Текст книги "Урок для леди"

– У вас странное чувство юмора, – пробормотала она и слабо улыбнулась.

– Вы мне не верите? Зря. Я не шучу, – без тени обиды возразил он.

Теперь она и сама видела, что Сент-Мор говорит серьезно. Все оказалось гораздо хуже. Он действительно был самым настоящим сумасшедшим.

Глава 4

Вдоволь нахохотавшись, Нелл приступила к завтраку. Это была лучшая в ее жизни трапеза. Сент-Мор попытался было что-то ей объяснить, но она лишь отмахнулась, зная, что психи бывают очень надоедливы и утомительны со своими фантазиями, если на них обращать внимание.

То, что ей принесли на подносе, трудно было назвать простым словом «еда». О нет! Это был нектар, амброзия, пища богов! Именно такие слова, вычитанные в книгах, приходили ей на ум при виде поданных блюд. Она не стала тратить время на восхищенное созерцание из опасения, что Сент-Мору вздумается тоже перекусить вместе с ней, и тут же приступила к трапезе.

Первым делом она съела булочки с крыжовенным вареньем и взбитыми сливками, за ними последовали тосты со сливочным маслом и клубничным джемом. Потом Нелл перешла к вареным яйцам с приправленными чем-то вкусным и непонятным горячими сосисками. Чашка кофе была выпита залпом, за ней последовала, уже медленнее и вперемежку с тостами, чашка чаю, а вот горячий шоколад… о Матерь Божья! Нелл сделала один глоток и отставила чашку в сторону.

Поглощая еду, она не обращала внимания на Сент-Мора. Тот все это время сидел неподвижно, наблюдая за действиями Нелл, словно это не она только что назвала его психом и велела помолчать. С подобным безграничным терпением кошки сидят у мышиной норки, периодически вылизывая свои шубки. Однако по мере продолжения завтрака выражение лица Сент-Мора становилось все более мрачным, не предвещающим ничего хорошего. Нелл начинала понимать, что за маской приличия скрывается нечто, о чем благоразумной девушке лучше не знать.

Наконец, когда от еды не осталось и крошки, она вытерла пальцы салфеткой и аккуратно ее сложила. Настоящая ручная вышивка. Под пристальным взглядом Сент-Мора она, конечно же, не могла положить ее себе в карман, поэтому лишь вздохнула.

– Что ж, мне пора домой, спасибо за угощение.

– Вам не понравился горячий шоколад? – спросил Сент-Мор неожиданно мрачным голосом. Ему явно что-то не нравилось. Нелл не стала утруждать себя размышлениями о том, что именно.

– Нет, не понравился, – вызывающе ответила она. На самом деле у горячего шоколада был божественный вкус, и если бы она выпила всю чашку, то на всю жизнь запомнила бы этот вкус, испытывая неодолимую тягу к тому, чего никогда не сможет иметь. Поэтому она не стала пить его – ведь нельзя хотеть того, чего не знаешь.

Она снова подумала, что пора уходить, и поднялась с места. Ей оставалось лишь под каким-либо благовидным предлогом заставить его выйти из комнаты хотя бы на несколько минут, чтобы забрать свои – точнее, его – вещи.

– Мне нужно… – неуверенно начала она, – посетить то место, где стоит ночная ваза.

– Разумеется, – тоже поднялся Сент-Мор. – Но прежде чем вы уйдете, позвольте мне показать вам дом.

Он говорил столь учтиво, словно перед ним была настоящая леди, равная ему по положению. Это уже начинало ей надоедать, поскольку у нее не было и тени сомнения в его неискренности.

– Я и без того хорошо знакома с вашим домом, – резко ответила она. – Прошлой ночью я проникла в него без особого труда. Кстати, хочу предупредить, замок на садовой калитке ничуть не лучше обычного крючка.

– Тогда позвольте показать вам всего одну вещь, прежде чем вы уйдете.

Уж не оружие ли он имел в виду?

– Надеюсь, вы не из буйнопомешанных? – осторожно поинтересовалась Нелл.

Губы Саймона дрогнули, словно он пытался сдержать улыбку.

– Я тоже очень на это надеюсь, – ответил он. – Если я верну нож, вам станет легче?

– И пистолет, – напомнила она. Его нужно было вернуть Бреннану.

– Ну уж нет, пистолет останется у меня до вашего следующего визита. Даю вам две минуты, Нелл. – Он направился к двери. – Я буду ждать вас в коридоре.

Когда дверь за ним закрылась, Нелл бросилась к матрасу и сначала выхватила из-под него кружевную салфетку. Книга и подсвечники, увы, никак не помещались в ее потайных карманах. Тысяча чертей! Пришлось вернуть их на место и взять вместо них льняную салфетку со стола вместе с вилкой и столовым ножом, которые наверняка были сделаны из серебра. Еще минута была потрачена на попытку отрезать кусок вышитой ткани, которой был покрыт стул, но она оказалась слишком плотной.

Ладно, во время экскурсии по дому она сможет прихватить с собой еще пару-тройку ценных вещиц. Сунув столовое серебро поглубже в карман, Нелл вышла в коридор.

Сент-Мор стоял в нескольких шагах от двери, разглядывая мраморный бюст уродливого мужчины с большим носом и в парике.

– Очень похож на вас, – едко заметила Нелл, поравнявшись с ним.

– Вы очень добры, – сухо отозвался Сент-Мор и пошел по коридору.

После секундного колебания она последовала за ним. Сент-Мор, держа руки в карманах, двигался легко и бесшумно, словно большой кот. Ей еще никогда не доводилось видеть столь лощеного богатого аристократа. Вот кого нужно фотографировать и продавать эти фотографии дамам, которые охотно их купят, в том не могло быть сомнений.

Обернувшись, он поймал на себе взгляд Нелл, и она поспешно отвернулась.

Вчера, несмотря на всю свою браваду, она слишком волновалась, чтобы оценить внутреннюю обстановку дома во всех подробностях. Теперь ей понравилось в нем еще больше. Деревянные панели на стенах были украшены резными узорами. Ковер на полу представлял собой изысканное переплетение золотых цветов на темно-синем и красно-коричневом фоне. Медные настенные канделябры были надраены до блеска. Пахло воском и лимонной мятой – замечательный запах чистоты, свежести, уюта.

Жаль только, что она не заметила ни одной вещицы небольшого размера, которую можно было бы тайком спрятать в карман.

– Так что вы хотите мне показать? – спросила она.

– Пару писем.

– Писем? Я надеялась увидеть что-нибудь более интересное, – фыркнула Нелл. Или ценное.

– Уверен, письма покажутся вам весьма и весьма интересными, – возразил Сент-Мор.

– Сомневаюсь.

Он внезапно остановился, словно ему в голову неожиданно пришла какая-то мысль.

– Прошу прощения, – начал он, – но если вы не умеете читать…

– Умею! – отрезала она. – Если хотите, могу сказать, зачем я научилась читать. Чтобы никто не мог, пользуясь моей безграмотностью, прочитать мне то, чего на самом деле нет. Так что не пытайтесь проделать со мной подобный фокус.

На его лице появилась улыбка, которую Нелл не раз видела на лицах матерей, уставших от своих неуемных чад.

– Хорошо, я все понял, – смиренно произнес он и снова пошел вперед по коридору.

Недовольно закатив глаза, Нелл двинулась вслед за ним.

Когда они свернули за угол, перед ними открылся широкий балкон, с обеих сторон заканчивающийся лестничными пролетами, сбегавшими вниз навстречу друг другу. Там, внизу, была видна большая дверь. Должно быть, входная.

– Вот мы и пришли, – сдержанно обрадовалась Нелл и шагнула к лестнице, чтобы спуститься вниз и покинуть наконец этот дом.

Сент-Мор остановил ее, взяв за руку. Если бы он сильно сжал ее или дернул, Нелл не подчинилась бы, а может, и ударила бы его в пах. Но его пальцы лишь слегка коснулись ее локтя, и она, к собственному удивлению, послушно остановилась. В ее голове промелькнула странная мысль – должно быть, у него волшебный дар прикосновения. Наверняка ему не раз доводилось останавливать женщин одним лишь легким касанием пальцев.

– Прошу вас, – выразительно сказал он.

Она повернула к нему лицо и посмотрела в его глаза. Давно уже никто не говорил ей таких слов – «Прошу вас…» Ирония состояла в том, что эти слова сказал ей не кто иной, как хозяин этого богатого дома, излучавший благополучие и уверенность в себе. А почему он не должен быть уверенным? Весь его вид говорил о том, что в этом мире он имеет весьма солидный статус.

Ком подступил к ее горлу. Как глупо, что из-за него она снова ощутила странную горькую радость. Он наверняка располагает такими возможностями, о существовании которых она даже не подозревает. Он воспринимает все эти блага как должное, в то время как бедная девушка вроде Нелл продала бы душу дьяволу, чтобы только посмотреть на его роскошную жизнь.

– Какой ваш интерес в этой затее? – спросила она. – Зачем вам незаконнорожденная дочь старого графа? Только не говорите всякой чепухи.

Сент-Мор удивленно посмотрел на нее.

– Незаконнорожденная? Похоже, вы не совсем меня поняли. Нелл, вы вполне законная дочь графа Рашдена.

Глядя на Нелл, Саймон испытывал легкое головокружение. Всякий раз, когда он смотрел на ее худое лицо, его мозг с трудом воспринимал то, что говорили ему глаза. Она была невероятно похожа на леди Кэтрин, только гораздо худощавее, без драгоценностей, модной одежды и двадцатидвухлетнего воспитания в атмосфере достатка и любви. И не считая синяка под глазом, разумеется. Надо будет выяснить, кто посмел поднять на нее руку.

Интересно, как Китти встретит новость о том, что ее сестра-близнец – беспризорница из бедняцкого квартала? Нелл была живым доказательством того, что женщинам рода Обен не нужна ни косметика, ни модная одежда, чтобы замечательно выглядеть. Но она также была отличной иллюстрацией того, в какой значительной степени внешность Китти была результатом неустанной заботы и потакания всем ее прихотям. Глаза обеих сестер были темно-голубого цвета, но у Китти они часто приобретали фиалковый оттенок, в то время как мешковатая серая одежда Нелл придавала ее глазам такой же серый оттенок. У обеих сестер были высокие скулы, но худоба Нелл подчеркивала ямочку на подбородке и квадратную нижнюю челюсть, которые Китти всегда старалась скрывать веером.

Саймону не терпелось познакомить сестер. Китти изо всех сил делала вид, будто твердо убеждена в том, что леди Корнелия жива, когда оспаривала иск Саймона о признании ее умершей. Этот иск был составной частью общей процедуры оспаривания завещания графа Рашдена. Но Китти яростно сражалась с Саймоном. «Я всем своим сердцем чувствую, что она жива!» – рыдала она в суде.

То-то она удивится, когда узнает, что действительно была права. Леди Корнелия жива!

Разумеется, была вероятность того, что эта девушка самозванка и большое сходство с леди Кэтрин лишь случайность. Шестнадцать лет назад внезапное исчезновение дочери графа Рашдена бурно обсуждалось практически во всех слоях общества и не было тайной ни для кого.

Впрочем, какая разница? Нелл выглядела достаточно похожей на леди Кэтрин, чтобы сойти за ее сестру, и ее можно было научить рассказывать всем о своем детстве именно то, что должна была помнить настоящая Корнелия. Стоит ей только немножко поправиться, одеться по последней моде, и никто не сможет отрицать ее родство с семьей Обен.

По крайней мере пока она не откроет рот.

– Куда вы меня ведете? – спросила она.

Ее произношение никак нельзя было назвать аристократическим.

Ну нельзя же ожидать, что шестилетний ребенок способен сохранить безупречное произношение и правильную речь, будучи похищенным из родного дома и воспитанным в трущобах. Должно быть, ей и впрямь пришлось несладко. Это было видно по ее глазам, настороженно бегавшему взгляду, словно она каждую секунду ожидала нападения. К тому же она все время держалась от него на некотором расстоянии – чтобы ее нельзя было быстро схватить.

– Мы идем в библиотеку, – сказал Саймон.

Пусть она успокоится, у него нет намерения хватать ее. Во всяком случае, сейчас.

Он и теперь удивлялся тому воздействию, которое она оказала на него прошлой ночью. Должно быть, это из-за того, что он был совершенно обнажен, что само по себе уже настроило его на эротический лад. Однако от нее ужасно воняло, она была слишком худой, да к тому же еще и почти точной копией Китти, поскольку тоже была дочерью проклятого Рашдена. Все эти факты должны были сильно охладить его пыл.

Но этого не произошло. В нем проснулось необъяснимое влечение к ней. Подумать только, он ее целовал! Еще ни разу в жизни он не прикасался к такой неухоженной девице. Теперь, в ярком свете утра, была видна полоса грязи на ее худой шее. И все же факт оставался фактом – его интерес к ней был не только стратегическим, но и весьма плотским, сладострастным. Интересно, он желал ее потому, что она была послана небом для решения его проблем, или же потому, что мог сделать это прямо сейчас и как ему заблагорассудится?

Вчера он думал, что знает, что такое быть беспомощным и ограбленным, причем этот грабеж был совершен покойником. Отчаяние, беспомощность и унижение долго не давали ему заснуть, поэтому он услышал слабый звук открывающейся двери и тихие крадущиеся шаги.

Если бы он хотел убедиться в том, что есть люди беспомощные и несчастные гораздо более, нежели он, нельзя было найти лучшего доказательства, чем Нелл. Она была примером настоящей уязвимости. Она вторглась в его дом с таким древним револьвером, что только по счастливой случайности удалось избежать непроизвольного выстрела. Он мог без всяких проблем держать ее взаперти не одну неделю, и ему бы за это ничего не было. Он мог бы вызвать полицию и сообщить об обстоятельствах ее появления в его доме. Ее сразу забрали бы в тюрьму. Она ведь никто, а он граф Рашден.

Старому Рашдену так и не удалось лишить Саймона титула. Будучи даже без шиллинга в кармане, он все же мог сполна пользоваться привилегиями своего титула, в то время как она была совершенно беззащитна.

Впрочем, она, казалось, не понимала всю серьезность своего положения. Он так и не услышал от нее не то что ни единой мольбы о прощении, но даже слов «пожалуйста, прошу вас». Наоборот, это он произнес эти слова, обращаясь к ней.

Саймон едва слышно рассмеялся. Разумеется, его влекло к ней, потому что ему всегда нравились дерзкие нахалки.

Подойдя к библиотеке, он открыл перед ней дверь, и этот автоматический жест джентльмена вызвал у Нелл подозрительный взгляд. Она осторожно, боком прошла мимо него в комнату и остановилась как вкопанная.

– О! – услышал он ее изумленный возглас.

Библиотека явно произвела на нее большое впечатление. Довольно узкой и длинной комнате не хватало окон из-за скупости одного из предков, не желавшего платить налог на окна. Почти по всему периметру помещения растянулась галерея, которую также заполняли книжные шкафы. На галерею с двух сторон вели довольно крутые лестницы. Очевидно, такое замысловатое устройство библиотеки поразило воображение Нелл.

– Как много здесь книг, – пробормотала она.

Ну, не так много, как должно было бы быть. Саймон до сих пор не переставал удивляться тому, что старый Рашден, охваченный яростью и мелочной мстительностью, продал почти все книги своей жены.

– В последнее время я стал собирать книги, – произнес Саймон. Он дал себе обещание, что все книги графини со временем снова займут свои места в книжных шкафах, чего бы это ему ни стоило.

– Должно быть, вы все свое время проводите за чтением, – негромко сказала Нелл.

– Ну, это не совсем так, – рассмеялся Саймон. – Я собираю их с другой целью.

– Что еще можно делать с книгами, кроме как читать их? – удивилась она.

Саймон замолчал. На самом деле это был хороший вопрос. В детстве он вполне мог бы задать такой же. Тогда он много часов проводил за чтением, погружаясь в чудесный мир фантазии и исторических фактов. Он чувствовал себя очень умным, и графиня частенько хвалила его за обширные знания и оригинальное мышление.

Воспоминания о детстве и похвалах графини вызвали у него теплую улыбку.

– Я отдаю предпочтение уникальным книгам, – пояснил он. – Многие из этих манускриптов слишком редкие и… хрупкие, чтобы их читать. Впрочем, грубое обращение иногда доставляет удовольствие.

– Значит, вы храните их, чтобы кто-то другой – возможно, ваш потомок – грубо обошелся с ними в будущем?

Она не поняла его намека или же морочит ему голову? Он не привык думать, что у бедняков тоже может быть богатый внутренний мир и чувство юмора. Их печальные взгляды и непроницаемое выражение землистых лиц, казалось, скрывали только глубоко запрятанную и вполне обоснованную обиду и желание перерезать горло богатеям.

Саймон привык считать, что чувство юмора присуще лишь знатным, благородным особам. Даже представители среднего класса казались ему скучными ханжами.

Он смотрел, как Нелл, скрестив руки на груди, оглядывалась по сторонам. Существо в грязных отрепьях с острым умом и столь же острым языком – вовсе не такого ожидал он от обитательницы трущоб. Она была худощавее Китти, чуть ниже ростом и уже в плечах – иного трудно было ожидать из-за постоянного недоедания. У нее была длинная красивая шея, но очертания почти квадратной нижней челюсти были настолько резкими, что, казалось, можно пораниться, неосторожно коснувшись ее подбородка. Саймон подумал, что надо бы проверить это предположение на практике. Его слегка раздражало то, как она совершенно искренне игнорировала его, разглядывая застекленную по распоряжению старого Рашдена крышу. На ее лице было написано такое восхищение, такой живой и неподдельный интерес, что у Саймона перехватило дыхание. Вслед за Нелл он взглянул на потолок, ожидая увидеть там нечто необычайное, но обнаружил лишь застекленную крышу, ничего более.

Он снова взглянул на ее лицо. Наверное, ей эти окна в потолке действительно казались волшебными. Несомненно, она росла в какой-нибудь темной маленькой хибаре, где ютилось много людей, а стекол в окнах не было вовсе и их заменили фанерой. Что и говорить, небо из такого окна она не могла видеть. Должно быть, дом Рашденов показался ей совершенно другим, незнакомым доселе миром, изучавшим безупречную чистоту и богатство. Ей предстояло сделать немало приятных открытий в этом доме.

В его душе на мгновение шевельнулась зависть, и это ему не понравилось. С какой стати он должен ей завидовать? Восхищенная необычайным зрелищем, она, казалось, грезила наяву и была охвачена тем особым чувством, сродни религиозному экстазу, которое кафедральные соборы вызывали у многих поколений людей. Не много же нужно этой наивной девочке, чтобы впасть в благоговейный восторг!

– Это всего лишь стекло, – откашлявшись произнес Саймон, не сводя с нее глаз. Он поймал себя на мысли, что ему бы хотелось, чтобы она с таким же восторгом и трепетом смотрела не на потолок, а на него.

Нелл опустила голову и горько усмехнулась:

– Никогда такого не видела.

Ее правильная речь удивила его. Уже во второй раз ему показалось, что эта оборванка из бедняцкого квартала умеет говорить на хорошем английском гораздо лучше, чем хочет показать.

– И вся эта комната такая… – Она повернулась вокруг себя, придерживая исхудавшими руками юбку. Саймон заметил нездоровый желтый цвет ее пальцев и общую бледность, словно ей не хватало крови. – Она просто замечательная!

Произнеся эти слова, она опустила глаза, словно смутившись.

Ее реакция не совсем понятна, потому что этот очевидный факт не вызывал никаких сомнений и не должен был смущать кого-либо. В этот дом, включая библиотеку, было вложено немало денег. Дубовые панели стен, искусной обшивки, резные книжные шкафы, французские гобелены и ковры, фарфор и разнообразные произведения искусства приобретались за большие деньги несколькими поколениями графского рода Рашденов. Саймон знал это наверняка, поскольку все последние дни провел в бесконечных переговорах с антикваром, пытаясь как можно точнее определить их стоимость на тот случай, если все это добро достанется ему.

– Я хотел показать вам письма, – начал было Саймон, обращаясь к Нелл, но та бесцеремонно перебила его вопросом:

– Где это находится?

– Что, простите? – Он проследил за ее взглядом, который был устремлен на картину, висевшую над дверью. На ней было изображено некогда богатое поместье, в котором Саймон провел свою жалкую юность. Старый господский дом рушился на глазах, его следовало бы снести еще в прошлом веке.

– Оно настоящее?

– Да. – Озадаченный Саймон снова повернул голову в сторону Нелл. – Это поместье Пэтон-Парк.

– Где это?

– В каком-то Богом забытом углу графства Хартфордшир. А почему вы об этом спрашиваете?

– Ну, просто я… – Она замялась, явно сомневаясь в целесообразности ответа, потом опустила глаза и едва слышно проговорила: – Просто красивый дом и все такое… Кстати, – она задумчиво провела ногой по полу, выложенному цветной испанской плиткой, – это тоже очень красиво и, наверное, очень удобно.

– Да, вы правы.

Неужели она собирается восхищаться каждой деталью библиотеки? Саймон недоуменно улыбнулся, стараясь, впрочем, придать улыбке как можно больше искренности и обаяния. Будет лучше, если он сумеет ей понравиться.

– Откровенно говоря, – продолжил он, – обычно гораздо больше интересуют книги, а не комната, в которой они находятся.

– Должно быть, вы умеете оказывать внимание, – заметила она, окидывая взглядом многочисленные ряды книг.

Ответ, мгновенно пришедший Саймону на ум, показался ему слишком сексуальным и совершенно неприличным. Он едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Перед ним стояла оборванка в грязной и, прямо скажем, вонючей одежде. Обниматься с ней было бы столь же гигиенично, как купаться в грязи.

Впрочем, возможно, это и придавало ей шарм. К тому же его влекло к ней, несомненно, сладкое чувство мести – подумать только, обесчестить дочь старого Рашдена!

Отступив на шаг назад, Нелл упала в мягкое кресло. У Саймона от удивления брови поползли вверх. Резкое ее движение произвело такой эффект, что стало понятно – на ней нет корсета!

О Боже! На ней были мужские штаны, от нее пахло табаком, рыбой и луком. Какой уж тут корсет!

Нелл снова окинула его настороженным взглядом с некоторой жалостью. Судя по всему, она действительно считала его сумасшедшим. И была по-своему права. Порой ему самому казалось, что он потихоньку сходит с ума.

– Так что за письмо вы собирались мне показать? – довольно резко спросила она.

– Ах да, письмо!

Он отошел в другой угол комнаты и достал с полки экземпляр «Одиссеи» Гомера, затем извлек из книги два письма. Первое из них было совсем потертым от времени и частого перечитывания, сопровождаемого разглаживанием. Старый Рашден стал с годами рассеянным, но упорно продолжал преследовать две цели – расстроить планы Саймона и найти Корнелию.

Возвращаясь к Нелл, Саймон мысленно рассуждал. Если она плохо умеет читать, то, возможно, не признается в этом из-за чрезмерной гордости. Но если она не поймет содержания этих писем, ему ничего не удастся сделать и все его планы рухнут. Она просто покинет этот дом. Уйдет навсегда, даже не оглянувшись, и будет уверена, что ей повезло избежать тюрьмы.

Нет, Саймона такой исход не устраивал. Но и удерживать ее против воли он тоже не мог.

Не обращая внимания на ее нетерпеливо протянутую руку, он присел на край массивного письменного стола и сказал:

– Первое письмо от Джейн Ловелл.

– От кого?!

Свет падал на ее лицо сверху, и от этого она выглядела совсем девчонкой. Молоденькой и невинной. Саймон внезапно подумал, что ознакомление с письмами будет не таким простым, как он себе представлял. Дело требовало деликатности.

Собственное мимолетное сочувствие к Нелл вызвало у него раздражение. Прошлой ночью он долго не спал, радуясь свалившейся на него удаче. И теперь ничто не заставит отказаться от выпавшего на его долю шанса, так что сочувствию тут не место.

– Полагаю, так звали женщину, которая вырастила вас, – сказал Саймон. – Она была горничной вашей матери, графини Рашден.

– Продолжайте, – сухо произнесла Нелл. Ее лицо походило на маску – до того оно было непроницаемо.

– Она выкрала вас из детской, – произнес он, внимательно следя за выражением ее лица. – Похоже, у нее был роман с вашим отцом. Возможно, даже не совсем роман, а так, пара свиданий. Как бы там ни было, граф отнесся к этому как к мимолетной связи.

– Свиданий? – презрительно фыркнула Нелл. – Наверное, этим словом вы называете изнасилование?

– Никогда не слышал ничего подобного, – возразил Саймон.

– Ну да, не слышал, как же, – вызывающе усмехнулась она.

Саймон улыбнулся. Ее голос был язвительным– какая ирония судьбы! Меньше всего ему нравились беззащитные и слабые женщины. Но если в обществе распространится слух о том, что у него в доме ночевала уличная оборванка, никто не удивится. Все будут качать головой, приговаривая, что он снова взялся за старое, но это никому не помешает в очередной раз пригласить его отобедать.

Собственный отец Корнелии, распространяя слухи о похождениях Саймона, гарантировал тем самым невмешательство высшего общества в его «дурное» обращение с ней.

Почему-то эта мысль привела его в некоторое замешательство.

– Что бы вы ни говорили, факт остается фактом, – произнес он. – В конце концов старый граф потерял к ней всякий интерес, и Джейн Ловелл это не понравилось, если не сказать больше. Она, похоже, на время потеряла способность здраво мыслить. Убегая из господского дома, она прихватила с собой одну из дочерей графа. Девочку звали Корнелией.

– Не самое редкое имя, – бесстрастно прокомментировала Нелл, сохраняя непроницаемое выражение лица.

– У вас есть сестра-близнец, – продолжал Саймон. – И ваше с ней сходство… поразительно.

Нелл окинула его высокомерным взглядом, и последние сомнения Саймона испарились. Именно таким взглядом Китти Обен в течение трех сезонов отпугивала женихов. Под таким взглядом любой мужчина думал дважды, прежде чем что-либо сказать или сделать.

– Итак, вы полагаете, – заговорила Нелл на неожиданно хорошем английском языке, – что я и есть та девочка, которую похитила упомянутая вами леди?

– Да, – подтвердил Саймон и замолчал. У него кружилась голова от предчувствия сенсации.

Корнелия Обен, черт побери! Целых шестнадцать лет старик Рашден искал ее по всей стране. И вот она здесь, сидит перед ним.

– Должен добавить, – откашлявшись, произнес Саймон, – она похитила вас, не потребовав выкупа. Просто забрала с собой… и все. – Он взял письмо. – Это… эту записку она оставила, убегая из графского дома. Здесь написано: «Его сиятельству…»

– Дайте ее сюда, – перебила его Нелл. – Я умею читать.

Ловким движением выхватив письмо, она впилась в него глазами. При этом на ее лице мелькнуло не то удивление, не то смущение, Саймон так и не понял, что именно. Она читала медленно и внятно:

– «Я взяла то, что мне причитается взамен того, что вы получили от меня. Вы называли меня шлюхой, корили низким происхождением. Так пусть теперь ваша дочь поживет среди людей низкого происхождения. Что касается ее сестры-близнеца, она останется на вашем попечении. Надеюсь, к ней вы будете относиться лучше, чем ко мне».

Пожав плечами, Нелл вернула письмо Саймону.

– Какая-то ерунда, – разочарованно сказала она.

– Бред сумасшедшей женщины, – согласился он. – Но вы ведь все поняли.

– Ну, не совсем.

– Тогда вы не слишком внимательны. Вы и есть та дочь графа, которую она забрала с собой. Вы – законная дочь лорда Рашдена и его законной супруги. Вы…

– Я хорошо вас слышу! – резко перебила его Нелл. – Я не глухая, поэтому не надо так кричать.

– Разве я кричал? – оторопел Саймон.

Нелл неожиданно смутилась и, опустив взгляд на руки, небрежно пожала плечами:

– Пожалуй, нет.

Саймон в ту же секунду догадался, что кто-то, должно быть, имеет обыкновение кричать на нее. В его голове мелькнуло тревожное предположение.

– Боже мой! Вы замужем?

– Вот еще! – Нелл прищурилась. – А вам-то что?

На самом деле это значило для Саймона очень много, но он счел момент весьма неподходящим для объяснения.

– Чистое любопытство, – ответил он. – Что вам стоит его удовлетворить?

– Я не собираюсь удовлетворять мужское любопытство, – поджала она губы. – Найдите для этого кого-нибудь другого.

Саймон вспомнил, что утром она беспокоилась насчет потерянного заработка, но ни словом не обмолвилась о муже, встревоженном ее длительным отсутствием.

Нет, она не замужем.

Саймон едва заметно улыбнулся. Даже если бы он был религиозен, ему бы и в голову не пришло молить Бога о возвращении Корнелии Обен. Однако эта весьма экстравагантная наследница графа Рашдена, о шокирующей пропаже которой так много говорили шестнадцать лет назад, внезапно появилась в его собственной спальне да еще в обличье грязной фабричной девчонки, не имеющей ни малейшего понятия о своих законных правах на огромное наследство отца.

Саймон мог бы сейчас наговорить все, что угодно, о ее происхождении и вытекающих из этого последствиях, и она бы поверила ему в силу своей невежественности. Соблазн обмануть девушку и использовать ее в своих целях был настолько велик, что Саймон почти физически ощутил, как волосы на затылке встают дыбом, словно у готового к нападению зверя.

Он мог внушить ей все, что угодно!

Должно быть, старый Рашден сейчас ворочается в гробу. Многие годы он поносил Саймона, называя злобным ублюдком, неблагодарной свиньей и подобными нелестными прозвищами. И вот теперь его собственная драгоценная дочь возникла из небытия, отчаянно нуждаясь в деньгах и даже не подозревая об ожидающем ее наследстве в миллион фунтов стерлингов! Каким странным способом провидение сохраняет относительное равновесие в этом мире.

Тяжело вздохнув, Саймон взял второе письмо и с напускным спокойствием сказал:

– А вот это письмо одно из многих, которые граф получал в последние годы. Для начала хочу сказать, что ваш отец действительно искал вас по всей Британии. Он помещал объявления в газетах, по его приказу на всех вокзалах и железнодорожных станциях расклеивали листовки с изображением Джейн Ловелл и похищенного ею ребенка, то есть вас, Корнелия, и тому подобное.

По глубине вертикальной морщины между бровей Нелл было видно, что ей довольно часто приходилось хмуриться.

– Откуда вам все это известно? – глухо спросила она.

– В январе прошлого года мне исполнилось тридцать, – ответил Саймон. – Так что я все помню. К тому же у меня есть причина интересоваться мельчайшими подробностями этого происшествия. За два года до вашего исчезновения покойный граф стал моим опекуном.

Старый Рашден хотел подготовить себе будущего преемника. Родители Саймона даже и не думали препятствовать ему в этом. Ослепленные тем, что их сын станет графом, они просто передали его Рашдену с рук на руки. Впрочем, мать Саймона все же пару раз всплакнула.

– Не может быть, – мрачно пробормотала Нелл. – Значит, мне все же следовало пристрелить вас вчера. Вы и он практически одно лицо!

Саймон лишь усмехнулся:

– На всей земле не найдется такого человека, которого ваш покойный батюшка счел бы еще менее похожим на себя, чем я.

Старый Рашден с большим трепетом и великой гордостью относился к своему роду. Ему пришлось прибегнуть к помощи зачахшей ветви фамильного древа, поскольку несправедливая судьба лишила его сыновей, подарив, впрочем, двух дочерей. И этот факт стал для него неиссякаемым источником гнева и раздражения. К тому же вскоре одна из дочерей была похищена.