Текст книги "Пламя"

Джоанна вновь была застигнута врасплох. Он был прав, и она это знала. Слишком очевидным было то, что она себе позволила: открыто глазеть, как он одевается! Тем не менее никогда раньше она не ощущала столь приятного чувства, будто не кровь, а раскаленная огнем жидкость растекается по ее венам. Стоя здесь и глядя на угольки, умирающие в камине, Джоанна вдруг осознала, что когда-то давно уже предавалась ожиданию подобных чувств.

– Где вы витаете, Джоанна?

Звук его голоса вывел ее из мечтательного состояния. Внезапно девушку охватила паника.

– Мне лучше уйти. Уже так поздно. Слишком поздно. Если я уйду, вы сможете поспать. – Она с трудом выдыхала слова, в то время как он приближался к ней. – Вы, должно быть, действительно устали. Я больше не буду забирать картину…

Джоанна была не в состоянии продолжать. Слова застыли на губах, дыхание прервалось, когда он остановился в полушаге от нее. Все, что она могла теперь видеть, – это широкие плечи, перекрывшие ей путь к бегству. Она прижалась к стене и в оцепенении смотрела в его черные глаза. Ее сотрясала лихорадочная дрожь.

– Вы не уйдете.

– Но уже поздно, и вы…

– Даже не пытайтесь ускользнуть!

Это был опасный человек, и она понимала, что должна быть напугана, но почему-то не испытывала страха.

– Что вы хотите этим сказать? В отношении того, чтобы не…

Гэвин проигнорировал ее вопрос, и она обнаружила, что его взгляд медленно и оценивающе скользит по ее телу.

– Так чего вы хотите? – спросила она хрипло.

Он выдержал длинную паузу, перед тем как сказать:

– Ответы на свои многочисленные вопросы.

– И это все, что вам… нужно? – Джоанна в замешательстве прикусила губу.

Выразительные губы лорда растянулись в улыбке при этих ее словах. Он протянул руки и заключил ее лицо в свои большие ладони. Его пальцы приятно холодили кожу, и Джоанна расслабленно предалась этим новым для себя ощущениям. Ее взгляд остановился на темных завитках волос, покрывавших его испещренную шрамами мускулистую грудь, и неожиданно для себя осознала, что размышляет о том, каково это будет, если она погладит их пальцами или прижмется к ним щекой.

– Верно, дорогая. Вы просто читаете мои мысли. Есть множество вопросов, которые меня одолевают. Но ни один из них не является настолько важным, как тот, чтобы узнать заклинание, с помощью которого вы меня очаровали.

– Я всего лишь призрак, а не ведьма. И никакие чары не использовала, – тихо произнесла она. Его пальцы совершали чувственное путешествие по ее лицу, и это начинало сводить ее с ума. Она подняла руку и схватила его за запястье. – То, что вас так влечет, – это всего лишь портрет.

– Вы такая красивая, Джоанна Макиннес, – прошептал он. – Такая же нежная, как я себе и представлял.

– Но вы ошибаетесь. Я и она – два разных человека, мой лорд. Красавицы с портрета над вашим камином больше нет. На моем теле рубцы от…

– Тише. – Он опустил голову и легонько прикоснулся губами к ее губам. Глаза Джоанны широко раскрылись от потрясения, она затрепетала в его объятиях. – Ты прекрасна… ты настоящая… и живая.

Забыв обо всем на свете, Джоанна подняла руки, обвила его шею и с ослепившей ее страстью потянулась губами к его губам.

Глава12

Языки пламени, вырывающиеся из камина, расположенного позади него, делали фигуру графа похожей на силуэт восставшего из ада демона, способного мгновенно прервать земное существование молодого человека, стоявшего сейчас у дальней стены.

– Ты уверен, что тебя никто не подозревает? Даже сейчас?

– Да, мой лорд, – спокойно ответил Дэвид. – Никто и ни в чем меня не подозревает. Для них всех я всего лишь один из конюхов. Это у нас в крови – выглядеть незаметными, и моя мать всегда говорила…

Граф Этол поднял руку, приказывая молодому осведомителю замолчать. Затем стал расхаживать по комнате, в задумчивости дергая себя за ухо. Остановившись, он снова взглянул на парня.

– Но вернемся к тому, о чем ты только что говорил. Ты уверен, что он выбрался из огня невредимым?

– Абсолютно, – Дэвид утвердительно кивнул головой. – Когда люди столпились в коридоре у его комнаты, я спрятался сзади и видел, как Гэвин Керр открыл дверь. Он ухитрился спастись, не получив ни единого ожога. Все в замке говорят, что он спит как убитый, а тут вдруг сумел вовремя проснуться, чтобы спасти свою шкуру.

«Способность спать мертвецким сном еще не означает желания оказаться мертвым», – подумал Этол, качая головой. Он поймал себя на мысли, что не так уж и сильно желает смерти Гэвину Керру.

– Похоже, у него еще остался боевой задор! – прошептал Этол, наблюдая за пляской огня в камине.

* * *

Реакция Гэвина на ее собственное бесстыдство крайне изумила Джоанну.

Ее дыхание, казалось, замерло. Бинты на ладонях внезапно увлажнились от пота. В голове и мыслях царил полный хаос. Она вздрогнула в его крепких объятиях и затрепетала от лихорадочной волны тепла, захлестнувшей тело.

Стон вожделения вырвался из уст Гэвина, когда он все теснее прижимал ее к своему мускулистому телу. Тепло его обнаженной груди обжигало и ласкало ее. Внезапно Джоанна почувствовала, что его язык исследует уголки ее губ и. все настойчивее требует, чтобы она разомкнула их для него. Повинуясь его желанию, Джоанна приоткрыла свои осмелевшие уста, и язык Гэвина мгновенно проник внутрь. В это мгновение обоих охватила неистовая волна желания.

Ошеломленная интимностью их поцелуя, девушка задрожала, ее колени подогнулись от слабости. Мир стал кружиться вокруг нее, и она крепко ухватилась за плечи Гэвина, уверенная, что если он отпустит ее, то она упадет.

Однако Гэвин не предпринимал никаких попыток отпустить ее. Его сильные руки еще крепче сомкнулись вокруг ее гибкого тела и прижали так сильно, что, несмотря на туман желания, помутивший ее рассудок, она ощутила под шерстяной тканью килта напряжение его плоти. Она смутно осознавала вероятную опасность, но сладкая боль, нараставшая в ее сосках, подавляла мысли, призывающие к благоразумию. В этот момент больше, чем чего-либо иного на свете, она жаждала ощущать своим телом его обнаженную кожу.

Он взял ее за подбородок и нежно провел пальцами вдоль него. Джоанна вздрогнула от вожделения, и его голое колено уперлось ей в бедра. Девушка ощутила налитые силой мышцы его ноги. Рука Гэвина умело спускалась по ее шее в направлении груди. Джоанна глубоко вздохнула, и трепетное тело устремилось навстречу его ласкам. Пальцы возбужденного Гэвина прошлись по широкой горловине одежды, которая была ей явно велика, и осторожно потянули вырез вниз, пока не открылась изящная грудь.

Когда его большой палец описал упоительный круг вокруг мгновенно затвердевшего соска, Джоанна задохнулась. Ее заполонили необычные, дикие и бурные чувства, совершенно не похожие на те, что она испытывала раньше.

«Так вот какова она – истинная страсть». Эта мысль возникла в затуманенном уголке сознания, а затем волна неистового возбуждения подхватила и закружила ее. Она была жива – действительно жива – и получила шанс испытать этот дар небес, перед тем как завершить свой земной путь.

Наслаждаясь переполнявшим ее чувством восторга, она еще крепче сомкнула руки вокруг его шеи, возвращая поцелуи, которыми щедро одаривали ее его настойчивые губы.

– Джоанна, – прошептал он, прервав поцелуй и приблизив губы к ее уху. – Ты околдовала меня.

Пока он целовал мочку ее ушка, его рука отправилась в более продолжительное путешествие к груди, поглаживая и лаская нежную плоть. Затем, издав сладострастный стон, он опустил руку к ее бедрам и обхватил ягодицы.

Она чувствовала, как он приподнимает ее, пока не ощутила внизу живота нарастающее давление его мужской силы.

Джоанна раскачивалась в его руках, наслаждение дарило ей все новые ощущения. Окружающий мир становился жидким, растворяясь с каждым ударом сердца. Этот нарастающий экстаз – сладостная жажда, которую она чувствовала в его объятиях, – стал единственным импульсом, руководившим ее поведением.

– Мне кажется, что моей душой завладел сам дьявол, – хрипло прошептал он ей на ухо. Прислонив трепещущее тело к стене, он осторожно опустил ее руки вниз. Его голос дрожал от желания. – Прикажи мне остановиться, Джоанна, пока я не понес тебя в свою постель. – Его могучие руки нежно ласкали ее лицо, когда он бережно запрокинул ее голову назад и посмотрел прямо в глаза. – Ты настоящая, из плоти и крови. Я слишком долго искал тебя, мысленно рисовал твой образ, мечтал о твоей любви.

Джоанна зачарованно смотрела в его черные горящие глаза, озаряющие мужественное лицо. Желание, подобно ручейкам расплавленной стали, наполняло ее, и она понимала, что только его железная воля еще сдерживает готовый вот-вот хлынуть бурный поток чувств.

– Тогда делай со мной то, что хочешь… – услышала она собственный слабый шепот. Ее тело жаждало его ласк и прикосновений. Она лишь смутно представляла себе, что нужно делать и чего ожидать, но твердо знала, что умрет, если не пройдет с ним весь этот путь до конца. Его руки снова прижались к ее лицу.

– Возьми меня… сейчас… – добавила она еле слышно, опуская голову и целуя его руку. – У меня осталось слишком мало времени. Исполни мое единственное желание.

Прошло всего мгновение после этих слов, как его руки, которые только что бережно ласкали ее, теперь причиняли боль, тисками сжав ее плечи.

Она посмотрела на него в изумлении. Его глаза наполнились холодной яростью, а пальцы, казалось, были готовы переломать ее кости.

– О чем, черт побери, ты говоришь? И что ты имела в виду, когда сказала, что у тебя осталось мало времени?

Чары развеялись, и все вокруг стало обыденным. Комната, неясные очертания которой в его нежных объятиях казались частью сновидения, внезапно превратилась в сочетание резко очерченных линий и цветов.

– Джоанна, – заговорил он, резко встряхивая ее и заставляя смотреть в глаза. – Объясни мне, ради всего святого, что ты подразумеваешь под этими словами?

Этот всплеск эмоций, ошеломивший своей внезапностью и яростью, потряс ее и лишил дара речи. Джоанна понимала, что было бы неразумно посвящать его в подробности ее планов. Она затянула ворот своей одежды, чтобы прикрыть тело, и попыталась собраться с мыслями.

Нахмурившийся Гэвин, губы которого сейчас были крепко сжаты, приготовился слушать ее.

– Для мира я была мертва в течение многих месяцев. Блуждая в одиночестве по этим подземным лабиринтам, я много думала о смерти. Мысленно я видела свою собственную смерть множество раз. Я не боюсь ее. Все мы когда-нибудь умрем – и некоторые из нас раньше, чем другие.

– Хватит говорить загадками, – грубо прервал он, продолжая крепко удерживать ее. – Мы ведь не философствуем с тобой о судьбе, о небесах или пекле, которые ждут нас, когда срок жизни подойдет к концу. Ты говорила о себе. И явно чего-то недоговариваешь!

Она попыталась перевести все в шутку.

– Ты услышал в этой короткой фразе слишком много. Нет, мой лорд, ты ошибаешься. – Она сделала попытку освободиться, но он не отпустил ее. – А теперь позволь мне уйти.

– Я требую, чтобы ты, Джоанна Макиннес, сказала мне…

– Нет, – прервала его она. Ее терпение лопнуло, и она изо всех сил ударила кулаком в его широкую грудь. С таким же успехом она могла колотить в стены замка Айронкросс. – Ты не имеешь права требовать от меня чего бы то ни было.

– Ошибаешься, дорогая. Сейчас я владелец всех этих земель. И имею право на все, что пожелаю.

– Возьми Айронкросс и будь ты проклят! Для меня это уже ничего не значит.

– Ты будешь отвечать на мои вопросы!

– Нет, не буду, – отрезала она, меряя его взглядом. – По крайней мере, пока ты не успокоишься и не скажешь мне, что заставляет тебя так злиться.

Гэвин некоторое время молча смотрел на нее, и по выражению его глаз можно было предположить, что он считает ее сумасшедшей.

– Ну так что? – бросила она пробный шар, все еще ощущая тяжесть его рук на своих плечах.

– Именно ты начала все это. Именно ты пожелала спрятаться. А теперь пытаешься околдовать меня… ты, такая нежная и страстная в моих руках.

Джоанна почувствовала, как при этих словах ее щеки вновь запылали огнем. Действительно, она ведь практически сама бросилась в его объятия.

– Ты считаешь себя очень умной, – продолжал он, ослабив хватку и еще раз более мягко проведя руками по ее плечу. – Ты можешь быть очень приспособленной для выживания, что и продемонстрировала за эти месяцы. Но сегодня ночью все закончилось. Я нашел тебя. Ты жива и… На этот раз ты вышла из тени и обязана рассказать мне, что довело тебя до такого безрассудства…

– Безрассудства? – вспыхнула она. Да он просто издевается над ней, обращается как с идиоткой, которая не в состоянии позаботиться о себе! – Что ты знаешь обо всем этом? Клянусь Святой Девой, что единственным безрассудством с моей стороны за все это время было прийти сюда и попытаться спасти твою жалкую жизнь от огня.

– Предположим, ты могла с таким же успехом и сама устроить пожар.

Глаза Джоанны сверкнули гневом, как от пощечины.

– Конечно, ты ведь часто здесь бывала. И ты только что говорила, что являешься единственным обитателем пещер под замком. Кто же еще, кроме тебя, мог иметь доступ…

– Многие, туповатый грубиян, – огрызнулась она. – В эти потайные проходы можно попасть не менее чем из дюжины комнат замка.

– Но ведь никто, даже управляющий, похоже, не знает о том, что они вообще существуют.

– Только такой болван, как новый владелец Айронкросса, верит всему, что ему говорят! – Она снова ударила его в грудь. – Немедленно отпусти меня!

– Непременно, но только сначала кое-что выясню, – высокомерно заявил он. – Значит, ты хочешь сказать, что все эти люди, в том числе и слуги, знают о тайных коридорах, но не пользуются ими?

– А если я скажу, что эти коридоры доступны даже извне замка… и что есть многие, кто приходит сюда без твоего ведома? – Она помолчала. – И среди них некто, кто привел смерть прямо к твоей постели.

– Намекаешь, что это не ты?

– Не я! Неблагодарный негодяй! – Она стала извиваться в его руках. – Ты делаешь мне больно!

Гэвин не отпускал ее, хотя и ослабил хватку.

– Кто они? Кто эти люди, о которых ты говоришь?

– Думаю, это те же, кто убил моих родителей вместе с ни в чем не повинными слугами во время большого пожара.

Внезапная дрожь в ее голосе заставила Гэвина глубже заглянуть в ее синие глаза. В тусклом освещении комнаты они казались темными, но в них мелькали гнев, боль и печаль, которые змеиной хваткой сжимали ее сердце.

– Ты знаешь, кто убил твоих родителей? – наконец вымолвил он.

Она кивнула без колебаний.

– Да. Я знаю.

– Но почему тогда ты спряталась? Почему столько ждала, вместо того чтобы обрушить меч правосудия на их головы?

Проблеск скорби, которую она пыталась скрыть, предательски выдали хрустальные капли, появившиеся в уголках ее глаз. Гэвин увидел, что она борется с собой, стараясь удержать слезы. При одном упоминании о постигшей ее утрате Джоанна на его глазах превратилась из разъяренной львицы в беззащитную, убитую горем девушку.

– И все-таки почему ты не объявилась со временем? – мягко спросил он.

– Я пыталась, но не могла себя заставить. – Джоанна поднесла руку к лицу, чтобы смахнуть слезу, которая скользнула из глаз и теперь бриллиантом сверкала на щеке. И тогда он схватил ее забинтованную руку, прежде чем она смогла ее спрятать.

К величайшему облегчению Гэвина, в этот раз она не пыталась вырваться, и это позволило ему рассмотреть руку, лежавшую в его ладони. Полоски материи, обернутые вокруг пальцев, только частично скрывали поврежденные участки красной зарубцевавшейся кожи. Он осторожно взял другую ее руку и бережно осмотрел. Хотя рубцы очень хорошо зажили, он знал, что некоторое время после пожара боль, которую она испытывала, была нестерпимой. Подняв глаза, Гэвин увидел, что взгляд Джоанны застыл на картине, висевшей над каминной полкой.

– Ну вот, теперь ты знаешь, что я – это не она. – Голос ее перешел в шепот. – Джоанна Макиннес, которую ты видишь на портрете, погибла в пламени вместе со всеми остальными.

Каким слепым тупицей он был, не осознавая боль и страдания, которые ей довелось вытерпеть, чтобы выжить! С того момента как сегодня ночью обнаружил ее живой, он ни разу не выразил ей соболезнование по поводу утраты всей семьи и даже не спросил, не пострадала ли она сама. Снова взглянув на ее пальцы, которые теперь напряженно лежали в его ладонях, Гэвин поднес одну из ее сжатых рук к губам и покрыл обнаженную красную кожу нежными поцелуями.

Она мгновенно отдернула руку.

– Не надо жалеть меня, Гэвин Керр.

– В том, что я делаю, нет жалости, дорогая.

– Но тогда почему… зачем ты?.. – Ее голос дрогнул, и она отвернулась.

– По той же причине, по которой я целовал твои губы, твое лицо. По той же причине, по которой я буду целовать тебя всю, если ты позволишь. – Взяв девушку за подбородок, Гэвин нежно повернул ее лицо к себе. Ему стоило большого труда сдержаться, чтобы не поцеловать ее еще раз. Глаза Джоанны блестели от обуревавших ее чувств, кожа светилась румянцем в мерцающих бликах каминного огня, чувственные губы томились в ожидании поцелуев, а в уголках рта притаилась улыбка. Она все-таки услышала его признание.

– Вид твоих забинтованных рук, – продолжал он, – напомнил мне, насколько невнимателен я был.

На лице девушки отчетливо проступило смущение.

– Я прошу тебя, Джоанна. Расскажи мне о своей жизни здесь, в подземелье. Как ты жила после… после пожара?

Она заговорила, тщательно подбирая слова.

– Это рассказ не на одну ночь, мой лорд. Особенно такую ночь, как эта. Как видишь, небо за твоими окнами уже светлеет, и скоро наступит рассвет. Ты должен отпустить меня, потому что я… я так устала, и ты, должно быть, тоже.

Гэвин смотрел в ее глаза, не решаясь позволить ей уйти. Поскольку это был вопрос доверия, он раздумывал, насколько тонка нить, которая их связывает.

– Ты рассчитываешь, что я вот так просто разрешу тебе исчезнуть, как духу ночи?

Она кивнула.

– Боюсь, что если я позволю тебе уйти, то через час буду задаваться вопросом, была ли ты здесь вообще.

– Неужели это было так ужасно?

– Нет, дорогая, это было прекрасно.

Долго и пристально посмотрев на него, Джоанна прочла в его взгляде нечто такое, что растопило в ее сердце остатки сомнений.

В темно-фиалковой синеве ее глаз мелькнула искра надежды.

– Клянусь, что обязательно вернусь к тебе. Сейчас ты должен отдохнуть, а потом заняться своим гостем. – Она обвела взглядом комнату, в которой царил беспорядок. – Возможно, когда я вернусь, мы сможем поговорить о том, что тебя интересует.

Он знал, что, позволив ей сейчас уйти, совершит глупость. Слова Джоанны прервали его мысли.

– Теперь ты знаешь, что я жива. И хотя пещеры там, внизу, кажутся большими, а переходы запутанными, я уверена, что, если не выполню свою часть договора, ты сможешь меня найти. Но я хочу, чтобы ты знал, что я не нарушу обещания.

Гэвин был не в силах отвести от нее взгляд. Своим охрипшим, но соблазнительным голосом она могла бы обольстить и святого.

– Как я узнаю, что ты в безопасности?

Джоанна внимательно посмотрела на него. Ее лицо было спокойно, но взгляд выдавал раздражение.

– С учетом… происшествий, которые с тобой случились с момента приезда сюда, думаю, твоя безопасность в настоящее время является для нас первоочередной.

– Что ты ела в своем убежище? Помогал ли тебе кто-либо? Приносил пищу? Одежду?

– Ты не слышишь меня, – спокойно произнесла она, хотя отблеск гнева уже отчетливо промелькнул в ее тоне. – Я повторяю тебе, что твоя жизнь в опасности!

– Слышу, дорогая. Но если хочешь, чтобы я позволил тебе уйти, ты должна ответить на мои вопросы.

Она помолчала, наблюдая за непреклонным выражением его лица.

– С тех пор как ты со своими людьми появился в замке, мой рацион улучшился. Далее. Никто не знает, что я спаслась от пожара. Я всего лишь очередной призрак, скитающийся по залам и коридорам замка Айронкросс. Так что, как видишь, никакая опасность мне не угрожает.

Шум, производимый слугами в коридоре поблизости от комнаты, привлек внимание Гэвина, и он посмотрел в открытое окно. Действительно, первые проблески рассвета уже начали подсвечивать небо на востоке.

– Я вернусь, – снова прошептала она. – Обещаю.

В поисках правильного решения Гэвин боролся с самим собой. Он не мог оставить ее здесь, потому что знал: как только он выйдет, служанка Молли со своей помощницей перевернет всю комнату вверх дном, чтобы устранить повреждения, причиненные огнем, и произвести уборку. «С другой стороны, – подумал он, – при необходимости всегда можно будет заставить ее выбраться из укрытия».

Внезапно в его сознании всплыло лицо Джона Стюарта, графа Этола, пристально рассматривающего портрет Джоанны.

– Ты вернешься завтра вечером… я имею в виду, сегодня вечером, – заявил он голосом, в котором звучало не приглашение, а скорее угроза. – Ты придешь сразу же, как только все уснут.

Джоанна молчала и глядела на него, сжав губы. Затем, очевидно, устав от споров, кивнула в знак согласия.

– Если пожелаешь.

– Я желаю, – проворчал он и шагнул в сторону, чтобы дать ей возможность пройти, но затем остановился. – Как тебя найти, если это понадобится?

– Но зачем?

– На всякий случай… Я просто хочу знать!

Гэвин нахмурился, наблюдая, как ее глаза блуждают по комнате, пока она обдумывает ответ. Она вполне может распоряжаться своим временем, но только при его участии. Однако сам факт, что она была жива и стояла перед ним, все еще казался каким-то нереальным. Он испытывал постоянное желание смотреть на нее, изучать, впитывать те удовольствия, которые дарила ему эта волшебница, заставившая его вновь почувствовать себя юношей из школы при аббатстве.

Довольно скоро ее взгляд посветлел и обратился к нему.

– Если тебе когда-нибудь понадобится найти меня, пойдешь к священнику, отцу Вильяму. Попросишь его отвести тебя в подземный склеп.

– Я был там.

Джоанна недоверчиво взглянула на него.

– Ты уверен?

– Да, он провел меня через часовню, когда я приехал в первый раз.

Она отрицательно покачала головой.

– Нет. Там есть другой склеп, с надгробиями гораздо более древними, чем те, которые ты видел. Это намного глубже в земле – значительно ниже стен замка. Капеллан знает, где находится вход в это место. Скажешь, чтобы он отвел тебя туда. – Джоанна нервно посмотрела на дверь, поскольку послышались шаги, удаляющиеся по коридору. Она понизила голос. – Когда попадешь туда, отправь священника обратно, и я сама приду к тебе.

– Да, но как ты узнаешь о моем появлении?

Она медленно обходила его.

– Я очень хорошо знаю эти лабиринты. Поверь мне. Если я тебе понадоблюсь, ты найдешь меня там.

Гэвин не пытался остановить ее, когда она быстро шмыгнула к стенной панели, хотя очень хотел это сделать.

– Еще один вопрос, прежде чем ты уйдешь, – произнес он, ловя ее взгляд. – Кто устроил пожар, в котором погибли твои родители, Джоанна? Ты сказала мне, что знаешь убийцу.

Она стояла у открытой секции стены и, когда глаза их встретились, ответила абсолютно убежденно:

– Мать. Мать убила их.