Текст книги "Отец Рождество и Я"

Кот и олень

Нет! – завопила я.

Было бы прекрасно, если бы Капитан Сажа прыгнул обратно в сани. Но нет, он прыгнул прямо в противоположном направлении – то есть вперёд. Сани летели в полумиле над землёй. В первый миг, обмерев от ужаса, я нигде не могла его разглядеть.

А затем наконец заметила.

Капитан Сажа приземлился на спину Блитцену и теперь сидел там, отчаянно цепляясь когтями. Почувствовав неладное, Блитцен повернул голову и увидел непонятное чёрное существо. Олень испуганно замычал и попытался стряхнуть кота. Меня откинуло назад, прямо на сиденье, и встать я уже не смогла – сани бестолково болтались в воздухе, и мне приходилось изо всех сил держаться за борт, чтобы не вывалиться. Одной рукой я всё-таки пыталась схватить поводья, но безуспешно.

– Блитцен! Успокойся, Блитцен! Всё в порядке, это просто кот! Блитцен! БЛИТЦЕЕЕЕЕН!

Блитцен, не обращая внимания на мои крики, мчался во весь опор. Он обогнал даже Резвую, оставив всех эльфов и оленей далеко позади. Вслед нам неслись истошные вопли Кипа:

– Амелия! Амелия! Что ты делаешь? Вернись немедленно! Приструни своего оленя! Амелия! Это твой последний…

Всё, больше я ничего не слышала, кроме свиста ветра в ушах. Сани немного выправились, но только потому, что Блитцен с головокружительной скоростью нёсся в одном направлении.

Кое-как мне удалось подняться на ноги. Я выглянула за борт и с ужасом поняла, что мы летим туда, куда летать нам строго-настрого запретили – прямо к Лесистым холмам.

Оглянувшись назад, я с трудом различила в небе остальные сани. Эльфхельм превратился в разноцветную игрушечную деревеньку, которая медленно таяла в снежной дали.

– Ох, нет-нет-нет… – забормотала я и перегнулась через борт в тщетной попытке ухватить поводья, которые растревоженными змеями извивались в воздухе.

– О нет, о нет, о нет…

Бесполезно – я не могла дотянуться. Капитан Сажа тем временем осторожно подбирался к загривку Блитцена.

– Нет, Капитан! Не туда, сюда! Иди ко мне. Давай же. Ну пожалуйста, Капитан, пожалуйста!

Я понимала, что бесполезно говорить коту «пожалуйста». Как и в принципе с ним разговаривать. Кот есть кот. Но что ещё мне оставалось?

Блитцен тем временем изо всех сил пытался убежать от Капитана Сажи. Что было довольно-таки непросто, поскольку Капитан Сажа крепко держался за его шею.

Я с опаской посмотрела вниз. Мы летели очень высоко. Выше деревьев, которые мелькали под копытами Блитцена. И Эльфхельм уже окончательно скрылся из виду.

– О нет, о нет, о нет, о нет, о нет, о нет, о нет. Блитцен! – в последний раз крикнула я обезумевшему оленю. – Всё в порядке. Всё хорошо. Всё…

И тут мне в голову пришла идея.

Идея невероятно глупая, но поскольку она явилась в гордом одиночестве, выбора у меня не осталось.

Мне нужно было приструнить Блитцена. А я не могла сделать это, сидя в санях, пока поводья трепыхались где-то за бортом.

Таким образом, я не видела иного способа успокоить Блитцена, схватить поводья и сгрести в охапку Капитана Сажу, кроме как прыгнуть оленю на спину.

Стараясь не слишком задумываться о том, что творю, я поставила ногу на приборную доску, прямо на барометр надежды, стрелка которого дрожала на отметке «Практически безнадёжно». Потом взялась за поручень над доской и закинула ногу на передок саней.

Ледяной ветер яростно ударил в лицо, отбросив мои волосы назад так, что они вытянулись в сосульку.

– Ладно, – выдохнула я. – Давай, Амелия. Ты сможешь. Капитан Сажа ведь смог. Хотя Капитан Сажа кот, а коты хорошо прыгают и ещё лучше приземляются… Так, хватит. Прекрати спорить сама с собой. Просто возьми и прыгни. ПРЫГАЙ!

И я прыгнула.

Я даже не успела почувствовать, как лечу через пустоту, потому что приземлилась чётко на круп Блитцена, прямо над хвостом. И без того перепуганный олень возомнил себя диким быком и бешено заскакал, пытаясь меня стряхнуть.

– Блитцен! – крикнула я, больно ткнувшись лицом ему в спину. – Что ты делаешь? Это же я, Амелия!

Кажется, он наконец меня услышал. Во всяком случае, перестал взбрыкивать и сменил сумасшедший галоп на вменяемый бег.

– Хороший мальчик, Блитцен. Умница!

Я потрепала оленя по холке, напряжённо размышляя, что делать дальше. Я могла либо взять в руки Капитана Сажу – либо схватить поводья.

Выбрав последнее, я тут же поняла, что совершила большую ошибку.

Едва мои пальцы сомкнулись на поводьях, Капитан Сажа, очевидно уставший цепляться за шкуру оленя, разжал лапы и тихо соскользнул вниз.

– Нет! – завопила я и рванулась вперёд, но успела лишь мазнуть пальцами по белому кончику хвоста.

Капитан Сажа маленькой чёрной кометой мчался к деревьям внизу.

– Капитааааан!

Покрепче схватив поводья, я резко потянула вниз. Вроде бы Кип сказал, что так нужно заходить на посадку.

– Вниз, Блитцен! Вниз!

Думаю, Блитцен наконец понял, что происходит. Да, когда Капитан Сажа вскочил ему на спину, он перепугался – просто потому, что не сообразил, кто вцепился когтями ему в круп. Олень решил, что на него напал странный чёрный зверь, и ему это, разумеется, не понравилось. Но теперь он догадался, что это был мой кот, кот, который был дорог мне, а значит, и Отцу Рождество. А если и было что-то, чего боялись олени – и в особенности Блитцен, – так это огорчить Отца Рождество. Теперь Блитцен послушно снижался, камнем падая туда, где чернел над лесом Капитан Сажа.

Сани тормозили нас, и потому я отстегнула упряжь, оставив «Снежную бурю 360» беспомощно болтаться в воздухе.

Чёрная точка меж тем росла и росла. Но чем ближе мы подлетали к Капитану Саже, тем быстрее он падал. Он уже поравнялся с зелёными верхушками гигантских сосен, росших на холмах. Но колючие хвойные лапы не смогли замедлить или смягчить его падение – Капитан Сажа умудрился угодить прямо в просвет между деревьями.

– Быстрее, Блитцен! Мчи во весь опор! Быстрее волшебства!

Как бы я хотела, чтобы Отец Рождество был рядом! Окажись он здесь, сотворил бы какое-нибудь чудовство и остановил время. Хотя, если бы Отец Рождество оказался здесь, ничего из этого вовсе не случилось бы.

Капитан Сажа был прямо под нами, бешено крутился в воздухе, и хвост его трепыхался оборванным знаменем.

Я потянулась и наконец схватила его над самой землёй, – а Блитцен в последний миг заложил дугу и резко взмыл в воздух, чем уберёг нас от столкновения с сугробами.

– Всё хорошо, Капитан! Я тебя держу! Ты в безопасности, мы живы. Хотя мне самой не верится!

Облегчение окатило меня волной тёплого молока. Блитцен уже замедлял бег, чтобы аккуратно опуститься на прогалину между деревьями, как вдруг чудовищный грохот разрушил наше недолгое счастье.

СКЫДЫЩЬ!

Испуганно обернувшись, я увидела, что великолепные сани «Снежная буря 360» рухнули где-то за деревьями. И судя по звуку, посадка вышла отнюдь не мягкой.

– О НЕТ.

Яма

Блитцен плавно опустился на снег. Не выпуская Капитана Сажу из рук, я спрыгнула со спины оленя и потрепала его по холке.

– Прости, Блитцен. Мне жаль, что так вышло. Капитан Сажа просто испугался. Ты в порядке?

Блитцен посмотрел на Капитана Сажу, который спокойно сидел у меня на руках, и издал странный фыркающий звук.

– Полагаю, это означает «да». Ладно, пойдём посмотрим, что осталось от саней…

Мы направились к соснам-великанам, за которыми дымились обломки «Снежной бури». Сердечко Капитана Сажи колотилось быстро-быстро, и хотя я все ещё злилась на кота – в конце концов, из-за него мы все чуть не погибли! – я чмокнула его в макушку и погладила.

Что-то зашелестело у меня над головой. Я подняла глаза и увидела мальчика-пикси с прозрачными серебристыми крылышками. Он проказливо улыбнулся мне, потом подлетел поближе и зашептал прямо в ухо:

– Давным-давно жила-была бумажная птица, – сказал он, и голос его был мягким, как шёлк. – Она вылетела из дыры и полетела прямо к свету…

– Бумажная птица? – удивлённо моргнула я.

– Точнее, бумажные птицы. Да, птицы, так будет правильнее. Или спицы… Птицы-спицы, это всё слова. У тебя есть слова? Угостишь меня словами?

И мальчишка-пикси захихикал.

– Словами?..

– Да, словами. Я люблю слова. Например, «туннель». Отличное слово!

– Я много слов знаю, – сказала я и остановилась, потянув за поводья, чтобы Блитцен тоже притормозил. Солнце просвечивало сквозь крылышки пикси, и по стволам елей прыгали золотистые отблески. – Но сейчас мне нужно проверить, как там мои сани.

Пикси облетел вокруг меня и вернулся точно на прежнее место. В Лесистых холмах жили самые разные пикси, но этот мальчишка принадлежал к семейству Летучих историкси. Я своими глазами видела целую стаю таких год назад, когда познакомилась с Отцом Рождество. Летучие историкси, в полном соответствии с именем, занимались тем, что летали по лесу и его окрестностям, рассказывая истории другим пикси и всем, кто попадался им на пути.

Они лакомились словами, как медведь мёдом, и находились в постоянном поиске новых, необычных слов, чтобы приправить ими свои истории.

– «Но сейчас мне нужно проверить, как там мои сани», – нараспев повторил историкси и сморщился, будто на язык ему попало прокисшее варенье из морошки. Потом повторил ещё раз: – «Но сейчас мне нужно проверить, как там мои сани». Должен сказать, что всё это довольно заурядные слова.

– Прости, но со мной приключилась беда.

– «Прости, но со мной приключилась беда». Уже лучше. «Беда» – хорошее слово. Правда, не такое хорошее, как «катастрофа». Или «катаклизм». Или «невозможно». Это, кстати, эльфийское ругательство. Я люблю его повторять, особенно когда поблизости эльфы. Невозможно. Невозможно. Они так бесятся, любо-дорого посмотреть! – Историкси снова захихикал.

– Послушай, я бы с радостью с тобой поболтала, но мне в самом деле нужно узнать, что осталось от моих саней.

Летучий историкси разулыбался и хлопнул в ладоши.

– Да. Вот прекрасный образчик невозможного. Потому что, говоря начистоту, ничего от них не осталось. Я только что пролетал над твоими санями и могу тебя заверить: они совсем сломались.

– В любом случае, мне нужно самой на них посмотреть.

И я пошла дальше.

Вся весёлость историкси мигом улетучилась.

– Пожалуйста… – взмолился он. – Пожалуйста, дай мне хотя бы одно слово, которого я не знаю!

Я крепко задумалась. По всему выходило, что Летучий историкси не оставит нас в покое, пока я не сделаю то, о чём он просит.

Мальчишка тем временем заинтересовался Капитаном Сажей, который по-прежнему сидел у меня на руках.

– А это что такое? – спросил он.

Капитан Сажа рассерженно зашипел на не в меру любопытного пикси.

– Это кот.

– Кот? Кот? Кот! Отличное слово. Кот. Кот. Премного благодарен. Я такого слова никогда не слышал. И котов раньше не видел.

– Да они здесь вроде и не водятся, – сказала я и аккуратно поставила Капитана Сажу на землю. – Ладно, приятно было с тобой поболтать, но нам пора. Пока.

Пикси не стал нас больше задерживать и в мгновение ока скрылся за деревьями. А мы с Блитценом и Капитаном Сажей пошли к саням. Точнее, к груде обломков, которая ещё недавно гордо именовалась «Снежной бурей 360».

Пикси не соврал.

Они и в самом деле совсем сломались.

– Этого просто не может быть, – обескуражено прошептала я.

Приборная доска разбилась вдребезги. По барометру надежды пробежала трещина, и стрелка бестолково бегала по кругу. Отовсюду торчали пружины. Сиденье отвалилось и наполовину выпало из саней. Корпус тоже треснул. По сути, новые сани Кипа развалились пополам. Да уж, слово «катастрофа» подходило здесь гораздо лучше. Несколько минут назад я была счастлива, как никогда в жизни, а теперь к горлу подступил колючий ком.

– Ох, Блитцен, что же нам теперь делать?..

Блитцен не знал, что ответить. Он опустил голову к земле и снова фыркнул, но на сей раз его фырканье прозвучало тревожно.

Я окинула взглядом лес. Нас со всех сторон обступали деревья: высокие, тёмные сосны. Я понятия не имела, в какой стороне Эльфхельм, но знала, что скоро начнёт смеркаться. И тогда ничего хорошего не жди. Хотя, если я вернусь к Кипу без саней, ничего хорошего тоже можно не ждать.

– Ладно, Блитцен. Мы поступим вот как. Я запрягу тебя обратно в сани, и мы пойдём назад. Пойдём, а не побежим. И не полетим. Мы же не хотим, чтобы они окончательно развалились.

Я едва не плакала, когда говорила это, потому как понимала, что сама себя обманываю. От прекрасных саней почти ничего не осталось, так что разваливаться было нечему.

И всё же я запрягла Блитцена, взяла на руки Капитана Сажу, который уже начал дрожать от холода, и мы медленно побрели через лес.

Мы шли, и шли, и шли. Тишину нарушало лишь пение птиц да шелест крыльев Летучих историкси, которые время от времени мелькали за деревьями. То тут, то там краснели мухоморы. Воздух пах хвоей. Сосны-великаны упирались макушками в небо. Ветви их сплетались так густо, что солнечный свет почти не достигал земли. В лесу царил густой полумрак, и тени сосен на вид были столь же плотными, как и деревья, которые их отбрасывали. Казалось, что лесу нет ни конца ни края.

Но не это тревожило меня. Мне внушал беспокойство странный шум, напоминавший гудение. Я замедлила шаги и прислушалась, пытаясь понять, откуда оно доносится. Гудение становилось всё громче и громче – теперь оно доносилось буквально отовсюду. Я вдруг обратила внимание на высокие бирюзовые цветы. Прежде я их не замечала в голубых сосновых тенях, но теперь увидела, что они растут везде. И когда я наклонилась, чтобы получше их разглядеть, они загудели ещё громче. У меня мурашки по спине забегали от этого звука. Чем ближе я наклонялась, тем старательнее гудели цветы.

– Вырос как-то в лесу цветок, что гудел каждый часок, – вдруг раздался писклявый голос откуда-то сверху.

Я вскинула голову: среди ветвей сидела Летучая историкси. Она с аппетитом поедала ягоды и наблюдала за мной. Поскольку больше она ничего не сказала, я вернулась к бирюзовому цветку.

– Понюхать девочка его однажды захотела, и в тот же миг густая слизь в лицо ей прилетела, – протараторила пикси и тяжело вздохнула. – Это плюющиеся цветы. Если наклонишься слишком близко, они…

Цветок закончил предложение вместо пикси, плюнув мне в лицо струёй вонючего голубого сока.

– Эх, люблю истории со счастливым концом, – расхохоталась историкси и зашелестела крылышками, улетая. Впрочем, напоследок она бросила: – У тебя есть десять секунд до того, как он тебя убьёт.

– Что?! – опешила я.

– Да не бойся, я просто шучу. На самом деле, не десять, а пять.

Я торопливо стёрла сок с лица и с шерсти Капитана Сажи, которого цветок тоже заплевал. Потом встретилась с ним взглядом и прошептала:

– Прости, Капитан, мне так жаль. Ты был лучшим котом, о котором только можно мечтать.

И принялась ждать смерти.

Но пять секунд прошли, за ними десять, а потом и целая минута. Мы с Капитаном Сажей всё не умирали. Облегчённо выдохнув, я крепко обняла кота:

– Ура! – воскликнула я. – Мы живы, живы!

Капитан Сажа мяукнул с таким видом, будто ничего иного и не ожидал. И мы продолжили путь.

Гудящие бирюзовые цветы с отвратительным характером были не единственной странностью, с которой мы столкнулись в лесу. На самом деле, гораздо труднее было отыскать там что-нибудь обычное. Сперва нам встретилась двухголовая белка, а следом за ней – стадо миниатюрных четырёхглазых медведей размером с мышку. Преисполненные звериной отваги, они напали на ноги Блитцена и попытались его загрызть, но, кажется, только защекотали. А потом мы увидели самую странную странность. Поначалу я решила, что перед нами обычная сосна, но тут в коре прорезались два глаза, и дерево моргнуло. А затем пониже глаз у него открылся рот.

– Заблудились, да? – спросило дерево.

Я испуганно отшатнулась и стиснула Капитана Сажу так, что он возмущённо мяукнул.

– Говорящее дерево! – пискнула я.

– Верно подмечено. Я говорящее дерево, – вздохнула сосна. – Но вы-то заблудились?

– Откуда ты знаешь?

– Здесь все заблудились.

– Ну, строго говоря, мы не совсем заблудились. Мы точно знаем, куда идём. Просто не знаем, как туда добраться.

– Из чего следует, что вы заблудились, – снисходительно подытожило дерево.

– Наверное, можно и так сказать, но я не вижу в этом необходимости… Хотя ладно, нам и правда нужно попасть домой.

Рот дерева растянулся в улыбку, причём довольно-таки странную. Полагаю, так умеют улыбаться только деревья.

– Дом – не стены, не ворота, не окошко под трубой, ведь, куда бы ни пошёл ты, ты свой дом берёшь с собой.

– Чудесная загадка, спасибо, – кивнула я. – Но мне очень нужно попасть в Эльфхельм.

Дерево медленно выдохнуло. Оно никуда не спешило.

– Ты очень странный эльф, – неторопливо проговорило оно.

– Я не эльф.

– Тогда зачем идёшь в Эльфхельм?

– Потому что я там живу.

– Ага, а я маргаритка.

– Нет, я правда там живу. Пожалуйста, ты знаешь, в какую сторону нам идти?

Блитцен настойчиво толкал меня в плечо, словно пытался что-то сказать, но я только раздражённо его отпихивала. Впрочем, очень скоро я поняла, что хотел сказать олень. Что-то сомкнулось на моей лодыжке. Посмотрев вниз, я не поверила своим глазам. Корень сосны вылез из земли, плотно обвился вокруг моей ноги – и теперь тащил меня к дереву, прямо к разверстому рту.

– Мне очень жаль, – искренне сказало дерево. – Не воспринимай это на свой счёт.

К счастью, Блитцен не растерялся. Он укусил корень, и тот быстро отпустил мою ногу. Дерево взвыло от боли, а я торопливо отошла от него подальше. Разумеется, после этого говорить нам было не о чем.

Мы поспешили убраться от прожорливой сосны, и вскоре она скрылась за деревьями. Я отчаянно хотела поскорее выбраться из леса, пусть даже в Эльфхельме меня ждала встреча с разъярённым Кипом.

Мы прошагали где-то с милю мимо плюющихся цветов и камней, покрытых фиолетовым мхом. Говорящих деревьев нам, к счастью, больше не попадалось.

Затем под ноги мне подвернулась сосновая шишка, и я бездумно пнула её. Шишка улетела вперёд по лесной тропинке и исчезла…

В яме.

Прямо посреди тропы темнела яма с неровными краями. Внутри неё клубился мрак, по сравнению с которым бледнели даже лесные тени.

Пока Блитцен осторожно тащил «Снежную бурю 360» в обход дыры в земле, я подошла к самому её краю и заглянула внутрь. Яма была такой большой, что туда с лёгкостью пролезли бы сани.

А ещё там было очень, очень темно. Я живо вспомнила копотную тьму дымоходов, которые мне приходилось чистить. Кто мог вырыть яму посреди леса? Неужели тролли? Или кролики? Сначала я подумала, что для кроликов она великовата, но потом на память пришёл урок географии и рассказ Колумбуса о Пасхальном кролике и его огромных собратьях из Страны нор и холмов. Но ведь Колумбус говорил, что она лежит далеко-далеко на севере. Так что яму, скорее всего, вырыло какое-нибудь другое существо, о котором я никогда не слышала. В голову закралась мысль, что её вырыл сам лес, а темноту внутри соткал из теней. Мурашки вернулись на свои места. Вглядевшись во тьму, я, кажется, увидела, как в глубине что-то шевельнулось, и испуганно отскочила.

Потом отдышалась и снова сунула нос в дыру.

Ничего. Сплошная темнота.

Я шагнула назад, и под ногой у меня громко хрустнула ветка. От неожиданности я подпрыгнула и чуть не выронила Капитана Сажу.

– Ох, прости, Капитан. Надо идти, – сказала я.

Повернувшись к яме спиной, мы зашагали дальше сквозь лес, вниз по заросшему деревьями склону. Капитан Сажа явно заскучал у меня на руках: он постоянно вертелся и поглядывал то туда, то сюда.

– Успокойся, Капитан, – устало пробормотала я. – Всё в порядке. Уверена, мы уже близко.

Но Капитан не успокаивался.

Он продолжал вертеть головой, как любопытная птица. Потом заметил что-то на земле и, прежде чем я успела обхватить его покрепче, спрыгнул вниз. Ловко проскользнув у Блитцена между ног, Капитан Сажа обогнал оленя и кинулся вперёд.

Я побежала за неугомонным котом. Вскоре Капитан Сажа привёл меня к деревянному домику с жёлтыми стенами и жёлтой крышей. Домик был даже меньше тех, в которых жили эльфы. Моя макушка оказалась вровень с его трубой. Капитан Сажа направлялся прямо туда. Едва он ступил на порог, дверь отворилась, и кот прошмыгнул внутрь.

– Потрясающе, – выдохнула я.

Обернувшись, я увидела, как Блитцен медленно тащит сани. Творение Кипа натужно скрипело и стонало, волочась по земле.

– Блитцен, будь начеку и поглядывай по сторонам. Я пойду вытаскивать Капитана Сажу.

Чтобы осуществить задуманное, мне пришлось согнуться в три погибели. Из дома уже доносился шум и чей-то голос.

– Все в порядке, Маарта! Мамочка здесь, мамочка рядом.

Потом я услышала громкое мяуканье Капитана Сажи и трижды постучала.

Подождала.

Подождала ещё немного.

И наконец…

Дверь распахнулась, и наружу высунулась девочка-пикси. Она пытливо уставилась на меня своими большими, широко расставленными глазами. Остроконечные ушки – такими остроконечными ушами не мог похвастаться, наверное, ни один эльф, – торчали строго вверх.

Я сразу её узнала.

– Привет. Ты ведь Пикси Правды?

Пикси Правды кивнула.

– Разумеется, кто же ещё. Зачем задавать вопрос, ответ на который тебе известен? Ты прекрасно знаешь, кто я. Мы уже встречались. Ты человек, явилась к нам из мира людей. Я была первой пикси, с которой ты познакомилась. Так что сейчас ты вполне могла обойтись без вопросительного знака. Достаточно было сказать «Привет, Пикси Правды». Тебе всё понятно?

– Всё, – смущённо кивнула я.

– Отлично. Тогда хорошего тебе дня.

И Пикси Правды захлопнула дверь у меня перед носом.

Мне ничего не оставалось, кроме как снова постучать.

И ждать.

И ждать.

И ждать…

Когда Пикси Правды всё-таки открыла дверь, её худенькое личико вытянулось от огорчения. Она явно была не рада меня видеть.

– Ну что на этот раз? Я думала, мы разобрались со всеми вопросами.

– Нет! – воскликнула я. – Я даже спросить тебя ни о чём не успела.

– И о чём же ты хотела меня спросить? – устало поинтересовалась Пикси Правды.

– Могу я забрать своего кота?

– Кота? – недоумённо моргнула Пикси Правды. – Что такое «кота»?

– Да вот же он, мой кот, – сказала я и ткнула пальцем в Капитана Сажу, который привольно разлёгся на жёлтом коврике возле крошечного камина.

– А, я думала, это лошадь. Отец Рождество однажды рассказывал мне про лошадей. Чудесные безрогие создания с четырьмя лапами. Твой кот подошёл под описание, вот я и решила… – Пикси Правды печально вздохнула. – Приятно было вообразить себя хозяйкой лошади. Хотя, сказать по правде – а я всегда говорю правду, я же Пикси Правды, – Маарта ему совсем не обрадовалась.

– Маарта? – Настал мой черёд недоумённо моргать. – Это твоя…

Я собиралась сказать «дочь», но Пикси Правды воодушевлённо закивала и ответила:

– Мышь. Да, это моя мышь. Маарта по своему обыкновению ушла гулять в лес, и вдруг я услышала, как она истошно пищит под дверью. Я открыла её – дверь, не Маарту, – и она шмыгнула в дом. А твоя лошадь влетела вслед за ней.

– Кот, – машинально поправила я.

– Точно, кот, – кивнула Пикси Правды. – Маарта так перепугалась, что пришлось посадить её на полку.

Пикси Правды отворила дверь пошире, чтобы я увидела маленькую коричневую мышку. Та сидела на каминной полке и нервно грызла корку сыра, бросая косые взгляды на развалившегося внизу кота.

– Послушай, Пикси Правды, не стоит подпускать к ней Капитана Сажу, – поспешила предупредить я. – Видишь ли, в отличие от лошадей, коты едят мышей. Капитан Сажа охотился на Маарту, и если бы он её поймал, то обязательно…

– Ты уродливая, – вдруг сказала Пикси Правды.

– Что? – задохнулась я. – Как грубо!

– Прости, ничего не могу с собой поделать. Я Пикси Правды и всегда говорю правду, такова моя природа. Не принимай на свой счёт.

– Это, знаешь ли, не так-то просто.

– Почему? – Пикси Правды удивлённо подняла брови. – За всю свою жизнь я встретила трёх человек: Отца Рождества, Мэри и тебя. Все вы на вид довольно неказистые. Если тебя это успокоит, из вас троих ты наименее уродливая. Но все-таки уродливая. Ваша главная проблема в ушах. Они слишком круглые. И глазах. Сидят практически на носу! Из-за этого вид у вас ужасно глупый. К тому же вы невероятно высокие! Зачем было так расти, не могли вовремя остановиться? Я, конечно, в этом не разбираюсь, но у меня создалось впечатление, что люди стремятся занять куда больше места, чем им на самом деле нужно. Но не пойми меня неправильно, для человека ты выглядишь не так уж отвратительно.

– Ну спасибо.

– Да ты на Мэри погляди! – не унималась Пикси Правды. Видимо, она долго копила это в себе. – В жизни такой уродины не видела! Большущая, с выпуклостями всякими, страшная! И хотя на неё наложили чудовство, магии она так и не научилась. Во всяком случае, так я слышала.

– Эй, прекрати! – не выдержала я. – Мэри – самый чудесный человек в целом мире.

Пикси Правды погрустнела и опустила глаза, внезапно заинтересовавшись фиолетовым цветочком у себя под ногами.

– Да, человек она чудесный, особенно если на неё не смотреть.

– Почему тебя это так печалит?

Пикси Правды закатила глаза и торопливо закрыла рот рукой, словно хотела остановить рвущиеся наружу слова.

– Потому что она вышла замуж за мужчину моей мечты! – выпалила она. – Пожалуйста, не задавай больше воп…

– Мужчину твоей мечты? – Помнится, на свадьбе Пикси Правды говорила, что предпочла бы, чтобы Отец Рождество и дальше оставался один… – За Отца Рождество?

– Аыыы! – взвыла Пикси Правды. – Ну почему? Почему? Почему ты задаёшь такие вопросы? Я же Пикси Правды! Я всегда говорю правду и ничего, кроме правды, а ты спрашиваешь меня о том, о чем я хотела бы солгать! Но я не могу! И мне приходится говорить правду. Да, я люблю Отца Рождество, и да, день, когда он женился на милой пухленькой Мэри Винтерс из мира людей, стал самым грустным днём в моей жизни. Каждую ночь я обнимаю подушку, воображая, что это большой мягкий живот. И да, в канун прошлого Рождества я не спала, потому что боялась, вдруг с ним что-то случится. – Пикси Правды задыхалась, будто долго-долго бежала по лесу.

Я изумлённо смотрела на неё, не зная, что сказать.

– Прости, я даже не представляла… – наконец пробормотала я. – Мне… мне очень жаль.

– Знаю, ты меня осуждаешь, – шмыгнула носом Пикси Правды. – Думаешь, что крохотная пикси не должна влюбляться в большого уродливого человека. Но правда в том, что мне двести восемьдесят четыре года. Для пикси я довольно-таки молода, но все равно я старше Отца Рождество. К тому же пикси часто влюбляются в представителей других видов. Летучая историкси как-то влюбилась в тролля и даже стала жить с ним. Точнее, жить в нём. Прямо у него в ухе. Только ничего хорошего из этого не вышло – она умерла, увязла в ушной сере. Понимаешь ли, у троллей очень много серы в ушах. Ах, бедная-бедная Порхаша! Так что я совершенно согласна, что для очаровательной умной пикси влюбиться в волосатого, вечно хохохочущего человека, к тому же обожающего эльфов, – неслыханная глупость. Но я ничего не могу с собой поделать. Любовь есть любовь, с ней особо не поспоришь.

Я попыталась переварить услышанное, а потом спохватилась. Я же пришла сюда не за тем, чтобы болтать с пикси о любви. Мне нужно было забрать кота и как можно скорее вернуться в Эльфхельм, чтобы объяснить Кипу, почему его сани превратились в груду обломков…

Тем временем Пикси Правды обратила внимание на сломанные сани и Блитцена, который аккуратно тащил их между деревьев.

– Это же один из оленей Отца Рождество? – спросила она.

– Да.

– А с санями что стряслось?

Я вздохнула и рассказала Пикси Правды о, наверное, самом катастрофическом уроке управления санями за всю историю Школы санного мастерства. Пикси внимательно выслушала меня, а затем пригласила в дом – посидеть у камина, поесть пирога и забрать своего кота.

– Спасибо за приглашение, но у меня будут проблемы, если я опоздаю.

– У тебя и без того будут проблемы, – резонно заметила Пикси Правды.

– Большие? – с опаской спросила я. – Скажи честно.

Как будто Пикси Правды могла соврать.

– Очень большие. Понимаешь, эльфы вроде бы весёлые и забавные и вечно поют рождественские песенки, даже если на дворе июнь… Но на самом деле они очень строгие. В Мастерской игрушек они трудятся под началом Отца Рождество не покладая рук, потому что в глубине души, под этими нелепыми шляпами и яркими туниками, эльфы уважают порядок и дисциплину. Им нравится следовать правилам. Они любят, когда всё идёт своим чередом. И если кто-то совершает ошибку, они очень-очень-очень-очень-очень сильно сердятся.

– О нет! Ты повторила «очень» пять раз. Совсем как Кип, – пригорюнилась я.

– Что? – непонимающе посмотрела на меня Пикси Правды.

– Неважно. Спасибо, что предложила пирог, это очень мило с твоей стороны. Но мне в самом деле пора. И можно я всё-таки заберу кота?

Пикси Правды подняла Капитана Сажу с коврика у камина и принесла его мне. Для маленькой пикси кот был тяжёлой ношей, и лицо её покраснело от натуги.

– Ты уверена, что это не лошадь? – пыхтя, спросила она.

– Да. Абсолютно.

Я наклонилась и забрала у пикси Капитана Сажу. Тот довольно мурлыкал. Он явно успел оправиться от потрясения и уже забыл, как недавно чуть не разбился в лепёшку.

– Вот, держи. По твоим рассказам выходит, что этот кот проклят, – проворчала Пикси Правды.

– Да нет, это самый обычный кот, – пожала плечами я.

– Ну что ж, до свидания. И пожалуйста, пожалуйста, не говори Отцу Рождество о том, что я люблю его, обнимаю подушку и про всё остальное…

– Не скажу. Обещаю.

– Обещания для лжецов. Если ты всё время говоришь правду, обещания не нужны.

Я улыбнулась.

– Что ж, людям нужны обещания. И я даю тебе слово, что не проболтаюсь.

Блитцен тем временем подошёл совсем близко и теперь дышал мне в плечо, глядя сверху вниз на кроху-пикси.

– Это Блитцен, – представила я оленя.

Пикси Правды сердито на меня покосилась.

– Я знаю, кто это. Любимый олень Отца Рождество. Особенный. Может, будь я большой вонючей зверюгой с палками, торчащими из головы, Отец Рождество тоже считал бы меня особенной.

– Но ты и есть особенная, – сказала я. – Ты же Пикси Правды.

Пикси покачала головой и уткнулась взглядом в свои ботинки.

– Конечно. Я Пикси Правды. А кто любит правду? Да никто. Ты же встречала Пикси Лжи в худший день моей жизни?

– В худший день твоей жизни? А, точно, на свадьбе.

– Ну так вот, он мой старый приятель. Живёт неподалёку, к югу отсюда. И его все любят. Потому что он всем говорит то, что они хотят услышать. Тебе он скажет, что люди замечательные и что он в жизни не видел ушей красивее. И даже сам о таких мечтает. Если бы вы с ним сейчас встретились, он бы заявил, что в Эльфхельме тебя встретят с распростёртыми объятиями и никто даже не подумает сердиться, а если и посердится, то совсем чуть-чуть.

– Так и есть, – пробормотала я, вспомнив, что он сказал про мои уши. – Но он всего лишь был вежлив.