Текст книги "Озил. Автобиография"

5. С «Шальке» к вице-чемпионству
Не бойся совершить ошибку

Тем временем я подписал с «Шальке» свой первый профессиональный контракт. После чемпионата Германии среди юниоров до 19 лет меня взяли в основной состав. Повторюсь: те насыщенные событиями двенадцать месяцев пронеслись как несколько недель. И сумасшествие продолжалось: внезапно наш тренер Мирко Сломка решил задействовать меня в матче с «Байером» в рамках кубка немецкой лиги. Для меня это стало неожиданностью, поэтому я не успел оповестить никого из домашних. Братец Мутлу в это время отдыхал с семьей в Турции и по телевизору оттуда наблюдал, какими были мои минуты, проведенные в том первом матче за «Шальке». Добравшись до раздевалки после встречи, завершившейся нашей победой, я прочитал сообщение, уже пришедшее от брата: «Малой, ты прокатил мяч прямо между ног Карстена Рамелова!» И еще одно: «Горжусь тобой».

Чуть позже стартовал чемпионат Германии по футболу 2006/2007. Накануне первого нашего матча с командой «Айнтрахт» из Франкфурта-на-Майне, по дороге в Мюнстер, где располагался наш отель, со мной заговорил Линкольн. «Послушай, Месут, – начал он. – Ложись-ка сегодня пораньше и постарайся сразу же уснуть». Сперва я даже не понял, что он пытается мне сказать. Когда я с удивлением посмотрел на него, Линкольн усмехнулся, по-отечески положил руку мне на плечо и продолжил: «Раскрою тебе один секрет. Но, если что, я тебе ничего не говорил. Совершенно секретная информация: ты играешь завтра. Мне известно, что тренер выпустит тебя на поле, но не в самом начале».

Я был готов прыгать до потолка от радости. Кричать во все горло. Залиться счастливым смехом. Обнимать Линкольна. Обнимать тренера. Обнимать весь мир. Мне должны достаться первые минуты на чемпионате Германии! Впервые я выйду на поле в самом настоящем матче Бундеслиги.

Бьюсь об заклад, ни один футболист на свете не сможет забыть свои первые минуты в Бундеслиге. Это важная веха на пути к успеху. В юности рядом со мной было столько талантливых игроков. Я был уверен, что многие из них станут великими футболистами. Но кому-то девушка оказалась важнее карьеры. А кто-то увлекся вечеринками и игнорировал режим и дисциплину.

Миллионы детей по всему миру мечтают однажды пробиться в Бундеслигу. И именно эта моя мечта должна была сейчас осуществиться.

По крайней мере, так утверждал Линкольн. Хотя я и усомнился, откуда бы ему знать? Или он просто морочил мне голову и просто решил отпустить в мой адрес такую скверную шутку?

«Точно? Тренер же объявит состав только завтра. Ну же. Откуда ты узнал? Скажи. Ну пожалуйста».

Но Линкольн все улыбался, на прощание бросив еще одну фразу: «Никому не говори об этом. И будь завтра наготове».

Вместо того чтобы мирно уснуть пораньше, я ворочался в постели с боку на бок. Переворачивался с живота на спину. Утыкался лицом в подушку. Но это не помогало. Я нервничал сам и не давал спать своему соседу по комнате Халилу Алтынтопу.

«Что такое? – спросил он меня. – Что тебя беспокоит? Это из-за завтрашнего матча?»

Алтынтоп, казалось, тоже был в курсе. Но я не подал виду.

«В смысле, что я завтра опозорюсь? – ответил я. – Что окажусь не настолько эффективным, как полагает тренер?»

Обычно я не сомневаюсь в собственных силах. У меня никогда не было недостатка в уверенности. Но только не в ту ночь.

И тогда Халил рассказал мне о своей первой игре в Бундеслиге. Три года назад у него в голове роились похожие на мои мысли, что он, будучи игроком «Кайзерслаутерна», сядет в лужу в матче с командой из Кёльна. «Я мучился теми же вопросами, Месут. Но знаешь, ты ведь имеешь право на ошибку. Мы ведь рядом. Мы с тобой в одной связке. И если ты упустишь мяч, то мы его отвоюем. Играй так, как всегда. Доверься себе. Не занимайся на поле ерундой, лишь бы избежать неверных передач. Ты ведь не такой. Рискуй в меру. И не пасуй из предосторожности. А сейчас спи. Тебе нужно набраться сил».

Слова Халила немного успокоили меня. Но мне так и не удалось крепко уснуть. Ни на секунду. Когда я бросил взгляд на ночной столик между нашими кроватями, где стоял радиобудильник, было три часа ночи. Через двадцать, как мне казалось, минут выяснялось, что прошло только пять. Через пару десятков раз, когда я сверял часы, было четыре. Да, ту ночь мне определенно не забыть.

Наутро после завтрака Мирко Сломка представил нам свою схему – и меня не было на первоначальной расстановке. Впрочем, Линкольн как раз этого и не обещал. В свою очередь, Сломка не озвучил свое намерение выпустить меня на замену. И я, все еще в смятении по поводу исхода – исполнится ли сегодня моя мечта, – занял место на скамейке запасных рядом с Мануэлем Нойером, Рафиньей и Себастианом Бёнишем.

Игра началась. Халил открыл счет, забив гол с передачи Кевина Кураньи. Уже отыграли целый тайм! Ах, всего лишь половину. Это проклятое ощущение времени.

Мы хорошо играли. Тактические построения оправдались. Передачи удавались точно тем, кто должен был их принять. Ничего не предвещало того, чем закончился матч. Его следовало бы забыть, что называется, как страшный сон.

Мы боролись в соответствии с поставленной в этом сезоне целью. «Нам нужен чемпионский титул. Нас не удержать, и мы не согласны на меньшее», – категорично заявил наш тренер Мирко Сломка.

Во время обсуждения в перерыве между таймами я надеялся, что тренер назовет мое имя. Но оно не прозвучало.

После того как мы поменялись половинами поля, преимущество оставалось за нами, так же как и в начале матча. Вплоть до 51-й минуты. За фол на Кевине Кураньи был назначен одиннадцатиметровый. Леван Кобиашвили уже готовился бить пенальти. Но Линкольн выхватил мяч, интуитивно полагая, что действует верно. Его мяч прилетел точнехонько в руки вратаря «Айнтрахта» Маркуса Прёлля. И внезапно все на поле смешалось. Мы утратили преимущество.

Разминаясь, я увидел, как Яннис Аманатидис на 72-й минуте забил нам головой. Счет сравнялся. Фанаты на трибунах оглушительно засвистели. Вскоре меня подозвали к тренеру и велели готовиться. Вот теперь-то меня наверняка отделяют лишь считаные секунды от первой в жизни игры Бундеслиги в статусе профессионального игрока.

Мирко Сломка приобнял меня и попытался успокоить, пока наши фанаты неистово продолжали свистеть. Он не сказал ничего существенного. И ничего не подсказал в плане тактики. Я должен был выйти на замену Хамита Алтынтопа. Мне посоветовали: «Просто наслаждайся моментом».

За несколько недель до матча журналисты неоднократно задавали ему вопросы обо мне. На них приходилось отвечать и нашему генеральному директору, Андреасу Мюллеру. «Мы отдаем себе отчет в том, с каким талантом имеем дело. Он действует ловко и без усилий, по наитию и всегда безошибочно. Его чутье поразительно», – как-то раз высказался он обо мне. Почему-то мне было чуть ли не неприятно услышать подобное в свой адрес. Хотя, конечно же, я воспринял это как похвалу.

Мячом завладел Джеральд Асамоа. От него он попал к Кевину Кураньи. Затем через Левенкрандса он попал к Линкольну. Я наблюдал за этой распасовкой; на исходе была 79-я минута матча. Каждый новый пас стоил мне секунд на поле. «Боже мой, да выбейте уже этот проклятый мяч в аут», – беззвучно кричал я.

В нетерпеливом ожидании своих первых минут в Бундеслиге я пришел в неистовство. Мне было сложно обуздать эмоции, хотелось немедленно бежать на поле. Пусть даже ситуация на момент моего выхода была далеко не радужной. Потерявшая преимущество команда, пребывающая в смятении, необъяснимым образом сбавившая обороты в ходе игры. За исход которой уже никто не хотел ручаться.

И тем не менее я радовался как дитя. Как часто я обсуждал с друзьями до этого, как здорово будет однажды сыграть в Бундеслиге. Моим самым значительным выступлением был матч Кубка лиги с «Байером». Еще в июне я выиграл чемпионат Германии среди юниоров на глазах у 6528 зрителей стадиона в Гельзенкирхене. А через несколько секунд мне предстоит участвовать в самом настоящем матче Бундеслиги на стадионе, вмещающем в десять раз больше человек. Столько лет я работал ради этого момента. Каждый удар по воротам, каждая секунда, проведенная на поле с мячом, приближали меня к нему.

Пока я еще находился за боковой линией в ожидании замены, мой взгляд блуждал по трибунам. На наших воротах стоял Франк Рост.

Сколько же я от него натерпелся. Рост был тем еще врединой. В 1999 году в составе бременского «Вердера» он стал обладателем Кубка Германии. Тогда в финале он отразил одиннадцатиметровый игрока «Баварии» Лотара Маттеуса и в итоге забил сам, таким образом обеспечив «Вердеру» счет 6:5. Рост также принимал участие в лиге Европы, выступая против таких команд, как «Арсенал», и стоял на воротах в сборной Германии.

Я старался обходить Роста стороной. Чтобы избегать его ворчания. Он ясно давал понять молодым игрокам, что мы собой представляем, а именно: ничего. Если кто-то приближался к нему, он скалил зубы, и мне часто казалось, что он вот-вот угрожающе зарычит.

Когда однажды после тренировки я пришел на массаж, объявился Рост, которому в ту пору минуло 33 года, и согнал меня с массажной кровати.

Раньше мест у физиотерапевта хватало не всем, как сейчас.

– Возраст? – рявкнул он.

– Семнадцать!

– У тебя на выходных матч?

– Нет!

– Тогда встал и вышел.

Плюс-минус десять лет назад такое случалось. Тогда иерархия значила куда больше. Старшие указывали. А младшие старались дорасти до их уровня. Да, так было. И я не хочу сказать, что это было неправильно или плохо.

В дальнейшем такая школа сослужила нам, молодым, хорошую службу. Да и кто мы были такие, чтобы перечить Франку Росту. У нас был стимул завоевать расположение старших.

Забегая вперед, нужно сказать, что и в «Вердере» было все то же самое. На тренировках Томас Шааф вместе со своим помощником Вольфгангом Рольфом частенько становился с нами в круг. С победы последнего в кубке УЕФА прошло без малого восемнадцать лет. За это время слегка притупилось его чувство мяча, а скорость реакции замедлилась. Но они никогда не выходили на середину, неважно, допускали или нет они ошибку, стоя в кругу. В свою очередь, Томас Шааф предпочитал оставаться в стороне, когда надо было гнаться за мячом. А иногда, по настроению или от скуки, он посылал молодым игрокам, и прежде всего Себастиану Бёнишу, такие пасы, которые по определению невозможно было принять. Завидев, как мяч отскочил у нас от ноги или бедра, как от бетонной стены, он только усмехался и командовал: «Упустил! Сам виноват».

В наше время дисциплине придавали большое значение. Мы таскали мячи. Приносили и уносили жилеты. Мы расставляли фишки для разметки поля. И мы не решались выражать свое недовольство, если Франк Рост соизволил высказаться.

Сейчас я все чаще замечаю, что юные игроки – даром что сопляки – с первого же сезона в профессиональном футболе так заносчиво переговариваются с опытными коллегами, у которых за плечами по триста игр в рамках Премьер-лиги, как будто они сами многократные чемпионы и уже все познали в этом деле…

Аута все не было. И наконец Густаво Варела лихо выбил мяч у Патрика Окса. Свершилось. На 80-й минуте я вышел на замену Хамиту Алтынтопу. Потекли мои первые минуты в Бундеслиге.

В наше время дисциплине придавали большое значение. Мы таскали мячи. Приносили и уносили жилеты. Мы расставляли фишки для разметки поля.

Сейчас, проведя на футбольных полях по всему свету в общей сложности более 570 игровых часов, из которых как минимум семьдесят приходятся на Лигу чемпионов, во время игры я не обращаю внимания на публику. Кроме моментов, когда надо бить угловой или вбрасывать из-за боковой. Во всех остальных случаях после стартового свистка звук как будто отключается при помощи пульта от телевизора. И пока идет игра, я не замечаю гула трибун. После свистка в моей голове становится тихо-тихо. Никаких звуков. Никаких криков. А также никакого свиста болельщиков наших соперников. Мой слух реагирует только на голоса товарищей по команде. От этих одиннадцати ребят я слышу предупреждения, если ко мне со спины приближается игрок противоположной команды. Я слышу их призывы разыграть с ними комбинацию. А также их замечания, если мяч слишком задержался у меня. Ничего больше.

На моей первой игре все было иначе. До меня долетал свист болельщиков «Шальке», которые не желали принять факт ослабления любимой команды. Иногда я замечал даже отдельные лица, когда бросал взгляд на трибуну.

Я должен был бы вспомнить совет Алтынтопа: играть смело и не перестраховываться. Я рванул и показал, что открыт. Завладел мячом, провел его чуть дальше. Все бежал и бежал. Пас. Финальный свисток! Как, уже? Разве такое могло произойти? Я же провел на поле от силы двадцать секунд. Не может быть! Судья матча Вольфганг Штарк определенно возвестил конец матча. Или все-таки нет? Как же, объявил. Вот и снова все было уже позади.

К сожалению, я никак не смог повлиять на исход игры. На табло по-прежнему значилось 1:1. Неутешительный результат для команды с нашими амбициями. Я также не был в восторге от своего дебюта. Было приятно, наконец, ощущать себя полноправным членом команды. Но в первом же матче Бундеслиги мы упустили два возможных очка.

Следующий тур в Ахене я снова встретил на скамейке запасных. Ну и ладно. Но мое воображение, само собой, работало на полную мощность. Я видел себя выходящим на замену в своем втором матче Бундеслиги. Я был на взводе. Очень взволнованным. В нетерпении я ерзал на своем месте. Но после 45 минут Мирко Сломка и думать не думал о возможной замене. Равно как и после 50 минут. Время снова проходило впустую. Уже прошло 60 минут матча, а тренер до сих пор и вида не подавал, что меня пора выпустить на поле.

Начинающие игроки Бундеслиги ходят по краю пропасти. С одной стороны, футболисты крайне нетерпеливы, по крайней мере, так было в моем случае. Что, в общем-то, не самая плохая черта, ведь если ты позволишь себе расслабиться и будешь всем доволен, то в этом осином гнезде у тебя не так много шансов. Большой футбол – это жестокая борьба за место под солнцем. Твой успех зависит не только от блестящей технической и тактической подготовки. Ты также должен уметь стоять на своем. И спрашивать со своего тренера по всей строгости. Тренеру нужно давать понять, что ты взволнован, а также то, что отказ неприемлем.

С другой стороны, нельзя давать волю чувствам и с самого начала позволять себе сгорать от нетерпения. Хороший тренер определит подходящий момент для юного спортсмена в Бундеслиге. Другими словами, когда и при каких обстоятельствах ты получишь свое игровое время. Они также знают, когда будет минимальным риск, что подающий надежды футболист перегорит или потеряет лицо в присутствии прессы.

Некоторые журналисты имеют обыкновение выносить суровый вердикт спортсменам по итогам его первых минут в Бундеслиге, во время которых он из-за волнения выступил далеко не идеально. Он признается «непригодным». И это задевает юного игрока. Ведь это прочитают родители. Братья и сестры. Бабушки и дедушки. Одноклассники. И после такого приговора сложно прийти в себя, пока у тебя еще мало опыта. Радость в связи с дебютом быстро испаряется. Ты начинаешь сомневаться в себе. Обещаешь себе в следующий раз играть без единой ошибки. И тонешь в этой рефлексии. Тем самым совершая новую ошибку.

Пожалуй, каждый совершает массу ошибок, начиная работать на новом месте. Неважно, кто ты – турагент или кровельщик. Вот и стажеры в отеле не всегда справляются с компьютерной программой и должны обращаться за помощью, пока постоялец в нетерпении стоит у стойки регистрации. Молоденькой медсестре не с первого раза удается взять кровь, и она снова и снова вонзает в кожу шприц. Все не так. Но, в конце концов, это нормально. Но только не в футболе, где от молодых спортсменов с самого начала ожидают высочайших результатов. Если журналист недоволен тем, как он выразился, он волен переписать все предложение. Но если пас сделан, его уже не изменить. В худшем случае он приземлится на половине противников и в итоге вкатится в твои ворота. «Катастрофа», «из рук вон плохо», «чудовищно», «неловко» – и это самые мягкие эпитеты, которыми в этом случае могут наградить. Мало кто думает в момент написания, как отзовутся эти резкие суждения в итоге.

Мирко Сломка не задействовал меня в матче с «Алеманией» из Ахена. И с бременским «Вердером» я тоже на поле не вышел. За три первых тура десять минут я провел на поле, 260 – в качестве запасного. Когда меня выпустили на замену в следующий раз во время матча с берлинской «Гертой», мы уже проигрывали им 0:2. Нам дважды забил Кристиан Хименес. Лёвенкрандса убрали с поля, пришло мое время выходить – но это никак не отразилось на результате.

И вновь то, что происходило во время матча, было мне не по вкусу. Мы опустились на шестое место турнирной таблицы. Все были недовольны: Сломка, фанаты и я в том числе.

Приближался матч с «Вольфсбургом». Атмосфера на стадионе была удручающая. Фанаты безжалостно свистели, наблюдая наши потуги. Гола все не было. Просто не получалось. После перерыва Сломка выпустил меня на поле, и я поклялся, что уж сегодня отпраздную победу своей команды. Я хотел узнать, каково это – вместе с 60 тысячами зрителей чувствовать упоение от отличной игры.

Я ступил на газон с правой ноги. Так, как делаю это всегда. Когда я встаю с постели, то первой всегда наступаю на правую ногу. И пищу принимаю правой рукой, хотя вообще-то я левша. Из религиозных соображений. Правая рука считается «чистой», а левая используется для совершения «нечистых» дел. Например, левой рукой я чищу зубы. Если моей первой ногой на поле окажется левая, то я просто не смогу играть.

До начала игры я молюсь. Это также моя традиция. Всегда один и тот же текст, который я произношу про себя перед каждым матчем, стоя на поле. Я молюсь по-турецки:

«Allahım bugünkü maçımız için bizlere güç ver ve özellikle beni ve takım arkadas¸larımı sakatlıklardan koru. Allahım sen bu rızıkı hem veren hem de alansın. Bizleri doğru yoldan s¸as¸ırtma. Amin».

Что в переводе значит:

«О Аллах, дай нам сил на игре сегодня и упаси меня и моих товарищей по команде от травм. О Аллах, на все твоя воля – открыть нам путь (к успеху) или же закрыть его. Не допусти, чтобы мы свернули с верного пути. Аминь».

Эта молитва – третья по счету. Во время разминки я повторяю про себя несколько строк по-арабски:

«Bismil-lahir-rahmanir-rahim.

alhamdu lillahi rabbil-a’lamin.

ar-rahmanir-rahim.

maliki yawmid-din.

iyyaka na’budu wa iyyaka nasta’in

ihdinas-Siratal-mustaqim.

Siratal-ladhina an ’amta alayhim

gayril-magdubi alayhim walad-dalin».

Это значит:

«Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного! Хвала Аллаху, Господу миров, Милостивому, Милосердному, Властелину Дня воздаяния! Тебе одному мы поклоняемся и Тебя одного молим о помощи. Веди нас прямым путем, путем тех, кого Ты облагодетельствовал, не тех, на кого пал гнев, и не заблудших».

В довершение ко всему я молюсь и в раздевалке на любом стадионе, перед самым началом матча. И снова по-арабски:

«Bismillahir-rahmanir-rahim.

Qul Huwallahu ahad. allahus Samad.lam yalid walam youlad.

walam yakun lahu kufuwan ahad».

В переводе это значит:

«Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного! Он – Аллах Единый, Аллах Самодостаточный. Он не родил и не был рожден, и нет никого, равного Ему».

Все эти молитвы я выучил ребенком с родителями. Я молюсь таким образом каждое утро после того, как проснусь, и в течение дня после того, как поем. У нас так принято, поэтому я и перенял это так естественно. Будучи подростком, я молился перед каждой игрой на поле. И делаю так по сей день. Не в последнюю очередь потому, что молитва придает мне сил и уверенности.

Сломка выпустил меня во втором тайме. Через одиннадцать минут Кевин Кураньи открыл счет. А незадолго до конца матча Линкольну удалось забить еще раз, так что счет стал 2:0. По версии газеты «Suddeutsche Zeitung», итог матча выглядел следующим образом: «К концу первого тайма все пребывали в таком настроении, как будто приближался конец света. На болельщиков было жалко смотреть. Во втором тайме депрессию удалось преодолеть в результате предпринятой тренером замены и перестроения. Семнадцатилетний Месут Озил вышел на место Петера Лёвенкрандса, оживил игру в центре поля и вдохновил Линкольна на то, чтобы совершить серьёзное усилие. Наконец, комбинации разыгрывались как по нотам, теперь игроки «Шальке» завладели ситуацией. На трибунах пустились в пляс, распевая при этом, будто в мюзикле, и в воздухе царила атмосфера любви».

Да, это было именно то ощущение, которое мне хотелось испытать. 60 тысяч поющих зрителей. Ликующих зрителей. Буквально захлебывающихся радостью при виде наших действий зрителей. Когда я пересекал поле, ударяя в ладоши вместе с ними, мне казалось, что я подрос на пару сантиметров. Стал выше и сильнее. И когда я исчез в катакомбах нижних этажей стадиона, в ушах стоял гул – так шумно выражали свою радость наши фанаты.

В последующих матчах я еще дважды ненадолго выходил на поле, но затем четыре игры подряд просидел на скамейке запасных. Проведя 14 минут в матче с «Майнцем», окончившимся со счетом 4:0 в нашу пользу, я не имел возможности дать выход своей энергии на встречах с командами из Котбуса и Бохума. И после 23 минут на поле в матче с «Арминией» из Билефельда снова последовали 360 ужаснейших минут на самом позорном месте на всем стадионе – на скамейке запасных.

Конечно же, скамейки запасных не избежать. Судьба футболиста такова, что он по определению не может всегда быть на поле. К тому же тренер должен менять позиции, корректировать тактику и реагировать на неубедительные действия игроков. Я понимаю и принимаю это. Но я ни за что не буду сидеть в запасе с довольной улыбкой, со стороны наслаждаясь праздником футбола. Пусть даже со скамейки запасных ты можешь наблюдать за происходящим на поле с поразительной точки, причем абсолютно бесплатно. Но я-то хочу играть. И помогать своим. Сидя на скамейке, я чувствую себя футболистом лишь наполовину. Ведь ученик повара мечтает о том, чтобы самостоятельно начать колдовать над своими блюдами, а не только чистить картошку.

До моего первого полноценного матча с начала чемпионата прошло несколько месяцев; все это время я учился терпению. 10 марта 2007 года Мирко Сломка решил-таки оказать мне доверие, заявив меня в стартовом составе в матче с «Ганновером».

Сидя на скамейке, я чувствую себя футболистом лишь наполовину.

Но определенно только потому, что Густаво Варела, Петер Лёвенкрандс, Кристиан Пандер и Джеральд Асамоа получили травмы. К тому же из-за дисквалификации выбыли Родригес и Линкольн. Предполагалось, что я должен был играть в связке с Кевином Кураньи и Халилом Алтынтопом.

Нашей команде недоставало уверенности. Хотя по итогам 20 туров, одолев «Вердер», мы занимали верхнюю строчку турнирной таблицы. Три последующих матча с «Вольфсбургом», «Леверкузеном» и «Гамбургом» принесли нам лишь одно несчастное очко; мы упустили столько возможностей на этом чемпионате.

Наши фанаты неоднозначно отнеслись к происходящему. Однако перед матчем с «Ганновером» они вели себя примирительно и сопровождали нас по дороге в Нижнюю Саксонию по автомагистрали A2.

Через 92 секунды после начала я подал угловой, и Халил Алтынтоп открыл счет.

Мой дебют в стартовом составе – и такое начало! Но радость после первого удачного паса длилась недолго. Так как «Ганноверу» аккурат через 108 секунд удалось сравнять счет. Ян Розенталь помешал поймать мяч Мануэлю Нойеру после углового, и Михаэль Тарнат забил.

За этим последовали судорожные попытки переиграть друг друга, сопровождаемые множеством неточных передач то у одной, то у другой команды. Борьба, то и дело прерываемая мелкими нарушениями, разгорелась преимущественно в центре поля. Забить гол больше никак не получалось.

Вот уже четвертый матч подряд не приносил нам победы. Мы долго спорили потом, был ли тот или иной гол забит по правилам. «Розенталь схватил меня за руку, иначе я не упустил бы мяч», – уверял Нойер. Сломка считал это «совершенно явным нарушением». А Андреас Мюллер заявлял: «В Лиге чемпионов или где-нибудь в Англии из-за такого определенно не стали бы давать свисток».

Справедливо засчитали тот гол или нет, уже не имело никакого значения. По мнению судьи Кнута Кирхера, он являлся таковым, и нам в любом случае не удалось забить больше одного гола. Все эти разговоры были следствием того, что мы были страшно недовольны собой. Поэтому и я был таким мрачным по дороге домой.

С пятьюдесятью очками мы оказались на вершине турнирной таблицы. С отрывом в три очка за нами следовал «Вердер», третье место занял «Штутгарт». Четвертое место – набравшая 44 очка «Бавария».

В центральном матче со «Штутгартом» Сломка снова выпустил меня с самого начала. И я вознамерился доказать, что он принял единственно правильное решение. На старте я напоминал бешеного быка. На четвертой минуте я пробежал по левому флангу. Рванул прямо к вратарю «Штутгарта» Тимо Хильдебранду. До него оставалось каких-то десять метров. Восемь. Шесть. Пли! Но мяч, направленный мной, пролетел в миллиметре над перекладиной. «Siktir lan», – выругался я. Это такое турецкое выражение, которое подходит практически в любом случае, если ты злишься на себя, на кого-то другого или на жизнь в целом. Я должен был использовать этот шанс! Такие нечасто выпадают. «Siktir lan!»

Порой на поле я разговариваю сам с собой. Обычно, когда я недоволен, если допустил ошибку. Но случается и так, что я себя подбадриваю. Сначала я даже не замечал этого. А вот моим друзьям сразу бросилось в глаза, когда они смотрели телетрансляцию матчей с моим участием по каналу Sky, что я постоянно бормочу что-то себе под нос. Особенно во время штрафных и угловых.

Так было и на 76-й минуте матча со «Штутгартом», когда я оказался в четырех шагах от бесхозного мяча. «Давай, сделай это, – сказал я себе. – Прямиком на голову Кураньи». Я сделал глубокий вдох, а затем, резко выдохнув, прошел по флангу и навесил в штрафную. Не совсем точно на голову Кураньи. Но от него он все же отскочил в сторону Хильдебранда, который не сумел отбить удар. Младен Крстаич оказался на мяче первым и закатил его в ворота. Счет 1:0. С ним и окончился матч.

Таким образом, мы оторвались от швабов на семь очков. Нам в спину дышал «Вердер», одолевший «Майнц» со счетом 2:0. Из шести последующих игр победой для нас закончились четыре, правда, «Баварии» и «Бохуму» мы проиграли. Этого оказалось достаточно, чтобы к предпоследнему туру, где нас ждала дортмундская «Боруссия», наше преимущество сократилось до одного очка. Играем с «Боруссией» 0:2 – и «Штутгарт», разумеется, опережает нас в борьбе за чемпионский титул. Мы не справились. Наша форма в конце сезона оставляла желать много лучшего.

Вот так завершился для меня «курс молодого бойца» в Бундеслиге сезона 2006/07. Мы были в лидерах тринадцать туров подряд. Временами наш отрыв составлял шесть очков. Но перед последним туром наша судьба была в руках «Штутгарта» – победа обеспечивала ему титул. Если швабы играли вничью, чемпионами нас делала собственная победа с разницей в четыре и более мячей. Надежда внезапно затеплилась, когда мы вели в счете на встрече с командой из Билефельда благодаря голам Линькольна и Халила Алтынтопа. Особенно когда на видеокубе появились промежуточные результаты матча «Штутгарт» – «Коттбус». Сержиу Раду вывел гостей вперед, так что, казалось, мы еще можем стать чемпионами. Но надежда угасла за восемь минут. Сначала счет сравнял Томас Хицльшпергер. А там и Сами Хедира с его триумфальным ударом окончательно растоптал нашу мечту.

Пока в Штутгарте праздновали победу в чемпионате, над нашим стадионом кружил самолет, оплаченный фанатами «Боруссии», на боку которого красовалась надпись: «Столько лет – а кубка все нет»[5]5
  В оригинале: Ein Leben lang – keine Schale in der Hand, целая жизнь – никакой чаши в руке. – Прим. перев.


[Закрыть].