Текст книги "Призрачный свет"

Раздался тонкий и нежный, как у эльфа, смех Лайт.

– А мне нравятся бури, – стыдливо призналась она, глядя в глаза Труф.

– Мне… – начала было Труф, но в это время послышался еще один трескучий удар. Лампы снова угрожающе мигнули. Труф положила вилку. – Благодарю вас, – холодным, твердым голосом сказала она. – Вечер был прекрасный, но, похоже, буря действительно будет, поэтому мне лучше собираться, – заторопилась Труф. Ей еще предстояло отыскать свою гостиницу, а это даже днем нелегко, не то что сейчас.

– Но Труф! Разве ты не остаешься? – недоверчиво воскликнула Айрин.

– Здесь хватит комнат. – Гарет посмотрел на Труф.

– Я полагал, что вы приняли мое предложение работать над своей книгой здесь, – проговорил Джулиан. – Но даже если я ошибся, воспользуйтесь моим гостеприимством хотя бы на одну ночь. Мне не хотелось бы посылать кого-нибудь в такое время в незнакомое место.

– Конечно, он прав, в такую ночь ни одна собака не выпустит своего хозяина на улицу. – Карадок улыбнулся коварной и хищной улыбкой.

В этот момент прогремел еще один удар, свет окончательно погас, и по окнам зала застучали тяжелые капли дождя.

– Вот видите, Труф, древние боги тоже хотят, чтобы вы остались, – раздался в темноте голос Джулиана. Послышался шорох, какая-то возня, и затем Труф услышала шум зажигаемой спички.

Свет двух канделябров и почти десятка свечей оказался на удивление ярок.

– Электричество погасло везде, – восторженно прошептала Лайт.

– Кто хочет пойти проверить? – спросил Гарет.

– Ты хочешь, – отозвался Доннер, вынимая из канделябра свечу и протягивая ее Гарету.

Добродушно улыбаясь, юноша подчинился. Взяв свечу и прикрывая ее пламя ладонью, он вышел из зала.

– Еще вина? – спросил Эллис, наполняя свой бокал. Труф покачала головой, Эллис посмотрел на нее и пожал плечами.

– Почему вы не пользуетесь фонарями? – спросила Труф Джулиана.

– Во Вратах Тени батарейки имеют тенденцию разряжаться мгновенно, – ответил он. – Легче пользоваться свечами. Кстати, думаю, что вам придется скоро заменить батарейку в своих часах.

«Это надо будет проверить», – подумала Труф.

– Вы поступите мудро, если примете приглашение Джулиана, – сказал Майкл, глядя на Труф. – Тем более что ваш багаж уже принесли, не так ли?

– Да, – ответила Труф. Ей показалось странным, что Майкл знает о ее багаже, в гостиной он появился последним. Может быть, он обшаривал ее комнату?

«Ну и домик. Еще немного, и я поверю в НЛО и в заговоры с целью убийства».

– Тогда решено, – твердо произнес Джулиан. – Я не могу отпустить вас сегодня, это просто опасно. Айрин, дорогая, кофе готов, только немного остыл. Подогрей его в термочайнике.

– Как в старые добрые времена, – восторженно проговорила Айрин и довольно улыбнулась. В блеске свечей она отправилась на кухню.

– Я помогу ей. – Прежде, чем Джулиан смог остановить ее, Труф быстро поднялась.

Айрин взяла только одну свечу. Длинные, извивающиеся тени и пляшущее пламя свечи делали комнату зловещей. Не успела Труф войти на кухню, как буря усилилась. Выл ветер, дождь стучал в окна с такой силой, что рамы дрожали. Звуки бури охладили желание Труф уехать. Джулиан был прав, в такую ночь искать место, в котором ты никогда не была, – дело безнадежное. К тому же Труф устала, этот день оказался слишком длинным.

– Дикая ночь, – радовалась Айрин. – В такие ночи, когда идет дикая охота, Торну многое удавалось, – говорила она, легко передвигаясь по кухне. Труф смотрела на нее и чувствовала, что отсутствие света для нее не в диковинку. Айрин перелила кофе в термочайник. – Ты не представляешь, как я скучаю по нему. В такую ночь на дороге нечего делать, и ты никуда не поедешь. – Ее мысли легко перескакивали с магии на другие, более земные предметы.

– Айрин, – спросила Труф. – Эта девушка, Лайт, откуда она?

– О, – простонала Айрин, – ее нашел Джулиан. Когда мы снова обосновались во Вратах Тени. Постой, когда же это было? Кажется, в прошлом году… Разве? – Она на секунду задумалась. – Точно, Джулиан послал за мной ровно год назад. Так вот, она появилась как раз в то время, когда он только начинал работу.

«Вот чертова старуха, она во всем видит проявления своего оккультизма», – с негодованием подумала Труф.

– Вот как? Но откуда она появилась?

– Мне кажется, что она была в больнице, – неохотно отозвалась Айрин, расставляя на подносе чашки с блюдцами. – Насколько мне известно, семьи у нее нет. Бедненькая, у нее не всегда все получается. Иногда самые одаренные не могут взаимодействовать со сферой проявления – малкутом.

«И с реальным миром тоже, – констатировала Труф. Но все это в высшей степени странно. Если у Лайт нет семьи, то как Джулиану удалось взять ее из больницы? – Если она действительно там находилась».

– Теперь, когда ты остаешься, мы о многом сможем поговорить, – сказала Айрин британской скороговоркой. – Будь умницей, возьми этот поднос и отнеси в зал, – попросила она Труф.

– Все черным-черно вплоть до реки. Телефон тоже не работает, – удовлетворенно произнес Гарет, входя в зал. – Я выходил на улицу, – прибавил он, оглядывая свою намокшую рубашку. – Прекрасная, дикая ночь для разных работ, – закончил он твердым голосом.

Труф осторожно поставила поднос на стол. Майкл поднялся и начал расставлять чашки. Труф показалось, что он изучает ее, пытается найти в ней ответ на самый главный свой вопрос. Вошла Айрин и поставила на стол чайники.

– На кухне есть еще немного кофе, правда, он совсем остыл.

– Ничего, – сказал Хиауорд, – нам и холодный тоже понадобится. Ночь предстоит долгой, правда, Джулиан?

Джулиан улыбнулся, предвкушая то, что должно было произойти этой ночью.

– Можете присоединиться к нам, Труф, – произнес он. – Хотите – в качестве наблюдателя, хотите – участницы…

Труф почувствовала отвращение, она догадалась о значении всех намеков и недомолвок. Джулиан хочет заняться магией. Читая «Страдающую Венеру», она поняла, что Блэкберн предпочитал для своих ритуалов как раз такую погоду.

«В такую страшную ночь он и убил мою мать».

– Ну как? – Джулиан дотронулся до ее руки, и Труф почувствовала, как по всему ее телу пробежала дрожь. Она жадно глотала воздух, руки ее тряслись, сердце учащенно билось. Чашка с кофе дрожала в ее руке. Горячие капли упали на руку, и она как будто очнулась. – Труф, – резким, требовательным голосом произнес Джулиан, – вам плохо?

Она поставила чашку на блюдце и потерла руку. К счастью, кофе был не слишком горячим, и рука почти не покраснела. Труф посмотрела на скатерть, на ней расплывалось большое коричневое пятно.

– Извините, Джулиан, мне вдруг стало душно.

– Ничего страшного, – успокоил ее Джулиан. – Этот дом воздействует на людей, особенно во время бури.

Труф не очень хорошо понимала, о чем он говорит.

Никто, казалось, ничего не заметил. Труф отхлебнула кофе и поставила чашку на стол. Она налила в чашку побольше сливок, надеясь, что сахар и кофеин не дадут ей свалиться. Весь этот день, и переезд, и пребывание здесь утомили Труф. Добавляли усталости и свечи, пламя их начало тускнеть.

– Можно быть просто наблюдателем. Перед тем как открывается путь, происходит подготовка, прокладывание пути, – продолжал настаивать Джулиан. – Ночь – самое лучшее для этого время, на экстрасенсорные восприятия уменьшается воздействие солнечного света и просыпающегося разума.

Труф почувствовала, что неохотно, но согласно кивает. Большинство профессиональных экстрасенсов, с кем ей доводилось иметь дело, тоже верили, что их психические способности лучше всего проявляются ночью.

Так, значит, Джулиан хочет, чтобы она участвовала в ритуалах, выдуманных Блэкберном?

Джулиан напряженно вглядывался в лицо Труф, ожидая ее ответа.

«Нет!» – закричала одна часть ее сознания.

– Не знаю, я так устала. Может быть, в другой раз, – залепетала Труф.

– Я буду ждать этого раза, – многозначительно прошептал Джулиан.

– Я пойду проверю, готова ли комната Труф, а затем спущусь в храм, – сказала Айрин.

Она поднялась, подошла к Труф и поцеловала ее в щеку. Труф погладила лежащую на ее плече морщинистую руку.

– Доброй ночи, тетушка Айрин, – громко сказала она, едва сдерживая подступающие к горлу слезы.

Айрин Авалон выходила из зала, неся перед собой длинную свечу словно огненный меч.

– Дорогая, как ты чувствуешь, ты сможешь работать сегодня? – Джулиан обратился к Лайт.

– Конечно, – радостно откликнулась девушка. Глаза ее горели, на губах играла счастливая улыбка.

– Ты снова не пойдешь с нами, Майкл? Почему ты с нами не ходишь? – Она обиженно надула губы.

– И никогда не пойду, – мягко ответил Майкл. – Всяк кулик в своем болоте велик, – ответил он с нежной улыбкой.

– Всяк сверчок знай свой шесток. – Джулиан брезгливо поморщился. – Пусть Майкл ищет свою истину там, где хочет. Надеюсь, мне удастся уговорить Труф присоединиться к нам.

На лице Майкла появилась легкая усмешка, он поклонился и вышел из зала, не взяв свечи.

«Он, наверное, находится здесь очень долго и хорошо знает дом». Труф допила свой кофе и поднялась с кресла. Она почти физически чувствовала царившее за столом предвкушение, желание побыстрее заняться своим «делом», точнее, «делом» Торна Блэкберна.

– Спокойной ночи, – произнесла Труф. – Я очень рада была познакомиться с вами.

«Да уж куда там».

– Я посвечу вам, – поднимаясь, сказал Эллис.

Он взял подсвечник со свечой, зажег ее от канделябра и пошел к выходу. Труф направилась за ним, с тревогой думая, что магическими упражнениями здесь занимаются не ради показухи, а вполне по-настоящему, свято веря в них. Уже выходя, Труф заметила, как все пятеро оставшихся сели ближе друг к другу, образовав тесный круг.

Покачиваясь, Эллис вел Труф наверх.

«Прямо как дети. Секреты, пароль, тайные знаки». – Труф презрительно фыркнула. Однако червячок зависти все-таки точил ее, не очень приятно ощущать себя исключенным из какого-либо дела, даже если ты не хочешь им заниматься.

Идя вслед за Эллисом вверх по ступенькам, Труф постаралась обуздать свое воображение. Ей чудилось, что из каждого угла на колеблющееся пламя свечи выходят жутковатые, диковинные животные. Они собирались прыгнуть на нее, и Труф инстинктивно сжималась, втягивая голову в плечи.

Эллис настороженно шел наверх, временами останавливаясь и озираясь по сторонам. Труф казалось, что окружающие их тени он воспринимал как опасную реальность, и от этого ей становилось еще страшнее. Когда они наконец приблизились к ее комнате, Труф облегченно вздохнула и толкнула дверь. Она открылась легко и бесшумно. Айрин уже побывала в комнате, постель оказалась разобранной, а на столике у кровати стояла зажженная свеча.

Эллис отступил в сторону, пропуская Труф. Пламя свечи описало дугу, и Труф увидела вместо глаз Эллиса пустые глазницы. Лицо его напоминало маску Мефистофеля. Труф вздрогнула. Эллис отвернулся и, прежде чем уйти, произнес:

– Это старый дом, поэтому мой совет будет тебе как нельзя кстати. Не верь и половине из того, что видишь, и ничему из того, что слышишь.

Прежде чем Труф ответила, Эллис ушел, оставив ее стоять одну у двери комнаты.

Труф вошла в комнату, закрыла дверь и бросилась к кровати. «Страдающая Венера» лежала под матрасом. Труф успокоилась и вздохнула, словно по чистой случайности избежала окружавших ее опасностей. Посмотрев на книгу, она опустила матрас.

В окно комнаты ударили порывы дождя и ветра, дважды сверкнула молния, один за другим послышались раскаты грома.

Труф сжалась в комок, она надеялась, что разыгравшаяся буря не даст ей уснуть всю ночь. Долина реки Гудзон знаменита сильными бурями, но осенью они случаются значительно реже, чем летом. «Такой бурей с деревьев сорвет все листья, и осень будет некрасивой». Эта мысль почти расстроила Труф, но и немного успокоила ее.

В пламени единственной свечи Труф сняла платье и осторожно повесила в шкаф. Она попыталась восстановить все события сегодняшнего дня и проанализировать, но всякий раз, когда Труф пыталась разложить их по порядку, они выскальзывали и разлетались, не выстраиваясь в стройную логическую цепочку. Собиралась ли она оставаться во Вратах Тени, как того хотел Джулиан? Разумеется, ее работа от этого существенно, облегчалась, хотя Труф уже жалела, что затеяла эту историю с книгой о Блэкберне. Однако отступать было поздно, слишком много людей знают о ее планах, и отказ писать биографию отца будет воспринят ими как глупость.

Хотя Труф постоянно уверяла себя, что мнение остальных ей безразлично, выглядеть глупой и взбалмошной в глазах остальных она не хотела. Она не остановится на полдороге, ни в коем случае. Да и было бы из-за чего!

Хорошо, она будет продолжать работу, и это прекрасно, но насколько сильно она должна сближаться с этим новоявленным «кругом истины»? Это опасно, ее авторитет как серьезного ученого может быть поколеблен. В то же время их информация о Блэкберне может оказаться ей очень полезной. Стало быть, нужно войти в их круг? Но тогда ученые…

Труф сладко зевнула. Нет, столь серьезные материи она сейчас обдумывать не в состоянии, нужно поспать, а утром все само встанет на свои места.

Труф скользнула под одеяло и задула свечу.

Труф приснилось, что она лежит в воде. Она заворочалась и проснулась. Сколько времени она спала? Ну и ну, Труф даже сейчас ощущала, как рвущийся с неба поток воды поднимает и крутит ее. В голове вертелся обрывок приснившегося разговора: «Приди, принц стихии. Восстань, дитя вод. Ты, кто был до сотворения мира…»

Но разбудил ее не сон. Труф сидела на кровати, уставясь в темноту, нервы ее были напряжены, она пыталась понять, что же ее разбудило. Дождь кончился, комнату заполнял странный запах, острый и приторный одновременно, он щекотал ноздри и сушил горло.

«Это фимиам, – догадалась Труф. – Запах явно идет из вытяжного отверстия. Айрин говорила, что здесь внизу есть храм».

Если Труф чувствовала запах, значит, ее комната соединялась с храмом. Решив найти вытяжное отверстие и закрыть его, пока приторный, тошнотворный запах не пропитал всю одежду, Труф приподнялась.

Она пошарила рукой возле свечи в поисках спичек, но не нашла их. Постепенно ее глаза привыкли к темноте, она осмотрела комнату и увидела слабый свет, струящийся из небольшого отверстия в стене почти у самого пола.

Теперь нужно было только закрыть его. Труф встала и подошла к вытяжному отверстию. Как она и предполагала, запах фимиама шел именно оттуда, у отверстия он был настолько сильный, что у Труф из глаз потекли слезы. Она стала на колени и протянула руку к решетке.

«Убирайся отсюда!» – вдруг раздался злой мужской голос в нескольких сантиметрах от ее лица.

Труф отпрянула, сжимая зубы, чтобы не закричать. Она стала быстро отползать от отверстия, желая только одного – отодвинуться от него подальше.

Сильный удар головой о спинку кровати и боль вернули Труф ее обычный рационализм. Она с бьющимся сердцем посмотрела на отверстие.

За решеткой никого не было.

Конечно, слова были обращены не к ней, это акустический эффект. Произнесенные где-то внутри дома, они донеслись до нее.

В комнате больше никого нет, она одна.

Труф удалось убедить себя в этом. Дрожа всем телом, она заползла в кровать и, пока за окном не забрезжил серый рассвет, долго лежала, тревожно всматриваясь в темноту.

6. Зеркало истины

 
Да, это правда: правде не в упор,
В глаза смотрел я, а куда-то мимо.
Но юность вновь нашел мой беглый взор.
Блуждая, он признал тебя любимой.
Уильям Шекспир
 

Когда Труф снова проснулась, солнце стояло уже высоко. Труф с хрустом потянулась, удивляясь тому, что все тело затекло. Внезапно она вспомнила события прошедшей ночи, огляделась и нашла то самое вентиляционное отверстие. В утреннем свете оно выглядело вполне безобидно, обычная вытяжка с мелкой сеткой, каких много в старых домах. Ничего волнующего или опасного в нем не было.

Труф посчитала свое ночное происшествие игрой воображения. А может, это вообще ей приснилось? Тяжелый сон, результат дневных впечатлений, неумеренного обеда и странной обстановки. Труф спрыгнула с кровати и подошла к окну. День был кристально чист, небо голубым и безоблачным. О прошедшей буре свидетельствовала только листва на ухоженной лужайке.

Труф посмотрела на часы и вскрикнула. Половина одиннадцатого! Она хотела во время завтрака поговорить с Джулианом. Нужно все-таки определиться: либо оставаться здесь, либо нет. Если нет, то следовало выработать хоть какое-нибудь расписание.

С другой стороны, можно не торопиться, кто-нибудь обязательно знает, где он, и Труф его найдет. Она оделась в тонкий, оливкового цвета свитер и зеленую рубашку. Внезапно Труф обратила внимание на комнату, и ее поразил царивший в ней страшный беспорядок. Казалось, что кто-то вытащил все ее вещи из сумки и чемодана и разбросал их по полу. Труф не понимала, как она могла устроить такой кавардак за одну только ночь.

Ну ладно, она уберет все позже, после того, как поговорит с Джулианом.

Она вышла из комнаты и направилась в зал. Труф предположила, что завтрак тоже должен подаваться там. К тому же поиски Джулиана, казалось ей, лучше начинать именно с зала. Удивляло, что ни Айрин, ни Эллис ни словом не упомянули о том, во сколько здесь завтракают.

Спустя несколько минут Труф с удивлением рассматривала незнакомый коридор. Не было бело-голубых обоев, вместо них Труф увидела кремовые, с темными цветами. Вчера она их не видела, это совершенно точно. Она потрогала стену, обои затрещали и начали отваливаться от стены. Значит, они здесь уже давно и совсем высохли. Странно, у Труф сложилось впечатление, что во Вратах Тени следят за всем, тем более за внутренним видом дома.

Как она сюда попала? Насколько Труф помнила, из ее комнаты нужно было сначала идти прямо до конца коридора, потом спуститься вниз, повернуть направо, а дальше будет зал. Перила! Труф вспомнила, что стойки перил лестницы совсем новые, сделаны из дуба и на них вырезаны листья. Но где они? А где сама лестница?

Труф испуганно попятилась, она была уверена, что теперь ей нужно найти хотя бы дверь в свою комнату. Она повернулась, и глаза ее широко раскрылись от удивления. Коридор исчез, а вместо него перед Труф появилась лестница, но вела она не вниз, а наверх.

«Но это же смешно, вчера я дважды проходила по лестнице, а сегодня не могу ее найти». Неприятная дрожь пробежала по ее телу. Она вспомнила, как Джулиан неоднократно намекал ей, что Врата Тени – дом странный, в котором не все спокойно. Возможно, он имел в виду как раз это, потерю ориентации в пространстве?

Труф подумала, что она не выспалась, поэтому не может разобраться. И еще этот ночной запах, он мог одурманить ее, в комнате даже утром стоял слабый запах фимиама. Внезапно Труф вспомнила голос, который она слышала ночью. Если ей не послышалось, то его можно в этом случае считать своего рода предостережением.

Но, допустив, что голос ей не почудился, а действительно был, Труф почувствовала, что в этом: случае происходящее выглядело еще загадочней. Кто говорил и кому предлагалось убираться? Голос принадлежал не Джулиану и не Майклу, но кому тогда? Труф не очень помнила голосов остальных мужчин, поэтому, кто говорил, определить не смогла.

Считая ступеньки и повороты, Труф сначала нашла знакомый коридор, а затем и дверь в свою комнату. Она обернулась и посмотрела туда, откуда только что пришла. До первого поворота коридор показался ей «знакомым». Что было за ним, Труф не подозревала, и идти проверять ей не хотелось. Прижавшись спиной к двери, Труф немного постояла, мысленно вспомнила весь свой маршрут до лестницы и снова пошла вперед. На этот раз она нашла лестницу сразу и удивилась, как это она умудрилась пройти мимо нее.

Сходя вниз, Труф посмотрела на часы и вздрогнула.

Часовая и минутная стрелки показывали одиннадцать часов, секундная стрелка тоже двигалась, значит, батарейка еще не села.

Только как сейчас могло быть всего одиннадцать, если в одиннадцать, а это Труф точно помнила, она вышла из своей комнаты и, по самым скромным подсчетам, блуждала по коридорам не меньше двадцати минут?

Невероятно!

Подходя к залу, Труф мысленно составила перечень вопросов, на которые ей предстояло найти ответы. Положение было незавидное, с одной стороны, она понимала, что одной ей это сделать не удастся, прибегать же к помощи обитателей Врат Тени она не стремилась – во всех их ответах, и это совершенно очевидно, будет незримо присутствовать Блэкберн.

Удивительно, но на первом этаже никаких посторонних запахов Труф не почувствовала, хотя храм должен был находиться здесь. Труф нестерпимо сильно, до боли в животе захотелось увидеть его, она подумала, что Джулиан не откажется показать храм.

Двери в зал были открыты. Заглянув внутрь, Труф увидела Эллиса Гарднера, который подобно восточному правителю гордо восседал за десертным столиком. Увидев Труф, он заулыбался.

– Проходите, дорогая, вы, оказывается, ранняя пташка. Наливайте кофе, он горячий, электричество дали рано утром. Хоскинс оставил нам кое-что на завтрак. Не стесняйтесь, ухаживайте за собой безбоязненно. Вы скоро заметите, что утром мы не так официальны, как во время обеда. – Он показал на булочки и чайник.

Серебряных канделябров уже не было, по краям стола стояли чашки, обычные, гостиничного типа.

– Может быть, обойдемся без иронии? – Труф выбрала чашку. – Я, конечно, знаю, что сейчас уже двенадцатый час, но простите меня, я проспала.

«Совсем чуть-чуть», – шепнул внутренний голос.

Лицо Эллиса вытянулось.

– Милая девушка – или дама? В наши упадочные дни не знаешь, как к кому обращаться, но я вполне искренен, – запротестовал он. – Я не ожидал никого увидеть как минимум еще несколько часов. Как правило, раньше двух часов дня здесь никто не встает. Ночами все чем-нибудь занимаются. Джулиан – своими ритуалами, Майкл – молитвами.

– Майкл молится? – спросила Труф, усаживаясь поближе к чайнику. – Довольно странное занятие для человека, увлекающегося магией.

– Да, – с удовольствием ответил Эллис. – Наш падший Архангел совсем не таков, за кого он себя выдает. Римский воротник сейчас кажется несколько архаичным и привлекает к себе ненужное внимание, поэтому неудивительно, что Майкл его не носит. Да вы пейте кофе, пейте. – Эллис подвинул чайник поближе к Труф.

– Вы хотите сказать, что он священник? – спросила Труф, наливая себе кофе. Аромат крепкого, свежезаваренного кофе приятно ударил ей в ноздри.

– Нет, он всего лишь член одного из братств, – с язвительной почтительностью ответил Эллис. – Выполняет какую-то мелкую работу в конгрегации доктрины Веры, раньше она называлась «Священная канцелярия вопроса».

Когда Труф поняла суть ответа, она недоверчиво посмотрела на Эллиса.

– Майкл связан с инквизицией? – спросила она.

– Я говорю то, что знаю, – ответил Эллис, явно не склонный продолжать разговор на эту тему. – Но вы спросите его как-нибудь, что он делает в библиотеке Джулиана. Да, и еще спросите, зачем им с Джулианом понадобилось придумывать эту глупую историю их давнего знакомства.

Труф посмотрела на Эллиса. Его ответы выдавали явное желание поболтать, рассказать все известные ему секреты. Труф не чувствовала в себе желания выслушивать чьи-нибудь откровения, но, вспомнив о своей цели, решила воспользоваться разговорчивостью Эллиса.

– Ну хорошо, я проглотила вашу наживку, Эллис. Выкладывайте, что это за история.

Эллис многозначительно помолчал, отхлебнул из чашки кофе, а точнее, как определила Труф по исходящему из чашки запаху, кофе с бренди. Она вспомнила, что Джулиан говорил о склонностях Эллиса, и поняла, что они приняли хронический характер.

– Джулиан и Майкл часто рассказывают легенду о том, что они большие и давнишние друзья, – начал Эллис. – На самом же деле Майкл знаком с Джулианом не больше, чем все остальные, и я могу поклясться в этом.

– «А зачем вы рассказываете все это мне, странствующему музыканту?» – Труф мысленно похвалила себя. Гилберта она процитировала очень к месту.

– «Потому что я много бродил по свету в поисках места, где мог бы побольше насолить», – дополнил Эллис приведенную Труф цитату своей собственной. – Меня не смущает то, что вы дочь Торна Блэкберна, я вижу вас насквозь, ваша личина просвечивает.

От постоянного напоминания о своих родственных связях раздражение Труф притупилось, она уже спокойно воспринимала имя отца.

– Вы знали Торна Блэкберна? – спросила она, внутренне удивляясь своему вопросу. Что за странные превращения происходят с ней? Какой черт дернул ее за язык задавать этот вопрос, ведь она даже и не думала о нем.

Труф была почти уверена, что ответ Эллиса будет отрицательным. На вид ему где-то около сорока, как он может знать человека, который умер двадцать шесть лет назад?

– Я видел его всего один раз, – совершенно неожиданно ответил Эллис. – В шестьдесят девятом году. Мне тогда было семнадцать, я играл в «Стеклянном ключе». Мы открывали его «таинственное турне по вселенной» на Восточном побережье.

Труф хорошо знала это пресловутое «таинственное турне» Торна Блэкберна, смесь музыки и магии, шесть недель хаоса. Это было последнее явление Торна Блэкберна широкой публике, после него он исчез где-то в дебрях штата Нью-Йорк, в центральной или северной его части – Труф точно не было известно.

– Стало быть, вы экс-рок-звезда? – спросила Труф в попытке нащупать любимую тему Эллиса.

– Каждый человек – это звезда – так, или приблизительно так говаривал Ницше, – ответил Эллис. – Я играл на ударных. Кстати, думаю, в коллекции Джулиана есть несколько фотографий «Стеклянного ключа», ведь Торн фотографировал все, что попадалось ему под руку. Посмотрите альбом, там тьма-тьмущая старых фотографий.

Лицо Эллиса было задумчивым. Он смотрел куда-то вдаль, в прошлое, где счастья и смысла было больше, чем в настоящем.

– Эллис, а зачем вы здесь? – вдруг спросила Труф.

Он беспомощно заморгал и удивленно посмотрел на нее, будто видел в первый раз.

– А где же мне еще быть? У каждого сердца есть свои причины. – Он махнул рукой. – Давайте лучше о другом. Я так понимаю, вы хотите заняться изучением деятельности своего отца. Хочу дать вам один совет.

Труф поразилась происшедшим переменам в голосе и самом облике Эллиса.

– Прежде всего запомните, что старинная мудрость «враг моего врага – мой друг» не всегда справедлива. Остерегайтесь нашего доброго друга Майкла, высшая степень добра не имеет ничего общего с человечностью, чаще она является ее антиподом.

– А второе? – спросила Труф и почувствовала странное успокоение.

– Когда вы натолкнетесь на нечто непонятное, будьте справедливы. Объективность и честность – прежде всего. – Эллис встал и походкой старого, видавшего виды актера двинулся к дверям. Труф не сразу поняла, что он уходит. Только когда двери за Эллисом закрылись и одновременно прозвучала его последняя фраза: «Помните, что вы человек или почти человек», – она поняла, что осталась в зале одна.

«Помните, что вы человек или почти человек». Что он хотел этим сказать?»

Труф подумала, что это еще одна сторона тайны Блэкберна. Здесь все так или иначе с ним связаны, хотя по возрасту и сам Джулиан, и остальные – Гарет, Доннер, Карадок, Хиауорд и, конечно же, Фиона – были тогда всего лишь детьми.

Труф чертыхнулась, она совсем забыла спросить Эллиса о Джулиане.

Она налила себе еще кофе и принялась обдумывать таинственные и почти невероятные откровения Эллиса и его предупреждения относительно Майкла. Труф связала их с происходящими странностями, и картина получилась довольно красочная. Если эти странности действительно имели место. Строго говоря, Труф могло все показаться. Она переутомилась, долгая дорога, неожиданная обстановка, буря, да мало ли от чего может разыграться воображение.

Труф просидела за столом довольно долго, но никто так и не появился. В доме было тихо, только иногда с кухни слышались слабые звуки – звон посуды и шум воды, видимо, там готовили обед. В конце концов Труф пришла к выводу, что Эллис по крайней мере хотя бы знал и предупредил ее о мрачных особенностях дома и его обитателей. Решив, что Джулиан еще спит и увидит она его не скоро, Труф осторожно прошла через зал и направилась в комнату, где Джулиан хранил свою драгоценную коллекцию.

Широкая, просторная комната, залитая полуденным солнечным светом, струящимся через высокие незанавешенные окна, выглядела радостно и маняще. Труф отодвинула от себя чашку с кофе и принялась рассматривать бумаги.

«Весьма странно. И Джулиан, и Эллис говорили, что Майкл занимается во Вратах Тени какими-то исследованиями. Однако, кроме материалов о Торне Блэкберне, здесь ничего нет. Если Эллис не врал и Майкл является членом братства, ему сам Бог велел работать в библиотеке Ватикана. Доступ ему туда открыт, к тому же в Ватикане собраны практически все книги по колдовству».

Таким образом у Труф появился еще один вопрос, над которым стоило подумать. Эллис сказал, что здесь есть фотографии. Труф надеялась, что они расскажут ей больше, чем те бумаги, которые она вчера так неосторожно рассыпала. Недаром говорят, что-лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Или прочитать? Да это одно и то же, в конце концов.

Сердце ее учащенно билось в предвкушении разгадок тайн. Все, что касалось личности Торна Блэкберна, вызывало у Труф неподдельную ненависть, но, подходя к изучению его работы отвлеченно, с точки зрения науки, она вдруг обнаружила, что не только может думать о нем без обычной неприязни, но даже с некоторым интересом.

Коллекция, собранная Джулианом, показалась ей сегодня значительно обширней, чем вчера. Просматривая полки и ящики, мысленно делая необходимые пометки, решая, чем заняться в первую очередь, а чем – потом, Труф поражалась полноте собранной Джулианом коллекции, ее невероятной энциклопедичности.

Она наткнулась на стопку грампластинок, непонятно почему включенных сюда. Вот и пластинка «Стеклянного ключа» с фотографией музыкантов. Труф увидела молодого Эллиса Гарднера, он сидел за психоделически раскрашенной ударной установкой.

Несколько видеокассет, записей выступлений Блэкберна по телевидению, включая его печально известное появление в качестве гостя Джонни Карсона, фрагмент из шоу Эда Салливана. Ходил слушок, что Блэкберн выступал и в других передачах, но точной информации на этот счет у Труф не было.

Труф посмотрела на видеомагнитофон, на кассеты, и тут, несмотря на все ее самообладание, волосы на руках и шее встали дыбом от одной только мысли, что она может увидеть движущегося и говорящего Блэкберна. Труф отложила пленки в сторону, решив просмотреть их позже. Сейчас у нее в голове было совсем другое.

Наконец она нашла их, пять толстых, старых альбомов для фотографий, немного помятых, покрытых четвертьвековой завесой времени.