Текст книги "Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023)"

Тильзитский мир вознёс Наполеона на вершину европейского могущества, а российского императора Александра I поставил в весьма нелегкое положение. Чувство обиды и унижения в среде русского, особенно петербургского, дворянства было велико. «Тильзит!.. при звуке сем обидном, теперь не побледнеет росс, – писал спустя четырнадцать лет Александр Пушкин. На победу в войне 1812 года впоследствии смотрели именно как на событие, «загладившее» позорный Тильзитский мир.

С этого момента в великосветских кругах русского общества, особенно в Санкт-Петербурге, образовалось три внешнеполитически ориентированные группировки. Первая, франкофильская, включала в свой состав князя А. Б. Куракина, графа Н. П. Румянцева, барона А. Я. Будберга и Н. С. Мордвинова. Англофильская группировка тоже состояла из влиятельных вельмож: графа С. Р. Воронцова, графа В. П. Кочубея, графов А. С. и П. А. Строгановых, Н. Н. Новосильцева, П. А. Чичагова и князя Адама Чарторыйского. Особую позицию занимала консервативная санкт-петербургская группировка во главе с вдовствующей императрицей Марией Федоровной, ориентирующаяся на тесный союз с Пруссией и частично – с Великобританией. Атаман Платов, с 1805 года состоявший в личной переписке с Марией Федоровной, также входил в этот влиятельный кружок[427]427
  Кузнецова Г. А. Александр I и Наполеон в Тильзите // Новая и новейшая история. 1991. № 6. С. 243.


[Закрыть].

Не случайно во время Тильзитских мероприятий Платова с охотой принимали у прусского короля Фридриха-Вильгельма III. «К обеду приехал казацкий атаман Платов со своим адъютантом, который в то же время служил ему и переводчиком, – записала в своем дневнике обер-гофмейстерина прусского королевского двора графиня Фосс. – Платов необыкновенно высокий, смуглый, черноволосый человек с бесконечно добрым выражением лица, весьма обязательный и любезный; в конце концов, он обещал мне прислать свой портрет. В 4 часа в лагерь к казакам, калмыкам и башкирам, которые похожи на китайцев. Казаки нам пели и весьма хорошо»[428]428
  Из дневника графини Фосс // Русский архив. 1885. № 4. С. 477–478.


[Закрыть]. Через несколько дней – новая запись в дневнике графини Фосс: «Был атаман Платов единственно для того, чтобы засвидетельствовать почтение королеве. Он здесь обедал, а после вместе со своим переводчиком был у меня… Старый Платов вполне достоин уважения; как и все порядочные русские люди, он страшно убит заключенным унизительным миром. Этим миром царь опозорил себя, но более всего в нем виноват великий князь»[429]429
  Там же. Имеется ввиду великий князь Константин Павлович, брат императора.


[Закрыть].

Благодарный Платову за его подвиги, прусский король Фридрих-Вильгельм III наградил атамана высшими орденами Прусского королевства – Красного Орла и Черного Орла[430]430
  Корягин С. В. Указ. соч. Вып. 45. М., 2004. С. 8.


[Закрыть]. Кроме этого, король подарил Платову украшенную драгоценными камнями табакерку, а королева – плюмаж из перьев цапли для супруги атамана[431]431
  Сапожников А. И. Войско Донское в наполеоновских войнах. С. 234.


[Закрыть]. Ордена Красного Орла от прусского короля получили все генерал-майоры Войска Донского, участвовавшие в кампании 1807 года: Иловайский 2-й, Иловайский 4-й, Иловайский 5-й и Денисов 6-й.

Одновременно Платов отказывался, как того требовала общая атмосфера Тильзитских торжеств, да и сам император Александр, общаться с французскими офицерами и генералами, говоря, что «возможен мир между его государем и Бонапартом, но невозможны любезности между ним и французскими генералами»[432]432
  Там же. С. 232.


[Закрыть].

После окончания кампании на отличившихся офицеров и казаков донского казачьего корпуса просыпался дождь наград. Сам атаман Платов 22 ноября 1807 года, «за неоднократное участие в боях в должности начальника передовых постов, в войну с французами 1807 года, …отличное мужество и храбрость, доказаннные… знаменитыми подвигами вашими в продолжение всей прошедшей кампании против французских войск» был награжден орденом Святого Георгия 2-й степени[433]433
  Донцы – кавалеры ордена Св. Георгия. м., 1911. С. 28; Рескрипт М. И. Платову на орден Св. Георгия 2-й степени от 22 ноября 1807 г. // Донская газета. 1876. № 77. С. 307. Участник кампании 1807 г. граф Ланжерон, завидовавший славе казаков и их атамана, считал, что «Георгиевский крест 2-й степени слишком легко достался Платову, ибо взятие нескольких обозов, нескольких французских генералов и поражение нескольких эскадронов, уже разбитых кавалерией, не составляли … особенно гигантских подвигов» (Записки графа Ланжерона. Война с Турцией 1806–1812 гг. // Русская старина. 1907. № 9. С. 572.


[Закрыть]. Казачий атаман стал третьим по счету кавалером, награжденным этой степенью ордена в эпоху Александра Первого: до Платова этой награды удостоились только князь Багратион за сражение при Шенграбене и генерал Беннигсен за сражение при Пултуске. За совокупные отличия в отдельных сражениях этой кампании атаман получил российский орден Святого Владимира 2-й степени[434]434
  Корягин С. В. Указ. соч. Вып. 45. М., 2004. С. 8.


[Закрыть].

В начале XIX века иерархия российских орденов выглядела следующим образом: главной наградой империи являлся орден Святого Андрея Первозванного, затем шли ордена Святого Владимира 1-й степени, Святого Александра Невского, Святого Владимира 2-й степени, Святой Анны 1-й степени, Святого Владимира 3-й степени, Святой Анны 2-й степени, Святого Владимира 4-й степени, Святой Анны 3-й степени. Орден Святого Георгия, дававшийся исключительно за выдающиеся военные заслуги, занимал в этой орденской иерархии особое место.

Многие донские офицеры, генералы и рядовые казаки за боевые отличия в кампании 1807 года получили различные награды. Походный атаман Войска Донского генерал-майор А. К. Денисов 6-й стал кавалером ордена Pour Le Merite[435]435
  Агафонов А. И. Указ. соч. С. 290.


[Закрыть]. Орден Святого Георгия 3-й степени, минуя 4-ю степень[436]436
  Возможность награждения 3-й степенью ордена Святого Георгия, минуя 4-ю, была предусмотрена пунктом 8 Статута ордена Святого Георгия 1769 г.


[Закрыть], получил генерал-майор Н. В. Иловайский 5-й[437]437
  Агафонов А. И. Указ. соч. С. 290.


[Закрыть].

Ордена Святого Георгия 4-й степени были удостоены командиры донских казачьих полков: генерал-майор П. А. Чернозубов 5-й, полковник Д. Е. Кутейников 2-й, подполковник С. Д. Иловайский 8-й, войсковые старшины Т. Д. Греков 18-й, О. В. Иловайский 10-й, В. И. Ефремов 3-й, В. А. Сысоев 3-й, командир Атаманского полка майор С. Ф. Балабин и полковник лейб-гвардии казачьего полка граф В. В. Орлов-Денисов[438]438
  Сапожников А. И. Войско Донское в наполеоновских войнах. С. 238.


[Закрыть]. Орденом Святого Георгия 4-й степени были награждены офицеры лейб-гвардии казачьего полка: ротмистры Бирюков 1-й и Алексей Ягодин, штаб-ротмистры Дмитрий Ягодин, Ефремов, Протопопов[439]439
  Агафонов А. И. Указ. соч. С. 290.


[Закрыть].

Командир лейб-гвардии казачьего полка полковник П. А. Чернозубов 5-й и полковник этого же полка граф В. В. Орлов были награждены прусским королем Фридрихом-Вильгельмом III весьма ценимым в военной среде орденом «За военные заслуги».

Орден Святого Владимира 4-й степени степени с бантом получили 40 отличившихся в кампании 1807 года донских штаб– и обер-офицеров; ордена Святой Анны 2-й степени за боевые отличия удостоились 6 донских офицеров, а ордена Святой Анны 3-й степени – 156 отличившихся донских казачьих офицеров[440]440
  История лейб-гвардии казачьего полка. С. 228.


[Закрыть]. Почетнейшей награды – Золотой шашки «За храбрость» за кампанию 1807 года были удостоены полковники В. Д. Иловайский 12-й, Н. В. Иловайский 5-й и генерал-майор И. Д. Иловайский 4-й[441]441
  Агафонов А. И. Указ. соч. С. 294.


[Закрыть].

Сотни отличившихся рядовых казаков получили знаки отличия Военного ордена Святого Георгия. Среди них были: унтер-офицеры Климов, Рудаков, Марков, Андрианов, Горшков, казаки Авдеев, Бударин, Гладков, Горшенин, Гребенников, Глухов, Ермаков, Кательников, Кащеев, Макеев, Максимов, Малюгин, Туголуков, Слепков, Фомин, Камбулов и многие другие герои[442]442
  История лейб-гвардии казачьего полка. С. 229.


[Закрыть]. Известно, что по окончании кампании 1807 года Беннигсен вручил Платову для награждения отличившихся казаков 200 знаков отличия Военного ордена. Атаман посчитал, что этого недостаточно, чтобы отметить всех отличившихся казаков, и он испросил еще 275 знаков этого ордена[443]443
  РГВИА. Ф. 26. Оп. 1/152. Д. 369. Л. 89–89 об.


[Закрыть].

Платов, лично познавший тяжесть боевых будней, стремился награждать достойных, поэтому когда командир полка подполковник Чернушкин прислал несправедливое по мнению атамана представление на пять казаков и урядников, атаман сделал ему выговор, подчеркнув, что в представлении «соблюдаться должна вся справедливость», что следует «отдать преимущество достойным пред недостойными, не имея ни под каким видом ни к кому лицеприятия»[444]444
  Жиров М. С. Донская старина // Донские областные ведомости. 1906. № 153. С. 2–3.


[Закрыть].

Часть боевых наград казакам, уволенным по ранению, была отправлена на Дон. Вручить их Платов велел в принародно и торжественной обстановке. В письме наказному атаману А. Д. Мартынову (брату своей жены) Матвей Иванович подчеркивал: «Препровождая при сем знак отличия военного ордена святого великомученика и победоносца Георгия, рекомендую вашему превосходительству отправить оный в Тепикинскую станицу с таким приказанием, чтобы оная, в праздничный день, при собрании общества, под открытыми станичными бунчуками, надела полка моего Атаманского на урядника Глебездина, ныне, по увольнению, в доме находящегося, как совершенно заслуживающего храбрыми своими поступками в прошлую против французов кампанию»[445]445
  Там же.


[Закрыть].

Кроме награждения боевыми орденами, четыреста отличившихся казаков и офицеров из корпуса Платова получили повышения в чинах. По этому поводу был издан «Именной Высочайший указ о производстве войска Донского чиновников, в воздаяние храбрых деяний и трудов, понесенных ими в прошедшую кампанию». Кроме этого, двадцать два казака получили первый офицерский чин хорунжего, в том числе урядники Захар и Григорий Катасоновы, Ярыженсков, Греков, Калядин, Денисов, Тюрьморезов, Фастов, Дурняпин, Юдин, Янов, Чернушкин, Черников, Вишняков, Быкадоров, Денисов и другие[446]446
  Сапожников А. И. Войско Донское в наполеоновских войнах. С. 261.


[Закрыть]. В дальнейшем некоторые из них, например, братья Захар и Григорий Катасоновы, стали полковыми командирами, пройдя горнило эпохи наполеоновских войн.

В Петербурге и на Дону

После Тильзита Матвея Ивановича императорским указом вызвали в Петербург для получения похвальной грамоты Войску Донскому за подвиги, свершенные в кампании 1807 года. Здесь он провел несколько месяцев, деля время между хлопотами о поставке оружия Войску Донскому, придворными балами и дружеской перепиской с семьей прусского короля Фридриха Вильгельма III, которому атаман подарил две турецкие сабли, а королеве – шали. Дружеские отношения и переписку поддерживал атаман и с такими влятельными в военных и придворных кругах деятелями, как граф А. А. Аракчеев и граф Х. А. Ливен[447]447
  Безотосный В. М. Указ. соч. С. 63.


[Закрыть].

С последним Платов подробно обсуждал детали предполагавшегося пожалования Войску Донскому императорской грамоты за кампанию 1807 года. Матвей Иванович предложил графу Ливену: «Что касается до пожалования высочайшей грамоты за отличные службы Войска Донского… желание войска есть на украшенной бумаге иметь по примеру грамот императора Петра Великого, императриц Анны Иоанновны, Екатерины Великой, кои в нашем правлении хранятся в нарочитом ковчеге, и дважды в го, кроме нечаянной радости, при полном собрании с выносом всех регалий, в называемом войсковом кругу, всему войску церемониально зачитывает старый дьяк. Сие делается издревле для образования всему войску»[448]448
  СОВДСК. Вып. XI. С. 134–135.


[Закрыть].

Повинуясь высочайшей воле императора, Платову иногда приходилось бывать на приемах во французском посольстве, которые устраивал посол Наполеона Арман де Коленкур, герцог Виченцский. Однажды атаман был зван на обед во французское посольство по поводу представления полученного им из Парижа пардного портрета императора Наполеона, изображенного во весь рост в порфире с короной на голове. Платов, несмотря на ненависть к Бонапарту, приехал вместе с военным министром М. Б. Барклаем де Толли. «Когда они вошли в ту комнату, где выставлен был портрет, – писал биограф Платова Николай Смирный, – то граф Платов, взглянув на оный, как бы невольно, довольно громко вскричал: «Эким шутом написан!» Военный министр тотчас значительным взором дал ему заметить его неосторожность, и он умолчал остальное. Стоявшие у дверей официанты, хотя были из французов, но знали, видно, по-русски и тотчас передали Коленкуру о случившемся. Через несколько минут отпущенное им словцов сделалось известно многим, …некоторые тут же подбегали к нему и спрашивали с усмешкой: «Так шутом написан?». Но граф, сделав вид, что не понимает, просил объяснить, что это значит. Коленкур, обидясь таким оскорблением, довел это до высочайшего сведения. Когда государю императору угодно было лично спросить о сём случае графа Платова, то он с верноподданической откровенностью сделал следующий примечательный ответ: «Государь! Пред Богом и пред вами ничего нет у меня сокрытого. Что делать? Я политики, государь, не знаю, а слово это у меня как-то с языка сорвалось. Да я желал бы, как бы господин Коленкур совсем от меня отвязался и избавил меня лишней чести своими приглашениями: я непривычен к французским кушаньям – щи да каша – солдатская еда наша». С того времени действительно Коленкур перестал звать его на обеды свои…»[449]449
  Смирный Н. Указ. соч. Ч. III. С. 28.


[Закрыть].

Стремясь восполнить потери Войска Донского, понесенные в кампаниях 1805–1807 годов против французов, Платов 16 ноября 1807 года подал императору Александру прошение, в котором просил разрешить зачислить в Войско Донское «вольных людей, по примеру малороссиян, записанных за станицами[450]450
  РГВИА. Ф. 13. Оп. 3/111. Св. 182. Д. 208. Л. 2–3.


[Закрыть]. В сопроводительном письме на имя своего старого и доброго знакомца графа Х. А. Ливена Матвей Иванович аргуменнтровал свою просьбу: «Я нужным почитаю донесть вашему сиятельству мысль мою, что прием в казаки просящихся из вольных людей, призна я нужным, как для умножения Войска Донского на убылые места, так и потому что случаются из таковых людей, особенно же из малороссийских дворян и польских шляхтичей, с особенными способностями, особливо когда они, жительствуя на Дону, привыкнут к донским обычаям… Я могу уверить, что прием таковых вольных людей в войско со стороны моей будет обстоятельно рассматриваться, дабы люди определялись истинно способные к службе и ниотколь не зависимые, не способные же приняты не должны быть, и что не может от того наноситься ни частным владельцам, ни обществам ни малейшего неудовольствия»[451]451
  Там же. Л. 4.


[Закрыть].

Это ходатайство атамана было передано в Военную коллегию, а оттуда, по серъезности вопроса, в Сенат. Опасаясь, что разрешение принимать в казаки людей со стороны приведет к массовым побегам на Дон крепостных крестьян, Сенат своим указом от 28 февраля 1810 года отказал Платову в его просьбе[452]452
  Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ-1). Т. XXXI. № 24. С.138.


[Закрыть]. Надеясь на благоприятное решение по этому вопросу со стороны императора, Платов неофициально принимал в казачьи полки нужных людей со стороны. Однако позже, 8 августа 1811 года, на имя атамана Платова последовал императорский указ, в котором говорилось: «Повелеваю вам в казачьи полки не записывать на службу никакого звания людей, не принадлежащих к Донскому войску; принятых же доныне выключить всех из списков»[453]453
  Сапожников А. И. Указ. соч. С. 260 (ГАРФ. Ф. Р-6672. Оп. 1. Д. 18-а. Л. 37.


[Закрыть]. Матвей Иванович был недоволен этим решением, ибо припоминал, что во времена князя Григория Потемкина, когда Платов являлся атаманом Екатеринославского казачьего войска, для пользы дела ему разрешалось записывать в ряды этого войска не только вольных людей со стороны, но даже крепостных крестьян[454]454
  РГВИА. Ф. 52. Д. 90. Л. 18–22.


[Закрыть].

В этот период Платов довольно часто бывал у вдовствующей императрицы Марии Федоровны, своей давней знакомой и покровительницы, матери десяти детей, в том числе и двух императоров – Александра Первого и Николая Первого. Снова были балы, разговоры-воспоминания, карточная игра в «бостон».

В марте 1809 года Платов в составе свиты императора Александра Первого участвовал в поездке по только что присоедененной Финляндии[455]455
  Генерал от кавалерии Матвей Иванович Платов // «Жизнеописание русских военных деятелей / Под ред. Вс. Мамышева. Т. 1. Вып. 3.


[Закрыть]. 18 марта царь со свитой прибыл в город Гельсинфорс. Вот как выглядел Гельсингфорс в те времена по воспоминаниям очевидца: «Один из малоблагоустроенных финских городишек, почти деревня, где между скалистых холмов теснилось несколько стихийно проложенных улочек, застроенных деревянными домиками с дворовыми пристройками. Среди них виднелось 3–4 каменных здания и деревянная церковь неизвестно какой архитектуры. Прямо между домов громоздились грандиозные гранитные скалы, поросшие редкими соснами. Деревянные мостки и причалы дополняли общую картину»[456]456
  Булгарин Ф. Сердце солдата. Интернет-ссылка.


[Закрыть].

В поездке царя сопровождал адъютант князь Павел Гаврилович Гагарин, который описал это путешествие в книге «Тринадцать дней в Финляндии», вышедшей в том же году в Москве на французском языке[457]457
  Гагарин П. Г. Les treize journees ou la Finlande («Тринадцать дней, или Финляндия»). M., 1809; Гагарин Павел Гаврилович (1777–1850) – князь, генерал-майор, генерал-адъютант, писатель. Супруг павловской фаворитки Анны Лопухиной-Гагариной.


[Закрыть]. Молодого царя и его свиту поразили мощь Свеаборга, той крепости, которую «шведские львы построили для русских орлов», многочисленные орудия и портовые укрепления. Вечером в честь императора был дан обильный обед и бал, после чего царь отправился ночью на санях в Турку, причем по пути сани князя Гагарина опрокинулись в сугроб. Вдали выли волки…[458]458
  Лосев В. Как Хельсинки стал столицей. Интернет-статья.


[Закрыть]

Результатом этой поездки в дальнейшем явился указ императора Александра I от 12 апреля 1812 года, согласно которому Гельсингфорс (Хельсинки) объявлялся административным центром и столицей Великого княжества Финляндского. На карте Европы таким образом появилась новая столица. До этого Финляндия, входившая в состав Швеции, не являлась самостоятельной административной единицей и, разумеется, столицей назывался лишь Стокгольм.

В конце марта Платов снова вернулся на берега Невы. Получив назначение в действующую Молдавскую армию, Матвей Иванович покинул Петербург. «Перед отъездом его из Санкт-Петербурга к Молдавской армии, – писал биограф Платова Николай Смирный, – когда он откланялся уже всему высочайшему двору, государыне императрице Марии Федоровне благоугодно было пригласить его еще на другой день к семейственному столу её величества. После стола сего граф Матвей Иванович, принеся государыне всеподданнейшую… благодарность, начал уже совсем откланиваться, как вдруг, при отступлении назад, задел нечаянно саблей своей одну из прекрасных фарфоровых ваз, с цветами стоявших, так что она упала и собой свалила несколько других. Граф – как то весьма естественно – желая отскочить, зацепился шпорами и готов был упасть, если бы сама всемилостивейшая государыня его не поддержала. Столь неожиданное затруднительное и весьма неприятное положение, конечно, привело бы всякого другого в замешательство, но граф без малейшего смущения, оправясь, сказал: «Государыня! И падение моё меня возвышает, потому что я имею счастье ещё раз поцеловать ручку моей монархини, премилосердной матери». Потом, обротясь к предстоявшим, на лице которых заметна была улыбка, походившая на насмешку, продолжал: «Вот, пословица-то на деле сбылась: говорят, что если казак чего не возьмет, так разобьет, первого я не знаю, а последнее и со мной сбылось»[459]459
  Смирный Н. Указ. соч. Ч. III. С. 25–26.


[Закрыть].

В начале апреля 1809 года Платов прибыл на Дон, в Новочеркасск. Как отметил его адъютант и биограф Николай Смирный, на родной земле атаман «мимоходом взглянул на дела общественные и частные, утешил соотечественников своих и семейство приобретенными им на поле славы лаврами»[460]460
  Там же. Ч. 1. С. 140–141.


[Закрыть].

Интересные сведения о времепровождении Платова в Новочеркасске в этот период его жизни мы находим у священника станицы Старочеркасской (до 1805 г. – города Черкасска), ведшего подробный дневник, Василия Рубашкина[461]461
  Рубашкин Василий Прохорович (16.3.1768–1.9.1830) – историк-бытописатель. Родился в г. Черкасске Земли Войска Донского (ныне станица Старочеркасская Ростовской области) в казачьей семье. С 1791 г., бросив торговлю, в апреле 1793 г. принял диаконский сан. Служил в войсковом Воскресенском соборе в Черкасске, затем в Донской домовой церкви атаманов Ефремовых. В августе 1812 г. переведен в храм Александра Невского в Новочеркасск, где прослужил до конца жизни; в 1818 г. возведен в сан протоиерея. С января 1785 г. по август 1822 г. вел дневник текущих событий, отмечая наиболее значимые из них. Этот дневник является ценным источником по истории Донского края конца XVIII – начала XIX вв. Частично опубликован в «Казачьем вестнике» за 1883 г. и в журнале «Дон» за 1887 г. Скончался и погребен в г. Новочеркасске. – Донцы XIX века. С. 426.


[Закрыть]. В качестве священнослужителя он участвовал в освящении Георгиевского знамени, пожалованного полку Ханжонкова, а затем был приглашен знаменитым атаманом разделить с ним «хлеб-соль» за праздничным столом, во время которого Платов делился своими впечатлениями о днях Тильзитских встреч с Наполеоном. «За столом, – записал в своем дневнике Рубашкин, – были от господина начальника (т. е. Платова. – М. А.) важные разговоры, достойные любопытного внимания, что французский император у нашего государя императора чрез течение 17-ти дней ни единожды не только не обедал, но даже никогда и водки не выпил, а наш государь у него всегда! Настоль даже осторожен, что его же французы за 50 сажень к его квартире не подходят». Конечно, о событиях кровопролитной кампании 1807 года Матвей Иванович рассказывал и в семейном кругу…

В начале апреля 1809 года Платов, «напутствуемый всеобщими благоволениями и пожеланиями ему новых успехов, новой славы» отправился в Молдавскую армию.

На берегах Дуная

Генерал-лейтенант Платов отличился в нынешнюю кампанию усердием к службе… искусством в его предприятиях… и попечительностью в исполнении всех возлагаемых на него поручений.

Из рапорта П. И. Багратиона Александру I

Официально Турция объявила войну Российской империи еще 18 декабря 1806 года. Тогда Россия, как известно, вела неудачную для себя войну с Францией. В разгар военной кампании 1806 года французской дипломатии во главе с послом О. Себастиани, удалось обещаниями передачи султану Крыма втянуть турок в войну с русскими. Во время Тильзитского перемирия по требованию Наполеона Россия прекратила военные действия против Порты. В 1808 году, когда французский император отказался, в связи с войной с Испанией, от посредничества по заключению мира между Россией и Турцией, военные действия между ними возобновились. В Молдавскую армию атаман Платов прибыл в конце апреле 1809 года, когда русские войска потерпели неудачу под крепостью Браилов[462]462
  Генерал от кавалерии Матвей Иванович граф Платов // В кн.: Мамышев Вс. Жизнеописание русских военных деятелей. Т. 1. Вып. 3. СПб., 1886. С. 93; Военная галерея 1812 г. СПб., 1912. С. 187. Неудачу под Браиловым русские потерпели 20 апреля 1809 года.


[Закрыть]. Здесь он встретился со своим старинным знакомцем генералом Михаилом Кутузовым, который с апреля этого года командовал главным корпусом Молдавской армии. Вся армия с осени 1807 года находилась под начальством генерал-фельдмаршала Александра Александровича Прозоровского, который знал Платова еще по русско-турецкой войне 1769–1774 годов. Прежде всего Платов представился главнокомандующему армии семидесятишестилетнему генерал-фельдмаршалу Прозоровскому, который поручил Платову командование авангардом армии. Для атамана начались боевые будни на новом театре войны. Свою военную карьеру Прозоровский начал в 1756 году, участвуя в войне с Пруссией. В 1768–1774 годах он успешно действовал против турок, командуя небольшими отрядами русских войск. В 1790–1795 годах князь являлся московским главнокомандующим, а в 1807 году, получив чин генерал-фельдмаршала, был назначен главнокомандующим русской армии на Дунайском театре боевых действий. Как полководец, князь Прозовский не блистал особыми талантами, хотя считался одаренным военачальником и в кругу генералов любил повторять слова, якобы сказанные великим Суворовым: «От Суворова до Прозорова». Кутузов объяснил Платову, что эти слова были сказаны по поводу поражения Прозоровского на Салгире. Суворов, находившейся в тот момент близ Анапы, послал курьеров, чтобы узнать истинное положение дел «от Суворова до Прозорова» – от Анапы до Перекопа, куда отступил Прозоровский.

Князь Прозоровский, являвшийся одним из образованнейших генералов того времени, был хлебосольным хозяином и часто давал парадные обеды, на которые приглашал Платова, Кутузова и других генералов Молдавской армии. Прозоровский любил покровительственный тон и называл Михаила Илларионовича Кутузова, которому тогда было чуть более шестидесяти лет, «молодым человеком». Платову и Кутузову нравились эти обеды, но особое удовольствие оба находили в прелести личных бесед.

Казачий корпус Платова расположился на правой стороне реки Бузео у селения с одноименным названием. Корпус состоял из трех батальонов пехоты, десяти эскадронов регулярной кавалерии, девяти казачьих полков и одной роты Донской конной артиллерии. Платов занимал центральное положение относительно общего расположения армии, поэтому атаман имел приказ в случае необходимости оказывать помощь корпусу генерала Милорадовича и держать под контролем течение Дуная от Силистрии до Галаца. С этой целью атаман выслал по одному полку в Обилешти и Алексени для связи с левым флангом Милорадовича. Кроме этого, один батальон пехоты и два казачьих полка заняли Слободзею для прикрытия пути от Бузео к Бухаресту со стороны Силистрии.

Встречаясь с Прозоровским, казачий атаман пожаловался тому, что в Петербурге некоторые чиновники разрабатывают планы превращения донских казаков в резулярную конницу, что нанесет этому роду войск непоправимый ущерб. Платов попросил князя, имевшего большой авторитет в столичных кругах, заступиться за донцов. Прозоровский, прекрасно понимавший боевую ценность донских казачьих полков именно в их нынешнем состоянии, написал военному министру графу А. А. Аракчееву письмо, прося донести его содержание до императора. В нем князь писал: «Регулярство в сих войсках (казачьих. – М. А.) завести не можно и не должно; поелику число сего рода войск и образ их войны для армии необходимо нужен, в них почти врожденное познание земли и для того передовые посты и партии могут они делать преимущественно пред всеми в свете гусарами; пиками они владеют хорошо – оружие страшное доя неприятельской конницы, ибо сабля оной не отпарирует, а рубить не достанет. С сим заключением о пиках согласен покойный прусский король Фридрих II и граф Сакс; вообще же таковое заключение мое об их службе доказано во все войны и прусский король при мне за столом сказал графу Чернышеву, что нет лучшего в свете легкого конного войска, как казаки, а в пехоте – кроаты, а слышу я, что того же мнения о сих казаках и император Наполеон и все французские войска»[463]463
  // Донские областные ведомости. 1876. № 94. С. 3. Письмо А. А. Прозоровского к А. А. Аракчееву от 17 января 1809 г.


[Закрыть]. Письмо это, в числе прочих соображений, помогло потом Платову отбиться от «регулярства».

Апрель 1809 года выдался необычайно теплым. Русская армия, насчитывавшая в своем составе около восьмидесяти тысяч человек, изготовилась для начала боевых действий. Турки, имевшие примерно столько же бойцов, под командованием визиря Юсуфа готовились к отражению натиска россиян.

Князь Прозоровский собрал военный совет, на котором огласил свой план военной кампании 1809 года. Предполагалось захватить сильные турецкие крепости Журжу, Браилов, Измаил, а затем переправиться на противоположный берег Дуная. Военный совет согласился с планом главнокомандующего[464]464
  Генерал от кавалерии Матвей Иванович граф Платов // В кн.: Мамышев Вс. Жизнеописание русских военных деятелей. Т. 1. Вып. 3. СПб., 1886. С. 93.


[Закрыть].

На рассвете пятого апреля русская армия тремя широкими потоками двинулась на турок, к крепости Фокшаны. После непродолжительного штурма эта крепость сдалась. Потом пала небольшая крепостица Слободзея. Казалось, все идет по плану, но около сильноукрепленной Журжи русские потерпели неудачу.

Двадцать пятого апреля армия Прозоровского приступила к осаде Браилова. Это была мощная крепость с сильным и фанатично настроенным гарнизоном. Для взятия такой крепости требовалась серьезная подготовка, мощная осадная артиллерия. Ни того, ни другого в распоряжении Прозоровского не имелось. Было желание любой ценой взять Браилов. В ночь с первого на второе мая солдаты без достаточной артиллерийской подготовки полезли на неприступные стены крепости. Шквальный огонь турок из всех видов оружия привел к многочисленным жертвам: русские отступили. Три тысячи солдат и офицеров русской армии остались лежать под стенами Браилова.

Убитый неудачей штурма, Прозоровский молча, не стесняясь присутствующих при этом офицеров и генералов, плакал, тихо утирая глаза широким платком. Всегда спокойный Кутузов буркнул:

– Даже после проигранной баталии при Аустерлице, от которой зависела судьба всей Европы, я не плакал…

Прозоровский молча поднял заплаканные очи, внимательно посмотрел на «молодого человека» и перестал плакать.

– Михайло Ларионыч, – сказал он Кутузову, – вели кликать господ генералов на военный совет!

– Да все уже здесь, ваша светлость! – откликнулся Кутузов.

На военный совет в шатре Прозоровского собрались начальник главного корпуса Кутузов, командующий авангардом Платов, начальник артиллерии генерал Резвой и начальник инженеров генерал Гартинг.

– Михайло Ларионыч! – снова обратился уже успокоившийся князь к Кутузову. – Как полагаешь надобно действовать ныне, чтобы сломить басурман?

– Полагаю, ваша светлость, что необходимо правильной осадой взять Браилов. Затем, с появлением подножного корма для лошадей, перейти реку Дунай, овладеть Рушуком, Мачином, Силистрией, Исакчей и другими придунайскими крепостями турок. А потом можно форсированно двигаться на Балканы и поднимать живущих там под властью басурман братьев-болгар. Правда, силенок у нас, ваше высокопревосходительство, маловато!

– То-то и оно! – грустно заметил Прозоровский. – Будем обратно переправляться через Дунай…

Седьмого мая русская армия отступила на левый берег реки Серет и расположилась лагерем у Сербешты. Корпус Платова переправлялся за корпусом генерал-лейтенанта А. П. Засса[465]465
  Засс Андрей Павлович (1753–1815) – барон, генерал-лейтенант. В 1787 г. участвовал в походе против турок, а в 1793 г. – против поляков. Особо отличился в период русско-турецкой войны 1806–1811 гг. Здесь, уже с самого начала кампании, он принимал деятельное участие, а в 1809 г. взял Измаилом, захватив 281 орудие и 21 знамя. Возглавил корпус Милорадовича, с которым овладел крепостями Туртукай и Рущук, а в 1811 г. разбил турок при Калафате. В конце кампании из-за болезни оставил поля сражений, получив разрешение главнокомандующего Кутузова отправиться в отпуск. 27 марта 1814 г. вышел в отставку. Награжден орденами Св. Георгия 3-й ст., Св. Александра Невского, Св. Анны и Св. Владимира 1-й ст., золотой шпагой «За храбрость».


[Закрыть]. Сильный дождь, растворивший болотистую почву, чрезвычайно затруднил движение казачьей конницы, поэтому переход был выполнен позже намеченного срока. К тому же, заметив отступление русских полков, из ворот Браилова выехали сотни громко орущих турецких всадников и стали наседать на арьергард Платова. Но атаман был готов проучить не в меру осмелевших османлисов. Еще раньше, предвидя подобный ход событий, он приказал вырыть на месте оставленного русского лагеря ямы и замаскировать их. Атакующая турецкая кавалерия, попав в зону ям, стала стремительно валиться в них. Платов велел контратаковать храброго, но неразумного противника. В завязавшейся сече казаки положили больше сотни вражеских всадников, захватив в плен полторы сотни турок, знамя и множество лошадей[466]466
  Генерал от кавалерии Матвей Иванович граф Платов // В кн.: Мамышев Вс. Жизнеописание русских военных деятелей. Т. 1. Вып. 3. СПб., 1886. С. 93.


[Закрыть].

Несколько дней спустя Платова вызвал к себе Прозоровский и тихим голосом сказал: «Извольте, ваше превосходительство, следовать с корпусом вашим в окрестности Браилова и уничтожить посеянный там турками хлеб. Генерал Тучков не смог, к сожалению, выполнить сей задачи».

В тот же день атаман оторвался от главных сил армии и снова появился под Браилом. Казаки быстро подожгли хлебные поля и собирались уходить. Но тут из ворот крепости стала быстро выкатываться обозленная масса турецкой кавалерии, завязавшая бой с замыкающими сотнями казаков.

– Пусть завязнут! – остановил Платов генерала Иловайского, который собирался контратаковать турок. Атаман велел прибавить ходу, чтобы заманить турок в засаду, а когда это удалось, дал знать контратаковать. На ошеломленных турок со всех сторон обрушились казачьи сотни. Разыгрался кровопролитный бой, поле около Браилова покрылось тучами пыли, в которой крутились в яростной схватке турецкие и русские всадники. Наконец, донцы сломили османов и, потеряв две сотни убитыми и столько же пленными, турки бросились за спасительные стены крепости. Среди пленных оказалось четыре офицера, которые во время допроса сообщили важные сведения о составе и вооружении браиловского гарнизона[467]467
  Генерал от кавалерии Матвей Иванович граф Платов // В кн.: Мамышев Вс. Жизнеописание русских военных деятелей. Т. 1. Вып. 3. СПб., 1886. С. 93.


[Закрыть].

На следующий день Платов предпринял новый поиск под Браиловым, но на этот раз все закончилось безрезультатно: турки, наученные горьким опытом предыдущего дня, благоразумно не рискнули вновь сразиться с казаками, предвидя новую дьявольскую хитрость казачьего атамана.

Лето подошло к своему зениту, и нужно было что-то предпринимать. Князь Прозоровский медлил, но потом под напором генералов отдал приказ наступать. Русская армия успешно переправилась через Дунай и начала военные действия против турецких крепостей.

Платову, перешедшему с корпусом через эту мощную водную преграду двадцать девятого июля, досталась крепость Бабадаг. Он обложил ее второго августа.

Бабадаг располагался в четырех верстах от крепости Исакча и в десяти верстах от большого озера Разелин, соединенного тремя каналами с Черным морем. Озеро это имело для турок большое торговое значение. Крепость Бабадаг была хорошо знакома русским, ведь еще в 1791 году Кутузов захватил ее и разрушил фортификационные сооружения. После заключения мирного договора с Россией турки довольно быстро восстановили крепость, поставив здесь сильный гарнизон.

Платов показал себя талантливым городоимцем: буквально в течение дня ему удалось взять эту, довольно сильную крепость, чего не ожидали ни турки, ни сам атаман. Казаки вывезли все, что сумели погрузить на лошадей, остальные взорвали. Двадцать исправных пушек, большие запасы продовольствия, ядер, пороха были отправлены в тыл армии.