Текст книги "Задача выжить. Полигон"

Заработала рация:

– Это Кристи. Три плюс четыре.

– Это Бестия. Подтверждаю. Три плюс четыре.

Я нахмурился. Сообщения означали, что «кимринские» нарушили условия переговоров, приведя с собой больше народу, чем договаривались. Будет семь человек с их стороны. Нехорошо. Ничего, у Полигона тоже имелись свои козыри в рукаве – две полные группы девушек ещё с утра отправились на место встречи и сейчас вели наблюдение. Капитан же не прекращал ныть:

– Сегодня сразу двенадцать девушек без уважительных причин пропустили утреннее занятие на стадионе, я уже написал об этом официальный рапорт. Как раз группы Бестии и Кристины в полном составе прогуляли тренировку! Дай мне свою рацию, я им выскажусь по поводу таких прогулов!

– Успокойся, капитан. Я эти две группы отправил со спецзаданием на весь день. А насчёт рации – это как табельное оружие, нельзя передавать другому. Рации положены только тем, кто работает за пределами периметра.

– А для твоей хромоногой подружки, получается, это правило не действует? Она ни разу не уходила с базы, однако имеет свою рацию! – обрадовался капитан возможности в очередной раз уколоть меня.

– Лиза Святова – координатор работы всех групп, ей необходимо быть всё время на связи. Капитан, я вообще не пойму, чем ты сейчас недоволен? Ты постоянно мне заявлял, что тебе нужно поручать более ответственные дела. Я прислушался к твоим словам и тебя, как самого опытного, взял на наши первые серьёзные переговоры с соседями. Если всё пройдёт нормально, на такие вылазки будешь отправляться часто, тогда и получишь свою рацию.

Капитан тихо матюгнулся и замолчал. Впереди уже показалось поле, на котором у сгоревшего танка виднелся какой-то навороченный джип с включёнными огнями. Сергей Воронов остановился и помигал фарами. В ответ джип тоже замигал огнями, из машины вылезло трое.

– Сергей, поверни машину в сторону танка и не выключай дальний свет. Да, именно так. Все выходим.

Мы вылезли из машины и медленно, чтобы капитан на деревянной ноге с костылём не отставал, направились вперёд. Когда подошли ближе, стало возможным разглядеть переговорщиков от соседей. Было трое крупных накачанных мужчин с короткими стрижками. В одном из них я узнал офицера, застрелившего часового.

– Пусть один наш человек подойдёт и обыщет вас на предмет оружия, – проговорил тот самый убийца. – Затем ваш человек сможет проверить нас.

Капитан Колованов, изображавший на переговорах старшего, согласно кивнул. К нам спортивной пружинящей походкой пошёл светловолосый парень. Он ловко и быстро обыскал меня и водителя, а потом остановился и уставился на одноногого капитана. На лице светловолосого крепыша отразилось удивление:

– А я ведь тебя знаю! Ты пару лет назад в Дубне на соревнованиях по самбо в день ВДВ в финале уступил нашему борцу.

– Было дело, – заулыбался Колованов. – Уж больно матёрый медведь мне тогда встретился в финале, руку из плечевого сустава вырвал. Николаем его звали, а вот фамилию забыл. Жив он?

– Он погиб в боях за санаторий «Радуга» на западном берегу Волги, когда нас артиллерия из Дубны накрыла. Жалко, хороший был командир. Сам-то ты где пострадал?

Колованов скривился от неприятных воспоминаний и ответил коротко:

– Мы в самом начале вторжения попытались сбить треугольный корабль.

Чужой боец удивлённо присвистнул и попросил Колованова развести руки в стороны, даже ту, которая придерживала костыль. Быстро проверил и обернулся к подошедшим ближе своим:

– Всё чисто.

Капитан Колованов от обыска собеседников отказался, сказав, что доверяет офицерам. Начались переговоры. Говорил только Сильвер, я и Сергей лишь стояли в стороне и изображали помощников одноногого капитана. Колованов быстро и по-деловому изложил собеседникам свою позицию: мы близкие соседи и уже три месяца живём в мире, поводов для конфликтов не имеется. А потому, как полномочный представитель Полигона, он предлагает объединиться – общая армия, общая внешняя политика, общая система оповещений об опасности, а также единое руководство, в которое войдут и представители Полигона. Сам Полигон ни в чём остро не нуждается – у обитателей в достаточном количестве имеется и вода, и еда, и топливо, и оружие, и всё остальное. Поэтому обитатели готовы поделиться необходимым с Кимрами и даже могут разместить у себя людей в количестве до пары сотен.

Трое переговорщиков «кимринских» внимательно выслушали предложение и отошли посовещаться. Я тихо подтвердил Колованову, что тот действует правильно. Наше предложение выглядело разумным, а потому имелся весьма хороший шанс, что собеседники согласятся. Тем временем трое «кимринских» пришли к какому-то единому решению и вернулись.

– Есть два момента, – заговорил убийца часового, оказавшийся старшим в группе. – Первый: вы вторглись на нашу законную территорию на восточном берегу Волги и убили наш патруль. Отпираться бесполезно – наши люди не вышли на связь, а посланная группа поисковиков видела, как ваши люди угоняли принадлежащий пропавшей группе грузовой «Вольво».

– Мы не убивали ваших людей, – прервал я собеседника. – Брошенный «Вольво» моя группа вчера обнаружила в Головино…

– Молчать! – заорал разом взбесившийся офицер. – Никто и никогда не смеет меня перебивать! В любом случае, даже если вы и не причастны к убийству, вы заплатите за кражу нашей машины. Второй момент: о чём с вами вообще говорить? У вас же людей раз, два и обчёлся! Никого нет, даже на задания вы направляете школьниц, а на важнейшие переговоры прислали полторы калеки. Поэтому я не вижу смысла торговаться с вами и что-то предлагать, когда мы можем получить всё и сразу. Я направлю на вашу базу отряд, который проверит состояние дел и проведёт инспекцию. В ваших же личных интересах, чтобы с моими людьми не случилось никаких инцидентов. Чтобы гарантировать спокойствие при передаче имущества, вы трое поедете с нами.

Он взмахнул рукой над головой, и со стороны танка вышло трое вооружённых автоматами людей. Собиравшийся было сопротивляться захвату и даже вставший в боевую стойку одноногий капитан бессильно опустил руки. Сергей Воронов тоже растерялся и даже испугался, быстро подняв руки вверх. Я же в это время искал глазами ещё одного, седьмого противника. Но того не было видно.

– Ваши люди не смогут пройти на Полигон, – спокойно сказал я. – Их просто перебьёт охрана периметра.

– Может быть. Поэтому ты сейчас возьмёшь рацию и скажешь своим командирам, чтобы они не рыпались и сложили оружие, – злобно зарычал офицер. – Какой твой позывной, кстати?

– Мой позывной «Волчонок», – соврал я. – Рацию мне только сегодня на переговоры дали, обычно рации только у командиров групп.

– Так вот, Волчонок, ты сейчас нажмёшь вот на эту кнопочку и сообщишь своим командирам, чтоб они беспрепятственно впустили отряд внутрь базы, иначе мы пришлём им ваши головы. Думаешь, мы совсем лохи и не собирали про вас информацию?! Мы даже знаем всех ваших начальников по позывным: «Константа», «Сумасшедшая» и «Фурия». Вот им и передай сообщение.

В это время Сергею Воронову уже свели руки за спину и сковали наручниками. Противники несколько замешкали с одноногим капитаном – ведь если ему сковать руки за спиной, то он не сможет идти, а нести такую тушу никому не хотелось. Поэтому офицер призывно махнул рукой, после чего вдали включила фары и завелась стоявшая до этого невидимой в темноте машина. Ещё один джип, который подъехал, чтобы принять пленных. Водитель открыл дверцу и стал помогать заталкивать упирающегося капитана в салон. Вот и последний противник.

– Долго ты ещё будешь ждать?! Связывайся быстрее со своими! – прикрикнул на меня нервный офицер.

Я взял рацию, стараясь скрыть нервную усмешку. Посмотрел на тёмный лес справа и отошёл на шаг в сторону, чтобы не загораживать чужого офицера. Значит, так тому и быть…

– Фурия, переговоры провалились. «Кимринские» нарушили условия переговоров и напали на нас, – спокойно и даже несколько равнодушно произнёс я.

– Это Фурия. Поняла тебя. Бестия, Кристи, вы знаете что делать.

Залп прозвучал синхронно. Я не спеша обернулся. Семь трупов. Все враги поражены прямо в головы. Хотя с тридцати метров только слепой не попадёт, но всё равно молодцы девчонки. Я взял рацию и, прекрасно зная, что противник нас слушает, проговорил уверенно и твёрдо:

– Говорит руководитель Полигона. Это сообщение для руководства посёлка Кимры. Вы нарушили законы дипломатии и подло напали на наших представителей во время переговоров. Тем самым вы объявили нам войну. Что же, это ваше решение. Мы вышлем вам головы ваших людей. Я даю вам три дня на то, чтобы вы убрались с восточного берега Волги. Все, кто останутся на восточном берегу, будут нами уничтожены. Конец связи.

Полигон. Первые залпы войны

Из темноты леса на освещённую поляну вышли девушки. Выглядели они бесформенными и рыже-жёлтыми из-за обильно пришитых к костюмам осенних листьев, такие же листья обильно украшали шлемы девушек. Я испугался, что при виде убитых ими мертвецов девчонки начнут сожалеть или даже плакать, но реакция оказалась совсем иной. Маленькая Бестия, повернув носком ботинка голову мёртвого офицера, восторженно произнесла:

– Видели, как я его прямо в висок с одного выстрела уложила!

Реакция остальных девушек оказалась примерно такой же – никакого сожаления, никаких истерик, только удовлетворение и восторг. Это дало повод мне серьёзно задуматься – кто вырастет из этих девчонок? Уже сейчас они убивают без малейшей жалости и сомнения. А какими они станут через год? Особенно меня поразил вопрос той же Бестии:

– Головы мертвецам уже можно отрезать?

– Зачем? – не понял я.

– Ты же сам пообещал, что пришлёшь головы в Кимры! – искренне удивилась рыжая девчонка.

Я опешил. Ну да, я действительно произнёс такое в запале после пережитого стресса. Но вообще-то сказал я это фигурально, не собираясь воплощать в реальности. Девушки же выжидательно смотрели на меня. Не было никакого сомнения, что если бы руководитель приказал им резать головы, они кинулись бы выполнять.

– Мы останемся людьми и не опустимся до подобной дикости. Но всё оружие собрать, бронежилеты и сапоги с трупов снять. Кристи, ты поведёшь третью машину.

– Попробую, – не слишком уверенно ответила девушка.

Вообще-то Кристина ещё только училась вождению на Полигоне под присмотром Сергея Воронова. Однако одно дело кататься с инструктором по ровной площадке, и совсем другое поехать ночью по лесной ухабистой дороге на незнакомой машине. Но оставлять хороший внедорожник было глупо, поэтому я попросил капитана поехать с Кристи и помочь при необходимости советом. Но одноногий военный неожиданно упёрся и отказался. Он желал ехать именно со мной. Не успели мы они отъехать от поляны, как Колованов накинулся на меня с упрёками:

– Ты заранее знал, что всё так будет! Ты ведь ещё утром приказал девчонкам отправляться сюда в нарушение всех договорённостей!

– Я не знал, чем закончатся переговоры, просто решил подстраховаться, – усмехнулся я.

Сидящая на заднем сиденье УАЗа и пьющая из термоса горячий чай Бестия уточнила:

– Мы с раннего утра ещё до восхода солнца пришли на место и готовились. Копали укрытия, проверяли маскировку, затем перешивали листья – на Полигоне мы ведь пришили кленовые, а тут поблизости ни одного клёна не оказалось, поэтому стрелки оказались слишком заметными. Потом полдня мокли тут под дождём и мёрзли на холодной земле. Хорошо, что всё это оказалось не напрасным!

Но капитан Колованов так не считал. Он ругался, что его выставили в качестве подсадной утки, которая своим кряканьем лишь отвлекала внимание от реальной операции. Кричал, что его заставили рисковать собственной жизнью, даже не предупредив о реальном положении вещей. Переубедить его так и не удалось. Хлопнув напоследок изо всех сил дверью автомобиля, капитан поковылял к своему жилищу.

Жил он отдельно от всех в здании бывшей офицерской казармы, хотя ему неоднократно предлагали переселиться к остальным. Но в этом вопросе, как и во множестве других, Колованов также показывал своё упрямство и жил отшельником отдельно от всех. Лишь врач Татьяна Хмельницкая регулярно навещала одноногого военного в его жилище и периодически наводила там порядок. Ходили слухи, будто Татьяна даже собиралась переселиться в комнату Петра Колованова, но подтверждения этому не было.

В любом случае у меня имелись сейчас дела и поважнее, чем успокаивать бывшего военного или разбираться с его личной жизнью – Полигону объявили войну! Это важное событие требовало экстренного сбора всех руководителей групп. Требовалось обдумать и согласовать стратегию обороны огромного Полигона от возможных атак, реально оценить имеющиеся ресурсы и военные силы, а также методы возможного усиления.

При входе в бункер с удивлением я обнаружил новую сколоченную из досок пристройку возле жилого корпуса. Подошёл ближе и невольно заулыбался – самый настоящий курятник! Огороженная мелкой железной сеткой и крытая сверху большая клетка, слой опилок и кормушки на полу, насест. Но главное – внутри клетки сидел тощий и какой-то ощипанный рыжий петух с остатками перьев вместо хвоста и сразу четыре курицы. В современных реалиях это было просто сокровище!

В птичнике возилась Настя Молчанова с висящей на перевязи рукой. Она с гордостью указала на птиц и сообщила, что в Головано остались ещё куры, но переловить их пока не удалось. Настя выразила надежду, что охота на оставшихся птиц продолжится завтра, но мне пришлось расстроить девушку и сказать, что рейсов в Голованово больше не будет, так как началась война с Кимрами.

Лиза вполне ожидаемо находилась в моей комнате. Ужин оказался давно готов, накрытые тарелки стояли на подносе на тумбочке. Но мне было пока не до еды. Я попросил свою подругу отложить ужин и вызвать в кабинет всех руководителей групп. Сам же снял и повесил на вешалку куртку и находившийся под ней лёгкий бронежилет, сменил грязные ботинки на лёгкие кроссовки, достал и расстелил на столе карту местности.

На совещание звали и капитана Колованова, как наиболее опытного в военных вопросах, но тот всё ещё демонстративно дулся после неудачных переговоров и отказался приходить, сославшись на неудачное место совещания. В его словах имелась доля правды – Сильверу, действительно, было неудобно спускаться по крутым лестницам под землю. Но когда я предложил провести совет прямо в комнате одноногого капитана, сразу выяснилось, что крутые лестницы были лишь предлогом, так как военный всё равно отказался.

Совещание затянулось глубоко за полночь. Даже без участия капитана разумных предложений было выдвинуто немало, но все они имели какие-либо недостатки. Пришлось честно признать, что удерживать всю огромную территорию Полигона имеющимися силами совершенно нереально – в любом месте многокилометрового периметра противник мог незаметно сконцентрировать силы, прорезать заграждение из колючей проволоки, перебраться через второй забор и проникнуть внутрь охраняемой территории. Поэтому первостепенной и архиважной задачей становилось своевременное обнаружение любых идущих со стороны посёлка Кимры диверсионно-разведывательных отрядов. Именно в этом направлении и шло обсуждение – требовалось оперативно начать строительство системы надёжных укрытий для дозорных, оберегающих не только от обнаружения «кимринскими», но и от атаки с воздуха – листьев ведь на деревьях почти не осталось, и летающий охотник мог легко обнаружить людей в просматриваемом лесу. Также постановили из наиболее подготовленных групп создать мобильный отряд для отражения нападения. Кроме того, обсуждался вопрос нейтрализации вражеской бронетехники, если таковая двинется к Полигону.

С техникой вопрос оказался самым сложным. Дорога через лес на большем своём протяжении была одной-единственной. Имелись бы мины, противотанковые или пехотные, и дорогу удалось бы перекрыть. Но мин на складах Полигона не обнаружилось никаких, даже сигнальных. Константин Иванович предложил перегородить дорогу в узком месте глубоким и широким рвом, и пока это виделось самым простым и эффективным решением. Сдерживать же прорвавшуюся дальше бронетехнику предполагалось только имеющимися в наличии ручными противотанковыми гранатомётами. Их было всего три, хотя гранат к ним имелось предостаточно.

По поводу же собственной техники дела обстояли по-прежнему печально. На Полигоне ржавело полсотни единиц танков и другой техники, но для применения весь этот металлолом не годился. У двух-трёх танков, несмотря на их раскуроченный жуткий вид, сами орудия находились в относительно исправном состоянии. Другие были не столь безнадёжными в плане моторов. В общем, имейся в запасе неограниченно много людей и времени, может и получилось бы что-либо собрать, хотя тут требовались предварительные испытания – насколько ржавевшая три десятилетия техника вообще готова к стрельбе. Из более реального – Сергей Воронов обещал починить-таки БМП-2, но сроков опять не назвал. В общем, рассчитывать на собственную бронетехнику не приходилось.

* * *

Разбудила меня заработавшая рация. Кровавая Мэри говорила что-то про Кимры. Я не сразу проснулся и пропустил начало послания, поэтому попросил Машу Гаврилову повторить сообщение.

– Это Кровавая Мэри. Повторяю. По мосту через Волгу несколько минут назад в восточную часть города проехали два военных КамАЗа, прицепом к ним были две пушки.

Я посмотрел на часы. Начало пятого. Глянул на расписание на стене. Кроме группы Маши Гавриловой все находились на Полигоне. Быстро одевшись, по коридору побежал к лестнице, ведущей на самый нижний четвёртый этаж бункера. Тут было сыро, и никто не жил. Из-за отсыревших стен и слоя воды на полу даже под склады использовать эти помещения пока что не представлялось возможным. Но зато именно здесь когда-то располагался основной командный пункт. Хотя аппаратура по большей части была давно вывезена или разбита, но кое-что тут всё же работало.

Я включил сирену. По подземным коридорам раздался мерзкий вой, на поверхности завыли динамики на столбах у корпусов и возле диспетчерской. Взяв микрофон, я объявил:

– Всем обитателям Полигона, боевая тревога! Находящимся на поверхности сотрудникам немедленно укрыться в бункере. Командирам групп – проверить наличие всех своих подчинённых в убежище. Константа, проследить за эвакуацией всех детей. Дозорным в диспетчерской тоже немедленно укрыться. Повторяю, боевая тревога!

Прошло минут десять, прежде чем спустившийся вниз Константин Иванович объявил, что все обитатели находятся в укрытии, кроме группы Кровавой Мэри. Даже одноногий Сильвер на этот раз не стал упираться и спустился вниз.

Я поднялся на первый подземный уровень, где сейчас собралась основная часть обитателей. Как руководитель Полигона хотел объяснить присутствующим причины тревоги, но не успел – земля слегка содрогнулась, мигнул свет. Звук разрыва снаряда с такой глубины показался совсем не страшным. Но за ним последовал ещё один взрыв, потом ещё и ещё. Обстрел длился минут сорок, после чего разрывы прекратились.

Подождав для верности ещё пятнадцать минут, я первым выбрался на поверхность. Всё вокруг оказалось на удивление целым. Лишь направленная к дальней части взлётно-посадочной полосы девушка вернулась с сообщением, что в той стороне множество свежих воронок от разрывов. Разрушений, за исключением двух поваленных плит бетонного забора, обстрел не причинил, но многие обитатели оказались очень напуганными. Поэтому я отвёл в сторону от остальных Сергея Воронова и Славика Першина и объяснил задачу:

– Люди боятся. Поэтому мы должны продемонстрировать, что способны дать ответ. Мы просто обязаны ответить врагу на это нападение. Даже не столько причинить какой-либо вред, сколько хотя бы показать себе и противнику, что мы вовсе не подавлены. Как думаете, дострелит танковая пушка до «кимринских»? До них семь-восемь километров.

Славик задумчиво почесал затылок.

– Я в последние дни от корки до корки изучил хранящиеся инструкции к этим 125-миллиметровым гладкоствольным пушкам 2А46. По документам сказано, что дальность стрельбы десять километров, так что должно хватить. Только вот задача будет развернуть орудия в нужную сторону, машины-то не на ходу…

– С этим мы справимся, – успокоил всех Сергей. – Хотя потребуется какое-то время.

– У вас два часа на подготовку. Берите столько людей и техники, сколько потребуется.

В половине восьмого раздался первый ответный выстрел. Осколочно-фугасный снаряд ушёл в сторону посёлка Кимры. Корректировавшая стрельбу Кровавая Мэри сообщила, что снаряд упал в Волгу метров за двести севернее моста. Я приказал чуть уменьшить угол наклона орудия и сделать ещё два выстрела. Оба снаряда разорвались на восточном берегу неподалёку от моста. За следующий час Полигон сделал тридцать выстрелов. Последние осколочно-фугасные снаряды легли исключительно удачно, разметав баррикаду при въезде в Кимры и обрушив какое-то здание, в котором засели противники.

Я дал «кимринским» время на то, чтобы прийти в себя, и приказал приступать к завтраку и повседневным делам. Примерно через полтора часа корректировщица сообщила, что противники вылезли из укрытий и растаскивают обломки на дороге. Тогда танк дал ещё три выстрела. К сожалению, не попал, но зато после этого до самого полудня никакого движения в Кимрах не наблюдалось. А в полдень в рации раздался чужой незнакомый голос:

– Вот что, соседи. Если уж мы враги, давайте хотя бы с вами познакомимся. А то даже как-то неприлично воевать незнамо с кем.

– С кем имею честь общаться? – спросила стоявшая рядом со мной Лиза Святова, донельзя удивлённая, но старающаяся выглядеть уверенно.

– Говорит комендант восточного побережья волжского военного округа. Зовут меня Череп Виктор Юрьевич. Вы должны меня знать – это я писал вам ответ на предложение переговоров. Теперь ваша очередь представляться.

Я указал на себя стоящим рядом коллегам и показал руками крест-накрест. Мол, я пас, меня не называйте. Константин Иванович кивнул и взял инициативу в свои руки.

– Говорит руководитель обеспечения Полигона. Зовут меня Крутов Константин Иванович. Я же «Константа». Рядом со мной «Фурия», координатор специальных операций.

– Хорошо, Константа. Давай с тобой поговорим, как разумные люди. Я совершенно не знаю, почему мой дипломат напал на вас во время переговоров, поэтому мне непонятны причины этой войны. Пойми, я вас совершенно не боюсь, так как подавляющее преимущество на моей стороне. Но и воевать просто так непонятно ради чего мне тоже как-то кажется странным. Я сам военный офицер и неоднократно бывал на вашем полигоне в прошлые годы, поэтому хорошо представляю, что и где там расположено. Вы наверняка уже обратили внимание, что все наши снаряды были направлены на конец аэродрома, где нет ни построек, ни техники. Мы не хотели ненужных жертв, это было просто демонстрацией силы. Если бы нам действительно требовалось, то не две, а двадцать две пушки обработали бы вашу территорию так, что ни одного ангара и ни одного здания у вас бы уже не осталось. Ответного огня я, честно говоря, не ожидал. К счастью, ваши артиллеристы оказались криворукими. Но я всё равно оценил ваш ответ, поэтому делаю новое предложение: попробуем вернуться на день назад. Я сейчас отведу артиллерию за Волгу. Вы же прекращаете обстрел и убираете вашу корректировщицу. Да, мы уже вычислили её место. Мне просто по-человечески жалко молодую девчонку, которая сидит сейчас на вышке сотовой связи в Титово. Только из-за её юного возраста мои снайперы не стреляют по ней, хотя снять корректировщицу совсем легко. Вот прямо сейчас мой снайпер держит её голову в перекрестье прицела. И у вас, и у нас есть множество других дел, кроме как воевать друг с другом. Ну что, договорились?

– Договорились, – моментально ответила Лиза. – Кровавая Мэри, возвращайся на Полигон.

– Завтра я скажу, куда вернуть три наши машины и оружие, а также сообщу, какой должна быть компенсация за моих убитых людей. После этого будем считать конфликт улаженным.

После этого Череп отключился. Общение с противником оставило тяжкий осадок у всех. Стоящие рядом подчинённые молчали и переглядывались между собой. Каждый понимал, насколько соседи превосходят Полигон в военной мощи, раз уж «кимринские» даже не восприняли вчерашнее официальное объявление войны всерьёз и сегодня лишь играли в войну.

– Возвращайтесь к работе, – сказал я. – Пока ничего не изменилось, мы ещё в состоянии войны. И нам уже к вечеру нужны секреты и укрытия для разведчиков за периметром, а также перегораживающий ров через дорогу в лесу.

Когда все собравшиеся разошлись, Лиза Святова попросила меня прокомментировать последние события. Я посмотрел на свою помощницу и сказал честно:

– Мы не можем согласиться на эти требования. Они пытаются навязать нам унизительные условия капитуляции, как если бы мы проиграли войну. Но мы ведь не проиграли. Поэтому никакой компенсации им не будет.

Лиза посмотрела на меня долгим оценивающим взглядом я и сказала:

– Ты же понимаешь, что все мои девушки не стоят и пары опытных бойцов. В случае действительно серьёзной войны нас просто сомнут. Но я всё же соглашусь с твоими словами – если Полигон сейчас прогнётся, никто уже не будет считаться с нами. Лучше уж война, чем заранее соглашаться на поражение. Надеюсь, ты не ошибся.

* * *

Я стоял в своей комнате за столом с картой, нанося тонким карандашом места построенных сегодня в лесу укрытий. Просёлочную дорогу через лес тоже уже пересекала линия, обозначавшая выкопанный днём защитный ров. В углу на стуле молчаливой тенью сидела Лиза. Девушка была напряжена и молчала уже второй час. Молчала с тех пор, как я объявил обитателям Полигона, что компенсации «кимринским» не будет, и война продолжится.

В коридоре со стороны лестницы раздался топот множества ног. На этом этаже имелись лишь склады и моя комната, все остальные обитатели жили на первом и втором подземных этажах. Шаги снаружи означали, эти поздние вечерние посетители шли толпой именно ко мне. Я посмотрел на Лизу, та в ответ кивнула и кисло улыбнулась. Намечался бунт.

Первым в комнату, опираясь на костыль, вошёл капитан Колованов. Следом за ним в помещение просочились девушки группы Кристины, а также Татьяна Хмельницкая, Славик Першин и Константин Иванович. У капитана на поясе висела кобура с пистолетом, у других посетителей в руках имелись автоматы. Сильвер закрыл за последним вошедшим тяжелую дверь, отсекая комнату от всего остального подземелья.

– Одноногий Сильвер принёс мне чёрную метку? – усмехнулся я, стараясь выглядеть уверенным и спокойным.

– Вот что, Виктор, ты низложен с поста руководителя Полигона за некомпетентность! – громко объявил одноногий капитан, не обращая внимания на подначку. – Комитет, избранный из самых авторитетных граждан нашего Полигона, назначит нового руководителя. Ты волен остаться или покинуть территорию Полигона, никто тебя насильно удерживать не собирается.

Наступило молчание. Первой заговорила Лиза Святова, при этом демонстративно беспечно ровняя свои ногти косметической пилочкой.

– Сильвер, вот давай просто на миг представь, что Виктор послушается тебя и уйдёт. Скажи мне, что дальше случится?

Капитан задумался на пару секунд и твёрдо сказал:

– Будет только лучше. Выбранный новый руководитель договорится с Кимрами и остановит ненужную войну. Учитывая твой авторитет среди девушек, не исключаю, что этим новым руководителем можешь стать ты.

– Какой ты, оказывается, наивный… – Лиза рассмеялась. – Если Виктор уйдёт, я уйду вместе с ним. Вместе со мной уйдут все до единой ученицы интерната, а также многие из лояльных Виктору обитателей. Ты реально хочешь остаться на Полигоне всего лишь в компании двух-трёх человек? Могу тебе сказать, что тогда Кимры не станут с тобой разговаривать и возьмут всё силой.

Капитан лишь усмехнулся в ответ и указал рукой на собравшихся вокруг него людей.

– Как видишь, далеко не все девушки хотят тебе подчиняться, Елизавета. Как и многие обитатели Полигона никуда не уйдут, а останутся тут и будут сотрудничать с любым новым руководителем.

– Разве? – снова усмехнулась Лиза. – А ты не думал, капитан, что это я лично попросила всех этих людей составить тебе компанию? Ладно, прекратим этот бессмысленный цирк. Кристи, Константа, вы знаете, что нужно делать.

Девушки отошли в сторону, уходя с линии возможного огня, развернулись и направили на Колованова автоматы. Константин Иванович вынул из кобуры опешившего капитана пистолет и тоже отошёл в сторону. Славик, сперва замешкавшись на пару секунд, всё же тоже принял правильное решение и отошёл к стене. Возле одноногого капитана осталась только врач Татьяна Хмельницкая. Я попросил Славика открыть входную дверь, взял рацию и произнёс:

– Бунт успешно подавлен. Мы открываем дверь.

Тяжёлая дверь бесшумно отворилась. В коридоре с оружием наизготовку стояли практически все обитатели Полигона – три полных группы девушек, кроме оставшихся охранять Полигон дозорных, а также три десятка человек из команды Константина Ивановича – из тех, кто присоединился за последние месяцы. Все они были вооружены и настроены весьма решительно. Одноногий капитан тяжело обернулся и посмотрел на всё это воинство. Хмурое молчание собравшихся не предвещало ему ничего хорошего.

– Танька, дай мне свой пистолет! – неожиданно потребовал он.

Татьяна Хмельницкая быстро достала из кармана и протянула ему оружие, никто из собравшихся не успел ей помешать. Одноногий капитан, зыркая единственным глазом, с грустной улыбкой осмотрелся кругом, но везде встречал лишь направленные на него со всех сторон стволы. Колованов прекрасно понимал, что не успеет выстрелить в меня – его моментально изрешетят пулями, едва он попытается направить оружие на руководителя Полигона. Но Сильвер и не собирался убивать меня. Капитан поднял пистолет и приставил оружие себе к виску, напоследок закрыв здоровый глаз…

– Капитан, не торопись, – спокойно произнёс я.

Колованов снова открыл единственный глаз и обернулся ко мне.

– Чего тебе ещё? – буркнул он недовольно.

– Видишь ли, капитан, стреляться холостыми патронами – это больно и непрактично. Убить себя ты не сможешь, а вот травму нанесёшь. Неужели ты считаешь, что Татьяна Хмельницкая, три месяца отказывавшаяся брать в руки оружие и сегодня на ночь глядя вдруг потребовавшая у дежурного по арсеналу выдать ей пистолет, не вызвала подозрений? В дополнение с поступавшими со всех сторон сообщениями о готовящейся попытке вооруженного путча это смотрелось более чем странно…

Капитан медленно опустил руку с пистолетом. Подошедшая Кристина тихо без какого-либо сопротивления вынула оружие из сильной лапы капитана и положила на стол. Подвинула одноногому Сильверу стул, на который капитан тяжело опустился.