Текст книги "Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023)"

Перед «Грозой двенадцатого года»

…Возможен мир между моим государем и Бонапартом, но невозможны любезности между мной и французскими генералами.

М. И. Платов

Находясь на Дону, в кругу семьи и занимаясь по мере сил текущими делами Войска, Платов провел несколько месяцев. Почувствовав «некоторое силам своим подкрепление», Матвей Иванович, исполняя волю императора, отправился в Петербург, «куда особого рода дела требовали его прибытия». Здесь он намеревался более основательно подлечиться у лейб-медика Якова Васильевича Виллие, с которым был знаком с предыдущего посещения Петербурга в конце 1806 года и которого в своих письмах именовал не иначе, как «любезный друг и истинный приятель»[484]484
  Граф Матвей Иванович Платов. Письма к лейб-медику баронету Я. В. Велье. 1812–1815 гг. // Русская старина. 1877. Т. 20. С. 677–887. Частичная их перепечатка дана в книге: Корягин С. В. Платовы и другие. Вып. 45. С. 98–104.


[Закрыть]. Именно Виллие, по просьбе Платова, нашел для Войска Донского «искусного и попечительного штаб-лекаря Нестерова, который оказал в военное и мирное время большие спасения жизни многих воинов услуги»[485]485
  Смирный Н. Указ. соч. Ч. 1. С. 151.


[Закрыть].

В лечении прошло несколько месяцев, положительный результат был налицо. Биограф Платова Николай Смирный отметил, что «…медицинские пособия, оказаннные ему известным всей Европе лейб-медиком … Виллие, вскоре совершенно освободили его от всех недугов и телу его, старостью уже отягощенному, возвратили здоровье и живость самой юности»[486]486
  Там же. С. 149.


[Закрыть].

Иногда он появлялся на балах, привлекая всеобщее внимание. Светские дамы, кокетничая, спрашивали атамана:

– Ваше превосходительство, не лучше ли здесь, нежели на Дону?

– Здесь все прекрасно, – отвечал Матвей Иванович, – но на Дону лучше. Там все есть, кроме роскоши, которая нам не нужна. Человек роскошный, не имеющий подобных чувствований, обыкновенно бывает космополит. А россияне должны чуждаться космополитизма, и тогда мы всегда будем первым народом в свете…

В Петербурге атаман получил от прусского короля Фридриха-Вильгельма III «отличной работы столовый фарфоровый сервиз с изображением королевского герба и всех блистательных, всеконечным поражением неприятеля ознаменованных подвигов Платова». На этом сервизе, в честь короля Пруссии и с разрешения императора Александра Первого, Платов устроил прием «для великих мужей государственных, министров Двора… и чужестранных». Распорядителем этого торжества, по просьбе Платова, император назначил государственного канцлера Николая Петровича Румянцева, сына знаменитого фельдмаршала Петра Румянцева-Задунайского, под началом которого Платов «взял первые уроки в военном ремесле»[487]487
  Смирный Н. Указ. соч. Ч. 1. С. 153. Румянцев Николай Петрович (1754–1826) – русский государственный деятель, сын великого военачальника Петра Александровича Румянцева. Граф. В 1807–1814 гг. занимал пост министра иностранных дел. С 1809 г. – государственный канцлер, в 1810–1812 гг. – председатель Государственного совета. Меценат, коллекционер, основатель Румянцевского музея, покровитель первого русского кругосветного плавания. Почётный член Императорской Российской академии (1819).


[Закрыть]. Праздник, на котором присутствовали «все знатнейшие государственные чины и министра как российские, так и иностранные» и на котором Платов «к каждому обращался с приветствиями», удался и «всем соответствовал цели назначения своего»[488]488
  Там же. С. 153–154.


[Закрыть].

20 декабря 1810 года Платова пригласили на императорскую аудиенцию, где в торжественной обстановке атаману были вручены знамя и грамота Войску Донскому за подвиги в кампании 1807 года против французов[489]489
  // Донская газета. 1874. № 32. С. 127.


[Закрыть].

В императорской грамоте говорилось: «Желая ознаменовать всемилостивейшее внимание наше к отличным заслугам вернолюбезного войска Донского, предаем мы силою сея Императорския грамоты во всенародное известие и на память будущих времён знаменитые его подвиги.

Войско Донское, с давних лет всей Европе известное неустрашимостию своею, неутомимым мужеством и неизменною любовию к отечеству, превзошло древнюю славу предков своих в походах и битвах 1805 и 1807 годов против французов, под предводительством храброго атамана своего генерала Платова и других отличных своих начальников. Армия российская, отвсюду ограждаемая движениями и деятельностию Донского войска, на полях победы безопасно после трудов своих покоилась и неприятель безпрестанно был оным тревожим и поражаем.

Врожденная бдительность донских воинов, на поле брани воспитанных, исчисляла все движения, наблюдала предприятия, предупреждала сокровеннейшие намерения неприятеля и недремлющим оком главнокомандующему служила. В справедливом уважении к сим отличным подвигам знаменитого Донского войска и в знак монаршего попечения нашего о его славе, жалуем мы ему от лица благодарного Отечества, знамя с изображением отличных его деяний»[490]490
  Смирный Н. Указ. соч. Ч. III. С. 43–44.


[Закрыть].

Это белое знамя было вышито золотом и серебром, а посредине имелось в золотом щите, обвитом пальмовыми и масленичными ветвями, изображение государственного герба, окруженного сверху Георгиевской орденской лентой. На ней шла надпись: «Вернолюбезному Войску Донскому, за оказанныя заслуги в продолжение кампании против Французов 1807 года»[491]491
  Высочайшие грамоты и регалии, пожалованные Войску Донскому / под ред. Х. И. Попова. Новочеркасск, 1887. С. 16.


[Закрыть].

На следующий день после императорской аудиенции Платов отправил грамоту и знамя в сопровождении фельдъегеря Стабуша на Дон, в Новочеркасск. В сопроводительном письме непременному члену Войсковой канцелярии генерал-майору С. И. Курнакову атаман сообщал: «С подателем сего фельдъегерем Стабушем доставляю к Войску Высочайше пожалованные от Всемилостивейшего Государя Императора за французскую кампанию знамя и грамоту, с каковою высокомонаршею милостию и поздравляю вас, как сочлена войска, и желаю чтобы милость сия для всех была приятна»[492]492
  Письмо М. И. Платова к С. И. Курнакову от 20 декабря 1810 г. // Донская газета. 1874. № 32. С. 127–128.


[Закрыть].

По традиции, «в Войске Донском издревле соблюдаемому», полагалось за такую монаршую милость благодарить императора направлением специальной депутации Войска Донского в Петербург. Такая депутация вскоре была сформирована, и в нее, кроме Платова, вошли генерал-майоры А. К. Денисов 6-й и В. В. Орлов-Денисов, полковники Малахов, Бирюков, Ефремов, Протопопов, войсковые старшины Коньков, Кашин, ротмистр Каменнов, штабс-ротмистр Фомин, есаул Шульгин и сотник Леонов[493]493
  Сапожников А. И. Войско Донское в наполеоновских войнах. С. 244–245. РГИА. Ф. 516. Оп. 28/1618. Д. 99. Л. 44 об. Камер-фурьерский журнал на 1811 год.


[Закрыть].

Утром 29 января 1811 года в Зимнем дворце для донской делегации был устроен царский прием. То, что происходило на аудиенции, подробно описал адъютант Платова Николай Смирный. «При появлении монарха, – писал он. – Платов со всеми депутатами Дона, отдав поклонение его величеству, в кратких словах представил чувствования верноподданической глубочайшей благодарности всего Войска, которое не престанет в роды родов прославлять великое и благотворное имя Александра I, и когда увидел милостивое внимание государя, то со смелостью, ему свойственной, представил его величеству следующую от имени всего Войска Донского просьбу: Государь! Мы всем по милости Твоей богаты, богаты и щедротами Твоими. Сердце наше радуется той великой для Войска честью, которая благостью Твоей представлена нам, что некоторые отличные по заслугам соотечественники наши удостоены быть в числе войск, охраняющих высочайшую особу Твою, и с ними во всех правах сравнены. Мы беспрерывно внушаем им, что сия Монаршая милость дарована Войску в поощрение усердной его к престолу службы, что они как глазом своим должны оной дорожить, и чтобы поведением своим во всём обращали на себя Высокомонаршее благоволение. Государь! Одной ещё недостаёт у нас Монаршей милост, чтобы кто из достойнейших Войска нашего генералов находился непосредственно при августейшей особе Твоей. Яви нам свою милость: Войско новую радость и новые в рвении своём силы получит». Государь… охотно внял такой просьбе… и тот же час… пожелал знать, кого они хотят видеть близким к его августейшей особе. Восхищенный счастливым успехом, Платов представил его величеству графа Орлова-Денисова, и сей молодой герой в ту же самую минуту пожалован был генерал-адъютантом, чему до сего времени примера ещё не было»[494]494
  Смирный Н. Указ. соч. Ч. 1. С. 139–140.


[Закрыть].

Став генерал-адъютантом, Орлов-Денисов по-прежнему оставался командиром лейб-гвардии казачьего полка, о чем было сообщено в «Санкт-Петербургских ведомостях»[495]495
  Санкт-Петербургские ведомости. 1811. № 10. С. 127.


[Закрыть].

Отправив делегацию на Дон, сам Платов весь 1811 год провел в Петербурге. В столице он не скучал, постоянно бывая на светских балах, в том числе и в Зимнем дворце, что видно из записей в камер-фурьерском церемониальном журнале за 1811 год. Например, в воскресенье 6 августа, в праздник Преображения Господня, атаман слушал божественную литургию вместе с императором Александром I в церкви лейб-гвардии Преображенского полка. После этого он был приглашен в Каменноостровский дворец отобедать в числе восемнадцати персон в компании императора[496]496
  Сапожников А. И. Указ. соч. С. 249.


[Закрыть]. В этот же день атаман получил новую грамоту Войску Донскому, взамен той, что была вручена ему 20 декабря 1810 года. В новой грамоте подтверждались все права и преимущества Войска Донского, дарованные предыдущими государями российскими. Кроме того император рассеял слухи об обращении казачества «в регулрство», заверив в нерушимости «настоящего образа его служения». 17 августа Платов отправил эту грамоту в сопровождении фельдъегеря Стабуша в Новочеркасск с письмом к своему пасынку полковнику Х. П. Кирсанову.

В это же время Платов получил приятное известие, что его июльское 1809 года ходатайство о назначении увечным штаб-и обер-офицерам Войска Донского пенсий, первоначально отклоненное Комитетом министров, вныне удовлетворено. Своим решением от 16 декабря 1811 года Комитет министров определил ежегодно выделять по 20 тысяч рублей для вышедших в отставку «за ранами и увечьем» штаб– и обер-офицерам Войска Донского[497]497
  ПСЗРИ-1. Т. XXXI. С. 1024. № 24910 от 16 декабря 1811 г.


[Закрыть].

Все это время Платов продолжал лечиться у своего друга лейб-медика Якова Виллие. Основательно подлечившись, отдохнув от ратных трудов, «восстановив бодрость духа и возвысив сердце и душу»[498]498
  Смирный Н. Указ. соч. Ч. 1. С. 149.


[Закрыть], Платов отправился на западную границу Российской империи, в расположение своего казачьего корпуса. Приближался грозный 1812 год.

Начиная с 1809 года, когда Платов еще воевал в Молдавии против турок, напряженность в отношениях между Россией и Францией непрерывно росла. С середины 1810 года франко-русские противоречия еще более обострились из-за ослабления континентальной блокады Англии со стороны России, из-за Балкан, Турции и Персии, где французская дипломатия проводила активную антирусскую политику. В основе углубления разногласий между Францией и Россией лежали экономические противоречия.

Вынужденный разрыв торговых отношений с Англией крайне негативно отозвался на торговле и экономике России. Из-за этого условия крайне тяжелого для России мира русскими практически игнорировались. Более того, Наполеон стремился втянуть Россию в прямое военное противостояние с Англией. В послании Александру Первому от 2 февраля 1808 года он писал: «Если бы войско из 50 тысяч человек русских, французов, пожалуй, даже немного австрийцев, направилось через Константинополь в Азию и появилось бы на Евфрате, то оно заставило бы трепетать Англию и повергло бы ее к ногам континента»[499]499
  Сборник РИО. Т. 88. СПб., 1893. С. 456–458. Интересно, что еще в 1800 году Наполеон через генерала Дюрока передал отцу императора Александра Павлу Первому проект русско-французской экспедиции в Индию. См. главу «В царствование Павла Первого».


[Закрыть]. Поэтому, начиная с 1809 года напряженность в отношениях между Россией и Францией непрерывно росла. С середины 1810 года франко-русские противоречия еще более обострились из-за ослабления континентальной блокады Англии со стороны России, из-за Балкан, Турции и Персии, где французская дипломатия проводила активную антирусскую политику.

В это время в военно-политическом окружении Александра I рождаются мысли о нанесении превентивного удара по Наполеону. В феврале 1811 года генерал Л. Л. Беннигсен, подготавливая план военной кампании против Франции, предлагал: «Не лучше ли ей (России. – М. А.) предупредить своих неприятелей наступательной войной… Наиболее полезно овладеть Варшавою (коей потеря поразила бы и обезоружила часть поляков, неблагорасположенных к России)… Итак, ясно видно, что Наполеон на первый случай не может иметь более как 90 тысяч французов в своем распоряжении на войну с русскими… прибавим к сему, что оставаясь в оборонительном положении, дадим мы полякам увеличить их войска, между тем как наступательными действиями, если не успеем мы истребить или рассеять польской армии, то по крайней мере уменьшим ее гораздо, обезоружа оную хотя бы частью… Ко всему этому… кажется мне, что власть Наполеона никогда менее не была опасна для России, как в сие время, в которое он ведет несчастную войну в Гишпании и озабочен охранением большого пространства берегов…»[500]500
  Соколов О. Погоня за миражом. Политическая обстановка и план Наполеона накануне войны // Родина. 1992 № 6–7. С. 19.


[Закрыть].

Одновременно с этим императору Александру французским аристократом, противником Наполеона д, Аллонвилем был представлен «Политический мемуар», в котором прямо говорилось: «…Необходимо начать наступление, вторгшись в герцогство Варшавское, войдя по возможности в Силезию, и вместе с Пруссией занять линию Одера, чтобы заставить выступить германских князей и возбудить восстание на севере Германии. 2. Расформировать польское правительство, рассеять его вооруженные силы… и безжалостно разорить геоцогство, если придется его оставить… 9. Нападать только с подавляющим превосходством сил и выгодой ситуации… Нельзя терять из виду, что человек, с которым мы воюем, соединил силы старой Франции с завоеваниями новой Франции и силами организованного якобизма, который составляет сущность его власти. Мало поэтому поставить препятствие на пути столь большой мощи, но необходимо ее уничтожить»[501]501
  Там же.


[Закрыть].

Сходные планы вынашивали Барклай де Толли и Александр Вюртембергский. А князь Петр Багратион прямо предлагал Александру 1: «Неприятель, собранный на разных пунктах, есть сущая сволочь… Прикажи, помолясь Богу, наступать…»[502]502
  Там же. С. 20.


[Закрыть].

Французская разведка информировала свое руководство о подготовке русскими превентивного удара. Маршал Даву в письмах от 3 и 27 июля 1811 года из Гамбурга сообщал Наполеону: «Сир! Нам угрожает скорая и неизбежная война. Вся Россия готовится к ней. Армия в Литве значительно усиливается. Туда направляются полки из Курляндии, Финляндии и отдаленных провинций. Некоторые даже прибыли из армии, воевавшей против турок. …Русские открыто говорят о вторжении в герцогство (Варшавское. – М. А.) по трем направлениям: через Пруссию; из Гродно на Варшаву и через Галицию…»[503]503
  Там же. С. 19.


[Закрыть].

В основе углубления разногласий между Францией и Россией лежали экономические противоречия. Желание Наполеона и развивающейся французской буржуазии завладеть неисчерпаемыми материальными ресурсами России и эксплуатировать их было первейшей задачей французского императора. Кроме того, Россия являлась, как считал Наполеон, единственной страной, мешающей установлению его господства в континентальной Европе. «Через пять лет я буду господином мира: остается одна Россия, но я раздавлю ее!», – заявил Наполеон в беседе с французским посланником в Варшаве Домиником Прадтом[504]504
  De Pradt. Histoire de l’ambassade dans le Grand Duche de Varsovie en 1812. P. 23–24. Прадт Доминик-Дюфур (1759–1837) – аббат, французский дипломат и публицист.


[Закрыть].

Наполеон, получавший по различным каналам информацию о невыполнении Россией условий Тильзитского мира, стал готовить нападение на своего недавнего союзника, опасаясь растущей мощи России. «Я не могу быть спокоен за свои успехи в Европе, пока в России каждый год прибавляется полмиллиона детей», – говорил Наполеон.

Понимая, что только собственно французскими силами справиться с Россией будет весьма трудно, Наполеон начал создавать мощную антироссийскую коалицию европейских и азиатских государств. Используя дипломатические уговоры и откровенные угрозы, французскому императору удалось привлечь на свою сторону сильнейшие (после Франции) государства Западной Европы – Пруссию и Австрию.

21 февраля 1812 года был подписан французско-прусский союзный договор. Согласно ему Пруссия обязана была выставить на войну с Россией армию в 42 тысячи человек, 20 тысяч из которых образовывали отдельный корпус под командованием генерал-лейтенанта Ганса Йорка[505]505
  Йорк Ганс Давид-Людвиг (1756–1828) – прусский генерал-лейтенант, командир 1-го корпуса Силезской армии. Участвовал в сражениях против русских в Прибалтике под командованием французского маршала Макдональда. В дальнейшем участвовал в борьбе против Наполеона. Генерал-фельдмаршал.


[Закрыть] и вливались в состав «Великой армии» Наполеона, концентрировавшейся на границах для похода в Россию[506]506
  Жилин П. А. Отечественная война 1812 года. С. 87.


[Закрыть]. Кроме военной силы. Пруссия должна была поставить для «Великой армии» Наполеона 20 миллионов килограмм ржи, 40 миллионов килограмм пшеницы, более 40 тысяч голов рогатого скота.

В марте 1812 года Наполеон навязал такой же договор Австрии, заставив ее выставить 30-тысячный корпус под командованием генерала от кавалерии (затем фельдмаршала) Карла Шварценберга для борьбы с русскими на правом фланге будущего фронта войны с Россией. На стороне Наполеона выступило полностью от него зависимое Герцогство Варшавское (Польша), правители которого надеялись удачной войной с Россией вернуть Польшу к прежним границам и могуществу.

Впрочем, попытки Наполеона привлечь на свою сторону Турцию и Швецию успеха не имели. Турция, истощенная шестилетней (1806–1812) войной с Россией отказалась присоединиться к Наполеону и 28 мая 1812 года подписала с Россией Бухарестский мирный договор. А Швеция, преследуя свои собственные интересы, даже заключила 5 апреля 1812 года союзный договор с Россией о совместных действиях против Наполеона в случае открытия им военных действий. Через месяц к этому договору присоединилась Англия[507]507
  История XIX века / Под ред. Э.Лависса и А. Рамбо. Т. 2. М., 1938. С. 253.


[Закрыть].

К 1812 году на территории Франции и ее вассальных государств проживало более 71 миллиона человек из 172 миллионов населявших всю Европу[508]508
  Жилин П. А. Указ. соч. С. 75.


[Закрыть]. Население Российской империи в это время составляло 36 миллионов человек (по другим данным – 41 миллион человек) и было разбросано на необозримых пространствах.

Считая важнейшим фактором достижения успеха военную силу, Наполеон начал с конца 1811 года формировать огромную армию. В период с 1810-го до весны 1812 года очередными и дополнительными призывами новобранцев во Франции Наполеону удалось увеличить свою армию на 250 тысяч человек. С учетом войск вассальных Франции государств (Италии, Неаполя, Голландии, Вестфалии и других), а также ее союзников Пруссии и Франции Наполеон сумел создать огромную армию, численность которой к 1812 году достигла 1 миллиона 200 тысяч человек[509]509
  Там же. С. 88.


[Закрыть]. Из этого числа 200 тысяч с 1808 года воевало в непокоренной Испании.

Непосредственно же на приграничных территориях с Россией Наполеон сосредоточил 610–614 тысяч солдат и офицеров (из них 302 тысячи французов), австрийцев, итальянцев, пруссаков, поляков, испанцев, португальцев, вестфальцев, неаполитанцев, голландцев, швейцарцев – всего 16 национальностей), сведя их в армию, позже названную им «Великой армией» (Grande Armée) и развернутую в два эшелона[510]510
  Там же.


[Закрыть].

Для материального обеспечения этой армии в крупных приграничных городах – Варшаве, Торне. Модлине, Кенигсберге – Наполеон создал разного рода снабженческие депо и большие продовольственные магазины. Главный интендантский склад был организован в Данциге: здесь были собраны 50-дневные запасы, рассчитанные на 400 тысяч человек и 50 тысяч лошадей[511]511
  Ниве П. А. Отечественная война 1812 года. СПб, 1911. Т. 1. С. 24.


[Закрыть].

Крупные артиллерийские склады были учреждены в Торне, Модлине, Пилау, а прекрасно оборудованные госпитали развернуты в Варшаве, Эльбинге, Данциге и Мариенбурге.

Для передвижения боеприпасов, продовольствия и фуража по приказу Наполеона были сформированы 26 транспортных батальонов. Четыре батальона насчитывали в своем составе 600 легких повозок, перевозившей по 600 килограммов груза каждая; 600 повозок еще четырех батальонов могли перевозить по 1 тонне груза каждая. Грузоподъемность каждой из еще 252 повозок составляла по 1500 килограммов: каждую из таких повозок перевозили четыре лошади в упряжке. Всего к войне против России было приготовлено 200 тысяч лошадей[512]512
  Жилин П. А. Указ. соч. С. 83


[Закрыть].

С целью обеспечения «Великой армии» мясом интенданты Наполеона собрали огромные стада крупного рогатого скота, которые должны были двигаться следом за армией и кормиться обильными июньскими травами России. «Никогда еще до сих пор я не делал столь обширных приготовлений», – с гордостью заявил Наполеон.

Тщательно готовясь к, безусловно, трудной войне с Россией, Наполеон и его главный штаб тщательно изучали сведения о характере местности, состоянии дорог, рек, наличие городов и сел для базирования войск, климатические условия театра предстоящих военных действий. Информация добывалась как по линии французской разведки, различным дипломатическим каналам, так и с помощью изучения книг (особенно по истории похода шведского короля Карла XII в Россию), журналов, газет.

Изучение дорог от Варшавы до Москвы, Киева и Петербурга, привело Наполеона к выводу, что наиболее рациональным маршрутом движения его «Великой армии» может стать столбовая дорога от Ковно, на Вильно, Витебск, Смоленск и далее, если потребуется, и на Москву[513]513
  Там же. С. 82.


[Закрыть].

К началу июня 1812 года «Великая армия» повелителя Европы Наполеона стояла у Немана, готовая к немедленному нападению на русских. Общая численность наполеоновской армии достигала 614 тысяч, а в первом стратегическом эшелоне было развернуто более 440 тысяч солдат и офицеров[514]514
  Богданович М. И. История Отечественной войны 1812 года по достоверным источникам. В 3 т. Т. 1. СПб., 1859. С. 124–126.


[Закрыть].

Главные ее силы сосредоточились в районе Ковно. Всю армию Наполеон разделил на три большие группы.

Основная группировка «Великой армии», развернувшаяся линии Данциг-Торн общей численностью в 218 тысяч человек при 527 орудиях, состояла из двух кавалерийских, трех пехотных корпусов и гвардии. Ею непосредственно командовал сам Наполеон. Она должна была наступать через Ковно на Вильно. Сильнейшими корпусами ее командовали прославленные на всю Европу маршалы Даву, Ней, Мюрат.

Людовик-Николя Даву, маршал Франции с 1804 года, был на год моложе Наполеона. Способный суровый бургундец с железной волей, за военные успехи получил от Наполеона титулы герцога Ауэрштедтского и принца Экмюльского. Вместе с Наполеоном он учился в Бриенской военной школе. Особенно отличился Даву в 1806 году, когда с двадцатью семью тысячами солдат разгромил под Ауэрштедтом пятьдесят тысяч воинственно настроенных пруссаков, уверенных в своей абсолютной победе.

С успехом командовал Даву своим корпусом в битвах при Аустерлице, Эйлау, Фридланде. И теперь его Первый корпус горел неистребимым желанием показать себя в битвах на бескрайних полях России. Эта уверенность в победе сквозила и в письмах солдат его корпуса, один из которых накануне вторжения в Россию писал: «Мы вступим в Россию, где должны будем посражаться немного, чтобы открыть себе проход дальше («в глубь сказочной Азии»[515]515
  Французы в России. СПб., 1912. Т. 1. С. 32–33.


[Закрыть], как считали многие офицеры Великой армии. – М. А.). Император должен прибыть в Россию, чтобы объявить войну их ничтожному императору. О, мы скоро расколотим их в пух и прах!»

Готов был к вторжению со своим Третьим корпусом «храбрейший из храбрых», маршал Франции Мишель Ней, герцог Эльхингенский[516]516
  Герцогский титул получил в 1808 г. за успешные действия своего корпуса против австрийцев в районе города Эльхингена под Ульмом в 1805 г. – Виноградов А. Род французских «князей Московских». // Родина. 1992. № 6–7. С. 80.


[Закрыть]. Начав службу простым гусаром, к двадцати семи годам он стал уже бригадным генералом. «Это лев!» – говорил о нем Наполеон и поручал Нею самые опасные и трудные дела. В России, куда так неудержимо стремился Ней, его ждал титул князя Московского за Бородинскую битву (правильнее – Москворецкого, ибо Бородинскую битву Наполеон называл «битва на Москва-реке), потом разгром и расстрел в 1815 году, но уже в Западной Европе. Понимая огромную сложность похода в бескрайние равнины России, Ней за неделю до вторжения сказал Наполеону: «Сир! Россия сильна именно тогда, когда она на краю… Она поглотила татар и Карла Двенадцатого, она тоже сделает и с «Великой армией», и с большим удовольствием, ибо великих переваривать гораздо приятней»[517]517
  Малышенко О. Загадка маршала Нея // Мелиоратор Дона (Ростов-на-Дону). 1990. № 54.


[Закрыть].

Схожая судьба будет у маршала Франции и вице-короля Неаполя Иохима Мюрата. Взлет от подпоручика в 1795 году до маршала Франции спустя лишь несколько лет, потом поход в Россию во главе Четвертого корпуса «Великой армии», а в 1815 году расстрел в Неаполе.

Надо отметить, что пехотный корпус армии Наполеона в организационном отношении состоял из двух-пяти дивизий, одной-двух кавалерийских бригад и двух артиллерийских батарей. Численность пехотных корпусов была различной – от 18 тысяч до 70 тысяч человек. Кавалерийский корпус «Великой армии» имел в своем составе две-три дивизии и насчитывал 7–9 тысяч человек[518]518
  Жилин П. А. Указ. соч. С. 82


[Закрыть].

Два пехотных и один кавалерийский корпуса составляли центр «Великой армии». Всего здесь насчитывалось 82 тысячи человек при 208-ми орудиях. Командовал этой группой пасынок Наполеона Евгений Богарне. Ей ставилась задача, наступая в полосе между городами Гродно и Ковно, разъединить Первую и Вторую Западные русские армии[519]519
  Жилин П. А. Указ. соч. С. 88.


[Закрыть].

Младший брат Наполеона король Вестфальский Жером Бонапарт командовал правым крылом «Великой армии». Здесь сосредоточились три пехотных и один кавалерийский корпуса общей численностью в 78 тысяч человек при 150 орудиях. Войска Жерома должны были движением на Гродно отвлечь на себя значительные силы русских и обезопасить таким образом продвижение главных сил французской армии.

Развернувшуюся для броска на Россию «Великую армию» на левом крыле, в направлении Тильзит-Рига, поддерживал 32-тысячный прусский корпус под командованием маршала Ж.-А. Макдональда, на правом фланге австрийский корпус фельдмаршала К.-Ф. Шварценберга в составе 34 тысяч солдат и офицеров[520]520
  Там же.


[Закрыть].

Будучи великим полководцем, Наполеон усовершенствовал стратегию ведения сражений и войн предшествующих полководцев, всегда с успехом применяя ее против своих противников – пруссаков и австрийцев. Главным содержанием наполеоновской стратегии ведения войны было его стремление одним мощным ударом разгромить противника в генеральном сражении, добившись таким образом общей победы в кампании и войне.

Для нанесения решающего удара в генеральном сражении Наполеон, с помощью быстрого маневра, концентрировал крупные силы на главном направлении, обычно в центре. Затем совершал отвлекающие удары по флангам, а когда противник бросал туда свои резервы, мощным ударом (вводя в бой гвардию) прорывал позицию противника в центре и беспощадным преследованием добивался полного поражения неприятеля.

Каковы же были конкретные цели войны Наполеона против России? Как ни странно, они не прописаны ни в одном политическом или военном документе, исходящем от Наполеона (кроме его эмоционального воззвания к войскам накануне вторжения в Россию, которое трудно назвать политическим документом) или из его Главного штаба. Поэтому историкам приходится самим гадать о целях и планах войны Наполеона с Россией.

Крупный английский ученый Грэм Стефенсон в своей книге «Россия 1812–1945 гг.» считал, что определить стратегическую цель Наполеона в войне с Россией трудно. «В одном случае он говорил, что поход будет продолжаться до первого большого сражения, выиграв которое он принудит Александра заключить мир и вернуться в лоно Тильзита, в другом – что мечтает захватить Москву, затем продвинуться до Индии и там нанести смертельный удар по Англии, лишив ее сырья и выгодной торговли»[521]521
  Stephenson G. Russia from 1812 to 1945: A histori. N. Y.; Wash., 1970. P. 32–33.


[Закрыть]. Впрочем, Грэм Стефенсон не считал, что Наполеон собирался наступать до Москвы[522]522
  Stephenson G. Russia from 1812 to 1945: A histori. N. Y. P. 33.


[Закрыть].

Французский исследователь этой проблемы Эмиль Терзен, наоборот, считал, что взятие Москвы было стратегической целью похода Наполеона в Россию. «С овладением Москвы достигалась главная цель – окончание войны», – писал Э. Терзен[523]523
  Tersen E. Napoleon. P., 1959. P. 339.


[Закрыть]. Да и сам Наполеон спрашивал посланника российского императора Александра графа А. Д. Балашова: «Чтобы добраться до Москвы, какою лучше идти дорогой?»[524]524
  Богданович М. И. Указ. соч. Т. 1. С. 145.


[Закрыть].

Известный российский историк П. А. Жилин по этому поводу писал: «Наполеон поставил перед собой совершенно определенную цель: разгромить русскую армию, захватить Россию, подчинить ее интересам французской буржуазии и тем самым окончательно укрепить господство Франции в Европе и во всем мире»[525]525
  Жилин П. А. Указ. соч. С. 89–90.


[Закрыть].

Авторы монументальной монографии «Бородино. 1812», изданной к 175-летию Отечественной войны 1812 года, писали: «Наполеоном были разработаны два плана будущей войны. Первый предусматривал начало военных действий еще в апреле-мае 1811 г. Он основывался на расчете Наполеона спровоцировать Россию на объявление войны первой, выманить русские войска на территорию Польши и Пруссии и повторить кампанию 1806–1807 гг. – в одном-двух сражениях разгромить их… Следует отметить, что в русских правящих кругах были сторонники превентивного удара… (например, генерал Л. Л. Беннигсен, направивший царю соответствующую записку). Однако Александр I, поколебавшись, отклонил план Беннигсена, и русская армия осталась на прежних позициях.

В августе 1811 г. Наполеон приступил к разработке второго плана, на этот раз рассчитанного на вторжение в Россию… Этот второй план, по которому Наполеон и начал действовать в июне 1812 г., был рассчитан на длительную (два-три года) кампанию – осаду России: вначале он как будто бы понимал, что эта страна – не Пруссия и «блицкригом» огромную империю не завоешь. Многие из ближайшего окружения Наполеона (Мюрат, Даву, А. Коленкур и др.) впоследствии подтверждали, что первую кампанию он намеревался провести вблизи западных границ России, в треугольнике Рига – Минск – Луцк, причем предпочтительным направлением было петербургское (учитывая поддержку шведов). В мае 1812 г. в Дрездене Наполеон говорил Меттерниху, что дальше Минска он в глубь России в 1812 г. не пойдет. Армия перезимует в Литве и Западной Белоруссии и в 1813 г. начнет все сначала. Даже после вторжения в Россию, уже в 500 км от западной границы, в Витебске, Наполеон в начале августа 1812 года говорил своему любимцу, неаполитанскому королю Мюрату: «Первая русская кампания окончена… В 1813 г. мы будем в Москве, в 1814 г. – в Петербурге. Русская война – это трехлетняя война»[526]526
  Бородино. 1812 / Отв. ред. П. А. Жилин. М.: Мысль, 1987. С. 34–35.


[Закрыть].

«Цель войны – мир, наиболее комфортный для победителя», – говорил великий стратег-теоретик Карл Клаузевиц[527]527
  Клаузевиц К. О войне. М., 2007. С. 112.


[Закрыть], и Наполеон в своих практических действиях всегда стремился именно к этому в предыдущих своих войнах. К этому он стремился и теперь, готовя вторжение в Россию.

Российское политическое и военное руководство в лице императора Александра I и военного министра Барклая де Толли, безусловно, знало о приготовлениях Наполеона к нападению на Россию. В одном из писем своей сестре Екатерине Павловне император Александр писал в ноябре 1811 года: «Мы здесь постоянно настороже: все обстоятельства такие острые, все так натянуто, что военные действия могут начаться с минуты на минуту»[528]528
  Тарле Е. В. Нашествие Наполеона на Россию. С. 25.


[Закрыть].

Военный министр М. Б. Барклай де Толли в письме канцлеру и министру иностранных дел России Н. П. Румянцеву также считал, что «рано или поздно Франция объявит России войну и… война эта может, и даже неминуемо должна, решить участь России»[529]529
  Отечественная война 1812 года: Материалы ВУА. СПб., 1900. Отд. 1. Т. 1. Ч. 1. С. 79.


[Закрыть]. В период 1810–1812 годов российским военно-политическим руководством были приняты усиленные меры по увеличению численности и подготовке армии, снабжению ее вооружением, боеприпасами, транспортом, продовольствием и фуражом. Бюджет страны все больше и больше становился военным, а экономика России переходила «на военные рельсы». Вооруженные силы Российской империи к началу июня 1812 года насчитывали 480 тысяч человек, из которых на западной границе было сосредоточено 218–220 тысяч человек[530]530
  Жилин П. А. Указ. соч. С. 96.


[Закрыть]. В марте 1812 года эти силы были развернуты в три Западные армии.

Первая Западная армия в составе шести пехотных (командиры корпусов П. Х. Витгенштейн, К. Ф. Багговут, Н. А. Тучков 1-й, А. И. Остерман-Толстой, великий князь Константин Павлович, Д. С. Дохтуров) и трех кавалерийских (командиры корпусов Ф. П. Уваров, К. А. Крейц, И. М. Дука) корпусов общей численностью в 127 тысяч человек при 550 орудиях занимала двухсоткилометровый фронт от Россиен до Лиды.

Армией командовал военный министр, генерал от инфантерии Михаил Богданович Барклай де Толли. Главная квартира армии располагалась в Вильно. Шотландец по происхождению, сын бедного поручика, Барклай де Толли с детства начал службу в русской армии, отдав ей двадцать лучших лет своей жизни. Михаил Богданович нашел в России свою вторую, и основную, родину. За нее он сражался под Аккерманом, Каушанами (кстати, в составе отряда, с которым тогда командовал Платов), Очаковом, Бендерами, в Польше и в Австрии. Не раз мужество и военный талант генерала Барклая де Толли останавливали железный натиск маршалов Наполеона в войнах 1806–1807 годов. В кампании 1809 против Швеции Барклай де Толли с армией совершил беспримерный переход по льду Ботнического залива и принудил шведского короля заключить выгодный для России мирный договор. Он высоко ценил русских солдат, считая, что такие походы «по трудности только русскому человеку под силу». Занимая пост военного министра России накануне грозы двенадцатого года, Михаил Богданович много сделал по организации, обучению и перевооружению русской армии.