Текст книги "История. Узнавай историю, читая классику"

Повесть о Демидке и медной копейке

Тайное дело

Висит звон-перезвон над кузнецкой слободой с раннего утра до сумерек. Выделывают мастера разную разность. В одной кузне дюжие ребята молотами выбивают жиковины – железные дверные полосы. В другой куют топоры да долота. В третьей – подковы конские. Да разве перечесть все, что изготовляют искусные московские кузнецы для люда большого и малого.

У иного кузнеца-мастера – душа нараспашку, дверь кузни настежь. Заходи, любуйся работой, удалой да ловкой. А иной стороннего человека на порог не пустит, чтоб не разгадал тайну ремесла.

Знают в кузнецкой слободе за Фролкой нелюбовь к чужому глазу. Да в том большого дива нет. Изделия его добро от лихого человека берегут и сами собой представляют секретный механизм.

Что Фролкины замки хороши – по всему видно. Дом его против соседних кузнецов богаче. А жена Фролкина, Матрена, в таких нарядах щеголяет – глаз не оторвать.

Поговаривали иные соседи: де, мол, как медные деньги заместо серебряных царская казна стала чеканить, шибко большой доход Фролкины замки начали приносить. Так ведь известно: завистливы люди, и на каждый роток не накинешь платок.

А Фролка в тот самый день, когда Демидкин новый друг-приятель ему больно ухо вертанул и в великом страхе и недоумении оставил, и впрямь был занят делом необычным для замочного мастера.

Вытянул Фролка медную проволоку. Порубил на кусочки. Молотком кусочки расплющил. А потом каждое такое семечко медное между двумя калеными железками – стук! Весело идет работа. Будто кот сытый да довольный мурлычет себе под нос Фролка.

На тех медных плющеных семечках одна сторона – царь-государь конный змея копьем колет, другая – буковки мелкие…

Одним словом, фальшивомонетным делом был занят Фролка-кузнец. И копейки его на государевы похожи были как две капли воды. Потому что железки каленые, или, как их называли тогда, чеканы, были крадены с государева монетного двора.

Случилось то года два назад. Жил Фролка в ту пору – надо бы хуже, да некуда. С кваса на воду перебивался. По трудному времени замки – не ходкий товар. А как своей лавочки нет – вовсе беда, не продашь.

Ребята голодные в голос ревут. Матрена – худющая да злая – все пилит:

– Другие, которые поумней, семьи обувают, одевают да кормят получше прежнего. И не кузнецы. В лес подаются. А ты себе в кузне стучал бы да стучал, кто знает чего?

Понимал Фролка, к чему клонит жена. И то сказать: кузнецкая работа силы требует, а у него ноги подгибаются и звон в ушах.

Боязно, однако, было идти на тайное, воровское дело. Матрене говорил:

– Чеканы нужны… Они, чай, на улице не валяются… Где достать?

И словно услышал кто, приплыли чеканы Фролке прямо в руки.

С горя пропивал однажды заработанный случаем алтын. Рубаху на груди рвал, обливался пьяными слезами.

А как малость потрезвел, мужичок неприметный, которому жаловался на нелегкую свою судьбу, и скажи:

– По глупости маешься. При твоем ремесле возможно жить припеваючи.

Разом у Фролки выскочил хмель. Услышал точно Матренины слова. Однако виду не подал, что уразумел, куда мужичок гнет:

– Времена ноне не те. Горб целый день ломаешь, а заработаешь пшик…

Мужичок пристально посмотрел, прищурился.

– Коли в прятки хочешь играть, так не со мной…

И поднялся.

Испугался Фролка упустить случай. Остановил:

– Постой… Дело-то боязное, опасное…

– Ежели опасаешься, опять же толковать не об чем…

– Тьфу, – плюнул в сердцах Фролка, – уж больно напрямки идешь… Ну, что у тебя там?..

Наклонился мужичок к самому Фролкиному уху:

– Чеканы копеек государевых с его монетного двора… Уговор такой: я те чеканы, ты мне пятьдесят рублей медных денег…

Отшатнулся Фролка:

– Ума рехнулся?! Где добуду столько?

Скривил в усмешке тонкие губы мужичок.

– Голова! Тебе на то два дня работы да пять фунтов меди.

Принялся Фролка торговаться, у мужичка один сказ:

– Не хочешь – не бери. Другие найдутся. От своего счастья не всякий откажется…

Согласился Фролка.

– Сюда через неделю и принесешь, – велел мужичок. – Да хитрить не вздумай. Одной веревочкой теперь связаны.

Душа у Фролки в пятки ушла, как за пазуху перешла тряпочка с калеными тяжелыми железками.

Попрощались.

Идет Фролка, а железки за пазухой: дзынь-дзынь, дзынь-дзынь… Кажется Фролке тот тонкий голосок громче пожарного набата. И чудится: крадутся по пятам государевы слуги, вот-вот схватят.

Пока до дому добрался – взмок.

Жена напустилась:

– Где шляешься, окаянный?! Опять винищем несет…

Повернулся Фролка, и глянули на Матрену страшные глаза.

Сколько потов с Фролки в те дни сошло, сказать невозможно. И не от трудов одних. Больше от страху.

Перекрестилась Матрена. Молчком поужинали. Молчком спать легли.

Утром обронил Фролка:

– Со двора не ходи, кого у калитки приметишь, разом упреждай. Да гляди как следует, не то рядом на плаху головы положим.

Что делать будешь?

– Фальшивые деньги…

Затряслась Матрена.

– Страх-то какой… Может, не надо, Фролушка?..

– О том раньше думать надо было. Теперь поздно.

Непривычно Фролке монетное дело. Нужных приспособлений нет. Однако недаром слыл хорошим мастером. Изготовил что нужно. И посыпались государевы копейки, чеканенные рукой Фролки-кузнеца.

Сколько потов с Фролки в те дни сошло, сказать невозможно. И не от трудов одних. Больше от страху. Влетит Матрена, вытаращив глаза:

– Тимофеевна, соседка, возле ограды…

Рассовывает поспешно Фролка все по тайным местам. Руки ходуном ходят. А Тимофеевна и не думала во двор заходить. Шла себе мимо по своим надобностям…

В уговорный день было начеканено у Фролки копеек почти на сто рублей. Отродясь таких денег Фролка не видывал. Отсчитал пятьдесят. Побоялся нести все сразу – мешочек тяжел. Взял половину. И с ним в кабак кривой старухи забоялся идти. Спрятал по дороге в бурьян под чужим плетнем.

Вокруг старухиной избы походил. Зашедши, огляделся – нет мужичка. Для отвода глаз спросил старухиного вина самокуренного. Долго ждал. Нет мужичка – и все тут. Хмельного уже лишнее принял. Уходить собрался и услышал вдруг разговор негромкий двух людей, видать, гулящих.

– Чеканами с царского двора торговал…

– Неужто?

– Ей-богу!

– Поди теперь многие из-за него пострадают…

– Нет, под пытками помер… Слыхать, никого не выдал…

Вышел Фролка из кабака. В небе звезды играют. Под ногами шуршит талый снежок. Весной пахнет.

Осенил себя Фролка крестным знамением. Пробормотал тихо:

– Упокой, Господи, душу раба твоего грешного, не знаю по имени как…

Стал Фролка богатым человеком.

Остерегался поначалу тратить много денег. Потом осмелел. Слух о замках, что будто бы для иноземцев делает, пустил. Купил лавку. Матрена в цветастых платках принялась щеголять.

Куда как меньше страху теперь у Фролки было. По двору кобели злые рыскали – берегись, чужой человек, разорвут!..

Они первыми и подняли тревогу.

Залаяли оба остервенело. Насторожился Фролка. А собачий лай в пронзительный визг перешел и замолк сразу.

Фролка – к двери. Навстречу два дюжих мужика. Охнуть не успел, руки за спиной скрутили, и полетел Фролка от удара чугунным кулаком в затылок на землю… Кровь с пылью выплюнул, на колени неловко поднялся. Перед ним ладный белобрысый красавец, что не раз примечал, – возле лавки трется. Ноги в начищенных сапогах расставлены, руки в боки, цедит сверху:

– Попался-таки, воровская душа… Не зря, значит, за тобой которую неделю хожу…

Матрена дурным голосом закричала. Ребятишки заплакали. Поморщился Фролка.

А в кузне голос довольный:

– В самый раз, значит, накрыли… И чеканы тут, и деньги…

Белобрысый – в кузню.

– С деньгами-то, – донеслось, – полегче, православные…

Что дальше – не разобрать. Одно понял Фролка: себя не забывают царевы слуги…

Не успел оглянуться – полон двор народу. Помощники белобрысого назад осаживают:

– Не напирай!

Белобрысый дело знает, старшим и иным слободским людям громко объясняет:

– Через таких вот воров и фальшивых монетчиков и страдает честной народ… Жалуетесь, дорого все сделалось, деньги одешевели… Вот он, душегубец проклятый!

Сапогом Фролку в лицо ткнул.

Зло кричат люди вокруг. Руки к Фролке тянутся, норовят за грудки схватить, кулаком ударить.

Один издали крикнул:

– Беда не в нем, много ли он один начеканил?.. Настоящих изменников да фальшивых монетчиков не тут искать надо!

Повел быстрыми глазами белобрысый. Нырнул помощник, что стоял рядом, в толпу. Где там… Нешто того крикуна сыщешь?

Заторопился белобрысый:

– Пошли! Будет на земле-то нежиться! – и опять Фролку в лицо сапогом.

Встал нетвердо кузнец. Зашагал, пошатываясь.

[…]

Почему стали выпускать медные деньги?

В России до середины XVII в. в ходу были монеты из серебра. В 1654 г. началась война с Речью Посполитой за возвращение утерянных в Смутное время земель, присоединение земель Войска Запорожского. Но война требует больших расходов, а запасы дорогого металла невелики – не было своих рудников золотых и серебряных. Поэтому решено было в 1655 г. начать чеканку монет из медной проволоки, но в цене приравнять их к серебряным.

Что такое копейка?

Первоначально копейкой называли новгородскую монету из-за изображения на ней воина с копьем. Эти деньги получили распространение в Москве, где монетой была сабляница – там был воин с саблей. Но уж больно удобны были монеты новгородские, весили они ровно в сто раз меньше рубля. Так название и прижилось, а на монетах чеканилось изображение князя.

Что такое чеканы?

Чекан – металлический штемпель для изготовления монет. В XVII в. чекан изготавливали с помощью «маточника», на котором было выпуклое изображение или надпись. Стальной маточник вбивали ударом молота в раскаленную штемпельную болванку. Пара чеканов позволяла изготовить двухстороннюю монету: на верстаке закрепляли нижний, клали на него заготовку, а мастер наносил удар молотком по верхнему чекану.

Что такое алтын?

Поначалу, в XIV в. алтын (от татарского – «золото» или «шесть») не был монетой, скорее – денежной мерой счета. После денежной реформы XVI в. был равен шести московским или трем новгородским копейкам. Впервые алтын стали чеканить из меди в 1654 г, и он был равен трем копейкам.

Алтын эпохи Петра I, 1711 г.

Что такое набат?

Сигнальные колокола назывались набатными. Использовался и другой инструмент – било в виде металлической доски, по которой били молотком в опасной ситуации. Набат не сулил людям ничего хорошего, только беду: его голос сообщал о начале пожара, набеге врага или созывал людей, когда случилось что-то тревожное.

Почему делать копейки было опасно? Кто разыскивал фальшивомонетчиков в те времена?

Делать деньги фальшивые – ремесло прибыльное, но весьма опасное. До 1637 г. за изготовление монет с помощью краденых, или «воровских» (фальшивых), чеканов, карали «торговой казнью»: били кнутом на торгу, выжигали на щеках слово «вор» и ссылали в отдаленные города. Но затем царь Михаил Федорович вновь вернул смертную казнь за это деяние: виновному заливали горло расплавленным оловом или свинцом. Даже за недонесение на фальшивомонетчика полагалась такая же казнь.

Кто такие царевы слуги?

Борьбой с преступностью, сбором податей и благоустройством города в Москве и Московском уезде ведал с XVI века Земский приказ. Управлял им начальник, которому подчинялись чиновники – дьяки и подьячие. На улицах и рынках за порядком наблюдали «ярыжные» (земские ярыжки) – мелкие чиновники приказа. Однако дела по изготовлению фальшивой монеты мог вести и учрежденный в 1654 г. Приказ тайных дел, ведавший расследованием наиболее важных государственных преступлений, заседали там дьяк и десять подьячих. Но не только этим ограничивалась деятельность приказа, были у подьячих и другие поручения. Отправлялись они в чужие земли в составе посольств, в военные походы, где должны были следить за послами и воеводами, а потом обо всем царю доносить.

Почему все дорого сделалось? Деньги подешевели?

Когда правительство ввело медные деньги, чтобы пополнить казну, цены немедленно пошли вверх. И не случайно – налоги собирались серебром, а жалованье выплачивалось медью. Крестьяне отказывались продавать продукты. А купцы – товары за медные деньги, они стремительно обесценивались – в 1662 г. за 15 копеек медью давали одну серебряную.

Медный бунт

Проснулся Демидка – спал подле чужой бани на соломе, – гудят московские колокола тревожно, часто. Не слышал никогда такого звона. Через плетень перемахнул – мужики бегут, бабы, ребятишки малые.

Пустился Демидка вместе со всеми. У мальчишки-погодка спросил:

– Что стряслось?

– Тятька говорит, ночью листы по Москве развесили. Про боярскую измену, про воровство и обман в денежных делах… Айда быстрее!..

– Айда…

Добежали до Лубянки. Народу там – видимо-невидимо!

Петька, новый Демидкин знакомый, – промеж людей ужом. Демидка за ним. Где толкнут, где и по затылку треснут, а пробрались вперед.

На столбе, и верно, белый лист приклеен. Возле листа – мужик в стрелецком кафтане, лицо красное, разгоряченное.

– Ух ты! – Петька в бок Демидку толкнул. – Дядька Кузьма Нагаев…

– «Бояре Милославский да другие, гость Василий Шорин медными деньгами обогатели…» – вычитывал громким голосом стрелец.

Заволновалась вдруг толпа, зашумела. Глянул Демидка, куда все глядят, – врезались в толпу верхом на лошадях люди: видать, важные.

– Эва, – кто-то заметил, – дворянин Ларионов да дьяк Башмаков пожаловали!

– Разойдись! Пропусти! – покрикивают царевы слуги.

Расступился народ – того гляди, лошадиными копытами затопчут.

Ладно все было сделано. Мужики рты пораскрывали, а лист у царевых слуг уже в руках, и повернули они обратно.

Первым Куземка Нагаев опомнился:

– Куда?!

Через плечо ему Ларионов бросил:

– К государю, он рассудит!

– Стой! – закричал что есть мочи Куземка. – Люди добрые! Народ православный! Обманут вас! Отдадут тот лист боярину Илье Даниловичу Милославскому, и тем дело изойдет! Толку не будет!

Схватили чьи-то руки Ларионову лошадь за узду, другие руки к седоку потянулись. Под Башмаковым лошадь взвилась, чуть дьяка наземь не сбросила.

– Стой! – закричал что есть мочи Куземка. – Люди добрые! Народ православный! Обманут вас!

Вырвал кто-то заветный лист.

Закричали, заулюлюкали мужики. Кинулись за царевыми слугами. Едва укрылись те за Спасскими кремлевскими воротами.

– Будет бумажки читать! – рявкнул во все горло кряжистый мужик. – Пошли с ненавистными людьми посчитаемся – двор-то Васьки Шорина, чай, недалече!

Знакомо Демидке имя купца Василия Шорина. Богат был, а как стал денежными сборами ведать – еще богаче сделался. Невзлюбил его народ московский за алчность и бессердечие.

Подхватили многие голоса:

– Пошли!

– Разочтемся за все разом!

Понесло Демидку людской волной, потерял недолгого своего приятеля Петьку.

Крепок, добротен дом знатного купца. Ворота и забор дубовые.

Кряжистый мужик, впереди других шедший, крикнул:

– Ломай, чего глядеть!

Затрещали ворота. Подались нехотя.

Ввалилась толпа во двор. Мужик перепуганную бабу остановил:

– Где хозяин?!

– Дома нету… Куда делся, не знаем…

– Ищи, братцы! Может, и найдется! – крикнул мужик. – Да Васькиного добра, нажитого, делами темными, не жалей!

Возле дома кипит водоворот людской. Много добра накопил Василий Шорин – все мужики из кладовых да чуланов повыкидывали. Кто кафтан нарядный примеряет. Кто шубу соболью на плечи накинул. А иной мешок муки тащит, детишкам для прокормления.

Один из Шориновых слуг вступился было за хозяйское добро, сказали ему наставительно:

– Все это – пот наш и наша кровь… Свое берем… Отойди от греха!

Точно ураган на улице бушует. Бегут люди. Неподалеку еще чьи-то ворота трещат. Колокола набатом трезвонят.

Жутко и весело Демидке!

Два мужика скорым шагом прошли. Поймал Демидка обрывок разговора.

– …нешто не в Кремле царь?

– Нет, в селе своем подмосковном Коломенском.

– Успеем? Говорят, спозаранку народ туда пошел.

– Коли не мешкать, авось в пору попадем…

У Демидки дух захватило. Вот оно! Самый случай выходит. Может, и ему удастся сказать царю свое слово. И про тятьку, что безвинно пострадал. И про Фролку. И про боярина Милославского, который ему, Демидке, в своих делах фальшивомонетных, почитай, прямо признался…

Шагает Демидка за мужиками. Чем дальше, тем народу вокруг больше. С разных сторон словно ручейки в одну реку сливаются. Идут торговцы, что победней, и ремесленники. Рядом с ними солдаты с оружием. Им бы против мятежников быть, да нет никакой мочи жить на государево жалованье. То здесь, то там стрелецкий кафтан мелькнет. Жизнь тоже нелегкая у стрельцов. Холопы тут же, крестьяне, другой московский люд.

Иной мужик прикрикнет на Демидку:

– А ну, живо домой!

Демидка шнырь в толпу – поминай как звали! Чуть было на дядьку Михайлу не налетел. Обрадовался, да тут же сообразил: первым делом станет дядька Михайла про Фролку-кузнеца расспрашивать, а Демидке про то вспоминать – нож острый.

Другой знакомец Демидкин сам от него отказался.

Завидел Демидка мужика, которого прежде будто встречал. Поначалу подумал: мало ли кто возле лавки на Пожаре толкался. А потом вспомнил, подбежал:

– Дяденька атаман! А дяденька атаман!

Шагает мужик, словно не его кличут.

Забежал Демидка вперед: не ошибся ли? Нет, точно он, вожак лесных разбойников.

«Может, плохо слышать стал?» – подумал. Закричал что есть силы:

– Дяденька атаман! А ведь я признал тебя!

Все, кто поблизости шли, обернулись. Мужик оглядел Демидку неприветливо.

– Обознался, малый!

– Нет! – горячо возразил Демидка. – Я тебя хорошо запомнил. Ты у нас с тятькой в лесу лошадь отобрал да съестное все…

Засмеялись вокруг:

– Эва, какого приятеля встретил!

А мужик вовсе сердито:

– Портки спущу сейчас…

Обиделся Демидка.

Отстал.

На обочину дороги вышел. Глядь, впереди словно желтый дым стелется. Присмотрелся, навстречу, видать из Коломенского, – толпа.

Смешались два потока.

Те, что из Коломенского, рассказывают:

– Царь листы и челобитную взял. Обещал решение по нашим жалобам принять…

А те, что из Москвы:

– Вы и поверили? Нешто не помните, что про Морозова царь сулил? Мы дворы купцов Шорина и Задорина погромили в Москве да и многие другие тоже. Сына Василия Шорина поймали – бежать хотел… Разом кончать надо. Пускай царь Милославских да иных выдаст…

Уговаривать долго не пришлось – двинулись тоже в Коломенское.

У стрельцов были особые кафтаны?

Стрельцы были постоянным войском, созданным при Иване Грозном в 1550 г. Набирали в стрелецкие полки добровольцев, платили им жалованье, а жили они в особых стрелецких слободах. В мирное время на стрельцов возлагалась караульная служба в городах, борьба с пожарами, дозволялось им заниматься ремеслом. Имели они единообразную форму, вооружены были пищалями, бердышами, саблями.

Кто такой Милославский? Почему Шорин гость?

Поводом к началу Медного бунта 1662 г. стали расклеенные по Москве «воровские листы» (листовки). В них обвиняли боярина Илью Милославского, купца («гостя») Василия Шорина в измене государству (тайных сношениях с Речью Посполитой) и изготовлении фальшивых денег. Род Милославских отличался стяжательством, а богатый купец Шорин уже пострадал во время Соляного бунта 1648 г. как один из виновников повышения налога на соль.

Кто такой дворянин? А дьяк?

Дворяне – особое служилое сословие, от слова «двор». С XIV в. дворян наделяли землей и крестьянами, так возникло «поместье», которое можно было передать по наследству лишь при условии, что сын заменит на службе отца. Дьяком называли старшего чиновника, руководившего работой местных учреждений, или приказов (органов центрального управления), в которых он ведал письменной частью. Дьякам подчинялись чиновники помельче – подьячие.

Какой царь? Почему в своем Коломенском?

Алексей Михайлович (1629–1676), второй царь из династии Романовых, вступил на престол в 1645 г. Государство при Алексее значительно расширилось за счет продвижения землепроходцев в Сибирь и успешной войны с Речью Посполитой 1654–1667 гг., позволившей возвратить Смоленск и присоединить левобережную Украину. Царь поддержал реформу патриарха Никона, вызвавшую церковный раскол. Был принят свод законов – «Соборное уложение», укрепившее положение дворян и окончательно оформившее крепостное право. И хотя Алексей Михайлович носил прозвище Тишайший, в его правление страну сотрясали восстания – Новгородское и Псковское, Соляной и Медный бунты, восстание Степана Разина.

У стрельцов было небольшое жалованье? А у солдат?

Солдатские полки, или «полки нового строя», впервые появились еще в Смутное время, при царе Василии Шуйском, но просуществовали недолго. Вновь их создают при царе Михаиле Федоровиче, в 1630-х гг. Формировались они из «даточных людей» (один солдат от 100, а потом и от 20 крестьянских дворов), служба была пожизненной, за денежное и хлебное жалованье, с выдачей участка земли. В отличие от стрельцов, вооружались они по образцу европейских армий: часть пиками, часть – мушкетами, большинство офицеров были иностранцами. Делились такие полки на пешие («солдатские»), конные («рейтарские») и особые – «драгунские», обученные действовать как в конном, так и пешем строю.

Кто такой атаман?

Слово «атаман» имело несколько значений, происходило оно от тюркского слов «ата» – отец. У казаков это был выборный предводитель военного отряда, главным в казачьем войске был «войсковой атаман». Но был и другой «атаман» – глава разбойничьей шайки «лихих людей».

Что такое челобитная?

Челобитной (от «челом бить» – кланяться) тогда называли прошение, форма которого не менялась веками. Сначала шло именование того влиятельного лица, к которому обращались, потом шли сведения о просителе и сама просьба. Существовал и специальный Челобитный приказ, куда поступали прошения.