Текст книги "Судьба резидента ГРУ"

«Крышу» надо знать как свои пять пальцев

В октябре 1961 года в Париж прибыл новый представитель Министерства морского флота СССР Виктор Андреевич Любимов.

Во Франции было неспокойно. В прессе, в среде интеллигенции, в армии, в коридорах власти в центре внимания единственная тема – Алжир. С 1830 года Алжир был колонией Франции, и французы считали его своей территорией. В умах и сердцах французов, да и других европейцев прочно засела идея о том, что Алжир – это Франция. Однако коренное население, называемое прежде туземцами, имеет на этот счет иное мнение.

Уже в ходе Второй мировой войны в Алжире усилились требования автономии, а наиболее радикальные представители местного населения высказывались за независимость.

8 мая 1945 года, в день завершения войны в Европе в Алжире прошла массовая демонстрация, которая вскоре переросла в беспорядки. Французская армия жестоко подавила народные волнения, применяя артиллерию, танки и даже авиацию. Эти события вошли в историю как Алжирское восстание 1945 года.

В ноябре 1954 года отряды повстанцев Фронта национального освобождения (ФНО) атаковали французские объекты. Началась так называемая война в Алжире.

Менее чем через год, в августе 1955-го повстанцы устроили Филиппвильскую резню, в ходе которой погибло 123 человека мирного населения. Армия ответила жестокими репрессиями.

В 1958 году ФНО развернул кампанию городского терроризма в городе Алжир. На улицах взрывались бомбы, гибли люди.

Кризис режима IV Республики, вызванный Алжирской войной, мощным мятежом генералов привел к власти Шарля де Голля. Ставший в годы войны национальным героем, он некоторое время находился в тени. Он не был причастен к решениям правительства по алжирской проблеме, и потому ультраправые считали, что де Голль «не сдаст Алжир».

21 декабря 1958 года генерал де Голль стал президентом Франции. Он вскоре понял, что процесс деколонизации Алжира остановить невозможно.

В сентябре 1959-го де Голль предлагает предоставить Алжиру право на самоопределение. Это заявление вызывает бурное недовольство в рядах сторонников «французского Алжира».

Референдум, проведенный в январе 1961 года о предоставлении Алжиру независимости, дал 75 % голосов «за». В ответ на это ультраправые подняли «путч генералов». Он был организован несколькими генералами, но вскоре провалился.

После провала путча сторонники «французского Алжира» уходят в подполье и создают секретную вооруженную организацию – ОАС. Она разворачивает террористическую борьбу – убивает алжирцев, французов, распространяет свое влияние на территорию Франции, где ее главной целью становится генерал де Голль. Достаточно сказать, что за время своей деятельности ОАС организовала более десяти покушений на президента страны.

Такой была обстановка во Франции, когда Виктор Любимов приступил к исполнению своих обязанностей в Париже.

Рассматривался ли он французскими спецслужбами априори как советский разведчик? Да, рассматривался. И тут нет ничего удивительного и необычного. Даже если бы Любимов таковым не был, все равно, как новый, неизвестный человек, специалист, представитель Москвы, он попал бы под пристальное наблюдение. Что, собственно говоря, и случилось.

Уже 2 февраля 1962 года начальник Главного разведуправления И. Серов получил информацию: «Любимов В.А., представитель Минморфлота СССР, рассматривается спецслужбами Франции как сотрудник советской военной разведки».

А через месяц, в марте Центр весьма насторожило сообщение, полученное из Минморфлота. В нем говорилось следующее: «14 марта советник по коммерции при Посольстве США в СССР нанес визит начальнику отдела внешних отношений ММФ Савельеву А.А. и в ходе решения некоторых транспортных вопросов сообщил, что наш представитель во Франции Любимов В.А. якобы изъявил желание осмотреть американский лайнер «Юнайтед Стейтс», курсирующий между Францией и США. Директор департамента коммерции в Вашингтоне г-н Александер просит передать через ММФ, что он не возражает против осмотра лайнера «г-ном Любимовым».

В парижскую резидентуру тут же ушла срочная телеграмма с запросом, проявлял ли Любимов инициативу в посещении американского лайнера и доложил ли он об этом руководителю. В заключении говорилось, что если факт имел место и резиденту неизвестно об этом, то следует серьезно указать оперативному офицеру на его неправильные действия, создающие угрозу для его дальнейшего пребывания во Франции.

В объяснительной записке Виктора Андреевича, направленной в Центр, говорилось следующее:

«1. Факт приглашения на американский лайнер действительно имел место 7 марта. В письме директора американской компании «Юнайтед Стейтс» г-на Каванаха, в котором он приглашал директора порта Гавр г-на Лепретра и г-на Любимова пообедать на борту американского лайнера.

2. Резидент был своевременно проинформирован об этом приглашении.

3. Инициатива в организации такой встречи принадлежит директору порта Гавр г-ну Лепретру, который таким образом хотел отблагодарить за бесплатный круиз на борту советского теплохода до Ленинграда.

4. Любимов в письменной форме поблагодарил г-на Лепретра за приглашение посетить американский лайнер, но в вежливой форме сообщил, что пока не может принять это приглашение.

Об этом приглашении и о вежливом отказе принять его было также сообщено в отдел внешних отношений ММФ».

Центр оценил действия Любимова как правильные, но обратил внимание на необходимость соблюдения осторожности в общении с американскими официальными представителями.

Было и еще одно обстоятельство, которое невольно ставило Любимова в роль подозреваемого в связях с разведкой.

Один из архивных документов ГРУ проливает свет на эту историю. Наш резидент в Париже докладывает в Москву: «Возможное внимание к Любимову В.А. со стороны КРО объясняется тем, что его предшественник капитан 1 ранга Сверлов В.М. в силу неумных действий привлек к себе внимание контрразведки».

На докладе резидента есть резолюция начальника управления: «Использование на оперативной работе Любимова проводить с большой осторожностью».

Чем же привлек к себе внимание КРО предшественник Любимова, капитан 1 ранга Сверлов? Да просто согласился на предложение французского знакомого полетать на его личном самолете. В качестве пассажира, разумеется. Полетать – еще полбеды, но взял Сверлов с собой, как на грех, фотоаппарат. Зачем он был ему нужен? Словно в нашей разведке на хватало карт Парижа. Это стоило капитану 1 ранга должности представителя Морфлота во Франции. Его отозвали.

И вот уже Любимов, приехавший Сверлову на замену, попал под подозрение.

Теперь каждой стороне предстояло доказывать обратное: Любимову – что он истинный работник Министерства морфлота, а контрразведке – что Любимов есть махровый шпион, натянувший шкуру торгового моряка.

Один неизвестный разведчик, сам в прошлом «крышевик», написал на эту тему стихи. И пусть они в художественном плане весьма незатейливы, зато отражают суть работы:

 
У разведки необычный,
К «крыше» фирменный подход.
«Крыша» – щит ее публичный,
Но к тому же груз забот.
Чтобы щит был не дырявый,
Мог надежно защищать,
Надо «крышу», Боже правый,
Как свои пять пальцев знать.
Контрразведка быстро взвесит
Всех, на ком тулуп не свой.
Ищет тех, кто ни бельмеса
По работе «крышевой».
 

Что ж, верно подметил поэт – «крышу» надо знать как свои пять пальцев. И это прекрасно понимал Любимов.

В те годы Советский Союз, а точнее, Министерство морского флота работало с несколькими крупными французскими компаниями. Первой среди них была частная компания «Мори», названная по имени своего хозяина. Она обслуживала торговые операции советских судов Северного, Балтийского, Черноморского пароходств и даже Дальневосточного морского пароходства, если его суда заходили в порты Франции.

Компания «Мори» выполняла большой объем работ: она вела погрузочно-разгрузочные работы, обслуживала суда во время пребывания их в порту – поставляла продукты, снабжала питьевой, пресной водой, электроэнергией, топливом. На этом зарабатывала солидные деньги и была очень заинтересована в развитии коммерческих связей с Советским Союзом.

Как только Любимов появился на пороге компании «Мори», он был любезно принят коммерческим директором господином Панатье. Тут же для удобства работы к нему приставили господина Женебреля. Это был весьма внимательный и обходительный чиновник, который всюду следовал за представителем Минморфлота СССР. Любимов на север Франции, в Булонь, и Женебрель туда же. Любимов на юг, и Женебрель тут как тут – готов помочь, услужить, показать порт, познакомить с начальником.

В общем, в принадлежности внимательного учтивого господина Женебреля к спецслужбам сомнений не было. Так они и существовали, изучая друг друга в портах, на переговорах, в деловых поездках. Что поделаешь, у каждого своя работа.

Понемногу войдя в курс дела, изучив не только компанию «Мори», но и их конкурентов, Виктор Любимов заметил некоторую странность. Оказалось, тарифы на все виды работ у этой компании значительно выше, чем у других фирм. Любимов подготовил предложения в Министерство, провел переговоры с представителями нескольких крупных компаний. Оказалось, они готовы работать по более низким ценам, лишь бы получить свой кусок пирога. А кусок – солидный. Торговый флот Советского Союза был крупнейшим в мире.

После этого Любимов от имени Министерства предложил компании «Мори» сделать скидки на свои работы, иначе… В фирме работали опытные специалисты, они знали, что такое «иначе». Представители компании скрепя сердце дали свое согласие.

Странно, но после такого коммерческого провала представитель компании «Мори» господин Женебрель потерял интерес к Любимову. Случайность? Кто знает. А может, дело в другом – французская контрразведка стала убеждаться в профессионализме советского представителя. Какой он разведчик, если отобрал у крупнейшей французской фирмы солидный валютный куш?

Вторая компания, «Женераль Трансатлантик», также сотрудничала с Советским Союзом. Она имела соглашение на обслуживание пассажирских судов на линии Ленинград – Гавр. Суда заходили в Лондон, в порты Скандинавии.

Эта компания была государственной, имела солидные капиталы, высокое положение. Достаточно сказать, что руководителя компании назначал лично Президент Франции.

В этой компании Любимову приходилось контактировать с господином Толстым. Толстой был отпрыском великого русского рода и поэтому смотрел свысока на советского представителя. Он прекрасно знал как русский, так и французский язык, но вот в морских делах был не силен. На том, собственно, и прокололся.

А случилось это так. Во Франции шли переговоры, в которых с французской стороны принимал участие сам президент компании, с советской – высокие представители Минморфлота: начальник управления внешних сношений, коммерческого управления. Толстой присутствовал как помощник президента компании и одновременно переводчик.

В какой-то момент переговоров на вопрос советского представителя президент компании затруднился ответить. Суть была в деталях, и президент обратился к Толстому. Тот растерянно молчал. Тогда заговорил Любимов. Он извинился и дал справку президенту по его же компании.

Переговоры продолжились.

Однако вскоре сложилась аналогичная ситуация. Толстой опять был не в курсе. Пришлось Любимову с извинениями вновь консультировать французов.

А когда в третий раз Толстой не знал что сказать, разъяренный президент компании, обернувшись к нему, бросил: «Дурак!»

Возможно, гости из Москвы и не поняли реплики президента, Любимов же сделал вид, что не понял.

Через две недели Толстого отправили из Франции представителем компании на Багамские острова. Как говорят, с глаз долой.

Разумеется, об этом «пассаже» на переговорах узнала контрразведка. Трудно сказать, поверил ли КРО окончательно в Любимова – торгового моряка-чиновника, но в том, что он профессионал своего дела – убедился.

Осенью посол СССР во Франции Виноградов и представитель Министерства морского флота Любимов были приглашены на церемонию инаугурации нового французского лайнера «Франция». Вечером, во время торжественного обеда посол подозвал Любимова и приказал срочно вылетать в Бордо, где терпел бедствие наш танкер «Нефтегорск».

Через несколько часов Виктор Андреевич был уже в дирекции порта Бордо, откуда осуществлялась связь с танкером. Он взял на себя переговоры с капитаном танкера и французскими спасательными службами.

Обстановка была сложной. После разгрузки нефтепродуктов танкер в балласте направлялся в Черное море. Сильно штормило. На борту был французский лоцман. Капитан танкера отпустил лоцмана раньше времени, до конца проводки узким каналом. Это была роковая ошибка. Через четверть часа, не заметив в темноте и в набегавших волнах очередную вешку, он не дал команду рулевому, и танкер с ходу выскочил на зыбкую песчаную «банку». Попытки снять корабль с мели не удались. Танкер еще глубже погружался в песок.

Сильный шквалистый ветер и крутая волна положили танкер на правый борт. Крен достигал критической отметки. Руководство порта и французские спасательные службы поставили вопрос об эвакуации экипажа танкера. В противном случае вся вина за возможную гибель людей возлагалась на советскую сторону.

Французы отказались доставить Любимова на борт танкера. Тем временем обстановка ухудшалась, и Любимов настоял на эвакуации экипажа. Сложная операция по эвакуации моряков вертолетами, без посадки на палубу, в предрассветных сумерках была проведена благополучно. Виктор Андреевич от имени Минморфлота и Черноморского пароходства представил капитану порта официальный документ, по которому за СССР сохранялось право собственности на покинутый танкер во французских территориальных водах.

Решение об эвакуации экипажа танкера было своевременным и правильным. Через несколько часов танкер под сильными ударами волн и ветра разломился на две половинки.

Прибывший на следующий день Главный инспектор по безопасности мореплавания Минморфлота СССР Стулов, осмотрев вместе с Любимовым место гибели танкера, одобрил действия Виктора Андреевича. Дело капитана танкера рассматривалось в Черноморском пароходстве. Он был понижен в должности и лишен на несколько лет права судовождения. После этой трагической истории французская контрразведка практически сняла наблюдение за Любимовым. До конца его командировки если и отмечались случаи слежки, то они были единичными и кратковременными.

Был в жизни Виктора Любимова и еще один примечательный случай, когда уже не французские контрразведчики, а наши, родные специалисты Морфлота признали сотрудника ГРУ за своего.

Его рекомендовали на работу в Ленинградское морское пароходство на весьма солидную и ответственную должность – заместителем начальника (!) пароходства по безопасности мореплавания. Да и рекомендовал не кто-нибудь, а работник обкома, заведующий отделом, который курировал транспорт. Знал он Любимова исключительно по работе, как представителя Минморфлота во Франции. Позже Виктор узнает, что его кандидатуру поддержал и один из самых известных и уважаемых капитанов пароходства, Герой Социалистического Труда, капитан крупнейшего пассажирского судна «Надежда Крупская» Оганов. Они тоже знали друг друга, как писали тогда в партийных характеристиках, «по совместной работе», часто встречались во французских портах, решали возникающие проблемы. И представьте, этот старый морской волк не усомнился в профессионализме Любимова.

В общем, сложилось так, что Ленинградский обком предложил кандидатуру Любимова. Разумеется, никто из предлагавших и не подозревал, что Виктор Андреевич – военный разведчик. Дело дошло до заместителя министра Морфлота по кадрам, который, зная истинное место работы Любимова, запросил ГРУ. Мол, вы не против, если Любимов перейдет на работу к нам?

В ГРУ переполошились. Что это за работу ищет Любимов в Ленинградском пароходстве? Пришлось объясняться, доказывать, что его инициативы тут нет. Случай скоро забылся как некое недоразумение, хотя он весьма примечателен. На мой взгляд, разведчик-крышевик Виктор Любимов достиг главного: в его легенду поверили и свои, и чужие. Поверили не случайные знакомые, а серьезные знатоки дела, профессионалы.

Возможно, это и помогло ему в будущем провести крупные разведоперации, в ходе которых были завербованы ценнейшие агенты советской военной разведки. И первым среди первых был источник под оперативным псевдонимом Мюрат.

Однако прежде чем приступить к рассказу о работе Любимова с Мюратом, следует отметить, что Мюрат пусть и был к тому времени суперагентом ГРУ и кавалером высшей награды СССР – ордена Ленина, но военная разведка не могла себе позволить роскоши выделить персонального сотрудника даже для такого агента. И потому на связи у Любимова было еще несколько информаторов, а точнее, двое – Бернар, заместитель генерального директора крупной французской химической компании, и Гектор – криптограф-шифровальщик Центрального узла связи вооруженных сил США в Европе. В дальнейшем к ним присоединятся еще два агента – Артур и Арман.

Не сказать об этих людях хотя бы коротко нельзя, ибо все последующие события, работа Любимова с Мюратом будут проходить параллельно с ними, нередко пересекаясь, создавая сложности и напряжение. Разумеется, никто из агентов об этом не догадывался, да и догадываться не должен был. И тем не менее это происходило в действительности, а слов, как говорят, из песни не выкинешь.

А теперь рассказ об агентах, можно сказать, коллегах Мюрата.

«В посланиях Кеннеди изложил…»

23 июня 1961 года начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза М. Захаров и начальник ГРУ генерал армии И. Серов направили в Центральный комитет КПСС документ. Вот что в нем говорилось дословно: «Направляю произведенный Главным разведывательным управлением анализ изменений в планах строительства американских вооруженных сил и военном бюджете США на 1961/62 бюджетный год, предложенных Кеннеди Конгрессу в посланиях от 28.3 и 25.5.61.

В посланиях Кеннеди изложил так называемый «новый курс действий», направленный на всемерное ускорение выполнения программы создания ракетно-ядерного оружия стратегического назначения, повышения боевой готовности всех видов вооруженных сил, на улучшение организации и руководства стратегическими действиями войск.

Наиболее крупные изменения предположено внести в планы разработки и производства оружия и военной техники.

На межконтинентальные баллистические снаряды «Минитмен», «Атлас», «Титан» Кеннеди просил выделить 1,9 млрд долларов, чтобы обеспечить создание к началу 1964 года 12 эскадрилий «Атлас» и 12 эскадрилий «Титан». Он рекомендовал также всемерно ускорить доводку и испытания снаряда на твердом топливе «Минитмен» с таким расчетом, чтобы к началу 1965 года иметь 12 эскадрилий с 600 снарядами на позициях. С этой целью Кеннеди предложил удвоить мощность промышленности по производству снарядов «Минитмен».

В этот период США форсированно размещали ракеты средней дальности «Тор» и «Юпитер» в европейских странах – Англии, Италии, Турции.

Это означало, что фактор внезапности становился основным. Кроме того, увеличивалась точность поражения за счет уменьшения расстояния полета ракеты.

Именно поэтому одной из ведущих причин размещения наших ракет на Кубе было желание Хрущева не только спасти Остров свободы как форпост социализма в Западном полушарии, но и в какой-то мере восстановить равновесие, если хотите, подправить тот огромный ядерный дисбаланс.

В своих воспоминаниях Хрущев так и говорит: «В дополнение к защите Кубы наши ракеты подравнивали бы то, что Запад любит называть «балансом сил».

Однако мечтам Никиты Сергеевича не суждено было сбыться. Вскоре ракеты, которым уготовили роль ядерного противовеса, вновь оказались на Родине. Правда, и американцы убрали свои «Юпитеры» из Турции, но и это оказалось лишь полумерой. Образно говоря, нам в те годы надо было догнать и перегнать… «Минитмен».

«Минитмен», – это американская твердотопливная межконтинентальная ракета. Родилась она в результате научного открытия мирового значения. В лаборатории реактивного движения Калифорнийского технологического института изготовили смесевое твердое ракетное топливо (СТРТ). И в 1962 году Пентагон уже получил и «Минитмены», и «Поларисы».

Наш вероятный противник, увы, раньше нас наладил выпуск габаритных ракетных зарядов.

Насколько острой была эта проблема, можно судить по материалам ГРУ тех лет. Вот один из них. Гриф на нем самой высокой степени: «Сов. секретно. Особой важности». Адресат – заместитель председателя Комиссии Высшего Совета народного хозяйства СССР по военно-промышленным вопросам Г.Н. Пашков. Документ рассказывает о кинофильме, выпущенном в США. Название фильма говорит само за себя: «Американское стратегическое ракетное оружие». Он рассказывал об американских твердотопливных ракетах «Минитмен» и «Поларис».

«Эксперты ГРУ с сожалением констатировали тот факт, что в фильме «не приводится данных о том, ценой каких затрат и в течение какого времени удалось создать указанные системы. Известно, что успех в решении этой задачи предопределился более чем 10 – 12-летними поисками и опытно-конструкторскими работами в области создания смесевых твердых топлив, с проведением огромного количества стендовых испытаний двигателей…

Отработка ракет с двигателями твердого топлива при наличии развитой промышленной базы по производству зарядов занимает у американцев 5–6 лет.

Неспроста специалисты военной разведки говорят о «развитой промышленной базе» по производству таких зарядов.

У нас же в ту пору «законодателями мод» являлись создатели ракет на жидком топливе. Зато какие имена! Академики, лауреаты, Герои – Владимир Челомей, Михаил Янгель. У них было все: огромный авторитет, прекрасная научная и производственная база, многолетняя практика, высокооплачиваемые оборонные заказы. Их конструкторские бюро были вне конкуренции.

Разумеется, качественному скачку к новому поколению ракетной техники мешали и объективные трудности. Опытные образцы ракет с твердотопливными двигателями имели большее рассеивание, оказывались значительно тяжелее жидкостных. Ну что с того, что в ракетных войсках гуляла горькая шутка: мол, после ядерного удара, когда перестанет существовать матушка-планета, «заправщики» ракет еще будут долго возиться со своим громоздким оборудованием.

Но, как говорят в народе, не бывает худа без добра – Карибский кризис заставил взглянуть на нашу ракетную технику по-новому, помочь осознать, что со своей ракетной «патриархальщиной» мы далеко не уедем.

И ученые-первопроходцы (как уже это было не раз в нашей истории) начали на пустом месте, героически преодолевая огромные трудности. А первая трудность звучала так: для изготовления твердого топлива попросту не существовало исходных компонентов и готовых рецептур. Их надо было создать… Или каким-то образом добыть.

Вряд ли стоит говорить, что решение этой проблемы стало важнейшей государственной задачей. В ту пору она была сродни атомному проекту – величайшему открытию человечества.

Да, вчера мы радовались созданию атомной бомбы – она давала нам право на жизнь. Сегодня этого оказалось мало. «Ядерный джинн» не имел крыльев и был бессилен, как младенец. Предстояло вырастить крылья и научить «джинна» летать. Решить эту задачу помогли военная разведка и ценный агент ученый-химик, работавший под псевдонимом «Бернар».