Текст книги "Ворон и голубка"

Глава 3

– Я должна прежде всего думать о Синаре. Только она может принять ваше предложение или отказать.

– Добровольно она не согласится. Вам это известно не хуже, чем мне.

– Но почему она? Почему вы не выбрали другую, ту, которая готова стать вашей женой?

– Я только что объяснил: такой просто не существует в природе.

Эстелла прижала пальцы к вискам:

– Поэтому вы похитили мою дочь. Когда вы успели позабыть о своем воспитании и происхождении, Мерлин? Услышав подобный разговор, Росс крайне возмутился бы.

Мерлин потер подбородок, словно тщательно взвешивая собственные слова:

– Видите ли… Макс просил…

– Незачем валить все на Макса! Ничего не желаю об этом слышать! Из всех троих кузенов Сеймур он был единственным по-настоящему порядочным.

– Но вы должны признать, что со мной Синаре будет лучше, чем с Феликсом, – рассмеялся Мерлин. – Он окончательно сломил бы ее дух. Я не так уж плох, Эстелла, не причиню ей зла и не обижу.

– Чему мне верить? – простонала Эстелла.

– Если не хотите голодать и видеть, как Блоутер постепенно приходит в упадок, Синара должна сделать выгодную партию. Я достаточно богат и смогу обеспечить вас… и Бренда.

Мысли бешеным хороводом кружились в голове миссис Хоторн. Она не понимала, на что решиться, и наконец произнесла то, о чем и не подумала бы сказать еще несколько минут назад:

– Убедите Синару, что вы более завидный жених, чем Феликс, и если будете энергичнее настаивать на том, что невинны… что Росс…

Она не смогла договорить.

Мерлин рассмеялся, холодно, жестко, и от этого смеха по спине Эстеллы поползли мурашки. Но все же, пробормотав эти слова, она словно возложила тяжкое бремя на его широкие плечи. Пусть теперь сам попробует справиться со всеми трудностями! И тут еще одна непрошенная мысль заставила Эстеллу вздрогнуть… сознание того, что Синара станет пешкой в этой игре. Жизнь ее дочери будет разбита, ведь брак без любви – ужасная трагедия.

Но Эстелла быстро постаралась выбросить из головы весь этот вздор. Крайне практичная, как все француженки, она вспомнила, что браки по любви не часто случаются в высшем обществе. Обе стороны, включая родителей невесты, должны иметь достаточно денег, чтобы обеспечить будущее детей. Это честная сделка, единственно приемлемая среди знати. И Синара, конечно, должна все понять, когда будет давать обеты этому смуглому темноволосому мужчине.

– Насколько понимаю, вы даете свое благословение, мадам? – осведомился Мерлин, и Эстелла, невольно сжавшись, проклиная собственную трусость, молча кивнула.

В эту ночь Мерлин долго стоял под дверью Синары. Из комнаты не доносилось ни звука. Уснула ли она?

Он предпочел бы жениться на Синаре по любви.

Мерлин вздохнул. Хотя он обожал девушку, вряд ли она когда-нибудь ответит ему тем же. Но единственный способ позаботиться о Синаре, защитить от Феликса, – это жениться и постоянно находиться рядом с ней.

Он снова вздохнул и направился в хозяйскую спальню на другом конце коридора. Шаги гулким эхом отдавались на деревянном полу. Со дня смерти отца Мерлин с трудом заставлял себя входить в эту комнату, помня, что раньше она принадлежала Россу. Сколько ночей, сколько лет подряд его отец точно так же проходил по этому коридору?

– Я узнаю, кто тебя убил, отец, и почему, – прошептал Мерлин, тихо закрывая за собой дверь. Он вспомнил подозрение, блеснувшее в глазах Синары, ранившее больше, чем презрение и неприязнь светских знакомых в клубах. Снова и снова он воскрешал в памяти ту кошмарную ночь, когда отец погиб: бурю, взбесившихся лошадей, сбросивших карету в овраг, экипаж, разбившийся на острых камнях. Если бы только Мерлин знал, чья рука нажала на курок пистолета, чей выстрел ранил одну из лошадей!

Сидя на кровати, он зябко потер руки, словно пытаясь отогнать леденящие воспоминания. Еще со времени Ватерлоо Мерлин стремился радовать глаза красотой, находить облегчение от картин кровавого ужаса, терзавших мозг по ночам. Внешне он выглядел как и раньше, если не считать хромоты, которая всегда будет напоминать о смерти Макса… но в душе… в душе постоянно шло сражение между миром и войной. Война… Война… Даже сейчас воспоминания грозили затянуть его в бездонную пропасть.

Мерлин порывисто встал, несколько раз глубоко вздохнул, вынуждая себя думать о том хорошем, что случилось за последнее время. Он снова в Стормивуде, и ежедневные занятия делами поместья помогут вернуться к обычной спокойной жизни. Но эта радость была обманчивой, ведь за письменным столом в кабинете должен был сидеть его отец. Однако Мерлину нравилось спокойствие этого места, дружелюбие лошадей и других животных, не знающих, что такое судить и осуждать. Слуги же обращались с ним, как с самим дьяволом – все, за исключением Брембла. А Гидеон Свифт был единственным другом, другом, вернувшим ему способность мыслить и чувствовать, когда после смерти отца все, казалось, навсегда погрузилось в непроглядную тьму. Теперь Мерлин жил одним днем, все с большим нетерпением дожидаясь часа, когда обнаружится, кому была выгодна гибель Росса.

Внезапно натренированный слух Мерлина уловил слабый треск сломанной ветки. Быстро подбежав к окну, он слегка отодвинул тяжелые бархатные гардины.

Полная луна освещала силуэты трех лошадей на краю парка. Всадники не переговаривались, стояла мертвая тишина, только темные плащи развевались на ветру. Лица повернуты к нему. В окно чьей спальни они смотрят: его или Синары?

Выругавшись про себя, Мерлин сжал рукоятку побывавшей во многих битвах шпаги, которую, из предосторожности, не снимал с той минуты, как похитил Синару из Блек Рейвна. Кинжал, как обычно, был спрятан в сапоге. Неужели Феликс решился отомстить? Вполне в его духе – явиться среди ночи и прикончить врага во сне, если тот не поостережется, или, еще хуже, – нанять убийц, чтобы самому не пачкать руки.

Непрошенные гости пробрались через проход в живой изгороди и начали осторожно приближаться. Густая трава заглушала стук копыт. Мерлин сжал челюсти, но все же вынудил себя подождать несколько секунд, желая убедиться, что они крадутся к дому, а сам пока переместился в тень, чтобы получше рассмотреть происходящее. Трое темных всадников, походивших на зловещих призраков, были уже у самого крыльца.

Мерлин медленно потянул рукоятку шпаги, но клинок, выходя из ножен, громко скрипнул. Резкий звук разорвал тишину. Пальцы Мерлина конвульсивно сжали витую сталь.

На какой-то момент все застыли. Потом один из незнакомцев, чье лицо выделялось бледным пятном в темноте, показал на окно. Ее окно. Безумная ярость охватила Мерлина, но он не двинулся с места, ожидая, что предпримет враг.

К его удивлению, никто не спешился. Кони пошли шагом вдоль пологих ступенек и длинной каменной террасы с низкой балюстрадой. Мерлин, перебегая из комнаты в комнату, следил за ними из дома.

Всадники объехали церковь, расположенную в рощице недалеко от главного здания. Потом возвратились, не останавливаясь, пересекли лужайку и направились к воротам.

Мерлин нахмурился. Он мог бы поклясться, что различил профиль Феликса под широкополой шляпой, но в конце концов это мог быть кто угодно. Правда, интуиция подсказывала, что он не ошибается. Кто еще будет бродить по ночам возле дома? Феликс, по-видимому, решился отомстить.

– Приходи. Я буду готов к встрече, – пробормотал Мерлин про себя, вкладывая клинок в ножны. – Даже если мне придется все ночи напролет проводить у окна.

Тем временем, Синара лежала без сна, опершись на подушки, Эстелла сидела рядом, сжимая застывшую руку дочери.

– Мерлин – куда лучшая партия, чем Феликс, дорогая. Если станешь его женой, Брендон и я будем обеспечены на всю жизнь и никому из Хоторнов больше никогда не придется беспокоиться о деньгах.

Она остановилась, заметив непокорный блеск в сине-зеленых глазах девушки:

– Конечно, твой отец был благороден, но едва сводил концы с концами. Мы бедны, Синара.

– Мама, значит, ты решила продать меня тому, кто больше даст, чтобы уплатить долги?

Губы Эстеллы нервно дрогнули:

– Ты собиралась выйти за Феликса, чтобы спасти брата, так что какая разница? Мерлин и Бренд не враги, это больше, чем может предложить Феликс. Если я зерно припоминаю, Бренд его не выносит.

– Феликсу это безразлично, – отозвалась Синара, приглаживая влажные волосы. – И кроме того, что если Мерлин убийца? Война изменила его, превратила в холодного безжалостного человека. Неужели ты хотела бы видеть меня женой преступника?

Эстелла с новой силой вцепилась в пальцы дочери:

– Non… нет, дитя мое. Я сердцем чувствую, Мерлин не мог сделать этого. Только порочный до мозга костей человек способен убить собственного отца. Мерлин любил Росса.

Синара отодвинула подушки и легла пониже. Мать подоткнула одеяло вокруг нее.

– Любовь! Ха! – процедила девушка.

– Я, твоя мать, люблю тебя, как Росс любил Мерлина, – заверила Эстелла.

– Это еще не доказывает невиновность сына.

– Синара, я не хочу тебя заставлять…

– Но уже дала разрешение на этот брак. О, мама! Синара отвернулась:

– Значит, у меня нет выбора!

– В глазах света ты падшая женщина, поскольку провела с ним ночь. По крайней мере он готов исполнить свой долг.

Помолчав, Эстелла добавила:

– Кроме того, Макс так высоко ценил Мерлина. Не может быть, чтобы он полностью ошибся.

– А мои чувства значения не имеют, – невыразительно пробормотала Синара больше себе, чем матери. – Я только пешка в чужой игре.

Сердце сжало острой болью, на душу давила свинцовая тяжесть, от которой не было спасения.

Эстелла вздохнула и погладила словно сведенные судорогой плечи девушки:

– Выйдя замуж, ты получишь гораздо больше свободы распоряжаться собственной жизнью. Тебе вообще не обязательно встречаться с Мерлином. Пока он в городе, можешь жить в деревне, и наоборот.

Синара зажмурилась, моля Бога, чтобы мать замолчала, и упрямо сцепила зубы:

– Значит, так тому и быть. Поговорю завтра с Мерлином. Если пообещает помочь Брендону, я выйду за него.

Но наутро она обнаружила, что Мерлин уехал, не попрощавшись. Если верить Бремблу, хозяин на рассвете отправился к архиепископу за брачной лицензией. Синара покачала головой. Когда только он успел договориться о встрече с архиепископом?

Девушка увиделась с Мерлином через сутки, в день венчания.

После нежданного визита Феликса Мерлин уснул беспокойным сном. Кошмары преследовали его остаток ночи, ныла старая рана. Мерлин, как всегда, старался не обращать внимания на боль. Немного отдохнуть все же удалось, но, вернувшись к вечеру в Стормивуд, Мерлин всю ночь бодрствовал, ожидая нападения. Наутро глаза у него горели, голова раскалывалась. Однако Мерлин не отходил от окна, наблюдая за Синарой, входившей в церковь вместе с миссис Хоторн. Женщины шли обнявшись, словно нуждались в утешении и поддержке друг друга.

При виде девушки дыхание Мерлина перехватило. Синара показалась ему еще прекраснее. Светло-золотистые локоны густой волной лежали на плечах и спине, схваченные над ушами блестящими гребнями. Слава Богу, она не надела подвенечный наряд, в котором была в Блек Рейвне. На этот раз на ней было простое платье из переливающегося светло-голубого шелка, отделанное кружевом. В глазах светилось недоверие, но девушка бесстрашно встретила его взгляд. Неприязнь пронзила сердце Мерлина: как тяжело сознавать, что он совсем безразличен Синаре!

Исходившее от нее нежное благоухание напомнило Мерлину о цветах, рассыпанных по весеннему лугу. Он взял девушку за руку. Такая нежная, податливая… и все же за этой мягкостью чувствуется сталь. Да, его невеста отнюдь не жеманная глупенькая мисс.

Взор его словно магнитом притянули хрупкие округлости плеч, открытых низким вырезом, и затененная ложбинка между полными грудями. Безумное желание охватило Мерлина, и он поклялся, что когда-нибудь будет ласкать эти упругие холмики, ощутит сладость розовых губ, страстно прижмет к себе гибкое тело; как мечтал он об этом сотни раз, с самого детства. Но он подождет, пока эти недоверчивые глаза будут глядеть на него с таким же желанием.

– Я рад, что ты опомнилась, – пробормотал Мерлин и вздрогнул, увидев, что девушка побледнела еще больше.

– Я хотела поговорить с тобой перед церемонией. Свадьбы не будет, если не выполнишь одного условия.

В ожидании появления священника Мерлин отвел Синару в сторону:

– Условие?

– Ты должен обещать помочь Брендону выйти на свободу, а потом попытаться узнать, кто в действительности похитил бриллиантовое колье.

Мерлин еле заметно улыбнулся:

– Откуда тебе известно, что не сам Брендон его украл?

– Мой брат не вор. Ты хорошо его знаешь – он в жизни не брал чужого.

– Но ты сама говорила, что у меня нет связей в Лондоне. Кто послушает человека, подозреваемого в убийстве?

Синара вырвала ладошку из стальной руки:

– Тогда позволь мне вернуться к Феликсу. Сама идея нашего брака кажется мне крайне неприятной.

Мерлин скрестил руки на груди: темные брови угрожающе сошлись:

– Значит, ты скорее поверишь обещаниям Феликса, чем моим? Если не ошибаюсь, он шантажировал тебя, чтобы заставить согласиться!

Синара потрясенно охнула:

– Откуда ты узнал?!

– Слуги имеют обыкновение подслушивать и не прочь поделиться сведениями, если цена сходная.

– Тильди!

Глаза Синары зловеще сузились:

– Я с ней разделаюсь… потом.

– Твоя мать горячо желает этого союза. Я обещал позаботиться о ней.

– Не знаю, что ты ей наговорил, но она убедила меня, что нужно согласиться, иначе моя репутация будет навеки погублена.

– Миссис Хоторн натура практичная, и тебе не мешало бы у нее поучиться.

Мерлин подвел девушку к алтарю, где уже стоял священник, готовый начать церемонию:

– Давай покончим с этим.

– Мать не отстала, пока не вымолила моего согласия. Сколько ты пообещал ей платить? Сумму, достаточную для того, чтобы она жила припеваючи до конца дней своих?

– Более чем достаточную. Бумаги уже составлены. Мы вместе подписали.

Мерлин снисходительно улыбнулся, словно уговаривал непослушного ребенка.

– Насколько я поняла, ты и пальцем не пошевелишь, чтобы спасти Бренда, как это сделал бы Феликс.

– Могу попытаться, но заверяю, что никто не спасет Бренда, если тот виновен. Так или иначе, он всегда был глупцом, и даже если избавится от этой неприятности, немедленно попадет в другую. Ты знаешь это так же хорошо, как и я.

Мерлин вновь сжал пальцы девушки, вынуждая ее взглянуть на него:

– По крайней мере я не обманываю тебя несбыточными обещаниями, как Феликс.

Оба замолчали. Синара, едва не падая от слабости, чувствовала, как дрожат руки:

– Ясно, что ты не собираешься ничего сделать для Бренда. Могу надеяться только, что вскоре окажешься в той же тюрьме, когда обнаружат доказательства, что именно ты убил отца.

Мерлин равнодушно пожал плечами, чем вызвал в Синаре новую волну ярости:

– Боюсь, что столь радостного события придется долго ждать, – бросил он, еще сильнее стискивая ее ладонь.

– Послушай! Будь Макс здесь, кого он посоветовал бы тебе выбрать? Меня или Феликса?

Синара понимала, что Макс, несомненно, предпочел бы Мерлина. Выхода не было… если она хочет, чтобы Бренд получил возможность обрести свободу. И нельзя забывать, что мама привыкла к обеспеченной жизни.

– Священник ждет. Отступать поздно, и ты знаешь это.

– В жизни не прощу тебе… – процедила Синара.

В церкви царил полумрак. Несколько свечей бросали дрожащие блики на каменные стены, воздвигнутые в 1610 году. Эта цифра была высечена на фризе над алтарем; слабый запах воска и ладана наполнял воздух. Дворецкий Брембл и Гидеон Свифт были единственными свидетелями, если не считать миссис Хоторн. Тишину нарушал лишь приглушенный плач Эстеллы.

Синара взглянула в ее сторону, и неожиданно неукротимый гнев ударил в голову. Подумать только, родная мать предлагает дочь этому мрачному молчаливому человеку, словно кусок мяса!

Священник приступил к таинству. Девушка долго искоса смотрела на мужчину, которому предстоит стать ее мужем. Нельзя отрицать, что он хорошо сложен и элегантен, особенно в черной визитке и снежно-белом галстуке. Непокорные локоны падали на воротничок. Ни признака слабости в этих широких плечах и гордой осанке. Даже руки у него жесткие, холодные, требовательные, однако странно чувствительные. Ничего общего с пухлыми нетерпеливыми пальцами Феликса, и Синара была благодарна хотя бы за это.

Она мрачно уставилась на священника и съежилась, когда Мерлин начал громко, твердо произносить обеты. Ноги девушки подкосились при мысли, что через минуту этот человек получит абсолютную власть над ее жизнью. Но он и так обрел эту власть с того момента, как подхватил ее на руки в часовне Блек Рейвна.

Тихий голос священника ворвался в ее мысли:

– Ну, мисс Синара, каков ваш ответ?

На мгновение девушке показалось, что она теряет сознание, но истерические рыдания матери заставили ее величественно выпрямиться. Никто не увидит ее слабости! В эту минуту она поклялась никогда не позволять Мерлину – и никому другому – диктовать ей, как жить. Замужняя женщина имеет больше возможностей поступать, как пожелает.

Синара снова взглянула на Мерлина и заметила, что он слегка приподнял левую бровь.

– Да… – прошептала она чуть дрогнувшим голосом и, подняв лицо, с отвращением закрыла глаза: обняв новобрачную, муж прикоснулся к ее губам целомудренным поцелуем. Его сила мгновенно лишила Синару желания сопротивляться, решимость поколебалась. Его рот словно оставил нестираемый возбуждающий отпечаток, а воздуха почему-то не хватало.

– С вашего позволения, миссис Сеймур, осмелюсь сказать: добро пожаловать в Стормивуд, – объявил Брембл, когда все вышли из церкви. Его круглая физиономия расплылась, и Синара слабо улыбнулась в ответ:

– Спасибо, Брембл.

Она посмотрела на Гидеона Свифта, вертевшего в руках шляпу и переминавшегося с ноги на ногу.

– Это истинное благословение, – вымолвил тот наконец. – Кажется, настали более счастливые времена.

И, услыхав смех Мерлина, смущенно ринулся прочь.

– Старый романтический дурак! Верит, что способен предсказывать будущее, – воскликнул он и предложил руку миссис Хоторн. Загадочный взгляд темных глаз остановился на Синаре, и ей показалось, что в них промелькнуло нечто похожее на нежность. Но нет… все такие же холодные и неумолимые.

Слугам, несмотря на их неприязнь к»убийце», было приказано встречать новобрачных с факелами. Брембл велел приготовить поздний ужин, чтобы отпраздновать свадьбу, и сопровождать господ в дом. На стол подали крокеты с омарами, крабов, крохотные треугольные сандвичи с огурцом, сладости и сбитые сливки с вином и сахаром. Брембл открыл шампанское, и слуги, бросая испуганные взгляды на Мерлина, выпили за здоровье новой хозяйки.

Но для Синары вся еда имела вкус опилок, хотя она вынуждала себя храбро улыбаться и не показывать истинных чувств. Она заметила, что Мерлин почти не ест, и поставил бокал, едва притронувшись к шампанскому.

Синара с ужасом думала о предстоящей ночи. Ее вещи перенесут из комнаты для гостей в хозяйские покои, и всего лишь дверь будет отделять ее от спальни мужа. Холодный озноб прошел по спине. Если бы только на его месте был Макс…

Слуги вернулись к себе, и в комнате воцарилось неловкое молчание. Тишину нарушали только вздохи Эстеллы.

– Пора ложиться, – сказала она наконец. – День был долгим и тяжелым.

Она поднялась, испытующе глядя на дочь:

– Тебе понадобится моя помощь? Мерлин послал за твоими вещами в Блуотер, и Тильди ждет наверху.

«Он уже вмешивается в мою жизнь», – подумала Синара.

– Мне ничего не нужно, мама, – сказала она вслух, подумав при этом: «От тебя – больше никогда и ничего».

Пожелав Эстелле спокойной ночи, чувствуя себя зверьком, пойманным в ловушку, Синара вышла на залитую лунным светом террасу. Ночь была тихой, в воздухе разливался аромат ночных цветов. Какой контраст с ее мятежными тревожными мыслями!

– Ночь, созданная для любовников, не правда ли? – раздался за спиной чуть протяжный голос Мерлина. Ирония в этом ненавистном голосе глубоко ранила…

– Ты вряд ли знаешь, что означает слово «любовник», бросила она, подняв глаза. Муж стоял совсем рядом.

– А ты? Ты знаешь? – И, не дожидаясь ответа, продолжал: – Я не совсем свободен от романтических чувств.

В полутьме неожиданно блеснули зубы, словно в невидимых доспехах появилась крохотная трещинка.

– Я, пожалуй, способен вспомнить многое, чем занимаются любовники в летние ночи.

Он коснулся водопада золотистых волос:

– Этим, например.

Собрав в кулак вьющиеся пряди, Мерлин притянул ее ближе. Первым порывом Синары было отстраниться, но она сознавала – он будет преследовать ее, пока не получит все, к чему стремится. Схватив девушку за плечи, Мерлин прижал ее к себе, но та словно застыла, ожидая, что сейчас он поцелует ее, и единственный способ отомстить – оставаться холодной и равнодушной.

Синара зажмурилась, готовясь к нападению, но ничего не произошло. Мерлин лишь провел длинными пальцами по щеке, ласкающе погладил нежное местечко чуть пониже уха.

Она вздрогнула, странное напряженное ожидание пламенем охватило грудь, но Синара заставила себя забыть о нежности этого прикосновения. Мерлин резко отнял руки.

– Понимаю, ты хотела бы видеть на моем месте Макса, и поверь: я бы с радостью поднял бокал с шампанским в честь вашей свадьбы.

Голос почему-то стал хриплым и неверным.

– Макс был мне дороже родного брата, и сумей он сделать тебя счастливой… я охотно бы отдал свою жизнь, чтобы он не погиб в тот страшный день под Ватерлоо.

В словах звучала такая горькая правда, что Синара не могла не задаться вопросом: какая причина сделала существование Мерлина настолько невыносимым, что он предпочел бы умереть? Возможно, смерть отца. Подозрение в убийстве.

– Я любила Макса, – просто сказала Синара, играя веером, свисавшим на шнуре с запястья. – И доверяла ему. Наша дружба ничем не омрачалась, и мы навсегда остались бы друзьями, даже если поженились бы.

– Знаю, он был прекрасным человеком, – прошептал Мерлин, глядя в темноту, так тихо, что Синара едва слышала его.

– Он страстно любил тебя… и верил мне. Он… он хотел бы, чтобы я позаботился о тебе.

– И ты поспешил выполнить его желание, – саркастически бросила она, – растоптав заодно мои чувства.

Мерлин стоял неподвижно, избегая ее взгляда. Сова пролетела через ночной сад, стелясь над землей. Глаза Мерлина затуманились при воспоминании о залитом кровью лице Макса. Он посмотрел на Синару, и боль сжала сердце.

«Я всегда любил тебя…»

Мерлин, наверное, никогда не произнесет вслух эти слова; ведь, что ни говори, он каким-то образом предал двоюродного брата, полюбив женщину, которую Макс обожал до безумия.

Мерлин попытался преодолеть ползущий по ногам ледяной холод. С той памятной битвы при Ватерлоо его жизнь непоправимо погублена. Все, к чему он прикасается, рушится, самое его присутствие вызывает ужас в душах тех, кого он любил больше всего на свете. Проклятие лежало на нем, и Мерлин не знал, как снять чары, пока не все уничтожено. С каждым днем он понемногу умирал… Если бы только отец был жив!

Из тяжелого раздумья его вывела Синара:

– Женившись на мне, ты потерял возможность встретить женщину, которая полюбила бы тебя по-настоящему. – Она была так серьезна, что сердце Мерлина сжалось болью. Синара носит его имя, но не принадлежит ему и никогда не будет принадлежать. – И разрушил надежду на то, что когда-нибудь я стану женой любимого человека, – добавила она настолько тихо, что Мерлин едва разобрал. Но ее слова вонзились в мозг раскаленным железом.

Он смотрел в ночь, слышал эхо легких шагов на террасе. Синара уходила, удалялась от него. Завтра начнется фарс супружеского «счастья».

Повернув голову, Мерлин успел заметить только клочок светлой ткани, мелькнувший, когда Синара скрылась за углом дома. Неужели решила пройтись по саду? Не стоит ей гулять одной по ночам, без охраны, особенно, когда поблизости рыщет Феликс, готовый на любую пакость.

Двери кабинета выходили на террасу, н Мерлин поспешил снять одну из шпаг, висевших над камином. Пристегнув ее к поясу, он проверил, на месте ли кинжал, и крадучись пошел за Синарой, стараясь не подходить слишком близко. Он должен сделать все, чтобы защитить жену.

Ночная птица трещала в кустах, летучие мыши бесшумно порхали среди деревьев. Синара жадно вдыхала все еще наполненный солнцем аромат цветущих роз. Сад был погружен в сон, в воздухе разливалось благоухание.

Она прошла мимо птичьей поилки и солнечных часов, установленных на мраморном пьедестале, в кольце роз. Вокруг вилась выложенная кирпичом тропинка. Синара пожалела, что не может разглядеть ярких красок цветочных бордюров по обеим сторонам, но во мраке все представляло лишь резкий контраст серебра и теней.

Внезапно где-то раздался крик совы, испугавший ее. Девушка села на кованую железную скамейку под живой изгородью в самом конце сада. Луна окрасила старый дом мерцающим белым сиянием; освещенные окна казались золотистыми.

К ней направлялась темная фигура, и по легкой хромоте Синара узнала походку мужа. Он постоял у солнечных часов, словно рассматривая их. Почему он преследует ее?

Синара, вздохнув, поднялась, обошла кусты и свернула за угол, к небольшой рощице. Днем она заметила из окна пруд и сейчас хотела посмотреть поближе. Спать почему-то совсем не хотелось. Странное беспокойство точило душу, и Синара все дальше уходила в темноту, в чащу леса.

Перед ней открылась полянка, за которой лежало крохотное озерце, но тут на тропинку упала тень и Синара охнула от неожиданности. Чужие руки схватили ее, теней становилось все больше.

– Синара, уйдем со мной, – раздался голос Феликса из мрака, – Еще не поздно.

– Феликс! – удивленно выпалила она и тут же почувствовала, как хватка рук, державших ее, ослабела. – Что ты здесь делаешь?

– А ты ожидала, что я облегченно вздохну, когда Мерлин похитит тебя? – с упреком бросил Феликс.

Синара оглянулась, пытаясь придумать, как спастись:

– Я обвенчалась с ним сегодня вечером.

– Видел, как ты выходила из церкви… но что-то не заметил на твоем лице особой радости.

Синара, вздрогнув от страха, осторожно отступила – в словах Феликса звучала неприкрытая ярость.

– Ты и не подумала сопротивляться, – продолжал Феликс. – Что ты наделала? Теперь Брендон обречен. Мерлин и шагу не сделает, чтобы ему помочь.

– Мне почему-то кажется, что Брендон иного мнения, дорогой кузен Феликс, – прозвенел над поляной голос Мерлина.

Синара пыталась разглядеть мужа, но тот скрывался среди деревьев. Затрещали ветки, зашелестели листья – спутники Феликса, по-видимому, подкрадывались к противнику.

– Мерлин! – прохрипела Синара.

– Жена, возвращайся в дом, – велел он, – Феликс, выходи и дерись как мужчина. Не прячься за кустами.

Мерлин выступил на залитую лунным светом полянку, в руках блеснула сталь. На противоположном конце появились трое, среди них Феликс. Он велел остальным держаться подальше.

– Я пришел отомстить, – объявил он, со звоном вытягивая шпагу из ножен.

– Мстить? Скрываясь во тьме? Поверь, я не лишился бы сознания, вызови ты меня на дуэль при свете дня, – усмехнулся Мерлин.

– Настало время свести счеты! – воскликнул Феликс, сгибая и разгибая правую руку. Призрачный свет отражался от блестящего металла; ужас сжал горло Си-нары, не сводившей глаз с соперников. Она не подчинилась мужу и не подумала возвратиться в дом, а зачаровано наблюдала, как мужчины сошлись, скрестив шпаги. Из-за нее. Будь жив Макс, этого никогда бы не случилось.

Шпаги мелькали в смертельном танце, пока их владельцы, кряхтя от натуги, топтали высокую траву и кустарник. Мерлин сумел отразить молниеносный удар, ловко увернулся от другого, едва не пронзившего сердце, и, в свою очередь, броском снизу пропорол рукав Феликса. Из раны хлынула кровь, левая рука бессильно повисла. Феликс выругался, но продолжал наступать.

Они метались по поляне, словно призраки: Мерлин с неподдельной грацией и Феликс с упрямо-бычьей силой. Сталь со звоном ударялась о сталь, атаки следовали одна за другой, все убыстрялось. Мерлин, выполнив глиссаду, мгновенным поворотом клинка выбил шпагу из руки соперника. Она, крутясь, пролетела по воздуху и упала футах в десяти.

Феликс, сыпля проклятиями, отпрыгнул, желая избежать смертельного удара, и ринулся, чтобы поднять оружие. Мерлин, тяжело дыша, повел плечом и встал в исходную позицию.

Но не успел Феликс сделать к нему и нескольких шагов, как тишину разорвал оглушительный выстрел. Все произошло так быстро, что Синара лишь удивленно охнула. Феликс рухнул на землю и замер. Мерлин, уронив шпагу, бросился к нему; следом бежали наемники Феликса. В молчании раздавался лишь грохот сапог, топтавших траву. Мерлин споткнулся и тоже упал, громко выругавшись.

Синара стояла как прикованная, пока муж с трудом поднялся и, прихрамывая, пошел назад.

– Я так и не успел увидеть его лица, – пробормотал он, тяжело дыша. – Успел скрыться, прежде чем я подбежал. Как Феликс?

Мужчины выставили шпаги:

– Держитесь от него подальше, – предостерег один, и Синара узнала голос Маггинса, старшего конюха в Блек Рейвне.

– Он тяжело ранен.

Они подняли Феликса и, шатаясь под тяжестью, унесли с поляны. Синара подошла к мужу и хотела уже последовать за ними, как он сжал ее руку:

– Подожди!

Он не выпустил ее пальцев, даже когда они обнаружили карету, стоявшую на дорожке, огибавшей пруд. Синара с детства знала, что именно эта тропинка ведет к воротам на южном конце поместья.

– Не подходите ближе, – предостерег Маггинс. – Мы вам не верим. Наверняка вы и наняли кого-то пристрелить нашего хозяина.

– Да ты, должно быть, спятил, – сухо рассмеялся Мерлин. – Откуда я мог знать, что вы скрываетесь в роще?

Маггинс прыгнул в экипаж, предварительно втащив обмякшее тело Феликса. Другой мужчина взобрался на сиденье и повернул лошадей к воротам.

– Если хозяин умрет, обвинят вас! Уж я об этом позабочусь! – заорал Маггинс, высунув голову из окна кареты.

Синара услыхала, как из груди Мерлина со свистом вырвался воздух. Он на мгновение застыл, больно вцепившись в ее ладонь. Без единого слова муж потянул ее через заросли к дому:

– Я должен ехать за ними.

Когда они были уже около сада, послышались крики и топот. Гидеон Свифт размахивал ружьем. На голове красовался украшенный кисточкой ночной колпак. Дворецкий с древним мушкетом пыхтел сзади.

– Кто там? – завопил Свифт. – Выходи, негодяй!

Он нерешительно остановился на краю поляны, дожидаясь Брембла. Дворецкий шумно отдувался.

– Скорее всего браконьер, сержант Свифт, – прохрипел он.

– Это впервые! Их ни за что не поймать! Оба молча пытались отдышаться.

– Лучше, пожалуй, вернуться в дом, – настаивал Брембл.

– Эй! Кто там? Мистер Мерлин? – снова позвал Свфит, еще больше разволновавшись.