Текст книги "Рискованный выбор"

Глава 2

Теннесси, январь 1815 года

Нет, он не поедет туда. Никогда. Ни за какие земные блага. Это ему абсолютно ясно. И никаких сомнений быть не может.

Шестой граф Керлейн. Ба! Какие громкие слова!

Они вызывали в нем тошноту. По прошествии многих лет, когда столько воды утекло, он вдруг стал графом. Слишком поздно. Какая ирония судьбы, что событие сие произошло сейчас. Когда те, для кого это было важно, уже сошли в могилу – отец, мать и даже… Джошуа. Его же никогда это не волновало. Ни поместье, ни титул, ни старик, считавший их с Джошуа незаконными ублюдками. Лэд не понимал своей матери, умолявшей деда признать ее детей, мечтавшей помириться с английскими родственниками. Ей казалось это таким важным. И отец страстно желал хотя бы частично восстановить отношения с графом, это было понятно, хотя он никогда не говорил об этом. Он вообще мало рассказывал о деде. Зато сколько раз в детстве, когда его укладывали спать, он слушал истории о Керлейне. Тогда ему казалось, что это, должно быть, самое замечательное, прямо-таки волшебное место в созданном Богом мире. Но с годами слово «Керлейн» стало почти ругательным. Все связанное с ним не доставило их семье ничего, кроме горя и боли. Лучше жить в землянке и быть самому себе хозяином, чем там – лордом. Нет, ни при каком, даже самом бедственном положении он не поедет туда. Ферма в Фэйр-Мэйден считалась одной из самых процветающих в Теннесси, а усадьба, построенная отцом, справедливо заслужила репутацию красивейшей в округе. Да что там, в округе – в целом штате! А какие приемы устраивала их мать, славившаяся своим гостеприимством и красотой! Даже после того как мать ушла из жизни, в доме осталась частица ее тепла. Лэду казалось, что он до сих пор ощущает запах ее духов. Стоило закрыть глаза, как он снова видел отца, читающего у себя в кабинете одну из любимых книг по садоводству, и Джошуа, сидящего на веранде дома после рабочего дня. Возвратясь из сада, брат шутил со слугами или рабочими с фермы, заглядывавшими в дом. Для этих людей у его матери всегда находились освежающие напитки и пища, чтобы подкрепиться.

Веранда была любимым местом сборищ. Лэд любил проводить там теплые летние вечера в компании близких и друзей. Так было раньше. Теперь же во всем Фэйр-Мэйден едва ли существовал такой уголок, где бы он не ощущал боль утраты. Она преследовала его неотступно. После внезапной смерти матери и брата, а за месяц до этого – безвременной кончины отца он открыл для себя важную истину. Дом становится пуст, если уходят те, с кем ты там живешь. Лэд думал, что усадьба в Фэйр-Мэйден, где он родился и вырос, навсегда останется его домом. Он мечтал жить в нем с собственной женой и детьми, которые, став взрослыми, дадут начало новому поколению Уокеров. Но теперь он не воспринимал это место как свой дом. Это было прекрасное, но лишенное жизни жилище. И связанные с ним воспоминания причиняли только боль.

Лэд тяжело вздохнул и отшвырнул письма. Он встал, прошагал к окну, занимающему всю стену. Все еще шел снег, как и в предыдущие, так похожие друг на друга дни. Вокруг было белым-бело, земля укрылась пышным покрывалом. Видела бы мать, улыбнулся Лэд, вспоминая, как она любила снег. А отец всегда беспокоился за будущий урожай. Ведь Фэйр-Мэйден, главный поставщик семян и рассады для южных штатов, должен был поддерживать свою репутацию. Джошуа же холод никогда не беспокоил. Братья часто проводили зимние дни вместе: охотились, удили рыбу на мосту, принимали гостей. Во время школьных каникул они всей компанией катались на коньках или на санках.

Лэд перестал любить снежные дни, после того как порядком намерзся во время войны. Тогда они спали прямо на ледяной земле, а потом морозные ночи сменялись такими же холодными утрами. Одним таким утром умер Джошуа, прямо перед Новым Орлеаном.[1]1
  Имеется в виду сражение 1815 г., когда после поражения англичан был подписан договор об окончании войны. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть] Когда Лэд увидел мертвого брата, тело Джошуа уже наполовину окоченело. Он поднял его и на руках отнес в лагерь. Холод! Лэд до сих пор просыпался от ночных кошмаров и снова видел Джошуа и лицо матери, когда он привез брата домой.

– Боже, какая несправедливость… – Лэд провел рукой по глазам, пытаясь отогнать воспоминания.

– Кто тут тревожит Всевышнего? – раздался чей-то голос. – Если ты и впредь будешь упоминать Бога, я отколошмачу тебя хорошенько, Лэд Уокер.

Лэд продолжал внимательно смотреть через окно.

– Извините, дядя Хэдли. Я не заметил, как вы пришли, – проговорил он, не поворачиваясь.

– Это не имеет значения, – сердито сказал тот. Звонкий стук трости об половицы подсказал Лэду, что его двоюродный дед направляется в гостиную. – Иди-ка, помоги мне устроиться, внучек!

Лэд послушно поспешил к родственнику, чтобы усадить его в любимое кресло у камина. Дядя Хэдли еще слегка поворчал, сел поудобнее, затем шумно вздохнул и произнес:

– А теперь, мой мальчик, принеси мне стакан виски. Хорошего виски, разумеется.

Под «хорошим» дядя Хэдли подразумевал виски собственного производства. Лэд налил доверху высокий стакан и поставил на столик.

– Отлично, мальчик, – заметил старик, поднимая стакан и делая небольшой глоток. – Ах, какой вкус! Прекрасное виски, как и всегда. У Теда Харроуфилда, сколько бы он ни пыжился, такого не получится. – Хэдли отставил стакан. – Теперь садись и рассказывай об этих письмах.

– Не знаю, стоит ли, – пожал плечами Лэд, наполняя свой стакан. – Ведь вы прочитали раньше меня.

– Тебя же не было дома, когда они пришли. Разве я не прав? – раздраженно фыркнул дядя Хэдли. – Они проделали слишком длинный путь, чтобы валяться и ждать, когда их, наконец, прочтут! Но дело не в этом. Меня интересуют твои планы. Что ты решил насчет девушки из Англии? Несомненно, это уловка графа. Скорее всего, он намеревался женить тебя. Потому и назвал законным и полноправным наследником. Если бы твоя мать знала, что тебя пригласят на родину отца! Спустя столько лет! Вспомни, как много для нее это значило.

– Прекрасно помню, – отрывисто произнес Лэд, снова поворачиваясь к окну. – Жаль, что она не дождалась момента, когда старый сквалыга пошел на уступки. Решился, наконец, на смертном одре. Какая глупость! Все годы знать правду и не признаваться в этом до самого последнего момента. Теперь слишком поздно. Придется Керлейну обойтись без графа. Что касается мисс Дианы Уитлби, тут я вообще ничего не понимаю. Какая девушка согласится на брак с совершенно незнакомым человеком? Почему она это делает? Только потому, что послушна воле своего приемного отца? – Лэд с досадой глянул в сторону дяди. – Или она настолько безобразна, что отчаялась выйти замуж, или просто ненормальная.

Дядя Хэдли стукнул тростью об пол и возмутился:

– Лэд Уокер, думай, что говоришь! Речь идет о леди, не важно, англичанка она или американка. Если ты еще раз позволишь себе что-то подобное, я переселюсь сюда и буду тебя воспитывать. – Трость угрожающе замелькала в воздухе.

– Вы правы, сэр. – Лицо Лэда застыло. Как же он забыл об отношении дяди Хэдли к женщинам! Причем ко всем без исключения – к молодым и старым. Он пережил трех своих жен и был не прочь жениться в четвертый раз. Хоть завтра, если бы вдова Неле капитулировала перед его упорными ухаживаниями.

– Мисс Уитлби ведь тоже написала тебе. Очень милое письмо, вполне подобающее леди, с очень здравыми рассуждениями. Как ей еще вести себя в таком положении? Бедная девушка. Право, мне жаль ее.

Лэд уже почти поддался внушению. Если дядя воспринимает вещи, таким образом, нужно ехать в Англию и жениться.

– В самом деле, это мило с ее стороны, – забормотал он. – Но я полагаю, вряд ли искренне. Выйти замуж за человека, которого она даже не видела. Тем более за американца. Война кончилась всего несколько недель назад. Потребуется еще немало времени, чтобы англичане перестали смотреть на нас как на врагов. Она не может питать ко мне добрых чувств, как и все остальные в Керлейне. Бьюсь об заклад, что это так. – Лэд покачал головой. – Они не захотят, чтобы их хозяином стал американец. Да они меня тут же пристрелят! И я их вполне понимаю. Если бы любой британец ступил на землю Фэйр-Мэйден, я бы сразу схватился за ружье.

– Как ты можешь говорить такие вещи! – снова начал отчитывать его дядя Хэдли. – Твой отец был британцем.

– Мой отец был американцем, – возразил Лэд, – как будто и родился здесь. И он вовсе не претендовал на английское наследство, после того как женился на моей матери. Вы это знаете.

– Но британское благородство как было в его натуре, так и осталось до последнего дня. Твой отец жаждал вернуться в места, которые он так любил. И очень огорчался, что не мог этого сделать. – Дядя Хэдли громко вздохнул. – Твой отец много рассказывал вам о своем детстве. После этого тебе никогда не хотелось увидеть Керлейн? – Голос дяди Хэдли стал мягче. – Лично мне хотелось. Чарльз так хорошо все описывал, что то место казалось мне самым замечательным в Англии.

Лэд промолчал и сделал большой глоток, но самому себе признался, что дядя сказал правду. В мечтах Лэд давно воображал себе зеленые поля, прозрачное озеро и старинный замок, откуда в далекие времена рыцари уходили на великие битвы, – в точности как описывал отец. Благодаря его рассказам для них с Джошуа Керлейн стал живым. Они с братом часто говорили о том, что однажды поедут в Англию и посетят дом своих предков.

– Я напишу ей, – наконец заговорил Лэд, – этой Диане Уитлби. Напишу, что не могу приехать. Тогда она сможет выйти замуж за кого захочет. И люди выберут себе подходящего графа из англичан. Я предоставлю им право решить данный вопрос без моего участия, по собственному усмотрению. Таким образом, мы обойдем ловушку, которую придумал мой дорогой дедуля.

– О, Лэд, мальчик мой, это невозможно, – печально покачал головой дядя Хэдли. – Кроме тебя, некому принять титул. В письме так и сказано. Если ты не поедешь, все тяготы лягут на мисс Диану. Несчастной девушке одной не справиться с поместьем. Подумай, как она будет жить без мужской помощи, без заботы? И для тебя оставаться в Фэйр-Мэйден наедине со своим горем – не лучший вариант. Выходит, что твой план никому не на благо.

Лэд повернулся и, посмотрев на своего престарелого родственника, медленно проговорил:

– Фэйр-Мэйден – мой дом. Здесь я родился и здесь проведу оставшуюся жизнь. Здесь родятся и вырастут мои дети. Я не собираюсь уезжать отсюда ради… – он сделал паузу, подыскивая нужные слова, – ради какой-то угасшей мечты.

– Но вряд ли совсем угасшей, – возразил дядя Хэдли. – Ты – граф, мальчик! Ты стал тем, кем мог бы стать твой отец. Если бы это произошло, Керлейн был бы твоей колыбелью, местом, где тебя воспитывали бы как будущего графа. И ты знаешь, что сейчас сказал бы Чарльз, будь он жив. И что сказала бы твоя мать. Вероятно, и Джошуа. Ты не можешь отказаться. Они все не хотели бы, чтобы ты остался здесь один и прятался от…

– Я ни от кого не прячусь!

– Только не выходишь из дома и…

– Так ведь холодно! Какой глупец пойдет на улицу в такую погоду!

– Я вовсе не хочу навязывать тебе свое мнение, – дядя Хэдли махнул рукой, – но ты все-таки хорошенько поразмысли. Подумай, чего ждали бы от тебя твои близкие. Это мой последний совет.

– Ладно, – недовольно согласился Лэд. – Очко в вашу пользу. – Он сам знал, что сказали бы его родители. Мать захотела бы, чтобы он поехал в Керлейн, а отец – тем более. Он никогда добровольно бы не расстался с землей, которая его взрастила. – Но я не могу так сразу взять и уехать, – сказал Лэд. – Отец построил Фэйр-Мэйден своими руками, на голом месте, из ничего. Эта усадьба – часть его самого, не меньшая, чем Керлейн. Я не могу все это бросить.

– Бросить? – Кустистые брови дядя Хэдли поднялись. – Твой кузен Арчи управлял хозяйством, пока ты был на войне. И по сей день занимается этим, когда ты вернулся. Значит, мы как-то справляемся без тебя?

Лэд нахмурился, не в состоянии оспаривать истину, но и, не желая ее признавать.

– Может, тебе стоит поехать и бегло взглянуть на Англию, – вдруг предложил дядя Хэдли.

– Бегло взглянуть? – недоверчиво повторил Лэд. – Но я…

– Только на несколько месяцев, – прервал его старик. – Забудь про все печали, связанные с Фэйр-Мэйден, и позволь нам с Арчи позаботиться о нем. Съездишь в Керлейн, оценишь ситуацию и прикинешь, как быть дальше. Если тебе не понравится то, что ты там увидишь, вернешься. Фэйр-Мэйден, в конце концов, никуда не денется.

– Но…

– Тебе нужно подумать, только и всего, – торопливо заверил его дядя Хэдли. – Нет никакой необходимости решать это сию же секунду. Подойди сюда. Помоги мне выбраться из этого кресла.

С некоторым облегчением Лэд сделал то, о чем его просили. И его пожилой родственник величественно покинул помещение. Дяде Хэдли было восемьдесят пять, но он был не по возрасту энергичен. С трудом верилось, что дядя действительно хочет, чтобы он отправился просто на «обзорную экскурсию». Англия до самого последнего времени являлась их врагом. После такой жестокой войны только полный простофиля мог вверить свою жизнь в руки недавнего противника.

Лэд тяжко вздохнул и, налив себе еще виски, снова сел просматривать письма. Одно, от его деда, было формальным от первой до последней строки. Таким ему и надлежало быть при тех обстоятельствах, когда оно писалось. Но письмо от девушки – совсем другое дело. Он взял его и осмотрел со всех сторон. Убористый изящный почерк весьма отличался от его собственного, напоминающего неровные каракули.

Интересно, как она выглядит, эта Диана Уитлби, так легко подчинившаяся воле своего приемного отца? Письмо было намного добрее и честнее, нежели то, что писал граф.

Милостивый государь!

С глубоким прискорбием извещаю вас о кончине вашего дедушки Джорджа Чарльза Натаниэля Уокера, пятого графа Керлейна. Лорд Керлейн умер вчера, 10 октября. Смерть не стала неожиданностью: уже некоторое время граф был прикован к постели. Он умер без мук. Примите мои искренние соболезнования. Передайте их, пожалуйста, своей семье.

Помимо моего письма, вы получите другое, продиктованное вашим дедушкой всего за несколько часов до смерти. Послание касается наследования титула и земель, и я уверена, вы встретите это известие с некоторой долей удивления, равно как и предложение о женитьбе…

Глава 3

Англия, конец марта 1815 года

Начало менее чем обнадеживающее, заключил Лэд, стоя перед гостиницей в Уолборо. Недельное пребывание в гостях у англичан не доставило ему радости. Он сильно недооценил степень их неприязни к американцам. Со дня прибытия в Портсмут он ощутил это в полной мере. Ему отказывали в еде, питье и жилище, а также угрожали – причем неоднократно – физической расправой. Делали это с искренним энтузиазмом. Сейчас Лэд высматривал сквозь падающий снег свою дорожную кожаную сумку. Так и есть – она лежала в самой грязи. Сбрасывая ее в гостиничном дворе минуту назад, кучер назвал ее мерзостью.

Но Лэд был доволен уже тем, что благополучно доехал. Кучер и еще один задира с одобрения пассажиров чуть не вышвырнули из кареты вместе с багажом его самого. Если бы не заступничество нескольких женщин – да воздаст им Бог за их чистые души! – он оказался бы на дороге и остаток пути проделал пешком.

Лэд вздохнул и нагнулся за сумкой. Его спутники вместе с кучером вошли в дом еще раньше – пропустить стаканчик, пока меняют лошадей. Лэд, единственный, кто впервые путешествовал в этих краях, разглядывал окрестности. Ничего примечательного он не обнаружил. Весьма возможно, и Керлейн окажется таким же.

Внешне гостиница казалась вполне гостеприимной, но, подойдя к дверям, Лэд увидел крупного бородатого мужчину. Он загородил собой проход в бар, где спутники Лэда рассказывали друг другу байки, и с явным недоброжелательством спросил:

– Вы американец?

– Сэр, – усталым голосом начал Лэд, – на дворе снег. Я хочу всего лишь получить кружку эля и несколько минут погреться у камина. Мое присутствие не доставит вам беспокойства. Да… у меня есть деньги. Если угодно, я могу заплатить сейчас.

Лэд попытался обойти мужчину, но тот снова встал на его пути.

– Мой кузен потерял ногу на войне, – сказал он. – После этого ни один американец не переступит порог моей гостиницы.

Казалось, снег валил со всех сторон. Лицо Лэда покраснело от холода. Он пристально посмотрел в глаза говорившего. У него тоже имелось что сказать.

– У меня на войне погиб брат, – выговорил он нарочито медленно. – Посторонитесь и дайте мне пройти. Я не хочу мерзнуть как собака.

– Вот-вот, – угрожающе сказал хозяин гостиницы. – Именно как собака, потому что вы и есть паршивая американская собака. Вот что я обо всех вас думаю.

Лэд бросил сумку и, схватив мужчину за ворот, поволок его на заснеженный двор с намерением выместить, наконец, сполна все свое ожесточение против британской нации.

– Остановитесь, джентльмены! – раздался чей-то голос, и солидная фигура, облаченная в темную одежду, втиснулась между противниками.

– Успокойтесь, Гарри. Кто же так встречает гостей? Вы не слишком любезны.

Хозяин гостиницы, сверкнув глазами, издал некое подобие рыка.

– Я не обязан любезничать с ним. Ненавижу америкашек!

Лэд легко сбросил руку незнакомца:

– Пустите, я сейчас объясню ему кое-что об американцах!

– Сэр, пожалуйста, не надо! – Джентльмен снова встал между ними, посмеиваясь, будто все происходящее было фарсом. – Право же, в этом нет необходимости, – миролюбиво урезонивал незнакомец. – Драться во дворе, в снегу? Уподобляясь зверям?

Пожалуй, это был единственный случай, когда Лэд слышал дружелюбие в голосе англичанина. Он отступил и сжал кулаки.

– Я только хотел выпить. И чуточку отдохнуть, прежде чем ехать дальше. Ничего сверх того, что может хотеть человек в такую непогоду.

– Совершенно понятное желание. Я здесь по той же самой причине. Переждать снегопад и дать отдохнуть лошадям. Не хотите составить мне компанию? Вы будете моим гостем. Гарри не станет возражать. Верно, Гарри?

Хозяин продолжал ворчать. Все так же улыбаясь, англичанин повернулся к Лэду:

– Здесь есть отдельная гостиная, где к нашим услугам будет премилый жаркий камин. Нам подадут чашки с особым пуншем. – Джентльмен снова приветливо посмотрел на Лэда. – Возможно, это звучит банально, но клянусь, вы никогда не пили ничего похожего. Гарри владеет секретом приготовления спиртных напитков. Он умеет внести в них некий магический штрих. Лучше его никто не делает коктейлей. Правда, Гарри?

Хозяин гостиницы, по-прежнему сверкая глазами в сторону Лэда, нехотя кивнул:

– Для вас, лорд Карден, с удовольствием.

– Вот и прекрасно, – обрадовался тот. – Согласие достигнуто. Давайте переждем эту ужасную погоду. Дженет наверняка не понравилось бы, если бы мы позволили вам простудиться. Правильно я говорю, старина? – Лорд Карден начал подгонять к двери все еще недовольного хозяина, как пастух заупрямившегося бычка.

Лэд, совершенно ошеломленный, подобрал свою сумку и двинулся, было за ними. Но тут на пороге возникла тощая, неряшливо одетая женщина.

– Минуточку, сэр! – резко произнесла она. – Я весь день отмывала полы – столько натоптали. А теперь еще сюда тащите эту грязь. – Она кивком показала на сумку. – Оставьте ее за дверью.

Влиятельный лорд Карден мог бы опять вмешаться, подумал Лэд. Однако сейчас мужская помощь ему не требовалась. Лэд знал, как вести себя с женщинами.

– Вы правы, мэм, – нараспев протянул он со всем полнозвучием отвратительно гнусавого теннессийского прононса. – Замечание ваше весьма уместно. – Он поднял на нее беспомощный и полный сожаления взгляд. – Я приношу извинения за состояние моей сумки. Трудно сохранить вещь в чистоте после путешествия через Атлантику. Мне самому это крайне неприятно – мой отец болезненно воспринимал неряшество. Как англичанин, он был бы очень огорчен, узнав, что я подобным образом оскорбил соотечественников. Он всегда пытался привить мне хорошие манеры, но, видно, я оказался нерадивым учеником. – Закончив монолог, Лэд мобилизовал все свои ресурсы и посмотрел на нее так невинно, как только мог.

Хозяйка изумленно уставилась на него и несколько секунд молча изучала. Затем выражение ее лица смягчилось.

– Конечно, где уж мужчинам знать, как ухаживать за вещами, – проворчала она. – Вы такой же, как другие. Дайте-ка мне вашу сумку.

– Мэм, я не могу допустить, чтобы леди… Это слишком тяжело… моя мать не…

– Ваша мать не хотела бы, чтобы багаж ее сына оказался в таком состоянии. Бог свидетель, я бы ни одного из моих мальчиков не отпустила бы в дорогу с такими грязными вещами. Так что не спорьте. Оставьте здесь вашу сумку и проходите к огню. Быстрее! – Властным жестом она подозвала кого-то, находящегося внутри. – Сэр, когда сумка будет вычищена, я распоряжусь, чтобы горничная принесла ее вам.

В отдельной гостиной имелось все, о чем Лэд мог мечтать. В ней было чисто, тепло и уютно. Со вздохом облегчения он опустился в кресло возле камина.

– Спасибо вам, – сказал он своему спасителю. – Я уже почти был готов на убийство, только бы заполучить место у очага.

Лорд Карден улыбнулся:

– Я видел. Но мне симпатичен Гарри, и я рад, что этого не случилось. Вам лучше снять пальто, если не хотите, чтобы Дженет задала вам трепку. А это непременно случится, если вы намочите кресло. Вы ухитрились очаровать ее, но смею вас заверить, что Дженет безжалостна, когда дело касается, ее кресел.

Лэд состроил гримасу, но внял советам. Он стянул с себя пальто, шляпу и шарф и повесил их на крюк рядом с роскошной одеждой лорда Кардена. Парень явно был не из бедных. Лэд с сожалением оглядел свою одежду, в которой путешествовал уже целый месяц. Вещи сослужили ему добрую службу, но за это время определенно поистерлись и загрязнились.

– Гарри с пуншем будет здесь через минуту, – сказал лорд Карден. Он сел в кресло и вытянул ноги к теплому пламени камина. – А чуть позже Дженет, должно быть, пришлет свои знаменитые пирожки с говядиной. Вы голодны?

Лэд теперь имел возможность рассмотреть своего собеседника. Что ж, красивый мужчина. Светловолосый, голубоглазый, стройный и аристократичный, он был очень похож на британских солдат, которых Лэд убивал на войне. Воспоминания заставили его отвести глаза.

– Да, – равнодушно ответил он, – хотя меня немного подкормили в карете. Женщины более добры ко мне, без них мне пришлось бы худо.

Лорд Карден засмеялся:

– Да, успели продемонстрировать свое искусство обольщения. Судя по тому, как вы очаровали Дженет, в этом смысле у вас явно талант.

– По части очарования вы и сами неплохи, – парировал Лэд, – даже если «старина Гарри» не сразу вам поддается.

– Вы правы, – грациозно кивнул лорд. – С удовольствием принимаю комплименты от товарища по искусству обольщения. – Меня зовут Иган, между прочим. Иган Паттерсон. Мое имение находится довольно близко отсюда, хотя не думаю, что вам знакомы эти края. Я вернулся сюда только несколько дней. Пробыл на континенте лучшую часть года.

Лэд бросил на него любопытный взгляд. Значит, они будут в некотором роде соседями.

– Хозяин гостиницы назвал вас лорд Карден?

– Это мой титул. Виконт Карден, Лайзинг-Парк. Но надеюсь, вы будете называть меня по имени. Все мои друзья и хорошие знакомые так делают. Я полагаю, в Соединенных Штатах тоже так принято. Или я ошибаюсь?

Лэд чуть было не сказал, что они пока не друзья и даже не хорошие знакомые, но почувствовал, что слишком устал для спора. К тому же этот парень был к нему необычайно добр.

– Вы не ошибаетесь. В Соединенных Штатах люди еще менее придерживаются формальностей. Рад познакомиться с вами, Иган Паттерсон. Я – Лэд.

– Лэд? – Лорд Карден с удивлением посмотрел на него. – Просто… Лэд?

– Просто Лэд, – кивком подтвердил Лэд. – Боюсь, если вы узнаете больше, вам, как и Гарри, захочется вышвырнуть меня на мороз.

– Никогда! – горячо заверил его лорд Карден, подавшись вперед. – Но почему вы так считаете? Вы что, какой-то известный преступник? Неужели вы проделали путь от Америки, чтобы терроризировать нас?

– Нет, – засмеялся Лэд, – но с тех пор как я приехал в Англию, мое имя несколько раз вызывало странную реакцию. Так что я охотнее сохранил бы его в тайне, пока не достигну цели своего путешествия.

– И куда же вы направляетесь?

Лэд вздохнул:

– Об этом я тоже предпочел бы умолчать. – Конечно, правда могла выясниться довольно скоро, если они действительно соседи. Ведь Керлейн находился всего в нескольких милях отсюда. Однако если открыться сейчас, на него обрушится шквал вопросов, на которые он пока не хотел отвечать. – Простите великодушно мою нелюбезность.

– Не извиняйтесь, прошу вас, – успокаивающе сказал лорд Карден, хотя в голосе у него прозвучало некоторое напряжение. – В любом случае я не стал бы докучать вам вопросами. – Он устроился поудобнее в кресле. – Однако вы сказали Дженет, что ваш отец англичанин. И что же, его родным графством был Херефордшир?

К счастью, в этот момент послышалось легкое царапанье в дверь, и появился Гарри. С ним была девушка-служанка, принесшая пунш, вернее, то, из чего он должен был возникнуть. Гарри начал священнодействовать, и аромат рома, яблок и специй наполнил воздух. Лэд вспомнил каникулы в Фэйр-Мэйден и мать, готовившую пунш.

– Хозяйка прислала вам пирожки, милорд, – сказала девушка и застенчиво подала поднос лорду Кардену. После того как тот совершил выбор, она обратила внимание на второго гостя. При виде Лэда глаза ее расширились. Он улыбнулся. В ответ она посмотрела на него так же пристально и слегка удивленно, как чуть раньше жена Гарри.

Женщинам нравилось, как он смотрел на них. Лэд понял это давно. Джошуа и друзья подтрунивали над тем, как на него реагировал слабый пол. Но факт оставался фактом и неизменно подтверждался с той же закономерностью, как проклятие или благословение. Некоторые особы в его присутствии робели настолько, что боялись даже заговорить, другие же едва ли не бросались ему на шею. И он пользовался этим даром, позволявшим ему показать свое превосходство. И не отрицал, что это было ему приятно. Но чаще его занимали другие мысли. Он втайне мечтал встретить женщину, которая не будет краснеть или флиртовать ежеминутно.

– Ваша… ваша сумка готова… сэр, – запинаясь, вымолвила служанка. – Я ее только что почистила.

Поднос с пирожками, едва не соскользнул Лэду на колени. Он протянул руку и удержал его.

– Спасибо. Вы очень любезны, мисс…

– Марта, – подсказал лорд Карден чуть слишком игриво. – В самом деле, она очень услужливая, – добавил он, явно вкладывая в это совершенно иной, нежели Лэд, смысл.

Марта густо покраснела и сделала книксен.

– Спасибо, мисс Марта, – вежливо повторил Лэд. – Будьте так добры, занесите мне сумку, когда выкроите свободную минуту. Я буду вам безмерно благодарен. Позвольте мне взять поднос, – предложил он. – Я только поставлю его на стол, если вы не возражаете.

– О да, сэр, – с трепетом заверила его девушка, словно он совершил необычайно благородный поступок. – Спасибо, сэр. Я принесу вам сумку прямо сейчас. Сию минуту.

– Да иди же, наконец! – заворчал хозяин гостиницы, наполняя две чашки горячим дымящимся пуншем.

Марта поспешила покинуть гостиную. То же сделал и Гарри, как только гости приняли из его рук чашки. Напоследок он пронзил Лэда неприязненным взглядом, ясно давая понять, что по-прежнему не хочет видеть американца в своем заведении и считает минуты, когда тот уйдет.

– И так с каждой женщиной? – криво усмехнулся лорд Карден, когда они с Лэдом снова остались вдвоем. – Вы всегда одерживаете победы? Впрочем, это глупый вопрос.

– Нет, – с чувством возразил Лэд. Женщины вызывали в нем и более глубокие эмоции, чтобы использовать их только как легкое развлечение.

– То есть? Я просто не узнаю прежнюю Дженет. А Марта? Она только что не лизала вам сапоги! Вы можете заполучить ее со всеми потрохами, если хотите. И удовольствие обойдется всего в несколько монет. Если быть совершенно честным, для этого я здесь и остановился. Комната ее – такое уютное маленькое гнездышко, и сама она теплая и покладистая, хоть и туповата немного. Я не зря вспоминал ее раз-другой во время заграничного путешествия.

Лэд почувствовал прилив жара. Руки непроизвольно сжались в кулаки. Он кипел от ярости, но лицо его оставалось спокойным. Так говорить о женщине! Будто это уличная девка или собака… Черт побери, нет здесь дяди Хэдли! Тогда виконт Карден наверняка получил бы по лбу тростью. Лэд боролся с соблазном взять на себя эту обязанность, но усилием воли овладел собой. В Соединенных Штатах он видел сотни мужчин, которые считали, что преобладающая часть прекрасной половины человечества предназначена единственно для их блага и удовольствия. Однако этот человек был добр к нему. Возможно, он просто не может совладать со своими низменными инстинктами, особенно если его не научили этому с колыбели, как Лэда.

– Мисс Марта, несомненно, очень привлекательна, – уважительно проговорил Лэд. – Но я сейчас не ищу женского общества. Вероятно, я скоро стану семейным человеком.

Виконт Карден удивленно раскрыл глаза, будто ожидая продолжения, но не дождавшись, расхохотался.

– Вы хотите сказать… извините, – давился он от смеха, – наверное, я неправильно вас понял… Но не имели же вы в виду, что предстоящая женитьба удерживает вас от…

– Да, – прервал его Лэд, – именно это я имел в виду. А вы женаты? – спросил он, надеясь перевести разговор на другую тему.

– Нет, – весело ответил лорд Карден. Разговор явно забавлял его. – Но вскоре мое положение изменится. Собственно, это и привело меня домой. Человек, препятствующий нашему союзу, неожиданно умер. Это обстоятельство сделало возможным наше бракосочетание. Смерть, конечно, вещь печальная. Я достаточно долго изнывал от желания соединиться с моей дражайшей леди. Ну что, Лэд, я полагаю, мы должны пожелать друг другу счастья? – Виконт Карден приветственно поднял свою чашку. – За вас и вашу невесту, за будущих новобрачных! Чтобы она и вы были удовлетворены во всех отношениях.

– Спасибо. – Лэд без особой охоты поднял чашку. Он испытывал неловкость. Его теннессийское произношение в сравнении с безупречным выговором виконта резало ухо. – Желаю того же вам и вашей леди.

Иган поблагодарил его грациозным кивком.

– Она англичанка, ваша нареченная?

– Да, – без обиняков ответил Лэд.

– Вероятно, о своей невесте вы скажете не больше, чем о себе самом?

– Да. – Лэд улыбнулся. – Боюсь, что да. Но вы можете рассказать мне о вашей невесте, если хотите.

Лицо виконта смягчилось.

– Оценивать ее словами вряд ли возможно. Ее надо видеть, мою возлюбленную. Могу только сказать, что это мой самый дорогой друг и сердце мое принадлежит ей с тех пор, как мы были детьми. Я люблю ее так, как никогда не смог бы любить другую. Мне ужасно недоставало ее, пока я путешествовал. Но теперь разлукам, конец, больше мы никогда не расстанемся.