Даже те, кто расстался с розовыми фантазиями о сказочной свадьбе в конце начальной школы, все еще ждут стабильности и, чего греха таить, некоторой доли романтики. Ведь, в конце концов, любовь – это хорошо, и всем хочется отметить реализацию юношеских надежд и мечтаний. При этом никто не хочет в одиночку воспитывать детей, ходить за покупками и умирать. К тому же человеку, еще не познавшему супружество, оно кажется чрезвычайно важной вещью.

Но есть загвоздка: брак как желаемый статус является последним оплотом крайне старомодных представлений о собственности и власти.

И все же мы, представители западной культуры, согласны, что женщины имеют право претендовать на традиционно мужские привилегии – сексуальное удовольствие, деньги и интересную работу. Мужчины же, в свою очередь, имеют право желать самостоятельную спутницу, оплачивающую половину счетов.

И хотя многие дамы считают феминистические движения последнего столетия хаотичными и неровными, им все же удалось произвести молниеносную революцию в рядах мужчин. Пока последние счастливо почивали на тысячелетних лаврах с трубкой в зубах и регулярным ужином на столе, спутницы внезапно восстали против них.

В контексте Великобритании, если считать началом женской эмансипации движение суфражисток (хотя семя было заронено задолго до них, в эпоху Мэри Уолстонкрафт), получим общественный переворот длиною в столетие, дважды прерывавшийся войной, которая, по понятным причинам, взбудоражила умы и послужила катализатором перемен, при ином стечении обстоятельств прошедших бы гораздо более спокойно и плавно. Потеря нескольких поколений мужчин на полях сражений – а также вынужденная перестройка общественного порядка, без которой невозможно было бы пережить этот опустошительный период, – существенно пошатнула процесс восстановления отношений между полами.[2]2
  Мэри Уолстонкрафт – британская писательница, философ и феминистка XVIII века. Наиболее известна своим эссе «В защиту прав женщин» (1792).


[Закрыть]

А каково пришлось населению остальных европейских стран, чьи жизни исковеркал фашизм? Мы часто читаем некрологи и списки выживших при холокосте. Одна тенденция проходит через все жизненные истории красной нитью: после 1945 года многие женились поспешно, часто – прямо в лагерях для перемещенных лиц. Наскоро организованные свадьбы между бездомными, морально искалеченными людьми показывали общую веру в брак как символ надежности и нового начала (как для личности, так и для общества в целом, ведь подобным образом прокладывалась дорога для множества счастливых и свободных детей). Брак олицетворял собой нормальную жизнь.

Итак, миллионы мужчин пропали без вести или вернулись искалеченными; женщины начали заниматься традиционно мужской работой; безумный водоворот динамичных, хотя и тяжелых дней; отголоски Промышленной революции; светское общество; контроль рождаемости. Все это способствовало формированию нестабильного фундамента современных браков.

И конечно же, движение «MeToo». Сегодня, если муж начинает спорить с женой, он должен продемонстрировать готовность к уравновешенному, уважительному обмену эмоциями; извиниться, признать преступления патриархального строя и спокойно обсудить расхождения в точках зрения. Уж точно никто не ждет, что он сорвет с головы шляпу, растопчет ее и пулей вылетит в ближайший паб, ведь наступило светлое будущее. Вот только многим мужчинам оно не кажется таким уж светлым. Для них это период общественного переворота и неразберихи с полным отсутствием четких инструкций, как правильно быть мужчиной. Сверху? Снизу? Вариантов слишком много.[3]3
  Популярный хештег, распространившийся в социальных сетях в октябре 2017 года. Он подчеркивает осуждение сексуального насилия и домогательств.


[Закрыть]

Кто-то сокрушается, что больше нельзя сделать даме комплимент по поводу внешности или открыть перед ней дверь без того, чтобы не обидеть; в то же время реклама и соцсети представляют нас как никогда гиперсексуальными. Мужчины теперь знают, что свистеть, пожалуй, не стоит, и уж точно не следует кричать вслед пошлости. В то же время они скучают по старомодному «светскому этикету», облегчавшему социальное взаимодействие в двадцатом веке и сформировавшему их представление о романтике в золотой век Голливуда.

Женщины постарше рассказывают, что в их времена девушкам приходилось «отращивать толстую кожу» и учиться давать отпор любителям ущипнуть за попу и разным высокомерно-снисходительным типам. Подобные навыки были весьма полезны, ведь движению феминисток только предстояло развернуться в полную силу. Когда Энн Робинсон назвала поколение «MeToo» слабачками и заявила, что отвратительное поведение современников-мужчин послужило лишним поводом еще более усердной работы, многие женщины солидного возраста молча подняли кулаки в знак солидарности с ее словами, опубликованными в газете.[4]4
  Энн Робинсон – американская актриса.


[Закрыть]

«Концепт мужественности переживает кризис», – то и дело слышим мы вот уже сто лет. В последний раз эта мысль зазвучала особенно громко в конце девятнадцатого века, когда поколение мальчиков, одетых в кружевные ночные сорочки и воспитанных женщинами, было объявлено чересчур женоподобным. Так появились на свет бойскауты и асоциальные приключенческие романы, чьей целью было напомнить мальчикам о том, что их место – на грязных улицах, среди пыли и страха. Разумеется, обеспокоенность мужчины Викторианской эпохи половой жизнью своего отпрыска была лишь отражением внутренней тревоги, вызванной неспособностью контролировать собственную природу. А всему виной распущенные волосы, ткань в цветочек и глупые стихи о нарциссах и ангелах. Так что в страхе перед феминизацией мужчин нет ничего нового; однако заразные словечки «токсичная маскулинность» и «Metoo» в наше время – своего рода сигнал нового шторма в спокойных водах мужских привилегий.

Как это отражается на повседневной жизни? Я задала этот вопрос нескольким белым знакомым, и знаете, какой ответ? Они полностью солидарны со всем, что говорят на этот счет женщины! Мы во всем правы (все, что бы ни думали), и – да, пора бы мужчинам начать во всем нас слушаться. Можно я пойду?..

Благодаря врожденной интуиции мне не составило труда уловить в их словах некоторую тревогу.

Итак, начала с простого – спросила женатых приятелей, думают ли они о себе с точки зрения пола. «Вовсе нет!» – заявил самый мужественный из всех мужчин, которых я когда-либо встречала, волосатый, мускулистый бюргер с престижной работой, целыми днями меряющий шагами офис и рычащий в телефонную трубку. Потом он приходит домой, достает несколько бутылок пива, срывает стильный итальянский костюм и садится в спортивных штанах к телевизору, чтобы посмотреть матч. На диване поглощает одно за другим острые куриные крылышки, прерываясь только, чтобы прочитать сыну лекцию, как быть честным и добрым человеком, и показать дочери, как боксировать и забрасывать мяч в кольцо. Потом погружается в короткий сон, шумно храпит, а проснувшись, вдохновляется интеллектуально агрессивной новой идеей о корпоративном управлении в постсоветской Средней Азии, тут же бежит к Твиттеру, затем ныряет в холодное озеро, чтобы немного поплавать перед работой. И так каждый день, даже когда болит спина, когда отравился едой и когда в одиночку воспитывает двоих детей.

Не спрашивайте, откуда я все это знаю, потому что мой муж не хочет, чтобы я упоминала его в этой книге. Как бы то ни было, смысл в том, что он никогда не задумывается, что такое быть мужчиной, и не стремится найти других мужчин, чтобы вместе делать мужскую работу в мужской среде. Однажды он даже неосмотрительно сказал, что никакого «пола» нет, «есть только хорошие люди и козлы». У него поровну друзей среди мужчин и женщин, и, поднимая тяжести и не моргнув глазом выпивая шесть бокалов виски, он не чувствует себя более мужественным, чем заворачивая подарки или вдыхая аромат прекрасной розы. На мой вопрос, «почему», он ответил, что все дело в воспитании и образовании. Он не ощущает давления со стороны внешних атрибутов, потому что родился красивым и здоровым в семье состоятельных и просвещенных родителей, которые отправили его учиться в хорошую школу и не били. Вот почему ему не нужно никому ничего доказывать. И его мужское естество не переживает никакого кризиса. А жене повезло, потому что он вряд ли убьется на мотоцикле в свой пятидесятый день рождения.

Все это подтверждается словами академика Тристана Бриджеса, профессора социологии Калифорнийского университета в Санта-Барбаре, о современном гендерном кризисе: чтобы переживать его, некое явление должно прежде пройти период застоя, после чего какая-либо группа должна почувствовать некую перемену, ущемление своих прав.

По мнению Томаса Пейдж Макби, американского специалиста по гендеру (и первого мужчины в своей немногочисленной категории, который выступал в «Мэдисон-сквер-гарден»), «этот кризис, каким бы он ни был болезненным, также представляет собой возможность переосмыслить функцию гендера… о мужественности говорить нелегко, потому что это не принято. Это первое правило – как в «Бойцовском клубе» (и он не первый, кто проводит аналогию с «Бойцовским клубом», когда признается, что среди мужчин не принято обсуждать вопросы гендера)».

Томас признается, что после перехода, когда он внезапно стал выглядеть точь-в-точь как настоящий мужчина (будучи из тех транссексуалов, кому переход дался легко), вдруг потрясенно осознал, что мужские привилегии в самом деле значат в повседневной жизни. В редакции, где он работал журналистом, теперь внезапно становилось тихо, когда он громко вмешивался в оживленную дискуссию. Раньше с ним такого не случалось: его вечно перебивали и перекрикивали. Мужчины на улице стали провоцировать его на драку. Женщины начали бояться, когда темной ночью он внезапно оказывался за спиной. После смерти матери никто не обнимал и не утешал его. Он считает, что об этом необходимо говорить: «Когда обсуждаешь подобные вещи, оказываешься в зоне риска как с личной, так и с профессиональной точки зрения. Если мужчины не говорят сразу «да, совершенно верно», – это газлайтинг».[5]5
  Газлайтинг – форма психологической манипуляции, цель которой заставить человека сомневаться в своих воспоминаниях.


[Закрыть]

Вне всякого сомнения, споры на темы, связанные с гендером, затрагивают все аспекты нашей жизни, как частной, так и общественной. И что же происходит с брачными обязательствами, концепцией, основанной на принципе неравенства мужчин и женщин? Юношам и девушкам, желающим связать себя брачной клятвой, придется хорошенько подумать, как оптимально адаптировать правила к гендерным ролям двадцать первого века. Для более старшего поколения, возможно, уже слишком поздно.

Я спросила группу женатых мужчин солидного возраста, считают ли они, что концепт мужественности переживает кризис. Они согласились, что «определенный вид – да», подразумевая не тот, что есть у них. В конце концов, им удавалось на протяжении нескольких десятков лет обеспечивать женам счастливую жизнь и в то же время не терять работу за домогательства к официантке. Но в то же время отчетливо прослеживалось нежелание углубляться в закостенелые стереотипы, на которых основаны их роли в семье. Ответ на вопрос, кто выносит мусор, – вот максимально откровенная информация, которую они готовы были сообщить, чтобы признать некоторую старомодность.

Один из них – лет под сорок – признался, что борьба с сексизмом после пришествия «MeToo» помогла ему раскрыть собственную мужественность: «Я чувствую, как включается мужской инстинкт борьбы с мизогинией. Например, когда решаюсь не отмалчиваться, а сказать очередному идиоту, что его шутки о месте женщины на кухне не смешны. Обычно это сопровождается изрядным волнением (не очень по-мужски), поскольку знаю, что на меня ополчится вся стая, иногда включая женщин. Но в глубине души уверен, что для сказанного нужно больше смелости, чем для тупого следования «норме», и оттого испытываю гордость и чувствую себя настоящим мужчиной».[6]6
  Мизогиния – понятие, обозначающее ненависть, неприязнь либо укоренившееся предубеждение по отношению к женщинам.


[Закрыть]

Подобный замечательно радикальный тип поведения должен бы вселять во всех нас надежду. Но от старых привычек не так-то легко избавиться, как справедливо заметил клинический психолог Алекс во время обсуждения его собственного ощущения мужественности: «Помню, как однажды признался соседу по квартире (крайне старомодному типу), что никогда в жизни не держал в руках дрели. Помню его удивленный взгляд – будто я сообщил, что ношу женское белье, и попросил его сделать то же самое, может быть, даже в моем присутствии. Это было несколько лет назад, но воспоминания живы до сих пор. Я был неправильным мужчиной, но осознание пришло слишком поздно. Это вывело меня из себя, хотя, кажется, я пытался отвоевать право на собственную жизненную позицию. Полагаю, на самом деле мне не нужно было доказывать свою мужественность, но в то же время я чувствую, когда другие мужчины замечают мои промахи. Это унизительно и, на мой взгляд, неправильно».

«Быть может, я прошу о помощи не так часто, как должен бы. Оказавшись на улице с полным мочевым пузырем, я не обращусь к мужчине-бармену с просьбой разрешить мне воспользоваться туалетом. Вдруг он откажет, и я окажусь в неловком положении. Как странно иногда устроена мужская иерархия…»

Я побеседовала с обозревателем GQ Джастином Майерсом, который также пишет романы и ведет блог о современном концепте мужественности. Я спросила его, в каких ситуациях он сильнее всего ее ощущает: «В спортзале. В раздевалке – это место не возбуждает меня, а напоминает об уроках физкультуры. Мне не хочется там быть. Но чем старше становлюсь, тем равнодушнее, и особенно сильно ощущаю себя мужчиной, когда иду из душа к шкафчику. Я обнажен и в этот момент чувствую ту самую силу, которая ассоциируется у меня с мужским естеством. Не потому, что имею великолепное тело, но именно потому, что мне все равно».

В этом есть определенный смысл – от осознания того, что тебе плевать на мнение других, внутри пробуждается сила. Майерс усматривает корни этого явления в процессе социализации мальчиков в раннем возрасте: «Все дело в самостоятельности. Мужчин учат как можно раньше становиться независимыми – даже поддерживающие элементы на велосипедах убирают, когда ребенок еще совсем маленький». Традиционно это приравнивается к толстошкурости и общей крутизне.

Когда социолог Майкл Киммел из Университета штата Нью-Йорк в Стоуни-Брук спросил у группы морских пехотинцев, какими качествами должен обладать настоящий мужчина, они хором ответили: «Верность, порядочность, честность, готовность помочь слабым». В общем, качества, которыми должен обладать хороший человек.

Но потом спросил, что ассоциируется у них с взрослением: «Стойкость, эмоциональная сдержанность, умение не показывать, что тебе больно».

Установки «быть мужчиной» и «вести себя по-мужски», несомненно, находятся в некотором противоречии, и, скорее всего, так было всегда. Большинство, кого я спрашивала о значении мужественности, не были ни социологами, ни психиатрами, ни блогерами по гендерным вопросам, а просто обычными парнями, завсегдатаями пабов и кафе. Одежда на них – тоже вполне обычная для современных мужчин: повседневные куртки с множеством карманов, на молниях, драные джинсы, ремни с пряжками – прямое указание на работу дровосека или лесоруба, которой они в жизни не занимались, с отсеками для шил с костяными ручками, которые они не носят. Вот что, по их словам, заставляет их чувствовать себя настоящими мужчинами:

«Возможность обеспечивать и защищать собственную семью».

«Умение припарковать любую машину. Способность запомнить любой номер».

«Навык скалолазания! Целеустремленность, стремление к дикой природе, к занятиям на свежем воздухе…»

«Готовность помочь слабым с тяжелыми вещами».

«Чаще всего я вспоминаю о том, что я мужчина, когда замечаю, что мы стареем быстрее, чем наши жены».

Таких ответов вы ждете от мужчин, верно? Но воплощение всего названного в жизнь – не говоря о том, чтобы с гордостью заявлять об этом, – демонстрация силы через поднятие тяжестей или правильной парковки в глазах женщин – лишнее доказательство, что вы косный консерватор. В прежние времена не было ничего страшного, если дама подумает о вас в подобном ключе, ведь вся власть была в ваших руках. Но теперь это важно, потому что начался процесс уравнивания. Так что же сделал феминизм со всеми качествами, что традиционно считались основой мужественности? Похоже, они оказались на перепутье и перезагружаются. На границе между прошлым и будущим. А подобное состояние никогда не проходит безболезненно…

Многие мужчины, которых я попросила сообщить мне последние вести с полей спорной территории под названием «современный брак», просто не смогли этого сделать. Коллеги, академики, политики, даже близкие друзья – люди, которые знают, что я не стану их публично позорить, – а также те, кто мог бы смело сказать, что обязан мне за какую-либо странную и неблагодарную работу (например, чтение и комментирование неопубликованного романа своей кузины в жанре эпическое фэнтези), либо ушли от ответа, либо просто сказали «нет». Мои коллеги-писатели и друзья, выставляющие напоказ все брачные и сексуальные тайны – в газетах или на телешоу, – попросту отказались разговаривать. И все же ответы, что я получила от людей, обладавших достаточной храбростью, чтобы отправиться в это опасное путешествие вместе со мной, оказались самым настоящим откровением и кажутся гораздо более правдивыми и красноречивыми, чем сухая статистика.

В этой книге вообще будет мало статистики, хотя можно с легкостью найти любые цифры, подтверждающие каждую из моих безумных гипотез. Всем нравятся точные цифры, особенно в сочетании со значком процента, но правду о браке не найти в рейтингах разводов или сотнях результатов социологических опросов, еженедельно сваливающихся в электронные ящики журналистов. Правда – в неожиданных вещах, которые делают люди.

Именно любовь к историям с их способностью раскрывать истину о любви и побудила меня написать книгу и разобраться, что для современных мужчин означает брак. Разве могла я не чувствовать прилив вдохновения всякий раз, когда чей-то муж признавался, что больше всего на свете он любит ходить в паб со своим новорожденным сыном и есть сухарики, держа его на руках? Или что ни в одной комнате собственного дома он не чувствует себя по-настоящему комфортно, потому что не ощущает себя там хозяином и боится нарушить порядок? Такова настоящая жизнь.