Текст книги "Сначала свадьба"

Он по очереди посмотрел на каждую из сестер.

– Стивен… – заговорила Маргарет.

Однако граф остановил ее решительным жестом и обратился непосредственно к виконту:

– Все дело в том, что, как вы наверняка уже заметили, наша семья очень дружная. А я особенно многим обязан всем своим сестрам, но главным образом, конечно, Мег. Поэтому, если я поеду, они должны отправиться со мной. А я поеду. Они должны отправиться со мной, потому что я на этом настаиваю. Без них не тронусь с места. Что делать в огромном доме предков в полном одиночестве? Полагаю, Уоррен-Холл достаточно велик?

Виконт склонил голову, а Маргарет смотрела на младшего брата с нескрываемым изумлением.

– Да и разве смогу я стать настоящим богатым и влиятельным графом, – продолжал тот, – если оставлю сестер здесь, в этой хижине, когда они были готовы отдать последний пенс, чтобы в восемнадцать лет отправить меня в университет? Нет, лорд Лингейт, вам придется смириться с тем, что Мег и Кейт поедут вместе со мной. И Несси тоже, если сочтет нужным. Думаю, ей не захочется оставаться в Рандл-Парке после того, как все мы уедем.

Неужели они смогли бы уехать без нее? – в ужасе спросила себя Ванесса. В один миг потерять всю семью? Нет уж! Разумеется, она поедет вместе со всеми.

– Необходимо признать, Эллиот, что предложение весьма разумно, – прервал долгое молчание мистер Боуэн. – Мальчик принял здравое решение: рядом с сестрами он сможет вести спокойную семейную жизнь. А леди теперь – сестры графа, так что им пристало жить не здесь, а в Уоррен-Холле.

Виконт Лингейт снова обвел глазами гостиную, а потом поднял брови и по очереди выразительно взглянул на каждую из сестер.

– Спустя некоторое время, – наконец изрек он, – но предпочтительно не сейчас. Леди нуждаются в образовании, новой одежде и еще тысяче различных вещей. Всех необходимо представить ко двору, а потом и ввести в высшее общество. Задача монументальная.

Ванесса медленно, тяжело вздохнула. Если вчера во время танца виконт пусть и самую малость, но поднялся в ее глазах, то сейчас рухнул в глубокую пропасть. Оказывается, все они, даже Мег, казались ему не чем иным, как монументальной обузой. Нелепыми куклами. Неотесанной деревенщиной. Захотелось что-нибудь сказать в свою защиту.

Однако Стивен, судя по всему, не услышал в словах виконта ничего плохого. Невероятная новость подействовала волшебным образом: он внезапно почувствовал мужскую ответственность и уверенность в собственных силах. Молодой орел расправил крылья. И в то же время остался тем же пылким мальчиком.

– Так вот. – Стивен снова встал и обвел сестер сияющим взглядом. – Мы все вместе отправляемся в Уоррен-Холл. Ты, Кейт, дебютируешь в светском обществе. А ты, Несси, снова будешь жить с нами. О, как здорово! – Он радостно потер ладони и крепко обнял Кэтрин.

Сестры молча смотрели на брата, все еще не до конца осознавая происходящее.

Виконт Лингейт поднялся с кресла.

– Мы покинем вас, чтобы дать возможность привыкнуть к мысли, – сказал он, – но вернемся днем, чтобы обсудить кое-какие детали отъезда. Медлить нельзя.

Маргарет тоже встала.

– Медлить мы не будем, милорд, – твердо произнесла она. – Но не ждите, что соберемся завтра или в ближайшие дни. Выедем, когда сможем. Мы провели в Трокбридже всю жизнь, и корни наши так же глубоки, как, возможно, и ваши у вас дома. Так что потребуется время, чтобы их не повредить.

Виконт Лингейт и его спутник откланялись и покинули дом.

В гостиной воцарилось молчание.

– Граф Мертон, – наконец произнес Стивен. – Ущипните меня кто-нибудь.

– Только если ты сначала ущипнешь меня, – первой отозвалась Кейт.

– О Боже, и меня, – прошептала Маргарет, все еще стоя посреди гостиной и оглядываясь по сторонам. – С чего же начинать?

– Может быть, с самого начала? – предложила Ванесса.

– Если бы знать, где оно, – едва не плача, пожаловалась сестра.

И здесь вновь заговорил Стивен. Он уже успел прийти в себя: лицо порозовело, а в глазах вспыхнула обычная энергия.

– Слушайте! – воскликнул он. – Понимаете, что все это означает? Это означает, что мне незачем ждать окончания университета, а возможно, и еще много лет, чтобы сделать все, что я мечтал сделать в жизни. Не надо ждать, пока смогу вас обеспечить. Не надо ждать ни минуты. Я – граф Мертон, владелец огромного состояния. Богатый человек. Могу дать вам новый великолепный дом и новую великолепную жизнь. Ну а что касается меня самого… ну…

Ему явно не хватало слов.

– О Стивен, – нежно проворковала Кэтрин.

Ванесса до боли прикусила губу.

Маргарет залилась слезами.

Глава 5

На сборы ушло шесть дней. Шесть дней виконт и его секретарь изнывали в скромной деревенской гостинице.

За это время солнце не выглянуло ни разу, зато непрестанно моросил ледяной дождь, словно специально выжидая, когда они выйдут на улицу. Шесть дней обедов, ужинов и неожиданных визитов в самое неподходящее время неизменно гостеприимного и жизнерадостного сэра Хамфри Дью. Шесть дней невольного наблюдения за тем, как сонная английская деревня реагирует на ошеломляющую новость: один из ее жителей неожиданно унаследовал графский титул, поместье, земельные угодья и состояние.

Шесть дней нетерпеливого раздражения в ожидании отъезда.

Шесть дней тоски по Анне и ноющей боли неудовлетворенного вожделения.

Казалось, прошло шесть недель.

Или шесть месяцев.

Три дня спустя после первого визита в дом семейства Хакстебл виконт случайно встретился с Ванессой Дью.

Они с Джорджем ехали в Рандл-Парк в ответ на одно из приглашений к обеду и встретили миссис Дью возвращающейся домой, очевидно, от сестер. Эллиот спешился, отправил Джорджа вперед, поручив ему свою лошадь, и спросил себя, готовы ли секретарь и сама миссис Дью оценить по достоинству импульсивное проявление галантности. Несколько минут разговор крутился вокруг погоды, которая упрямо оставалась холодной и казалась еще холоднее из-за полного отсутствия солнца и постоянного ветра, который почему-то всегда дул в лицо, независимо от того, в каком направлении вы шли. Ванесса спрятала руки в муфту, а виконт спросил себя, не пора ли перейти к прогнозам на лето, если оно вообще когда-нибудь наступит.

От подобных разговоров хотелось или заскрипеть зубами, или завыть. Холодный воздух окрасил румянцем щеки спутницы, заодно прихватив и нос. В результате пришлось с неохотой признать, что выглядела она по-сельски бодро, хотя и не отличалась красотой.

Однако разговор о погоде, судя по всему, наскучил и ей.

– Вы должны понять, – прервала миссис Дью короткое молчание, – что мы настолько же встревожены, насколько и рады.

– Встревожены? – Эллиот взглянул с удивлением.

– Да, беспокоимся о Стивене, – пояснила она.

– Но где же основания для беспокойства? Ваш брат только что получил наследство, дарующее несказанное богатство, положение в обществе, знатность и престиж.

– Именно это нас и волнует, – холодно ответила Ванесса. – Как он справится? Мальчик любит жизнь, любит движение. Но и в учебе прилежен. Он привык сознательно трудиться ради достижения важной цели – как ради себя самого, так и ради Мег, которая многим пожертвовала и для него, и для всех нас. Он молод и впечатлителен. Боюсь, что менее подходящее для подобного события время трудно представить.

– То есть боитесь, что новое положение ударит парню в голову? Что он внезапно забросит учебу и пустится во все тяжкие? Сразу поведет себя безответственно? Я непременно прослежу, чтобы ничего подобного не произошло, миссис Дью. Хорошее образование необходимо джентльмену. Оно…

– Нет, я боюсь вовсе не этого, – перебила Ванесса. – У Стивена хороший характер, да и воспитан он надежно. Так что немного свободы ему не повредит. Озоровать он умудряется и здесь. Скорее всего без этого мужчины не растут.

– Так что же в таком случае? – Эллиот посмотрел вопросительно.

– Боюсь, – ответила она, – что вы постараетесь слепить его по своему образу и подобию и, возможно, преуспеете. Он вами очарован.

Так, понятно.

– И что же, я не гожусь в качестве образца? – уточнил виконт и даже резко остановился, чтобы посмотреть на собеседницу. Неужели он недостаточно хорош для ее брата, сельского парнишки, внезапно ставшего графом? И это после всех жертв, которые он принес в последний год и собирался принести в ближайшие четыре? В душе вспыхнул гнев. – Почему же, позвольте спросить?

– Потому, – ответила миссис Дью, глядя прямо в глаза лорду Лингейту, хотя тот хмурился и даже не пытался скрыть раздражение, – что вы горды и властолюбивы. Потому что нетерпеливы с теми, кто стоит ниже вас на социальной лестнице, а порою даже презрительно-высокомерны. Стремитесь непременно поступать по-своему и мгновенно впадаете в гнев, когда это не удается. Все должны вас слушаться просто потому, что вы – это вы. Почти постоянно хмуритесь и никогда не улыбаетесь. Возможно, все аристократы так же дерзки и неприятны в общении. Возможно, самомнение – неизбежное следствие богатства и знатности, хотя думаю, что это не так. И вот вы оказались опекуном Стивена, что бы там ни говорила Мег. Вы будете учить его аристократизму. Не хочу, чтобы брат становился таким, как вы. Боюсь этого больше всего на свете!

Подобной бестактности виконт Лингейт не мог даже ожидать. На мгновение он растерялся.

Эта маленькая деревенская мышка за словами в карман не лезла.

– Прошу прощения, – начал виконт и нахмурился еще яростнее, поскольку настроение окончательно испортилось. Кажется, мэм, мы встретились всего лишь несколько дней назад. Или я ошибаюсь? Может быть, наше знакомство продолжается дольше, но я, к несчастью, забыл? Откуда вы, собственно, меня знаете?

Соперница боролась нечестно. Избрала самую неправильную, но в то же время самую эффективную тактику. Ответила на вопрос встречным вопросом.

– А знаете ли вы нас? – спросила она. – Знаете ли Мег, Кейт или меня, да еще настолько хорошо, чтобы судить, что в новой жизни Стивена мы окажемся всего лишь помехой, неприятной обузой?

Виконт слегка наклонился к упрямице, не в силах скрыть гнев.

– Может быть, я что-то пропустил, мэм? – поинтересовался он. – Разве я когда-то говорил или, используя ваше выражение, судил, что вы сможете поставить меня или еще кого-то в неловкое положение?

– Разумеется, говорили, – мгновенно возразила Ванесса. – Если бы я помнила точные слова, то непременно повторила бы. Но зато я отлично помню их смысл: нас необходимо обучить, одеть, представить ко двору и ввести в высший свет. Задача окажется монументальной.

Лорд Лингейт смерил заносчивую спорщицу яростным взглядом. Серые глаза широко раскрылись, сияя от холода и воинственного пыла. Да, они, несомненно, украшали это в общем-то заурядное личико. Ей следует как можно чаще пускать их в ход – но только, ради Бога, не с ним. Что за ужасное, нестерпимое создание!

– И что же? – ехидно поинтересовался он. – Вы, мэм, ставите мне в вину слова правды? Неужели полагаете, что вместе с сестрицами готовы появиться в обществе и произвести в нем фурор? Считаете, что можете приехать в Лондон вот в этом плаще и в этом капоре и выйти на Бонд-стрит? Да вас же примут за служанку! Неужели думаете, что хотя бы отдаленно готовы к той жизни, которая ждет сестру графа?

– Я думаю, – отважно парировала Ванесса, – что все эти проблемы вас абсолютно не касаются, милорд. Уверена, что сестры молодого графа вполне способны постичь все тонкости высшего общества, чтобы не смущать брата. Честно говоря, мне нет никакого дела до того, будем ли мы смущать вас. Если подобное случится, вы наверняка сможете утешиться своим обычным высокомерием. Все вокруг с сочувствием отнесутся к тяжкой доле благородного виконта. Еще бы! На голову бедняжке свалилась толпа деревенских кумушек!

– И как же, интересно, вам удастся войти в светское общество? – ехидно, с коварным прищуром поинтересовался Эллиот. – Кто конкретно представит вас ко двору? Кто пришлет вам необходимые приглашения? И кому отправите свои приглашения вы?

Ответа не нашлось.

– Думаю, мэм, – неожиданно сменил он тему, – нам лучше продолжить путь, пока обед не остыл окончательно.

Ванесса вздохнула и пошла к дому, но не сдалась.

– А как бы реагировали вы, если бы вдруг нежданно-негаданно к вам в дом явился совершенно незнакомый человек и перевернул мир вверх дном?

Так оно и случилось на самом деле!

– Если бы он открыл передо мной новый, лучший мир, – ответил виконт, – то я пришел бы в восторг.

– Но как бы вы узнали, что этот мир действительно лучше? – не унималась Ванесса.

– Пошел бы и посмотрел своими глазами. А до этого ни за что не стал бы выплескивать на посланника страхи и неуверенность.

– Даже если бы посланник заставил вас почувствовать себя червем под его сапогом?

– Не стал бы делать далеко идущих выводов, прежде чем узнал бы его как следует.

– Итак, в довершение всего меня отчитали, – заключила Ванесса. – Давайте свернем на эту тропинку – она быстрее приведет и к дому, и к обеду. Я вас обидела, не правда ли? Сожалею, если суждения оказались чересчур поспешными. Сказывается беспокойство за судьбу Стивена. Его нетерпеливое стремление к большему, чем уготовано судьбой, всегда внушало тревогу. И вот внезапно мальчик получил то, о чем не мог даже мечтать. Но теперь он не знает, как справиться с новой ролью. А потому обратится к вам как к наставнику и будет брать с вас пример – тем более что откровенно восхищен. Боюсь, что так ему суждено стать… – Она вытащила руку из муфты и начертила в воздухе неопределенную фигуру.

– Высокомерным? Самовлюбленным? – подсказал виконт.

Ванесса неожиданно рассмеялась легко и весело.

– Я так вас назвала, да? – спросила она. – Сразу чувствуется, что подданные разговаривают с господином с почтительной сдержанностью. А я с самого начала решила не поддаваться всеобщему поклонению. Ничего глупее не придумаешь.

– Надо сказать, вы преуспели, – лаконично заметил виконт.

Боже милостивый! Никогда в жизни он не опускался до колкостей! А ведь впереди еще целый вечер в обществе сэра Хамфри Дью!

– Вести жизнь графа или виконта, миссис Дью, – непростая обязанность. – Лорд Лингейт заставил себя говорить спокойно. – Речь вовсе не идет о безмятежном богатом существовании в окружении многочисленной челяди. На плечи ложится огромная ответственность за судьбы подданных.

В последний год он испытал это на собственной шкуре. Мысль о необходимости наконец-то остепениться, выбрать невесту и превратиться в примерного супруга, а затем и в отца семейства приводила в беспросветное уныние. А еще на голову свалилась дополнительная нагрузка в виде опеки новоиспеченного семнадцатилетнего графа, к которому прилагались три сестры, за всю жизнь не выезжавшие дальше чем за десять миль от родного Трокбриджа. Да и сам парень не видел ничего, кроме своей деревни, затерявшейся среди холмов Шропшира.

– И один из тех, за кого вы отвечаете – Стивен? – негромко уточнила Ванесса.

– Именно так.

– Почему? Каким образом это произошло?

– Старый граф был моим дядей, – пояснил Эллиот. – Отец согласился стать опекуном его сына – моего кузена и предшественника вашего брата. Однако в прошлом году отец скончался, пережив старшего брата всего лишь на два года.

– Понятно, – отозвалась Ванесса. – И наряду со всем остальным вы унаследовали опекунство?

– Да, – подтвердил виконт. – И вот несколько месяцев назад кузен умер, и начались поиски вашего брата. Выяснилось, что он тоже всего лишь подросток. Пусть судьба подарит ему долгую жизнь. Смертей в моей семье хватит на много-много лет вперед.

– Так если вы кузен, – начала Ванесса, – то почему же…

– Кузен по материнской линии, – не дал договорить Эллиот. – Моя матушка и мать Джонатана доводились друг другу родными сестрами.

– Бедный Джонатан, – вздохнула Ванесса. – Теперь понимаю, что осуждала вас несправедливо, ведь вы всего лишь честно выполняли долг, унаследованный от отца. Как же вы, должно быть, разочаровались, узнав, что Стивен совсем молод!

Реплика, несомненно, служила своеобразным извинением. Однако виконт не собирался успокаиваться: от острой на язык и агрессивной особы можно было ждать новых выпадов.

Как же его угораздило оказаться в столь щекотливом положении? Можно было бы не останавливаться и не спешиваться, а спокойно проехать мимо вслед за Джорджем, на ходу осведомившись о здоровье.

Эллиот поймал себя на мысли, что был бы безмерно счастлив, если бы эта выскочка передумала уезжать из родной деревни вслед за братом.

Возможно, после их разговора она решит остаться здесь, в Рандл-Парке, где не придется терпеть его высокомерие заносчивость и дурной характер. Сэр Хамфри Дью, разумеется, не блистал умом, однако отличался неподдельным добродушием и любил невестку точно так же, как и собственных дочерей, считая ее полноправным членом семьи.

Оставалось лишь надеяться, что миссис Дью примет разумное решение.

Но этого не произошло.

Долгое ожидание наконец-то подошло к концу. Вечером пятого дня молодой Мертон явился в гостиницу и сообщил что он и его сестры – увы, все трое – готовы отправиться в путь уже завтра. Наутро выяснилось, что так оно и есть. Когда Эллиот и Джордж, заплатив по счету, подъехали на арендованных лошадях к уже знакомому дому, четверо путешественников стояли у крыльца, одетые в дорогу. Арендованная Джорджем багажная карета оказалась доверху нагруженной саквояжами и коробками, а экипаж Эллиота стоял у ворот с открытой дверью и опущенной лесенкой, готовый принять дам.

В решающий момент произошла заминка. Оказалось, что возле дома ждали не только трое членов семьи Хакстебл и миссис Дью. Их окружало практически все население Трокбриджа и все местные собаки.

Мисс Хакстебл стояла на садовой дорожке, обнимая служанку, которой предстояло остаться дома. Мисс Кэтрин вышла за калитку и пылко прощалась с кем-то из земляков. Мертон правой рукой крепко жал руку викарию, а левой прижимал к груди рыдающую девушку – ту самую, которая неделю назад на балу без конца хихикала. Миссис Дью скрылась в объятиях сэра Хамфри. Остальные члены семьи достойного баронета промокали платочками глаза, не пытаясь скрыть горе. Да и у самого папеньки по пухлым щекам ручьями текли слезы.

Жители деревни терпеливо ожидали своей очереди.

Терьер, колли и еще несколько собак неизвестной породы скакали неподалеку, не в силах совладать с возбуждением, и лишь время от времени останавливались, чтобы обнюхать друг друга.

– Интересно, – сухо заметил Эллиот, останавливая лошадь неподалеку от места события, – остался ли кто-нибудь из местных жителей дома?

– Трогательная сцена, – отозвался Джордж. – И яркий пример близких отношений в деревне.

Эллиот заметил, что какой-то парнишка держал под уздцы лошадь, купленную Мертоном в конюшне Рандл-Парка, а двое товарищей наблюдали за счастливчиком с нескрываемой завистью.

Виконт наивно планировал подъехать к крыльцу, помочь дамам устроиться в экипаже и с ветерком укатить по пустой улице. Шесть дней ожидания могли бы подсказать, что прощание может затянуться. Тот факт, что юный Стивен Хакстебл внезапно стал графом Мертоном, сам по себе оказался сногсшибательной новостью. Однако предстоящий отъезд всего дружного семейства, да еще и навсегда, потряс земляков.

Леди Дью вошла в сад и перекинулась несколькими словами с мисс Хакстебл, после чего дамы принялись обниматься и вытирать слезы. Одна из золовок громко плакала на плече миссис Дью.

Зрелище определенно могло бы перещеголять самую трогательную мелодраму.

– Мы безвозвратно изменили их жизнь, – задумчиво произнес Джордж. – Остается лишь надеяться, что к лучшему.

– Мы изменили? Право, я не имею ни малейшего отношения к смерти Джонатана Хакстебла. Надеюсь, что и ты тоже. И не я согласился стать опекуном мальчика, которому не суждено было повзрослеть, а потом опекуном другого мальчика еще на целых четыре года. Все это сделал мой отец.

Эллиот нащупал под пальто монокль и поднес его к глазам. Нет, миссис Дью не плакала, однако выглядела искренне опечаленной и растроганной. Расставание с родственниками покойного супруга давалось нелегко. Так зачем же она это сделала, зачем решилась на отъезд? На голове у нее была темно-серая шляпка, а из-под серого плаща виднелся край лавандового платья. Спустя полтора года после кончины мужа она все еще не рассталась с трауром. Может быть, горячо любила этого чахоточного Дью, за которого вышла замуж? Может быть, руководствовалась не только жалостью или стремлением войти в семью баронета?

Окончание траура пойдет ей на пользу. Блеклые цвета – если их вообще можно назвать цветами – выглядели ужасно.

Но почему же он позволил этой малышке, не претендующей ни на красоту, ни на изысканность манер, нарушить собственное спокойствие?

Виконт нетерпеливо оглянулся.

К счастью, его появление не осталось без внимания, и прощание пошло быстрее. Мисс Хакстебл коротко ему кивнула, мисс Кэтрин улыбнулась и приветственно подняла руку, а молодой Мертон подошел, чтобы поздороваться с джентльменами. Голубые глаза сияли.

– Мы готовы, – доложил он. – Вот только осталось еще кое с кем попрощаться.

Стивен вернулся в толпу, а спустя несколько минут уже подсаживал старшую и младшую сестру в экипаж. Сэр Хамфри помог подняться миссис Дью, после чего похлопал невестку по руке и вложил в ладонь что-то очень похожее на деньги. Отошел на несколько шагов, вытащил из кармана большой носовой платок и шумно высморкался.

И вот свершилось чудо. Всего на каких-то полчаса и пять дней позже, чем планировал лорд Лингейт, процессия двинулась в путь.

Виконт полагал, что дело окажется относительно простым: два дня пути в Трокбридж, день, чтобы сообщить новость и собрать мальчика в дорогу, два дня возвращения в Уоррен-Холл с новым графом Мертоном, а затем обучение по интенсивной программе. Цель – готовность молодого графа к новой роли уже к Пасхе.

Однако, как и следовало ожидать, план затрещал по швам, едва в дело вмешались женщины. У Эллиота самого были сестры, способные невероятно усложнить самую простую из схем. Вместо того чтобы отпустить брата с опекуном и позволить ему устроиться на новом месте, а уже потом думать о собственном переезде, хлопотливые наседки решили сделать все сразу. Включая миссис Несси Дью.

Виконт предпочел забыть, что сам Мертон настоял на совместном путешествии в Уоррен-Холл.

Зато трудно было хоть на секунду отвлечься от мысли о том, что теперь придется отвечать и за парня, и за трех его сестер, которые, конечно, были правнучками графа, но и понятия не имели о той жизни, которую им предстояло вести отныне. Они родились детьми сельского викария и другой доли не знали. Ютились в домике, который свободно поместился бы в парадном холле будущего жилища. Носили одежду, которую, без сомнения, сами шили и чинили. Младшая преподавала в сельской школе. Старшая работала по дому, как самая настоящая служанка. Ну а вдова… об этой занозе лучше вообще не вспоминать.

Каждую из сестер предстояло учить и учить – задача не из легких.

Каждой требовался муж, да не простой, а из числа светских джентльменов, ведь невесты – сестры графа. Для этого прежде всего следовало ввести дам в высшее общество. Затем необходимы сезон или даже два в Лондоне. А поскольку молодые леди не могли являться в свете самостоятельно, требовалось их сопровождать.

А он не мог этого сделать. Не мог привезти сестер в Лондон и водить по всем балам и приемам, которыми изобиловал светский сезон. Так никто не поступал, и он не собирался провоцировать скандал. Да, на протяжении десяти лет кряду он то и дело шокировал общество своим поведением, но в последний год решительно изменился. Стал воплощением безупречной респектабельности. Так распорядилась судьба, не оставив выбора. Дни беспечной молодости канули в Лету сразу после смерти отца.

От подобных размышлений настроение окончательно испортилось.

В то же время нельзя было бросить сестер на произвол судьбы, заставив самостоятельно искать путь в новый мир. По непонятной причине виконт просто не мог позволить им на горьком опыте выяснить, что найти этот путь невозможно. Впрочем, если бы миссис Дью была единственной сестрой, то искушение оказалось бы непреодолимым.

На протяжении пяти последних дней они с Джорджем до дурноты обсуждали безвыходную ситуацию, тем более что больше и заняться было нечем.

Лучшей кандидатурой на роль дуэньи, конечно, была леди Лингейт, мать Эллиота. Она обладала богатым опытом подготовки девушек к дебюту и выбору достойных мужей. Двух старших сестер уже удалось благополучно устроить. Однако оставалась Сесил: ее предстояло сбыть с рук в этом году.

Три совершенно незнакомые леди, младшей из которых уже исполнилось двадцать, оказались бы тяжкой обузой, особенно если учесть их полную и абсолютную невежественность. Да и Сесил тоже трудно было назвать подарком.

Мать вряд ли обрадуется такому поручению.

Оставались, конечно, замужние сестры. Но Джессика снова ждала ребенка, а Эверил вряд ли смогла бы справиться: в двадцать один год она оказалась бы моложе двух своих подопечных.

Далее шли тетушки по отцовской линии. Эллиот невольно поморщился. Старшая, тетя Фанни, не вылезала из болезней – и новых, и уже ставших привычными – и постоянно говорила осипшим, едва слышным голосом. Младшая, тетя Роберта, очевидным образом перепутала собственный пол и в результате упустила возможность реализовать жизненное призвание и стать главным сержантом. Эту роль она исполнила бы блистательно.

При всей неприязни к сестрам Хакстебл виконт не чувствовал себя вправе навязывать им общество тетушек – даже если бы те согласились взять на себя ответственность. Тете Фанни потребовалось целых пять сезонов, чтобы выдать замуж собственную дочь, а тетя Роберта с переменным успехом пыталась привить азы респектабельности своему выводку, в котором не было ни одной девочки.

– Но нельзя же просто бросить их на произвол судьбы в Уоррен-Холле и заниматься только графом? – отчаянно воскликнул Эллиот в один из вечеров, воюя с жестким ростбифом. – Лишь через несколько лет парню удастся что-нибудь сделать для сестер. Боюсь, к тому времени они окончательно утратят свежесть. Двум старшим и без того уже в районе двадцати пяти. Хорошо еще, что в мои обязанности не входит пристраивать вдову, хотя и ее придется вводить в общество. Ей самой решать, когда снова выходить замуж – разумеется, если кто-нибудь вообще возьмет. Бедняжке не досталось и доли красоты сестер. Согласен?

– Ты несправедлив, старина, – возразил Джордж. – Миссис Дью вполне привлекательна, когда улыбается, а улыбается она часто. Говорят, покойный супруг был очень красив и выбрал ее, подчиняясь голосу сердца. Союз был основан на любви.

Эллиот пренебрежительно фыркнул. Верилось с трудом.

– Что тебе действительно следует сделать, – заметил Джордж в следующий раз, когда друзья ехали верхом по сельской дороге и мокли под холодным мелким дождем, – так это жениться самому, причем чем быстрее, тем лучше. Твоя жена станет для сестер лучшей компаньонкой.

– Что? – От неожиданности Эллиот так резко повернулся, что с полей цилиндра полетели холодные брызги. – Хочешь сказать, жениться без размышлений?

Джордж пожал плечами.

– Проблем с согласием той, которую ты выберешь, наверняка не возникнет. Наоборот, боюсь, придется отгонять претенденток палкой, едва общество прослышит о твоих матримониальных намерениях. Но ведь можно обхитрить: жениться прежде, чем поползут сплетни.

– Черт возьми, – вспылил Эллиот, – неужели все так плохо? Неужели одно из важнейших решений в жизни – если не самое важное – придется принимать впопыхах? И все из-за эфемерной ответственности за трех практически незнакомых женщин? Чудовищно!

– Зато тем раньше можно будет начать жить долго и счастливо, – невозмутимо возразил мистер Боуэн.

– Тогда какого же дьявола ты сам до сих пор не женился? – продолжал кипятиться Эллиот. – И с каких это пор в обязанности секретаря входит советовать своему работодателю, когда жениться?

Виконт взглянул на друга и заметил, что тот улыбается. Негодяй определенно развлекался от всей души! Да и почему бы не веселиться? Конечно, Джордж с готовностью оставил уютный кабинет в поместье Финчли-Парк, чтобы отправиться с хозяином за тридевять земель, в неведомую глушь, но в то же время секретаря вовсе не тяготила та тяжкая ответственность, которая давила на плечи несчастного виконта. Заботиться о новоиспеченном графе и его трех сестрах отныне придется именно Эллиоту, и ничего с этим не поделаешь.

Экипаж отъехал от садовой калитки, и многочисленные провожающие дружно замахали руками и платками.

– Все мы жили здесь с самого рождения, – заговорил молодой Мертон извиняющимся тоном. – А потому расставание дается нелегко и тем, кто уезжает, и тем, кто провожает.

– Понимаю, парень, – успокоил его Джордж. – Даже если обстоятельства меняются к лучшему, все равно нелегко оставлять все, что давно знакомо и дорого сердцу.

Наконец деревенские улицы скрылись из виду, и Стивен заметно повеселел.

– Всегда думал, что придется ждать окончания университета и начала карьеры, чтобы попытаться отблагодарить сестер за самоотверженность и скрасить их жизнь, – признался он. – И вдруг оказалось, что ждать незачем. Теперь я немедленно обеспечу им те условия, о которых до сих пор они могли лишь мечтать.

«Вернее сказать, обеспечу я», – с мрачной иронией подумал Эллиот, хотя подписывать счета предстояло самому Мертону. Почему-то снова вспомнились та прогулка под дождем и другой разговор с Джорджем. Друг, конечно, шутил, но слова все равно застряли в памяти подобно ночной бабочке под абажуром лампы.

– Разумеется, – заметил тогда секретарь, – ты в любой момент можешь жениться на старшей мисс Хакстебл и поручить ей вывозить в свет сестер. Такой ход решит массу проблем. А до чего хороша собой! Удивительно, что такая красавица до сих пор свободна.

Даже обязанности имеют границы, подумал тогда Эллиот, услышав этот сумасшедший совет. С какой стати он должен жениться на красивой, но излишне сдержанной и суровой мисс Хакстебл? Всего лишь потому, что этот брак будет удобен всем, кроме него самого?

Правда, искать жену все равно придется, и во многих отношениях старшая из сестер действительно казалась чрезвычайно подходящей кандидатурой. Что ни говори, а ближайшая родственница графа, так что приданое наверняка окажется щедрым.

Черт возьми, скоро он совсем сойдет с ума. Раньше понятия не имел, что такое головная боль, а все эти шесть злосчастных дней в висках отчаянно стреляло, а глаза то и дело застилал туман.

Виконт с тоской вспомнил о матери и беременной сестре, а потом с мрачным унынием подумал о тетушках, тщетно пытаясь вычислить, которая из них окажется меньшим злом.