Текст книги "Джим Пуговка и Чертова дюжина"

Глава третья,
в которой снова начинается путешествие в неизведанное

Когда вся компания уже сидела в кухне госпожи Каакс, почтальон сказал:

– Я вижу, с письмами вы уже справились. Вопрос с маяком тоже решился. Значит, я могу ехать.

– А в каком направлении вы намерены сейчас плыть? – спросила госпожа Каакс. – Не собираетесь ли вы, случайно, сначала в Китай? Тогда вы могли бы захватить с собой Джима, Лукаса и Ли Ши. Мне было бы так гораздо спокойнее.

– Я бы с большим удовольствием взял всех с собой, – ответил почтальон. – Но, к сожалению, в ближайшее время я не буду у берегов Китая. Мне нужно сначала на Канарские острова – доставить письма и забрать несколько канареек, которые ждут, чтобы я отвез их к родственникам в Гарц.

– А что такого, Лукас?! – вмешался в разговор Джим. – Почему бы нам снова не поплыть на Кристи?

– Гм, – задумчиво хмыкнул Лукас, – я ничего не имею против. Только вот не знаю, подходящее ли это средство передвижения для Ли Ши?

– Да, действительно, – согласился Джим и вопросительно посмотрел на Ли Ши.

Маленькая принцесса не знала, как быть. Конечно, ей очень хотелось разочек прокатиться на Кристи по морю, но, с другой стороны, она страшно боялась отправляться в такое рискованное путешествие. А что, если начнется шторм и у нее будет морская болезнь? А вдруг какой-нибудь здоровенный кит возьмет и проглотит локомотив со всеми пассажирами? Или еще хуже: вдруг Кристи по дороге получит пробоину и пойдет ко дну?

Тысячи страшных картин обрушились на принцессу, как только она стала думать о том, что с ними может приключиться в пути. Поэтому она благоразумно сказала:

– Собственно говоря, мне совершенно не хочется возвращаться в Китай. У меня ведь еще много дней до конца каникул.

– Правильно, Ли Ши! – поддержала ее госпожа Каакс. – Оставайся-ка ты лучше здесь! По крайней мере, я тогда не буду одна, а ты поможешь мне управляться с лавкой.

Почтальон тем временем засунул все письма в мешок. Джим и Лукас проводили его до причала. Там они попрощались, и почтальон поплыл по своим делам.

Когда почтовый корабль скрылся из виду, друзья отправились на железнодорожную станцию, чтобы посмотреть, как там Кристи и Максик.

Джим с нежностью похлопал свой паровозик по котлу и, повернувшись к Лукасу, который смотрел на них с ласковой улыбкой, спросил:

– По-моему, с позавчерашнего дня он еще немножко подрос, как ты считаешь?

– Н-да, – отозвался Лукас, не выпуская трубку изо рта. – Максик здорово вымахал. А как мы с ним поступим? Ведь нас все-таки долго не будет.

– Ты думаешь, мы можем взять его с собой? – спросил Джим.

– Как хочешь, – ответил Лукас. – В конце концов, это твой паровоз. Ты ведь знаешь, что путешествие может быть очень опасным. А Максик все же еще малыш.

Джим вздохнул. Ему трудно было на что-то решиться.

Подумав немножко, он неуверенно сказал:

– А может, это и неплохо, если он уже в таком возрасте привыкнет к приключениям.

– Хорошо, – не стал с ним спорить Лукас, – тогда бери его с собой.

– Когда мы отправляемся? – спросил Джим.

Лукас посмотрел на небо. Уже со среды дул устойчивый ветер, который постепенно разгонял плотные черные тучи. Кое-где даже виднелись кусочки голубого неба.

– Ночь будет ясной, – решил Лукас, который знал толк в таких вещах. – Ветер подходящий – не слишком сильный и не слишком слабый. Думаю, что нам не стоит терять времени даром. Двинемся сегодня вечером. Не возражаешь?

– Порядок! – отозвался Джим.

– Отлично, – сказал Лукас. – Тогда давай собираться.

И они принялись за дело. Пока Лукас готовил паклю и смолу для заделки щелей, Джим сбегал к госпоже Каакс, чтобы предупредить ее об отъезде. Тяжело вздыхая, госпожа Каакс вместе с Ли Ши укладывала Джиму в рюкзачок теплые вещи, чтобы тот не простудился, а еще она засунула туда десять носовых платков, чтобы ему было во что сморкаться; кроме того, сверху она положила мыло, мочалку, щетку и палочки с ваткой, чтобы ее мальчик не забывал по утрам и вечерам умываться, чистить зубы и уши. А вот коробку с играми, без которых так плохо во время долгого путешествия, она едва не забыла уложить. Хорошо, Ли Ши вовремя спохватилась.

Джим тем временем вернулся на станцию и, пока Лукас задраивал щели у Кристи, взялся за своего Максика. Так же, как тогда, когда они первый раз плавали в Китай, друзья закрыли крепко-накрепко все двери и окна, заткнули все щели паклей и замазали их смолой, чтобы ни одна капелька не просочилась. Затем они спустили всю воду из котлов, потому что только пустые локомотивы могут хорошо держаться на плаву, наподобие пустых бутылок. Под конец Лукас при помощи Джима установил на кабинке машиниста мачту, а когда с этим было покончено, натянул паруса. Максику они не стали делать мачту, решив, что лучше будет, если Кристи просто возьмет его на буксир. Прицепить его прочным канатом – и тогда он никуда не денется.

Когда друзья закончили последние приготовления, на улице уже смеркалось. Они как следует вымыли руки, которые все были в смоле. Тут уж пришлось взять специальное машинистское мыло Лукаса. Затем они пошли к госпоже Каакс, где собирались напоследок уютненько поужинать. Пока накрывали на стол, Джим сбегал к себе в комнату, быстро натянул свой голубой комбинезон и достал фуражку. Когда все сели ужинать, Джим от нетерпения едва мог усидеть на месте, не говоря уже о том, чтобы толком поесть.

– Джим, не вертись, ешь как следует, а то все остынет и ты испортишь еще себе желудок, – не уставала повторять госпожа Каакс.

В этот вечер госпожа Каакс была молчаливее, чем обычно. Она сидела какая-то притихшая, и с ее лица не сходило выражение озабоченности. Предстоящее путешествие очень беспокоило ее, и тысячи всевозможных страхов наполнили ее доброе сердце.

Маленькая принцесса за все время тоже не проронила ни звука, только становилась все бледнее и бледнее. Она смотрела на Джима большими глазами, в которых застыла тревога, и с трудом сдерживала слезы. А вдруг она больше никогда не увидит Джима? Что же с ней будет, если с ним что-нибудь случится? Ведь она уже имела случай убедиться еще тогда, когда он пришел освобождать ее и других детей из драконьего города, что Джим ничего не боится и смело идет навстречу любой, даже самой страшной опасности.

После ужина все пошли к железнодорожной станции, где стояли оба локомотива с задраенными щелями, готовые к отправке. Ветер уже надул большой парус на Кристи, к которому длинным, прочным канатом был прикреплен Максик. Лукас нырнул в тендер, который теперь снова служил входом в кабину машиниста, и затащил все вещи: рюкзак Джима, теплые одеяла, коробку с играми и всякое другое. На сей раз он решил прихватить с собой еще и весла, так, на всякий случай. Само собой разумеется, госпожа Каакс приготовила им в дорогу большой пакет бутербродов, дюжину крутых яиц и прочие съестные припасы – все это Лукас тоже сложил в кабине. Справившись с погрузкой, друзья подтянули Кристи к берегу и спустили его на воду. Максик плюхнулся следом за ним. Затем они пришвартовали временно свои паровозы-пароходы к пирсу.

Тут на причале появился король Альфонс Без Четверти Двенадцатый в сопровождении господина Пиджакера. Король пожал руку сначала Лукасу, потом Джиму и сказал:

– Мои глубокоуважаемые подданные! Я необычайно взволнован! Я даже не могу вам выразить то, насколько я взволнован. Я взволнован настолько, что не в состоянии продолжать говорить. Простите меня, но я лучше буду молчать. Только еще одно слово я хотел бы вам сказать на прощание: Соединенное королевство Медландии и Ново-Медландии с гордостью взирает на вас! Помните об этом и не ударьте в грязь лицом!

Закончив свое прощальное напутствие, король снял очки и стал протирать стекла носовым платком, потому что они подозрительно запотели.

Госпожа Каакс обняла Джима, крепко расцеловала его и сказала:

– Джим, мой дорогой мальчик! Будь осторожен, слышишь? И не забывай следить за собой, хорошо?! Обещай мне.

Тут она принялась плакать, и, глядя на нее, Ли Ши не выдержала и, рыдая, бросилась Джиму на шею.

– Джим, дорогой Джим! Возвращайся скорее! Возвращайтесь скорее! Я так боюсь за вас! – громко всхлипывая, говорила она.

Последним взял слово господин Пиджакер:

– Я хотел бы самым решительным образом поддержать эту просьбу – возвращайтесь скорее!

Сказав это, он тоже достал носовой платок и основательно высморкался. Он сморкался долго и старательно, чтобы, не дай бог, никто не заметил, как горько ему расставаться с друзьями.

Лукас выпустил несколько клубов дыма и пробасил:

Не надо волноваться, друзья! Мы люди бывалые, всякое видывали, и ничего с нами до сих пор не стряслось. Ладно, Джим, старина, нам пора!

И он зашел в воду, чтобы оттуда забраться на Кристи. Джим последовал его примеру и уже через минуту был на крыше кабины машиниста. Путешественники отдали швартовы, ветер надул паруса, скрипнула мачта, и удивительный корабль с локомотивчиком на буксире тронулся в путь.

Провожающие махали им вслед носовыми платками и дружно кричали:

– До свидания! Всего хорошего! Будьте здоровы! Доброго пути! Возвращайтесь скорее!

Джим и Лукас тоже махали им в ответ; они махали до тех пор, пока Медландия вместе с ее двумя разнокалиберными вершинами на горизонте совершенно не скрылась из виду.

Заходящее солнце отражалось в бескрайних водах океана, распростершегося перед ними, и от этих золотистых лучей закатного солнца протянулась с запада на восток сверкающая дорожка, посреди которой двигались, разрезая морскую гладь, сцепленные локомотивы.

Лукас положил руку Джиму на плечо, и друзья смотрели на мерцающую световую дорожку, что влекла их за собою куда-то вперед, в неведомые дали, быть может, опять к новым землям и странам, – ни одна душа не знала, куда приведет их этот путь.

Глава четвертая,
в которой друзья заводят новое удивительное знакомство, заставившее их отклониться от избранного курса и зайти в Варварское море

Уже давно на небе вышли звезды, а друзья все сидели на крыше своего паровоза-парохода и болтали о том о сем.

– Интересно, что скажет господин Ка Лань Ча, когда увидит нас снова? – размышлял вслух Джим. – Обрадуется он или нет?

– Конечно обрадуется, я нисколько не сомневаюсь в этом, – сказал Лукас, улыбаясь. – Вот только хотел бы я знать, как нам попасть к нему?!

– Ах да, верно! – воскликнул Джим. – Мы ведь не можем теперь ехать через Долину Сумерек, там теперь завал. Я и забыл об этом. – Вид у Джима был довольно испуганный.

– Н-да, – пробурчал Лукас и в задумчивости выпустил несколько клубов дыма. – В этом-то и загвоздка. Но все равно, пока мы в море, нам ничего не решить. Так что давай сначала доберемся до места, а там посмотрим. Что-нибудь придумаем. Как-нибудь выкрутимся.

– Да уж наверное выкрутимся, – согласился Джим. Молча сидели они и смотрели, как взошла на небе полная луна и серебристый свет разлился по морской поверхности. В легкой дымке над волнами кружился нежный ветерок, играя туманными тенями, которые он перегонял с места на место и заставлял менять свои причудливые очертания.

– Добрый день! – послышался вдруг чей-то певучий голосок, напоминавший тихий плеск волн. – Или, точнее, доброй ночи!

Лукас и Джим удивленно стали озираться, но никого не обнаружили.

– Кто это? Никого не видать! – сказал Лукас.

– Да тут я, тут, – пропел голосок где-то совсем рядом. – Ну, приглядитесь, я машу вам рукой.

Друзья смотрели во все глаза. Сантиметр за сантиметром обшаривали они взглядом морскую поверхность. Вдруг Джим заметил маленькую ладошку, которая торчала из воды. Он показал на нее Лукасу. И тут друзья увидели совершенно ясно и отчетливо крошечную девочку, которая была не больше чем рука Джима. У нее было хорошенькое личико, только глаза немножко большеваты, да рот, пожалуй, великоват, да и нос малость подкачал – одни дырки, – так что все вместе это придавало ей сходство с рыбой. Серебряные волосы беспорядочно торчали в разные стороны, словно на голове у нее рос настоящий бурьян. Ко всему прочему, вместо ног у девочки был рыбий хвост. Но больше всего Лукаса и Джима поразило тело русалки – а в том, что перед ними русалка, путешественники ни минуты не сомневались. Ее тело было почти что прозрачным, и создавалось впечатление, будто она вся состоит из зеленоватого студенистого вещества. Вот почему русалку так трудно было различить в воде.

– Добрый вечер, – приветливо сказал ей Лукас. – Какой у вас прелестный хвост, чудесная незнакомка!

– Вам правда нравится? – польщенная, спросила русалка.

– Еще как! – вежливо подтвердил Лукас. – Поистине это самый красивый хвост, какой мне доводилось видеть у юных дев!

Русалка залилась веселым смехом, который напоминал плеск маленьких волн на пляже в Медландии.

– А позвольте вас спросить, куда это вы направляетесь? Может быть, вы бедные жертвы кораблекрушения? – с нескрываемым любопытством спросила русалка.

– О нет, нет, милая дама, – с улыбкой успокоил ее Лукас, – мы совершаем путешествие в Китай и дальше.

– Ах вот оно что! – сказала русалка. – А позвольте мне спросить: что это у вас за странный корабль?

– Этот корабль зовется Кристи, – ответил Лукас, попыхивая трубкой, – хотя на самом деле он вовсе не корабль.

– А маленький корабль, который плывет за нами, зовут Максик, – добавил Джим, – хотя он тоже на самом деле не корабль.

– Ничего не понимаю, – призналась совершенно сбитая с толку русалка. – Что это за корабли такие, которые на самом деле не корабли? Такого я еще не видела.

– Эти корабли, которые на самом деле не корабли, – продолжил свое объяснение Лукас, подмигивая Джиму, – являются не чем иным, как локомотивами.

– Ах вот оно что! – сказала русалка. – Значит, это воломо… нет, молово… как вы сказали?

– Локомотивы! – повторил Джим.

– Да, именно так! – воскликнула русалка и пододвинулась чуть поближе: ей было очень любопытно. – А позвольте вас спросить: что это такое, толомокивы?

– Вы можете спрашивать сколько вам угодно, – отозвался Лукас с приветливой улыбкой. – Локомотив, стало быть, представляет собою нечто, что имеет колеса и передвигается по земле при помощи огня и пара, понимаете?

– Ага, понятно! – обрадовалась русалка. – Значит, миколо… то есть я хочу сказать: эта самая ваша коломолокива – что-то вроде парохода, только уже сухого, да?

– Неплохо! – ответил развеселившийся Лукас, не выпуская трубки изо рта. – Можно и так сказать. Вы необыкновенно смышленая барышня!

Русалочка снова рассмеялась, услышав очередной комплимент, а потом добавила:

– Значит, этот корабль, который на самом деле не корабль, все же можно считать чем-то вроде корабля?! – И она радостно захлопала в ладоши.

Морские жители, надо сказать, смотрят на мир только под одним углом зрения – имеет или не имеет данный предмет, данное явление или событие хоть какое-нибудь отношение к воде. Они очень нервничают, если нельзя что-нибудь истолковать с водной точки зрения. Но когда им удается нащупать хоть какую-нибудь связь с водой и найти подходящее объяснение (которое лучше назвать обводнением), они чувствуют необычайное облегчение. Но за это на них не стоит сердиться, потому что в целом они очень милые и симпатичные существа. В конце концов, ведь и люди очень часто о многих вещах судят, так сказать, со своей колокольни.

– А кто вы такие? – продолжала неугомонная русалка.

– Я – Лукас, машинист локомотива, а это мой друг, Джим Пуговка, тоже машинист локомотива. Ему принадлежит вот тот паровозик, который у нас на буксире.

– Простите мое любопытство, – вежливо извинилась русалка, – но нас, морских жителей, волнует еще один вопрос. А может быть, вы разбираетесь в электричестве, магнитах и прочих таких вещах?

– Наша специальность – паровозы, – ответил Лукас, – но кое-что в электричестве и прочих таких вещах мы, конечно, понимаем.

– Вот как чудесно! – радостно воскликнула русалка. – Нужно срочно рассказать об этом папеньке! Прошу вас, подождите минуточку, я сейчас! – сказала она и тут же исчезла.

Друзья еще как следует ничего не поняли, как русалка уже снова вынырнула откуда-то из глубины океана.

– Не бойтесь! Сейчас появится мой папочка! – закричала она.

И тут все вокруг заклокотало, забурлило, море вздыбилось так, что Кристи страшно накренился – того и гляди перевернется. Через секунду из воды выглянула физиономия – огромная, как морда кашалота. Физиономия была такой же зеленой и прозрачной, как и у русалки. На лысой макушке красовалась гигантская стеклянная корона, а вокруг вся голова была покрыта слоем ракушек и водорослей. Круглые глаза, напоминавшие шары, только что не вываливались из орбит, но зато в них мерцал таинственный золотистый огонек, какой можно видеть обыкновенно у кротов. Ко всему прочему, физиономия имела невообразимо широкий рот, который не скрывали даже длиннющие усы, свисавшие сосульками, как у сома, под самым носом.

Короче говоря, когда Джим увидел все это, он со страху не знал, то ли ему плакать, то ли смеяться.

Лукас же ничем не выдал своего удивления и, как обычно, сохранял полную невозмутимость.

– Разрешите представить, – сказала русалка. – Это, дорогой папа, господин Лукас, машинист викомолитива, и его друг Джим Пуговка. А это, – продолжала русалка, обращаясь теперь к путешественникам, – это мой папа, Лормораль, владыка этого моря.

Лукас вежливо снял фуражку.

– Очень рад с вами познакомиться, король Лормораль, – сказал он.

– Папа, – сказала русалка, – эти чужеземцы разбираются немного в электричестве, и магнитах, и прочих вещах. Они ведь машинисты кикимотивов.

– Хорошо-о-о-о-о! – выдохнул морской король, будто собираясь то ли икнуть, то ли рыгнуть. – Тогда пошли скорее на дно! Посмотрите сами, что там не в порядке, – продолжал он клокочущим басом.

– Так не получится, – ответил Лукас. – Нам очень жаль, но это невозможно, уважаемый Лормораль.

Морской владыка сдвинул брови, ну а поскольку брови его по величине напоминали садовые грабли, можно себе представить, какой суровый у него получился вид.

– Почему нет? – проклокотал он грозно. Это звучало так, как будто гигантского кита вдруг одолела икота.

– Потому что мы сразу же утонем, ваше величество, – спокойно объяснил Лукас, – от этого вам не будет никакого прока.

– Верно! – пробулькал король.

– А в чем, собственно говоря, дело? – поинтересовался Лукас. Тут в разговор снова вмешалась русалка:

– Мы никак не можем включить морскую иллюминацию. Она всегда работала, а теперь почему-то нет. Вот уже год как сломалась.

– Да-а-а, – пробулькал морской король. – Чертовски неприятная история! Сегодня, например, назначена праздничная иллюминация в честь моего прапрапрапрадедушки Гурумуша. Во времена его правления и была построена специальная установка, посредством которой устраивались иллюминации.

– Мне нужно для начала задать вам несколько вопросов, – сказал Лукас. – А откуда раньше поступал свет для морской иллюминации?

– Такие глупости меня никогда не волновали, – недовольно пробурчал король. Слышно было, как икота снова подкатила ему под горло. – Просто раньше у нас был свет, а теперь его нет. Вот и все.

Но тут в разговор снова встряла русалочка:

– Родная сестра моей прабабушки, тетушка Гургуна, лично знала великого короля Гурумуша, моего прапрапрапрапрадедушку. Так вот, она часто рассказывала мне о том, что свет исходит из глубины моря и производит его гигантский магнит.

– А где находится этот самый магнит, милая барышня? – допытывался Лукас.

– В Варварском море, – с неохотой ответила, помедлив, русалка. – Мы не очень-то любим об этом говорить и стараемся не заплывать туда. Места там, надо сказать, довольно мрачные.

– Это очень далеко отсюда? – поинтересовался Лукас. – Если мы сможем как-то помочь вам и сделать тем самым приятное, мы готовы изменить курс и немедля отправиться в Варварское море.

– Хорошо-о-о-о! – проурчал король Лормораль глухим голосом, как будто снова собираясь рыгнуть, и, не попрощавшись, скрылся под водой.

Снова море все забурлило, заклокотало, и Кристи опять завалился на бок.

– Не сердитесь на него, – пропела нежным голосом русалочка, защищаясь ладошками от брызг набегавших волн. – Мой папа иногда бывает не слишком вежлив. Ему ведь как-никак шестьдесят тысяч лет, и к тому же последнее время его мучает изжога. Знаете, как горло жжет. А морские жители очень не любят, когда им где-то что-то жжет.

– Да уж, конечно, – посочувствовал Лукас. – Шестьдесят тысяч лет, прямо скажем, возраст немалый.

– Раньше, до своей болезни, он был самым обаятельным обитателем моря, других таких не было! – попыталась загладить не слишком вежливое поведение своего папы русалочка.

– Ну а теперь его место заняли вы, очаровательная барышня! – успокоил ее Лукас, на что русалочка снова залилась звонким смехом, напоминающим легкий плеск волн, и даже немножко позеленела от смущения, то есть как бы покраснела по-нашему.