Текст книги "Обнаружители Магии. День Единения"

– Все выезды из поселения тщательно охраняются, из Заставы сложно уехать незамеченными, – проследив за направлением взгляда Алена и убедившись, что тот правильно понял ситуацию, проговорил стражник, – поэтому в ваших же интересах проследовать с нами.

Двое других вошедших стражников встали по краям выхода, пригласительно освобождая проход на улицу.

Первой поднялась и прошла на крыльцо Октавия; за ней вслед вышел Ален, растирая плечи в притворном ознобе при выходе на вечерний прохладный воздух. Август, покосившись на Иоахима, махнул ему рукой, и тот, сопровождаемый Хэнком, все же сдвинулся с места, обреченно следуя за компаньоном.

Лесная Застава, на территории которой редко происходило что-то необычное в последние десятилетия, если не считать пары дней в году наподобие Дня Единения или празднования сбора урожая, этим вечером была так же тиха. Пятерка иноземцев и конвоирующие их стражники были единственными, кто присутствовал в такой поздний час на улице. Несмотря на кажущееся внешнее спокойствие поселения, множество горящих окон по дороге к ратуше свидетельствовало о том, что провалиться в безмятежный сон сегодня ночью предстоит немногим.

Стражники провели сопровождаемых внутрь невысокого, но длинного здания ратуши, располагающегося неподалеку от ярмарочной площади. Все вместе они пришли по скрадывающему шаги ковру травяного цвета, выложенному в длинном коридоре, пока не дошли до тяжелой парной двери с вырезанным фигурным узором, изображающим семь крепостных башен Лесной Заставы. Один из стражников постучал в дверь и после возгласа «войдите!» распахнул ее.

Смотритель стоял у стеллажа с книгами. Могло показаться, что он внимательно и ожесточенно вглядывается в корешки с названиями, пытаясь отыскать в них какой-то ответ, однако взгляд его был рассеян и направлен внутрь себя, нежели чем к окружающей действительности. Край его рукава был обагрен кровью, уже приобретшей буроватый оттенок; ранее увиденное украшение пропало с головы смотрителя.

После беглого осмотра Октавия заметила пропажу – украшение валялось отшвырянным в дальнем углу комнаты.

– Оставьте нас наедине, сержант, – обратился к стражнику Наунан ровным голосом.

– Вы уверены? – удивленно спросил тот. – Мы не можем оставлять вас в опасности в такой ситуации…

– Все в порядке, – отозвался смотритель, не поворачиваясь в сторону визитеров, – останьтесь в коридоре. Если что-то пойдет не так, то я смогу вас уведомить.

Поколебавшись, стражник послушно закрыл за собой дверь, перед этим впустив конвоируемых.

Смотритель наконец развернулся к визитерам. По привычке он попытался сцепить руки перед собой, но, задев ладонью окровавленный рукав, быстро оставил эту затею, застыв в некой неловкой позе с руками по швам.

– Меня зовут Алувиэль Наунан. Я являюсь смотрителем этого поселения и отвечаю за его процветание и… – он сглотнул, – …безопасность.

Посетители молчали.

– Мне доподлинно известно о том, что вы вместе присутствовали в момент убийства послов в беседке и сидели в первых рядах, – продолжил он, справившись с чувствами, – и я бы хотел опросить вас как свидетелей преступления против дружбы земель республики и земель эльфов.

– Вы нас подозг’еваете, – не спросил, а утвердительно заключил Ален.

Наунан неопределенно покачал головой.

– Несомненно, болты, убившие моего дорогого друга Риндартиса и господина Гилберта Данаса, были выпущены из арбалетов Майны и Жорна, капитанов нашей стражи. Я не понимаю причин их помешательства, поэтому пытаюсь выяснить как можно больше… чтобы в случае объективных доказательств их вины определить степень наказания.

Хэнк чуть пихнул в бок смотрящего себе под ноги Иоахима. Волшебник сильно покачнулся, не ожидав толчка, но быстро вернул себе равновесие, так ничего и не сказав.

– Однако… – задумчиво проговорил смотритель, – чтобы и вам, и мне было легче говорить о произошедшем без лишних подозрений, я попрошу вас об одном одолжении. Не сопротивляйтесь магии, которая сейчас произойдет.

Никто не успел возразить, и Наунан поднял руку в магическом жесте, голосом выдав несколько переливчатых эльфийских нот в заклинательном напеве.

– А теперь каждый по очереди ответьте на вопрос: причастны ли вы к сегодняшнему убийству послов из Лоркона и Киэн’Дарра в Лесной Заставе?

Ален открыл было рот, смотря на отблеск золота в зрачках смотрителя, и неожиданно для себя понял, что сейчас лучше не юлить и сказать чистую правду без каких-либо прикрас. Эльф перед ним был способен распознать любую ложь, вырвавшуюся с уст моряка.

– Нет, я не причастен к убийству, – вызволив изнутри все остатки честности, что у него были, ответил Ален.

– Я непричастна, – отозвалась Октавия.

– Я ни в коем случае не причастен к этому злодеянию, – твердо сказал Хэнк.

Август показал отрицательный жест рукой. Наунан нахмурился на мгновение и произнес еще пару магических слов.

– Еще раз, будьте добры, сэр Август, – попросил он и одобрительно кивнул, когда рыцарь еще раз прожестикулировал свой ответ.

Все уставились на Иоахима, отошедшего дальше всех от центра комнаты.

– Я не делал этого, – сдался он под напором взглядов.

– Я в свою очередь тоже к этому не причастен, – последним произнес Наунан, осмотрев присутствующих и грустно улыбнувшись, – теперь, надеюсь, мы можем доверять друг другу.

Смотритель с помощью Хэнка придвинул два диванчика ближе к своему столу, а сам сел за него на резной стул. Он вновь окинул взглядом рассевшихся перед ним иноземцев:

– Я хотел бы услышать, что необычного вы видели или слышали в сам момент преступления или незадолго до него… что-то не так?

Наунан заметил, что возле Иоахима образовалась зона отчуждения – арканист сидел на самом краю одного из диванов. С другой стороны сидел Август, а остальные трое кое-как поместились на втором сидении, тесно прижавшись друг к дружке. Все они выжидающе смотрели на волшебника.

– На самом деле… – медленно начал Иоахим, – я видел кое-что.

Он замолчал, словно слова застряли у него в горле. Хэнк тихо что-то пробормотал.

– Я успел засечь обнаружением магии след школы Очарования на обоих ваших капитанах… а еще у меня магические огни не зажглись… когда темно стало… – с каждым произнесенным слогом речь волшебника замедлялась, а лицо Наунана вытягивалось вниз все сильнее.

Смотритель придвинулся поближе к столу, наклонившись над ним так, что длинные каштановые волосы колечками свернулись на поверхности.

– Вы уверены в том, что вы говорите, Иоахим? – переспросил он, напряженно следя за малейшими изменениями в мимике Зальца. – Ваши сведения полностью меняют картину произошедшего.

– Я уверен в своих глазах и возможностях на двести процентов, – Иоахим старался не смотреть на Наунана в ответ.

– Вы арканист, – с той же безапелляционностью, с которой ранее Октавия выразила ту же мысль, сказал смотритель.

– Верно.

– У вас необычное для наших краев имя. Вы крениец?

Прежде старавшийся сохранять безучастное выражение лица Иоахим внезапно нахмурился и все же встретился взглядом со смотрителем. Даже сидевшим на другом диване Октавии, Алену и Хэнку стали очевидны мелькнувшие на мгновение раздражение и страх в глазах волшебника.

– Это разве имеет отношение к делу? – быстро выпалил он и, не дожидаясь ответа Наунана, тут же продолжил заученной скороговоркой: – Я уже пятнадцать лет являюсь гражданином Лоркона, как и мой отец. К Королевству Крамер я не имею никакого отношения…

– Это не попытка уличить вас в чем-то, Иоахим, – примирительно ответил смотритель, – я лишь немного удивился. Здесь, в Лесной Заставе, житель Королевства Крамер – довольно редкий гость…

– Я не житель Королевства, – настоял на своем волшебник.

– Но родом вы оттуда, – уточнил эльф, но, заметив все отчетливее проступающую нервозность в поведении Иоахима, добавил: – Я не имею никаких глупых предрассудков по поводу кренийцев или, кхм, кренийских арканистов. Никто вас ни в чем не обвиняет.

«Кренийского арканиста», сидящего прямо перед смотрителем, немного успокоили слова Наунана, однако его поза оставалась напряженной – он отклонился от спинки дивана, вытянувшись в струну и сложив беспокойные руки на коленях, постоянно переминая фаланги пальцев.

– Более того, ваши свидетельства крайне полезны для расследования, – продолжал Наунан, – однако я попросил бы вас никому их более не озвучивать.

– Но люди должны знать, что капитаны невиновны, – тут же возразил Хэнк, – и нужно как можно скорее отыскать настоящего преступника.

Смотритель вздохнул, встал со стула и развернулся к окну за своей спиной. В стекольном отражении было видно всех пятерых иноземцев и отблеск свечей и факелов в кабинете, однако при должном напряжении зрения можно было разглядеть внешний пейзаж. Из окна открывался вид на одну из полуразрушенных сторожевых башен Лесной Заставы, нависавшей над поселением темной цилиндрической фигурой с зубчатым обрамлением в изголовье. У ее подножия и возле крепостных стен перемещались редкие огоньки факелов стражи, патрулировавшей окрестности. Наблюдая за траекторией их движения и одновременно за смущенными гостями своей обители, он начал излагать свои соображения:

– Лесная Застава сам по себе является памятником далекой эпохи Темного Времени. После освобождения земель из-под контроля беспощадной тирании эльфы и люди долгие годы жили в мире и согласии вместе как победители. Своим добрым отношением друг к другу они перечеркнули представления тирана о том, что между нашими расами невозможна дружба и взаимопонимание.

Стражники на улице разделились, прочесывая каждую улочку поселения и отправляя по домам случайных прохожих. Лесная Застава за стеклом становилась все безжизненнее.

– Однако смутные времена давно прошли. Кровавая эпоха забылась, вспомнились старые обиды, появились новые претензии. На мгновение объединяясь перед лицом непродолжительных напастей, мы все же потеряли доверие и уважение к своим соседям. На Лесной Заставе это отразилось особенно явно. Застава, ранее служившая примером уважительного и продуктивного сосуществования эльфов и людей, теперь превратилась в рассадник дрязг и склок между ними, что вы, как я думаю, уже успели заметить.

– И как это влияет… – начал было Ален, но был прерван шиканьем Октавии.

– Любую информацию о произошедшем преступлении обе части гарнизона будут толковать в свою пользу, – ответил на невысказанный вопрос моряка смотритель, – я не могу доверить им расследование, потому что оно будет предвзятым.

– Тогда стоит сообщить в Лоркон и Киэн’Дарр, пусть они пришлют кого-нибудь, – нахмурился Иоахим, постепенно понимая, к чему идет разговор.

– У расследователей из столиц путь до сюда займет много времени, – глухо отозвался Хэнк, – истинный негодяй может сбежать и уйти от наказания.

Наунан кивнул и, вновь обратившись лицом к пятерке, добавил:

– Помимо этого, по некоторым причинам я бы не хотел привлекать к расследованию вышестоящих лиц. На высших уровнях среди чиновников республики и эльфийских земель также имеются некоторые… разногласия.

Август закряхтел и полез рукой куда-то под кольчугу через ворот. Достав оттуда щепотку какой-то растительности и кусочек светлой неровно ободранной бумаги, он за доли секунды отработанными движениями умудрился скрутить тугой небольшой косяк. Выразительно посмотрев на Наунана и получив тяжелое немое разрешение, рыцарь закурил. Кабинет заполнился свежим орехово-травяным ароматом – с трудом и некоторым удивлением остальные поняли, что пахнет дубом.

– Вы хотите, чтобы мы занялись этим? – спросил Иоахим, морщась то ли от вида косяка, то ли от запаха, то ли от нахлынувших неприятных воспоминаний со стоянки Ордена Священного Дуба.

– Да, – вновь кивнул смотритель, – помощь иноземцев, не принимающих изначально чью-либо сторону, была бы крайне кстати. Разумеется, помощь будет оплачена, – дополнил он, увидев, как замешкались его гости.

– Я только за! – сразу же воскликнул Ален.

– Если Застава нуждается в нашей помощи, мы не можем отказать, – склонил голову Хэнк, однако оставшиеся трое явно сомневались в этом утверждении.

Общее сомнение выразила Октавия:

– Я бы не хотела здесь задерживаться, а еще и встревать в такого рода передряги. Мне важно было прийти сюда без привлечения лишнего внимания. И уйти так же.

– Меня не учили искать убийц, – пожал плечами Иоахим, – стража наверняка разбирается в этом лучше.

Август задумчиво выпустил очередное колечко дыма, неведомым образом растягивая продолжительность тления миниатюрного косячка. Не выражая какого-либо мнения жестами, рыцарь всем видом показывал, что примет сторону большинства.

Смотритель чуть сдвинул брови – не в гневе или раздражении, а в некоем отеческом смущении.

– К сожалению, пока мы не выясним детали происшествия, выезжать из Лесной Заставы кому-либо будет запрещено. А выяснение обстоятельств кем-либо еще, помимо вас, может привести к дополнительному вниманию к вашим персонам, – проговорил он, не сводя глаз с Октавии, сперва смело и чуть нахально смотревшей в ответ.

К концу фразы девушка чуть потупила взгляд, пытаясь в своих размышлениях быстро прийти к какому-нибудь выводу. Заметив на себе внимание остальных, она осознала, что сейчас ее голос станет решающим.

– Хорошо, – протянула она, – но только если наши имена не будут всплывать ни в каких документах.

Иоахим горестно вздохнул, смотря за тем, как Наунан, кротко улыбнувшись, подошел к одному из стеллажей. До ушей иноземцев донесся звон перебираемых монет; Ален вытянул шею в попытке разглядеть суммарное богатство, однако смотритель быстро отсчитал нужное количество и закрыл дверцу. На стол приземлился увесистый бряцающий мешочек.

– Эта предоплата – ваша. Я сообщу страже, чтобы они ни в коем случае вам не препятствовали. Однако, – смотритель покачал головой, – некоторые из них могут не идти на контакт. Прошу вас быть к этому готовыми.

– Мы сделаем все возможное для изобличения преступника, – встал со своего места Хэнк.

Одновременно с ним поднялся и Ален, молниеносно схвативший золото и взвесивший кошель в руке. Судя по его широкой ухмылке, монет внутри было достаточно. Октавия покосилась на довольного спутника:

– Если мы начинаем играть в детективов, то лучше не давать пустых обещаний и не брать награду за дело, которое может оказаться нам не по плечу.

– У тебя шиг’окие плечи, так что мы спг’авимся! – гоготнул Ален.

– Не сомневаюсь, что именно это нам и поможет, – хмыкнула тифлингша, – но сперва надо поговорить со свидетелями и все обдумать.

Она повернулась к Наунану.

– Что подозрительного вы сами видели, смотритель?

– Ох… – смотритель крепко задумался, застигнутый вопросом врасплох, – …все было как обычно? Мы проводим этот праздник уже не первое столетие, и сегодняшний День Единения был одним из самых спокойных… поначалу, разумеется.

Он легким движением убрал прядь волос, чуть коснувшись кончиками пальцев своего лба, словно вспоминая что-то. Смотритель окинул взглядом свой стол и, облегченно выдохнув, взял один из исписанных листов пергамента.

– У меня есть список людей, приехавших сегодня в Лесную Заставу, – помахал листом он, – помимо Иоахима и сэра Августа, здесь указаны еще трое. Полуэльф Виэль Таскир, на входе представился арканистом-художником, приехал сделать зарисовки башен и крепостных стен. Человек по имени Маркус, точная цель визита неизвестна, предположительно сделал промежуточную остановку перед отбытием в Лоркон. И девушка-тифлинг Дея, торговка. Все они должны были остановиться в «Соколином Глазу» с вами.

– Убийца мог приехать в Заставу и раньше, – подметила Октавия.

– Верно, – кивнул смотритель, – но, возможно, и нет. Также возможно, что они невиновны, но видели что-либо странное. Будет лучше, если с ними поговорит не стража, а ровно такие же путешественники, чтобы не вызывать лишних подозрений.

– Сами капитаны тоже являются свидетелями, – сохранявший до этого момента молчание Иоахим потер переносицу, также вставая и легонько хлопая по плечу наконец докурившего косяк Августа, – можем ли мы сейчас же отправиться к ним?

– Я дам нужные распоряжения, чтобы вас сопроводили. Темницы находятся…

– Я проведу, – хором ответили Ален и Октавия.

– Рад, что вы настолько тщательно изучили наше поселение и так рветесь в бой, – с сомнением в голосе проговорил смотритель.

Он наблюдал за тем, как визитеры торопливо собирались и неловко группировались возле двери, ожидая, пока кто-либо из них сделает первый шаг наружу – к угрюмым стражникам, тишине Лесной Заставы и расследованию, от которого зависели многие вещи. Для этих иноземцев, по совершенной случайности или воле провидения ставших очевидцами ужасного события, были важны скорое отбытие из поселения, сохранение анонимности и небольшое улучшение благосостояния за счет звенящих монет из ящичка в кабинете смотрителя. Для самой же Заставы нахождение истины было значительнее всех этих мелочных желаний.

Однако Наунан, прожив гораздо больше лет, чем все эти люди вместе взятые, знал, что добрые и правильные дела могут вершиться не только из благородных побуждений. Смотритель старался отбросить все колебания и уверить себя в правильности своего решения.

В том, что объединенные в одну группу поневоле, абсолютно разные по мировоззрению и поставленным перед собой целям, расследователи, некоторые из которых до сегодняшнего дня не знали имен друг друга, смогут помочь поселению.

Другого выхода у Заставы не было.

 
                                         * * *
 

Плетясь вслед за стражниками, все же приставленными Наунаном «для безопасности», под косыми взглядами охранителей порядка путешественники угрюмо молчали, будто их вели не выяснять обстоятельства хладнокровного убийства, а отбывать за него наказание. Стража, обычно слепо доверяющая и подчиняющаяся смотрителю, сильно сомневалась, что эта разношерстная команда на самом деле является профессиональными сыщиками, в чем их попытался уверить Наунан. Но приказ есть приказ – «сыщиков» вели в казематы, куда до этого увели обоих капитанов-отступников.

– Так ты, получается, крениец, – Октавия поравнялась с Иоахимом, который тут же ощерился от очередного упоминания своей национальности, – ты чуть ли не всю историю своей жизни в Лорконе пересказал за столом, а об этом факте не упомянул.

– Как я уже сказал смотрителю, я уже давно не имею никаких отношений с Королевством. К чему говорить об этом? Вызывать лишние предрассудки в свою сторону? – шепотом отозвался волшебник. – Ален же не говорит, что он на самом деле пират.

«Моряк» в притворном недоумении воззрился на Иоахима.

– Я попг’ошу…

– Я тоже не имею никаких предрассудков на твой счет, – извиняющимся тоном добавил арканист, – лишь уточнил, что у каждого из нас может быть факт биографии, который мы не хотим озвучивать. Октавия, я же не спрашиваю, откуда у тебя столько денег, сколько мы с отцом в своей лавке иногда за неделю не получаем.

– Это не имеет отношения к делу, – нахмурилась девушка.

– А кренийские маги имеют, да? – с вызовом в голосе спросил Иоахим.

– В чем проблема кренийских магов? – вклинился в разговор Хэнк. – Я долгое время не был в цивилизации, посему не настолько о них наслышан.

Иоахим чуть замедлил шаг, чтобы оторваться от стражников – те из вежливости делали вид, что не прислушиваются к шепоткам позади себя, но по старой охранительной привычке пытались держать себя в курсе происходящего, иногда вылавливая из беседы отдельные ключевые слова.

– Насчет Королевства Крамер, откуда я родом, существует несколько распространенных предубеждений: там варят лучшее пиво, там ненавидят темных эльфов и там самые подлые и злые маги работают на благо государства, постоянно плетя политические интриги. Я не сказал бы, что все перечисленные вещи не имеют под собой никакой основы, даже наоборот – там действительно хорошая выпивка, там действительно воюют с Совелисским Протекторатом и там действительно есть Крамерский Круг Магов – государственное объединение арканистов, многие из которых являются шпионами и убийцами. Но это не значит, что все маги из Королевства Крамер такие. Тем не менее даже в Лорконе, очень космополитичном городе, существуют люди, которые искренне верят в обратное. Когда мы только переехали туда с моим отцом, из-за нашего акцента мы постоянно ощущали подозрительные и настороженные взгляды. Пришлось оттачивать свои знания общего наречия и стараться не упоминать страну происхождения.

– А вы знали, сэг» Август? – все в той же притворной обиде поинтересовался Ален.

Август пожал плечами, показывая, насколько ему безразлична национальность компаньона. Он воспроизвел несколько сложных для восприятия жестов, заставив хихикнуть прежде серьезно рассуждавшего Иоахима. Август сдвинул брови, показывая следующий набор фраз. Было видно, что если арканист будет так же несерьезно относиться к немым речам рыцаря, то снова получит тычок в больное плечо.

– Это довольно… долгий ответ, – протянула Октавия, – что он сказал?

– Августу безразличны подрасы людей и прочих низших рас, – с полуулыбкой, скрываемой от спутника, ответил Иоахим, – все мы не являемся эльфами, что автоматически помещает нас на уровень, который сэр Бивербрук не воспринимает.

Остальные задумчиво воззрились на сэра Бивербрука, который шел по слабо освещенной улице Лесной Заставы с гордо поднятой головой. Выпяченная вперед грудь теперь чуть нависала над его таким же мощным животом. Живот был достойным для рыцаря опытного и потому знающего, что потраченные на тренировке или в славной битве калории стоит возмещать столь же славным обедом.

Не то чтобы Октавия, Ален и Хэнк раньше не видели эльфов и полуэльфов, не вписывающихся в общие представления об эльфийской утонченности и ловкости. Однако здесь, в Лесной Заставе, где на каждом шагу встречались эльфы, где эльфийская речь была слышна с той же периодичностью, что и общее наречие, где на семи старых крепостных башнях, спроектированных старыми эльфийскими мастерами, были высечены эльфийские орнаменты…

…здесь сэр Август смотрелся неестественно. В этой эльфийской аппликации он выглядел вклеенной фигурой, вырезанной из книги о рыцарях-людях, где художник случайным мазком чуть заострил ему уши. Однако действительной эльфийскости сэру Бивербруку это не прибавило, как и зеленый цвет одежд, как и растительная символика на щите, как и общая надменность, воспринимаемая пародией на высокомерие долгоживущих эльфов.

Ален, подозревая, что некоторые вещи лучше не уточнять, особенно если они являются крайне чувствительными для его нанимателя, пихнул локтем в бок Октавию, уже готовую задать наводящий невежливый вопрос. Девушку прервал не только Ален, но и представшая перед взором расследователей дверь, через которую тифлингша уже сегодня проходила, но в другом направлении.

В сопровождении стражи они спустились все по той же темной лестнице во влажный смрад подземелий. Пьяный галдеж бедокуров, задержанных за распитие в неположенных местах; агрессивный лязг цепей уличных «борцов», крепко-накрепко прикрепленных к стенке за свои разгоряченные бицепсы; умоляющий писк «ну нача-а-альник» от мелких карманников – все эти звуки, характерные для тюремных подземелий, смолкли. Абсолютно безжизненной была подсобка, где раньше как минимум тройка, а то и целый квартет стражников играли в «Анте Трех Драконов», шумно ругаясь при раскрытии карт и вновь сбрасываясь по медяку на следующую партию. Выходя к темницам, Октавия увидела причину таких изменений – в подземелье соотношение «стражники-преступники» сильно исказилось в пользу первых. Охраняя оступившихся капитанов своего гарнизона и пребывая из-за этого не в лучшем расположении духа, стража то и дело шикала на прочих «обитателей» темниц. Те послушно старались не шуметь; везунчики, чьи камеры располагались возле мест содержания Русал и Крастофа, могли как следует поглазеть на капитанов – после нарушения законодательных норм нарушение негласных этических норм наподобие «не пялиться на соседа из другой камеры» казалось само собой разумеющимся делом.

Жорн Крастоф, словно пытаясь игнорировать размеры своего могучего тела, постарался свернуться огромным калачиком на «кровати», представляющей из себя небольшой земляной валик, прикрытый тканью. Отвернувшись к стене, капитан людской стражи неподвижно лежал, уставившись на зернистую каменную черноту перед собой. Майна Русал, напротив, ходила из одного угла камеры в другой, как загнанная тигрица. Ее всклокоченные волосы, безумный взгляд и тихие бормотания навевали мысль, что происходящее чрезмерно затронуло ее разум.

Ранее улыбчивый и ехидный сержант Зерион, начальник местной тюрьмы, тер подопухшие грустные глаза с синяками, неизвестно откуда взявшимися на его прежде веселом лице. Сержант невнимательно прослушал быстрый шепот от одного из стражников-спутников расследователей и, будто не узнав Октавию и Алена, махнул рукой в сторону коридора темниц, пропуская процессию к капитанам.

Крастоф содержался неподалеку от входа. Остановившись у дверцы его камеры, расследователи неуверенно глянули друг на друга, но напряженные подталкивающие к действиям взгляды стражников заставили их перебороть свою робость и зайти внутрь.

– Капитан? – прокашлявшись, позвал Хэнк.

Грузный мужчина медленно развернулся на своем лежбище и, сперва не удостаивая вниманием визитеров, опустил ноги на пол, принимая сидячую позу. Разбитая кулаком Майны Русал припухшая губа до сих пор слегка кровоточила, дополняя зверский неотесанный вид капитана людской стражи. Почесав щетину и проверив языком качающийся передний зуб, Жорн поднял глаза на вошедших.

– А вы че здесь делаете? – без особого удивления спросил он. – Вы ж эти, с ярмарки?

– Смотритель Наунан назначил нас расследовать убийство послов, – подалась вперед Октавия, – как независимую сторону.

– Независимую? – переспросил Жорн, оглядывая разномастную группку перед собой. – Ну эт правильно. Только похрен уже, расследовать вам тут нечего.

Мрачная уверенность простоватого капитана сперва вызвала у Иоахима облегчение – было похоже, что навязанное разбирательство не займет много времени. Однако одновременно со своим выдохом арканист услышал смешки и, развернувшись в сторону звука, увидел ухмыляющихся эльфийских стражников, охранявших Крастофа. Сам капитан быстро развеял уверенность волшебника в скором разрешении дела:

– Признался я во всем уже.

– То есть это вы убили Риндартиса? – уточнила Октавия.

– Ну а кто ж еще? Я арбалет держал, у него в груди мой арбалетный болт торчал, – огрызнулся Крастоф.

– Зачем вы это сделали?

– Не знаю, помутнение какое-то на меня нашло. Хрен поймешь, как в этой темнотище вообще в него попал…

Ухмылки на лицах эльфов становились все явственнее.

– Без каких-либо претензий к вашим рассуждениям, которые, бесспорно, имеют под собой логическую основу, как и у любого стражника вашего ранга… – начал издалека Иоахим, но капитан перебил его:

– Парень, давай к сути. Больно ты любишь зубы заговаривать.

– …но на деле ваши показания никак не согласуются с тем, что госпожа Русал застрелила посла Лоркона. Более того, – арканист повысил голос, бросив взгляд на стерегущих капитана эльфов, – если виновны вы, то она также виновна.

Смешки у решетки темницы прекратились.

– Че ты орешь? – поморщился Крастоф. – Я тут сижу, нормально тя слышу. Ну у Майны тоже небось шарики закатились, я ей прилично по башке вдарил, да и она мне. Вот мы и это…

Капитан выдохнул и опустил лицо в ладони, продолжая бубнить что-то невразумительное, но идеально вписывающееся в его концепцию произошедшего. Ален, предвидя, что здесь допрос пойдет туговато, проронил «я лучше со втог’ой пока поговог’ю, а вы тут г’азвлекайтесь» и пролез через стражников в коридор тюрьмы, направляясь к камере Русал. За моряком отправился Хэнк, то ли не в силах наблюдать, как могучий капитан самостоятельно строит себе эшафот, то ли не в силах терпеть его дедуктивные способности.

Иоахим присел на корточки и, достав из сумки мел, начал чертить магические руны на каменно-глиняном полу.

– Эй, никакой магии! – возмутился один из стражников, но арканист махнул на него рукой, продолжая рисовать и проговаривать слова заклинания.

Октавия и Август переглянулись. Оставшись наедине с мерно бормочущим капитаном, они обступили его с двух сторон.

– Капитан, – успокаивающим полушепотом проговорила Октавия, – у нас есть сведения, что вы могли быть заколдованы.

Крастоф перестал бормотать, пытаясь осознать услышанное. Помолчав добрые минуты две и подняв красное потное лицо, он замотал головой.

– Не-е-е… – с сомнением протянул он. – Не-е-е, вряд ли…

Его взгляд скользнул по темным стенам камеры, в которую он сам не раз приводил задержанных; по собиравшейся на потолке крупной капле влаги, которая никак не могла наконец упасть; по ржавым ненадежным прутьям темницы и надменным эльфийским стражникам за ними…

– Бл… – осознав, выпалил он.

Август покачал головой и полез под кольчугу, доставая на свет пару засаленных бумажек и горстку сушеной зелени. Здесь, вблизи, Октавия смогла опознать в растительности характерные «волны» на краях листьев – листья определенно были дубовые. Рыцарь свернул два косяка и протянул один из них капитану.

– Никакого табака в темнице! – беспомощно ругнулся эльфийский стражник, но в камере на его восклики не обращали внимания.

Капитан послушно закурил и с первой же затяжки откинулся спиной на стену темницы, ища опору для пошатнувшегося туловища. Август тоже довольно задымил, моментально раскуривая свой косяк так, что дым постепенно начал застилать всю камеру, ползя на выход в коридор вслед за Аленом и Хэнком.

Моряк и полуорк уже на подходе к камере Русал были замечены узницей, тут же остановившей свое бесцельное хождение.

– Вы из Лоркона? Уже так быстро приехали… – надежда в ее голосе постепенно затухала по мере узнавания лиц подошедших к ней расследователей.

– Мы не из Лоркона, госпожа. Но смотритель возложил на нас обязанности по разбирательству, – склонил голову перед эльфийкой Хэнк.

– Это лучше, чем ничего, – пробормотала она, – и уж точно лучше, чем давать разбираться людскому гарнизону.

Стражники-люди у ее камеры презрительно осклабились, но отошли в сторону при намекающем жесте Алена.

– Вы что-то выяснили?

– Один из наших… товарищей успел заметить, что на вас и на капитана Жорна было наложено заклинание школы Очарования.

– Да! – эльфийка в волнительном возбуждении чуть ли не подпрыгнула на месте. – Это объясняет очень многое! Я ни при каких обстоятельствах не могла навредить послу Данасу. А Жорн, конечно, идиот, но не настолько, чтобы у всех на глазах убить господина Риндартиса. Вы уже нашли арканиста? Я слышала донесение, что через южные ворота сегодня прибыли два волшебника, это наверняка кто-то из них! Один полуэльф, второй человек с каким-то странным именем…