Текст книги "Владеющий"

Глава 10

Тризна

На дворе большака Кузьмы собралось чуть ли не всё население деревни. С приездом десятника со спутниками, все стали рассаживаться за столы. Во главе основного стола сели Милонег с Кузьмой. По правую руку от десятника – дружинники, кроме караульного Щена, по левую – деревенские мужики, дальше бабы, вперемешку с ребятнёй малой, молодёжь. Кузьма встал, поднял двумя руками деревянный ковш-братину, наполненный хмельным мёдом.

– Други, дружинные и селяне, помянем мужиков и парней наших павших! Пусть земля им будет пухом. Матерей всё равно не успокоить, вдовам и сиротам поможем, чем можем. Отхлебнув мёда, Кузьма передал ковш Милонегу.

– Отомстили мы за них. Неповадно уж будет через границу перебегать…– сделав пару больших глотков, десятник пустил ковш по кругу. Влад почувствовал вкус, услышал запах мёда, солений, баранины как наяву. Он слышал старорусскую речь и понимал каждое слово, что было и удивительно для него, и радостно. Видимо в подсознании хранилась память о языке, на котором говорил в прошлой жизни.

«Вот оно, моё прошлое, аж в груди защемило, так всё знакомо…»

В это же самое время у Милонега возникло странное ощущение, будто душа его как бы вышла из тела, будто он смотрит на него со стороны. Мотнув головой, он нашёл глазами пару таких дорогих ему серых глаз, и всё его мироощущение вернулось в нормальное русло. Илона держала двумя руками баранье рёбрышко, откусывая от него периодически мясо, и не спускала глаз с возлюбленного, повернувшись в его сторону вполоборота. После того, как ковш с мёдом прошёл по второму кругу, застолье стало ещё более раскрепощённым, голоса громче, общение совсем свойским.

– Кузьма Данилович, соседние деревни не грабили в последнее время? – спросил Милонег.

– Насколько знаю – нет, тихо было. И надо же такому случиться, именно в нашу нагрянули! А разбойников мы схоронили, рядом с лесом большую яму вырыли. Свои, обмытые лежат, под образами, завтра похороним на погосте.

Большак встал, слегка пошатнувшись, поднял ковш, гомон немного стих.

– Хочу выпить за дружинных! Не дали татям уйти с полоном, да с добром нашим. И какие молодцы! Какой начальник у них! Одиннадцать врагов положили, а у самих все живы. Вот так, с умением, да с умной головой и надо земли наши оборонять.

– Вы тоже не лыком шиты, оборонили свои дома. Не бросились наутёк, не позволили ватажникам разгуляться. Но если бы отряд их из опытных ратников состоял, малой кровью мы бы не обошлись, – ответил Милонег, и сделал ещё пару глотков хмельного напитка.

После некоторого затишья разговоры продолжились. Как обычно, в больших компаниях, возникло несколько очагов общения, гомон усиливался, часть людей покинули застолье – отправились по своим домам. Милонег встал из-за стола, приказал Лузге сменить Щена на посту и подсел к Илоне. Взгляды их встретились, теперь уже совсем близко, лицом к лицу.

– Вечереет, солнце опять окунулось в литовские леса, прям как пять дней назад. Я очень часто вспоминал тебя.

– А я тебя, да ты и сам об этом знаешь. Чувствовал ведь?

– Было такое. Хотя чувствование у ведьм более развито, – Милонег улыбнулся. – Смотри-ка, за нами усиленно наблюдают несколько пар девичьих глаз, не боишься сглаза?

– Сами пусть боятся! Если наглеть начнут, я спуску не дам!

– Ооо…можешь за себя постоять, при надобности.

– Да вот не смогла сегодня.

– Сегодня не всем повезло – после довольно длительной паузы промолвил Милонег. Его всё ещё раздирало чувство обиды на судьбу. – Защитники твои не сразу нашлись.

– Если бы вы не нашлись, вообще не представляю, что бы со мною было…

Его рука легла на её руку.

– И не представляй, теперь всё как надо. Ну что, поедем, провожу тебя до дома?

– Да, скоро уж спать будут все ложиться. Поехали.

– Хозяин нам баню истопить обещал. Сегодня кровь, и грязь, и пот, и следы дыхания смерти смыть с себя надо. Да и с душами убиенных пообщаться…

– Мама тоже банный день устроит сегодня. Как пообщаться?

– Поговорить. Рядом с огнём. Без злости. Отпустить и попросить, чтобы они отпустили. А потом водой смыть с себя ненужное.

По хорошо знакомой уже дороге парочка вскоре подъехала к дому Илоны. Баня действительно уже растапливалась, а вот собачьего лая не было слышно – убили Дружка ватажники этим утром.

– Кажется, отец с охоты вернулся.

– Может, завтра ещё сможем встретиться? А то следующий поход не раньше, чем через месяц будет, видимо.

Милонег соскочил с коня и подошёл, чтобы помочь спешиться Илоне, которая, перекинув одну ногу через седло, съехала в его объятия. Они прижались друг к другу и застыли, словно пытались растянуть время, оставшееся до расставания.

– Ты в Новгороде давно не была?

– Больше года уже. Может, этим летом поеду с родителем туда, на Торговую сторону. Там, на Славенском конце, родня отцова живёт.

– Передай через любого встречного дружинника, что ты в городе.

– Хорошо, передам…

– Завтра с первыми петухами встанешь?

– Я бы с пятыми проснулась, но дела по хозяйству…

Руки Милонега покинули талию девушки и, проникнув под пряди волос, нежно легли на её виски. Илона, закрыв глаза, слилась со своим возлюбленным в долгом поцелуе.

– Люблю тебя!

– Я тебя люблю!

– Пора мне. Ждать будешь?

– Буду. Только приезжай.

Милонег вскочил на коня, лихо развернул его, набирая скорость по расходящейся вокруг Илоны спирали, крикнул: «Приеду!» – и понёсся к своим сослуживцам.

Глава 11

Разговор с волхвом

Влад, лёжа на диване, проматывал повторно фрагменты увиденного, как киноленту в своей голове.

«Илона и Инга – одна и та же душа, воплотившаяся в разных телах и веках – уверен на все сто, к гадалке не ходи. И, надо заметить, душа старается выбирать себе тела в своём стиле, во многом похожие друг на друга. Ну и уроки, которые надо усвоить, в принципе – те же.»

В который раз Влад сравнивал себя с тем средневековым Милонегом. В то время он был жёстче, и жизнь человеческая ценилась тогда намного дешевле, но любовь, тем не менее, у людей вспыхивала не так уж редко. Взаимоотношения среди русских, по сути, мало изменений претерпели, несмотря на семь прошедших веков. Совесть – это состояние души, помнящей изначальные, истинные ценности, оно в нашей крови издавна пребывает. Молодёжь отчаянно пыталась плевать на смерть, да и пожилые были легки на подъём, если требовалось послужить и оборонить. Хотя, по современным меркам, сорокалетние выглядят совсем не такими потрёпанными, как в средние века. В те времена возраст «за сорок» считался вхождением в старость. Князья, и те редко преодолевали пятидесятилетний рубеж.

– Любомир, сколько тебе лет было при нашей первой встрече? – Влад затих в ожидании ответа.

– А на сколько выглядел? – Волхв проявился не сразу, вкрадчиво, как из тумана.

– Нуу…лет на пятьдесят пять, наверное.

– На двадцать три года больше – лицо Любомира украсила добрая, слегка ироничная улыбка.

– Ваууу…и это не в наше время, а семьсот лет назад, в глухих лесах, без душа, режима питания и ритмичного прохождения флюорографии? Увидев тебя, ведущие телепрограмм об одобренном медициной образе жизни, впали бы в ступор.

– Медицина взвалила на себя слишком многое, но не хочет отвечать и за половину содеянного. Она не знает основного – что даёт возможность этим биологическим телам жить, чувствовать, мыслить, любить. Энергии, полученной от съеденного куска мяса или хлеба, явно недостаточно для фонтанирования жизни, особенно молодой. Я имею в виду медицину интеллектуальную, пришедшую с Запада, для которой люди – те же серийно изготовленные механизмы. Какие у них могут быть скрытые энергетические центры? Какие проблемы принесли они из своих прошлых жизней? Почему у кого-то «завод» кончается быстро, а у кого-то хватает на век?

– Знать конструкцию механизма, но не знать, кем и как он управляется, – это по-нашему.

– Они знают лишь то, что можно увидеть, пощупать, разрезать и сшить. Врач, целитель – испокон веков одно из самых уважаемых призваний. Во что оно превратилось в вашем обществе сейчас? В узкоспециальную профессию. В способ добывания корма.

– Общество неадекватно оценивает труд своих членов, – Влад криво улыбнулся.

– Управляющие этого общества не дают большинству… оценивать объективно. Социальное расслоение общества в существующей цивилизации опять доведено до предела.

– Опять войны-революции на пороге?

– По многим пророчествам – да. Однако будущее не имеет жёсткой формы. Оно не высечено в камне, но имеет множество версий, одна из которых и проявится в этой реальности.

– Я заметил, что многие предсказания, данные знаменитыми пророками и медиумами для наших времён, не сбываются пока, будто тормозятся кем-то.

– Есть такое. Человечество засиделось на своей ступени развития. Пришло время шагнуть или вбок, чтобы скатиться, или вверх, чтобы вознестись в более высокую реальность. Как минимум две предыдущие земные цивилизации скатились вниз.

– Лемурийцы и атланты…

– Они.

– А знаешь, Любомир, что-то мне подсказывает – сможем, на этот раз.

– Да я и сам в это верю всей душой. И мы должны не только сами полететь, но и другим пример показать.

– Взойти в более высокую реальность – это значит расширить своё сознание…конечно, информированность растёт с каждым годом, но и привязанность к материальному, к удовольствиям и современным цацкам – тоже. Для того, чтобы значительная часть человечества расширила своё сознание, кто-то свыше должен организовать крушение людских надежд на спокойную, комфортную жизнь в кредит.

– Верно, без этого большинство не пробудить.

– Значит, впереди глобальные катаклизмы и катастрофы, о чём были предсказания провидцев. Так почему они задерживаются?

Любомир теперь уже совсем серьёзно посмотрел в глаза Владу.

– Состав игроков постоянно меняется…видимо, уходящих заменяют более перспективные, более безбашенные, в некотором смысле. Когда Верхние почувствуют перевес светлых над тёмными, не численно – качественно, тогда и прозвучит труба небесная. Вот тогда и начнётся крушение старых ценностей, привязанностей и иллюзий. Под такой звездопад и может родиться новый мир, новая Земля.

– Я участвую, – Влад закрыл глаза и счастливо улыбнулся. – Знаю, что всем будет не сладко, но оно того стоит. Те, кто готовы – воспарят над грубой материей, те, кто нет – перейдут в новый мир через смерть тела, но перейдут ведь.

– Все люди были бы законченными храбрецами, если б знали наверняка, что бессмертны и…не судимы, в принципе. Им просто не хватает воображения и обычной логики – как может Бог-Любовь судить души-искорки, отлетевшие от Него, от вечного Света, в глухие, тёмные уголки мироздания? Если осудит их, значит, осудит и Себя…и перестанет быть Совершенным. В следующее мгновение мироздание начнёт разваливаться.

– Но ад, в каком-то виде и где-то, существует ведь?

– Несомненно. Те души, которые жили на этом свете и мешали это делать другим, сами подсознательно чувствовали, что удалялись от совершенства. Они верят в расплату за прегрешения и получают её сполна. Но заметь, это не Бог наказывает их, это они сами творят над собою суд и получают воздаяние…не вечное, конечно же.

– Естественно, как может быть вечным нечто локальное в этой Вселенной, если она сама не является вечной. Да и вообще, трудно представить, как сгусток разумного Света – душа, навечно обездвиживается и лишается свободы выбора, то есть умертвляется, практически. И всё из-за того, что она не соблюла некие правила поведения, о которых возможно и не догадывалась.

– Фанаты от религии могут представить то, что невозможно в принципе. Души состоят из той же энергии, из которой первоначально всё и произошло, из энергии Бога. Из того же Света. Страшный суд – наказание Богом самого себя…это тот случай, когда богатая фантазия очень далеко уводит от истины.

Глава 12

Вопросы и ответы

– Любомир, скажи, на Земле существуют разумные цивилизации параллельные нашей?

– Да, и не одна. Есть очень древние, как местные, так и пришлые, разумно-чувственные и рационально-интеллектуальные, живущие под землёй и под водой, а также и на поверхности планеты, но в другом пространственно-временном измерении. Последние, живут на тех же континентах что и мы, правда флора, фауна, водоёмы и атмосфера заметно отличаются от наших. У них более тонкоматериальные тела, более широкое сознание, значит и более высокий уровень собственных вибраций – это позволяет им жить в более высоком измерении. Мы проходим сквозь друг друга и даже не замечаем этого.

– А почему иногда некоторым людям удаётся заглянуть в тот параллельный мир?

– Всё дело в сознании. Оно определяет то, каким мы видим окружающий мир. Чем шире и объективнее человеческое сознание, тем более высокие уровни существования оно способно увидеть, особенно, если знает, куда и зачем хочет попасть. Для обитателей более высокого измерения, наоборот, – необходимо понизить частоту собственных вибраций, чтобы окунуться в человеческую цивилизацию, изучить её изнутри. В этом одна из опасностей для путешествующих по пространственно-временным этажам Мироздания – постепенная деградация собственного сознания. Представители даже самых продвинутых инопланетных цивилизаций, проявляясь на нашем плане бытия, опасаются подхватить «вирус» нашего ментального состояния, мироощущения.

– Ну, это касается в большей или меньшей степени всех людей, получающих опыт на нашей планете. Даже самые светлые души, приходившие на Землю и вселявшиеся в человеческие тела, становившиеся впоследствии Учителями и великими Пророками, иногда совершали ошибки, давали волю чувствам и нервам, а то и до преступлений доходило.

– Да, наш мир один из самых нижних, нелегко приходится душам, окунувшимся в грубую материю…

– Любомир, на других планетах солнечной системы есть разумные цивилизации?

– На их трёхмерных версиях – нет тех, которых хочешь встретить. В более высоких измерениях они существуют, и не только на планетах, но и на спутниках, и даже на Солнце, правда, это уже не цивилизация, а ангельская популяция.

– А те «боги», о которых говорится в земных легендах и мифах, которые жили с людьми бок о бок, и даже сожительствовали с местными женщинами, они куда ушли? Как-то не верится, что они взяли, и вот так просто отказались от земельного надела, вращающегося по третьей орбите вокруг жёлтой звезды, да ещё и населённого наивными и терпеливыми аборигенами.

– Они хоть и не образцы для подражания, но всё же тоже растут духовно. Не быстро, но растут. Рептилоиды раньше питались земными плодами, выращенными людьми, теперь же они перешли в другую плотность существования, теперь и пища у них более тонкая.

– Наши чувства, эмоции, желания…

– Да. Только они не Бог, питаются не самыми высокими и тонкими нашими эмоциями.

– Тёмным нужны тёмные энергии, те, которые мы вырабатываем от боли, ненависти, страха.

– Верно! Правительства, президенты, режимы, которые содержат своих подданных в безнадёжности, унынии, страхе – работают на «тёмных».

– Не вечно же нам быть донорами?

– Не вечно. Выход видишь в чём?

– Самим перейти в более тонкую реальность.

– Да. Скачок состояния сознания…у значительной части землян. Давненько такого планетарного выверта не было в этой области Млечного Пути. Только одиночкам удавалось вознестись в более высокий мир, не познав смерти.

– Вот тогда мы, младшенькие, волшебным образом «перерастём» кое-кого из своих нынешних опекунов.

– Возможно, только не хвались. – Волхв посмотрел на Влада с лёгким прищуром. – Чем похвалишься, без того и останешься. Они следят за тобой, и не только за тобой…за многими. Чтобы выключить тебя из схватки, у рептилоидов достаточно средств…хотя бы– состояние здоровья твоих близких и твоё¸ несчастные случаи, да просто стычки с неадекватами.

– Да я не хвалюсь, хотя бывает тяга к этому, просто распирает от ожидания счастливого конца этой пьесы, – лицо Влада и действительно выглядело довольным до одури. – Все мои прошлые воплощения, опыт, риск, любовь, приключения сложились и позволили быть в самой лучшей форме изо всех бывших в прошлом. Да и времена сейчас не такие тёмные, как ранее.

Глава 13

Возвращение домой

Рано утром разведчики покинули гостеприимную деревню и тихо проследовали мимо дома на опушке в сторону Новгорода.

– Видимо ещё спят его хозяева, – подумал десятник.

Теперь отряд стал менее маневренным – пленник и пять трофейных лошадей не добавляли прыти, однако на ближних новгородских рубежах было намного спокойнее. После ещё одной ночёвки Милонег со своим отрядом ближе к полудню въезжал в расположение дружины. Спешившись, молодые дружинники разминали ноги-поясницы, а их десятник, прихватив с собой пленника, отправился на доклад к сотнику. Даниил, непосредственный начальник Милонега, ещё не разменявший четвёртый десяток статный, сильный муж с аккуратной небольшой бородой и усами, внимательно выслушал рассказ, обнял разведчика и приказал отдыхать всему отряду.

– Завтра, наверное, князь тебя позовёт к себе с докладом. А пока езжай домой, в баньке попарься.

– Это кстати будет, пока не завшивел, – пошутил Милонег.

– Вот и расслабься, но в меру, – сотник улыбнулся во все тридцать два зуба, а гридням приказал: «Давайте-ка сюда этого груздя,» кивнув на пленника, «поговорим-послушаем.»

Милонег вернулся к своим.

– Щен, останешься сегодня в лагере, лошади под твоим надзором, завтра их на рынке продадим. Как рассветёт, встречаемся здесь, – обратился к остальным.

– Красота! В баньку и медка! – Змей не сдержал радости. – До завтра!

– До встречи!

Милонег оглядел своих ребят, пришпорил Буяна и отправился к отчему дому.

Столица Новгородской республики выглядела богатой и ухоженной – деревянные мостовые и тротуары, бесконечные лавки, торговые дворы с двухэтажными боярскими и купеческими домами, лоточники, мастерские, харчевни, церкви и часовенки… По количеству населения Господин Великий Новгород был одним из крупнейших в Европе городов, а по благосостоянию горожан, поголовной грамотности, социальной защите мало кто мог с ним поспорить, как и по демократическим порядкам. Проезжая по знакомым с детства улицам, десятник поймал себя на мысли: «это лучший в мире город, мой город, скучаю по нему даже после недолгой разлуки».

Ритмичный стук копыт по деревянному настилу чем-то напомнил Владу перестук колёс в метрополитене – у мегаполисов в разные времена были свои приятные мелочи, милые и притягательные. Они скрашивали жизнь тем, кто вынужден ежедневно существовать и конкурировать в многочисленном людском сообществе. Влад жадно впитывал жизнь средневекового города органами чувств Милонега, в его душе всколыхнулась память прошлых воплощений, сладко заныло что-то в груди от давно забытых запахов, образов, звуков. У десятника же опять возникло ощущение «вне себя» – будто наблюдаешь за своим телом не изнутри, а как бы немного со стороны. Резко помотав головой из стороны в сторону, Милонег вошёл в своё обычное состояние.

«Притомился я что ли? Вот и отчий дом, отдохну, расслаблюсь, отосплюсь.»

Обняв мать и отца, брата, погладив по голове младшую сестрицу, он вдохнул запах родного дома, отведал свежеиспечённого хлеба с кашей, жареными грибами, запивая домашним пивом. Поговорив с родными, услышав последние новости, он ощутил приятную истому.

«До вечерней бани надо поспать. Всё! Я дома! Можно расслабиться, заснуть, сбросив кольчугу и одежду, не беспокоясь о внезапном нападении или других неприятностях, просто безмятежно спать, улыбаясь во сне.»

И действительно, забравшись на чердак, Милонег тут же начал проваливаться в сон, вдыхая аромат свежего сена. Из подсознания всплыл образ Илоны, сначала загадочно-завораживающий, весёлый, потом постепенно ставший трогательно-печальным. Мир полуяви был цветным, но тихим – ни слов, ни звуков никаких. Её большие серые глаза начали постепенно расплываться, превращаясь в зелёные…волхва. Взгляд пристальный, уверенный, но с тем лёгким прищуром, который сопутствует доброжелательной улыбке. Милонег сразу же узнал своего лесного знакомца и через несколько минут замешательства спросил внутренним голосом:

– Любомир, ты был женат?

– Был, в юности далёкой.

– Любил её сильно? Что потом случилось?

– Любил всей душой. Она умерла во время родов, вместе с дитём. Никто не мог её мне заменить, и тогда я ушёл в лес, к двум волхвам на обучение.

– Я тоже был влюблён. Дважды уже. В первый раз всё хорошо начиналось, но кончилось через три года тривиально. Не хочу, чтобы всё повторилось.

– Обманула? Променяла?

– Вот когда мы влюбляемся в дев, мы же их боготворим. Они нам представляются утончёнными, красивыми, чувственными совершенствами, но на деле, за ангельской внешностью часто прячется корыстное и хитрое существо, для которого не существует таких понятий как честь, верность, справедливость.

– А что ты хотел? Она слаба, ей выживать надо! Ей спрятаться за кого-то посильнее, да побогаче, хочется. И детей потом растить спокойно и самой в достатке жить до старости. Где приголубили и согрели, там и родина.

– Вот потому и приглядывают отец да братья за такими девками ушлыми до самой свадьбы. Если не досмотрят, пиши – пропала, разбалуется в поисках лучшего так, что потом никто замуж не возьмёт.

– И такое бывает на каждом шагу, особенно в глухих деревнях. Там все про всех знают, и попов нет. Тебя-то сейчас червь сомнений гложет?

– Гложет. И люблю, и боюсь, что повторится та же история. Сердце говорит одно, голова – другое. Не девственница, но ведёт себя как принцесса по крови. Самое интересное то, что я готов на всё закрыть глаза, лишь бы видеть её, прикасаться к ней, слышать её голос.

– Ну, всё ясно, помешан, – волхв широко улыбнулся, демонстрируя два ряда здоровых зубов, похоже, без ведьмовской силы тут не обошлось.

– Ха-ха, согласен! Я с самого начала об этом и подумал. Но мне нравится эта её сила.

– Тогда прими такой, какая есть, но не давай ей сильно распоясаться, – Любомир лукаво подмигнул Милонегу, после чего тот окончательно провалился в сон.

Глава 14

Михаил и Юля

Сознание Влада катапультировалось из тринадцатого века в двадцатый, на прифронтовой аэродром, в блиндаж, где слегка коптящий импровизированный светильник – фитиль, зажатый в сплющенной гильзе от зенитной пушки, освещая помещение, создавал некий уют. Дописав письмо другу, с которым совсем недавно окончили Балашовскую авиашколу пилотов, младший лейтенант сложил его в треугольник, взял такой же, написанный ранее матери и отправился к связистам.

– Миха, отнеси и мои, – попросил полусонный сосед по койке Вовка Швед.

– Ладно, давай. Ты ночью-то сможешь заснуть? – Михаил прибыл с ним на фронт из запасного авиаполка, – будешь сидеть как филин и бдить?

– Смогу, я ещё не полностью отоспался. Только завтра нам уже не дадут такой возможности…

«Да, сегодня первой эскадрилье досталось – два экипажа сбиты над целью, три штурмовика еле дотянули до базы. Завтра у нас первый боевой вылет,» – подумал Михаил, – «хорошо, хоть освоиться успели, целый месяц -учебные полёты, изучение карт района боевых действий…43-й не 41-й год, людей беречь начали.»

Отдав письма и навестив в казарме своего стрелка-радиста Витьку, он, в конце концов, оказался у входа в палатку медпункта.

– Можно войти? – спросил младший лейтенант, отодвинув в сторону брезентовый полог.

– Войдите! – ответила миловидная, молоденькая, светло-русая медсестра с погонами младшего сержанта.

– Юль, одна что ли?

– Одна, Миш. Дежурство уже закончилось почти.

Он подошёл, пальцами слегка поправил ей чёлку и заглянул в голубые глаза.

– Я соскучился, – обнял, притянул к себе и начал целовать её в губы.

После первого поцелуя Юля немного отодвинулась и с прищуром спросила – Товарищ младший лейтенант, нас же могут рассекретить, что тогда делать будем?

– По-моему, все самые любопытные нас уже рассекретили, – улыбнулся Михаил.

– Завтра боевой?

– Да. Погуляем до опушки?

– Сейчас сдам медпункт, забегу в свою палатку и пойдём.

– Ладно, буду ждать тебя за окопами.

Влад всё никак не мог увидеть Михаила со стороны, только руки-ноги-тело в гимнастёрке – его же глазами. Тонкая кость, поджарый, рост выше среднего, всё как и прежде.

– Моя предыдущая жизнь. Короткая. Не больше семнадцати лет прошли до следующего воплощения, до моего последнего – нынешнего дня рождения. После Второй мировой войны процесс реинкарнации ускорился, население Земли стало резко увеличиваться. Интересно, возлюбленная – знакомая уже душа или из новой труппы? Всё ещё жива, или давно сменила тело? Скорее всего, я уже пересекался с ней в новом обличии в этой, текущей жизни. Интуиция подсказывает – Юлька не стала бы держаться за жизнь в совершенно дряхлом состоянии. Вот и она. Идёт ей военная форма. Ушитая по бокам гимнастёрка, как и юбка, укороченная до уровня «выше колен», подчёркивали все достоинства её стройной фигурки.

Парочка направилась к ближайшему леску, держась в метре друг от друга, чтобы не возбуждать чрезмерную любознательность у случайных наблюдателей.

– Юлька, месяц – как год…как будто давно, очень давно тебя знаю. Так много в него вместилось.

– Я как будто сто лет тебя знаю! Ты перевернул мир, который меня окружал. Всё стало по-другому. И ещё….

– Что?

– Тебе удалось то, что не удавалось ещё никому. С тобой я себя почувствовала Женщиной, той, которую любят, желают и берегут…

– Без которой уже не могут. Я так соскучился!

Оказавшись под защитой листвы, двое просто обезумели – объятия до боли, поцелуи долгие как вечность, и чувство провала в другую реальность. Кажется, всё, что в тебе есть, всё понимание, всё чувствование концентрируется на губах. Ими ты соприкасаешься с другой вселенной, и вот уже начинается познание высших истин, того, что досталось нам от богов, от правильных богов древности – познание интуитивное, нелогическое, чувственное. Счастье – это просто, оно очень просто, если готов к нему. Вы рядом, ощущаете упругие тела друг друга, вы пьянеете от их близости, от запахов, от слов, лёгких прикосновений.

– Она – моя! Она – лучшая! Обожаю её! Она, возможно, уступает эталонам женской красоты, но если в её глазах бегают счастливые искорки, а улыбка не покидает лица – нет женщины более красивой! Так и есть. И это – истина. Я познал её, и я познал эту истину, как одну из маленьких божественных тайн.

Гимнастёрка, одетая на голое тело, обтягивала его весьма беззастенчиво, явственно обозначая соски и небольшие упругие груди своей владелицы. Влад как будто своими руками раздвинул светлые пряди волос любимой Михаила – те рассыпались по погонам.

Пальцы нервно путались в верхних пуговицах её обмундирования. Юлька сама расстегнула ремень, который упал ей под ноги. Из-под казённой одежды цвета хаки как ослепительно белый цветок лотоса выглянула девичья грудь.

– О, боги, как же ты прекрасна! – снятая гимнастёрка упала на траву, вслед за ней последовала его лётная кожанка, образовав собою их ложе…

Они никак не могли насытиться друг другом, словно хотели бросить вызов войне, разлуке и смерти. Вот оно – счастье, сейчас есть, а завтра его может уже не быть. Так просто и буднично весь их общий мир может рухнуть по щелчку пальцев Судьбы.

«Нет, так просто с нами не получится! Все наши эмоции, желания, мечты – как взрыв сверхновой звезды. Такое событие впечатывается в хроники Земли навечно, оно дарит свою энергию всем присутствующим, из него строятся тонкие миры, пока неведомые нам. Даже если смерть разлучит нас, то ненадолго. В следующей жизни мы опять отыщем друг друга. Смерть – это лишь переодевание. Правда, в новом теле бывает нелегко узнать любимых и друзей из прошлого воплощения, но выбор-то у нас всё равно не богат.»

Их взгляды встретились, словно вцепились друг в друга. Он тонул в её голубых, она в его зелёных глазах, и у обоих они светились изнутри каким-то магическим светом. Не оторваться, не отвести взгляда, будто пили друг друга…одурманенные любовью.

– Вот только почему время несётся как пикирующий бомбардировщик, когда нам хорошо, когда мы растворяемся в счастье? И как же тянется в его ожидании…будто пешком еле-еле идёт.

Юля надела гимнастёрку, и теперь они лежали на спине и смотрели на небо. Облака, плывущие по небесной сини, частично перекрываемые кронами деревьев, создавали ощущение вечного, никем не контролируемого движения. Влюблёнными овладело умиротворение, тихое счастье – блаженство, будто и нет никакой войны, будто не покидают эту землю каждый день тысячи душ.

– Куда вас завтра бросят, Миш?

– На узловую станцию пойдём двумя эскадрильями, перед началом наступления надо перепахать её как можно качественнее. Сначала бомбёры отработают с большой высоты, а потом мы начнём утюжить с малой, этот растревоженный улей.

– Фрицы вас «чумой» называют.

– В люфтваффе Ил-2 и «железным Густавом» кличут, а в пехоте «мясником», зато для нашей пехоты он самый любимый. Машина конечно грозная, но, несмотря на бронирование, потерь у штурмовиков всегда больше – на малых высотах по ним палят все, кому не лень, да и истребители знают некоторые слабые стороны самолёта. В общем – «прощай родина».

– Комэск (командир эскадрильи) твой уже второй год на них летает, да и командир звена – больше года.

– Даа, кроме лётного мастерства нам нужен и профессиональный ангел-хранитель, – Михаил рассмеялся, – буду верить в него.

– А в меня? Кто тебя будет ждать больше всех?

– В тебя – до последнего. Без тебя мир не был бы таким прекрасным! Ты самая лучшая из женщин!

– А ты из мужчин! Единственный мой!

После долгих объятий и поцелуев парочка вернулась в расположение части, когда солнце уже закатилось за горизонт, но небо и облака всё ещё краснели от увиденного.

Глава 15

Первая штурмовка

В шесть часов утра подъём для всего лётного, технического и обслуживающего состава. После завтрака командир полка на построении огласил боевой приказ:

– Первой и второй эскадрильи участвовать в нанесении бомбово-штурмового удара по железнодорожной станции. Началась одна из крупнейших битв Великой Отечественной войны. Немецкие танковые армии пошли в наступление, пытаясь прогрызть наши оборонительные порядки и окружить более десяти советских армий. Пока истребители будут бороться за господство в воздухе, наша задача – как можно более эффективно бороться с бронированной техникой, особенно с новыми тяжёлыми фашистскими танками. В районе узловой станции разведка обнаружила большое скопление вражеской техники, пехоты и вагонов с боеприпасами. Работаем с высоты 500 метров, после первого захода встаём в круг, и долбим фрицев, пока шерсть клочьями с них не полетит. Командирам звеньев уточнить конкретную боевую задачу подчинённым, через двадцать минут взлетаем попарно по зелёной ракете. Разойдись!

Услышав от своего командира звена порядок взлёта и построения в воздухе, а также пожелание – не отстать от ведущего, Михаил со своим стрелком поспешил к самолёту.