Текст книги "Максимализмы (сборник)"

Занавес.

Комментарий режиссёра

Это вовсе не дьявол, а сам бог – всегда голый, волосатый и с рожками (ибо все бабы – его жёны, но они ебут смертных мужчин, наставляя богу рожки. Однако бога это только возбуждает). Это не дьявол, а бог – с вечной эрекцией, всех соблазняющий и ебущий, то есть всемогущий. Это бог пахнет спермой и пиздяными соками.

А кто истинный дьявол, так это Мужик в униформе попа, политика, активиста. Дьявол – это Мужик, который обуян стыдом, а потому всегда одетый, ибо страшится своей бессильной наготы. Дьявол – это мужик, страшащийся пизд (именно пиздами, а не крестом можно заставить его сгинуть).

Теперь ясно, где располагается нынешний рай – не между Тигром и Евфратом, адом арабского терроризма, а на земле кенгуру и утконосов, среди которых цветут пышным цветом беспрепятственные оргии. А сутано-рясистых дьяволов посылают на хуй, коли они не хотят в пизду.

Финансово-сексуальные аналогии

Индустрия кредитных карточек основана на необязательности, непунктуальности, безответственности и жадности людей. Она существует благодаря тому, что люди безоглядно влезают в долг, не выплачивают его полностью по ежемесячному счёту, а выплачивают понемножку и под огромный процент, либо вовсе забывают выплачивать или просто не могут платить в срок, и за это их обкладывают дополнительными штрафами. На этих процентах и штрафах жирует индустрия кредитных карточек.

А вот на мне, всегда выплачивающем свой ежемесячный долг сполна, кредитные карточки денег не делают, да ещё я пользуюсь только теми карточками, которые платят мне обратно проценты от сумм покупок. Такие кредитные карточки (первой появилась Discovery а потом все – туда же) завлекают людей возвратным процентом, но у тех, кто не выплачивает полностью ежемесячный долг, этот возвратный процент с лихвой «съедается» налагаемыми процентами на долг и жестокими штрафами. Мне же, ненавидящему долги, этот возвратный процент даёт дополнительные карманные деньги. Будь большинство людей как я, система кредитных карточек разорилась бы.

Подобно финансовой, сексуальная индустрия строится на женщинах, существах, как правило, необязательных, непунктуальных, безответственных и жадных при отдаче своего долга мужчинам. Долг этот – половой, физиологический, основанный на наличии у женщин всегда готовых, горячих и влажных отверстий, куда со всех сторон мужчины стремятся излить своё семя, но которые женщины стараются повыгодней продать и таким образом лишь кое-как, еле-еле могут расплачиваться со своим природным долгом.

Мужчины предоставляют женщинам кредит в виде ухаживаний, подарков, услуг и просто внимания в надежде на женскую добровольную оплату долга допуском к их отверстиям. Однако, как правило, предоставленный мужчинами кредит остаётся женщиной неоплаченным или недоплаченным.

Чем красивее женщина, тем больше её долг перед жаждущими её мужчинами, потому что количество мужчин, желающих красавиц, громадно. Уклонение от уплаты долга называется кокетством или «женской добродетелью».

Женщина, как правило, берёт в долг значительно больше, чем она в состоянии выплатить. Другими словами, она стремится привлечь значительно больше мужчин, чем она хочет или может удовлетворить. Жадность в этом деле у женщин не имеет границ. Женщины множат свой долг, оголяясь в общественных местах, в интернете и печатных изданиях, они делают операции по увеличению груди, губ и другие пластические операции – и всё это с единственной целью: чтобы их возжелало как можно больше мужчин. Таким образом, женщины стремятся увеличить свой долг, а не увеличить скорость его погашения.

Однако для женщины платить в срок и сполна означает отдаваться всякому, кто её захочет.

С другой стороны, когда женщину не видят другие мужчины (как это устроено в исламе) и она решает отдать долг сполна одному мужчине, то он не в состоянии его принять, уж слишком она щедра со своими тремя отверстиями для способностей одного хуя. А потому эффективная отдача долга может быть организована лишь с чередой мужчин, поскольку женщина рождена для безоглядной расплаты и только «финансовые правила» отдачи долга, установленные моралью, принуждают женщину, даже желающую расплатиться с долгом сполна, вести себя необязательно и прижимисто.

Проценты и штрафы, которые на женщину накладываются, прежде всего выражаются в её собственной неудовлетворённости. Женщины пытаются откупиться деторождением, но это – лишь оттягивание оплаты долга или перекладывание долга на следующие поколения.

Полная ежемесячная отдача долга женщиной состоит также в её открытости для всех кредиторов во время менструаций – деньги не пахнут, и мужчины-кредиторы будут отсеиваться по степени их похоти в получении женского долга. Те кто будет брезговать, продемонстрируют несостоятельность своих претензий. Остальные же будут выбирать отверстие по вкусу и взымать долг.

Так как женщины избегают регулярной платы сполна, то никакого возвратного процента они не получают. А те редкие женщины, что умудряются расплачиваться вовремя и сполна, получают его в виде дополнительной радости, которая охватывает всякого от свободы следования своим желаниям.

Большинство же отделывается минимальной оплатой, и потому у каждой с годами набирается долг, который осознаётся к старости, и постаревшие бросаются в попытки выплатить его (активизируют еблю, похеря разборчивость), но этот долг к старости с них почти списали (валюта их тела значительно девальвировалась) и долг переписали на молодых. (Исследования установили, что самые сильные сожаления женщин в старости – о своих неиспользованных сексуальных возможностях.)

Но, как при полной регулярной оплате долга рухнула бы вся индустрия кредитных карточек, так полная отдача долга женщинами уничтожила бы всю сексуальную индустрию, и поэтому имеются лишь редкие единичные женщины, которые расплачиваются сполна и ведут радостную и честную жизнь. Подобно мне, сполна и регулярно отдающему финансовые и прочие долги.

Что важнее?

Вопрос мужчинам на засыпку:

Кого ты предпочтёшь ебать: красавицу с широкой вялой пиздой или дурнушку с узкой, умеющую играть приздяными мышцами?

Хитрожопый ответ – «красавицу с пиздой дурнушки» – не принимается.

Один из ответов:

Для ебальных невежд зримая красота партнёрши чрезвычайно важна, тогда как для изощрённого и опытного ёбаря «красота» осязания преобладает по важности над зримой красотой.

Женщины демонстрируют такое понимание сплошь и рядом, предпочитая для ебли невзрачных мужчин с большим и выносливым хуем скорокончающему мелкочленистому красавцу, но мужчинам требуется больше времени и ума, чтобы дорасти до способности пренебрегать зримой красотой во имя утончённых тактильных ощущений.

Так женская практичность ещё раз попирает мужской романтизм.

Алкоголь – покоритель женщин

Пьяная женщина – это доступная женщина. Вот почему в США закон запрещает совершеннолетним пить до 21 года. То есть на тот период, когда девицы наиболее беззаботно принимают на себя и в себя, закон старается законопатить их отверстия. Именно из-за алкогольной доступности женщин мораль изо всех сил охраняет их от горячительных напитков, напирая на то, что пьяная женщина якобы становится вульгарной, некрасивой, безнравственной и что это ей якобы вредно для здоровья.

Самое важное в алкоголе то, что он, а не законы, поистине уравнивает женщину с мужчиной в сексуальном поведении, то есть женщина, опьянев, перестаёт продавать себя, а подобно мужчине, предаётся похоти, причём малоразборчивой или вообще неразборчивой. Цена пьяной женщины резко падает и оказывается равной лишь цене выпивки, которую необходимо ей купить, чтобы она опьянела. Если же женщина напивается из своей бутылки, то она достаётся тебе вообще бесплатно, что для общества – самый большой убыток, ибо суть общества – сделать женщину платной, да ещё взвинтить за неё цену как можно выше.

Бог наделил женщину замечательным свойством: она пьянеет значительно быстрее и основательнее мужчины, так что сделать её доступной чрезвычайно легко или купить её доступность можно вообще за ничтожную сумму. Лёгкость опьянения женщин демонстрирует её физиологическую предназначенность для такого обходного пути морали. Многие женщины, предчувствуя или уже зная эту свою слабину, отказываются от выпивки вообще или ограничивают себя небольшими порциями вина, избегая крепких напитков. Другие женщины, наоборот, зная о своей доступности, возникающей от потребления алкоголя, но не смеющие бездумно отдаваться на трезвую голову, хватаются за алкоголь как за средство, освобождающее их от оков морали, чтобы по пьяни предаться свободной похоти.

Таким образом, с помощью алкоголя весь процесс так называемого соблазнения (торговли) аннулируется, к чему всегда и стремится мужская часть человечества, мечтая одним движением сорвать с женщины вместе с одеждой все социальные наслоения, чтобы осталась лишь её голая похотливая плоть. Но срывать социальные наслоения одновременно с одеждой является изнасилованием, а потому сначала срывается социальная одежда с помощью алкоголя, а оставшиеся одёжки скидываются сами собой.

Итак, всё сводится к тому, как побыстрее напоить ломающуюся или сопротивляющуюся. К сожалению, и это (во всяком случае в США) тоже называется изнасилованием. То есть, если женщина, резко захмелев (даже без помощи мужчины, а напившись сама), жарко возжелает сделать близсидящего мужчину близлежащим, то это её желание считается недействительным, ибо, с точки зрения общества, женщина всегда должна иметь причину для ногоразвода, которая является просчитанной ценой (установления отношений, в конечном итоге ведущих к женитьбе и деторождению). А мужчина, воспользовавшийся пьяным желанием женщины, считается преступником, изнасиловавшим невменяемую, тогда как именно пьяная женщина внимает своим желаниям, а не холодной расчётливости.

Таким образом общество требует, чтобы женщина принимала решение о ногоразводе только в трезвом состоянии, когда общество может оказывать на неё максимальное давление с помощью моральных и нравственных запретов.

Общество, как сутенёр, не позволяет своей женщине отдаваться бесплатно, женщина всегда должна взымать с мужчины плату либо в виде замужества, либо, по меньшей мере, в виде надежды на замужество. Либо за деньги, часто замаскированные под услуги или дары всякого рода.

Так, благодаря алкогольной специфике можно, насладившись, незаметно вылезти из трёх ям, которые вырыты в женщине для залавливания в них удлинённых объектов. Пьяная женщина может ебаться, как зверь, а утром проснуться и ничего не помнить – называется это затмением памяти, характерным для пьющих (blackout). Главное, не оставаться у женщины ночевать и не оставлять её ночевать у себя, а вовремя выскользнуть или избавиться от неё, чтобы женщина, проснувшись протрезвевшей, не нашла бы мужчину, дрыхнущего рядом в постели, и, раскаявшись в своей свободе, не сообщила бы в полицию, что её ебли, когда она отключилась. А так, проснувшись утром в постели одна и почувствовав, что ее отверстия внятно напоминают о себе растянутостью, женщина станет недоумевать, что же с ней произошло, но уговорит себя, что ничего, и будет продолжать жить высокоморальной жизнью до следующей пьянки. Таким образом, общество само упадёт в яму пизды, которую оно для нас, мужчин, вырыло.

Итак, все учебники, пособия и инструкции о том, как соблазнить женщину должны быть сведены в один, универсальный – как споить женщину.

А женщина-алкоголичка – это полный идеал доступной женщины.

Нимфетки в клетке

Я с величайшим трепетом прослушал лекцию очаровательной биологини Bonnie Bassler о недавнем открытии системы связи между клетками бактерий. Она со страстью, которая заставляет представлять её в ебле, рассказала о том, что клетки переговариваются и различают своих и чужих, а также принимают совместные решения и действия. То есть степень сложности на клеточном уровне так высока, что делает смешным объяснение её с помощью эволюции.

Прослушав эту лекцию, я от избытка чувств пошёл в туалет, по пути взяв с полки первую попавшуюся книжку, чтобы не сидеть на унитазе бестолку. Этой книжкой оказался сборник стихов А. Кушнера Голос, изданный в 1978 году. Я открыл его наугад и оказался на странице 43 лицом к лицу с его прекрасным стихотворением, которое начинается так:

 
Придёшь домой, шурша плащом,
Стирая дождь со щёк:
Таинственна ли жизнь ещё?
Таинственна ещё.
 

А далее имеется такая строфа:

 
Биолог скажет, винт кружа,
Что взгляда не отвесть.
– Не знаю, есть ли в нас душа,
Но в клетке, – скажет, – есть.
 

Это по поводу случайности и её наполненности значимостью. Один мой приятель, тоже взращённый в СССР, сейчас, в зрелых годах, увлёкся поиском ответа на вопрос о происхождении жизни. В результате чтения многих книг и прочего потребления информации он пришел к материалистическому выводу, столь милому некогда советской некогда власти: что всё произошло благодаря эволюции, а самая первая клетка, из которой «процесс пошёл», была занесена каким-то метеоритом. Как эта клетка попала на метеорит и как она образовалась, разумеется, в рассмотрение не принимается.

Если жизнь вознамерились объяснять какой-либо одной всеобъемлющей теорией, то одно это уже указывает, что теория сия – ложная в своих притязаниях на универсальность. Ибо жизнь – это то, что «переплёвывает» любую теорию, как бы велика её мания величия ни была. И когда люди используют понятие Бога, или Провидения, или Intelligent Design[24]24
  разумный замысел (англ.).


[Закрыть], то это использование, конечно же, не даёт ответов, а лишь провозглашает принципиальную ограниченность всех теорий.

То, что людям представляется в жизни тупиковым, ненужным, глупым, говорит лишь о сегодняшнем ограниченном понимании людей. То, что когда-то казалось ненужным, потом оказывалось чрезвычайно необходимым; то, что представлялось тупиком – открывалось необозримым горизонтом.

Привлекать же гипотезу о внеземном происхождении жизни – это лишь отмахиваться от сути вопроса: ведь привнесённая жизнь тоже как-то образовалась и развивалась, и её происхождение ведь тоже надо как-то объяснить.

Так что теперь легче уверовать в бога, не читая о чудесах в Торе, Новом завете и Коране, а глядя в микроскоп. Или в телескоп.

Как я писал детстве:

Хорошо, что сделаны телескопы для близоруких

и микроскопы – для дальнозорких.

Выставка женских цветов

Намедни я побывал на роскошной выставке цветов. Они были сгруппированы по странам – здесь испанская клумба, тут французская – а вона тама русская, бля, элитная клумба с берёзкой, на хуй.

Я ходил, восхищался чудесными формами цветов, склонялся к лепесткам, чтобы понюхать разнообразные ароматы, дивился некогда дефицитным орхидеям, которых теперь как грязи, а также – проходящими мимо цветов прохиндеями всех пород и народов. И дума явилась мне совместно с мечтой о богатых спонсорах и толковых раскрутчиках, которые смогли бы из думы сделать великую быль. А дума моя была такая.

Все мы знаем, что цветы – это половые органы растений, потому-то они так красивы и так пахнут. И по этой же причине они вызывают столько восхищения у людей и особенно – у женщин, которые вынуждены прятать свои собственные половые органы между плотно сжатых ног, так что вся забитая любовь к ним обращается на цветы. Так вот, подумал я, почему бы не организовать выставку пизд и хуёв вместо выставки тычинок и пестиков, лепестков и ботанических влагалищ? Причём организовать такую выставку следует в ещё более роскошных залах, и тоже сгруппировать пизды по странам, чтобы могла торжествовать не только сексуальная гордость, но и национальная, особенно российская, бля, на хуй. Женщины лежали бы на постаментах, с закрытыми лицами, чтобы лица, коль невзрачные, не входили в противоречие с абсолютной красотой пизды. А вот ноги не будут прикрыты вовсе и широко разведены. С каждой стороны от пизды стояло бы по обнажёному мужчине. Они бы демонстрировали свои хуи и в то же время охраняли пизды от посетителей, которые могут захотеть сорвать цветочек, или по крайней мере – лизнуть. Посетителям разрешалось бы только смотреть и нюхать, но на расстоянии, не доступном для высунутого языка. Нюхать можно было бы лишь с руками, заложенными за спину, да в наморднике, чтобы чего доброго лапать не стали или языком выстреливать. При каждой пизде будет воткнута дощечка с надписью её имени (на латыни) и страны происхождения (на русском).

Желающих посетить такую выставку будет несоизмеримо больше, чем цветочную. Стояла бы круглосуточная очередь подлиннее, чем в мавзолей в советские времена. Причём у одного входа – очередь зрителей, а у другого – очередь женщин, желающих выставляться.

Женщины бы, конечно менялись каждый час, чтобы передохнуть, пописать да перекусить. А народ бы валил и валил на красоту дивиться и чудом восхититься.

Однако потом нужно будет сделать следующее: слегка переоборудовать помещение и из просто выставки сделать выставку-продажу. Тогда всякий посетитель мог бы купить приглянувшийся занюханный цветок и посадить у себя в саду (то есть буквально: посадить себе, бля, на хуй).

Траты

Писатель получил гонорар и купил жене бриллианты, а себе – проституток. А на остаток денег купил особняк. Там жила жена, хранились бриллианты и прятались проститутки.

Неизменное

Когда мне подступало 25 лет, цифра эта казалась мне огромной. По этому поводу я недоумённо писал:

 
Я знаю, я отрок ещё,
а мне уж почти четверть века.
 

Надеюсь дожить до 75 и строчки к этому дню уже готовы.

 
Я знаю, я отрок ещё,
а мне уж три четверти века.
 

Главное, чтобы первая строчка оставалась неизменной, а там можно и до целого века жить.

Применять с осторожностью

На одном из сайтов я прочёл перечень кудрявых фраз, с которыми советуют обращаться к чужой женщине с целью познакомиться. Среди фраз была такая:

Давайте поспорим с Вами на сто долларов, что я Вас сейчас приглашу переночевать, а Вы откажетесь?

Однако, если незнакомкой окажется проститутка, то это пари ты сразу проиграешь и придётся раскошеливаться.

Если незнакомкой окажется бедная девушка, то пари ты можешь проиграть после её минутного размышления.

А если добавить к цифре ещё один-два нуля, то ты любой заведомо это пари проиграешь.

А потому надо уменьшить сумму до одного доллара и тогда выигрыш тебе обеспечен, и вполне возможно, что с пощёчиной. За оскорбительно низкую цену.

Узнавание

С помощью писательского таланта удаётся рассказать людям о том, что в глубине души (то есть, в бессознательном) они уже знали, но не смели или не умели это выразить сами. Ничего такого, что люди уже бы не знали, сказать невозможно, иначе они не поняли бы речь писателя и не происходило бы узнавания, которое является сутью восхищения. То есть всё, что делает писатель – это переводит нечто у читателя из бессознательного в сознательное. Если этого не происходит, что читателю книга не представляется интересной.

Естественное освобождение от сожалений

Убив ненавистного врага, можно жалеть только об одном, что его нельзя убить ещё и ещё раз.

Выебав желанную бабу, можно жалеть только об одном, что её нельзя ебать ещё и ещё без всякого перерыва.

Но вскоре появляется новый враг и новая баба – свежесть цели возобновляется и сожаления исчезают.

Пни и корни

Пень – это надгробный памятник умершему дереву. Надгробный камень – это пень, а мертвец под ним – это корни. Кладбище напоминает срубленный лес. Но уж слишком пни каменно-величественные.

Бродил недавно ходячим деревом по старому и красивому кладбищу. Выбирал, где пустить корни.

Навязанная жажда

В СССР я занимался сначала вольной борьбой, а потом самбо. На тренировках пить не разрешалось, не говоря уже перед схватками на соревнованиях. Считалось, что если попьёшь воды, то все силы у тебя уйдут вместе с жаждой. Как же я был удивлён, начав в Штатах заниматься дзюдо, что умеренное питьё во время тренировки не только разрешается, но настоятельно рекомендуется, чтобы не обезвоживался организм. Я с опаской стал попивать и сразу почувствовал, насколько это правильно. Сил только прибавлялось. Потом я поразился, как сразу после взвешивания перед соревнованием несколько борцов побежали нажраться, чтобы весить больше во время схватки. Я думал, что они во время схватки всё выблюют. Но оказалось, что победили.

Я вспомнил об этом, когда пару дней назад смотрел по российскому телевидению старую запись юбилея Андрея Вознесенского. Ему тогда стукнуло не больше 35–40. Он со сцены читал стихи в зал, переполненный восторженными лицами, в основном женскими. На голове его была причёска с подобием пробора далеко сбоку и с тщательно зачёсанными слева направо волосами, что типично для мужчин, тщетно старающихся скрыть лысину. На шее у Вознесенского был повязан извечный платок. Я никогда не видел его без нашейного платка. То ли у него на шее постоянно возобновляемый засос от почитательниц, смертельно влюблённых в его стихи, то ли незаживающая язва от зычного чтения, то ли это ничтожная попытка создать оригинальный поэтический имидж, по эффективности равный его попытке скрыть лысину.

Декламировал Вознесенский, долго, с выражением, голосом громким и гнусным. «Монолог того», «Монолог сего», «Треугольная Хрюша». Передышку ему давало только очередное поздравление от какой-нибудь шишки, свалившейся с ёлки советского искусства, и цветы, которые с утомительной периодичностью вкладывали ему в руки присеменившие к сцене девушки. Поэт сгибался в пояснице по направлению к подошедшей, принимал букет и с плохо скрываемым раздражением складывал его в охапку, растущую на красном рояле.

С каждым прочитанным стихотворением становилось всё более очевидно, как у Вознесенского пересохло во рту. Микрофон транслировал в зал не только его поэтические заходы и политические ходы, но и щёлканье сухого языка о наждачное нёбо и чмоки засохших губ. Но нигде не торчало ни графина с водой, ни водопроводного крана. Вознесенский еле шамкал своим большим ртом с отвисшей нижней губой, открывавшей нижний ряд вроде бы ровных, но противной формы зубов, а верхняя губа надёжно скрывала верхние зубы, так что казалось, что их вообще не было.

Сначала Вознесенский пытался облизывать сухим языком сухие губы, но, видно, вскоре осознал бесполезность этого занятия и уже просто издавал своими засохшими частями речи звуки, какие издают несмазанные механизмы.

Советская этика позволяла графин с водой только для партийных собраний, предоставляя эту привилегию политическому докладчику. А для поэтических чтений вода почиталась просто кощунственной, ибо поэт в глазах народа должен вкушать лишь влагу из источника вдохновения.

В Штатах же меня всегда радует вездесущность всяческих напитков для докладчиков любого ранжира. Некоторые на сцене вообще пьют больше, чем докладывают. А я однажды вышел на трибуну, попил кока-колы и ушёл, так и слова не сказав. Но зато выдул полную банку. И – ничего.

Хорошо всё-таки жить в Америке – как пить дать!

Трусливый уход

При всей своей грубости слово «трахнуть» является лишь эвфемизмом, трусливым уходом от единосмысленного слова «выебать».

Первоначальный смысл слова «трахнуть» – это «ударить», и к нему всегда можно прибегнуть, идя на попятный в интерпретации смысла этого слова. В эвфемизмах подобного рода выявляется стремление подменить наслаждение жестокостью или неразличимо перемешать их. То есть и здесь общество накладывает свою лапу, поскольку его задача – дискредитировать наслаждение, выдавая его за опасное действие, прежде всего связанное с болью или иными ужасающими последствиями.

Моё величие моего замысла

Известно, что Бродский говорил:

Главное – это величие замысла.

Хорошо, а чем не велик мой замысел – сделать непристойное романтическим, постыдное – почётным, грязное – чистым.

Из претензий к мироустройству

Один из приёмов, используемых самкой для отстранения голодного на её мясо самца, это произнесение фразы: You don’t know me (Ты же обо мне ничего не знаешь). А мне и не надо о тебе ничего знать, кроме того, что я уже знаю наверняка: у тебя есть пизда и зад, у тебя есть рот и груди. И этого знания о тебе мне вполне достаточно. Более того, я ничего дополнительного знать о тебе не хочу. Разве что – есть ли у тебя венерическое заболевание.

Сами женщины это прекрасно понимают и принимают, обнажаясь на пляже и в общественных местах до крайних пределов, установленных законами и даже преступая их. Они не демонстрируют всем свои душевные качества – нет, но они выпячивают перед всеми свои груди, оголяют руки, чтобы все видели их подмышки, напоминающие промежность, носят еле прикрывающие дырки трусики, принимают позы и делают жесты, намекающие на их готовность и желание к совокуплению. Женщины прекрасно знают, что ничего другого, кроме их тела, не требуется, чтобы привлечь внимание мужчин.

Но чуть стоит мужчине потянуться за женским мясом, без предварительных реверансов и церемоний, как его начинают обвинять в мужском шовинизме и неуважении к женщине.

А уважать женщину можно только за одно – если она не ломается, а сразу даёт.

Животные – снайперы

Самое восхитительное для меня в животном мире – это как самцы, не глядя, без рук, одним движением попадают в пизду самки. А часто самки ещё сопротивляются и задом виляют. Но даже самцы-девственники и те справляются – уж действительно, Бог ведёт.

А вот мужчина, когда пристраивается к женщине сзади, то и ягодицы ей руками разведёт, и хуй рукой направит, отверстие рассмотрев, а в темноте – пальцами его нащупает. Часто и женщина поможет – сама наведёт на цель. Вслепую да без рук, да без женской помощи, мужчина будет тыкаться мимо, пока наружу не кончит или пока хуй не упадёт, потерянный.

Тоже мне, человек – пиздец природы.

Замужество – это страховка

Раньше замужество для женщины было необходимо, чтобы общество её не отвергло за внебрачные половые связи, чтобы её дети были законными, чтобы кто-то мог прокормить её и детей.

Теперь женщина может сожительствовать с мужчиной, и никто не скажет ей ни слова. Она может родить детей вне брака, и они никак не будут притесняться. Она будет уважаемым членом общества, оставаясь бездетной и ебясь с кем попало. Она может без труда содержать себя финансово.

Спрашивается, зачем женщине замужество в нынешнее время, предоставляющее ей полную свободу половых и прочих действий?

А затем, что замужество нужно женщине для развода. Ведь оформление брака не усиливает (а чаще всего уменьшает) приятные чувства или ощущения в уже существовавших отношениях, брак просто-напросто является денежной страховкой на случай разрыва отношений. По условиям этой страховки, то есть по существующим законам, в случае развода женщина получает вознаграждение, равное половине (в Калифорнии) состояния мужа.

Таким образом, свадьба – это не празднование страсти, любви, привязанности, которые существовали и до женитьбы, а празднование получения страхового полиса.

* * *

Правда – это дурной редактор для беллетристики.

* * *

Искренняя любительница мужчин – это женщина с высокой разрешающей способностью.

Тогда как её пизда – это орган с высокой пропускной способностью. Репутация её всегда подмочена, ибо она определяется пиздой, которая всегда мокра.

Расшифровка поэзии

У Бенедиктова:

 
Искра неба в женском теле —
Я узнал тебя, узнал,
Дивный блеск твой разгадал:
Ты – душа моей Адели.
 

Искра в теле? – Действительно, пизда искрит.

Блеск? – И впрямь, от её влажности.

Дивность? – Ещё бы, от её зрелища диву дашься.

Так что на шифровальной машине романтической поэзии «пизда» заменяется на «душу». А человека, разгадавшего шифр, обвиняют в шпионаже в пользу наслаждения. И дают ему срок морали.

Однобуквенный размах

Всего лишь одна буква очерчивает вселенную любви, располагая её между двумя фразами: «free love» и «fee love»[25]25
  бесплатная любовь и платная любовь (англ.).


[Закрыть].

Оранжевое время

Если я оказываюсь в ювелирном магазине, я сразу устремляюсь к прилавку с часами – именно часы влекут меня с особой силой. То ли своей причастностью ко Времени, то ли своим неморгающим гипнотизирующим оком, то ли наручником, охватывающим запястье. С юных лет часы завораживали меня. В 15 лет я писал:

Дай досмотреть жизни сон, будильник.

А позже было такое (см. General Erotic, 2008. № 166):

 
…Руки скручены
наместником времени на Земле —
часами-наручниками.
 

Ощущение, которое охватывает меня, когда я смотрю на сверкающие ряды часов – будто я сижу у океана времени и предо мной колышется необъятный всепоглощающий простор. Огромные волны бросаются на невысокую скалу, с которой я любуюсь океаном, и я знаю, что погода ухудшается, усиливается ветер, растут волны и одна из них когда-то сорвет меня с камня, на котором я сижу, и я окажусь в пасти океана с горько-солёной слюной. Плаваю я плохо и выплыть на скалистый берег вряд ли удастся. Поэтому я перевожу глаза с одних часов на другие, как бы пересаживаясь с одного камня на другой и стараясь обмануть хищные волны.

Я люблю часы со стрелками, причём с большой секундной стрелкой – с ними движение времени ощущается острее, чем глядя на смену абстрактных цифр, которые могут обозначать что угодно помимо времени. Кроме того, в цифровых часах ты лишён возможности любоваться совокуплением стрелок и разбеганием их, пресытившихся, в разные стороны. Когда же ещё есть большая секундная стрелка, она покрывает то минутную, то часовую, а когда минутная и часовая ежечасно находятся в минутном совокуплении, то к ним на мгновенье присоединяется секундная стрелка и происходит любовь втроём. Сказывают, есть часы и с большим количеством стрелок – что ж, чем больше участников в оргии времени, тем веселее.

Часы влекут меня с тех пор, когда я мальчиком лет пяти стал регулярно просматривать журнал Крокодил, на который подписались мои родители. Там из номера в номер публиковались карикатуры на американских капиталистов. Стереотип был выработан жёсткий: толстый лысый с сигарой во рту сидит на кресле, положив ноги на журнальный столик, а на волосатой руке у него не одни наручные часы, а сразу трое. В представлении советского человека это было символом безудержной роскоши. Трое наручных часов поражали меня больше всего, когда на руках родителей, бабушки и дедушки я видел только по одному циферблату. И мне хотелось иметь часы, а тут у одного толстого – целых три штуки! Для меня это было тоже чрезвычайным явлением.

Если смотреть на прилавок часов знаменитых и дорогих фирм, то пейзаж весьма единообразен: это платина, золото, серебро, нержавеющая сталь и бриллианты. Если часы с ремешками, то это высокого качества кожа чёрного, коричневого, иногда синего цвета.

Но тут моим взором овладели часы ярко-оранжевого цвета.

Вернее, сами часы созданы из обыкновенной стали, но на чёрном циферблате ободок, часовые метки и секундная стрелка – оранжевые и ремешок тоже сияет тем же чудесным цветом. Формы строгие, но цвет – восторженно-непристойный. И вытворил такое не кто-нибудь, а сам Армани.