Текст книги "Благие намерения"

Глава 2

1

Вернувшуюся домой Энн служанка Эдит встретила довольно холодно.

– На обед я подам вам отличную камбалу, – появившись в дверях кухни, сказала она. – И заварной карамельный крем.

– Извини, но я уже пообедала с госпожой Лаурой. Я же звонила тебе и предупредила, что дома обедать не буду.

– Но рыбу я еще не пожарила, – сурово произнесла Эдит.

Она была высокой худощавой женщиной с выправкой гренадера и вечно поджатыми губами, что придавало ей недовольный вид.

– Обедать вне дома – не в ваших привычках, – ворчала прислуга. – Хотя чему тут удивляться, ведь Сара же уехала. После ее отъезда я нашла перчатки, которые она искала. Они валялись за софой. Но было уже поздно.

– Жаль, что ей пришлось уехать без них, – взяв в руки оставленные дочерью перчатки, сказала Энн. – Как бы то ни было, но она все же уехала.

– И надо думать, очень довольная, – заметила Эдит.

– Да. Сара и ее попутчики были очень веселы.

– Только бы она не вернулась обратно на костылях.

– О, Эдит, не говори такого!

– Там, в Швейцарии, опасно. Сломаешь себе руку или ногу, а они не так срастутся. Чего доброго, начнется гангрена, а там и смерть. Когда мясо гниет, оно жутко воняет.

– Ну, будем надеяться, что с Сарой такого не случится, – спокойно ответила Энн, уже привыкшая к мрачным предсказаниям своей служанки, делавшей их с большим удовольствием.

– Без мисс Сары дом выглядит совсем по-другому, – сказала Эдит. – Теперь в нем станет так тихо.

– За то время, пока ее не будет с нами, ты хоть немного отдохнешь.

– Я немного отдохну? – возмутилась Эдит. – А что я буду делать? Сидеть сложа руки? Как говаривала моя мать, лучше износиться, чем заржаветь. Вот этому принципу я всегда стараюсь следовать. Нет, пока Сара в отъезде, пока она со своими друзьями не будет то и дело сновать в дом – из дому, я лучше займусь капитальной уборкой. Ваша квартира давно нуждается в хорошей уборке.

– Эдит, но мне кажется, у нас чисто.

– Это вы так считаете. Но я-то лучше вас знаю. Прежде всего надо снять все шторы и хорошенько их вытрясти. Люстры надо помыть… Боже, да тут столько всего, что нужно сделать!

Глаза Эдит заблестели в предвкушении генеральной уборки.

– Тогда найди себе помощницу, – предложила Энн.

– Мне помощницу? Ну уж нет. Я люблю, чтобы все было сделано аккуратно. А кому из женщин сейчас можно доверить убрать квартиру? У вас столько красивых дорогих вещей, а с ними надо обращаться осторожно. Вот я и разрываюсь между уборкой и стряпней.

– Ну, Эдит, готовишь ты превосходно. Ты и сама это знаешь.

На мгновение недовольная гримаса на лице служанки сменилась удовлетворенной улыбкой.

– А-а, готовка… – небрежно бросила Эдит. – Да это для меня пустяки. С таким стажем, как у меня, можно было бы готовить и получше.

Направляясь на кухню, она обернулась и спросила:

– В котором часу будете пить чай?

– О, только не сейчас, – ответила Энн. – Где-то в половине пятого.

– На вашем месте я бы сейчас легла и немного вздремнула. А то у вас такой усталый вид. Раз уж есть такая возможность, почему бы вам перед походом в ресторан не отдохнуть.

Энн рассмеялась. Она прошла в гостиную и позволила Эдит уложить себя на софу.

– Эдит, ты ухаживаешь за мной, как за маленькой девочкой, – сказала она.

– Когда я впервые пришла в ваш дом, вы были еще ребенком. С той поры вы для меня почти не изменились. Да, звонил полковник Грант. Напомнил, что вы встречаетесь в ресторане «Могадор» в восемь часов. Я сказала, что вы все знаете. Боже, какие же эти мужчины суетливые. А военные – особенно.

– Как это мило с его стороны пригласить меня на ужин. Он понял, что мне станет совсем одиноко, и решил меня развлечь.

– Я ничего не имею против полковника. Он хоть и очень беспокойный, но истинный джентльмен, – сурово произнесла Эдит и, немного помолчав, добавила: – Хорошо, что это полковник Грант, а не кто-то похуже.

– Что ты сказала?

Эдит немигающими глазами уставилась на хозяйку.

– Я сказала, что вокруг вас вьются ухажеры, которые полковнику и в подметки не годятся. Надеюсь, что после отъезда Сары мы будем реже видеть этого мистера Джерри.

– А что, Эдит, он тебе не нравится?

– И нравится, и не нравится. Не знаю, поняли ли вы меня. Да, у него хорошие манеры. Этого отрицать нельзя, но он – человек ненадежный. Моя сестра Марлин вышла за такого замуж. И что? Ее муж по полгода нигде не работает и уверяет, что это не его вина.

Эдит вышла из гостиной, а Энн откинула голову на подушку и закрыла глаза.

С улицы доносился приглушенный шум машин, похожий на приятное жужжание пчел. На столике рядом с софой в вазе стояли желтые нарциссы, источавшие нежный сладковатый запах.

Теперь Энн успокоилась, она ощущала почти блаженство. Только сейчас она поняла, как приятно хотя бы на время остаться наедине с собой. А ведь сегодня утром, проводив дочь, Энн почувствовала себя жутко одинокой.

«Интересно, кого еще пригласил на ужин Джеймс Грант?» – подумала она.

2

«Могадор» был небольшим, довольно старомодным рестораном с хорошей кухней. В нем всегда царила спокойная, непринужденная атмосфера.

Из числа гостей, приглашенных полковником, Энн приехала первой. Когда она вошла в ресторан, Джеймс Грант стоял у барной стойки в вестибюле и озабоченно поглядывал на часы.

– Дорогая Энн, – увидев миссис Прентис, произнес полковник и направился ей навстречу.

Подойдя к ней, он восхищенными глазами окинул ее черное вечернее платье и тонкую нитку жемчуга на шее.

– Редко, когда красивая женщина бывает такой пунктуальной, – заметил полковник.

– Я опоздала почти на три минуты, – улыбаясь, ответила Энн.

Джеймс Грант был высоким мужчиной с военной выправкой, густыми седыми волосами и упрямым подбородком.

– Но почему же остальные задерживаются? – снова взглянув на свои наручные часы, недовольно произнес полковник. – Наш столик будет накрыт к четверти девятого, а для начала я заказал что-нибудь выпить. Для тебя конечно же шерри. Всем коктейлям ты предпочитаешь именно его. Не так ли?

– Да, мне, пожалуйста, шерри. А кто еще приглашен?

– Массингемы. Ты их знаешь?

– Да, конечно.

– И Дженифер Грехэм. Это моя двоюродная сестра. Не знаю, виделись ли вы…

– Да. Однажды. Тогда она, кажется, была с подругой.

– И еще один мужчина, которого зовут Ричард Колдфилд. Не видел его много лет, а вот вчера неожиданно встретил. Большую часть своей жизни он провел в Бирме. Теперь вернулся на родину и чувствует себя немного потерянным.

– Да, это бывает.

– Отличный человек, но с печальной историей. Его жена скончалась при первых же родах. Ричард очень любил ее, тяжело переживал потерю и, в конце концов, покинул страну. Вот так он и оказался в Бирме.

– А ребенок?

– Он тоже умер.

– Какая трагедия!

– А вот и Массингемы приехали.

Миссис Массингем, которую Сара называла не иначе как «мадам Сагиб»[2]2
  Сагиб (сахиб, саиб) – обращение к иностранцу в колониальной Индии.


[Закрыть], появилась в холле ресторана с улыбкой во все свои тридцать два зуба. Это была сухощавая женщина с белой кожей, иссушенной под жарким индийским солнцем. Ее муж, коротконогий толстячок, имел необычный для мужчины тонкий голос.

– Как я рада вас видеть, – здороваясь с Энн за руку, произнесла миссис Массингем. – Наконец-то представился случай нарядно одеться. Уж и не помню, когда я последний раз надевала вечернее платье. У меня такое ощущение, что я все свое время провожу возле мойки! Нет, жизнь в этой стране для нас совсем неинтересна. Мы уже подумываем, а не перебраться ли нам в Кению.

– Довольно многие из наших знакомых хотят куда-нибудь уехать, – заметил ее супруг. – Жить здесь стало невыносимо, правительство бездействует…

– А вот и Дженифер, – произнес полковник Грант. – И Колдфилд.

Дженифер Грехэм была высокой тридцатипятилетней женщиной, с лицом, похожим на лошадиную морду. Да и смех ее напоминал лошадиное ржание. Ричард Колдфилд оказался мужчиной средних лет с очень загоревшим лицом.

Он сел рядом с Энн, и та первой завела с ним разговор. Давно ли он вернулся? Какой ему показалась Англия?

К изменениям, произошедшим в стране, ему предстоит еще привыкнуть, ответил ей мистер Колдфилд. Слишком многое отличается от того, что он видел здесь до войны. Сейчас он ищет работу, но для мужчины его возраста найти ее не так уж и легко.

– Вы правы, – согласилась с ним Энн. – В Англии все стало совсем по-другому.

– А потом, мне как-никак уже скоро пятьдесят, – по-детски обезоруживающе улыбнувшись, заметил он. – Я скопил кое-какой капитал и теперь намереваюсь приобрести в сельской местности небольшой участок земли. Надеюсь заняться выращиванием фруктов. Или разведением цыплят.

– О, только не цыплят! – воскликнула Энн. – Кое-кто из моих друзей уже пытался заняться их разведением, но все они потерпели неудачу. Знаете, цыплята такие слабые существа. Они часто подхватывают болезни и гибнут.

– Да, возможно, что будет лучше, если я займусь выращиванием фруктов. Больших денег я при этом не заработаю, но удовольствие от садоводства получу огромное. – Колдфилд глубоко вздохнул. – Но здесь, в Англии, все стало так сложно, – продолжил он. – Вот если бы правительство сменилось…

Энн молча с ним согласилась, хотя и неохотно: многие сейчас видели панацею от всех бед в смене правительства.

– Да, трудно выбрать себе подходящее занятие, – заметила она. – Столько сложностей…

– А я совсем не боюсь трудностей. Если человек верит в себя и делает правильный выбор, то все проблемы отпадают сами собой.

Энн с сомнением посмотрела на Колдфилда. Не слишком ли он самоуверен?

– А я все-таки в этом сомневаюсь, – сказала она.

– Могу вас заверить, что так оно и есть. Не уважаю тех, кто постоянно плачет над своими неудачами.

– Здесь я с вами согласна, – произнесла Энн, да с таким жаром, что Колдфилд с удивлением посмотрел на нее.

– Такое впечатление, что и вам эти проблемы знакомы, – усмехнулся он.

– Да, знакомы. У моей дочери есть друг, который, придя к нам, постоянно жалуется на свою очередную неудачу. Я, конечно, ему сочувствую, как могу, но слушать его уже становится скучно.

– Рассказы о чьих-то неудачах слушать неинтересно, – присев напротив них, вступила миссис Массингем.

– О ком это вы? – спросил полковник Грант. – О Джеральде Ллойде? Да, этот молодой человек ни на что не способен.

– Так у вас есть дочь? – повернувшись к Энн, тихо спросил Ричард Колдфилд. – Если у нее молодой человек, то она должна быть достаточно взрослой.

– Да. Моей Саре уже девятнадцать.

– И вы ее очень любите?

– Конечно.

Увидев, как на секунду лицо Колдфилда исказила боль, Энн вспомнила историю, рассказанную ей полковником Грантом.

«Ричард Колдфилд очень одинокий человек, и он остро переживает свое одиночество», – подумала она.

– Для матери, имеющей взрослую дочь, вы выглядите слишком молодой, – низким голосом произнес Колдфилд.

– Такое говорят всем женщинам моего возраста, когда хотят сделать им комплимент, – смеясь, заметила Энн.

– Возможно. Но я не хотел делать вам комплимент. Просто я искренне удивился. А ваш муж… ваш муж умер?

– Да. Много лет назад.

– А почему же вы снова не вышли замуж?

Наверное, это был бестактный вопрос, но в голосе мужчины прозвучал такой неподдельный интерес, что Энн на него нисколько не обиделась. К тому же она поняла, что мистер Колдфилд человек очень простой.

– Потому… – произнесла Энн и замолкла. – Потому что очень любила своего мужа. После его смерти я так никого и не полюбила. А кроме того, у меня же есть Сара.

– Да, я вас прекрасно понимаю, – сказал Колдфилд. – У такой женщины, как вы, так и должно быть.

Полковник поднялся и предложил перейти в зал. В ресторане Энн села между Джеймсом Грантом и майором Массингемом. Теперь вести разговор тет-а-тет с Ричардом Колдфилдом, который, явно скучая, односложно отвечал на вопросы сидевшей рядом с ним Дженифер, она уже не могла.

– Возможно, между ними что-то и возникнет, – прошептал на ухо Энн полковник. – Ты же понимаешь, что ему нужна жена.

Энн его замечание не понравилось. У этой мисс Грехэм не лицо, а лошадиная морда, подумала она. А как она громко смеется. Не смех, а конское ржание! Нет, не такая жена нужна мистеру Колдфилду.

Официант подал устрицы, и все дружно приступили к еде.

– Сара уехала сегодня утром? – спросил полковник.

– Да, Джеймс. Надеюсь, что им повезет со снегом.

– В это время года снега в горах Швейцарии может оказаться мало. Но я уверен, что ей там все равно понравится. Смелая девушка. Надеюсь, молодой Ллойд не в ее компании?

– О нет. Он только что приступил к работе у своего дяди. Так что с Сарой Джерри поехать не смог.

– Вот и хорошо. Чем раньше их дружба прекратится, тем будет лучше. И ты, Энн, должна этому посодействовать.

– Запретить им встречаться? Джеймс, сейчас не то время.

– Хм… Наверное, это так. Но уже то, что они на время расстались, просто замечательно.

– Да, поездку Сары в Швейцарию я организовала как нельзя кстати.

– Так это была твоя идея? Энн, ты поступила мудро. Будем надеяться, что твоя дочь вернется домой с новым приятелем.

– Джеймс, Сара еще очень молодая девушка. Не думаю, что у нее с Джеральдом Ллойдом серьезные отношения.

– Возможно, что и так. Но когда я последний раз видел их вместе, мне показалось, что Сара проявляет к нему большой интерес.

– Проявлять к кому-либо интерес – черта ее характера. Она точно знает, на что способен человек, и заставляет его этого добиваться. И вообще, она очень любит своих друзей.

– Твоя Сара – чудесный ребенок. Очень симпатичная девушка. Но она, Энн, никогда не станет такой привлекательной, как ты. Видишь ли, у твоей дочери слишком твердый характер. Она, как сейчас говорят, крутого замеса.

Энн невольно улыбнулась:

– Не думаю, что у нее уж слишком твердый характер. Сейчас все молодые девушки пытаются быть такими.

– Возможно. Однако некоторым из них все же не мешало бы поучиться у своих матерей быть такими же обаятельными.

Полковник с таким обожанием посмотрел на Энн, что та невольно подумала: «Милый Джеймс, как же ты добр ко мне! Ты и в самом деле считаешь меня совершенством. Так, может быть, я совершаю глупость, отказываясь от твоего предложения? Ведь быть горячо любимой – это так…»

И тут совершенно некстати полковник Грант начал рассказывать одну из своих длинных историй, ту самую, которую Энн уже трижды слышала.

Теплое чувство, которое она только что испытала к Джеймсу, мгновенно улетучилось. Теперь все ее внимание было приковано к сидевшему напротив нее Ричарду Колдфилду. «Он не слишком уверен в себе или настолько старомоден? Нет, это совсем не так, – поправила себя Энн. – Мне кажется, он должен быть добрым, открытым и справедливым. Упрям? Возможно. И скоропалителен в выводах. Человек, который не склонен смеяться над тем, что вызывает смех у других. Посмеяться над собой он тоже не способен. Но такой мужчина, поняв, что он любим, сможет горы свернуть».

– …и поверите или нет, – подходя к финалу своей истории, многозначительно произнес полковник, – но Сейсу об этом было уже известно!

Энн вовремя оторвалась от своих размышлений и вместе с остальными громко засмеялась.

Глава 3

1

Проснувшись, как ей показалось, на следующее утро, Энн никак не могла понять, где она. Конечно же тусклый прямоугольник окна должен был находиться справа от нее, а не слева. Дверь комнаты и платяной шкаф также были не там, где им полагалось.

Спустя некоторое время она поняла, что все еще спит. Ей снилось детство, проведенное ею в их старом доме, стоявшем на берегу Эпплстрима. Рядом с ней ласковая мать и тогда еще молоденькая Эдит. Оглашая сад радостными криками, Энн носится по его дорожкам и наконец вбегает в дом. В нем все так, как и было на самом деле: темный холл и обитая ситцем гостиная. И тут совершенно неожиданно ее мать говорит: «Чай сегодня будем пить здесь». Затем она берет Энн за руку и вводит ее в комнату, которой на самом деле в доме не было. Комната также обита веселеньким ситцем, и в ней много красивых цветов. Вся она залита ярким солнечным светом. Слышится чей-то голос: «Ты ведь никогда не видела этой комнаты? Мы ее обнаружили только в прошлом году!»

В доме, как оказывается, и на первом, и на втором этаже еще много новых комнат и маленьких лестниц. При виде всего этого Энн охватывает радостное волнение. Она чувствует, что стоит на пороге новой, незнакомой ей жизни. «Какие в нашем доме красивые комнаты! – думает она. – Странно, что все эти годы я об их существовании даже и не подозревала! Когда их обнаружили? Недавно или много лет назад?»

Наконец Энн проснулась. От сна у нее остались только приятные воспоминания. И чувство тоски по детству овладело ею. «Как жаль, что нельзя вернуться назад, – подумала она. – Почему я так радовалась, что в нашем старом доме появились новые комнаты?»

Энн лежала в постели и смотрела на светлеющий прямоугольник окна. А времени, должно быть, много. По меньшей мере часов девять. Как же все-таки сейчас темно по утрам! А Сара, наверное, уже проснулась и, любуясь заснеженными склонами гор, щурится под ярким солнцем.

В этот момент она ощутила дочь такой далекой и почти нереальной. Гораздо реальней для нее был сейчас дом в Кемберленде: ситец на стенах его комнат, яркий солнечный свет в окне, ваза с цветами на столе и еще молодая мама… Да, и конечно же Эдит, застывшая в дверях и с почтением глядевшая на свою хозяйку. Губы у служанки, как всегда, неодобрительно поджаты.

Энн улыбнулась и громко крикнула:

– Эдит!

Эдит вошла в спальню и тут же принялась раздвигать на окнах шторы.

– Ну, вы отлично поспали, – деловито произнесла она. – Я никак не решалась вас разбудить. Погода отвратная – на улице туман.

И действительно, вид из окна спальни навевал тоску, но даже и он не мог испортить Энн ее хорошего настроения. Она лежала в постели и улыбалась.

– Завтрак готов, – проворчала Эдит. – Сейчас я его принесу.

В дверях служанка остановилась и, оглянувшись, удивленно посмотрела на свою хозяйку.

– Что-то у вас сегодня с утра легкомысленное настроение, – заметила она. – Должно быть, после вчерашнего ужина?

– Вчерашнего ужина? – переспросила Энн. – Ах да, конечно. От посещения ресторана у меня остались самые приятные впечатления. Знаешь, Эдит, мне приснился наш старый дом. В нем я видела тебя. Как ни странно, но в доме было много новых комнат.

– Хорошо, что они вам только приснились, – сказала Эдит. – Комнат в том доме было и без того предостаточно. Так что работы у меня в нем было невпроворот. А кухня? Когда вспоминаю, что приходилось готовить на плите, пожиравшей столько угля, то меня ужас охватывает. Слава богу, что тогда уголь был дешевый.

– Я видела тебя совсем молодой. И себя тоже.

– Но время вспять не повернуть. Чего-чего, а этого мы сделать не можем. Те времена в далеком прошлом, и к нам они уже никогда не вернутся.

– Да, все в прошлом и никогда не повторится, – задумчиво произнесла Энн.

– Но я о тех днях совсем не грущу. Я, слава богу, на здоровье не жалуюсь. Силы пока есть. Правда, пару раз мне приходила в голову мысль, что половину жизни я уже прожила. Так что впереди старость, а потом и смерть.

– Эдит, но тебе рано задумываться о смерти.

– Никто из нас не знает, сколько он проживет. В один прекрасный день увезут в больницу, там разрежут, а потом скажут, что тебе уже ничем не помочь, – ответила Эдит и с мрачным видом вышла из спальни.

Через пару минут она вернулась с подносом в руках. На нем был завтрак для Энн: кофе и тосты.

– Ну вот, теперь давайте-ка позавтракайте, – сказала служанка. – Садитесь, а я подложу вам под спину подушку.

– Как ты добра ко мне, Эдит, – посмотрев на нее, улыбнулась Энн.

От слов благодарности Эдит смутилась и густо покраснела.

– Просто я знаю свою работу. Вот и все, – ответила она. – А потом, кто-то же должен о вас заботиться. Вы же – женщина хрупкая и нерешительная. Вот госпожа Лаура – другое дело. С ней даже папа римский и тот не сравнится.

– Да, госпожа Лаура – уникальная личность.

– Знаю. Я слушала ее выступления по радио. На нее посмотришь и сразу поймешь, что она сильный человек. Я слышала, что у нее был муж. Почему они все же расстались? Они что, развелись или ее муж умер?

– Он умер.

– Ну, это даже лучше для него. Представляю, как ему было с ней тяжело. Ведь госпожа Лаура не та женщина, которая будет считаться с мнением мужа. Но я не могу отрицать, что есть мужчины, которым нравится, когда ими командуют.

Эдит, поглядывая по сторонам, направилась к двери.

– И не надо никуда спешить, моя дорогая, – посоветовала она хозяйке. – Лежите тут, спокойно отдыхайте и думайте только о приятном. Короче, наслаждайтесь своим отпуском.

– Отпуском? – удивилась Энн. – Ты это так называешь?

Ей уже и самой приходило в голову, что в отсутствие Сары для нее и в самом деле началось нечто вроде отпуска. Если у тебя взрослая дочь, которую очень любишь, ты всегда тревожишься о ней. В голову то и дело лезут мысли, вроде: «Счастлива ли она? А те ли у нее друзья? Почему вчера с танцев она пришла такая грустная? Может быть, с ней там что-то произошло?»

Энн никогда и ни о чем не расспрашивала Сару. Она считала, что дочь имеет право молчать и говорить с матерью, когда сама этого пожелает, что Сара сама должна учиться жизни и выбирать себе друзей. Но она слишком любила свою дочь, чтобы не думать о ее проблемах. Если Сара обратится к ней за сочувствием или практическим советом, то Энн должна быть готовой оказать ей помощь.

Иногда Энн говорила себе: «Настанет день, когда я пойму, что Сара чем-то огорчена. Но и тогда я не стану донимать ее расспросами. Пусть она сама подойдет ко мне и поделится со мной своими бедами».

Что в последнее время тревожило Энн, так это дружба ее дочери с Джеральдом Ллойдом. Она видела, что Сара им увлечена, и очень надеялась, что, расставшись с ним на три недели, дочь познакомится с другими молодыми людьми, более достойными, чем Джеральд, и ее чувства к нему угаснут.

Да, теперь, когда Сара в Швейцарии, Энн может на время позабыть о своих тревогах и немного расслабиться. Она будет лежать в своей удобной кровати и думать о том, как провести предстоящий день. Вчера в компании друзей полковника Гранта она прекрасно провела время. Милый Джеймс, такой мягкий, добрый, но в то же время, бедняжка, жутко скучный! Чего стоят эти его бесконечные истории! Нет, все же мужчины старше сорока пяти лет отвратительные рассказчики. Неужели Джеймс не видит, какими скучными становятся лица его друзей, когда он произносит: «Не знаю, рассказывал ли я вам, как с одним из моих знакомых произошел забавный случай». Ну и так далее.

Не дай бог кто-то может ответить ему: «Да, Джеймс, об этом ты мне уже трижды рассказывал». И тогда бедняга полковник, конечно, почувствует себя обиженным. Но никто Джеймсу ничего подобного не говорил.

Вот Ричард Колдфилд совсем другой. Правда, он намного моложе полковника Гранта, и вряд ли он стал бы то и дело рассказывать одну и ту же историю…

А может быть, он все же… Нет, в этом она не была уверена. Он скорее нарушит закон, чем возьмется кого-то учить. Колдфилд наверняка несколько консервативен, у него есть свои устоявшиеся представления. Неплохо было бы узнать его поближе. А для этого надо завязать с ним разговор. «Но только очень осторожно, чтобы не показаться навязчивой, – подумала Энн. – Не удивлюсь, если некоторые его мысли покажутся мне абсурдными. Но он очень, очень одинокий человек. Вернувшись в Лондон, он не может привыкнуть к бешеному ритму жизни большого города. Интересно, чем он все же займется? Ведь найти работу, которая пришлась бы тебе по душе и в то же время приносила доход, сейчас так трудно… Скорее всего Колдфилд и в самом деле купит себе земельный участок и уедет из Лондона. Удастся ли нам с ним снова увидеться или нет? Хорошо бы попросить Джеймса, чтобы он пригласил его на ужин, а я приведу с собой одну из своих подруг. Ведь Колдфилд такой одинокий, и женская компания ему просто необходима. Кто знает, может быть, они понравятся друг другу».

Из гостиной раздавался жуткий шум. Там Эдит занималась уборкой, но было такое впечатление, будто целая бригада грузчиков двигает в комнате мебель. Что-то гремело, скрежетало, падало. Время от времени к этому грохоту добавлялся звук работающего пылесоса. Да, Эдит себя не щадит, усмехнулась Энн и тут увидела в дверях повязанную платком служанку.

– Надеюсь, дома вы обедать не будете, – торжественно произнесла Эдит и гордо вскинула голову, как совершающий ритуальный обряд священник. – Я ошиблась – туман рассеялся, и день обещает быть солнечным. Только не подумайте, что я забыла про камбалу. Нет, она все еще в холодильнике и пойдет вам на ужин. Нет-нет, не возражайте. Холодильник – вещь хорошая, но рыбу долго в нем держать нельзя.

Энн посмотрела в полное важности лицо Эдит и рассмеялась:

– Хорошо-хорошо, дома я обедать не буду.

– Да уж, пожалуйста. Можете провести обеденное время где хотите, я возражать не стану.

– Договорились, Эдит. Только не угробь себя этой уборкой. Если уж ты задумала все здесь перевернуть вверх дном, то почему бы тебе не пригласить в помощь миссис Хоппер?

– Миссис Хоппер, миссис Хоппер! Единственное, что я могу ей доверить, так это почистить нашу красивую каминную решетку да протереть линолеум. Вот с такой работой она справится. А помните, какая каминная решетка была у нас в старом доме? Чтобы ее хорошо отчистить, надо было повозиться. Я горжусь тем, что она у меня всегда блестела. А в этой квартире у вас столько дорогой полированной мебели, за которой нужен тщательный уход… Вот только жаль, что здесь так много встроенных шкафов.

– Но зато уход за ними гораздо проще.

– Может быть, и проще, но из-за них ваша квартира больше похожа на гостиничный номер. Значит, вы уходите? Отлично. Тогда я смогу выбить все ковры.

– А вечером я могу вернуться? Или мне эту ночь провести в гостинице?

– Ну, мисс Энн, только без ваших шуточек. Кстати, та кастрюля с двойным дном, которую вы недавно купили, никуда не годится. Во-первых, она слишком большая, а во-вторых, в ней очень трудно мешать. Так что мне хотелось бы точно такую, какая у нас была раньше.

– Боюсь, Эдит, что таких кастрюль сейчас уже не производят.

– Ох уж это наше правительство! – с отвращением произнесла Эдит. – А что с десертными розетками из фарфора, о которых я вам говорила? Мисс Саре так нравится есть из них суфле.

– О, я о них совсем забыла. Хорошо, если я найду такие, то непременно куплю.

– Тогда все в порядке. Вот вам и будет чем сегодня заняться.

– Эдит, ты обращаешься со мной так, будто я маленькая девочка! – воскликнула Энн. – Чтобы выпроводить меня из дома, ты находишь мне занятие.

– Должна заметить, что с отъездом мисс Сары вы стали выглядеть гораздо моложе, – проворчала служанка и, выпрямившись во весь рост, сухо произнесла: – Я только предложила вам купить кое-что, если вы случайно окажетесь возле магазина или лавки Джона Баркера. Вот и все.

– Хорошо, Эдит. Можешь продолжать свою уборку.

– То-то же, – недовольно вскинула голову служанка и вышла из спальни.

Вскоре из гостиной вновь послышался шум. Однако на этот раз к нему примешивался голос не имевшей слуха Эдит, которая напевала какую-то очень грустную песню:

 
Земля печали и несчастий,
Без радости, без солнца и без света.
Так смой же нас своею кровью,
И в скорбь глубокую мы погрузимся.
 

2

Войдя в посудный отдел универмага, Энн приятно удивилась ассортименту выставленных там товаров. Она никак не рассчитывала увидеть на полках магазина столько изящных изделий из тонкого стекла и фарфора. Ее впечатление от увиденного не могли испортить даже таблички с надписью: «Только на вывоз». Она обошла прилавки с отбракованной, но очень красивой посудой, возле которых, как всегда, толпились возбужденные покупательницы.

На этот раз Энн повезло: она сумела подобрать себе почти полный набор посуды для завтрака, в который входили миленькие коричневые чашки из глазурованного фаянса с рисунком. И в тот момент, когда она попросила продавца завернуть ей покупку, подошедшая к прилавку женщина крикнула:

– Я это беру!

– Простите, мадам, но товар уже продан, – ответил ей продавец.

– Искренне сожалею, – сказала Энн женщине.

Она взяла упакованный сервиз и, довольная сделанной ею покупкой, отошла от прилавка. Затем ей удалось купить розетки для суфле, правда не фарфоровые, а стеклянные. Энн втайне надеялась, что по этому поводу Эдит долго ворчать не будет.

Она вышла из посудного отдела, пересекла улицу и заглянула в секцию, где продавался садовый инвентарь. Оконная рама в ее комнате требовала замены, и Энн хотела сделать в магазине заказ на новую.

Она разговаривала с продавцом, когда услышала за своей спиной мужской голос:

– Доброе утро, миссис Прентис.

Энн обернулась и увидела перед собой Ричарда Колдфилда. Его радость от встречи с ней была настолько очевидной, что Энн даже смутилась.

– Какое удивительное совпадение, что мы с вами одновременно оказались в одном и том же магазине, – продолжил он. – Знаете, а я только что о вас думал. Вчера мне хотелось спросить вас, где вы живете и могу ли я вас как-нибудь навестить. Но потом я решил, что это будет слишком навязчиво. У вас наверняка много друзей, а…

– Конечно же вы должны прийти ко мне в гости, – прервав его, сказала Энн. – Видите ли, я уже подумывала, а не попросить ли мне Джеймса вновь пригласить вас на ужин.

– Правда? Вы не шутите?

Его радость была настолько неподдельной, что Энн умилилась. «Бедняга, – подумала она, – ведь он действительно очень одинок. Какая же счастливая улыбка озарила его лицо! Ну прямо как у ребенка!»

– Я зашла сюда, чтобы заказать себе новую оконную раму, – сказала Энн. – Этот магазин – ближайший от нас.

– Да, конечно.

– А вы как здесь оказались?

– Ищу инкубатор.

– Все же решили заняться птицеводством?

– Да. Я уже все обдумал. Хотел бы приобрести современный инкубатор, и, как я понял, вот эта модель с электрическим подогревом – самая последняя.

Они вместе направились к выходу.

– Если вы не заняты… – неожиданно выпалил Колдфилд. – Извините, может быть, вы уже с кем-то помолвлены… Вы не против, если мы вместе пообедаем?

– Спасибо, – поблагодарила его Энн. – С огромным удовольствием приму ваше предложение. Видите ли, Эдит, моя служанка, затеяла весеннюю уборку и, можно сказать, выгнала меня. Так что дома я могу появиться только вечером.

Ричард Колдфилд удивленно посмотрел на нее.

– Вы слишком многое ей позволяете, – заметил он.

– Эдит в нашем доме на особом положении.

– По-моему, вы ее совсем избаловали.

«Он упрекает меня», – с удивлением подумала Энн.

– Она не из тех, кого можно избаловать, – спокойно ответила она. – А потом, Эдит для нас в большей степени друг, нежели прислуга. Она у меня уже много лет.

– Все ясно, – поняв, что ему вежливо возразили, ретировался Колдфилд.

«Никаких сомнений – эта хорошенькая женщина находится под властью домашнего тирана, – подумал он. – Она слишком робкая, чтобы постоять за себя. Да, и очень добрая».