Текст книги "Воскресное утро: Воскресное утро. Решающий выбор"

Потери роты составляли два танка сожженных и два подбитых, но ремонт их в полевых условиях был невозможен. Погибло три танкиста, семь были ранены или обожжены.

Смирнов доложил о результатах боя комбату. Тот пообещал прислать тягачи для эвакуации подбитых танков. Личный состав, оставшийся безлошадным, отправлялся туда же. Кроме, естественно, раненых. Комбат уточнил его местоположение и приказал встретить его через пятнадцать минут на Данцигской улице.

Сергей, забросив за спину ППС, пешком по улице дошел до крайних домов перед площадью у ратуши и, зайдя во двор одного из них по правой стороне, присел на уцелевшую лавочку в ожидании. Танк комбата появился через пять минут. Смирнов вышел со двора и взмахом руки обозначил себя. Танк крутанулся на одной гусенице, доломал остатки забора и вполз во двор.

Пока Смирнов раздумывал, ждать здесь или забираться на броню, комбат сам соскочил с танка, поздоровался за руку в ответ на приветствие Сергея и кивком указал на ту же лавочку, на которой Сергей сидел минуту назад.

Присев, комбат устало вздохнул, снял шлемофон и, достав из нагрудного кармана уже изрядно загрязненный носовой платок, вытер потное и грязное лицо. Поймав взгляд Сергея на этот платок, сложил его и снова сунул в карман.

– Да! Пришлось и мне пострелять!

И достал из другого кармана папиросы.

– Будешь? – переспросил, протягивая ему пачку. – Ах да! Ты ведь не куришь.

Закурив и выпустив дым, он продолжил:

– Докладывай в подробностях.

Выслушав доклад, объяснил сложившуюся на участке обороны их полка ситуацию.

– Когда ты по связи передал о «Тиграх», я, откровенно говоря, не поверил. Я в это время был на позициях третьей роты. Противник там появился, но до него было еще далековато, и подробно рассмотреть было невозможно. В отличие от твоей позиции. Но на всякий случай третью и вторую роты я предупредил. Так, для информации. А потом меня уже комполка об этом предупредил. Видно, ему командир батальона, который ты поддерживаешь, доложился.

Там поля. Спрятаться особо негде. Что нам, что немцам. Поэтому вначале бой вели только «Тигры» и СУ-100. Кстати, неплохо противотанкисты стреляли. Почти все «Тигры» на участках второго и третьего батальонов – их заслуга. Правду на командирской подготовке говорили – «сотка» «Тигр» с двух километров берет. Если попадает. Но и немец взаимно отвечает. Плюс у фрица новые самоходки появились. В общем, двух батарей «соток» уже нет. Но именно их заслуга в том, что атаку отбили. Тебе, в общем, немного повезло: на твоем участке у немцев самоходок нет. Дистанция не позволяет их эффективно использовать. А в поле они себя проявили во всей красе. Почти как наши «сотки». Второй, третьей роте я приказал стрелять только с пятисот метров, катушками. И часто и быстро менять позиции. По возможности. Потери рот – шесть танков.

В общем, так! Командование считает, что немцы на этом не успокоятся. И будут благоприятную для них погоду использовать по максимуму. Что у них еще там есть в закромах, неизвестно. Ожидаем повтор атаки, и, если не распогодится, как бы воевать до темноты не пришлось. А то, чем черт не шутит – и ночью. Хотя все же, по крайней мере, с нами у «Тигра» преимущество именно на дистанции. Я со своим танком остаюсь там, в полях. Ты тут сам командуй. Сейчас за позициями второго и третьего батальонов развертывается дивизионный артполк. На прямую наводку. На наш участок перебрасывают танки 134-го полка. На их место уходит танковый полк дивизии. У них Т-34-76, но стоя за каналом, они наверняка позицию удержат. Там сейчас особо работы нет. Так, вялые перестрелки через канал. У соседей, которые у нас за спиной, ситуация попроще: немцы атаковали, но их отбили. Единственное место для атаки – это коса. Ширина менее двух километров. Да и набор техники не чета тому, чем располагают немцы у нас. Обычные «тройки» и «четверки». Поэтому их танковый полк передали на усиление нам. Пока будет в резерве. Но вообще поговаривают, что командование корпуса встревожено ситуацией на нашем участке. Самое горячее место. Как и предвидели, но вот массированное применение немцами новых танков и самоходок – это неприятный сюрприз. Хотя и он как бы ожидался. Но не здесь и не сейчас.

Поэтому из района восточнее Диршау выводится из боя 3-я МСД, из-под Мариенбурга – 4-я МСД нашего корпуса. Их меняют дивизии армий фронта, введенных в прорыв вслед за нами. Предположительно через три-четыре часа передовые части этих дивизий начнут прибывать к нам на усиление. И тогда будет решаться вопрос, продолжим мы обороняться или перейдем в наступление. Естественно, исходя из ситуации, которая сложится на тот момент. Это общая информация по обстановке.

Теперь о вашем участке. Конкретно к тебе подойдет рота Т-55. Командир роты «варягов» подчинен тебе – как местному. Помни мою доброту! А я немного «покомандую» батальоном Т-72. Как говорят мужики из 134-го – я теперь крутой чувак! Знать бы, что это значит – «чувак»!

И он с удовольствием, посмеиваясь, похлопал Сергея по плечу.

– Надеюсь, этого нам хватит. Если с умом распорядимся. В целом все. Если нет вопросов, действуй!

Он снова пожал ему руку и, ловко заскочив на броню танка, скрылся в люке. Взвизгнул стартер, танк пыхнул сизым облаком несгоревшей соляры и, развернувшись на месте, покатил в тыл.

Смирнов проводил танк взглядом и пошел на позицию.

«Надо пообщаться с комбатом мотострелков. Порадую хорошими вестями», – решил он про себя.

Комбата он нашел там же. Суеты, кстати, добавилось. И кровать была пуста. Комбат был мрачен.

– Ну что, танкист! Допустил-таки немцев до моих траншей! А я надеялся. Хотя… когда увидел в трубу первый «Тигр», выползающий на дорогу, понял, что день будет сложным. Короче, первую траншею в следующую атаку я не удержу. Потери убитыми и ранеными до четверти личного состава. Мой ПТВ погиб полностью. бэтээры я отвел за дома и сохранил, но они при таком раскладе нам не помощники. Комдив распорядился подкрепить нас дивизионным разведбатом. Тяжелого оружия у них нет, так что надежда на тебя и на гранатометы. Что у тебя?

– Осталось шесть танков из десяти. Приезжал мой комбат, обещал подарок от соседей. На участок нашего полка перебрасывают танки 134-го. Конкретно нам выделили роту Т-55. Они поступают в мое подчинение. Так что «Тигры» не так страшны, а с остальными мы и сами неплохо справляемся.

– Во! Порадовал, танкист! Спасибо тебе! Но на всякий случай ты встречай их в поле, мои бойцы помогут в первой траншее гранатометами, а потом, если что, отойдут по ходам сообщения в город. Я тебя прошу, помоги ребятам оторваться от немцев, и как они отойдут, сам отходи в город. Кстати, мои разведчики взяли несколько пленных из подбитых танков. Так вот пока они тут были, прежде чем их в штаб полка отправить, мы их немножко допросили. Даже не допросили, а слегка поинтересовались, кто, что, откуда и, по возможности, сколько. Так вот, докладываю: мы имеем дело со Вторым танковым Корпусом СС. А точнее, на поле горят танки Второй дивизии СС «Дас Райх». По утверждению пленного, через Вислу переправляется весь корпус. Это значит, будут еще две небитые танковые дивизии.

Так вот, продолжаю: если придавят нас, будем биться в городе. Тут немцы все преимущества теряют, кроме одного, но важного: их много. Координировать действия и управлять боем в городских условиях очень тяжело. Обороняться – это полдела, а вот когда начнем их выжимать из города, нужно будет создавать боевые группы твоих танков и моей пехоты. Хотя и в обороне твои танки лучше пехотой прикрывать, а моей пехоте легче и спокойней будет рядом с твоей броней. Думаю, не ошибусь, если предположу, что немцы и дальше будут пытаться проломить нашу оборону танками, поэтому хоть твои танки и приданы моему батальону, оставляю за тобой право принимать решения, как их использовать. Такого, как ты, учить – только портить. Только ставь меня в известность, что и когда ты собираешься делать. Чтобы не получилось у нас, как в басне про то, как лебедь раком щуку. И это… не кисни! Твои «коробочки» не зря горели! Все равно мы их умыли! Вон, горят «панцеры»! И немало их! Даже без учета, что мы первые жжем «Тигры». И они горят! Хорошо горят! А это значит, их козырь оказался битым. Мы выдержим! Комполка сказал, тылы корпуса уже переправились, Мариенбург и Эльбинг окружены, идут уличные бои, фронт мы немцам развалили. Сейчас армия второго эшелона фронта в наш прорыв вводится. Сутки нужно продержаться.

Выйдя с КП батальона, Смирнов увидел на улице и во дворах рассредоточенные Т-55-е. Понял, что прибыли соседи, и двинулся к своему танку. На подходе к окраине города обратил внимание на группу танкистов, с интересом рассматривающих догорающий «Тигр».

У танка Смирнова о чем-то переговаривались с экипажем четверо танкистов соседнего полка – ротный и комвзвода. Командир роты доложился по форме, и Сергей, приняв доклад, поздоровался со всеми по очереди за руки.

– Рад, что вас прислали. Тяжеловато пришлось. Рота четыре танка за один бой потеряла. И это при стрельбе из-за укрытий. В поле немцы нас раскатали бы.

– Ничего! Будем равнять шансы. Хотя и вы молодцы – даже по одним «Тиграм» счет в вашу пользу.

– Не все наши: пехота тоже повоевала. Ладно! Что о прошедшем бое говорить, нужно готовиться к следующему. Участок нашей обороны – южная окраина Штеегена – берег моря. Позиции выберете сами. Дистанция тут до Юнкеракера – примерно восемьсот метров – вам все на «прямом». Вот на листочке написал волну для связи. Это ротная, а это частота радиостанции мотострелков. На всякий случай! Их комбат просил прикрыть его бойцов, если им придется из траншеи отходить. Хрен его знает, как бой сложится! Ну и, если придется в городок отступить, пехота понадобится танки прикрыть. Вроде всё! Вопросы есть? Если нет, занимайте позиции и готовьтесь к бою.

Офицеры козырнули и двинулись к танкам. Один из них остановился, свистнул и призывно махнул рукой танкистам у догорающего «Тигра».

– Товарищ капитан! Старшина обед организовал. Мы вам котелок принесли! – окликнул Смирнова наводчик. Сергей посмотрел на пасмурное небо, подставив лицо мелкому моросящему дождику, вздохнул и полез на свое место в танк. Мелькнула у него мысль пойти в брошенный дом, за которым был спрятан его танк, как человеку, поесть там за столом и, может быть, немного покемарить, но он с сожалением отогнал эту мысль. Немцы наверняка снова пойдут в атаку – успеть бы перекусить.

Немцы дали не только пообедать, но и немного поспать.

Смирнов проснулся от недалекого разрыва снаряда. Немцы строго по уставу начали артподготовку. В этот раз она была мощнее, видимо, подтянулись еще батареи и дивизионы. Разрывы плотной стеной закрыли траншеи пехоты. Досталось и городу. Были попадания в дома и дворы. По городу стрельба велась вслепую: немцы целей не видели.

Как только стрельба затихла, Смирнов дал команду заводить двигатель, и танк выдвинулся на заранее присмотренную позицию.

Прильнув к перископу, Сергей осматривал поле боя. Линии немецких танков уже надвигались на оборону советских подразделений. Сразу было видно, что противник значительно усилился. В направлении обороняемого Штеегена на фронте шириной в километр Сергей насчитал двадцать «Тигров» только в первой линии. Позади них виднелись «Пантеры» и «четверки». Считать их Сергей не стал – и так понятно, что десятки. Неожиданно на лбу выступила испарина, а ноги, наоборот, заледенели, хотя в танке было тепло. Он отчетливо понял, что не будь помощи – шансов выжить не было бы.

Смирнов повернул прибор влево. На позиции 2-го и 3-го батальонов двигались немецкие «четверки». Ни «Тигров», ни «Пантер» он не увидел. Зато в тылу наступающих «четверок» виднелись активно поддерживающие их самоходки.

Получается, именно на направлении его роты немцы наносят главный удар. Надеются быстро преодолеть километр пространства между городками и, разгромив их, выйти во фланг полка.

Пока он смотрел на левый фланг и осмысливал ситуацию, бой уже гремел во всю силу. Его наводчик уже успел сделать выстрел, и наверняка остальные экипажи аналогично. Потому что, когда Сергей повернул перископ вправо, на фронте произошли серьезные изменения. Первая линия немецких танков потеряла ровно половину первоначального состава. Если бы оборону Штеегена держали оставшиеся шесть «сорокчетверок», точнее – четыре, если не учитывать две машины в лесу, то без сомнения от полного разгрома их отделяли бы минуты. Десять стомиллиметровых стволов в упор оказались для немцев неприятным сюрпризом. После второго залпа первая линия немецких танков перестала существовать, превратившись в чадящие черным дымом костры. Такие потери за столь короткое время ошеломили противника. По-видимому, было потеряно управление подразделениями. Часть машин во второй и третьей линии попятились на исходные. Остальные продолжили атаку. Но «четверки» и «Пантеры» не были критично опасными даже для «сорокчетверок». И вообще не опасны для Т-55, лобовую броню которых они не могли пробить даже в принципе. Зная это, некоторые «пятьдесятпятки» выбрались из укрытий и, заняв открытые и более удобные позиции, принялись расстреливать танки противника. Лишь тогда, рассмотрев, кто воюет против них, немцы начали отступать. Но сделать это оказалось очень непросто. Танк, как правило, на задней передаче движется гораздо медленнее. И время на преодоление 300–500 метров до спасительных стен Юноши задним ходом было слишком большим. Некоторые экипажи немецких танков не выдерживали и разворачивались к советским танкам кормовой броней и уходили на максимальной скорости, справедливо считая, что для русских пушек на расстоянии прямого выстрела разница в толщине лобовой и кормовой брони просто не существенна. И шанс спастись у них был. Танков было слишком много.

Смирнов посмотрел влево, на поле. Перед позициями 2-го и 3-го батальонов горело несколько десятков немецких танков. Единственным вариантом выиграть этот бой было выбивание самоходками с дальней дистанции русских танков и самоходок и сближение «четверок» под их прикрытием на дистанцию действительного огня их семидесятипятимиллиметровок. И опять же – не укрепи комдив оборону артиллерией и танками, это могло сработать.

В действительности огонь «сорокчетверок», поддержанных на прямой наводке Д-30 артполка, развернутого за позициями танкистов, лишил немцев этого шанса. Порадовали Сергея дымы, поднимающиеся в небо на позициях немецких самоходок. «Длинные руки» «семьдесятдвоек» дотянулись до них.

По докладам, в этом бою потерь не было. Доложился о результатах боя комбату.

Спрятав танк за уцелевший дом, Смирнов вызвал по связи командира роты «пятьдесятпяток». В ожидании его укрылся от дождя в небольшой беседке в саду.

«А неплохо жили тут буржуи! – с некоторой долей зависти отметил он, рассматривая дом и сад. – Ничего! После победы мы еще лучше жить будем. Советский народ достоин этого!»

Ротный подошел через пять минут. Сергей хлопнул ладонью по скамье, предлагая ему сесть рядом. Тот закурил. Помолчали.

– Как тебя звать-то?

– Юра. Юрий Семенов.

– А меня Сергей Смирнов.

В знак знакомства они пожали руки.

– Так вот, Юра! Понимаю, что это не твоя заслуга, что твоей ротой подкрепили нас, но то, что я тут с тобой сижу, заслуга твоя и твоих экипажей. Спасибо! Спасибо от меня лично и от всей роты. Знаешь, бывал в разных переделках за этот год. Но первый раз испугался. Раньше то ли не понимал, что могу умереть, как все молодые, думал, что это не может случиться со мной, то ли смелей был. А сегодня испугался. И испугался не только за себя. Испугался того, что я первый раз за войну не выполню задачу. Я не справлюсь. Они сейчас втопчут нас в землю, а потом ударят во фланг нашему полку и в тыл соседям. Хорошо, в танке темно, и никто этого не видел. Снова почувствовал себя как в БТ против «троек». Шансы как бы и у тебя есть, но умом понимаешь: у врага их просто изначально больше. Ведь только себя героем почувствовал за 120-миллиметровой броней – и хрясть по морде! Чтоб не зазнавался. А были бы тут Т-34-76? Закатали бы немцы нас в асфальт.

– Ничего! Все равно бы мы победили. И на «тридцатьчетверках» бы победили. Но кровушки пролилось бы гораздо больше! Много! Очень много! – ответил ротный. – Чего вызывал-то?

– Подумать надо! Лучше не одной головой, а тремя. Пошли к комбату, посовещаемся.

Комбат встретил их с распростертыми объятиями:

– Ну, браты! Удивили! Просто сразили, как тех немцев! Я, когда оглядел немцев, все! Подумал, не быть тебе, майор, подполковником! Не пережить этот день! Да что день? Счет на минуты шел. Я уже все имеющиеся автомашины легкоранеными, которые тут обретались, и медперсоналом приказал загрузить и уходить им в тыл. И тут вы стрелять начали! Смотрю! А ничего так получается! Лихо вы шансы начали равнять! Хорошо, машины уйти не успели: дал команду «Отставить!».

И он полез обниматься.

– Да это не меня благодари! Вот его! Подкрепление из 134-го полка прислали, – перевел восторги комбата Сергей на ротного «пятьдесятпяток».

– Ну, ты тоже, наверно, за спинами не отсиживался! Наверняка среди этих горящих коробок есть и сожженные твоей ротой.

– Есть, не спорю. Но если б не Юра со своими танками… Кстати, познакомься, капитан Юрий Семенов.

Комбат представился в свою очередь и, с чувством тряся руку танкисту, предложил отметить сразу три события: знакомство, удачный бой и, можно сказать, день рождения у двоих из их тесной компании.

Танкисты отнекивались, ссылаясь на то, что они, так сказать, на работе, но комбат отмел все отговорки, возразив, что тут все на работе, к тому же он угощает. И угощает не медицинским спиртом, а предлагает попробовать вино из подвала, в котором они как раз и размещаются. И тут же достал бутылку красного.

Разлили по кружкам. Сергей в вине не разбирался. Просто почувствовал терпкий кисловатый вкус. Юра же оценил вино как очень хорошее. Комбат выразил свое мнение одним словом: «Слабовато!»

Заели вино кусочками трофейного сыра, и Сергей возобновил разговор:

– Продолжу. Если б не Юра со своими танками, многие бы здесь не увидели завтрашнее утро. Хотя… хотя ведь еще не вечер! Я чего сюда сейчас пришел и Юру привел? Надо подумать, что немцы измыслят в следующий раз. А он точно будет! Время до вечера еще есть. А мы у них как кость в горле. И, думаю я, именно здесь у них самое перспективное место для прорыва. Нужно всего восемьсот метров проскочить, а потом их количественное преимущество перейдет в качественное.

Размышляли долго, но к определенным выводам так и не пришли. Решили на всякий случай сменить позиции и договорились, что, если все же немцам удастся прорваться до улиц городка, «сорокчетверки» Смирнова оттянутся за Т-55 и прикроют их сзади. Комбат, ввиду очевидности, что все должны решить танки, решил в траншее оставить минимум бойцов и сразу отдал распоряжение о прикреплении к каждому танку в прикрытие отделения пехоты.

Когда вышли из подвала на свежий воздух, Сергей почувствовал, как зашумело в голове от выпитого вина.

Через час где-то на западе громыхнул артиллерийский залп, секундами спустя превратившийся в свист падающих тяжелых снарядов. Первые разрывы поднялись в предполье и на западной окраине Штеегена, после чего накрыли советскую оборону плотным одеялом дымзавесы…

Секундами позже Сергей, осознав происходящее, принялся лихорадочно вызывать штаб батальона.

– Вижу, – отозвался комбат, – держитесь! Командир полка докладывает о положении в штаб дивизии.

Двумя минутами позже комбат сообщил, что на помощь перебрасывается танковый полк соседей. Ориентировочно он подойдет через час. Ближе к Штеегену в резерве стоит корпусной разведбат. Он сможет подойти минут через двадцать-тридцать.

Но до них еще нужно было продержаться. Несомненно, противник успеет под прикрытием дыма приблизиться и войти на окраины городка, после чего скажется его количественный перевес. В данных условиях советская оборона потеряет целостность и станет очаговой.

Смирнов приказал паре Т-44 выдвинуться на просеки и усилить позиции на этом направлении, Т-55-ым отойти вместе с пехотой вглубь Штеегена на рубеж Линденштрассе и, заняв повзводно перекрестки трех улиц, пересекающих город с запада на восток, удерживать их до подхода подкрепления. Этот рубеж оставлял противнику всю западную половину города, но позволял стать в линию с соседями слева и взаимно прикрыть стык позиций. Свой танк и танк командира роты Т-55 назначил в подвижный резерв, добавив в него роту дивизионных разведчиков на БТР. В качестве места сосредоточения Сергей определил в районе перекрестка в глубине создаваемой обороны, с которого резерв мог оказать помощь любому из танковых взводов. О своем решении доложил комбату мотострелков и своему непосредственному командиру. Пехотный комбат уже спешно покидал свой КП и, уточнив занимаемый рубеж, указал примерный район размещения своего нового КП. Мотострелки занимали позиции в домах по Линденштрассе.

Первые выстрелы танковых пушек раздались минут через десять после занятия позиций. Стрелять начали на просеках. Танковые засады в лесу также сместились восточнее, прикрывая правый фланг позиции. Но в отличие от городка, дымзавеса там у немцев не получилась, и их передние танки напоролись на кинжальный огонь «сорокчетверок».

Через двадцать минут немцы выявили слабое место в советской обороне. Этим местом оказался лес между городком и просеками. Танки там пройти не могли, но пехота обтекала опорные пункты обороны. Подразделения на просеках уже сражались в полуокружении. Смирнов дал команду отойти восточнее и бросил резерв во фланговую атаку, поддерживая свою пехоту по возможности пушечным огнем с опушки леса. Сил резерва хватило лишь приостановить атаку. Немецкая пехота, пользуясь подавляющим количественным преимуществом, после короткой остановки продолжила атаку, выдавливая резерв из леса и снова обтекая засады на просеках.

Ситуацию спас подошедший корпусной разведбат, вместе с резервной ротой снова атаковавший фланг немцев вдоль поперечной просеки. Эта атака, поддержанная крупнокалиберными пулеметами бэтээров, остановила продвижение противника. Бронетранспортеры усилили позиции подразделений на просеках. Теперь там оборонялось до роты пехоты и два танка на каждой просеке. ПТ-76, БМД и БМП усилили оборону в городе, действуя из ее глубины. Сложилось состояние неустойчивого равновесия. Немцы, вынужденные атаковать в лоб и лишенные возможности маневра, несли огромные потери и не могли прорвать оборону уже трех советских батальонов, усиленных танками, против брони которых ничего не могли сделать. А советские подразделения не имели сил контратаковать.

Смирнов с ужасом ждал момента, когда танки израсходуют боезапас. Тогда оборона рухнет. Это было несомненно, вопрос лишь был в том, в каком месте обороны это произойдет раньше. Предупредил экипажи о необходимости доклада ему, когда в танке останется десять снарядов. Туда и должен будет отправиться его танк. Т-55 командира роты должен остаться последним резервом. Может, удастся протянуть время, и хотя бы один из танков успеет пополнить боезапас.

Перелом в сражении произошел, когда в тылу позиций, обороняющих Штееген, развернулся танковый полк 3-й МСД. Его прибытие поставило точку в попытках немцев атаковать. И с началом ночи сражение за этот небольшой городок затихло.

Оставшиеся четыре танка роты Смирнова и роты Т-55 успели пополнить боезапас, когда по связи на него вышел его комбат и сообщил, что все подразделения и части, расположенные в Штееегене и севернее, переходят в оперативное подчинение командиру танкового полка 3-й МСД.

В течение часа были решены вопросы организации связи и управления. Остатки роты Смирнова и рота Т-55-х были выведены на ночь во вторую линию. Т-55 успешно выдержали огневой бой на кинжальных дистанциях. Немцы смогли только лишить хода четыре машины, перебив им гусеницы. Но за ночь эти повреждения наверняка будут исправлены.

30 июня 1942 года.

Восточнее Данцига. Штаб Особого корпуса РГК

Всю ночь в расположении советских войск ревели моторы, двигались колонны. Войска занимали места, определенные им планом наступления.

В связи с сюрпризом в виде танкового корпуса СС, вооруженного новыми танками, который немцы сумели преподнести советскому командованию, штабу корпуса пришлось импровизировать, сначала прилагая все возможные усилия, чтобы удержать занятые позиции, а потом практически без паузы создавая ударные группировки.

Мотострелковый батальон, защищавший весь день Штееген, был выведен в тыл на пополнение и отдых. Вместе с ним позиции покинули дивизионный и корпусной разведбаты. Войска в Штеегене и севернее получили название сводной группы Константинова под командованием штаба 3-й МСД. В состав ее вошли МСП этой дивизии, мотострелковый полк 2-й МСД, оборонявший до этого Штуттгоф, и танковый полк этой же дивизии. Остатки роты Т-44 и роты Т-55 1-й МСД командование группы не вернуло в свои части, обосновав свое решение перед штабом корпуса тем, что теперь советским вой скам придется атаковать немецкие позиции в лоб, не имея возможности для маневра. И в отличие от Т-34-76, броня Т-55 и Т-44 позволит выполнить задачу. Штаб корпуса согласился с этим решением.

Южнее Штеегена до канала развертывалась сводная группа, состоящая из частей 1-й, 2-й и 3-й МСД под управлением штаба корпуса, от Тигенорта до шоссе Эльбинг – Данциг – 4-я МСД, усиленная корпусным разведбатом, который должен был под прикрытием авиации и сил дивизии переправиться через Линову и захватить плацдарм на ее западном берегу.

Основной удар наносился там же, где это пытались сделать и немцы, с рубежа Штееген – Тигенорт направлением на восточный берег Вислы, до которой оставалось пройти чуть больше одиннадцати километров. Местность позволяла действовать только таким образом. Удары вдоль побережья Балтики и в междуречье Линовы и Шкарповы были призваны не дать немцам возможности нанести фланговые удары по основной группировке войск и лишить их возможности маневра силами и средствами. Первоначально в штабе корпуса возникла полемика относительно того, что в наступление пойдут части не в составе своих дивизий, а по факту расположения их на нынешних позициях. Было опасение потери управления частями в дивизиях. Однако Катуков, принимая во внимание, что личный состав корпуса уже вторые сутки выполняет боевую задачу и передислокация частей в порядки своих дивизий займет как минимум ночь, лишив личный состав возможности отдохнуть, утвердил план наступательной операции сводными группами, состоящими из частей разных дивизий. Таким образом, снималась опасность затягивания с наступлением, а этого допустить не хотелось: группировка войск противника в данный момент имела наступательную конфигурацию, и, чтобы сменить ее на оборонительную, у него уйдет вся ночь. И это еще не факт, что успеют осуществить – июньские ночи короткие. А части корпуса либо оборонялись весь день на рубежах, с которых им предстоит перейти в наступление, либо совершали марши к ним же. Таким образом, все части уже находились на исходных, и имелась возможность подготовиться к наступлению. В том числе и немного отдохнуть.

Что же касается опасений потери управления и нарушения взаимодействия между частями в сводных группах, то комкор вполне закономерно считал свой корпус лучшим в Красной Армии. И это мнение касалось всего личного состава – от рядового до генералов. Вопросы связи и управления уже отработаны. К тому же части всех дивизий корпуса готовились по одним и тем же методикам. Так что кто конкретно будет командовать сводными группами – «родной» комдив или соседский – принципиального значения не имело.

Утро 1 июля было солнечным и радовало ревом двигателей советской авиации, которая, как бы извиняясь за то, что не смогла помочь пехоте накануне, буквально висела над немецкими позициями. Местность западнее траншей советской пехоты покрылась султанами разрывов, столбами дыма от горящей техники и строений. В 8 часов загрохотала дивизионная и корпусная артиллерия, наносящая удар по переднему краю немецкой обороны.

В 10 часов корпус перешел в наступление на всем протяжении линии соприкосновения с противником. К этому времени на захваченном разведбатом плацдарме на западном берегу Линовы уже развернулись танковый и мотострелковый полки 4-й МСД.

На главном направлении на фронте шириной около четырех километров наступало свыше 250 танков. Первую линию составляли Т-72, вторую – остатки батальонов Т-44 и Т-34-85, дальше следовали Т-34-76. Вслед за последними шли БТР с мотопехотой и самоходками.

На правом фланге атаку возглавили Т-55 и Т-44, за ними шли Т-34-76 и БТР. Всего в группе насчитывалось более 90 танков.

На левом наступала 4-я МСД, развернувшая в первом эшелоне около ста пятидесяти Т-34-76.

Через три часа передовые части группы Катукова достигли берега Вислы, отжав остатки немецкого танкового корпуса к побережью и перерезав пути отхода. Четвертая МСД захватила предмостные укрепления моста через Вислу на шоссе Эльбинг– Данциг. Мост немцы взорвали. К вечеру следующего дня ликвидация окруженных частей танкового корпуса СС была закончена. В плен было взято около десяти тысяч солдат и офицеров.

Фронт в нижнем течении Вислы установился по реке, похоронив все надежды окруженных в районе Кенигсберга войск групп армий «Центр» и «Север» на деблокаду.

Через сутки Особый Гвардейский корпус РГК передал позиции дивизиям 1-го Белорусского фронта и, совершив марш к тыловым железнодорожным станциям, приступил к погрузке для отправки в базовый район.

30 июня 1942 года.

Аэродром «Двоевка»

У семьи Егоровых по расписанию была вечерняя прогулка.

Полк вернулся на базовый аэродром 23 июня. В воздухе над Восточной Польшей и Прибалтикой безоговорочно господствовала советская авиация, и командование приняло решение не тратить драгоценный моторесурс реактивных истребителей на барражирование в небе.

Сразу по прилете Егоров выпросил у комполка недельный отпуск. Тот не сильно упирался – либо в самом деле это не было проблемой, либо свое слово замолвил тесть, но отпуск ему дали.

И все это время Николай решил посвятить своим девочкам – жене Лене и дочери Вике. И это было совсем не лишним: на взгляд Николая, если бы не помощь тещи, они бы вдвоем не справились. И это при наличии стиральной машины, электрического утюга, электроплиты, холодильника – того, чего практически не было ни у кого в Советском Союзе за пределами поселка Вязьма-Брянская.

Девочка кушала, спала, писала, какала и снова кушала, и так по кругу. Ночью с женой дежурили по очереди: ночь спал Николай, а Лена обихаживала малютку, следующую ночь – наоборот. В эту ночь Егоров спал вполглаза. И первый же вскрик дочери подрывал его с постели. Нужно было перепеленать, дать попить, если дочь хотела кушать, Николай подсовывал ее к груди спящей жены и помогал захватить беззубым маленьким ротиком материнский сосок. И когда, насытившись, дочь засыпала, он смотрел на своих любимых девочек, и сердце его таяло от любви к ним. И в то же время где-то глубоко таилась тревога: а что же они будут делать, когда он выйдет на службу?