Текст книги "Тайная жизнь мужей. Все, что вам нужно знать о своем главном мужчине"

О внутренней жизни замужних женщин написано столько книг и статей! И я от всей души поддерживаю в этом своих коллег-журналисток – ведь мы так долго молчали, что теперь просто обязаны наверстать упущенное. А в свободное от написания и чтения текстов о жизни замужней женщины время мы чаще всего разговариваем и переписываемся на эту тему, создаем вышитые полотна или картины, написанные баллончиками, или просто думаем об этом. Если вы замужем и вам претит, скажем, собирать каждый день чужие носки, или же вы разлюбили супруга и жизнь не мила; если испытываете бесчисленное множество глупых или тревожных эмоций, вы все равно знаете: стоит щелкнуть пальцами (или кнопкой) – и появится поддержка, понимание и чуткое ухо.

Но для наших мужей мир устроен иначе. Сомневаюсь, что какой-нибудь женатый мужчина, дождавшись, пока жена уйдет из дома, пулей несется в спальню и со смесью ликования и ярости кричит в трубку своему лучшему другу: «О БОЖЕ, ты не поверишь, как долго она сегодня копалась в туалете! Я за это время успел разгрузить посудомойку, накормить детей и помечтать о Джеймсе Франко!» Есть множество причин, мешающих это делать, – они могут носить социальный, этический, исторический и, самое главное, эмоциональный характер. Подобный тип общения делает нас уязвимыми, что для женщин является ключом к укреплению сестринских связей, но для мужчин – небезопасно. И все же мир меняется, и я склонна оптимистично полагать, что следующее поколение мужей откроет новые безопасные, более легкие и веселые способы обмена информацией. Надеюсь, все, что я узнала и записала в ходе бесед с обычными мужчинами, экспертами и воображаемыми греческими богами, поможет объяснить, зачем это было нужно и что все это означает.[7]7
  Джеймс Франко – американский актер, режиссер, сценарист и художник. Обладатель премии «Золотой глобус».


[Закрыть]

1
Мужья в историческом аспекте: с чего все начиналось

«…А женщины все рыдали, рыдали, рыдали ночи напролет, А римляне воевали, сражались, рубили и резали врагов…»

Джонни Мерсера и Джина де Пола

Песня «Рыдающие женщины» из к/ф «Семь невест для семи братьев»

С тех пор как верховный бог Уран женился на своей земной матери-любовнице Гее и они вместе породили двенадцать титанов, институт брака претерпел множество изменений и трансформаций. Назовем всех этих детей – вдруг подбираете имя для своего? Океан, Кой, Крий, Гиперион, Иапет, Тейя, Рейя, Фемида, Мнемосина, Феба, Тефида и Крон. Однако подробности этого во всех отношениях непростого брака (Гея возглавила восстание собственных детей против сурового Урана) затерялись в тумане времени, и в любом случае вряд ли были бы понятны нам, простым смертным.

Поэтому для лучшего понимания особенностей древних западных традиций, связанных с браком, обратимся к Гомеру. Как в «Одиссее», так и в «Илиаде» супружество играет ключевую роль – в конце концов, всю эту кашу заварили Парис и Елена, – и в обоих случаях все было замешано на праве собственности, власти и конфликте интересов. Одиссей не ошибся, когда выбрал для долгосрочных отношений Пенелопу, а интрижки с Калипсо и Цирцеей позволили ему почувствовать вкус другой любви. Последняя так хорошо справилась с ролью милой, отзывчивой соседской девчонки, устроив воину сладкую жизнь, что ему не хотелось уезжать, даже когда пришла пора. Калипсо пошла дальше и семь лет держала мужчину в плену в надежде, что они поженятся. Красавица, дочь бога (одного из титанов, порожденных Ураном), очаровала Одиссея своей изысканной манерой покачиваться, сидя у золотого ткацкого станка. Так что нет ничего удивительного в том, что он на нее «запал». Семь долгих лет пара жила на райском острове, согретом солнцем. Но он так тосковал по Пенелопе, что в конце концов уплыл.

Как много узнал Одиссей о женщинах за эти годы! Всем известно, что после возращения к супруге она не сразу узнала его – и дело тут не только в возрасте, но и в романтично-сексуальном ореоле мудрости, сделавшем его другим человеком. Так молодой женатый футболист возвращается со своего первого чемпионата мира.

В «Илиаде» в основе брака – честь, а жены – не более чем военные трофеи. Ахиллес и Агамемнон получают в качестве трофеев прекрасных Брисеиду и Хрисеиду. Выбрав Хрисеиду, Агамемнон начинает торговаться с ее отцом, убеждая отдать за него дочь. Все знают, что кончилось это не очень хорошо, хотя можно возразить, что убийство доведенной до крайности женой немало поспособствовало славе царя.

Разумеется, нам нелегко понять подобные проявления патриархальной культуры, но царь Приам Троянский стал легендой в полном – современном – смысле слова. Во-первых, ему пришлось думать о том, куда девать толпы детишек. Его жена, Гекуба, была из тех сверхплодородных женщин, которые обожают детей – их было пятьдесят. Мужчина, у которого столько отпрысков, может хотя бы надеяться, что в старости о нем будет кому позаботиться. Однако один из сыновей, Парис, вместо того чтобы найти себе нормальную профессию, стал азартным игроком и развязал Троянскую войну. У Приама было ощущение (в древности это называлось «пророчество», а теперь – «дурное предчувствие»), что сын совершит нечто подобное, и он хотел покончить с малышом еще в колыбели – но не смог, ведь Парис был таким милым ребенком. Позже, когда война шла полным ходом, погиб другой – любимый сын – Гектор, а Приам стал героем эмоционально открытых мужчин по всему миру: отправился в лагерь греков, чтобы умолять Ахиллеса вернуть ему тело сына.

Старик пал на колени перед Ахиллесом и произнес невероятно сильные с эмоциональной точки зрения слова: «Мужа, убийцы детей моих, руки к устам прижимаю»[8]8
  «Илиада». Перевод Н. И. Гнедича.


[Закрыть], взывая к любви противника к собственному отцу. Оба плачут, Ахиллес берет старика за руки и дает согласие на одиннадцатидневное перемирие, чтобы Гектор получил достойное погребение.

При этом говорит: «Как ты решился, один, при судах мирмидонских явиться / Мужу пред очи, который сынов у тебя знаменитых / Многих повергнул? В груди твоей, старец, железное сердце! / Но успокойся, воссядь, Дарданион; и как мы ни грустны, / Скроем в сердца и заставим безмолвствовать горести наши. / Сердца крушительный плач ни к чему человеку не служит»[9]9
  «Илиада». Перевод Н. И. Гнедича.


[Закрыть].

Итак, греки первыми воспели и крепкую мужскую дружбу.

Не напоминает ли вам что-то юность Париса? Царственные родители, боясь, что мальчик вырастет в ужасное чудовище, бросили сына у подножия холма, где его спас некий милосердный дядька и вырастил нормального парня. Кто может – или нет – убить отца и переспать с собственной матерью? Эдип. Самый невезучий муж за всю историю человечества. Мужчина, чьи судьба, воля, сексуальное желание, сила и самосознание так перемешались, что самому Фрейду пришлось спешно разбирать чемоданы, а всем его последователям – гадать, что делать со всем барахлом, которое отец психоанализа вытащил на свет и оставил валяться на дороге, где о него мог споткнуться кто угодно.

Сама я познакомилась с историей Эдипа еще будучи студенткой благодаря фильму Пазолини «Царь Эдип» – и тут же представила на месте всех персонажей сексуальных итальянцев с намасленными волосами и подведенными глазами. Теперь, спустя много лет, родив сына и узнав о психоанализе, я понимаю, что любовь между матерью и сыном – это хтоническая молния, которую нельзя удержать и которая мгновенно посылает мозгу сигнал опасности, как только мальчик становится мужчиной и пытается полюбить кого-то, кроме мамы. Если ему повезет, он станет отцом, который потеряет жену, уступив ее своему сыну. Драма!

Но когда на самом деле появился институт брака в той современной форме, которую мы знаем? Если бы мы судили только по полотнам «Русская свадьба» Шагала или «Деревенская свадьба» Самуэля Филдса, то брак прошлого казался бы веселым и естественным союзом двух розовощеких влюбленных юнцов. Зардевшаяся невеста и ее красивый жених, держащий над ней зонтик – первый в жизни акт помощи и поддержки, – шествуют по лужайке в сопровождении гордых родителей и вереницы радостных деревенских жителей с корзинками вкусной еды и цветами. Молодожены идут навстречу новой плодородной жизни без тени беспокойства и волнения.

Разумеется, реальность для большинства мужчин и женщин была больше похожа на полотно позднего Гойи или душещипательной картины Паулы Рего.

До возмутительно недавнего времени[10]10
  Положительные перемены стали медленно, но верно происходить после принятия закона о разводе в 1856 году.


[Закрыть] браки заключались по расчету, в корыстных целях и были физически опасными.

Патриархат был злом для обоих полов, а повседневная жизнь для мужчин до Промышленной революции была сущим кошмаром – если только они не относились к 1 % везунчиков; и даже тогда никто не был застрахован от частых болезней и потерь. Разрушительные последствия гремучего коктейля из религиозных убеждений, феодальных пережитков, безграмотности, политики милитаризма и низкого уровня здравоохранения привели к тому, что совершенно обычные мужчины были вынуждены бороться за свою жизнь и свободу, хотя борьба эта была заранее обречена на поражение. Мы знаем, что они часто вымещали злость на собственных женах и детях, – точно так же, как до них это делали отцы, деды и т. д. Для большинства мальчиков это самая настоящая трагедия, ведь они росли, не осознавая, что такое надежный очаг, теплые, здоровые отношения в семье, что такое мать, которая посвятит жизнь заботе о них. Вместо этого наблюдали, как матерей избивают, как роды разрушают их организм, как они в страхе бегут из дома; видели отцов, не имеющих другого выхода, кроме как топить горе в бутылке и вымещать отчаяние на жене. Наследие жестокости и репрессии – разрушительная наследственная болезнь общества. Не стоит также забывать: большинство браков заключалось между подростками или и вовсе детьми, что и в наше время является предпосылкой социальной катастрофы.

Посмотрим на представление о браке, которое было до самого конца двадцатого века: богатые и бедные семейства стремились как можно скорее выдать дочерей замуж, дабы повысить социальный статус и избавиться от серьезной статьи расходов. Они заключали соглашения о помолвке раньше, чем дети успевали понять, что такое супружество. Быть может, оно и к лучшему, учитывая, что для девочек брак означал секс против желания и беременность с риском для жизни и здоровья, присвоение всего имущества, а также лишение прав на детей в случае расторжения брака. Для мужей, пусть их положение и не было столь ужасающим, брак тем не менее представлял собой совершенно безрадостную перспективу.

Женитьба вовсе не гарантировала любви, дружеских отношений, хорошего секса и теплоты, и многие молодые мужья часто давали выход разочарованию и досаде в форме эмоционального и физического насилия над зависевшими от них женами. Жених был всего лишь пешкой в игре между родителями обеих сторон.

И все же настоящая любовь существует. Как и доброта. Как и преданность, ласка, искренний смех, нежные поцелуйчики, которыми осыпают любимого, желание перевернуть весь мир, чтобы еще раз увидеть человека, когда его уже не стало. Великие истории любви, воспетые в произведениях живописи и литературы, выдержали все невзгоды, явившиеся результатом наших попыток построить цивилизованное общество. И во всех лучших произведениях («Ромео и Джульетта», «Анна Каренина», «Антоний и Клеопатра») подлые и завистливые людишки – лишь препятствия, созданные для того, чтобы через их преодоление вновь и вновь показывать силу истинной любви. В реальности на каждый драматический вымышленный архетип приходилось множество счастливых браков – партнерских отношений, основанных на любви и взаимной симпатии, где никто не прыгал под поезд.

До нас дошло множество пронзительных любовных посланий счастливых пар – от Мэри Уолстонкрафт и Уильяма Годвина до Рональда и Нэнси Рейган, – прославляющих силу и тепло сердец, связанных друг с другом браком. Даже таким взбалмошным и непостоянным личностям, как Фрида Кало и Джонни Кэш, не чужды чистая, истинная верность возлюбленным – они выражают ее в следующих словах, обращенных к Диего Ривере и Джун Картер соответственно:[11]11
  Уильям Годвин – английский журналист, политический философ и романист. Муж Мэри Уолстонкрафт.


[Закрыть][12]12
  Нэнси Рейган – супруга 40-го президента США Рональда Рейгана, первая леди США с 1981 по 1989 год.


[Закрыть][13]13
  Джо́нни Кэш – американский певец, ключевая фигура в музыке кантри второй половины XX века. Был женат на певице Джун Картер.


[Закрыть]

«Ты заслуживаешь любовь, которая будет слушать, как ты поешь, и поддержит тебя во всех твоих безумствах… Ты заслуживаешь любовь, которая избавит тебя от лжи и принесет тебе надежду, кофе и стихи».

«Мы читаем мысли друг друга. Мы знаем, чего хочет другой, без лишних вопросов… Ты все так же чаруешь и вдохновляешь меня. Благодаря тебе я становлюсь лучше. Ты – предмет моих желаний, ты главная причина моего существования».

При этом история браков Англии – самое грустное чтиво на свете. Женщины отдавали свободу незнакомцу, и никто не мог помочь им в случае катастрофы. Стоило ошибиться хоть в мелочах – например, остаться наедине с другим мужчиной или показать чрезмерную независимость от мужа, – и грозило тюремное заключение или помещение в сумасшедший дом с риском никогда больше не увидеть собственных детей. По иронии судьбы, ужасные условия существования английских матерей нимало не способствовали мужскому счастью – ведь все женихи и мужья происходили из подобных несчастливых семейств и, должно быть, привыкли видеть страдания матерей (если вообще с ними виделись). Быть может, эти мальчики и сами переживали тяжелейшую травму.

В девятнадцатом столетии, когда институт брака и развода обрел независимость от церкви, стало появляться больше задокументированных сведений о проблемах супружества. А вместе с ними и свидетельств о серьезных психических расстройствах у мужчин, вынужденных мириться с неудачным браком и терпеть давление общества. Рост смертности среди детей от болезней, должно быть, стал последней каплей, переполнившей чашу несчастий подобных семей.

Как ни странно, богатым людям было даже хуже, чем бедным, – ведь на карту было поставлено больше денег, да и не стоит забывать об общественном порицании в случае неудачи. Представители рабочего класса могли совершенно незаметно расстаться, изменить или попросту исчезнуть из жизни друг друга, если что-то пошло не так. В этом случае дальним родственникам не грозило пострадать от скандальных последствий подобного расставания.

В целом привилегированные слои общества жили, как и сейчас, в своеобразном пузыре, где огромные дома со множеством комнат помогали скрывать измены и прочие проблемы личной жизни (хотя стыд и сексуальное унижение все же изрядно отравляли жизнь). В Лондоне 1930-х годов брак, в котором супруги открыто изменяли друг другу, был совсем не редкостью. Развод все еще представлял собой дорогостоящее мероприятие, поэтому они предпочитали просто закрывать глаза. Когда начался роман Эдуарда VIII и Уоллис Симпсон, она была вполне себе замужем за вторым супругом. Ему приходилось не только терпеть бриллианты, которыми Эдуард осыпал жену, тогда как сам мог лишь посетовать на их стоимость. Вдобавок он делал все, чтобы его безумно влюбленный августейший гость чувствовал себя как дома: угощал напитками и вел себя как радушный хозяин.[14]14
  Эдуард VIII – британский монарх, добровольно отрекся от престола, чтобы вступить в брак с Уоллис Симпсон.


[Закрыть]

Однако для молодых представителей среднего класса (чья численность на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков после Промышленной революции достигла фантастических показателей) удачно выйти замуж или жениться было первейшей целью в жизни.

Сколько невинных молодых людей робели, подобно Рескину, и ничего не могли сделать от волнения в первую брачную ночь?

Известный художник-прерафаэлит несколько лет не мог консумировать свой брак, и, по словам его жены Эффи, дело было в том, что «он представлял женщин совсем иначе… и при виде меня испытывал отвращение».

Когда их брак наконец аннулировали, Рескин признался на суде, что «кому-то покажется странным, что я смог устоять перед женщиной, которую многие находили столь привлекательной. Но, несмотря на внешнюю красоту, личность ее не способна вызвать страсть. Напротив, некоторые черты способны остудить любой пыл».

История умалчивает, что именно вызывало в нем столь сильное отвращение, но, что бы это ни было, виной всему – тысячелетняя традиция изображения женских гениталий, прикрытых стеблями вьющихся растений и шелками, либо, если они все же были открыты, больше напоминающих детские, гладкие и невинные. Одному Богу известно, что думала о «личности» своего мужа юная невеста…

Девятнадцатое столетие ознаменовалось особой сексуальной тревожностью. В 1880 году сорокалетний Джон Кросс женился на Джордж Элиот (умнейшей и богатейшей женщине Британии своего времени) – но лишь на несколько дней, после чего выпрыгнул из окна в Гранд-канал Венеции. До сих пор доподлинно неизвестны причины – был ли то ужас при мысли о необходимости спать с уродиной-женой, неспособность удовлетворить сексуальные запросы, тепловой удар или же банальное помутнение рассудка. В пользу первой линии аргументов – о «некрасивой и похотливой» жене – говорит свидетельство об одержимости внешностью Мэри Энн (давайте не будем называть ее Джорджем), увековеченное в словах писателя Генри Джеймса. Последний рассыпался дифирамбами в ее адрес, заявив, что очарование ее и ум столь велики, что даже лицо кажется милее, до такой степени, что он и сам «буквально влюбился в этот замечательный синий чулок с лошадиным лицом». О пылкости Мэри Энн свидетельствуют и многочисленные безответные увлечения, и пронзительные сочинения об отношениях и нежелании «вступать в легкие и столь же легко разрываемые связи», которым она предпочитала жаркую, опасную страсть. Это означало готовность к тому, что от нее отвернется общество – но зато она разделит жизнь с мужчиной, которого выберет сама. Поэтому нет ничего удивительного в таком безрассудном поступке, как брак с мужчиной намного моложе ее, с которым она почти не была знакома, после утраты спутника всей жизни – Джорджа Генри Льюиса.[15]15
  Джордж Элиот (настоящее имя Мэри Энн Эван) – английская писательница, публиковавшая свои работы под мужским псевдонимом.


[Закрыть]

Быть может, к прыжку в окно Кросса подтолкнуло желание сделать что-то, чтобы хоть внешне уподобиться безумно влюбленному сверхчеловеку Льюису – яркому примеру повесы из высшего общества Викторианской эпохи, всем своим существованием опровергающему стереотипное мнение, будто все мужчины того времени были чопорными джентльменами с воротничками стойкой. Мало кто из них был способен забыть о себе ради того, чтобы их более знаменитая жена смогла самореализоваться. Денис Тэтчер? Принц Филип? Ха! Льюис был настоящей находкой и до сих пор мог бы считаться красавцем-мужчиной, даже несмотря на растрепанную реденькую бороденку и зачес, делающий всех мужчин девятнадцатого века похожими на амиша-свингера. Это был невероятно эрудированный и разносторонний человек: участвовал в любительских постановках по произведениям Диккенса, писал замечательные эссе в области искусства, философии, политики и науки, обладал харизмой истинного представителя южнолондонской богемы. Он совершенно не возражал, чтобы его жена обзавелась парочкой детей от его же лучшего друга, и даже не развелся с ней, а просто съехал из их (вероятно, уютного и полного книг) дома в Западном Лондоне. Он поддерживал и любил Мэри Энн, был редактором ее сочинений, а когда лондонское общество отвернулось от них, увез в Уэймар, где познакомил с прикольными европейцами, которые были без ума от пары. Ах, какой мужчина этот бунтарь и остряк, критик, ученый-любитель (да здравствуют ученые-любители – куда же они все подевались?), биограф Гете, поэт и драматург. Настоящая жемчужина среди мужей Викторианской эпохи, для которых типичной реакцией на «кризис мужественности» было всевозможное странное поведение, кроме банальной обходительности по отношению к женщинам.

Такому примеру сложно подражать. Что же оставалось второму мужу Мэри Энн, кроме как выброситься из окна в качестве доказательства, что он достоин называться мужчиной?

В двадцатом веке законы о разводе, половое просвещение и развитие психологии помогли традиционным парам справиться с превратностями супружеской жизни. Конечно, многое еще оставалось недосказанным или вовсе замалчивалось – ведь многие по-прежнему испытывали стыд и неловкость при обсуждении секса и денег (это и сейчас не редкость). И все же стало появляться больше справочников и газетных статей, призванных помочь молодым людям понять образ мыслей и физиологические особенности друг друга. В своей книге «Физическая жизнь женщины» (The Physical Life of Woman), опубликованной в Америке в 1870-е годы и ставшей весьма популярной, Джордж Нэфейс сообщил читателям весьма неожиданное известие: не существует физического способа, с помощью которого жених мог бы определить девственность невесты в первую брачную ночь. Это стало самым настоящим прорывом в области отношений полов, омрачаемым лишь следующим заявлением автора: единственный путь установить, был ли у нее сексуальный опыт, – это оценить чистоту и невинность поведения.

Нэфейс, опытный путешественник и высококвалифицированный медик, не ограничивается в работе физическими аспектами, но рассматривает и эмоциональные: «Мужчина и женщина совершенно по-разному воспринимают любовь. Для него это эпизод, для нее же – целая жизненная история. Для мужчины существует множество отвлекающих факторов: слава, богатство, власть, удовольствие, и все они борются внутри него, пытаясь вытеснить любовь… Женщину же отвлечь невозможно».

Что ж, к 1919 году ситуация изменилась: эволюция в системе образования, право голосовать, достижения в области медицины ознаменовали новую эпоху равенства, заставшую мужчин врасплох и позволившую женщинам почувствовать вкус власти, которой они так долго ждали. Мужчины тоже заметили перемены – это видно и по большей эмоциональной честности их писем, которые писались домой с полей сражений Первой мировой войны. Перед лицом ужаса на фронте послания к возлюбленным и детям, пронизанные любовью и теплом, были длинными и частыми – настолько, что предыдущее поколение сочло бы их достойными глупого любовного романа. Мужчины внезапно стали говорить о том, какими мужьями им хотелось бы стать, как они жаждали любить и поддерживать супружниц и самое главное – как весело и счастливо заживут они вместе.

Письма из траншей на удивление искренни и хорошо отражают травматическое эмоциональное состояние солдата. Некоторые историки даже полагают, что мужчины в своей ипостаси мужей, сыновей и отцов, еще сильнее проявившейся благодаря возможности писать и получать послания из дома, только потому и смогли пережить этот психологический ад.

Тоби Хелм, журналист и внук военного врача Йоркширского пехотного полка Сирила Хельма, собрал целую серию эмоционально беспристрастных писем и дневников деда. В них автор рассказывает о «невообразимых» чувствах, которые он испытывал, «сидя и слушая взрывы гранат и гадая, как скоро кто-нибудь обнаружит его укрытие». Он признается, что, видя, «как друзья один за другим гибли под снарядами», и осознавая, что их больше нет, сам едва не сошел с ума. Ряд исследователей поствоенного синдрома и контузии среди участников Первой мировой войны даже сравнивали ощущения засевшего в траншее бойца со стесненными условиями существования женщин Викторианской эпохи, их плен, результатом которого становилась своего рода «мужская истерия».

Когда же она проходит, обычные мужчины с удивлением признают, насколько повлияло на поведение жен горе и как брак помог проявиться их личности. Именно в такие моменты и были написаны самые пронзительные письма домой с фронта. В октябре 1917 года рядовой Альберт Форд писал перед боем своей жене Эдит: «Знай, что последние мои мысли были о тебе, в землянке и в огне я думал о тебе, единственной, кого любил, той, что сделала из меня настоящего мужчину… Вспоминай обо мне, когда горе понемногу утихнет; знаю, что старшие дети меня не забудут, а младшим – рассказывай обо мне хоть иногда».

Неудивительно, что в самый разгар войны все чаще стали заключаться поспешные браки – как тщетная попытка защититься от скоротечности и бессмысленности жизни в эпоху всеобщей механизированной войны. Когда же оставшиеся в живых возвращались домой, то, согласно записям, наблюдалась обратная ситуация: увеличилось число разводов. Отчасти причиной было то, что за время долгого отсутствия мужа женщины начинали искать утешения на стороне, отчасти то, что многие браки между наивными молодыми людьми не выдерживали испытаний. Аналогичное явление имело место и после Второй мировой войны. И хотя большая часть заявлений на развод подавалась мужьями, которые, вероятно, узнали о неверности супруг, женатые солдаты, вернувшиеся домой, часто были заражены венерическими заболеваниями, которые подцепили за границей у проституток, – и в прямом и переносном смысле были пострадавшей стороной.

К концу 1940-х годов процедура развода стала короче и понятнее, чем когда-либо, а для вернувшихся солдат было предусмотрено ускоренное рассмотрение иска. Наконец-то мир начал понимать, как несправедливо загонять молодых людей в ловушку под названием «несчастливый брак» вместо того, чтобы дать им возможность жить более счастливой и осмысленной жизнью после развода. В свою очередь, женщины, доказавшие собственную самостоятельность, профессионализм и финансовую самодостаточность, больше не нуждались в обеспечении деньгами. Как сказала одна представительница той эпохи в замечательной истории Джули Саммерс «Незнакомец в доме» (Stranger in the House) о солдатах: «Мальчики, вернувшиеся домой, были уже не теми, какими ушли на войну. Это были мужчины. Другие мужчины с другими мыслями; они увидели, что и мы стали совсем другими. Робкие юные девушки, которых они когда-то оставили, стали женщинами – сильными, способными приносить пользу стране и делать работу, которую, в представлении мужчин, никогда не смогли бы делать; женщины с огрубевшими сердцами и руками».

Так, в серые послевоенные годы институт брака снова оказался на пороге кризиса. Прибавьте к этому боль и стыд, испытываемые при разводе, эмоциональные и физические последствия войны, отразившиеся на людях и их домах; к тому же известно, какой ужасной может быть жизнь в тылу. Жестокость, алкоголизм, семейные суды, которые совсем не думали об истинном благополучии и желаниях ребенка, финансовые трудности – все это способствовало формированию весьма тяжелых экономических условий, в которых алкоголизм и самоубийства среди женщин и мужчин были отнюдь не редкостью.

И все же из пепла этих невзгод родилась новая эра и новый облик мужа. Именно тогда появился образ современного женатого мужчины – такого, каким мы знаем его сегодня. В 60-е годы академики Джон и Элизабет Ньюсон издали фундаментальный труд в области семейной социологии, основанный на беседах с сотней британских семей о том, каково им жилось в собственном доме.

Мужчины демонстрировали (и признавали) готовность участвовать в воспитании детей, что было немыслимо в прежние времена. Одна жена фермера, миссис Росс, рассказывала о супруге: «О, он ради любого из них готов на все – и так было всегда. Искупает, переоденет, накормит. Они просто обожают отца. Когда он уходит, они плачут, а когда возвращается, бросаются навстречу с радостными криками».

И хотя случай миссис Росс – скорее крайность, именно в это время мы начинаем наблюдать среди мужчин небывалый интерес к воспитанию детей. Круг обязанностей стал постепенно меняться, и хотя неравенство полов все еще существовало, как и некоторая неясность относительно того, что подобает и не подобает мужчине (берет своего сына на рыбалку – отлично; купает новорожденную дочь – нет), многие мужья начали проявлять неподдельный интерес и неравнодушие к домашним обязанностям. Они стали готовить еду, гулять с детьми, заботиться о них днем, пока мать работает или общается с подругами, ходить за покупками, помогать с уроками… и самое главное, делали это с гордостью или, по крайней мере, оставили стеснение в прошлом. К 70-м годам двадцатого века отец, гуляющий с ребенком в коляске, стал вполне привычным зрелищем.

С 1977 года, когда я родилась, и по сей день наблюдается устойчивая тенденция к расширению домашних обязанностей мужчин. Конечно, крутизна их кривой обучения стала для некоторых объектом насмешек – например, в таких фильмах, как «Трое мужчин и младенец» или «Два моих отца», – но в действительности в семейной жизни в этот период наблюдалось небывалое равенство (хотя и не до конца, ибо женщина по-прежнему воспринималась как главный по вытиранию задниц и мытью посуды).

В 2003 году в Британии приняли закон об оплачиваемом отпуске по уходу за ребенком для отцов, что означало: за несколько десятилетий заботы о детях мужчины наконец поняли, как это замечательно. Во всяком случае, намного лучше, чем сидеть в задымленном пабе и наблюдать игру в дротики по телику, будучи при этом лишенным возможности стать для собственного ребенка товарищем по играм и приключениям. Они задумались об эмоциональной дистанции и беспомощности своих отцов и дедов в семейных делах, и им захотелось изменить ситуацию. Разве можно чувствовать себя хорошо, если ты не в состоянии приготовить ужин или успокоить малыша, за которого готов отдать жизнь? Благодаря Интернету рабочий график стал более гибким, а разум – более открытым, способным принимать непривычную точку зрения и образ жизни людей со всего света. На закате века мужчина, сидящий в кафе за ноутбуком рядом с ребенком в коляске, уже ни у кого не вызывал удивления.

Однако ношение ребенка в слинге ознаменовало собой преодоление последнего рубежа отцовства. Когда журналист Пирс Морган заявил, что заплечный мешок для детей лишает мужчину мужественности, я с удивлением услышала сразу от нескольких довольно образованных друзей, что и они чувствовали себя в подобной ситуации несколько неловко и глупо. И все же можно с уверенностью сказать, что современный мужчина с радостью отказался от патриархального строя, по крайней мере дома.

Однако в некоторых семьях и сегодня, на закате второго десятилетия двадцать первого века, гендерные роли расписаны по модели Эдвардианской эпохи. Так, в одном из семейств, живущих на моей улице, шестидесятилетний пенсионер-муж ежедневно посещает клубные обеды, если жены нет дома и она не может приготовить ему поесть, – вместо того чтобы встать и сделать самому. Нашим домам по сто двадцать лет, и я иногда забавляюсь при мысли: что подумали бы прежние владельцы о нас, современных людях. Не думаю, что в 1910 году престарелому джентльмену пришлось бы куда-то идти обедать – ведь у него были слуги. Даже о среднем классе было кому позаботиться в те времена, когда громоздкие коттеджи из красного кирпича еще были пафосными новостройками. Теперь же место, где некогда жили слуги, переоборудовано в жилье для консультантов по связям с общественностью, работающих неполный рабочий день, с отдельной спальней для каждого крошечного ребенка, а отцу семейства приходится самому убирать за собой и готовить себе обед, да еще и зарабатывать на жизнь. Уж не знаю, как ему это удается![16]16
  Период правления Эдуарда VII с 1901 по 1910 год.


[Закрыть]