Текст книги "Бунтарка"

Ринувшись на мятежника в маске, Николас хуком справа сбил его с ног. Распластавшись на мятежнике, Николас мгновенно оседлал его. Придавив тщедушное тело своим весом, он занес кулак для нового удара. Но замер.

Шляпа бунтовщика отлетела в грязь, и шарф, закрывавший лицо, сполз вниз. К своему величайшему изумлению, Николас увидел перед собой разъяренное женское лицо. Неудивительно, что ему ничего не стоило стащить ее с лошади.

Поразительно привлекательное личико обрамляли вырвавшиеся из заточения черные кольца кудрей. Черные, как ночь, глаза метали в Николаса гневные стрелы молний. От удара в углу ее рта уже образовалась припухлость. Не отдавая себе отчета, он коснулся ее окровавленной губы, но она ударила его по руке, изрыгнув при этом вереницу слов на гэльском языке. Имея опыт встреч на боксерском ринге с ирландскими бойцами, Николас понял, что женщина встретила его отнюдь не приветствием.

– Увидев тебя, я буквально лишился дара речи.

Она ответила ему новым пространным ругательством, заставившим Николаса вскинуть брови.

– На твоем месте, маленькая фурия, я бы осмотрительнее обходился со словами. – Он вынул из внутреннего кармана сюртука носовой платок. – Я готов простить тебе те оскорбления, которыми ты осыпаешь меня, но моего отца, мать, жену и лошадь? Это уже чересчур.

Из уголка ее рта выкатилась и поползла по щеке струйка крови. Николас собрался ее промокнуть, но женщина снова попыталась его ударить. Тогда он схватил ее за руки, зажав обе в одной ладони.

– Клянусь, я не причиню тебе зла.

Когда он предпринял вторую попытку промокнуть кровь на ее щеке носовым платком, она стала сверлить его взглядом. Заглянув ей в глаза, он потерял счет времени. Женщина обладали поразительной красотой. В ее глазах бушевало пламя.

Николас все еще сидел сверху, вдавливая своим весом ее тело в листья и мох. Он не мог не залюбоваться округлостью ее груди, вздымавшейся под белой мужской рубахой. Его взгляд упал на пульсирующую жилку на ее шее, затем перекочевал к темным кольцам волос, беспорядочно обрамлявшим овал лица, и остановился на полной чувственной нижней губе. Припухлый след от удара вызвал у него чувство раскаяния, но ее магические глаза вновь приковали его внимание.

В то мгновение, когда она перестала вырываться, он почувствовал себя плененным.

– Кто ты? – спросил он хрипло, осторожно прикладывая носовой платок к ее разбитой губе.

И вдруг ощутил острую потребность вытянуться на ее теле и проверить, не испытывает ли и она такое же физическое влечение к нему. Оно было столь велико, что Николасу пришлось отпустить женщину, чтобы побороть свою похоть. Он резко встал, стараясь прогнать из головы плотские мысли. Сердито хмурясь, протянул ей руку, но от предложенной помощи она отказалась. Тогда он наклонился и, схватив ее за локоть, грубо поднял на ноги.

– На твоем месте я бы дал немедленные объяснения, пока не подоспели люди магистрата. – Женщина ничего не ответила, но ее темные глаза вызывающе сверкали. – «Белые мстители» всегда подставляют вместо себя своих женщин, когда приходится драться?

Он так старался избавиться от ее чар, что не заметил, как она выхватила нож, висевший у нее на поясе. Молниеносным ударом она полоснула его по предплечью, оставив глубокий порез. От боли и шока он отдернул руку и взглянул на рану. Этого времени ей хватило. Не успел Николас опомниться, как она бросилась наутек.

Когда он достиг опушки рощи, женщина уже вскочила на лошадь. Быстрая, как ветер, всадница припустила по дороге и вскоре исчезла из виду. Взгляд Николаса упал на пистолет, валявшийся у его ног. Он поднял оружие и сунул за пояс. Затем вернулся в рощу и подобрал ее шляпу.

На рукаве проступила кровь, и Николас снял сюртук. Порез на предплечье оказался незначительным, и он перевязал рану все тем же носовым платком, который продолжал держать в руке, после чего снова оделся и посмотрел в том направлении, в каком скрылась всадница.

– Женщина, – пробормотал он, возвращаясь к дороге, где священник выпутывался из веревок.

– Вы стащили его с лошади. Вы его видели? Вы хорошо рассмотрели его лицо?

Священник уставился на шляпу в руках Николаса.

– Магистрат, если вам неизвестно, предлагает за него огромную награду. Особенно за него!

– Кто он?

– Мерзавец – один из их главарей. За его голову назначена наивысшая награда. Он действует под именем Эган, хотя оно наверняка вымышленное!

– Несомненно, – ответил Николас, глядя на шляпу.

Глава 4

– Я не разглядел ни одного лица достаточно хорошо, чтобы его описать.

Сэр Томас Пьюрфой нахмурился и снова начал нервно прохаживаться по Голубой гостиной Вудфилд-Хауса. За окнами простирались зеленые холмы ирландского пейзажа, сбегая вниз, к сверкавшей реке.

Мать и сестра Николаса расположились на диване у камина и с безмятежным видом попивали чай, в то время как леди Пьюрфой и Клара вились над своим раненым гостем, как бабочки у огня. Фей, их ирландская экономка средних лет, уже заканчивала бинтовать его рану. Толстая ткань сюртука и рубашка спасли Николаса от серьезного ранения, и Николас считал внимание к своей персоне несколько преувеличенным. Но предпочел молчать.

Сэр Томас снова внезапно остановился перед ним.

– А вы уверены, что нападавший, тот, с которым вы сошлись один на один, предводитель мятежников? – обратился к Николасу сэр Томас.

– Разумеется, нет. Мне ничего не известно об этой банде. Я повторяю лишь то, что слышал потом от епископа Рассела.

– Он должен был точно знать, – пробормотал сэр Томас и снова стал мерить шагами комнату.

Закончив, Фей начала складывать свои вещи в корзинку. Николас поблагодарил ее и поднялся.

– С вашего разрешения, – произнес Николас, – я пойду сменю дорожный костюм.

– О! Конечно, сэр Николас. – Голубоглазая, круглолицая дама присела в почтительном реверансе и схватила свою дочь за руку. – Как неосмотрительно с моей стороны быть столь невнимательной! Клара, дорогая, почему бы тебе не проводить нашего гостя наверх, в его комнату? Можешь по пути коротко поведать ему историю Вудфилд-Хауса. Она весьма занимательна, сэр Николас.

Клара залилась прелестным румянцем. Золотые кудряшки вокруг ее юного лица пришли в движение, когда она поднялась.

Следуя за Кларой, Николас проигнорировал устремленный на него озорной взгляд Фанни.

Расположенный всего в нескольких часах езды от Корка, Вудфилд-Хаус представлял собой впечатляющее каменное строение, увитое плющом. Он стоял на южном склоне высокого холма. Как сообщила Клара, дом был построен больше сотни лет назад на руинах прежнего дома или замка.

– Здесь четыре этажа, – рассказывала Клара, когда они шли по коридорам, – но семья живет только на двух. На цокольном этаже находятся кухни, пивоварня, кладовые и гостиная для слуг. Верхний этаж тоже занимают слуги. На этом этаже – несколько гостиных, кабинет отца, прекрасная библиотека и большой зал, который мы используем иногда для развлечений и приемов.

Когда они подошли к основанию лестницы, Николас взял Клару под локоть. Она залилась румянцем и опустила глаза. Николас вспомнил, что именно это покорило его в первый же день их знакомства в Лондоне. Красивая и естественная, она обладала добродетелями, которые Николас ценил в женщинах превыше всего.

Сэр Томас и его жена были уверены в его намерениях, и это внушало ему некоторое беспокойство.

Его взгляд упал на ее губы, и он задумался, не позволить ли себе испытать и другие чары девушки. Возможно, если он проявит больше активности в этом смысле, то выбросит из головы мысли о разнице в их возрасте.

Но не только эту мысль Николас хотел выбросить из головы. Он никак не мог забыть женщину, которую встретил на дороге. Предводительницу банды по имени Эган.

Коридор и лестница были пустынны, и Николас, взяв Клару за подбородок, приподнял ее лицо, пока не встретился с ее голубыми глазами.

– Я уже достаточно наслушался про Вудфилд-Хаус. Теперь хочу послушать о вас. Скучали ли вы по мне с тех пор, как мы в последний раз виделись?

– Я… да… я скучала… по вам… сэр Николас.

Она облизнула пересохшие губы. Николас понял, что может продолжать. Но ему помешала острая боль в руке. Он отпустил ее подбородок и взглянул на крутую лестницу.

– Я тоже с нетерпением ждал этой встречи, – сказал Николас и стал подниматься по лестнице. – Вам что-нибудь известно о банде мятежников, именуемых епископом «Белыми мстителями»?

– Я едва ли… немногое. Не больше чем… слухи, – запинаясь произнесла Клара.

Ее лицо не отражало никаких эмоций, но наблюдательный взгляд Николаса уловил нервные движения ее пальцев, теребивших концы лент, опоясывающих ее талию.

– Пока мы догоняли его экипажи слуг, я провел некоторое время в компании епископа Рассела. Он рассказал об их свирепых нападениях на церковников и землевладельцев. По его мнению, они грабители и убийцы, которые не признают ни короля, ни церкви.

– Говоря так, епископ Рассел защищает собственные интересы. Но в глазах тех, кого постоянно истязают, «Белые мстители» – поборники морали.

– Судя по вашим словам, мисс Клара, можно подумать, что вы сторонница, этой банды.

– Я… нет… сэр Николас. Я просто выразила мнение многих из наших слуг и арендаторов. Они в своем большинстве придерживаются папистских верований.

Клара не произнесла больше ни слова, ни разу на него не взглянула, пока они не достигли открытой двери его комнаты. Лакей Николаса уже ждал хозяина.

– Спасибо за экскурсию, мисс Клара. Когда я должен спуститься вниз?

Клара смущенно потупилась:

– Моя матушка… она собиралась познакомить вас сегодня вечером, перед ужином с остальными членами нашей семьи.

– Я полагал, остальные члены вашей семьи проживают в Англии.

– Так оно и есть. Матушка хочет познакомить вас с моей старшей сестрой.

– Старшей сестрой? – Николас улыбнулся. – Я считал вас единственной дочерью.

Клара покачала головой:

– У меня самой зачастую такое же ощущение. Порой восемь лет разницы – все равно что восемьдесят. В нашем с Джейн случае это именно так.

Каким же стариком должен казаться столь молодой женщине он сам! Николас постарался прогнать эту неприятную мысль.

– А муж и дети вашей сестры тоже придут?

Клара снова покачала головой:

– Джейн, знаете ли, никогда не была замужем.

Когда Николас остался один, чтобы переодеться, его занимала мысль о предстоящей встрече с Джейн Пьюрфой, обещавшей стать главным событием вечера. По крайней мере, появится второй взрослый человек, с которым можно общаться.

Она ничего не могла с собой поделать. Молчаливый обмен взглядами между хозяином и хозяйкой у двери немедленно возбудил любопытство леди Спенсер. Завершив обход комнаты, она остановилась перед прекрасным полотном, висевшим справа от камина.

За маленьким круглым столом по другую сторону гостиной Николас с сестрой и Кларой играли в карты. Троица совершенно не ведала того, что происходило в этой части комнаты.

– …вам не следует вынуждать ее спускаться вниз, сэр Томас. В таком состоянии…

– Не желаю ничего слышать, мадам. Ее загодя предупредили об этой помолвке, разрази меня гром. А теперь пошлите за ней вашу служанку. Сию минуту!

Александра украдкой взглянула на супружескую чету. Давление сэра Томаса на жену было очевидным. Кэтрин Пьюрфой вспыхнула и, хотя явно расстроилась, кивнула своей служанке, дожидавшейся за дверью.

Когда сэр Томас переключил внимание на комнату, Александра быстро взглянула на картину. За все годы своего брака она не могла вспомнить случая, чтобы муж говорил с ней в подобном тоне. Она перевела взгляд на Клару и увидела, что девушка смотрит на своих родителей. Ее прелестные глаза выражали нескрываемое беспокойство.

Судя по всему, не все в этой семье лежало на поверхности, как могло показаться во время их представления лондонскому обществу. И хотя Александра всей душой желала, чтобы ее сын наконец остепенился и обзавелся семьей, она все же надеялась, что он еще немного повременит. Будет благоразумно сначала убедиться, что в окружении и воспитании Клары нет ничего такого, что могло бы лишить ее добродетелей, необходимых для хорошей партии. Так, во всяком случае, считала Александра.

В конце концов, самоуважение и характер значат больше, чем деньги. Хотя последнее время они с Николасом жили порознь, Александра знала, что ему нужна жена, не лишенная самоуверенности.

В дверном проеме возникла темная фигура, притянув взгляд Александры.

Вошедшая женщина была одета во все черное – изысканное черное платье с длинными рукавами, черные туфли, мысочки которых выглядывали из-под подола, и черные перчатки, отороченные итальянским кружевом. Такие же, как одежда, волосы, гладко зачесанные назад, и темные глаза создавали разительный контраст с алебастровым цветом ее лица. Она была бы само совершенство, если бы не ужасный синяк в области ее припухшего рта.

Никто, кроме сэра Томаса, не заметил ее появления, и Александра удивленно изогнула брови, заметив, какими враждебными взглядами обменялись отец и дочь, замерев на мгновение.

В дальнем конце комнаты скрипнул стул, и взгляд вновь вошедшей переместился в том направлении. На лице молодой женщины немедленно отразилось выражение шока, и Александра увидела, как она невольно вскинула руку, чтобы сохранить равновесие.

Николас на другом конце комнаты стоял с таким видом, словно увидел призрака.

– Заходи, Джейн, – произнесла леди Пьюрфой. – Сэр Николас… леди Спенсер… мисс Фрэнсис. Позвольте представить мою старшую дочь.

Глава 5

Джейн надеялась, что выглядит не такой изумленной, как он.

Вытянувшись в струнку, она пыталась угадать, что сделает англичанин. Если он раскроет обстоятельства их встречи, она обречена. Она, конечно, может все отрицать, но отец и сэр Роберт, их новый магистрат, скорее поверят словам английского баронета, нежели ее собственным. Комнату окутал саван безмолвия. Джейн отвела взгляд, не зная, как долго сможет выдержать это испытание. К ней приблизилась женщина среднего возраста, стоявшая перед одной из картин.

– Мисс Джейн, простите, мне следует называть вас мисс Пьюрфой, поскольку вы старшая дочь.

Джейн с удивлением уставилась на протянутую руку гостьи. С виду англичанка была примерно одних лет с ее матерью, но проницательные голубые глаза говорили, что ее внутренняя сила значительно превосходит внутреннюю силу леди Пьюрфой.

– Можете называть меня Джейн, миледи, – ответила она спокойно, пожимая руку и присев в книксене. – Я давно не обращаю внимания на такие формальности.

– В таком случае зовите меня Александрой. – Женщина не сразу отпустила руку Джейн, а лишь после того, как втянула ее в комнату и взяла под локоть. – Вы не представляете, как мы рады, что наконец познакомились с вами. Ваша семья слишком долго скрывала факт вашего существования, моя дорогая. Я чувствую себя в какой-то степени избранной, раз сэр Томас и леди Пьюрфой сочли возможным показать нам свое тайное сокровище.

Сокровище? Джейн перевела взгляд на отца и увидела, что тот отвернулся к камину, поднеся к губам фужер с бренди.

– Это моя дочь Фрэнсис, самая неисправимая молодая особа на свете.

Чуточку выше матери, с уложенными по моде кудряшками темно-русых волос, Фрэнсис Спенсер являла собой образ леди Спенсер в молодости. Демонстрируя такую же, как у матери, доброжелательность, она поднялась из-за карточного столика и направилась к ним.

– Боже, какой у вас шикарный синяк под губой, мисс Пьюрфой!

– Боже, Фрэнсис! – одернула ее мать.

– Я никогда таких не видела, разве что у Николаса после его боксерских матчей.

– Фанни!

– Пожалуйста, не ругайте ее из-за меня, миледи, – попросила Джейн леди Спенсер. – Замечание мисс Спенсер вполне справедливо, хотя должна признаться, что боксом не занимаюсь.

– Пожалуйста, расскажите, откуда он у вас?

Леди Спенсер отпустила руку Джейн и подошла к дочери.

– Фрэнсис Мэри Спенсер, ты настоящая балаболка, болтливая и непослушная. Я должна извиниться перед вами за это создание. Уверена, мне подменили ее при рождении.

– Я бы охотно поведала историю происхождения своего синяка, но, боюсь, она слишком тривиальна. – Поймав дружелюбный взгляд голубых глаз молодой женщины, Джейн осторожно дотронулась до больной губы и почувствовала на себе другой взгляд, пристально изучающий ее лицо. – Мне просто не повезло. Сегодня утром, наклонившись, чтобы подобрать что-то с пола, я ударилась об угол туалетного столика в спальне.

Фрэнсис открыла рот, чтобы что-то сказать, но леди Спенсер резко одернула дочь, положив конец дальнейшим расспросам.

Джейн перевела взгляд на лицо сестры. Клара побледнела и, казалось, вот-вот упадет в обморок. Джейн видела, как она скосила глаза на забинтованную руку англичанина.

– Сэр Николас, – выдавила из себя Джейн, поворачиваясь к следующему гостю. – Это честь – принимать вас здесь, в Вудфилд-Хаусе.

Она надеялась, что голос ее не выдал. Мужчина по-прежнему сверлил ее взглядом, от которого ей стало не по себе. Когда же он направился к ней, Джейн запаниковала. Ей стоило огромных усилий не попятиться. Девять лет она являлась активным членом «Белых мстителей». И вот теперь, после стольких лет, именно будущему мужу ее сестры выпало несчастье стать первым человеком из стана неприятеля, который разоблачил ее.

– Мисс Пьюрфой.

Он вежливо поклонился, и, когда взглянул на нее, Джейн вдруг оказалась в плену все той же пронзительности, шедшей из глубины его глаз, которую наблюдала ранее. Позволить этому человеку смотреть себе в глаза было все равно что в собственную душу. Джейн охватило чувство незащищенности, но она не могла заставить себя отвести взгляд.

– Сегодня не только вы пострадали, мисс Пьюрфой, – нарушил тишину голое Фрэнсис Спенсер.

– Джейн, – поправила она молодую женщину. – Пожалуйста, называйте меня Джейн.

– Джейн, попроси Николаса рассказать о своей сегодняшней схватке с главарем бандитов. Он отделался сногсшибательной раной. – Фрэнсис умолкла, с восхищением глядя на брата. – Представляю себе, как он отделал этого мерзавца!

– Не сомневаюсь, – пробормотала Джейн, с облегчением заметив, что ее мать пригласила всех в столовую.

Поспешно отступив в тень, Джейн мимолетно коснулась руки Клары.

– Прости, – прошептала она. Сестра кивнула и мягко улыбнулась.

Из всей семьи Джейн любила только Клару. С того дня, как она связала свою жизнь с тайной группой сопротивления, сестра стала для нее единственным союзником в семье. Джейн совершила в жизни множество опасных и безрассудных поступков, но старалась не подставить под удар Клару. До сих пор у нее это получалось.

В то время как ее мать взяла под локоть леди Спенсер, а сэр Томас повел к столу бойкую юную Фрэнсис, Джейн направилась к окну, как обычно, всеми забытая. Впрочем, ее это не волновало. Она видела, как высокий англичанин предложил руку Кларе.

По ее мнению, он нисколько не соответствовал тому типу аристократа, кого отец должен был выбрать для восстановления доброго имени и чести семьи. Красивый при всей своей внешней суровости, сэр Николас Спенсер скрывал бунтарскую душу за утонченными манерами, иначе мог быть обвинен в заговоре против короля.

Глядя на него, она гадала о причине его молчания. Но еще больше хотелось ей знать, как долго продлится это молчание.

Они последними уходили из комнаты.

В дверях Николас остановился и бросил взгляд через плечо на Джейн Пьюрфой, погрузившуюся в свой собственный мир и всеми покинутую.

– А ваша сестра не составит нам компанию за ужином?

Он адресовал свой вопрос Кларе, лишь кончиками пальцев касавшейся рукава его сюртука.

– Полагаю, что составит.

Он повернулся к старшей сестре.

– Мисс Пьюрфой, не окажете ли мне честь сопроводить обеих прекрасных дочерей сэра Томаса к столу?

На мгновение гримаса отвращения испортила ее прекрасные черты, и Николас невольно задумался, что послужило ее причиной: он сам и его приглашение или упоминание имени сэра Томаса? Тем не менее, женщина в черной одежде подошла к нему и приняла предложенную руку. Ее ладонь легко легла на перевязанную рану, скрытую под рукавом сюртука.

Николас не мог припомнить, когда в последний раз женщина до такой степени интриговала его. Он вдруг обнаружил, что попал в чрезвычайно любопытную ситуацию. Сэр Томас Пьюрфой, бывший магистрат короля, человек, произведенный в рыцари ордена Чертополоха,[4]4
  Высший шотландский орден, учрежден королем Яковом II в 1687 г. Чертополох – эмблема Шотландии.


[Закрыть] после того как с доблестью сражался бок о бок с герцогом Камберлендом в Каллоденской битве, прятал под собственной крышей видного главаря мятежников, оказавшегося его собственной дочерью. Еще Николас подумал о том, что женщины прежде никогда его не резали.

И это составляло лишь половину всех событий. Епископ Рассел многое рассказал Николасу о тяжелой руке сэра Томаса в том, что касалось подавления выступлений «Белых мстителей». Судя по всему, новому магистрату сэру Роберту Масгрейву было чему поучиться у своего предшественника, чтобы сравняться с ним в жестокости расправы с «Белыми мстителями» и подобными им группами.

Жизнь не могла приготовить для Николаса большего сюрприза, чем этот.

Он бросил мимолетный взгляд на женщину справа от себя и получил в награду вспышку темных глаз. На ее лице светился вопрос, требовавший ответа. Она, несомненно, хотела понять его игру и узнать, что ему нужно. Николас вел женщин к столу, глядя прямо перед собой. Он не собирался удовлетворять ее любопытство. Во всяком случае, сейчас, когда игра только началась.

Ужин стал настоящим спектаклем. Беседу поддерживали в основном Фанни и Александра, в то время как Клара и леди Пьюрфой молча исполняли роли радушных хозяек. Поведение сэра Томаса, с другой стороны, свидетельствовало о том, что он привык к своему положению хозяина дома. Он пил много вина, критиковал все, что стояло на столе, и в перерывах между одним и другим умудрялся без остановки говорить о своей величайшей страсти – разведении лошадей.

При обычных обстоятельствах Николас нашел бы эту тему чрезвычайно увлекательной. Но сейчас его гораздо больше интересовало отношение родных к Джейн Пьюрфой. За ужином к ней ни разу не обратились. Для семьи она словно не существовала. В воздухе пахло скандалом.

– После ужина вас ждет встреча с нашим дорогим преподобным Адамсом, – спокойно промолвила леди Пьюрфой в ответ на вопрос Александры о соседях Вудфилд-Хауса. – Он трудолюбивый молодой человек, целыми днями разъезжает по окрестностям…

– Он не приедет. Вчера прислал свои извинения.

Резкость слов мужа заставила Кэтрин добавить к своему тону умиротворяющие нотки.

– Вы, безусловно, правы, сэр Томас. Но сегодня утром он прислал второе письмо, в котором пишет, что обязательно заедет к нам на обратном пути по дороге в Балликлоу. Преподобный Адамс сообщил, что может наведаться к нам после ужина.

– И когда ты собиралась поставить меня об этом в известность?

– Я… я не думала, что это было…

– Я отправил к нему сегодня пополудни кучера с посланием. Проклятие! Знал бы, что он приедет, не стал бы понапрасну гонять человека. Ты в который раз сделала из меня осла. Черт побери!

– Прошу прощения, сэр Томас.

Наступило неловкое молчание. Даже Фанни перестала болтать.

– Видите, что я должен терпеть, сэр Николас? – Хозяин дома покачал головой и потянулся за стаканом. – Бестолковая, пустоголовая женщина. Вы полагаете, сэр, этот порок присущ всему виду, или мне просто не повезло?

Николас видел, что попыткой шутки бывший магистрат пытался замаскировать проявление своего крутого нрава, но Николасу было не смешно.

– Убедился на собственном опыте, сэр, что бестолковыми и пустоголовыми бывают не только женщины, но и мужчины. Причем в равной степени. Однако, учитывая, сколь милы и терпимы эти леди к нашим мужским недостаткам, нам не стоит слишком строго судить их за столь мелкие проступки.

– Тогда ладно… – Сэр Томас демонстративно прочистил горло и потянулся за следующей порцией вина. – Посмотрим, сэр Николас, продолжите ли вы петь эту песню после того, как проведете некоторое время в компании этих девчонок. Клянусь Богом, вы с ними хлебнете горя.

Пока подавали следующее блюдо, Николас скользнул взглядом по профилю сидевшей рядом Клары. Она еще больше побледнела. Затем он перевел взгляд на Джейн, сидевшую слева от матери напротив него, и понял, что пульс сильнее бьется у старшей сестры. Ее лицо пылало, и было видно, что она с трудом сдерживается. Леди Пьюрфой как бы между прочим положила ладонь на руку дочери. Старшая сестра сжала кулак и спрятала руку под стол.

– Мисс Пьюрфой, – обратился он к ней, – чем вы занимаете свой досуг в окружении столь прекрасной природы?

– Я… я… – начала Клара, но умолкла, осознав, что вопрос Николаса адресован Джейн, а не ей.

Старшая сестра не сразу нашлась с ответом, и, пока обдумывала его, Николас ее разглядывал.

Несмотря на строгую прическу и «шикарный» синяк под губой, лицо ее было живым. Красота Джейн отличалась от той, к которой стремился лондонский бомонд. За внешней оболочкой скрывались жизненная сила и естественность.

– По-моему, англичанке все равно, чем заниматься, будь то в Ирландии или в Англии.

– Судя по моим наблюдениям, женщины не всегда делают то, чего от них ждут.

– Вы, похоже, хорошо разбираетесь в человеческой натуре, сэр Николас, – отозвалась Джейн.

– Вас удивили бы те сцены, которые приходится видеть, когда берешь на себя труд оглянуться вокруг.

На ее щеках проступил легкий румянец.

– Мне ничего об этом не известно, сэр, но я знаю, что, когда доходит до удовлетворения любопытства наблюдателей, долг женщины – сочетать в разумных пропорциях то, чего от нее ждут, и то, что должно быть сделано. Если она достаточно осторожна в своих поступках, то наблюдатель ничего не увидит, кроме угодливости.

– Не хотите ли вы сказать, Джейн, что говорить нужно одно, а делать другое? – радостно спросила Фанни.

– Я так не думаю, мисс Фрэнсис, – мягко ответила Джейн. – Когда я слышу из чьих-либо уст мои собственные слова, они режут мне слух. Я только пытаюсь сказать, что даже в жестких рамках внешних приличий общества – ограничений, навешанных на женщину практически с рождения, – существуют свободы, которые можно развивать, и хорошие дела, которые можно делать. Хотя нам велят молчать. Но у нас есть голос, и нас могут услышать. Напрасно женщин считают беспомощными. Мы…

– Теперь вы понимаете, что я имел в виду, сэр?

Бывший магистрат бросил испепеляющий взгляд на старшую дочь.

– Джейн любит рисовать, – торопливо вмешалась леди Пьюрфой. – Она собрала целую папку своих работ.

– Правда? – воодушевилась Александра, подхватив тему. – Можно посмотреть? Я очень интересуюсь искусством.

Леди Пьюрфой бросила нервный взгляд в сторону мужа.

– Боюсь, ни одна из них не завершена полностью. Поправь меня, Джейн, если я ошибаюсь. Мы отправим вам одну из ее работ как-нибудь в другой раз. Клара – великолепная рукодельница, сэр Николас. У нее золотые руки. Она сделала чудную вышивку с видом Вудфилд-Хауса. После ужина я покажу вам и мисс Спенсер…

Николас утратил интерес к дискуссии и перестал слушать. Семья еще раз исключила старшую дочь из беседы. На лице Джейн отразился гнев. Николас перевел взгляд с леди Пьюрфой на ее мужа. Сэр Томас не скрывал своего желания выдать Клару за Николаса, однако Николас терпеть не мог, когда на него давили.

Хозяин поставил на стол пустой стакан.

– А теперь, сэр Николас, давайте потолкуем с глазу на глаз. – Жена тотчас же поднялась из-за стола и вышла. Ее примеру последовали и остальные. – Мы выкурим с вами по сигаре, пропустим по стаканчику бренди и обсудим кое-какие детали. Уверен, у вас есть ко мне вопросы.

Николас не мог припомнить, чтобы просил руки Клары, поэтому конфиденциальный тон рыцаря насчет обсуждения свадебных приготовлений раздосадовал его.

– Боюсь, что мне придется отказаться от вашего приглашения сегодня, сэр Томас. – Николас встал, едва женщины покинули комнату. – Утомительная дорога из Корка да ранение в придачу не способствуют настроению вести беседы. Может, в другой раз у нас будет возможность обсудить то, что вы планируете.

По выражению лица сэра Томаса Николас прочел, что Пьюрфой удивлен, хотя причин для этого у него не было. Еще во время их знакомства в Лондоне сэр Томас знал, что Николас пользуется репутацией холостяка и гуляки. Несмотря на это, положение баронета и его богатство прельстили бывшего магистрата и он пригласил Николаса в Вудфилд-Хаус. Игра стоила свеч.

– Очень хорошо, сэр.

Хозяин дома поднялся.

В коридоре за дверью столовой Николас заметил Джейн Пьюрфой. Она тихо разговаривала с каким-то мужчиной с внимательным и строгим лицом, которого Николас никогда прежде не видел. Они стояли, склонив друг к другу головы. И тут Николас ощутил вспышку ревности.

– Преподобный мистер Адамс, – громко позвал сэр Томас, привлекая внимание незнакомца. – Вы прибыли раньше, чем ожидалось.

– Это так, сэр.

Джейн пробормотала слова прощания приходскому священнику и, скользнув по Николасу взглядом, торопливо направилась к лестнице, ведущей на верхние этажи дома. Николас с трудом сдержался, чтобы не последовать за ней. Священник повернулся к хозяину и гостю:

– Надеюсь, я не помешал вашей беседе, сэр Томас?

– Вовсе нет, сэр. Мы только что рассказывали о вас сэру Николасу.

После процедуры знакомства Николас с интересом изучал преподобного. У него было худощавое лицо с правильными чертами и умные серые глаза. Сапоги и одежда, забрызганные дорожной грязью, отличались высоким качеством. Человек с такими внешними данными мог бы стать хорошим солдатом, будь это его призвание. Задушевный характер беседы, которую они прервали, позволил Николасу предположить, не является ли темноволосый молодой священник предметом нежной привязанности Джейн Пьюрфой. Это вызвало у Николаса острую боль разочарования.

Увидев троих мужчин в Голубой гостиной, дамы удивились. Леди Пьюрфой представила гостям вновь прибывшего. Николас подошел к ее младшей дочери.

– Ваша сестра сегодня, видимо, не почтит наше общество своим присутствием. Я видел, как она поднималась наверх.

– Сегодня у моей сестры, как и у вас, сэр, – ответила Клара после секундного колебания, – был тяжелый день. Она просила принести вам свои извинения.

– Мне?

– Разумеется, сэр Николас. Ей не хотелось бы, чтобы вы обиделись.

– Я и не обижаюсь. Надеюсь, она не захворала?

– Нет, полагаю, Джейн вполне здорова.

– Синяк на ее лице выглядит зловеще. Кто-нибудь ее осматривал, вы не знаете?

– Фей… скорее всего, – вежливо ответила Клара.

Николас бросил взгляд на приходского священника. Тот непринужденно беседовал с его матерью.

– Преподобный Адамс – близкий друг вашей семьи?

– Да, сэр.

– Он женат? У него есть родные?

– Нет, не женат.

Со странной улыбкой Клара отошла в сторону, положив конец дальнейшим расспросам.

Николас рассеянно разглядывал молодую женщину. С прелестной улыбкой на приятном лице она стояла в стороне, не принимая участия в разговорах, но прилежно исполняя роль радушной хозяйки. Николас внезапно ощутил безмерную скуку.