Текст книги "Обнаружители Магии. День Единения"

Обнаружители Магии
День Единения
Меркат Зиман

Корректор Оксана Сизова

Дизaйн обложки Максим Новиков

© Меркат Зиман, 2023

ISBN 978-5-0056-1080-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Благодарю всех, кто участвовал в этом безумии:

познавшую дзен Миру,

неунывающую Сашу,

добавляющего логики Костю,

внезапного Рината,

короля отыгрыша акцентов Кирилла

и Артема, соединившего этот балаган.

Катя, Слава и Ксюша пока не появились на жизненном пути Обнаружителей Магии, но в реальной жизни уже вдохновляют одним своим присутствием на новые свершения.

За создание обложки благодарю художника Indigojrps, очень чутко прочувствовавшего атмосферу книги.

Спасибо.

Теплый закатный свет пробивался сквозь деревья на дорогу, играя тенями листьев и иными бликами на ее необычайно ровных белых камнях. Спокойный ветер в наставшей вечерней тишине, прерываемой стрекотом насекомых, сопровождал двух путников, приближавшихся к Лесной Заставе по южной дороге. Один из них, темноволосый парень с небольшой походной сумкой, медленно плелся за рыцарем в полном воинском обмундировании, уверенно шагающим по тракту в быстром темпе. Шлем рыцаря был зажат у него подмышкой, а большой рюкзак на спине был скрыт за щитом, фоновая зелень которого дополнялась изощренным золотым узором, складывающимся в силуэт дерева с раскидистой кроной.

Иоахим вытер капли пота со лба, откинув назад слипшиеся от влаги темные кудрявые волосы. Прищурившись, он оценил расстояние до Заставы в метров этак пятьсот и тягостно вздохнул, прибавив шагу.

– Может, передохнем немного? – жалостливо спросил он у своего спутника, мужественно терпящего жар закатного позднелетнего солнца в своем тяжелом снаряжении. Рыцарь гневно начал жестикулировать, не отрывая выразительно-обвиняющего взгляда от сопровождающего его арканиста.

– Я же извинился за лошадей, – вновь заныл Иоахим, вызвав тем самым новый поток агрессивных размашистых жестов, – а ты даже не признал, что в этом была и часть твоей вины!

Август фыркнул и, дождавшись, когда Иоахим подойдет ближе, ткнул того в плечо указательным пальцем в тяжелой рукавице, заставив волшебника пошатнуться.

– Не стоило оставлять меня на дежурстве, я же еле глаза держал открытыми, – продолжал парень, морщась от болезненного тычка, – и лошадей надо было покрепче привязывать…

Рыцарь, не дослушав компаньона, махнул рукой в сторону поселения и развернулся к зеленым стенам, продолжая движение. Иоахим шумно вздохнул и обреченно двинулся вслед за Августом, мысленно проклиная дорогу, солнце и шум листвы деревьев, окружавших их в течение долгого времени.

Волшебник чувствовал, что его начинает подташнивать только от одного зеленого цвета. Привыкший к серой каменной кладке, окружавшей его в родной городской среде, и оказавшийся волею судеб сперва на лесной стоянке Ордена Священного Дуба, к которому принадлежал его спутник, а затем и на просеках южных широколиственных лесов, Иоахим видеть уже не мог великолепие природы на этой границе между землями эльфов и республикой Союзных Земель. Чем ближе они приближались к островку цивилизации в виде Лесной Заставы, тем становилось легче на душе у арканиста, который всем нутром чуял, что до дома, расположенного в столице республики, осталось не так много миль.

Август же на протяжении всего пути чувствовал себя одинаково превосходно, что проходя по привычным и новым маршрутам среди буйно цветущей растительности, что ступая по твердой брусчатке, проложенной древними эльфийскими мастерами возле поселения. Рыцарь покинул свой дом, стоянку Ордена, однако для грусти не было причин – у Августа было предназначение, которое вело его вперед. Божественное наставление, указывающее на север вглубь материка, на благословленные поиски…

– Тебе нужно «сердце цивилизации», так? – пробормотал запыхавшийся Иоахим рядом с ним. – Вряд ли Лесная Застава потянет такое звание, но перед Лорконом тебе нужно подготовиться к тому, что ты увидишь, дружище.

Рыцарь не удосужился даже повернуться к волшебнику. Улыбка на его лице становилась все шире по мере приближения к стенам из ненатурально отблескивающего на солнце зеленого камня.

В этой улыбке было нечто, не сулящее цивилизации ничего хорошего.

 
                                         * * *
 

В каменном мешке, который представляла из себя местная тюремная камера, было холодно даже по меркам подвала. Прохладная влага, скапливающаяся в воздухе, охлаждала каменные стены и спины прикованных к ним цепями узников, находящихся в состоянии легкой похмельной дремы. Рослая девушка-тифлинг и жилистый загорелый парень, привязанные к противоположным стенам, практически одновременно подняли головы, когда по подземелью пронесся лязг петель тяжело открываемой двери. Они оба напряженно следили за длинными тенями, появившимися в узком проходе между камерами и уменьшающимися по мере приближения звука шагов.

Троица в броне с символикой Союзных Земель, благодаря которой визитеров можно было опознать как стражу Лесной Заставы, встала у решетки камеры, где в темной глубине блестели от привнесенного факельного света две пары глаз. Тифлингша чуть подалась вперед, поморщившись от громкого лязга натянувшейся цепи.

– А эт у нас кто? – крякнул самый пузатый из стражников, выглядящий тем не менее наиболее представительным и командным.

Эльф рядом с ним зашелестел пергаментом.

– А-а, бузотеры из таверны, которые вчера друг другу рыла пытались начистить, – протянул старший стражник, внимательно приглядевшись к рогам узницы и к появляющейся нахальной усмешке на лице узника.

– Так точно, сержант Зерион. Записаны как Октавия и Ален…

– Да неважно уже, – почесал подбородок Зерион, после чего требовательно вытянул руку по направлению к другому товарищу, полуэльфу. Тот протянул сержанту громадную связку кажущихся одинаковыми ключей. Зерион выхватил нужный и с кряхтеньем отпер дверцу камеры.

Другая пара ключей ушла на кандалы заключенных. Зерион слегка негодующе покосился на первого освобожденного, с явным удовольствием потирающего затекшие запястья. Подойдя ко второй, он со вздохом пожаловался то ли ей, то ли себе, то ли влажному воздуху подземелья:

– Приезжают всякие, общественную собственность громят, – ключ заело, но Зерион не сдавался, пыхтя от натуги и недовольства, – шороху наводят, а потом под амнистию в День Единения попадают!

Последние кандалы сдались под напором сержанта, и Октавия также отлипла от стены, поднимаясь на ватных ногах во весь свой рост и возвышаясь над Зерионом на добрые полторы головы.

– Благодарю за гостеприимство, – фыркнула она, вслед за Аленом выходя из камеры и направляясь к лестнице прочь из подвала.

– Впредь не нарушайте! – крикнул ей в спину эльф, и тифлингша неопределенно махнула рукой.

В неловкой тишине Ален и Октавия поднялись на два пролета наверх, и тут же оба поморщились от слабоватого света солнца в проеме выхода из здания тюрьмы. Их глаза, привыкшие к полусумраку подземелья и еще не отошедшие от вчерашних алкогольных возлияний, синхронно заслезились. Тем не менее оба вышли наружу и облегченно полной грудью вдохнули тепловатый вечерний воздух.

Лесная Застава вовсю готовилась к празднику, названия которого ни Ален, ни Октавия не знали до сегодняшнего дня, но были очень благодарны неким древним (или не очень) людям, которые придумали День Единения и сопровождающую его амнистию. Мужчины таскали бревна, лавки, столы и прочие тяжести, которые положено таскать на любом фестивале. Девушки, как людские, так и эльфийские, ходили с корзинками, из которых доставали разноцветных игрушечных птиц, аккуратно подвешивая их на нижние ветви наиболее крепких деревьев.

Повсюду слышался стук молотков, и на ближайших наспех сконструированных лесах вышедшая из тюрьмы парочка заметила один из источников шума. Огромный полуорк прибивал буквы вывески к зданию, остановившись, когда его окликнула подошедшая эльфийка в дорогих шелковых одеяниях, навевающих ассоциации с ажурными переливчатыми крыльями бабочек. Направление, куда махнула рукой эльфийка, что-то объясняя полуорку, было знакомо Октавии и Алену.

И на полуорка, и на Октавию местные жители смотрели с сиюминутным интересом, быстро пропадавшим после вынужденного возвращения к праздничным заботам. Массивная фигура тифлингши выделялась среди смеси эльфийского и людского народов. Дьявольское наследие ее крови проявлялось в загнутых назад крупных рогах с ребристой текстурой и нестандартном серо-лавандовом цвете ее кожи.

Во взглядах окружающих не было напряжения. Тифлинги в крупных поселениях встречались повсеместно, хоть и не являлись распространенной на континенте расой. Сложнее обстановка была в мелких деревнях, с чем Октавия столкнулась пару раз за время своего побега из дома. С тех пор на развилках она поворачивала на наиболее протоптанные тропы.

– Опять в тавег’ну? – повернулся парень к Октавии, с непривычки к высокому росту девушки уперевшись взглядом в мощные бицепсы серо-лавандового цвета.

– Опять, – со смешком ответила тифлингша, – только в этот раз без порчи общественного имущества.

Оба абсолютно не помнили обстоятельств и предмета спора, который привел к вчерашней драке, поэтому ничто не мешало им тут же принять друг друга за хороших приятелей и собутыльников, а смутные воспоминания о совместном боевом конфликте только укрепили чувство товарищества. Ален проверил крепление арбалета на бедре и, присвистнув и лучезарно улыбаясь проходящим мимо девушкам, первым двинулся в сторону «Соколиного Глаза». Октавия по дороге расплела и заплела обратно длинную косу, за время заключения визуально превратившуюся в огромную скатавшуюся мочалку. Это занятие не мешало ей конкурентно улыбаться тем же дамам, которым дарил свое кратковременное внимание Ален.

По мере приближения к таверне на душе у тифлингши становилось все тяжелее – в этом поселении и конкретно в этой таверне она пребывала уже дня три, больше, чем в местах до этого. Необходимо было что-то решать, отправляться дальше, не задерживаясь на одном месте надолго. Октавия скользнула взглядом по человеку впереди нее и потерла ушибленный еще вчера глаз, пересеченный двумя вытатуированными вертикальными полосками. Воспоминания представляли собой кучу смешанных событий с огромным числом белых пятен, однако девушка знала самое главное – было весело. Почти как дома с братом в лучшие времена.

Пока смуглый парень впереди нее ловко лавировал между толпами людей, а она одним своим видом заставляла их расступаться, Октавия задумалась, как ей называть нового знакомого с забавным иноземным акцентом. Ее врагом он вряд ли был, хоть и вмазали они друг другу вчера хорошенько. Спутником его тоже было не назвать, так как вместе они не путешествовали до этого. Сокамерник подошел бы, однако определение знакомства одним лишь вечером отсидки в тюрьме придало их отношениям сильно преступный оттенок, а закоренелой преступницей Октавия себя не считала. Нарушителем порядка – возможно, но не опасным рецидивистом.

Занятая раздумьями, девушка не заметила, как они дошли до «Соколиного Глаза». Ален галантно-насмешливо открыл перед ней дверь таверны:

– Пг’ошу, подг’уга, – его рот расплылся в прелюбезнейшей улыбке.

За дверью было еще многолюднее и душнее, чем вчера. Жители Лесной Заставы определенно любили знаменательные даты и умели их праздновать. Где-то вдали слышалась музыка, однако за громкими разговорами, смехом и хаотичным звоном бокалов мелодия казалась чем-то потусторонним, больше напоминая галлюцинацию.

Между столами и стоящими людьми бегали две маленькие юркие разносчицы, чем-то неуловимым похожие друг на друга и на многих других маленьких юрких разносчиц во всем мире. Они быстро повторяли заказы за клиентами, у многих из которых уже заплетались языки так, что озвучить заказ у разносчиц получалось лучше. Пока Ален ловил одну из них, чтобы обеспечить себя и подругу выпивкой на вечер, Октавия пыталась найти свободное место. Ее взгляд зацепился за двух встающих со своих мест мужиков крестьянского вида. Она подошла к столу, когда за него уже садилась парочка полуэльфов, быстро смекнувших при появлении Октавии, что им лучше сегодня постоять. Девушка плюхнулась на лавку, дожидаясь Алена с добычей.

Она невольно начала вылавливать из какофонии звуков таверны осмысленные фразы. Где-то неподалеку обсуждали сбор урожая, красивые женские формы и политические интриги далекого южного континента. Наконец, блуждающее по таверне внимание тифлингши поймали мужчины, сидящие спереди. Они вдвоем сидели друг напротив друга на лавках, предназначенных для четверых, предусмотрительно скинув свои вещи на свободные места. Октавия видела затылок одного из них – темно-русые короткие волосы с редкой проседью переходили в мощную шею; ее внимание привлекли уши, которые на первый взгляд могли показаться человеческими, однако при ближайшем рассмотрении абсолютно точно слегка заострялись на концах. Парень, сидевший напротив полуэльфа, в несколько глотков опустошил кружку эля. Его кудрявая темная шевелюра явно не встречалась с водой и мылом достаточное количество дней, чтобы при зачесе назад послушно лежать и не топорщиться. Оливковые глаза, по которым была ясна легкая стадия опьянения, растерянно смотрели внутрь уже пустой кружки.

– Да они даже внимания не обратили на упоминание Ордена, – раздраженно проговорил он, дотягиваясь до следующего сосуда с выпивкой, – я не понимаю, чего ты зазря паникуешь…

– Ну ляпнул и ляпнул, это же ни к чему не привело, – буркнул он же, – они скорее удивились, что сэр Август Бивербрук как-то на юге оказался, хотя его дом на севере…

Парень производил впечатление сумасшедшего. В течение «диалога» говорил лишь он один, но при этом создавалось ощущение, что он словно получает ответы на свои высказывания. Что-то еще смутило Октавию, но она не до конца осознавала это, пока не подошел Ален с напитками.

– Вчег’а ты кичилась, что с холопами вг’оде меня не будешь пить, благог’одная леди. Но деньжат сейчас у меня побольше будет…

Бивербрук?

Она вперилась взглядом в спину мужчины, лица которого не видела. Ее замешательство и легкая паника стали настолько очевидны, что Ален, непринужденно болтавший о своем финансовом превосходстве, остановился.

– Все в пог’ядке? – без видимого беспокойства спросил он, придвигая к ней эль.

Октавия повернулась к нему, натужно улыбнувшись. Ее слегка удивила реакция товарища – она заметила, что спокойствие и улыбчивость Алена сочетались вместе с готовностью к действиям. Как будто он понимал, чего она так испугалась.

Как будто его тоже могли преследовать.

Тифлингша отхлебнула немного из кружки и моментально закашлялась от мерзкого вкуса. Вчера у нее не было цели продегустировать местные напитки – было лишь желание побыстрее напиться вдрызг, чтобы оправдать желание побуйствовать и хорошенько вмазать одному смугловатому наглецу. Тот, сидя напротив, выжидательно молчал. Чтобы не встречаться с Аленом взглядом, Октавия стрельнула глазами в сторону Бивербрука и его компаньона.

Парень с кудрявыми волосами смотрел прямо на нее и улыбался.

– Вас так интересует моя персона? – повысил голос он, чтобы перекричать окружающий шум.

Октавия сделала вид, что не поняла, к кому он обращается, однако было уже поздно. Ален нахмурился и повернулся назад одновременно с поворотом головы полуэльфа в их направлении.

Внешность Августа Бивербрука заставила бы любого засомневаться, что перед ним потомок эльфийской крови. Очевидные признаки начинающегося старения, характерного больше для человеческого типа, заявляли о себе в виде одутловатости лица, пробивающейся седины и втянутости шеи. На вид рыцарю можно было дать все сорок человеческих лет, а представительность дополнялась кольчугой, плотно облегавшей его массивные плечи.

– Присаживайтесь к нам, – его спутник пригласительно похлопал ладонью по месту рядом с собой, убирая оттуда свою походную сумку, – вы, похоже, тоже не местные, так что нам надо держаться вместе!

Август безразлично пожал плечами, развернувшись обратно.

Октавия решительно встала и, взяв кружку, села на освобожденное место. Алена долго уговаривать тоже не пришлось – он втиснулся на лавку рядом с Августом.

Сев напротив рыцаря, девушка поняла, почему его компаньон говорил монологом. Август, привлекая его внимание, постучал пальцем по дереву и сделал рукой несколько сложных жестов.

– Я слишком долго путешествую в твоей компании, – язвительно ответил на жестовую фразу кудрявый парень, – неплохо бы ее ненадолго разбавить.

Жесты стали быстрее и агрессивнее.

– Я не говорил, что твоя компания плоха, Август, – вздохнул его спутник, отворачиваясь от продолжающего жестикулировать рыцаря, – итак, как вас зовут, уважаемые… кхм… дама и господин?

– Не считаете, что стоит представиться первому, если уж вы нас пригласили за свой стол? – проговорила Октавия и тут же мысленно себя одернула за излишнюю манерность.

Глотнув эля, парень протянул ей руку:

– Меня зовут Иоахим Зальц, а моего друга… – он быстро посмотрел на Августа, который раздраженно кивнул, – …моего друга зовут сэр Август Бивербрук из Синего Предела.

Все мышцы в теле Октавии моментально напряглись, но было непохоже, что мужчины обратили на это внимание. Этот Зальц мог бы и не упоминать город, из которого происходит его компаньон, потому что иначе упоминание Бивербруков не вызвало у девушки инстинктивной тревоги. Она ожидала, что за ней явятся из Синего Предела, что ее семья пришлет наемника, не поскупившись нанять рыцаря из знатного рода.

Однако сэр Август либо был отличным актером, либо сидел в этой таверне не с целью наблюдения за Октавией. Рыцарь без видимого интереса скользнул взглядом по тифлингше и ее новоприобретенному товарищу, в основном созерцая небогатое убранство «Соколиного Глаза» с наляпанными повсюду цветными лентами и пергаментными цветочками.

В последние пару недель, полных паранойи и бессонных ночей из-за подозрительных шорохов в дешевых комнатках трактиров, Октавия перестала верить в совпадения. Этот мужчина был безразличен к ее присутствию за столом и абсолютно не скрывался, что делал бы любой наемник, однако сама его принадлежность к одному из знатных домов Синего Предела приводила девушку в смятение, перерастающее в желание действовать на опережение.

Волевым усилием Октавия успокоила внутреннюю дрожь – она никогда не видела ни одного из Бивербруков и с трудом вспомнила об их существовании. И мало ли кто вообще живет в Синем Пределе – одном из крупнейших северных городов континента?

Она крепко пожала протянутую руку спутника сэра Августа, и тот заметно поморщился – к таким сильным рукопожатиям он не привык.

На воина с его телосложением он не был похож – под широкими закатанными рукавами белой рубашки были незагрубевшие руки, слабые по меркам тренированного боями человека. Левый рукав чуть ниже плеча был обвязан какой-то металлической вязью, предназначение которой для Октавии было неясным. Издалека парень казался очень молодым, но при ближайшем рассмотрении тифлингша осознала, что он либо является ее ровесником, либо даже немного старше – на вид ему было тридцать или чуть меньше лет.

– А сэг’ Август сам пг’едставиться не может? – поинтересовался Ален.

– Не может, – со вздохом ответил Иоахим, – он немой. Я выполняю в данный момент функцию его переводчика.

Он наконец повернулся к рыцарю и начал так же отвечать ему жестами.

– Я Октавия, – во время этой немой перепалки девушка прокашлялась и представилась, внимательно следя за реакцией остальных, – просто Октавия.

Иоахим ободряюще улыбнулся ей, не прекращая что-то втолковывать своему компаньону. Сэр Бивербрук казался не просто немым, но и глухим, который вообще не обращает внимания на звуки вокруг.

– А я просто Ален, и мы с этой кг’асоткой только что вышли из местной тюг’мы.

Слух неожиданно вернулся к рыцарю именно в этот момент, и Август удивленно посмотрел на арбалетчика. Тот подмигнул покрасневшей Октавии.

– «Просто» Октавия и «просто» Ален, чудесно! За это стоит выпить! – поднял кружку Иоахим и стукнул ее о кружку Октавии, не дожидаясь ее ответного поднятия. – Как и за то, что вы теперь не в тюрьме и свободны как птицы!

Остальные с разной степенью готовности присоединились к тосту, после которого повисло напряженное молчание, не прерываемое даже жестикулированиями Августа. Он посмотрел с отвращением в кружку и со вздохом полез в рюкзак, достав оттуда что-то маленькое, размером с орех. До того, как это нечто с громким бульканьем скрылось внутри кружки, Октавия была готова поклясться, что увидела желудь. Когда сэр Бивербрук отпил напиток с необычной добавкой, громко цокнув языком от удовольствия, девушка сильно засомневалась в своем зрении.

– Что ж, – попытался развеять общую неловкость Иоахим, – за какое… кхм… деяние вас посадили?

– Дг’ака в тавег’не, – осклабился Ален.

– Не самое худшее, что могло быть. В этой таверне?

– Так точно, – ухмылка на лице арбалетчика стала шире, – видишь, у стойки тавег’нщика стул снесен? Это вчег’а Октавия головой его протаг’анила.

– Или ты, – задумчиво прокомментировала она.

– Или я, – не стал спорить он.

Иоахим с вежливой улыбкой еще раз отхлебнул из кружки, выразительно приподняв брови при взгляде на Августа. Получив в ответ то ли немое удивление, то ли одобрение, то ли возмущение, Зальц решил продолжить допрос, чтобы не оставаться в осточертевшей за время пути тишине:

– У тебя интересный акцент, Ален, я никогда такого не слышал. Откуда ты?

– Оттуда, отсюда, сложно сказать. Много плавал на ког’аблях, по-г’азному понабг’ался.

– Так ты моряк?

– Вг’оде того.

– А почему сейчас не в море?

Ален откинулся на спинку лавки. За незаметную для стороннего наблюдателя половину секунды «моряк» оценил сидящего перед ним парня. Тот хоть и не внушал доверия, но и опасности не представлял. Любопытство Иоахима подогревалось не паранойей и не алчностью, а тремя выпитыми пинтами эля.

– Есть дела на суше. Но вског’е могу и в мог’е вег’нуться.

– Чем ты занимался на кораблях?

– Как повезет. Если без лишних пг’иключений, то за парусами смотг’ю. А если с пг’иключениями… – хихикнул Ален, – …то смотг’ю, чтобы аг’балетный болт оказался у кого-нибудь между глаз.

Август начал что-то «говорить» своему переводчику, в конце продемонстрировав понятный любому жест, потерев большой палец об указательный. Иоахим нахмурился уже на середине длинной «фразы».

– Если в общем и целом… – пробормотал он, параллельно следя за возобновившейся жестикуляцией сэра Бивербрука, – …то Август хочет предложить тебе побыть его оруженосцем.

– За деньги? – уточнил моряк.

– Разумеется, – подтвердил Иоахим, – но я бы на твоем месте на много не рассчитывал.

Август перегнулся через стол и гневно влепил компаньону по плечу. Иоахим чертыхнулся, потирая место ушиба:

– Ну не по больному же, сколько можно!

– И что входит в обязанности ог’уженосца? – вернул диалог в деловое русло Ален.

– Сопровождать, носить вещи, отбиваться в случае опасности и делать то, что сэр Бивербрук тебе говорит, – не прекращая держаться за больное плечо, ответил Зальц.

– А ты сам не ог’уженосец?

– О нет, я просто переводчик. Из меня получается очень плохой носильщик, а боевая единица и того хуже. К тому же мы путешествуем вместе с Августом до Лоркона, где я останусь, а он может продолжить свой путь.

– Как же я буду понимать сэг’а Августа, если тебя с нами не будет?

– Я научу тебя основным жестам.

Ален ради приличия и желания слегка набить себе цену сделал вид, что серьезно задумался. Пребывая большую часть времени в море и занимаясь отнюдь не рыцарскими делами, он редко сталкивался с рыцарями. Странствующие рыцари же казались мифическими обитателями суши, знакомыми лишь по байкам в портах. В этих байках они непременно были богатыми простофилями, помешанными на чести и отваге и не особо следящими за своими расходами, так что работа Алену точно подходила. Он протянул ладонь Августу, которая тут же была пожата широко улыбающимся нанимателем.

– По г’укам! О цене договог’имся позже.

– За это стоит выпить! – воскликнул Иоахим, поднимая руку в призывном жесте для разносчиц. – Я вот возвращаюсь в…

Его прервало скорое появление быстро говорящей разносчицы, у которой была еще целая таверна таких болтливых пьяных посетителей. Ждать окончания всех историй до совершения заказа было равноценно полноценной остановке деятельности заведения, поэтому девушка мастерски перевела внимание Иоахима на себя. Пока он пытался сосчитать необходимое количество алкоголя, Алена начало зажимать между Августом и присаживающейся с другой стороны горой.

– Извините, нигде больше мест не было, – вкрадчивым басом проговорила гора, пододвигающая блюдо с ароматно пахнущими нарезанными закусками, – угощайтесь.

Ален послушно потянулся за куском сыра – в его восприятии горам обычно не перечили. Иоахим наконец закончил подсчет и озвучил число пинт разносчице. Когда он увидел гору, он хлопнул себя по лбу:

– Черт, надо было брать больше…

– Не стоит, уважаемый господин, – остановил его от последующих действий полуорк, кротко пережевывающий вяленое мясо с принесенного им блюда, – я не пью подаваемых здесь напитков.

На лице Зальца отразилось некое замешательство, когда он пересчитал сидящих за столом.

– Иоахим, – с сомнением он протянул руку горе.

– Хэнк.

– Так о чем это я? Ах да, я возвращаюсь в Лоркон…

Октавия вполуха слушала нескладный рассказ Иоахима. У этой истории не было конкретики – вся речь в основном была построена на перечислении негативных эмоций, полученных столичным парнем во время пребывания за пределами большого города. Тифлингша с удивлением отметила, что шум таверны можно разделить на два типа. С одной стороны до нее доносились типичные бытовые перебранки, похабные истории и признания в любви до гроба на общем наречии, с другой – переливчатое журчание незнакомого ей языка с теми же интонациями.

Таверна абсолютно точно делилась на людскую и эльфийскую часть. Среди и той, и другой части выделялись столы, за которыми громко праздновало местное ополчение в едином обмундировании Союзных Земель. С эльфийской стороны особым отличительным знаком в виде крупной броши в форме башни обладала бледная женщина, молочную белизну кожи которой оттеняли темные длинные волосы. Она изредка улыбалась, обнажая неровные мелкие зубы ровно тогда, когда весь стол сотрясался от дружного смеха.

– Леди Майна Русал, – неожиданно во время речи поднялся один из эльфов рядом с ней, заговорив на общем, – лучший капитан во всей истории Лесной Заставы!

Его выкрик был поддержан аплодисментами и одобрительными возгласами на эльфийском. Однако, как только они затихли, с людской стороны раздался издевательский гогот. Громче всех смеялся короткостриженый поджарый мужчина, на клепаном кожаном доспехе которого также красовалась брошь-башня.

– Лучший капитан в стрельбе по кроликам? – ехидно спросил один из стражников, сидящий рядом с ним. – Или по отбитию нападений бешеных лесных оленей?

Другой стражник-человек изобразил пальцами рога у себя на голове и протаранил ими своего соседа, безумно вращая глазами, вызвав новый приступ глумливого хохота за своим столом.

Улыбки на лицах эльфов тут же померкли.

– Я признаю только одного капитана Заставы – капитана Жорна Крастофа! – крикнул «шутник» за столом людей, поднимая вверх кружку. Об нее гулко стукнулись остальные кружки рядом сидящих. От мощного столкновения эль из них закапал на центр стола, орошая нарезанный ломтями хлеб и свернутые подковой колбасы.

– Жаль, что половиной нашего гарнизона командует алкоголик и дебошир, а они еще и культивируют уважение к нему, – язвительно ответил на тост стражник-эльф.

Его голос был тих, однако в наступившей после ликования паузе фраза возымела нужное действие. Стражники-люди повскакивали со своих мест, эльфы в ответ одновременно встали, прикрывая товарища от возможных нападок. Возникший гомон из яростной смеси общего и эльфийского языков прервал парный звучный рев:

– ПОЗАКРЫВАЛИ РТЫ!

В таверне стало тихо. В глазах обоих капитанов был гнев, направленный, однако, в сторону не своих, а чужих подчиненных. Майна, чьи молочные щеки обагрились румянцем негодования, одним быстрым движением головы смахнула длинные локоны на спину и обратилась к Жорну:

– Контролируй своих подчиненных, Крастоф. Не стоит поощрять их хамское поведение.

– Это кто тут еще хамло, – рыкнул Жорн, – пусть лучше твои осинки языки за зубами держат.

Октавия, с начала конфликта потерявшая интерес к чему-либо, кроме него, осознала, что за ее столом никто давно ничего не обсуждает. Все так же внимательно наблюдали за развитием событий, даже не отвлекаясь на выпивку. Исключение составлял лишь Хэнк, подъедавший остатки сыра и смотрящий в глубину полупустого блюда.

– Разве нормально, что у стражи такие серьезные дрязги? – с опаской пробормотал Иоахим.

– Предполагаю, что это несущественный конфликт, – низким шепотом ответил Хэнк, – я присутствую в этом поселении одну неделю, и за это время они успели три раза крупно поругаться.

Тем временем Жорн и Майна находились уже на расстоянии длинного меча друг от друга. Крастоф напоказ разминал плечи, Русал же встала в закрытую позу, скрестив руки на груди и с презрением наблюдая за красованиями оппонента.

– Если Застава не может решить, кто из нас лучше, то стоит это показать! – обратился капитан людей к толпе, собирая воодушевленный зрелищем гул. Он повернулся к сопернице с широкой улыбкой, разводя руками:

– Приглашаю за стол, леди.

На середину прохода стражники выдвинули один из небольших столов, придвинув к нему два стула. Жорн и Майна сели друг напротив друга, вытянув правые руки вперед и согнув их в локтях.

Между кружкой Иоахима и Октавии появилась шапка, наполненная монетами. Писклявый голос сбоку от стола, принадлежащий непойми откуда взявшемуся курносому гному, быстро затараторил:

– Ставки, принимаем ставки! Принимаем от одного серебра и выше!

Август достал золотой и, передавая его Иоахиму, махнул в сторону стражников-эльфов.

– Сэр Август Бивербрук поставит на Майну Русал, – Зальц положил монету в общую кучу, пока гном выводил имя его друга и ставку на засаленном пергаменте.

– Октавия ставит на Жорна Крастофа, – в шапке оказались еще пять золотых. Ален удивленно присвистнул.

– Здорово же ты деньгами разбрасываешься, Октавия, – покачал головой Иоахим, – за пять золотых в Лорконе можно оказаться в обществе очень неплохой куртизанки.

– Могла бы эти деньги потг’атить на что-то более полезное. Отдать мне, напг’имег», – моряк наклонился к спутнице чуть ближе и подмигнул, – я могу быть получше многих куг’тизанок.