Текст книги "Взгляд в темноте"

8

Собрание в конференц-зале журнала «Ивэнтс» продолжалось до начала восьмого. Главной темой был только что вышедший рейтинг Нильсена, весьма благоприятный для журнала. Двое из троих опрошенных выпускников колледжа в возрасте от двадцати пяти до сорока лет предпочитали «Ивэнтс» его конкурентам – «Таймс» или «Ньюсуик». Кроме того, оплаченный тираж на пятнадцать процентов превышал прошлогодние показатели, и региональная реклама работала хорошо.

В конце собрания встал Брэдли Робертсон, издатель.

– Я думаю, мы все можем гордиться такой статистикой. Мы напряженно работали почти три года и сделали это. В наши дни нелегко запускать новый журнал, и я хочу сказать, что, по-моему, творческое руководство Стива Петерсона стало решающим фактором нашего успеха.

После собрания Стив ехал в лифте с издателем.

– Еще раз спасибо, Брэд, очень щедрый комплимент.

Тот пожал плечами.

– Это правда. Мы сделали это, Стив. Скоро мы все начнем получать солидные деньги. Уже пора. Я знаю, как тебе было нелегко.

– Да, нелегко, – Стив мрачно улыбнулся. Двери лифта открылись в главном вестибюле.

– Доброй ночи, Брэд. Мне надо бежать. Хочу успеть на семь тридцать…

– Подожди минутку, Стив. Я видел тебя на шоу «Сегодня».

– Да.

– Ты держался великолепно, и Шэрон тоже. И, честно говоря, я согласен с ее доводами.

– Как и многие другие.

– Мне она нравится, Стив. Чертовски умна. Хороша собой. И к тому же настоящая леди.

– Согласен.

– Стив, я знаю, как много тебе пришлось пережить за последние два года. Не хочу вмешиваться, но с Шэрон было бы хорошо и тебе… и Нилу. Не допусти, чтобы сложности, даже если они кажутся непреодолимыми, встали между вами.

– Я молюсь, чтобы этого не произошло, – ответил Стив тихо. – И сейчас я, по крайней мере, могу предложить Шэрон нечто большее, чем просто парня, стесненного в финансах и с ребенком.

– Ей здорово повезет, если она заполучит и тебя, и Нила! Пошли, подброшу тебя до вокзала.

– Отлично. Шэрон сейчас у меня, и я не хочу опоздать на поезд.

Лимузин Брэда ждал у дверей. Водитель стал ловко пробираться по забитой транспортом улице. Стив откинулся на сиденье и непроизвольно вздохнул.

– Ты выглядишь усталым, Стив. Дело Томпсона здорово тебя вымотало.

Стива передернуло.

– Да уж. Оно снова и снова напоминает обо всем. Каждая газета в Коннектикуте рассказывает о… смерти Нины. Дети наверняка говорят об этом в школе. Я беспокоюсь, что из этого слышит Нил. Мне отчаянно жаль мать Томпсона… да и его тоже.

– А если тебе с Нилом уехать на несколько дней, пока все не закончится?

Стив задумался.

– Может, так я и сделаю. Неплохая мысль.

Лимузин подъехал ко входу на Центральный вонзал с Вандербилт-авеню. Брэд Робертсон покачал головой:

– Ты еще слишком молод, чтобы помнить, Стив, а в тридцатые Центральный вокзал был транспортным центром страны. Был даже такой радиосериал… – Он прикрыл глаза. – «Центральный вокзал, перекресток миллиона частных жизней», так его рекламировали.

Стив рассмеялся.

– А потом начался век реактивных самолетов. – Он открыл дверь. – Спасибо, что подвез.

Доставая проездной, он быстро спустился в терминал. До прибытия поезда оставалось пять минут, и он решил позвонить Шэрон, сказать, что успевает на поезд в половине восьмого.

Он пожал плечами. «Не обманывай себя. Ты просто хочешь поговорить с ней и убедиться, что она не передумала и приехала». Он зашел в телефонную будку. Мелочи у него было мало, и он позвонил за счет абонента.

Один гудок… второй… третий.

– Я набираю ваш номер, но никто не отвечает, – сообщил оператор.

– Кто-нибудь должен ответить. Пожалуйста, попробуйте еще раз.

– Конечно, сэр.

Снова долгие гудки. После пятого еще раз подключился оператор.

– Никто не отвечает, сэр. Может, вы позвоните позже?

– Вы можете проверить номер? Вы уверены, что мы звоним на 203-565-1313?

– Я наберу еще раз.

Стив не сводил глаз с трубки. Куда они подевались? Если Шэрон не приехала, может, Люфтсы попросили Перрисов, чтобы Нил побыл у них?

Нет. Шэрон позвонила бы ему, если бы решила не приезжать. Что, если у Нила приступ астмы… и его снова пришлось срочно везти в больницу?

Приступ вполне мог начаться, если в школе он услышал разговоры о казни Томпсона.

В последнее время Нила все чаще мучили кошмары.

Семь двадцать девять. Поезд отправляется через минуту. Если он станет звонить врачу, в больницу или Перрисам, то опоздает на поезд, а следующий только через сорок пять минут.

Может, повреждение на линии из-за непогоды. Это не всегда сразу обнаруживается.

Стив начал набирать номер Перрисов, но передумал. Повесил трубку и помчался к перрону. Перепрыгивая через две ступени, он едва успел вбежать в поезд, когда двери уже закрывались.

В ту самую минуту перед покинутой им будкой прошли мужчина и женщина. На женщине было длинное потертое серое пальто. Голову покрывал грязно голубой платок. Мужчина держал ее под руку. Другой рукой он придерживал тяжелый брезентовый вещмешок.

9

Шэрон смотрела на сильные руки, сжимавшие пистолет, и в глаза, смотревшие то на гостиную, то лестницу, то на нее.

– Что вам нужно? – прошептала она. Она чувствовала, как дрожит Нил, и крепче прижала его к себе.

– Ты – Шэрон Мартин, – монотонно произнес мужчина. Шэрон казалось, что сердце бьется у нее в горле, сжимавшемся от страха.

– Что вам нужно? – повторила она. Настойчивый мягкий свист в дыхании Нила… Что, если от испуга у него начнется приступ астмы? Надо попробовать договориться. – У меня в сумочке почти девяносто долларов…

– Заткнись!

От этого слова, произнесенного ровным тоном, ее пробила дрожь. Неизвестный бросил на пол вещмешок, похожий на военное обмундирование. Затем сунул руку в карман, достал моток толстой бечевки, широкие бинты. Швырнул все к ее ногам и приказал:

– Завяжи мальчишке глаза и свяжи его.

– Нет! Не буду.

– Делай, что говорят.

Шэрон посмотрела на Нила. Тот не сводил взгляда с мужчины. Глаза у него затуманились, зрачки стали огромными. Она вспомнила, что после смерти матери он был и глубоком шоке.

– Нил, я… – Как помочь ему, поддержать?

– Сядь. – Насильник отдал резкий приказ Нилу. Ребенок умоляюще посмотрел на Шэрон и покорно сел на нижнюю ступеньку лестницы. Шэрон встала на колени рядом с ним.

– Нил, не бойся. Я с тобой. – Дрожащими руками она закрыла ему глаза бинтом и завязала концы на затылке.

Потом подняла голову на негодяя. Тот уставился на Нила. Пистолет был направлен на ребенка. Она услышала щелчок и закрыла мальчика своим телом.

– Нет… нет… не надо.

Он посмотрел на нее и медленно опустил пистолет. Он чуть не убил Нила, подумала Шэрон. Он готов был убить его…

– Свяжи мальчика, Шэрон. – Приказ прозвучал как-то ИНТИМНО.

Она связала Нилу запястья, стараясь оставить веревки свободнее. Закончив, на секунду сжала его руки.

Незнакомец подошел к ним, отрезал конец бечевки.

– Живее! Теперь ноги!

Шэрон уловила в его голосе раздражение и быстро подчинилась. Колени Нила так дрожали, что ноги не стояли вместе. Она обмотала его лодыжки бечевкой и завязала ее узлом.

– Завяжи ему рот!

– Он задохнется, у него астма… – Слова замерли на губах. Лицо незнакомца изменилось, побелело и напряглось. Под натянутой кожей ходили желваки.

Он был близок к панике. В отчаянии она завязала Нилу рот, приложив повязку по возможности неплотно. Если бы только Нил не сопротивлялся…

От резкого толчка она упала лицом вниз. Мужчина уперся коленом ей в спину и связал руки. В запястья впилась тонкая веревка. Она открыла рот, но его тут же заткнули тряпкой. Полосой марли он замотал ей щеки и рот, завязал ткань узлом.

Шэрон не хватало воздуха… Пожалуйста… Нет… Руки скользнули по ее бедрам, задержались. Ноги ей стянула веревка, прорезавшая тонкую кожу ботинок.

Ее подняли. Голова откинулась назад. Что он собирается с ней делать?

Открылась входная дверь. Холодный влажный воздух обжег лицо. Она весила 120 фунтов, но похититель слетел со скользких ступенек крыльца, будто она была невесомой. Как темно. Наверно, он выключил уличное освещение. Плечом она ударилась обо что-то холодное, железное. Машина. Она постаралась глубоко вдохнуть через нос, приучить глаза к темноте. Надо освежить голову, прекратить дергаться и подумать.

Скрип открываемой двери. Сила толчка пришлась на локти и лодыжки, и Шэрон упала на заплесневелый пол. Падая, успела заметить открытую пепельницу. Она на заднем сиденье.

Раздался хруст гравия. Он возвращается в дом, Нил! Что он сделает с Нилом? Шэрон отчаянно попыталась высвободить руки. Запястья обожгла боль. Грубая веревка впилась в кожу. Она подумала, как насильник смотрел на Нила, как отпустил предохранитель на пистолете.

Шли минуты. Пожалуйста, господи, пожалуйста…

Дверь открылась. Хруст шагов по гравию. Распахивается передняя дверца. Глаза уже привыкли к темноте. Она смогла различить смутные очертания. Он что-то нес… вещмешок. Боже, Нил в этом мешке!

Он бросил мешок на сиденье, столкнул его на пол. Шэрон услышала глухой удар. Он причинит боль Нилу. Он причинит ему боль. Дверь закрылась. Быстрые шаги вокруг машины. Открылась дверь со стороны водителя, захлопнулась. Тени задвигались. Она услышала тяжелое дыхание. Он склонился над ней, смотрел на нее.

Что-то упало на нее, поцарапало ей щеку… одеяло или пальто. Она дернула головой, пытаясь освободить лицо от удушающего, едкого запаха затхлого пота.

Завелся двигатель. Машина тронулась.

Сконцентрируйся на направлении. Запомни каждую мелочь. Потом об этом захочет узнать полиция. Машина повернула налево. Холодно, как холодно. Шэрон дрожала, и от этого узлы затягивались туже, веревки сильнее впивались в руки, ноги, запястья. Тело сжималось, протестуя. Не двигайся. Успокойся. Без паники.

Снег. Если все еще идет снег, останутся следы. Нет. Слишком слякотно. Мокрые хлопья шлепаются на стекло. Куда они едут?

Кляп душил ее. Медленно дыши носом. Нил. Как он дышит в этом мешке? Он может задохнуться.

Машина набирала скорость. Куда он везет их?

10

Роджер Перрис вперил невидящий взгляд в окно гостиной на Дрифтвуд-лейн. В такой отвратительный вечер хорошо быть дома. Снегопад заметно усилился за те пятнадцать минут, что он у себя.

Весь день его не покидало неприятное предчувствие. Гленда неважно выглядела последние две недели. В этом все дело. Он всегда поддразнивал ее, что она из тех счастливиц, которые хорошеют с каждым днем рождения. Ее волосы, уже совершенно седые, красиво подчеркивали васильковые глаза и нежный цвет лица. Когда росли мальчики, она носила четырнадцатый размер, а сейчас похудела до восьмого. «Хочу хорошо выглядеть на закате дней», – шутила она. Но сегодня утром, принеся ей кофе, он заметил, как она побледнела и исхудала. С работы позвонил врачу, и они согласились, что это предстоящая казнь не дает ей покоя. Ее показания помогли осудить Томпсона.

Роджер покачал головой. Ужасная история. Ужасная для несчастного мальчика, для всех, кто с ней связан. Стив… маленький Нил… мать этого Томпсона… Гленда. Гленде не вынести такого напряжения. Сразу после показаний в суде у нее случился тромбоз венечных сосудов. Роджер отогнал страшную мысль, что еще один приступ убьет ее. Гленде всего пятьдесят восемь. Сейчас мальчики выросли, и он хочет провести оставшиеся годы с ней. Он не сможет жить без нее.

Хорошо, что она в конце концов согласилась нанять дневную домработницу. По будням миссис Воглер будет работать с девяти утра до часу дня. А Гленда сможет больше отдыхать и не беспокоиться о хозяйстве.

Он оглянулся, услышав, как вошла Гленда с маленьким подносом в руках.

– Я сам собирался принести его, – запротестовал он.

– Ничего, тебе нужно прийти в себя. – Она подала ему стакан бурбона и встала рядом у окна.

– Ты права. Спасибо, дорогая. – Он заметил, что она пьет колу. Если Гленда не разделяла с ним коктейль перед ужином, это означало только одно.

– Снова боли в груди. – Это не было вопросом.

– Немного…

– И сколько таблеток ты приняла?

– Всего две. Не беспокойся. Со мной все нормально. Смотри! Вот странно.

– Что там? – «Не уходи от разговора», – подумал Роджер.

– Дом Стива. Уличный свет не горит.

– Вот почему так темно. – Роджер помолчал. – Уверен, что фонари горели, когда я вернулся домой.

– Кому понадобилось его выключать? – забеспокоилась Гленда. – Дора Люфтс так нервничает.

– Может, ты пойдешь…

– Нет, не думаю, что стоит это делать, дорогая. Наверняка этому есть простое объяснение.

Она вздохнула.

– Наверно, есть. Просто… все случившееся уже столько дней не выходит у меня из головы.

– Я знаю. – Он обнял ее, стараясь успокоить, и почувствовал, как она напряжена. – Давай сядем и отдохнем…

– Подожди, Роджер, смотри! – Она наклонилась вперед. – От дома отъезжает машина. И фары не горят. Кто бы это…

– Хватит ломать голову. Садись, – твердо сказал Роджер. – Я принесу сыр.

– Бри уже на столе. – Несмотря на то что муж тянул ее за локоть, Гленда сунула руку в карман длинной стеганой юбки и достала очки. Надев их, она снова наклонилась и стала вглядываться в темный силуэт дома напротив. Но машина, которую она заметила, уже проехала мимо и исчезла в снежном вихре.

11

– Ведь завтра уже будет другой день, – встав со ступеней лестницы, Скарлетт О'Хара с надеждой прошептала свои последние слова, и музыка достигла крещендо, когда на экране появилось изображение Тары.

Мэриан Воглер вздохнула: музыка затихала, в зале загорался свет. Таких фильмов больше не снимают, подумала она. Ей совершенно не хотелось смотреть продолжение «Унесенных ветром». Все равно не оправдает ожиданий.

Она неохотно поднялась. Придется возвращаться на землю. Когда она спускалась по покатому полу к выходу, на ее приятном веснушчатом лице появилась озабоченность.

Детям нужна новая одежда. Хорошо хоть Джим согласился, чтобы она стала домработницей.

Его будут подвозить на завод, а она сможет пользоваться машиной. Отвезет детей в школу и успеет привести себя в порядок до того, как поехать к Перрисам. Завтра у нее первый рабочий день. Она немного нервничала. Уже двенадцать лет не работала, с тех мор, как родился Джим-младший. Но если она и знала и чем-то толк, так это в наведении блеска в доме.

Из тепла кинотеатра она вышла в сырой мартовский вечер. Дрожа, свернула направо и посмешила к машине. Мелкие крупицы мокрого снега били в лицо, и Мэриан куталась в потертый воротник шубы.

Машина ждала на стоянке за кинотеатром. Слава богу, что они решились потратить деньги и починить ее. Ей уже восемь лет, но выглядит хорошо, и Джим говорит, что лучше потратить четыреста долларов и привести ее в полный порядок, чем за те же деньги купить чужую головную боль.

Мэриан шла так быстро, что обогнала почти всех зрителей. Предвкушая тепло, торопилась к стоянке. Джим обещал приготовить ужин, а она проголодалась.

Хорошо, что она выбралась из дома. Муж почувствовал, что она вся на нервах, и сказал: «Три бакса погоды не сделают, а я присмотрю за детьми. Отдохни, малышка, и забудь о счетах».

Его слова звучали в ушах, когда она замедлила шаг и нахмурилась. Она точно помнила, что припарковалась здесь, справа. Отсюда видна реклама в окне банка: «Мы хотим сказать „да“ вашему кредиту». Тоже мне. «Да» – если он вам не нужен, «нет» – если нужен позарез.

Она оставила машину именно здесь. Вот окно банка, в нем уже горит свет, рекламу видно даже в снегопад.

Через десять минут Мэриан звонила Джиму из полицейского участка.

Глотая душившие ее слезы гнева и отчаяния, она рыдала в трубку:

– Джим… Джим… нет, со мной все нормально… но, Джим… какой-то… какой-то подонок украл нашу машину.

12

Пробираясь сквозь густую метель, он прокручивал в голове свой план. Уже должны хватиться машины. Женщина, наверное, обойдет все вокруг, чтобы убедиться в угоне. Потом начнет звать полицию или позвонит домой. Когда диспетчер передаст данные патрульным, он будет уже далеко от назойливых копов Коннектикута.

Да и не будут этот металлолом особенно искать. Копы просто закатят глаза при описании угнанной машины стоимостью две сотни баксов.

Завладеть самой Шэрон Мартин! Он вспотел от возбуждения, вспомнив, как его обдало жаром, когда он ее связывал. Стройное тело, мягкие изгибы бедер… Они чувствовались даже через толстую шерстяную юбку. Она казалась разгневанной и напуганной, когда он нес ее к машине, но он-то знает, что она нарочно прижалась к нему головой.

Он выехал на главную магистраль Коннектикута, потом на Хатчинсон-ривер и наконец на Гудзон-парк-лейн. На крупных трассах он чувствовал себя в большей безопасности. Но, подъезжая к центру Манхэттена по Вест-Сайд-драйв, он уже отставал от графика. Что, если они уже ищут эту машину!

Другие водители ползли еле-еле. Придурки. Боятся скользких дорог, боятся рискнуть, задерживают его… создают проблемы. Задергалась щека, и он прижал к ней палец. К терминалу он собирался приехать к семи, до окончания часа пик. Тогда их будет сложнее заметить.

В семь десять он выехал с Вест-Сайд-хайвей на 46-ю улицу. Проехал полквартала на восток и быстро свернул вправо, на объездную дорогу за складом. Охранников здесь нет, а ему хватит и минуты.

Он остановил машину и выключил фары. Мелкий, как пудра, снег обжег лицо, стоило ему открыть дверцу. Холод. Что за зверский холод.

Прищурившись, он оглядел темную парковку. Удовлетворенный осмотром, повернулся к заднему сиденью, сдернул наброшенное на Шэрон пальто. Она резанула его взглядом. Коротко хохотнув, он достал миниатюрную камеру и сделал снимок. От неожиданной вспышки она моргнула. Тогда он извлек из внутреннего кармана тонкий, как карандаш, фонарик. Снова нырнул в машину и включил его.

Он направил узкий луч света прямо в глаза Шэрон и стал медленно водить его вверх и вниз, в дюйме от ее лица, пока она не зажмурилась и не попыталась отвернуться.

Ему нравилось издеваться над ней. С коротким беззвучным смешком он схватил ее за плечи и заставил лечь на живот. Быстрыми взмахами ножа разрезал веревки на лодыжках и запястьях. Раздался слабый вздох, заглушенный кляпом, она вздрогнула всем телом.

– Приятно, да, Шэрон? – прошептал он. – Сейчас я выну кляп. Один звук, и мальчишка умрет. Поняла?

Не дожидаясь кивка, он разрезал узел на затылке. Шэрон выплюнула комок марли. И отчаянным усилием сдержала стон.

– Пожалуйста… Нил… – едва слышно прошептала она. – Он задохнется…

– Все зависит от тебя. – Похититель рывком поставил ее на ноги возле машины. Словно во сне, Шэрон ощутила на лице снег. Голова кружилась. Руки и ноги сводила судорога. Она пошатнулась, но ее грубо подхватили. – Надень… – Голос изменился, стал настойчивым.

Шэрон протянула руку и нащупала засаленную грубую ткань… Пальто, которое он набрасывал на нее. Она подняла руки и позволила натянуть его на себя.

– Надень платок!

Что за грязная тряпка! Она попыталась свернуть уродливый платок. Каким-то чудом пальцам удалось завязать его под подбородком.

– Садись в машину. Чем быстрее мы поедем, тем я быстрее освобожу его от кляпа. – Он резко толкнул ее в машину. Вещмешок лежал на полу. Шэрон запнулась, стараясь не задеть его. Нагнувшись, нащупала голову Нила. Веревка не затянута. По крайней мере, воздух поступает.

– Нил, Нил, я здесь. Все будет хорошо. Нил…

Он пошевелился? Боже, не дай ему задохнуться.

Похититель обошел машину, занял место водителя, повернул ключ зажигания. Машина медленно тронулась.

Мы в центре города! Открытие потрясло ее настолько, что помогло сосредоточиться. Спокойно. Нужно делать все, что он прикажет. Машина подъезжала к Бродвею. Она увидела часы над рекламным щитом на Таймс-сквер. Семь двадцать… Всего семь двадцать.

Вчера вечером в это время она вернулась домой из Вашингтона. Приняла душ, достала отбивные и потягивала шабли, пока они жарились. Она устала и старалась успокоиться, чтобы взяться за статью.

И думала о Стиве, о том, что за три недели разлуки тоска по нему стала тупой болью.

Он позвонил. Звук его голоса вызвал у нее одновременно радость и тревогу. Но он говорил коротко, почти сухо.

– Привет… хотел убедиться, что ты добралась. Говорят, в Вашингтоне отвратительная погода и она идет к нам. Увидимся в студии. – Он помолчал и добавил: – Я скучал по тебе. Не забудь, что послезавтра ты остаешься у нас.

Она повесила трубку. После разговора желание увидеть его стало еще сильнее, но почему-то ее охватило разочарование и беспокойство. Чего она на самом деле хочет? Что он подумает, когда приедет домой, а их нет? О, Стив!

На Шестой авеню они остановились у светофора. Рядом притормозила патрульная машина. Шэрон видела, как молодой водитель натянул на лоб форменную кепку. Он повернулся к окну, их глаза встретились. Машина тронулась. Она смотрела прямо на него, внушая ему не отводить взгляда, почуять неладное.

От резкого толчка в бок она оглянулась. Похититель держал в руке нож.

– Если он за нами увяжется, ты будешь первой. И у меня хватит времени на мальчишку.

Он сказал это с ледяным спокойствием. Патрульная машина ехала прямо за ними. Водитель включил мигалку и сирену.

– Нет! Пожалуйста!

На бешеной скорости полицейский обогнал их и скрылся за углом.

Они свернули на юг, к Пятой авеню. Пешеходов почти и не было. Непогода и гололед не располагали к проулкам по Нью-Йорку.

Резкий поворот налево, к 44-й улице. Куда он их везет? Через 44-ю нет проезда. Ее перекрывает Центральный вокзал. Неужели он не знает?

Неизвестный проехал два квартала до Вандербилт-авеню и свернул направо. Затем припарковался возле отеля «Билтмор», как раз напротив терминала.

– Выходим, – приказал он низким голосом. – Идем в терминал. Иди рядом со мной. Без глупостей. Я понесу мешок, и если кто-нибудь обратит на нас внимание, прирежу мальчишку. – Он посмотрел на Шэрон. Глаза у него снова блестели. На щеке билась жилка. – Ясно?

Она кивнула. Слышит ли его Нил?

– Подожди. – Он уставился на нее. Потянулся к бардачку и достал темные очки. – Надень.

Наконец он открыл дверь, огляделся и вылез из машины. На улице никого не было. Лишь несколько такси выстроились в очередь на огороженной площадке у терминала. Некому было увидеть их и обратить на них внимание.

«Он поведет нас на поезд, – подумала Шэрон. – скоро мы будем за сотни миль отсюда, а никто и не думает нас замечать!»

Что-то впилось ей в левую руку. Кольцо! Старинный перстень с лунным камнем, подарок Стива на Рождество… он повернулся, когда у нее были связаны руки. Выпуклая золотая огранка поранила кожу. Почти не задумываясь, Шэрон стянула кольцо с пальца. И едва успела засунуть его в сиденье до остановки машины.

Покачиваясь, она слупила на скользкий тротуар. Мужчина схватил ее за руку и внимательно осмотрел машину. Быстро наклонился, поднял кляп, затыкавший ей рот, и разрезанные веревки. Шэрон затаила дыхание. Кольцо осталось незамеченным.

Он вскинул на плечо вещмешок, предварительно утянув бечевку и завязав концы. Нил может задохнуться в этом закупоренном мешке.

Несмотря на темные очки, Шэрон зажмурилась от яркого света и с трудом сообразила, что они в главном вестибюле, напротив центрального терминала. В нескольких футах находился газетный киоск. Продавец безразлично взглянул на них. Они стали спускаться в первый пролет. Внимание Шэрон привлек огромный дисплей «Кодака»: «Захватите красоту там, где найдете ее…»

Она с трудом сдержала истерический смешок. Захватите? Захватите? Часы. Знаменитые часы над центральной информационной будкой посередине зала. Сейчас их труднее заметить из-за конторки инвестиционной компании, пристроившейся впереди. Шэрон где-то читала, что, когда горели шесть красных лампочек вокруг основания часов, они передавали сигнал о помощи в полицейский участок вокзала. Что бы они подумали, если бы знали, что сейчас происходит?

Семь двадцать девять. Стив. Стив сядет на поезд в половине восьмого. Он сейчас здесь… в этом терминале, в поезде, который через минуту увезет его. Стив, хотелось закричать ей, Стив…

Стальные пальцы сжали ей руку.

– Сюда. – Он заставлял ее спускаться по лестнице в нижний терминал. Час пик закончился. В главном терминале почти не осталось людей. Еще меньше их было на лестнице. Попытаться упасть… привлечь внимание… нет… нет, нельзя рисковать, когда эта тяжелая рука обхватила мешок, готовая вонзить нож в Нила.

Они спустились на нижний ярус. Справа Шэрон увидела вход в «Устричный бар». В прошлом месяце они со Стивом обедали здесь. Сидели у стойки над дымящимися чашками с устричным рагу… Стив, найди нас, помоги нам…

Ее толкнули налево.

– Нам сюда… не так быстро. – Путь 112. На табло надпись: «Маунт-Вернон… 8.10». Поезд, видимо, только что ушел. Зачем он привел их сюда?

По пандусу они спустились к платформе 112. Их шаги по железным ступеням отдавались звенящим эхом. Шум голосов утих, тепло терминала поглотил холодный, всепроникающий сквозняк.

На платформе ни души.

– Сюда. – Он заставил ее двигаться быстрее, обогнуть платформу, спуститься по еще одному пандусу. Где-то журчала вода. Куда они идут? Темные очки не давали ничего увидеть. Ритмичный пульсирующий звук… насос… пневматический насос… они спускаются в недра терминала… глубоко под землю. Что он собирается делать с ними? Слышен грохот поездов… наверно, рядом тоннель…

Бетонный пол уходил все ниже. Проход стал шире. Они оказались на площадке размером с половину футбольного поля, заполненной толстыми трубами, валами, грохочущими моторами. Налево… примерно в двадцати футах… была узкая лестница.

– Наверх… быстрее. – Похититель задышал, с неприятным свистом глотая ртом воздух.

Шэрон слышала его пыхтенье за спиной. Она стала подниматься, неосознанно считая ступени… десять… одиннадцать… двенадцать. Лестница заканчивалась узким пролетом, ведущим к толстой железной двери.

– Отодвинься. – Он навалился на Шэрон, и она сжалась. Он поставил мешок, быстро взглянул на нее. Даже в тусклом свете было видно, что на лбу у него блестят капли пота. Он достал ключ, вставил в замок. Раздался скрежет, и ручка повернулась. Он распахнул дверь и втолкнул Шэрон внутрь. Бормоча, подхватил мешок. Дверь закрылась. Сквозь влажную темноту она услышала щелчок выключателя.

После секундной задержки над головой замигали пыльные флуоресцентные лампы.

Шэрон увидела грязную сырую комнату, ржавые раковины, заколоченный досками лифт, продавленную кровать, перевернутый ящик из-под апельсинов, старый черный чемодан на полу.

– Где мы? Что вы от нас хотите? – Она почти шептала, но в этой темнице ее голос звучал гулко.

Похититель не ответил. Оттолкнув ее, он бросился к кровати. Уложил на нее мешок и отошел, скрестив на груди руки. Шэрон встала на колени и принялась неловко развязывать бечеву.

Наконец это ей удалось, она раскрыла мешок и стянула его с маленького сжавшегося тельца, освободила Нилу голову. Яростно дернула кляп, стягивая его на подбородок.

С резким булькающим звуком Нил задышал, хватая ртом воздух. Дыхание вырывалось с присвистом, грудь сотрясалась. Поддерживая голову, Шэрон стала распутывать ему повязку на глазах.

– Оставь это! – Приказ прозвучал резко и зло.

– Пожалуйста, он болен… у него приступ астмы. Помогите ему.

Она подняла голову и закусила губу, чтобы не закричать.

Над армейской кроватью к стене были прикреплены три огромные фотографии…

Раскинув руки, бежит молодая женщина, оглядывается через плечо, на лице ужас, от крика рот искривился дугой.

У машины, поджав ноги, лежит блондинка.

Темноволосая девушка прижала руку к горлу, и ее взгляд постепенно становится ошеломленно-пустым.