Текст книги "Смятение чувств"

Глава 4

– – Мне следовало любой ценой уклониться от ответов на ее вопросы, – заметил Дэвид. – Ради ее же блага не надо было снова копаться во всем этом.

– Она очень любила его, – сказал граф. – К тому же он уехал в неподходящее время. У бедной девочки тогда было совсем неважно со здоровьем. Она никак не придет в себя после его смерти.

– Я не должен был сообщать ей никаких подробностей, – заявил Дэвид.

Луиза подошла к нему и положила руку ему на плечо.

– Я ее хорошо знаю, – сказала она. – Мы всегда были с ней близки. Мне кажется, Дэвид, причина в том, что Ребекка постоянно отказывалась воспринимать то, что не укладывается в сознании, чему сердце никак не желает верить. Естественно, она до самого последнего момента упорно цеплялась за остатки надежды. Сегодняшний кризис, надеюсь, поможет ей все осознать до конца.

– Глупый мальчик, – заметил граф. – Он действительно повел солдат в атаку, Дэвид? Пошел на ненужный риск? Как это похоже на Джулиана.

– Это было именно такое сражение, – ответил Дэвид. – Схватка, которую нельзя вести согласно учебникам. Такие сражения выигрывают за счет индивидуальных усилий и любви к ненужному риску. Численно противник нас чертовски превосходил… О, простите меня, мэм, за крепкое словцо.

– Просто Луиза, – сказала, улыбнувшись, графиня. – Трудно всерьез ощущать себя вашей мачехой, когда я всего лишь на два года старше вас…

– Хорошо, Луиза. – Он кивнул. – Сегодняшний вечер мог показаться вам нудным. Разговоры шли только об армиях и баталиях. А теперь еще этот нервный срыв у Ребекки. Примите мои извинения.

– Это было неизбежно, – возразила Луиза. – Вас, Дэвид, не было дома добрых два года, и за все это время вы прислали лишь несколько писем. Ваш отец, например, просто с ума сходил из-за этого.

– Неужели, моя дорогая?

– Да. – Она повернулась к мужу. – Вы почти не упоминали о Дэвиде, Уильям, не говорили, что беспокоитесь о нем. Но разве мне так уж трудно было почувствовать, что вас гложет какая-то тревога? Вы думаете, я вас плохо знаю?

Уильям поднял брови и взглянул на Дэвида. Тот не мог припомнить, видел ли он когда-либо, как его отец довольно ухмыляется. Дэвиду редко приходилось замечать на лице графа даже слабое подобие улыбки.

– А теперь я хочу вас оставить наедине, – сказала графиня, вставая, – чтобы вы могли свободно поговорить друг с другом, не боясь утомить или страшно напугать меня. Поднимусь наверх. По дороге посмотрю, как там Ребекка. Спокойной ночи, Дэвид. Спокойной ночи, Уильям. – Она подошла к мужу, и он быстро поцеловал ее в губы.

Дэвиду было непривычно видеть, что его отец целует женщину.

Они разговаривали до самого утра – о войне, о Джулиане, о прошлогоднем решении графа снова жениться, о намерении Дэвида уйти из армии, о его планах переселиться в Стэдвелл, в поместье, в котором он никогда не жил и которым сам непосредственно не управлял. Дэвид собирался за месяц до переезда предупредить об этом работающих там домоправительницу и управляющего.

«Возвращение домой прошло удовлетворительно», – подумал Дэвид, когда наконец пожелал отцу спокойной ночи и закрыл за собой дверь его комнаты. Как замечательно было снова оказаться рядом с отцом. Лорд Тэ-висток совсем неожиданно для себя почувствовал, что с известной осторожностью одобряет выбор отца. Создавалось впечатление, что этот брак вполне может оказаться счастливым. И сам вправе надеяться для себя на более заманчивое будущее. Во всяком случае, более интересное. Судьба явно бросает ему вызов.

Расстегивая рубашку, он вдруг задумался: а как там Ребекка? Спит или все еще плачет? А не могло ли в ее душу закрасться подозрение, что он солгал ей? А не заподозрил ли что-нибудь отец? Дэвид застыл, попытавшись представить себе, как отреагировал бы каждый из них, узнав о том, что произошло на самом деле. Если бы и им внезапно стало известно, что пулю, остановившую сердце Джулиана, выпустил он, Дэвид.

Он почувствовал уже знакомые ему холодок и головокружение. Истину нужно скрывать от всех близких. Вот и все. Кроме самого Дэвида, правду знал только один человек, Джордж Шерер, но каким бы он ни был по своей натуре, он ее никогда никому не расскажет. И Дэвид вновь ощутил, теперь уже сильнее, чем когда-либо, тяжелое бремя своей тайны. Тайны, которую нельзя разделить ни с кем.

«Я убил своего брата», – сказал он мисс Найтингейл тогда, в госпитале. Он уже начал раскрывать свою тайну, но не довел дело до конца. Не сказал ничего, кроме этой фразы, хотя и чувствовал, что эта женщина полностью выслушала бы его признание. Но, по ее словам, она умела, к сожалению, врачевать только телесные недуги. Она не смогла бы излечить его душу.

Да и никто другой не смог бы сделать это. Даже Бог. Бог, быть может, обладает силой прощать грехи, но и Господь не смог бы изгладить из памяти Дэвида чувство вины. А свой конкретный грех Дэвид совершил не по отношению к Богу, а по отношению к Ребекке.

Он не ожидал, что она все еще будет в трауре.

Он этого никак не ожидал.

* * *

Флора Эллис жила с сыном в небольшом коттедже на территории поместья Крейборн, в полумиле от деревни. В ее родной деревне с ней примирились, ибо для большинства несчастий время – самый лучший лекарь, но Флора не пожелала туда вернуться. Ей больше нравилось жить немного в отдалении, но вместе с тем достаточно близко к другим людям. Теперь, когда больше не существовало опасности встретить там своего отца, она не имела ничего против посещения деревни. В то злополучное время, когда отец узнал, что его родная дочь опозорила себя, он был викарием в тамошней церкви. Но недавно его по собственной просьбе перевели в другой приход. С того самого дня, когда Флора сообщила ему о своей беременности, он с ней не разговаривал.

Флора упорно отказывалась назвать отца ребенка, хотя, по всеобщему мнению, им был Дэвид Невиль, виконт Тэвисток. Отец Дэвида, граф Хартингтон, позволил Флоре после всего происшедшего поселиться в коттедже умершей домоправительницы и, по-видимому, материально поддерживал ее, поскольку ее собственный отец отрекся и от Флоры, и от ее сына сразу же после его рождения почти четыре года назад.

Флора даже обзавелась несколькими друзьями, и в их числе оказалась Ребекка Кардвелл. Ребекка нередко навещала ее в коттедже, хотя в графском доме, где жила Ребекка, Флора никогда не бывала. Они часто прогуливались вместе с маленьким Ричардом, сыном Флоры.

Ребекка радовалась дружбе с этой женщиной, которая жила тихой, спокойной жизнью. Радовалась тому, что подрастает Ричард, хотя ей было больно сознавать, что она могла бы ухаживать и за собственными детьми, если бы в свое время оказалась в состоянии их родить. Она пыталась не размышлять об этом. Внешне она выглядела спокойной, однако ее часто одолевали мрачные мысли.

На следующий день после возвращения Дэвида Ребекка решила сходить в гости к Флоре. Она испытывала потребность выйти из дома, побыть на свежем воздухе. У нее болела голова. Ведь она проплакала всю предыдущую ночь – впервые за год. Она почти не сомкнула глаз. Но это была обычная головная боль, с которой можно бороться, а не душевные муки, которые можно лишь терпеть. «Он мертв». Ребекка несколько раз мысленно повторила эти слова, как заклинание. Затем сдвинув, как того требовала мода, далеко на затылок свою широкополую шляпу и завязав под подбородком ленточки от нее, отправилась к подруге.

Она постучала в дверь коттеджа. Дверь распахнулась, на крыльцо выбежал Ричард и стал немедленно рассказывать Ребекке о том, как вчера он увидел на краю пруда лягушку.

– Миленький, дай леди Кардвелл хотя бы войти в дом, – со смехом сказала Флора. – Входите, Ребекка.

Своим узким лицом и темными волосами Ричард напоминал Дэвида, хотя глаза у него были не синие, а серые. Ребекку всегда огорчало, что мальчику предстоит носить клеймо незаконнорожденного, хотя его следовало бы признать сыном виконта, внуком графа. Ребенку надлежало быть Ричардом Невилем, а не Ричардом Эллисом. Трудно понять, почему Дэвид не может исправить последствия своего поступка и жениться на Флоре.

В конце концов она дворянка, пусть даже не столь благородных кровей, что было бы, по мнению многих, весьма желательно для жены виконта. Но это вряд ли могло иметь решающее значение, поскольку неравные браки – не такая уж редкость. Взять хотя бы случай с Луизой. Немало аристократов через брак породнились с семьями богатых торговцев и промышленников, вообще не принадлежащих к дворянскому сословию.

Флора, темноглазая брюнетка с роскошной фигурой, была весьма привлекательна, даже красива. При этом ее отличали живой ум и добродушие. Ребекка часто задумывалась о страсти, вспыхнувшей между Флорой и Дэвидом, в результате которой и появился на свет Ричард. Флора на людях никогда не сожалела о случившемся и никого не винила. Дэвида она вообще упоминала редко и никогда – в связи с собой.

– О, вы сегодня в одежде серого цвета, – заметила она.

Ребекка как-то застенчиво оглядела свое платье и корсаж, которые она сшила несколько месяцев назад, но до сегодняшнего дня не имела желания или храбрости надеть. Она так долго одевалась в черные наряды.

– Платье вам очень идет, – оценила Флора. – Да к тому же модное… Если не возражаете, давайте пройдем на кухню. Я приготовлю чай.

Ричард снова стал подробно рассказывать Ребекке о лягушке: как она отпрыгивала от него всякий раз, когда он пытался схватить ее.

– Лягушки хотят гулять на свободе, – сказала Ребекка, приглаживая свои мягкие волосы. – Так же, как маленькие мальчики.

Если бы выжил, ее собственный первый ребенок был бы лишь на несколько месяцев младше Ричарда. Порой она воспринимала как иронию судьбы тот факт, что незаконнорожденный ребенок Флоры родился благополучно, а их с Джулианом дети, зачатые в браке, которых Ребекка так хотела, не смогли появиться на свет. Но она старалась побыстрее отделаться от подобных мыслей. В жизни столь многое причиняет боль, что нельзя еще больше отягощать ее. Ребекка пришла к выводу, что потакание горю погубило почти два года ее жизни.

К тому же Ричард отнюдь не являлся нежеланным ребенком, по крайней мере для его матери. Флора просто до безумия любила сына.

– Дэвид вернулся домой, – сообщила Ребекка. При этом она не удержалась и посмотрела на подругу пристальным изучающим взглядом.

– Да. – Флора как раз собиралась поставить чайник на огонь, чтобы вскипятить воду, и ее рука на мгновение застыла в воздухе. – Я об этом слышала. Как он?

– Похудел, – сказала Ребекка. – Выглядит старше. Взгляд у него какой-то усталый. Ушел из армии.

– Да, мне говорили.

– Дэвид был рядом с Джулианом и видел, как погиб мой муж. Он рассказал мне, как это случилось.

– Неужели? – Чашки и блюдца, которые Флора доставала из шкафа, задрожали и зазвенели, ударившись друг о друга.

– Джулиан поступил глупо и безрассудно, – продолжала Ребекка. – Лично повел солдат в бой и получил пулю в сердце. К тому времени, когда Дэвид подбежал к нему и перевернул его на спину, он уже был мертв. А Дэвида самого ранили. Джулиана похоронили посторонние люди. Думаю, это уже не имеет значения. Правда? Мертвому ведь все равно.

– Да. – Флора медленно, аккуратно поставила чашки на блюдца. – Это, наверное, произошло мгновенно. Он, должно быть, даже не почувствовал боли.

– Вчера вечером эта мысль и служила мне единственным утешением, – призналась Ребекка. – Когда я раньше думала, меня потом одолевали ночные кошмары.

– Да, – сказала Флора. – Да, я могу это понять. – Чайник, стоящий на огне, зашумел.

– А теперь я наконец отправила его на вечный покой, – твердо сказала Ребекка и посмотрела на Ричарда, который стоял рядом с ней с книжкой в руках и с надеждой глядел на нее. Она посадила его себе на колени.

– Вчера я отправила мужа на вечный покой. Флора. Я должна продолжать свою жизнь… Без него… Я слишком долго носила траур. Ничто не сможет вернуть Джулиана. А я всегда буду помнить о нем. Пока он был жив, все у нас шло превосходно. По крайней мере для меня это было именно так. А теперь я сделала шаг вперед. Вот почему я в сером. Больше не буду носить черные наряды. Пришло время снять траур. Как вы думаете, я права?

– Да, – ответила Флора, наклонившись над плитой и проверяя на ощупь, насколько горяч чайник, хотя было ясно, что закипит он еще не скоро. – Я рада, Ребекка. Рада за вас… Знаете, вам не надо потакать Ричарду. Сегодня с утра я уже дважды прочла ему этот рассказ. Правда, солнышко?

– Но мне нравится развлекать его, – сказала Ребекка. Раскрывая книгу и приготовившись читать вслух, она внезапно и совершенно неожиданно для себя повеселела и тут же ощутила чуть ли не раскаяние.

Позже, по пути домой, Ребекка задумалась: может, стоило побольше рассказать Флоре о Дэвиде. Однако непонятно, жаждет ли Флора новостей о Дэвиде, или же разговоры о нем причинили бы ей боль. Ребекка никогда не заговаривала с Флорой о Дэвиде. Интересно, заглянет ли он в гости к Флоре. Наверняка он захочет увидеть своего сына. Когда Дэвид уезжал на войну, тот был еще грудным младенцем.

Ребекку вновь охватила злость на Дэвида: за то, что он отказался жениться на такой милой женщине, не захотел признать и узаконить такого чудесного ребенка. За то, что он, выжив на войне и вернувшись домой, по-прежнему увиливает от ответственности. В то время, как Джулиан… Но нет, она больше не будет думать об этом. От горьких мыслей один вред.

Пора начать жить заново. Она приняла такое решение минувшей ночью, выплакав все слезы. И подтвердила его нынешним утром. Довольно унывать. Хватит упиваться жалостью к самой себе. Хватит терзаться. Она должна обрести нечто такое, что снова сделает осмысленной ее жизнь. На душе стало гораздо легче, свободнее, и Ребекка ускорила шаг.

А потом она увидела Дэвида, приближавшегося к ней по той же самой тропинке. Поздно было сворачивать на другую дорожку, чтобы избежать встречи с ним. Он уже заметил ее. Вся ее только что обретенная решимость испарилась, и Ребекка почувствовала, что испытанное ею воодушевление вновь обернулось тяжким грузом.

«Ну вот и Дэвид, – подумала она. – Как решительно он движется мне навстречу, этот человек, который принес мне избавление. Он рассказал правду и освободил меня. Он позволил мне наконец отправить Джулиана на вечный покой».

* * *

Дэвид пришел к решению быстро, фактически за ночь. Он подумал, что оно, видимо, давно – очень давно – таилось где-то в закоулках его сознания, хотя он никогда до сих пор и не отдавал себе в этом отчета. Ведь в конце концов он долгое время не видел Ребекку и не знал, как она восприняла смерть Джулиана, как она обходится без него.

Он лишь понимал всю затруднительность ее положения. Ее мать жила с одной из сестер. У брата Ребекки были жена и по меньшей мере пять детей. Ребекка жила в Креиборне с отцом Дэвида. Граф теперь фактически не являлся даже ее свекром. И еще у отца появилась новая жена, которая была лишь на несколько лет старше Ребекки и до замужества служила ее наемной компаньонкой. Ребекка не могла жить самостоятельно, ибо Джулиан был не очень-то богат, а его поместье перешло к другим родственникам, поскольку Ребекка не имела сыновей.

Вдове Джулиана, кажется, некуда деться. Правда, Ребекка молода. Чрезвычайна красива. Возможно, она уже пришла в себя после смерти Джулиана и вернулась к активной светской жизни. Вероятно, у нее уже есть поклонники или вот-вот появятся. Не исключено, что она вскоре опять выйдет замуж. Подобные мысли приходили Дэвиду в голову вот уже несколько месяцев.

Похоже, что он не несет теперь за нее никакой ответственности.

Но вчера вечером Дэвид узнал правду. Он увидел, что Ребекка по-прежнему глубоко скорбит и все еще не приспособилась к своему нынешнему положению. Он понял также, что она пока не может привыкнуть к жизни без Джулиана. Осознал, что Ребекка живет в доме, где ей явно неуютно, особенно учитывая обстоятельства, связанные с повторным браком отца Дэвида. Было совершенно ясно, что хозяйкой в Крейборне фактически стала Луиза, занявшая то положение, которое должно было бы принадлежать Ребекке, когда та вернулась из Саутгемптона.

Видимо, Ребекке сейчас кажется пустой и бессмысленной ее теперешняя жизнь. Но, будучи женщиной, она мало что могла бы сама изменить. Таково традиционное воспитание: Ребекке с детства внушали, что ей предстоит жизнь замужней дамы, матери, хозяйки дома своего мужа.

Дэвид не спал всю ночь, переживая выпавшее на его долю тяжкое бремя ответственности за эту женщину. За несколько месяцев до ее свадьбы он принял известное решение и тем самым способствовал тому, чтобы она вышла замуж за Джулиана. Именно Дэвид отвечает за то что она стала женой мужчины, который, если бы и выжил, то, вероятно, сделал бы ее бесконечно несчастной. Но Джулиана больше нет в живых. Дэвид убил мужа Ребекки и разрушил ее семью.

Ну и, конечно же, никуда не деться от того, что сам Дэвид влюблен в Ребекку. Он всегда любил ее, даже когда был мальчиком, а она – просто тихой, счастливой маленькой девочкой с золотистыми локонами и карими глазами. К Дэвиду она относилась с уважением, но улыбалась лишь Джулиану.

Уважение, однако, исчезало по мере того, как Дэвид с каждым годом становился все более неприятен Ребекке. Так, однажды Дэвид взял на себя чужую вину: признался в том, что именно он в жаркий день запер двух дочерей садовника в сарае, где хранился инвентарь, и забыл о них. Бедных девочек обнаружили только через шесть часов. Ребекка плакала и осуждающе смотрела на Дэвида, когда он рассказывал о том, как решил, надев маску, подшутить над девчушками. Она опустила глаза, когда отец уводил сына, чтобы как следует выпороть.

А Джулиану она никогда не переставала улыбаться.

Любовь Дэвида к Ребекке всегда только усложняла положение. Не исключено, что его нынешние переживания и принятое решение вызваны скорее попыткой самооправдания, чем чувством долга. И может быть, Дэвид не убил бы Джулиана, если бы сам не любил Ребекку.

Возможно, его так не бесила бы любовная история, в которой оказался замешан Джулиан. А что, если именно это возмущение и заставило Дэвида прицелиться не в руку или ногу Джулиана, а прямо в сердце?

Нет, эти предположения следует, конечно, признать смехотворными. В тот решающий момент его действиями руководил боевой инстинкт офицера. Нельзя допустить, чтобы чувство вины исказило в его памяти то, что тогда произошло.

Как бы то ни было, ночью Дэвид принял решение. Утром он узнал, что Ребекка, как обычно, быстро позавтракала в своей комнате и куда-то ушла.

– Должно быть, направилась в деревню, – сказала Дэвиду графиня. – Или скорее всего к Флоре Эллис. В таких случаях она обычно спрашивает меня, не хочу ли я составить ей компанию. Вы знаете, где живет Флора? – Луиза покраснела, и Дэвид понял, что она вспомнила о его «романе» с Флорой.

– Да, – ответил он. – Я, наверное, встречу Ребекку по дороге.

Он натолкнулся на нее примерно на полпути к коттеджу Флоры. И тут же обратил внимание, что платье на ней серое и выглядит Ребекка весьма элегантно. Ее шляпка была по последней моде сдвинута на затылок, и волосы отливали золотом в солнечных лучах. Дэвид вдруг пожалел, что у него уже нет возможности повернуть назад, вернуться к себе и еще раз как следует обо всем поразмыслить.

– Доброе утро, Ребекка, – сказал он.

– Доброе утро, Дэвид. – Она не улыбнулась.

– Ты навещала Флору Эллис? – спросил он. Это было неудачное начало для разговора. Ребекка поджала губы.

– Да, – ответила она. – И Ричарда. Ты тоже туда направляешься?

– Нет, – заявил Дэвид. – Я шел, чтобы встретить тебя. Не хочешь ли прогуляться? – Он предложил ей руку.

– Думаю, что хочу, – сказала она, взяв его под руку.

– Ты впервые надела серое? – поинтересовался он.

– Да. – Она бросила на него мимолетный взгляд. – Я должна извиниться перед тобой, Дэвид, за то, что вчера вечером так быстро ушла. Ты знаешь, для меня стало таким облегчением узнать, что ты был там и видел, как это случилось, что все произошло быстро и без мучений, что Джулиан умер мгновенно. – Она напряженно улыбнулась. – Мне понадобилось некоторое время побыть одной.

– Я понял это, Ребекка, – сказал он.

– Он умер почти два года назад, – заметила Ребекка. – Настало время, чтобы я отпустила его на вечный покой. Сегодня утром моя горничная убрала все мои черные наряды.

Все обстояло несколько лучше, чем он ожидал. Она подбросила ему предлог для начала разговора.

– Что ты теперь собираешься делать? – спросил он. – Ты уже думала о своем будущем?

Некоторое время Ребекка сосредоточенно смотрела перед собой.

– У женщин так мало возможностей распоряжаться своим будущим, Дэвид, – сказала она. – Мне невмоготу жить здесь, хотя я понимаю, что, говоря так, проявляю неблагодарность. Твой отец ко мне очень добр, словно Джулиан был его родным сыном. Луиза же остается моим надежным другом. Но ты не можешь себе представить, насколько я чувствую себя здесь не на месте.

– Нет, могу.

– Можешь? – Она снова бросила на него взгляд. – Думаю, что мне можно было бы поехать к Хорасу. По крайней мере он мой родной брат. Вряд ли он и его семья прогонят меня. Но понимаешь, они никогда меня к себе не приглашали. Я не думаю, что Хорас уж очень любит меня. Я не могу поехать туда. Действительно не могу.

– Да, – согласился Дэвид. – Это было бы неразумно.

– Я была бы в состоянии прожить на деньги, которые Джулиан перевел на мое имя при заключении брака, – сказала она. – Многим удается комфортно жить и на меньшую сумму. Но как только я заикнулась об этом, твой отец очень разозлился. До этого он никогда на меня не сердился. Мне бы не хотелось снова поднимать этот вопрос.

– Он воспринимает тебя как родную дочь, – сказал Дэвид. – Ты же знаешь, что Джулиан жил у нас с пятилетнего возраста. Для отца он был таким же сыном, как и я.

– Я это знаю, – сказала она. – И он любил графа и называл его отцом. И тебя, Дэвид, он любил.

– Да, – ответил он, ощутив комок в горле. – Мы были как братья. Поэтому-то мой отец и не может допустить, чтобы ты жила в относительной бедности.

– Но это лишает меня и малейшей возможности самой устроиться на какую-либо работу, – промолвила она со вздохом.

– А ты не задумывалась о повторном браке? – спросил Дэвид.

Ребекка закрыла глаза.

– Нет. – Она снова тяжело вздохнула. – Если бы ты задал мне этот вопрос еще вчера, я ответила бы, что я уже замужем. Но я, конечно же, не замужем. Я вдова. Уже почти два года. Я не думала о браке. Хотя это единственный способ для женщины реально изменить свою жизнь. Мне будет о чем подумать.

– Что касается меня, то я наконец решился поехать в Стэдвелл, – сказал он. – Всю жизнь он принадлежит мне, но до сих пор я лишь изредка бывал там. Я намерен поселиться там постоянно и управлять имением. Сегодня утром я послал письмо моей домоправительнице о том, что собираюсь приехать. Ей нужно будет кое-что приготовить и нанять еще слуг. Я сообщил, что приеду через месяц или около того.

– Думаю, ты поступаешь разумно, – сказала Ребекка. – Ты здесь больше не сможешь считать себя дома, Дэвид. После того, как твой отец снова женился. Знаешь, а они, похоже, счастливы. Если бы ты опасался, как я… Мне не верится, что это у них искренне…

– Да, – ответил Дэвид. – Сначала я был немного обеспокоен, но теперь вижу, что напрасно. Уверен, что Луиза искренне любит отца, а он – ее… В Стэдвелле мне предстоит много дел. Сам дом, я думаю, обветшал. За садами, конечно, ухаживают, но реальной выгоды они не приносят. Я ничего пока не знаю ни об арендаторах, ни о наемных работниках, мне еще предстоит изучать, что в хозяйстве эффективно, а что – нет. Я еще не знаком с соседями.

– Да, ты пускаешься в рискованное предприятие, – сказала она. – Но тебе нужно какое-нибудь серьезное дело, в которое можно было бы полностью погрузиться, Дэвид.

– Чтобы избавиться от беспокойства? – спросил он, взглянув на Ребекку.

Она покраснела, но не ответила. Дэвид знал, что Ребекка давно уже относится к нему неодобрительно. Но это не должно его останавливать.

– Мне понадобится жена, – заметил он.

– Да, – согласилась Ребекка. – Она смогла бы взять на себя заботы по дому и уход за садами, а ты занялся бы фермами. Тебе будет нетрудно, Дэвид, найти женщину, которая захотела бы выйти за тебя замуж. Ты молод и красив. Да ты и сам это знаешь. Конечно, прошло еще совсем мало времени с твоего приезда, но, может быть, тебе уже кто-нибудь приглянулся?

– Да, – сказал он и остановился, чтобы взглянуть ей в глаза. – Я хочу, Ребекка, чтобы моей женой стала именно ты.

Какое-то время она равнодушно смотрела на него.

– Я? – Наконец переспросила она. – Ты хочешь, чтобы я стала твоей женой?

– Поженившись, мы смогли бы решить наши проблемы.

– Нет.

– Ты бы имела свой собственный дом. И не только это. У тебя бы появилась в жизни определенная цель. В тебе бы очень нуждались.

– Ты предлагаешь своего рода брак по расчету? – поинтересовалась Ребекка. Они остановились, и она отпустила его руку. – Мы поженились бы только потому, что мне нужен дом, а ты нуждаешься в помощнице?

– Не совсем так, – возразил Дэвид. – Мы не чужие друг другу, Ребекка. Я очень люблю тебя, а ты, быть может, испытываешь хотя бы некоторую симпатию ко мне. Так что все обстояло бы не так безрадостно, как бывает в браке по расчету.

– Я не люблю тебя. – Ее глаза расширились. Произнеся это, Ребекка сильно покраснела, но не взяла свои слова обратно. – Тебя любил Джулиан, и поэтому, думаю, у меня было какое-то чувство привязанности к тебе. Но я никогда не любила тебя. Я не хочу выйти замуж за тебя, Дэвид, ни по расчету, ни по любви. Благодарю тебя, но я отказываюсь от твоего предложения.

Дэвид почувствовал себя так, будто получил пощечину. Но ведь Ребекка, в сущности, не сказала ему ничего нового. Все это он уже знал и раньше. Он не мог отступать. За последние несколько минут он слишком много слышал от нее об одиночестве, в котором она оказалась, хотя в ее словах не ощущалось откровенной жалости к самой себе.

– Подумай об этом, – сказал он. – Подумай о доме и своем собственном положении, Ребекка. Поразмысли о возможности уехать отсюда и при этом не оказаться вынужденной жить со своим братом или женой брата, которым, вероятно, твое присутствие будет в тягость. А мне и вправду нужна жена.

Ребекка смерила его яростным взглядом. Сейчас она просто задыхалась от гнева. Дэвид никогда не помнил Ребекку столь разъяренной.

– Тебе нужна жена? – переспросила она. – У тебя, Дэвид, уже есть жена. Ты просто пренебрег тем, чтобы обвенчаться с ней. И у тебя есть сын.

– Нет, – возразил он.

– Иди и попроси Флору выйти за тебя замуж, – посоветовала Ребекка. – Ты хотя бы подумал о том, чтобы заглянуть к ней в гости? Ты хотя бы поинтересовался, как за время твоего отсутствия вырос твой сын? Знаешь, у него твои темные волосы.

– У Флоры тоже темные волосы, – заметил Дэвид.

– Итак, ты намерен отрицать свое отцовство? Я тебя за это презираю, Дэвид. Я презираю тебя даже больше, чем можно выразить словами. Все другие твои проступки я могу приписать безрассудству юности, но только не это. Как ты мог произвести на свет ребенка и бросить его? Бросить родного сына и его мать?

– Я не бросил ни ее, – сказал он, – ни ребенка. Они в тепле и достатке, у них есть все, чего они пожелают.

– Это ты их материально поддерживаешь? – спросила она. – Или твой отец?

– Мы оба, – ответил он.

Ребекка отвернулась от него и стала смотреть через широкую лужайку, по которой они шли в направлении видневшейся вдали группы деревьев.

– Она не согласилась бы выйти замуж за меня, – спокойно заметил он.

– Я не верю тебе, – возразила Ребекка. – А этими словами ты лишь подтверждаешь, что никогда не просил ее об этом. Ты даже не попытался совершить пристойный поступок.

– Спроси ее сама, – предложил Дэвид. – Думаю, она скажет тебе, что не вышла бы за меня замуж, даже если бы я попросил ее об этом. Мы как-то сразу все поняли и обо всем договорились.

– О да. Деньги и дом в обмен за молчание и послушание. И в результате твой сын, Дэвид, – внебрачный ребенок. Он будет вынужден прожить всю жизнь с этим клеймом.

– Да. Но о нем будут хорошо заботиться. Брак между мной и Флорой был невозможен, Ребекка. Спроси ее сама.

Ребекка пошла в сторону стоявшего вдалеке дома.

– Еще более невозможным представляется мне брак между тобой и мной, – заявила она. – Я никак не могу понять, откуда у тебя столько наглости, чтобы просить моей руки. – Она снова остановилась и оглядела Дэвида с ног до головы. – Я – жена Джулиана. Ладно, теперь уже вдова Джулиана. Как тебе только в голову пришло, Дэвид, что я могу выйти замуж за тебя, после того как принадлежала ему?

Дэвид не знал, что ей ответить.

– Я пыталась гнать от себя подобные мысли, – сказала Ребекка, и в ее глазах Дэвид почувствовал внезапную боль, – но сейчас вынуждена тебе признаться: я мечтала, чтобы домой вернулся Джулиан, а не ты. Жестокое желание! Но тем не менее я этого хотела. И я, да поможет мне Бог, теперь снова этого желаю. Если уж одному из вас не суждено было вернуться, то я предпочла бы, чтобы здесь стоял Джулиан, а ты лежал бы в могиле в Крыму. И я теперь ненавижу тебя за то, что ты вынудил меня произнести это вслух. Не иди за мной, прошу тебя.

Она поспешно пошла через лужайку, приподняв край своей пышной юбки, чтобы не запутаться в ней при столь быстрой ходьбе.

Дэвид стоял, глядя ей вслед. Он чувствовал себя так, словно Ребекка воткнула нож ему в живот и пару раз повернула лезвие в обе стороны. Но ведь желание, в котором она призналась, для нее вполне естественно. Как будто можно было ожидать от нее чего-то иного. Однако Дэвид и сам мечтал о том же, что и Ребекка. Он очень хотел бы, чтобы здесь, в Крейборне, рядом с ней находился Джулиан, а он, Дэвид, лежал бы сейчас в братской могиле на Инкерманских высотах. Ребекка была бы счастлива – хоть на какое-то время! – а Дэвид покоился бы в мире.

Он от всей души желал этого.