Текст книги "История. Узнавай историю, читая классику"

Что такое порты?

Портами называли тогда штаны, имевшие также несколько названий – «гачи» и «ноговицы». Они были достаточно узкими, носили порты заправленными в сапоги или онучи (обмотки ноги до колена). Подвязывались поясом-гашником, шнуром или веревкой. До конца XVII в. в портах не было карманов, мелкие вещи носили на поясе.

Что за воины из степных сторож?

Это были особые конные отряды, из опытных воинов, которые уходили далеко в степь и вели наблюдение за перемещениями татар. Во времена Дмитрия Ивановича они стали нести постоянную службу и первыми подали весть о приближении войска Мамая.

Как удалось это сделать?

Михаил Александрович (1333–1399), тверской князь с 1368 г. Тверь долгое время была главным соперником в борьбе за главенство. Но все набеги литовцев Москва отбила. Тогда Михаил попытался добыть в Орде ярлык, но и это не удалось. Когда же тверской князь напал на Торжок и Углич, Дмитрий разгневался всерьез. В 1374 г. на Тверь двинулись полки подчиненных Москве князей, и Михаил сдался. Он признал себя младшим братом московского князя и пообещал оказывать военную помощь в походах.

Геомар Куликов
Пушкарь Собинка

Что-то будет?

Говорят: сапожник всегда сам щеголяет без сапог. И впрямь, у мастера частенько не доходят руки до себя.

Однако и по-иному бывает.

У старого плотника Михея Глазова не изба – хоромы. Такими может похвастать не каждый дворянин или сын боярский. И все сработано им самим и его сыновьями. Два просторных строения соединены добротными сенями – сухими и теплыми. Внизу – подклет. Хранятся там припасы и плотницкий наряд-инструмент: топоры, пилы, гвоздодеры, тесла, скобели, сверла. Над подклетом – горницы для жилья. Рублено все из толстых сосновых бревен. Дощатый, из сосны же, пол. На зависть соседям, изукрашены избы, снаружи и внутри затейливой деревянной резьбой: цветами, узорами и даже диковинными зверьми.

Евдокима поместили на дедовой половине. Там же, где жил Собинка с отцом и матерью. Кроме их троих и деда с бабушкой, обретался на этой половине дедуня – дедов отец, а его, Собинки, прадед.

Дряхл был дедуня от старости. Все лежал или сидел, лежать уставши, на полатях.

Увидев Евдокима и прознав, что он из ордынского плена и что царь Ахмат собрался со своей Большой Ордой на Русь, взволновался дедуня. Ноги свесил с полатей.

– Эх-хе-хе! – помотал горестно головой. – Вот уж не думал, не чаял дожить до новой великой беды…

– Может, не будет еще той беды-то?.. – с надеждой спросил Собинка.

Все уставились на дедуню. Даже Евдоким приподнялся на лавке.

– Дай-то бог, – вздохнул дедуня. – Только не впервой идет царь Ахмат на Русь. Сильно обозлен…

– Верно, – печально подтвердил Евдоким. – Грозился, сам слышал, такое учинить, чего на Руси не было отроду.

Сведав об ордынском пленнике, повалили в избу плотника Михея соседи.

У всех одна тревога.

Дедуня вспоминал прошлое, самим виденное и знаемое от других. Внимали ему в строгой тишине.

Выходило по дедуниному рассказу вот что.

Со стародавних времен были беспокойны южные пределы русской земли. Кочевники, что жили скотом и набегами, часто разоряли русские города и деревни, грабили все подчистую, уводили с собой богатый полон.

А в тот год – одна тысяча двести двадцать третий – спешно прибыли к галицкому князю Мстиславу Мстиславичу Удалому предводители кочевников-половцев во главе с ханом Котяном. В испуге говорили: «Ордынские ханы ноне нашу землю отняли у нас силой – завтра у вас вашу отнимут. Давайте против них обороняться!»

Князь Мстислав Мстиславич не только удал и храбр – умен был. Принялся созывать русских князей. Пояснял: не поможем половцам, они объединятся с Ордой – нам вовсе будет худо!

Многие князья откликнулись на разумное слово. Но не все. Иные решили: чего ввязываться в чужую драку?

Но и среди тех князей, что выступили против Орды, не оказалось не только дружбы, но и простого согласия.

Поначалу складывалось ладно. Перешла русская рать через реку Днепр. Навстречу – всадники с визгом и воем. Машут кривыми саблями. Пускают меткие стрелы. Наши воины не дрогнули – бросились вперед. Закипела схватка. И повернули обратно всадники. Конские хвосты замелькали. То-то была радость в полку князя Мстислава Мстиславича!

Однако не долго ликовали наши воины. Дошли до реки Калки, а там несметные ордынские полчища. Глядеть страшно. Словно море ощетинилось пиками.

Может, и тут одолели бы врагов. Помешала княжья междоусобица и трусость половцев. Кинулись в битву полки Мстислава Мстиславича, с ним другие. А князь Мстислав Романович киевский остался в стороне. В ссоре с Удалым был. Решил горделиво и скудоумно: я, мол, за себя всегда постою, вы попробуйте обойдитесь без меня.

Из последних сил отчаянно бились русские полки. А с холма киевский князь злорадно взирал и воинов своих не пустил в битву. Тут новая беда. Не выдержали половцы натиска. Ударились в бегство. Смешали русские полки и потоптали конями станы русских князей. Врагам то на руку, навалились всей силой на русские дружины, смяли…

Умолк дедуня. Увидел Собинка – бегут по его морщинистому лицу слезы. Поплакал дедуня беззвучно при всеобщем молчании – только сдавленно всхлипывали бабы, – выговорил скорбно:

– Так вот и кончилось сражение на реке Калке месяца мая в тридцать первый день…

– А князь киевский?! – воскликнул потрясенный Собинка. – Неужто вовсе не помог Мстиславу-то Мстиславичу?

Вздохнул дедуня.

– Так и простоял всю битву в сторонке…

– Известно, своя рубашка ближе к телу… – словно бы про себя, пробормотал Авдюшка. – Зато, поди, сам остался жив…

На Авдюшку не один Собинка – все обернулись с осуждением. А дедуня, при памяти светлой, слух имел ровно у молодого.

– Нет, милок. Поплатился головой князь Мстислав киевский за свою чванливую гордыню и себялюбие. Да ежели бы одной своей. Воинов, что были под его началом, погубил до единого.

Заерзал на лавке Авдюшка.

– Думать о себе да о своей рубашке, – продолжал дедуня, – последнее дело. Мечтал отсидеться на своем холме киевский князь, соорудивши оборону. Как бы не так! Три дня отбивался. На четвертый, когда стали подходить к концу наши силы, поверил князь Мстислав обещанию отпустить его с дружиной, коли сложит оружие. И тем сделал непоправимую глупость. Едва оказались русские воины без своих мечей, всех перебил враг.

– А князя? – спросил Авдюшка.

Помедлил с ответом дедуня.

– Связали его и других князей, захваченных в плен, по рукам-ногам. Уложили на землю, ровно поленья. Поверх настлали доски. И уселись на них пировать, раздавив русских князей, и среди них Мстислава киевского, ровно клопов, тараканов али иных ничтожных тварей…

Словно пришибленные слушали дедуню люди, коих набилось теперь в горницу – не протолкнешься.

После долгого молчания молвил сосед Глазовых плотник Любим, прозвищем Гвоздь:

– А ведь промеж князей опять свара и раздор. Отъехали братья великого князя Андрей Большой и Борис со своими семьями к злейшему врагу великого князя и другу Ахматову королю польскому и великому князю литовскому Казимиру.

Завздыхали мужики. Невелика в ту пору была Москва. Все новости известны в единый день.

Дед Михей не то чтобы вступился за великокняжеских братьев – пояснил:

– Великий князь Иван Васильевич обделил Андрея и Бориса. После смерти их общего брата Юрия все земли и владения взял себе. А братьям – шишок под носок. Те обиделись, вестимо.

Слободской староста Вавила, что повсюду в надобный час поспевал, подал голос:

– Ты не тронь великого князя Ивана Васильевича. Он силу собирает в кулак. Дабы тем кулаком бить врагов.

– Верно, – ответствовал дед Михей. – Только в кулаке великокняжеском и нашему брату, мужику, приходится трудненько. А что князья грызутся промежду собой, того воистину хуже не придумаешь. Не пора, не время. Со всех сторон обступают враги русскую землю. С севера и запада – немецкие рыцари да Казимир. Со стороны восточной – казанский хан. Теперь вот царь Ахмат идет с Большой Ордой. За многие годы не собиралось столь беспримерной угрозы.

Медленно расходились мужики от Глазовых. Долго галдели и спорили. И унес каждый в душе камень-вопрос тяжелый: удастся ли оборонить русские земли от нового ордынского нашествия?

Что-то теперь будет?

Что такое подклет?

Подклетом называли нижнюю часть дома, которая могла по-разному использоваться. В подклетах с глухими стенами, иногда без дверей (вход был на втором этаже), хранили припасы и инструменты, а в жилых, с небольшими прорубленными окнами, даже печи размещались.

Что такое полати?

Спальное место между печью и стеной избы, неплохо сохранявшее тепло. Полати были из деревянных досок и летом могли использоваться для сушки овощей.

Кто такой царь Ахмат?

Ахмат, хан Большой Орды, сын хана Кичи-Мухаммеда. Пытался Ахмат восстановить прежнее могущество Орды, да не получалось у него. Не сумел Ахмат утвердить свою власть в богатом Хорезме, лишь на время восстановил он власть над Крымом – признал хан Менгли-Гирей в 1478 г. вассалом могущественного султана Турции. Одно надежда оставалась у Ахмата – вновь подчинить себе крепнущее Московское государство, заставить великого князя Ивана III вновь платить дань.

Сколько раз ходил Ахмат на Русь?

При Ахмате татары несколько раз совершали набеги на русские земли. В 1460 и 1468 гг. разоряли они рязанские земли. В 1472 г. с войском двинулся и сам Ахмат, но до Москвы татары не дошли – осадили город Алексин. Геройски дрались его жители, дали время Ивану III собрать войска. Сожгли тогда татары Алексин, но вступить в сражение с московской ратью так и не решились.

Что за князь Мстислав Удалой?

Мстислав Мстиславович Удалой, сын новгородского князя Мстислава Ростиславовича Храброго. Был князь удачлив в битвах, но непоседлив – правил в Торопце, Новгороде, Галиче и Торчесске. Долго враждовал он с самым сильным князем – Всеволодом Большое Гнездо, а потом помог его старшему сыну Константину в войне с братьями Ярославом и Юрием за владимиро-суздальский престол, одержав победу в Липицкой битве 1216 г. В 1221 г. Мстислав отвоевал Галич, занятый войсками венгерского короля, и занял галицкий престол.

Кто такие кочевники-половцы? Чем известен их преводитель – хан Котян?

Половцы (кипчаки) в XI в. сменили в причерноморских степях прежних кочевников-печенегов. Много зла причинили они русским землям: жгли деревни, угоняли скот, уводили пленников. В 1068 г. разгромили они войско князей Ярославичей на реке Альте. Но и Русь врагам отвечала – были успешные совместные походы русских князей, уводивших войска далеко в половецкие степи. Так, в 1111 г. дошли русские армии до реки Дон, разорив многие половецкие кочевья. Присмирели половцы, многие ханы теперь считали честью породниться с русскими князьями, выдавали за них своих дочерей. Вот поэтому в 1223 г. хан Котян и обратился к своему зятю, князю Мстиславу Удалому, за помощью в борьбе с монголами. После битвы на реке Калка, часть половцев, во главе с Котяном, ушла в Венгрию, к королю Беле IV. Породнился хан с королем – его сын, Иштван женился на половецкой княжне, но недовольна была венгерская знать чужаками. В 1241 г. вспыхнул мятеж, хан с сыновьями были убиты, а половцы ушли жить в соседнюю Болгарию, где с течением времени растворились среди мирного населения.

Что за князь киевский Мстислав?

Мстислав Романович Старый (1156–1223), великий князь киевский с 1212 г. Много времени Мстислав провел в походах – воевал с половцами, с черниговскими князьями. Принимал участие в походе на монголов в 1223 г. Киевский князь тогда реку Калка не перешел. Построило его войско укрепленный лагерь, но в битву не ступило. Разгромив основные силы русских, монголы окружили киевские укрепления и пообещали «не проливать кровь русских князей». Когда киевляне вышли, монголы простых воинов перебили, а князей лютой смертью казнили.

Зачем братья ездили к князю Казимиру?

Андрей Большой, удельный князь углицкий, и Борис, князь волоцкий, были младшими братьями Ивана III. Поначалу мирно они жили со старшим братом, но в 1473 г. вышла первая ссора – умер бездетный дмитровский князь Дмитрий Васильевич, а Иван III все владения его себе забрал, братьям ничего не выделив. Разрешился конфликт так: мать великого князя выделила сыну Андрею из своих владений город Романов, а Борису Иван III передал под управление Вышгород. Да, видно, сильно тяготились братья растущей властью Ивана III, не последней та ссора оказалась.

Кто такой князь Иван Васильевич?

Иван III (1440–1505), великий князь московский и государь всея Руси. Много сделал для укрепления государства: новый кремль построил, единый свод законов принял, княжества подчинил: Ярославское, Тверское, Белозерское, Ростовское и Новгород, но особая его заслуга – свержение многолетней зависимости от Орды.

Огненный бой

Готовились воеводы, начальные люди, простые ратники и люди торговые и ремесленные, ставшие воинами, достойно встретить непрошеных гостей. Все новые полки становились на Берегу и в городах поблизости. И это были добрые вести.

Но были вести и тревожные.

Ко Пскову подошли большие вражеские силы.

У великого князя Ивана Васильевича с братьями его Борисом и Андреем Большим не утихала распря. Грозила русской земле, как в прежние времена, губительная княжеская междоусобица. Врагам на радость. Русским людям на беду.

Из степей татарские перебежчики доносили, куда и как движется Ахмат. Поняли русские воеводы: прознал хан от своих лазутчиков, что сильна оборона на Оке, и решил обойти ее слева. Стало ясно где – через броды на реке Угре.

Туда и направились русские полки.

Вдруг громом с неба, и без того затянутого грозными тучами, новость. И какая! Великий князь Иван Васильевич покинул войско и с ближними боярами и надежной стражей спешно отбыл в Москву.

Худо встретили ту новость рядовые ратники, бранью. Да и начальные люди выражали неодобрение и встревожились изрядно: дело ли это – великому князю бросать войско незадолго до подхода врага?

Никифор выругался крепко:

– Вот она, княжеская повадка! Чуть чего – в кусты. А с Ордой кому драться? Мужику!

– Не все князья так, – возразил Собинка.

– Верно, не все – многие.

Вскорости, однако, великий князь Иван Васильевич вернулся к войску.

Иные говорили: ездил мириться с братьями. Другие: встретили, мол, его москвичи так, что хочешь не хочешь пришлось обратно поворачивать оглобли.

Собинка усмехнулся про себя. Вспомнил деда Михея. Должно, не обошлось без него и его друзей.

А тут известие, что затмило собой все прежние.

Переплыл холодную речку ордынский воин. Надеясь на богатую награду, сообщил великому князю Ивану Ивановичу и воеводам его:

– Завтра хан Ахмат с войском будет здесь…

Одарили воина щедро. Но до времени приставили крепкую стражу. Хотели убедиться: не обманул ли, не был ли ложным перебежчиком, а в самом деле вражеским лазутчиком?

Но нет, добро послужил великому князю. Утром, как и доносил, подошел к реке Угре хан Большой Орды Ахмат со всем своим многочисленным свирепым и хищным воинством.

Место выбрал с толком и умом.

Перед ним не широкая Ока – Угра узкая. И броды, которыми предстояло перейти, мелкие. Рядом земли Ахматова друга и союзника, великого князя литовского и короля польского Казимира, войска коего ждал себе в помощь хан Большой Орды.

Случилось то месяца октября в восьмой день года одна тысяча четыреста восьмидесятого.

Ночь накануне плохо спали русские ратники. Впереди бой. Кому ведомо, чем кончится? И думал каждый: может, придется сложить голову в том бою, тогда останется жена горькой вдовой, а ребятишки – сиротами…

Собинка тоже бодрствовал почти всю ночь. С разрешения дядьки Савелия и Евдокима остался подле Никифора-пушкаря и его двух помощников. Стерег вместе с ними грозную пушку Вепря и боевые припасы, сложенные на двух телегах.

Того утра вовек не забыть Собинке.

Едва стало светать, солнышко еще не выглянуло из-за темного леса, на правом берегу – всадники. Не один, не дюжина. Число бессчетное разом. Ровно тараканы в избе худой хозяйки. Куда ни глянь – повсюду кишмя кишат. Шлемы-шапки острые. В блестящих или кожаных доспехах, в стеганой одежде. У иных кривая сабля или копье. У большинства же приторочены к седлам луки и по два колчана со стрелами.

– Началось… – перекрестился Никифор троекратно. Приказал: – Заряжай, ребята!

Помощники его, Гришка с Порфишкой, без суеты и спешки подали пороховой заряд и остальное, что надобно. Собинку разбирает нетерпение. Кажется ему, уж больно все делается медленно. Поторопил невольно:

– Скорее!

– Поспешишь – людей насмешишь… – огрызнулся Гришка.

– А сам иной раз наплачешься вдосталь… – добавил Никифор.

Ордынские воины тем временем на всем скаку – в реку.

– Ала-ла! Ала-ла! – донесся дикий, леденящий душу крик.

Зазвенели тетивы тугих луков. И тяжелые, острые стрелы с протяжным свистом ударили по русским полкам.

Только ведь и там не дремали. Когда показались на правом берегу Угры всадники, запели громко на левом боевые трубы. Изготовились ратники к битве.

И во время единое с ордынскими полетели русские стрелы. Захрапели, шарахнулись татарские кони. Многие нападающие полетели в воду.

Первая волна словно натолкнулась на невидимую преграду.

– Так их! – возликовал Собинка. – Будут знать, как ходить разбоем на нашу землю!

Однако длилось замешательство короткое мгновение.

Воины, что скакали за первым, вырвались вперед. Рой тяжелых стрел стал гуще.

Молодой веселый парень, по имени Глебка, – хорошо знал его Собинка – вдруг словно замер в изумлении. Толстая, оперенная стрела воткнулась ему в грудь. Не охнув даже, повалился Глебка навзничь. Кинулся к нему Собинка. Тот мертвыми, невидящими глазами уставился в небо.

Самую малость мешкал Собинка.

– У, ироды! – процедил с ненавистью.

Высвободил из Глебкиной руки лук. Достал новую стрелу. Со тщанием прицелился во всадника, что убил Глебку. Приметен был – в блестящих, отливающих золотом доспехах и шлеме с алыми перьями. Натянувши прежде до отказа, спустил тетиву лука. Рванулась из рук стрела. Словно тоже торопилась отомстить за Глебку. И – отчетливо увидел Собинка – качнулся злодей в седле. Выпустил круто изогнутый лук.

– Получил?! – с торжеством воскликнул Собинка.

И поторопился.

Метким получился выстрел. Да бессильной оказалась Глебкина стрела против железных доспехов.

На лету подхватил всадник лук. Выпрямился в седле. Рванул стрелу из колчана. И ту стрелу нацелил, как показалось Собинке, точнехонько ему промеж глаз. Вот она, смерть неминучая! И куда от нее денешься?!

Однако нашел спасение, а может, отсрочку Собинка.

Брякнулся животом оземь.

Свистнула над самой головой стрела. Волосы пошевелила. Впилась злобно в дерево, что стояло позади.

– Живой! – обрадовался Собинка.

И тоже прежде времени.

Поднял голову. Всадник в блестящих доспехах еще ближе. Метит новой стрелой.

Оборвалось все внутри у Собинки.

«Теперь конец», – подумал со страхом.

Распластался на песчаном берегу, словно лягушка. Только, не в пример ей, не может никуда прыгнуть. Для того прежде надо встать на ноги. А времени-сроку, даже самого малого, нету. Втянул голову в плечи. Сжался комочком. Крепко зажмурил глаза. Ждал: сейчас ударит, вонзится ордынская стрела, и закричит он от боли, встречая свой смертный час в бою на Угре-реке. Повалится на сырой песок, как Глебка.

А вышло по-другому.

Дрогнула земля. Раскололось небо. Покатился грохот вдоль берега.

Открыл глаза в изумлении Собинка. Понять не может: помер он, и все видится ему на том свете. Или жив еще? И все на этом происходит?

Уразумел – живой, понятно. И спасением обязан Никифору, который в самую пору выстрелил из своей пушки.

И тотчас же – у-ух! – изрыгнула огонь и железо вторая пушка, что стояла по соседству, справа от Вепря.

И снова: у-ух! – словно только и ждала своей очереди, тяжело выговорила третья, от Вепря слева.

И пошло!

Грохотали пушки, выбрасывая свои смертоносные заряды: ядра железные или каменные и дробовое железо.

Бабах! Бабах! – вторили им пищали, орудия вроде пушек, только жерлами поменьше.

Бах! Бах! Бах! – старались не отставать ручницы, малое огненное оружие, из коего стреляли одиночные пешие али конные ратники.

Едким черным дымом заволокло вокруг. Но чуть разогнал-развеял его ветер, стало видно: ордынская конница, которая только что рвалась к русскому берегу, повернула вспять. Дико ржали обезумевшие от страха лошади. Сшибались, топтали друг друга. Летели в воду ханские воины.

А Никифор приказал громко:

– Заряжай еще, ребята! Дремать опосля будем! Не время сейчас!

Это, вестимо, шутил старый пушкарь. Веселил своих помощников и Собинку. Храбрость их поддерживал.

И опять все сначала. Заряд пороховой, споро поданный Гришкой и Порфишкой. За ним промасленный пыж-перегородка. Следом – дробовое железо и еще один легкий пыж.

– Отходи!

Запалил Никифор фитиль пушки Вепря. И через некоторое время – у-ух! – новый выстрел, подобный земному грому.

Сколько длился огненный бой, затруднился бы сказать Собинка. Пролетел, кажись, единым мигом. Собинка в нем тоже потрудился. Таскал воду из реки для охлаждения горячего от стрельбы Вепря.

Тот огненный бой, коего никак не ждали в Орде, и решил исход первого сражения.

Отстояли русские пушкари, пищальники и иные огненные стрельцы, вместе с лучниками, броды на реке Угре. Не пустили на свой берег хищное воинство.

Воспрянули духом в русских полках.

– Истинно, не так страшен черт, как его малюют! – говорили молодые воины.

На что старые отвечали:

– Цыплят считают осенью…

Однако повеселели и они. Сказывают же: лиха беда начало!

Никифор добродушно подшучивал над Собинкой:

– Небось божий свет с овчинку показался под ордынской стрелой, а?

– Иначе с чего б ему целовать землицу-матушку? Эва, как проворно распластался. Аж упредил быстрого на руку конника! – подхватил Гришка.

Никифор осудил Гришкины слова:

– Тут, милок, зря скалишь зубы. Нашелся он – не струсил, не растерялся. А это на войне важнее иной раз прочего.

– Все одно, – отозвался благодарно Собинка. – Кабы не ты, кормил бы я сейчас раков в речке.

– Тоже верно, – усмехнулся Никифор. И похвалил: – Хоть и нерасчетливо, а метко пустил стрелу. Только теперь крепко помни: стрелой воина в железных латах или кольчуге одолеть мудрено.

– Огненным боем надо?

– И со сноровкой к тому же.

Более в тот день враги не пытались перейти реку. Расположились на правом берегу. До самых сумерек сильно тревожили своими тяжелыми стрелами русские полки. И временами слышались вскрик отчаянный или стон. Означало то, что достигла какого-то бедолагу татарская стрела.

Русские лучники не оставались в долгу. Меткостью спорили с ордынскими. А мастера огненного боя вовсе сеяли среди них панику. Непривычны были их степные кони к огню и грохоту.

Так ничем и закончился для воинства хана Ахмата первый день на Угре. А правильнее бы сказать – кончился поражением. Потому что не добился своей цели Ахмат. Не сумел одолеть русские полки и перейти Угру-реку.

Собинка ночь, как большинство русских воинов, от усталости и волнения проспал непробудным сном.

Пушку и боевые припасы караулили старшие: Гришка с Порфишкой, а более – сам Никифор.

От хитрого противника можно было ожидать всякого. И ночной вылазки-наступления тоже.

Однако обошлось без нее. Совещались ордынские предводители во главе с самим ханом Большой Орды Ахматом. Думали-гадали: как воевать русских с их крепкой обороной и нежданным грозным огненным боем?

Почему борьба усиливалась?

Имели тогда бояре древнее право – переезжать к любому князю, вот в 1479 г. боярин Лыко-Оболенский и уехал из московских земель к Борису в Волоцк. Иван III потребовал беглеца вернуть, но братья не согласились, ушли с войсками на пограничные земли, помощи просить у князя литовского Казимира. Но приближение хана Ахмата заставило великого князя пообещать им прав удельных князей более не нарушать. Примирились Андрей и Борис с Иваном III – явились со своими войсками на реку Угру.

Почему была сильна оборона на Оке?

Вдоль берега реки Оки уже тогда существовала «засечная черта» – линия укреплений против татарской конницы. Была она из земляных валов, небольших крепостей и «засек» (деревьев, поваленных крест-накрест, верхушками в сторону противника). Сюда, для защиты границ посылались крестьяне-ополченцы из ближних и дальних сел, чтобы встретить первый натиск врага. Еще летом 1480 г. Иван III начал стягивать к Оке войска, отправил в Серпухов своего сына Ивана Молодого. А брата, князя Андрея Меньшого – в Тарусу, для подготовки города к обороне против татар.

Почему Ахмат дружил с польским королем?

Казимир IV (1427–1492), великий князь литовский с 1440 г., король польский с 1447 г. Трудное время ему досталось – приходилось и восстание в Смоленске подавлять, и войну вести с Тевтонским орденом. Но в 1480 г. не пришел Казимир на помощь хану Ахмату, свои заботы были – по договоренности с московским князем крымский хан Менгли I Гирей напал на литовскую Подолию.

А какие пушки были тогда?

В Москве, на реке Неглинной был построен Пушечный двор для изготовления орудий, где обучал русских мастеров знаменитый инженер и архитектор Аристотель Фиораванти. Первые пушки были примитивными: железные цельнокованные стволы, вложенные в деревянные колоды. Заряжались они с дула каменными или железными снарядами, а порох поджигался раскаленным железным прутом.

Неужели лук был оружием?

В те времена лук не только не уступал огнестрельному оружию, а даже превосходил его. Но подготовка воина требовала длительного времени, татары умели метко пускать стрелы, сидя на лошади, на скаку. Использовали они и стрелы с разными наконечниками, способными пробивать даже вражеский доспех. Хранились стрелы в колчане, имевшем деревянный каркас, наконечниками вниз, а сам он крепился к поясу.

Зачем на шлеме перья?

На шлеме знатного воина была специальная трубка для крепления украшения, именно в этом качестве могли использоваться алые перья.

Почему пушки стреляли такими разными снарядами? Что такое пищаль? Что такое ручницы?

Мастера-пушкари в те времена работали «на глазок», условно определяли калибр, например – «с яблоко», поэтому для каждой пушки требовались свои заряды. Меткость же выстрела была очень низкой – не было еще прицельных приспособлений. Но уже тогда различались виды орудий. Были большие пушки, предназначенные для навесной стрельбы, с длиной 1 м, калибром 58–60 мм и весом 128–279 кг. «Пищалями» назывались средние орудия, более длинные 1,4–1,7 м, калибром 30–40 мм и весом 39–50 кг. Ручницами или «пищалями завесными» (носили их за спиной) называли ружье, заряжаемое с дула, отлитое из бронзы или изготовленное кованых железных полос, калибр их был невелик – 12,5–25 мм, вес – до 8 кг.

Царь-пушка

Разве можно пробить такое обмундирование?

Тяжелый доспех пробить стрелой из лука было действительно трудно. Иное дело – арбалет или самострел, как его тогда называли в русских землях. Его лук, укрепленный на деревянном ложе, был из металла или рога. На поясе у стрелка был крюк: воин, наклонившись, вступив ногой в стремя самострела, цеплял тетиву и, разогнувшись, натягивал ее. Короткая металлическая стрела «болт» пробивала металлический доспех врага на большом расстоянии. Но слишком дорог был самострел в изготовлении, лишь небольшое число опытных воинов могло его иметь на вооружении. А вот попасть во врага из ручницы было очень сложно: била она совсем недалеко, попасть во всадника можно было только со 120 шагов, а в пешего воина – с 75, тут без большого умения, сноровки не обойтись. Да и уходило на заряжение ручницы очень долгое время.

Самострел

Чем кончилось сражение на реке Угре?

Ни в первый, ни во второй, ни в третий день не добился Ахмат победы. Попытки татарской конницы переправиться через реку оказались неудачными – везде их встречали заслоны русских войск, встречавших врага «огненным боем». Переговоры, начатые Ахматом, успеха не принесли, Иван III категорически отказывался платить Большой Орде дань. А время шло, у татар кончалось продовольствие, нечем было кормить многотысячные табуны лошадей, в войске начинались болезни. Тем временем небольшой отряд звенигородского воеводы Василия Ноздреватого на судах двинулся по Волге и разграбил столицу Орды город Сарай. И в конце октября хан Ахмат увел свои вой-ска. Для него это стало поражением, для Московского государства – победой, рухнуло иго Орды. Сам же хан в 1481 г. был убит тюменским ханом Ибаком.