Текст книги "Меч над пропастью"

– Да, ответ на этот вопрос – первостепенная проблема, – подтвердил Тревельян. – Считается, что перебраться через Поднебесный Хребет невозможно. В одних местах – активная вулканическая деятельность, потоки лавы, трещины в почве и ядовитые облака в ущельях и на склонах гор. В других, более спокойных в этом отношении, неприступные скалы и перевалы, лежащие на высоте восьми-двенадцати километров. Нам известно, что контакты между степью и более цивилизованными районами за хребтом все же происходили, но осуществлялись по морю и были очень редкими. Никто не мог представить, что с севера явится целое войско… Но раз это случилось, значит, произошли изменения. Какие? В горах открылся разлом после сильного землетрясения?.. Шас-га отыскали цепочку пещер, соединяющих северный и южный склоны?.. Или в районе какого-то перевала, расположенного на доступной высоте, заткнулся вулкан?..

– Нет, Ивар, нет. – Энджела покачала головой. – Такие феномены мы бы не пропустили. Все эти предположения обсуждались не раз, и все они – ты уж не обижайся – лежат на поверхности.

– Никаких обид, – сказал Тревельян и вызвал карту центрального континента. Она раскинулась в воздухе, точно серо-желтое покрывало, пересеченное темным барьером гор.

На Пекле имелись пять материков, занимавших добрых две трети планетарной поверхности, так что водные бассейны были представлены в основном проливами, мелкими и очень солеными внутренними морями и двумя небольшими океанами у полюсов. Пекло открыла и исследовала экспедиция Сокольского-Шенанди, и, по решению ее координаторов, солнца Асур и Ракшас, планета Равана, естественный спутник Гандхарв и континенты Хираньякашипа, Вритра, Шамбара, Раху и Намучи получили названия, взятые из древнеиндийской мифологии [7]7
  В древнеиндийской мифологии ракшасами именуют демонов. Асуры, первоначально старшие боги, аналог древнегреческих титанов, со временем тоже превратились в демонических существ. Равана – могучий и злобный ракшас, герой ряда древнеиндийских сказаний. К тому же разряду демонов-полубогов относятся Гандхарв, Хираньякашипа и остальные персонажи.


[Закрыть]. Самый крупный материк, Хираньякашипа или Хира, превосходил по площади земную Евразию вместе с Африкой и распадался в меридиональном направлении на несколько зон. На севере – степи и пустыни, в которых кочевал народ шас-га; эта обширная равнина была ограничена горами, что поднимались от западного моря до восточного. В центральной части этот Поднебесный Хребет достигал десяти-шестнадцати тысяч метров; такие огромные высоты плюс крутые склоны гор, разреженный воздух и обилие вулканов делали его неодолимым препятствием для кочевников севера. Хребет задерживал облака, заставлял их проливаться дождями и порождать ручьи, орошавшие южный склон. Правда, вода была плохой, насыщенной сероводородом и другими примесями, но все же ее хватало для поддержания жизни в сотнях оазисов, находившихся между предгорьями и экваториальной пустыней. Их цепочка тянулась почти на четырнадцать тысяч километров, и в этом поясе, получившем название Кьолл, а также в торговых городах восточного побережья и поселениях западного, был центр местной цивилизации. К югу лежала Великая Пустыня, где бродили разбойничьи племена, и там, в районе экватора, стоял невыносимый зной. Местность постепенно повышалась, и пески сменял камень плоскогорий, выходивших к Южному полярному океану гигантскими обрывами. Там тоже обитали какие-то дикари, очень немногочисленные и пока не изученные эмиссарами ФРИК. Что неудивительно – Фонд трудился на Пекле только шесть десятилетий, и основное внимание в этот период уделялось странам Подножия Мира, то есть баронствам Кьолла и центрам морских народов туфан и ядугар. Теперь все усилия земных цивилизаторов были под угрозой. Раз кочевники проникли на южную сторону хребта, от Кьолла и прибрежных городов останутся одни руины, а от их населения – груды костей.

– Они примерно здесь. – Тревельян коснулся точки на востоке горной цепи. – Когда-то я бывал в этих местах, искал сладкую воду в обличье хишиаггина. Их лагерь между двумя владениями – барона Оммиттахи и этого… как его…

– Волосатого Инкагассы, – подсказал Юэн Чин. – Инкагасса давно скончался от старости и обжорства, но Оммиттаха жив-живехонек. Только сильно одряхлел.

Тревельян в задумчивости уставился на карту.

– Полагаю, Серый Трубач разграбит эти оазисы и, возможно, ряд соседних. Этому мы не успеем помешать. Чтобы подобраться к Трубачу и внедриться в его окружение, мне нужно дней двадцать. Но главное – выяснить, как он проник к Подножию Мира… Это тоже требует времени.

– Отправишься в степь? Ты уверен, что это хорошая идея? – спросила Энджела Престон. Теперь в ее голосе звучала тревога.

– Других кандидатур пока не имеется. Шас-га нашли проход, войско перебралось в южные предгорья, но в степи остались их женщины, дети, стада и какое-то количество мужчин – пастухи и воины, не успевшие к общему сбору. Надо проследить миграцию запоздавших. Очевидно, они будут стягиваться к проходу в горах.

– Это можно сделать с помощью спутника, – заметил Юэн Чин. По правилам ФРИК, любой патронируемый мир снабжался сателлитом наблюдения и межзвездной связи, на орбите Пекла тоже имелась такая станция. Тревельян об этом не забыл.

– Я уже подключился к спутнику, Юэн. Я привез с собой Мозг, устройство с искусственным интеллектом, и сейчас он анализирует передвижения групп кочевников. Думаю, к красному закату все будет завершено. Утром я возьму флаер и вылечу в степь. А сейчас… – Ивар почесал в затылке. – Кто у вас занимается биопластикой? Мне нужно сделать лицо и поставить пару имплантов – боевой и дополнительный медицинский, для быстрой адаптации.

– Этим займусь я сам, – промолвил Юэн Чин. – Твою плоть, дружище, я никому не доверю. Таким красавцем тебя изображу! Степные дамы будут в восторге!

Этнограф ухмыльнулся, и Тревельян ответил ему кислой улыбкой. Женщин он любил, но от степных дам, как и от всех прочих обитательниц Пекла, его слегка подташнивало. Сказать, что они были уродливы, значило сделать им комплимент, причем весьма изрядный. В его карьере ксенолога были моменты, когда приходилось странствовать по раскаленным пустыням, окунаться в ледяные воды, пить жуткое пойло, закусывать инопланетными червями или чем-то совсем уж противным земному метаболизму, но с такими неудобствами справлялся медицинский имплант. Однако на женщин – там, где они попадались, – действие импланта не распространялось. Женщин Ивар предпочитал изящных, симпатичных и, желательно, чистых. Таких, как милая Анна Кей, с чьим изображением он познакомился на транспортном судне во время полета к Раване.

– Пойду подготовлю аппаратуру, – сказал этнограф. – Это не займет много времени.

– Подожди. Во время моего отсутствия пусть делами миссии управляет Энджела. Ты, Юэн, будешь на связи со мной. И еще одно… Твой практикант Инанту достаточно опытен, чтобы послать его в торговые города?

– У туфан, как я тебе сказал, он бывал не раз. Что нужно сделать?

– Проверить их боеспособность. Городские укрепления, численность и состав гарнизонов, вооружение и все такое… Заодно пусть поищет шас-га и выяснит, откуда они взялись. Помнится мне, что у туфан и кьоллов есть рабы-северяне.

– Это ему по силам, – сказал Юэн Чин, поднимаясь. Они с Престон направились к дверям, но у порога Энджела вдруг остановилась и спросила:

– Что с тобой произошло на пути к Раване? Мы получили сообщение от Консулата, что ты задержишься в Провале на несколько дней. Были какие-то неприятности?

– Нет, – ответил Ивар и насупился, вспомнив о своем потерянном спутнике и предке, славном командоре Тревельяне-Красногорцеве. – Никаких неприятностей, Энджи, только сложности… Будет время, расскажу.

С тихим шорохом сдвинулась дверь, и он остался в комнате один.

* * *

Четвертый этаж башни был жилым. Ниже находились лаборатории, выше – резервные помещения, а на самом верху – солярий, бассейн и небольшой цветник. В круглом холле жилого этажа тоже имелись растения – огромный куст генетически модифицированных пионов. Повинуясь неведомому для Энджелы ритму, на нем распускались то белые, то розовые, то багряные цветы, наполняя воздух нежным, приятным ароматом. Сейчас куст выбросил белые бутоны, самые любимые. Энджела остановилась, чтобы полюбоваться ими.

В холл выходили восемнадцать дверей личных апартаментов, и столько же в запасе на пятом этаже; при необходимости штат миссии можно было увеличить втрое. «Такую группу мне не доверят», – подумала Энджела. Собственно, нынешний персонал ей не доверили тоже… Обидно! Хотя справедливо.

Вздохнув, она направилась в свой жилой отсек. Там, у прозрачной стены, выходившей на запад, сидел Кафингар Миклан Барахеш, и лучи Ракшаса золотили его длинные волосы. В его глазах было столько нежности, что сердце Энджелы замерло.

Он поднялся и обнял ее.

– Ты расстроена, моя чатчейни?

Чатчейни – маленькая пушистая птичка с его родины… Так мужчины-терукси обращаются к возлюбленной. Энджеле нравилось это слово, как и губы Кафи, искавшие ее губ.

– Нет, – пробормотала она, задохнувшись от поцелуя, – нет, милый…

Конечно, она была расстроена, и Кафи, с присущей терукси чуткостью, это заметил. Она не справилась, и Юи Сато прислал Ивара… Не кого-нибудь, а Ивара Тревельяна, словно, не подозревая о том, хотел напомнить ей о сделанной ошибке. Все могло повернуться иначе, будь она в те годы уступчивей – возможно, у них с Иваром было бы сейчас пять сыновей или хотя бы две дочери, как в семье Исаевых… Но юности присущ максимализм. Все или ничего! Ничего и не осталось…

Теплые губы Кафи напомнили ей, что это совсем не так. Улыбнувшись, она села в широкое кресло у окна, и Кафи, как обычно, устроился рядом.

– Почему он здесь? Именно он? – спросил Кафингар. Энджела знала, что его вопрос не продиктован ревностью, ибо терукси не были знакомы с этом чувством; просто ее возлюбленный понимал – что-то здесь не так.

– Ивар один из лучших разведчиков Фонда, – произнесла она. – Неудивительно, что его отправили к нам. Его опыт и решительность…

Энджела смолкла. Кафи взял ее ладонь, принялся перебирать и поглаживать тонкие пальцы. Эта ласка успокоила ее.

– У вашего Фонда много опытных и решительных разведчиков, – произнес он. – Чем Ивар лучше других?

– Не лучше – удачливей, – сказала Энджела. – Ты ведь слышал про Осиер? Слышал, что он отыскал там парапримов?

– Новую расу, которая, как и мы, занимается прогрессорством? Да, знаю. Кажется, к ним направили корабль с эмиссаром ФРИК?

– Направили, но дело не в этом. Подумай, часто ли мы находим цивилизации чужих?.. Я думаю, для этого нужно особое везение.

– Ну, вы нашли нас, – возразил, подумав, Кафингар. – Нашли чужаков-терукси.

– Вы не чужаки. – Энджела прильнула к его плечу. – Ты мне не чужой. Может ли быть иначе?

Наступила тишина, прерываемая лишь тихим дыханием и звуками поцелуев. Наконец Энджела прошептала:

– Я догадываюсь, почему его прислали… я заглянула в архивы миссии… Он был здесь, Кафи, был! Давно, совсем юным… таким же стажером, как Инанту… Я об этом не знала. Это случилось после того, как мы разошлись и очень обиделись друг на друга.

– Ты и сейчас обижена на него, чатчейни?

– Нет, конечно, нет! Если на что и обижаться, так на судьбу… мы были такими молодыми, такими глупыми…

– К счастью для меня. Вы, земляне, нашли терукси, а я, недостойный, нашел свою любимую, – с нежностью произнес Кафингар. Потом спросил: – Значит, Ивар здесь стажировался… И что же дальше?

– Сейчас, когда мы беседовали в его отсеке, он упомянул, что знает район у владений Оммиттахи и Кадда, наследника Инкагассы. У него есть опыт, ему знакомы местные условия… и он не раз имел дело с дикарями… даже с такими жуткими, как эти шас-га… – Голос Энджелы дрогнул. – Он хочет к ним отправиться. Представляешь, полететь в пустыню к этим убийцам, этим людоедам! Я такое и представить не могу!

– У тебя другая специальность, – напомнил Кафингар. – Ты планетолог.

– А ты? Ты бы смог?

Он отбросил прядь волос с плеча и совсем по-земному покачал головой.

– Вряд ли. Мое занятие – погодные установки. Вот если бы вы разрешили устроить небольшой ураган… ну, совсем-совсем крохотный…

Улыбнувшись, Кафингар Миклан Барахеш махнул рукой.

Подавляющая масса населения Земной Федерации положительно относится к деятельности ФРИК и готова нести связанные с нею финансовые затраты. У большинства людей создание Фонда ассоциируется с концом противоборства Земли с ее галактическими соседями; они, не вникая глубоко в суть происходящего, оценивают Фонд по декларируемым его руководством принципам. Однако среди политиков и специалистов, в первую очередь историков и ксенологов, не существует столь однозначного мнения. На Руинах, Горькой Ягоде, Рухнувшей Надежде и в ряде других миров Фонд потерпел сокрушительное поражение, попытавшись прогрессировать цивилизации, находившиеся на уровне двадцатого века Земли. Результатом этих катастроф явилось представление о Пороге Киннисона, которое будет рассмотрено в дальнейшем. Но даже с учетом этого нового знания, прогрессорство считается рискованным делом; в нем искусство и личные качества эмиссара преобладают над точными расчетами. К сожалению, мы не можем дать уверенный прогноз различных вариантов развития инопланетной цивилизации, а значит, не в состоянии предвидеть, приведут ли наши действия к положительным или отрицательным результатам. Все теоретические построения специалистов лишь вуалируют простой факт: мы приходим в архаический мир, мы видим, что его обитатели несчастны, и мы пытаемся им помочь.

Абрахам Лю Бразер «Введение в ксенологию архаических культур». Глава 2. Феномен прогрессорства.

Глава 2. Встречи

Ракшас – белое солнце – опустился за горный хребет, гигантский диск красного Асура неторопливо погружался в облака, подсвечивая их кровавыми лучами. Интервал между закатами двух светил, как и между их восходами, испытывал прецессию с периодом сто двадцать тысяч лет, и в отдаленной перспективе ночь на планете должна была исчезнуть, сменившись чередованием красных и белых дней.

Когда от Асура остался только алый серпик над пеленою туч и небо потемнело, Ивар отправился в гости. Далеко идти не пришлось – до дверей апартаментов Исаевых было ровно двадцать шагов.

Большая комната носила явный след женской руки: на стенах – гобелены с изображениями цветущих яблонь и персиковых деревьев, на полу – ширазский ковер, мягкие оттоманки завалены подушками, восьмиугольный низкий столик украшен орнаментом, вязью арабских письмен. «Хвала Аллаху, господу миров», – прочитал Тревельян и, подумав, что вещь, вероятно, старинная, опустился на диванчик.

Трапеза была великолепной: водоросли со вкусом грибов, местные трепанги, тушенные в собственном соку, какая-то рыба из южных морей с нежным розоватым мясом, таявшем на языке, устрицы величиной с ладонь и охлажденный фруктовый шербет. Отведав всего понемногу, Тревельян огладил лицо ладонями и, запинаясь – древнеузбекский он помнил не очень хорошо, – пробормотал благодарность хозяйке дома. Лейла порозовела от удовольствия.

– О твоих подвигах на Осиере мы наслышаны, из центра нам послана справка, – произнес Петр. – Но сейчас ты прилетел с Сайката, верно?

– Отчасти. С Сайкатской Исследовательской Станции, – уточнил Тревельян. – Это сателлит, подвешенный над планетой, база комплексной экспедиции.

– Кажется, совместный проект с кни'лина? – спросила Лейла. – Я слышала, там, на Сайкате, две расы враждующих гуманоидов, и ФРИК желает их развести, переселив одно из племен на другой материк.

– Ну, моя девочка, до гуманоидов им далеко, это не гуманоиды, а примитивные гоминиды каменного века. Группа кни'лина начала исследования, а меня послали ревизором – предполагалось, что я проверю их рекомендации и подготовлю почву для прибывающей через пару месяцев миссии ФРИК. Дело казалось несложным, однако…

– Однако? – повторила Лейла, когда молчание затянулось.

Ивар вздохнул.

– Среди кни'лина начались склоки. Поначалу я думал, что сцепились кланы похарас и ни, но ситуация была сложнее. Я не сразу врубился, и многие из них погибли.

– Погибли!.. – Лейла в ужасе всплеснула руками.

– Да. Злопамятный народец… Они сводили давние счеты, а на сайкатских дикарей им было наплевать.

– Ты в этом не виноват, – молвил Петр.

– Не виноват, – подтвердил Тревельян. – Но все равно неприятно.

Он отхлебнул шербета и снова вздохнул. Шербет казался похожим на один из напитков кни'лина – они были великие мастера по составлению коктейлей из фруктовых соков.

– То-то я смотрю, что ты какой-то грустный, – сказал Петр. – Беспокоишься как там, на станции?

– Нет. Специалистов кни'лина – тех, кто остался в живых, – заменили, прилетела земная группа, и сейчас там командует Роберт Щербаков. Он назначен координатором.

Лейла подлила Ивару шербета, пробормотав:

– Но все же ты печален…

– Есть немного. – Тревельян вздохнул в третий раз. – Меня отправили на Пекло в транспортном корабле, маршрутом через Хаймор и Горькую Ягоду. Последние прыжки пришлись на Провал, и я очутился у звезды, не описанной в Атласе. Там была планета… Хтон, как я ее назвал… дыра дырой, но я решил на нее заглянуть.

– Почему? – спросила Лейла.

– Были причины, детка.

– Авантюрист… – буркнул Петр.

– Не такой уж авантюрист! Я нашел древние руины, обследовал их, вступил в контакт с биоморфами Хтона и вызвал боевой корабль. Сейчас там фрегат Звездного Флота. Полагаю, вслед за ним пришлют большую экспедицию.

Темные глаза Лейлы вспыхнули, рот приоткрылся.

– Там было что-то интересное, Ивар? Очень опасное? – прошептала она.

– Опасное? Нет, не слишком. На Хтоне обитали человекоподобные существа, современные даскинам [8]8
  Даскины или Древние – могущественная раса, некогда правившая Галактикой. Исчезли по неизвестной причине миллионы лет назад (подробнее см. в Приложении).


[Закрыть] и очень агрессивные. Даскины решили, что они нарушают мир в Галактике, и расправились с ними. Как именно, я не готов объяснить… В общем, население вымерло, но остались несколько киборгов-биоморфов и генетическое хранилище, так что можно клонировать эту расу. Разумеется, под нашим контролем.

– Даскины!.. – Глаза Лейлы округлились.

– Черт побери! – воскликнул Петр, в изумлении уставившись на Тревельяна.

– Но это еще не все, – продолжил Ивар. – В разрушенном городе мне попалась скульптурная группа, изображавшая лоона эо. Четыре существа, взявшись за руки, стоят на пьедестале из гранита… Я видел такой же памятник в Посольском Куполе у сервов [9]9
  Посольские Купола – квартал инопланетных посольств в лунном городе Кенде, на берегу Моря Дождей, где курсанты Ксенологической Академии проходят обязательную практику. Первый Купол занимают сервы, роботы-андроиды дипломатической миссии лоона эо. Древняя мудрая раса лоона эо придерживается политики изоляционизма и общается со всеми остальными галактическими цивилизациями с помощью своих андроидов. Их сервы считаются самыми совершенными мыслящими машинами в Галактике.


[Закрыть] – давно, когда проходил там стажировку. Серв, показавший мне статуи, заметил: это знак, что мы здесь побывали… Выходит, когда-то они и до Хтона добрались… Но зачем? Это мертвый мир в бездне Провала! Зачем, почему, с какой целью?.. Не спрашивайте меня, я не знаю ответов.

Супруги переглянулись.

– Ответы когда-нибудь появятся, – произнесла Лейла. – Сейчас важнее факты. Найденный тобою древний памятник – большое открытие.

– Несомненно, – подтвердил ее муж. – Ты можешь гордиться, Ивар!

– Я горжусь, – сказал Тревельян и опять вздохнул.

– А почему вид такой тоскливый?

С кем разделить печаль, если не с друзьями?.. – подумалось Ивару. Он выпил шербета, откинулся на подушки и произнес:

– На Хтоне мне пришлось оставить своего спутника. Мой дед… точнее, мой далекий предок по отцовской линии, командор Олаф Питер Карлос Тревельян-Красногорцев, погибший когда-то в битве с дроми… Без него мне как-то неуютно.

– Теперь я понимаю… твой призрачный Советник… [10]10
  Термином «призрачный Советник» обозначают разумы умерших людей, запечатленные в памятных кристаллах. Кристалл можно имплантировать в организм живого носителя, с которым заключенный в кристалле разум устанавливает мысленную связь. Подобные кристаллы используются в качестве советников и спутников тех, кто выполняет опасные миссии или обречен, по роду своих занятий, на долгое одиночество.


[Закрыть] – кивая темноволосой головкой, протянула Лейла. – Но для чего ты его оставил на этом Хтоне?

– Я ведь сказал, что там есть киборги-биоморфы, а у каждого – целый арсенал боевых роботов. Они враждуют, Лейла! Бьются так, что камни в песок рассыпаются, песок лавой течет, а лава дымом в воздух уходит! Бессмысленное, бесконечное побоище… А мой старик – великий полководец! Он их живо в чувство приведет! Что до меня… ну, я подожду. Закончим с Серым Трубачом, вернусь на Хтон, проверю, какой порядок дед навел. Да и этими статуями нужно заняться.

Петр похлопал Тревельяна по плечу, Лейла с сочувствием вздохнула, поднялась и принесла чай и блюдо со сладкими пирожками бармак, приготовленными по древнетатарскому рецепту. «Друзья есть друзья», – умиленно подумал Ивар, наворачивая пирожки.

– Я вам поведал массу интересного, – произнес он с набитым ртом. – Теперь вы мне что-нибудь расскажите.

– Например? – поинтересовался Петр.

– Ну, скажем, про юного стажера Инанту… Что он за парень? Крепкий? Инициативный? Не пугливый? Есть для него задание… Юэн его рекомендует, но я хочу и вас послушать.

– Очень милый мальчик, – сказала Лейла.

– Этого мало, – заметил Тревельян.

Петр усмехнулся.

– Паренек достойный, но авантюрист. Похож на одного нашего друга-приятеля… Ты заметил, как он на тебя глядит?

– Заметил.

– А знаешь почему? Ты – его герой! Так сказать, эталон и образец для подражания! Он кристаллы с твоими отчетами до дырок протер!

Ивар очистил блюдо, запил шербетом и молвил:

– Приятно знать, что растет достойная смена. Пирожки, кстати, восхитительные… А что вы про нашего доктора скажете, про Нору Миллер? Мне показалось, что дама слегка резковата.

Лейла потупилась, Петр хмыкнул. Затем произнес:

– Пунктик у нее – хочет записи даскинов расшифровать, собирает о них информацию. Погоди, разошлют по базам твои материалы об этом Хтоне, она в тебя вцепится – клещом вцепится, не оторвешь! Очень странная особа… я бы сказал, однобокая, не как иные. – Тут он ласково поглядел на Лейлу. – Ни семьи, ни детей, ни друзей, ни даже приличной внешности. Только наука на уме.

– Ясно, – сказал Тревельян. – Таких в старину называли… э-э… зеленый чулок. Или желтый?.. Ну, неважно. Когда вы летите на свой остров?

– Завтра. – Лейла щелкнула пальцами, и из кухонной ниши вылез маленький робот с новым блюдом пирожков. – Могли бы и сегодня, но очень хотелось с тобой посидеть.

– Я это ценю. – Ивар потянулся к блюду и, взглянув на яркие гобелены, заметил: – В Самарканде сейчас весна… сады цветут, настоящие яблони… прелесть! Я слышал, у вас там высадили деревья бон с планет терукси?

– Высадили, – подтвердил Петр. – Это ты к чему?

– У терукси тоже красиво, и экология на уровне… Утром я в отчеты заглянул, в материалы терраформистов. Вроде бы они свои дела закончили месяца три назад, а все не улетают. Это отдельная команда, не из ФРИК, так что им здесь торчать?

Лейла хихикнула.

– Есть причины…

– Конечно, есть. Инанту на меня глядел, а Кафингар – на Энджелу… причем с обожанием, клянусь Великой Пустотой! Ну, его я понимаю. А коллеги что же? Что им тут сидеть? Пекло – неприятный мир…

– У терукси очень развита мужская солидарность, – пояснил Петр. – К тому же Кафи в их группе старший, а уважение к старшим у них в крови. Они будут сидеть на Пекле столько, сколько пожелает Кафингар.

Ивар кивнул, и беседа переключилась на другие темы, на дочерей Исаевых, их поместье под Самаркандом и воспоминания юных лет. Когда Тревельян покинул гостеприимных хозяев, была середина ночи; свет в холле померк, на жилом ярусе царила тишина, и в огромном хрустальном окне сияла редкая россыпь звезд и плыл зеленоватый диск Гандхарва. Остановившись у куста пионов, благоухавших сладко и тревожно, он всмотрелся в висевшие рядом зеркала. Прошло часов шесть, как Юэн Чин запустил процессы биотрансформации, и внешность Ивара начала меняться: лицо становилось более узким, словно его сдавливали с обеих сторон, рот и зубы делались крупнее, кожа – смуглее, а постепенно удлинявшиеся волосы уже достигали плеч. К утру он примет облик шас-га, воина Белых Плащей или Пришедших С Края, не столь ужасных видом, как Зубы Наружу. Но так или иначе обличье у него станет устрашающим.

Тревельян пощупал импланты: медицинский – под ребрами, и боевой – в указательном пальце. Кроме того, в плече сидело устройство для голографических иллюзий, имевшее защитную функцию – обмануть и отпугнуть. Импланты уже прижились; надавливая на них, он чувствовал лишь упругое сопротивление мышечной ткани. Почти инстинктивно он коснулся виска, где прежде сидел кристаллик с личностью командора, и вздохнул, не ощутив привычной ментальной связи. «Дед сейчас командует легионами на Хтоне… – мелькнула мысль. – Мозг, искусственный интеллект, вывезенный с Сайката, его, конечно, не заменит, хотя помощник он неплохой. Помощник, и только… Многого ему не хватает – юмора, человечности, тепла…»

Заслышав шорох, Ивар обернулся. Одна из выходивших в холл дверей сдвинулась, и в проеме маячила тонкая женская фигурка. Свет, падавший из жилого отсека, пронизывал полупрозрачное одеяние, и платье не скрывало почти ничего, ни длинных стройных ног, ни мягких очертаний плеч и талии. Девушка пристально глядела на него. Пряди рыжих волос падали на грудь, пальцы теребили их, перебирали, в зеленых глазах затаилась лукавая усмешка.

В горле у Тревельяна пересохло. Цветочный аромат туманил голову, полумрак, царивший в холле, навевал грешные мысли. Он откашлялся, шагнул к женщине и произнес:

– Бессонница, Анна? Одолевают мечты о грохоте вулкана и шорохе ползущей лавы? Под эти звуки лучше спалось?

Она сморщила носик.

– Не люблю спать в одиночестве – по крайней мере в те дни, когда я без скафандра. Зайдешь?

Предложение было соблазнительным, но Ивар лишь покачал головой.

– Мне нужно еще поработать. И потом…

Девушка перебила его:

– Работа, работа! Все вы помешаны на работе! Для работы есть Поднебесный Хребет, и Кьолл, и пустыня, и весь этот мерзкий мирок, а здесь нужно отдыхать! В этом месте мы не ксенологи и планетологи, не сотрудники Фонда и не герои-первопроходцы, а просто мужчины и женщины!

– В общем-то ты права, – ответил Тревельян, поразмыслив. – Но напомню: я сказал «и потом».

– А что потом?

Анна Веронезе раскраснелась и была чудо как хороша. Пару секунд чувства Тревельяна сражались с сознанием долга. Долг победил.

– Завтра я собираюсь в степь, и Юэн уже облучил меня в биотроне. Начались изменения… – Он придвинулся ближе, позволив свету упасть на лицо. – Неужели ты хочешь проснуться утром и увидеть в своей постели жуткого шас-га?

– Это было бы интересно, – заметила Анна. – Насколько я знаю местную биологию, у шас-га, кьоллов, туфан и так далее все устроено, как у людей. Запах, правда, неприятный… Но ты ведь будешь не настоящим шас-га, а чистым или хотя бы не очень грязным.

Она потянулась к Тревельяну, но тот отступил на пару шагов.

– Очень сожалею, моя прелесть… искуплю при первой возможности… клянусь своим погребальным кувшином… [11]11
  У кни'лина прах умерших хранят в особым образом расписанных погребальных кувшинах.


[Закрыть]

Девушка рассмеялась.

– Не бойся, я не стану гоняться за тобой по всей башне и будить уснувших коллег. Я тебя где-нибудь подстерегу… у пальмы или в бассейне.

– Договорились, у пальмы, – сказал Тревельян, отступая к дверям своих апартаментов.

Но Анна, сделавшись вдруг серьезной, пошла за ним.

– Подожди, Ивар, подожди… Я не за тем тебя поджидала, чтобы затащить в постель… то есть это не исключается, совсем нет… – Ее щеки вспыхнули. – Но я хочу спросить…

– Да? – Ивар остановился.

– Я восемь лет в системе ФРИК, двадцать месяцев на Пекле, но у тебя гораздо больше опыта. Скажи, зачем мы здесь? Здесь и в других мирах, где людям Земли вовсе не место? Какой в этом смысл?

«Хороший вопрос!» – подумал Тревельян. Было время, когда он сам его задавал и, доискиваясь ответа, терзал своих наставников, копался в старых книгах и современных ученых трудах, спорил с сокурсниками и учителями. Какой в этом смысл?.. Слишком мягкая формулировка, выбранная теми, кто опасается спросить иначе: какое у нас право? Почему мы лезем в жизнь других миров, пусть не столь совершенных, как наш? Кто просил нас о помощи? Кто выдал мандат на изменение их судеб? И если уж мы этим занимаемся, откуда известно, что наши усилия – к добру?..

Это не касалось споров с равными по мощи. Подобные конфликты разрешала война, или искусство дипломатов, или толерантность и терпение, но, во всяком случае, противоборствующие стороны осознавали ситуацию и могли защититься. Любая звездная цивилизация владела боевыми флотами, крепостями и сотнями колонизированных миров, мощной технологией, неисчерпаемым демографическим ресурсом, но главное – самосознанием расы и исторической перспективой. Собственно, она уже не являлась чем-то отдельным, обособленным от своих партнеров, а входила в галактический клуб, существовала в русле межзвездной политики и развивалась, с учетом угроз или благ, проистекающих от соседей. Но те, кто не имел иного оружия, кроме клинка и топора, кто поклонялся небу и солнцу, льдам и камням, кто жил в нереальном мире, полном богов и демонов, – те были поистине беззащитны. Вести их за собою, как детей?.. Но дети-то чужие, и права усыновить их нет ни у кого.

Девушка смотрела на Тревельяна, и ее взгляд был настойчивым и тревожным. «Что я могу ответить?..» – подумал он и произнес:

– Ты спрашиваешь о том, что неподвластно логическому анализу. Зачем мы здесь? Какой в этом смысл?.. А есть ли смысл в жизни вообще и в чем он заключается? С какой целью мы родились и копошимся в этой галактической ветви, расселяемся среди звезд, деремся то с фаата, то с дроми, то с кни'лина? В чем смысл нашего существования? Не проще ли, появившись на свет, сразу вытянуть ножки? Вселенной от этого ни холодно ни жарко, и в ней не прибавится ни зла, ни добра.

Анна Веронезе замотала головой. Взметнулись рыжие локоны, сверкнули изумрудные глаза, рот упрямо сжался.

– Ты отвечаешь вопросом на вопрос. Это нечестно!

– А честно задавать мне такие вопросы? Я не Господь Бог, я даже не консул Фонда! – Помолчав, Ивар тихо промолвил: – Мы хотим творить добро. Удается не всегда, но мы стараемся. Другого ответа у меня нет.

– Мы творим добро, исходя из собственных понятий, – сказала Анна. – Вот, например, эти шас-га, что прорвались за хребет… Положим, ты загонишь их обратно, спасешь побережье и Кьолл, но ведь когда-нибудь они вернутся! Вернутся, Ивар! Мы закроем один проход, они найдут другой… или схватят купцов туфан и приплывут на их кораблях в Негерту и Саенси… или придумают что-то еще… Чтобы избавиться от этой угрозы, ты должен их уничтожить, как предлагал Кафингар! Но будет ли это благом и добром? Для Кьолла – разумеется, а для самих шас-га?

Тревельян пожал плечами.

– Такие дилеммы возникают постоянно и разрешая их, мы должны исходить из конкретной ситуации. Я с тобой согласен: появится другой Серый Трубач и поведет свои племена за горы… Наша задача – сделать это вторжение не слишком разрушительным. Мы здесь больше полувека и все это время занимались Кьоллом и приморскими народами. Теперь нужно цивилизовать степняков. Возможно, лет через сто, когда шас-га снова доберутся до Кьолла, они хотя бы не будут людоедами.

– Большое достижение, – то ли насмешливо, то ли серьезно сказала девушка и направилась к своей двери. – Спокойной ночи, Ивар. Когда-нибудь мы закончим этот разговор.

Тревельян хмуро глядел ей вслед. Вспомнился ему Осиер, где он, странствуя в обличье местного рапсода, встретил хранителя той планеты и ее странной цивилизации, вполне архаичной, однако не поддававшейся усилиям ФРИК. Эта встреча являлась, несомненно, самым важным из его открытий: чтобы найти собратьев по разуму, неведомый доселе галактический народ, нужна особая удача. Хранитель был парапримом – так назвали эту расу на Земле – и, в сущности, таким же прогрессором, как Ивар и его коллеги. Но свою задачу он видел в другом: не развивать Осиер ускоренными темпами, а защитить от внешних воздействий – прежде всего от землян. Были у него претензии к Фонду, были! И к Фонду, и ко всей человеческой расе! Может быть, справедливые?