Текст книги "Не бей в бубен"

– Уважаемые гости, – продолжил Ойбек, – предлагаю пройти по центральной улице внутреннего города к торговой площади.

Вся центральная улица представляла собой движение – одной толпы людей навстречу другой толпе людей, причём люди эти постоянно перемешивались, постоянно останавливались, подходили к бесчисленным торговцам, лавкам с товарами, или просто глазели на то тут, то там возникающие архитектурные красоты; некоторые просто стояли посреди потоков и разговаривали. Почти в каждой лавке сидели, стояли, читали, ехали на осликах, пили чай на дастарханах по двое, трое, четверо, пятеро человек, миллионы маленьких керамических дедушек в национальных халатах и тюбетейках на любой вкус. Самым популярным персонажем был, конечно Хаджа Насреддин. Олег с Верочкой не удержались и купили несколько дедушек с наиболее симпатичными лицами и красивыми халатами. Когда они вышли на площадь, они увидели чудо. Это были сотни, тысячи сюзане – разложенные по всей площади, развешанные кругом, невероятных расцветок и потрясающе красивых – цветочная поляна, оазис, волшебный, красочный мир. Верочка была потрясена.

– Боже, какая же красота! Придётся здесь что-нибудь купить, – сказала она мужу.

– Но, судя по твоим глазам, ты хочешь купить здесь всё! – заметил Олег.

– Похоже, что да. Интересно, почему я никогда не встречала такого в Москве? Ойбек, Вы не знаете?

– Честного говоря, не знаю, может быть дорого везти, Россия, особенно Москва для нас далеко и дорого. Возможно, надо ещё какие-то пошлины платить. Но, уважаемые гости, после обеда у вас будет время для самостоятельного осмотра внутреннего города и торговых рядов, сейчас предлагаю вам посмотреть на этот минарет – Ислам Ходжа, самый высокий минарет в Хиве, высотой пятьдесят шесть с половиной метров, который является вторым по высоте минаретом в Средней Азии, на первом – минарет Кутлуг -Тимура в Туркменистане, однако, он выше этого всего на три с половиной метра.

– Уважаемые гости, наша экскурсия подходит к концу, сейчас я провожу вас лучший ресторан в старом городе. Кстати, вот удивительная лавка с сюзане, халатами и всем, что вам может быть интересно. Здесь есть и современные изделия, есть антиквариат, есть сундучные ткани и…

– Сундучные, это те, которыми сундуки обшивали, – немного нетерпеливо перебила экскурсовода Верочка, уже возбуждённая предвкушением выбора товаров в лавке.

– Это ткани, которые хранились в сундуках долгие годы, в качестве инвестиций, или на чёрный день, или на свадьбу, в общем на все случаи жизни. Там могут быть старинные, но при этом ни разу не надёванные халаты или платья, платки, не разу на постеленные на стол скатерти, ну или просто ткани, всё что угодно.

Верочка проскользнула в лавку. Олег немного задержался, хотел ещё что-то спросить, как вдруг Ойбек быстро огляделся и спросил:

– Скажите, Олег, Вы не заметили, что за нами кто-то весь день, с самого утра следит?

Олег опешил.

– Да, вроде бы нет… Кто следит? Такая толпа, возможно ли это?

– Возможно мне показалось. Но я очень хорошо знаю местных – я каждый день вожу здесь экскурсии. Это не местные. Лица местных я могу хорошо идентифицировать, я узнаю лицо любого узбека или каракалпака, которых здесь сейчас большинство. В толпе я постоянно видел двоих, точно не местных. Судя по лицам – скорее славяне, но кожа смуглая, как у людей, много проводящих времени на воздухе, да и одеждой отличаются… И вот что странно – стоит на них оглянутся, посмотреть – тут же исчезают, как будто в воздухе растворяются.

– Очень, конечно, странно, согласен. Может быть примерещилось?

4

По прибытии в Москву, Олег сдал материалы расследования в редакцию. Статья была острой, с обилием фактов и подробностей. Оставалось придумать название. Олег промучился с вариантами весь обратный рейс, и наконец два названия на выбор вспыхнули в голове уже на подлёте к аэропорту: «Чиновники N-ской губернии поедают бизнесменов» или «Друзья прокурора пытаются съесть человека»

Главный редактор принял Олега только спустя две недели.

– Здравствуй Олег. Хочу сразу тебе сказать – материал ты собрал очень профессионально, я был приятно удивлён. А названия… Прямо скажу – любое могло бы сделать нам кассу…

– Владлен Михалыч, почему же могли? Не пригодятся? Другие придумывать? Я пять часов мучался!

– Ну да, ты ничего не знаешь. Материал твой немного устарел. Вот, прочитай, – главный редактор вручил Олегу газету «Таёжный стриж», датированную позапрошлым понедельником.

«По данным „Стрижа“ в нашей области обезврежена преступная группа, которую возглавлял зять и.о. губернатора области Филин. В преступную группу входили высокопоставленные сотрудники прокуратуры. Целью преступной группы было незаконное завладение имуществом местных бизнесменов с использованием сфабрикованных уголовных дел. Ведётся следствие»

– Вот это да… Это какое-то чудо, – Олег даже голову почесал.

– Да, чудо, – ответил Владлен Михайлович, – так что теперь твой материал можно назвать только как-то вроде «Чиновники надкусили бизнесмена», ну или «Погрызли», – главный редактор улыбнулся, – Скажи-ка, Олег, ты когда встречался с этим Арсением, ничего не заметил? Какие-то странности в поведении, что-то необычное, может быть, тогда не обратил внимания, а сейчас, спустя время обратишь внимание?

– В общем-то ничего. Я и встречался-то с ним всего два раза, практически мельком, недолго. Вот, правда, ну хотя…

– Что?

– Когда я прилетал в первый раз, дело было ещё в самом разгаре, мы встретились, это был крепкий, живой такой человек, улыбался, был вежливый, приветливый. Я представился, рассказал, кто я, зачем приехал, рассказал про моё расследование. Он был… как бы это сказать… Он был спокоен, он был уверен в справедливости, он был сильным. Очень тогда обрадовался, понял, что он не один, я пожелал ему удачи, он не жаловался, сказал мне, с кем ещё можно поговорить об этом деле, куда съездить. Произвёл впечатление очень позитивного, доброго, что-ли, человека. А вот второй раз… Да, пожалуй. Второй раз я встретил его можно сказать случайно. Приговор уже был вынесен, я заканчивал материал, разговаривал в Долине с людьми, кто как относится к этому «делу», кто что думает. Конечно, практически все очень жалели Арсения, были ему благодарны за всё, что он сделал. Чистота и порядок в Долине, магазин, возможность принять душ или сходить в столовую, баню, в нормальный туалет – почти все понимали, чего это стоило ему. Другая часть туристов, несколько человек, но как всегда наиболее крикливые и недовольные. Они просто ненавидели Арсения за то же самое – в магазине дорого, ничего нужного не купишь (ну, то есть водки и курева), в душ сходить на базе 200!!!, баня 500!!! рублей, костры не даёт жечь, мусор заставляет собирать, местным на лошадях по Долине не даёт ездить! Зависть, ненависть, оскорбления. Конечно, хороших людей всегда больше, но их почему-то никогда так не слышно… Я пошёл на базу, хотел пообедать перед вылетом, и у столовой встретил Арсения. Я обрадовался, приветливо поздоровался, подал руку… И вдруг я понял, что это был как будто бы и не Арсений. Это был озлобленный, затравленный человек с пустым взглядом. Руки он мне не подал. Он сразу начал разговаривать со мной грубо, тыкать, говорил что-то вроде того: «Что ты здесь делаешь? Выискиваешь, разнюхиваешь ещё что? Мало тебе? Всё отняли, шакалы. Ну ничего, я теперь знаю, как с вами разобраться. Я УЖЕ знаю как. Я УЖЕ знаю, кто мне поможет!»

– Так и сказал?

– Так и сказал. Заорал на меня «Пошёл вон», ну и матом, матом… Я понял тогда, что разговаривать с ним бесполезно. Пока я летел обратно на вертолёте, я всё время думал про него, оправдывал… Было понятно, почему он видел в каждом врага – ему казалось, что он делает сказку для всех, но его возненавидели – казалось, что все, потому что люди орали ему проклятья гораздо громче, чем благодарности; у него забрали базу; его лучшего друга, его компаньона Сашу Карпова, который отказался его оболгать, сделали инвалидом – избили неизвестные хулиганы у магазина в Хужире; младший ребёнок стал заикаться после того, как прокурорский спецназ кувалдой выбивал дверь квартиры, где была его жена и дети; он почти потерял жену – в КПЗ у неё произошёл нервный срыв и она «поехала», не знаю, безвозвратно или нет… И всё это так быстро, такой короткий путь от счастья к полному пиздецу… Наверное, поэтому я встретил тогда совсем другого человека.

Владлен Михайлович вздохнул.

– Кофе хочешь?

– Да нет, я наверное уже скоро пойду.

– Погоди. Вот, что я тебе расскажу, – главный редактор нажал кнопку на электрическом чайнике, – этого ты точно не знаешь. Этого не знает почти никто. В 30– е годы в Долине работала специальная экспедиция НКВД. Думаю, тебе не стоит говорить, что материалы её были тогда строго засекречены. Экспедиции как будто не было вообще. До прихода советской власти Долину, видишь ли, сторожили духи, а посторонних отваживали от неё шаманы, заставляя путников блуждать по окрестным лесам, горам, рекам и топям. Где-то недалеко, на границе с Монголией, обитал очень древний народ, предводительствуемый очень сильными, даже я бы сказал, невероятно сильными духовно шаманами. У них существовал обряд, который передавался по наследству, через поколение, от шамана-деда молодому, будущему шаману-внуку. Этот обряд знали только «чёрные» шаманы, то есть те, которые могли уходить в своих странствиях в мир мёртвых. Суть обряда была такова – в определённой последовательности шаман сопровождал человека в Долине Духов от источника к источнику. Человек должен был преклониться перед каждым, испить из него определённое количество глотков, прочитать вместе с шаманом определённую молитву, заговор. Все сто тридцать источников нужно было обойти в течение ночи, с момента появления на небе первой звезды до первых лучей рассвета. Шаман при этом помогал найти источники, соблюсти последовательность и держал в руках неугасаемый светоч. На рассвете человек погружался в сероводородное глинистое болото, над ним камлал шаман, обряд завершался. Традиции были таковы, что ни один «чужой» человек не мог ни заставить, ни уговорить шамана провести обряд. Более того, только шаман мог выбрать человека, достойного, по его мнению, с общением с Духом Долины. Если человек был достоин, и обряд был проведён по правилам, человек мог просить у духа Долины всё, что угодно. Но плата за это заключалась в том, что человек больше себе не принадлежал и отдавал свою душу шаману. Как уж там потом рассчитывались между собой Дух Долины и шаманы, мы не знаем, но то, что шаманы действительно подпитывались этими ритуалами, известно доподлинно. Если отбросить всю мистику в виде предсказаний, путешествий в другие миры, заговоров, чудесных исцелений и прочих чудес, никуда не денешь факты – шаманы жили по сто тридцать – сто пятьдесят лет. Причем долгожителями они были именно через поколения от деда к внуку. Отцы и сыновья доживали обычно не более, чем до пятидесяти – пятидесяти пяти лет. После обряда человек мог получить любые сверхспособности – обычный мог получить силу, да такую, что кедр из земли мог выдернуть, военный начальник мог обрести дар непобедимости и сам мог победить любого врага в любой обстановке, правителю даровалось бессменное царствование… Но, душу, всё-таки, приходилось отдавать. Из-за этого человек становился пустым, и пустоту эту могли мгновенно заселить совершенно не свойственные ему до этого качества, почти всегда противоположные, человек действительно становился совершенно другим, неузнаваемым. И это далеко не всё, это только предыстория. Потому что потом началось самое интересное. Некие старообрядцы, не принявшие, как мы знаем, церковных реформ, образовали некое закрытое братство и тайно переселились в Долину. И смогли они этих шаманов как-то наставить на путь истинной веры, и шаманы стали членами братства. И все тайные знания шаманов стали тайными знаниями и великой силой братства, только уже без камланий и отдаваний души неизвестно кому; обряд также упростили, оставив только суть. Экспедиция НКВД работала там около года. Результаты… Результаты были странные. Состав экспедиции многократно восполнялся и погибло там в общей сложности около сотни человек: замерзли, травились, были съедены медведями, заблудились, утонули, с ума сошли. Но в конце концов, и братию и шаманов всё-таки переловили и даже установили какие-то с ними отношения. Куда они потом все делись, не знает никто. Здесь можно только фантазировать. Но есть один факт – после отъезда экспедиции Долину стал охранять специальный пограничный отряд, и вплоть до окончания войны туда никого не пускали. Были слухи, что осенью 1941 года туда приезжал Жуков и несколько других высших военных начальников, и страстный охотник и рыболов Жуков добыл там трофейного тайменя весом в двести килограммов, а в девяносто девятом году там был сам, – и главный редактор показал пальцем на потолок, – под видом обычного туриста. Он, кстати тоже подарок от Духа Долины получил и тоже тайменя – но точный его вес неизвестен. В марте пятьдесят третьего года в Долину приезжал Берия, но, видимо его там не приняли, так и уехал. Что с ним было дальше, не буду напоминать. И это далеко не полный список тех, кто побывал в Долине, и интересный факт в том, что жизнь очень многих из них круто изменилась сразу после возвращения.

– Так, а Вы-то откуда про это всё знаете? Если это так секретно?

– Мой отец был научным руководителем экспедиции. Он рассказал мне всё это незадолго до смерти. Но, знал он не так уж и много, да и рассказ его был довольно схематическим. Это, видишь ли, не совсем та информация, которую можно вот так запросто вывалить на человека.

– И Вы полагаете…

– Я полагаю, что Арсений мог кого-то из этих братьев найти. Ну, или они могли сами обнаружится. Именно поэтому ты мог встретить уже совершенно другого человека. И кстати говоря, выражение «место силы», которое сейчас пытаются прилепить все, кому не лень и к чему угодно, хоть к медвежьим погадкам– оно именно про Долину Духов. Так его назвали ещё сто лет назад.

Владлен Михайлович встал, заварил по чашке растворимого кофе из вскипевшего чайника, поставил чашку перед Олегом, подвинул сахарницу, взял вторую чашку себе.

– Наверное, все перемены, которые я наблюдал, связаны именно с этим, поэтому Арсений меня оттуда прогнал, чтобы я побыстрее исчез. Ах, конечно я не мог тогда догадаться! Значит Вы думаете, что он нашёл этих братьев?! И это вот всё изменилось так мгновенно из-за этого?

Главред вдруг захохотал.

– Олег, я ж пошутил! Для журналиста ты уж слишком легковерный! Я всё это только что прямо на ходу придумал! Тайменей, оленей, шаманов, отдавание души, Жукова, Берию! А папа мой был архитектором, и никогда не был в экспедиции НКВД, можешь проверить! Я на дух не переношу весь этот шаманизм, камлания, курения, бубны и бубенцы. Просто терпеть не могу. Мы когда с женой были в Хакасии, нас там этим шаманизмом просто задолбали. Я на третий день уже не мог ни видеть, ни слышать ничего про это. Ты сделал отличный материал, мы его немного подшаманим, – он опять захохотал, – с учётом новостей, ну и заголовок всё-таки заменим. Отличная работа, Олег!

5

Снежно-белый Шевроле-Кобальт с ароматом ванили внутри заранее припарковался возле отеля. Ровно в 9:30 следующего дня, Олег и Верочка вышли на крыльцо отеля, водитель подхватил их багаж, а с переднего пассажирского кресла вылезла тучная дама, и её неприветливое лицо произнесло:

– Здравствуйте, я ваш экскурсовод по Каракалпакастану сегодня, меня зовут Гульнара Юсуфовна.

Дело в том, что главред заранее позвонил в Нукус и попросил «местных товарищей» организовать встречу своего сотрудника с редакционным заданием написать про Каракалпакию, не уточняя подробностей того, о чём конкретно будет статья.

– Не Каракалпакию, а Каракалпакастан, – обиженно ответили на другом конце телефона, – уже пора бы свои советские определения подвергнуть переосознанию, Владлен Михайлович, у нас давно независимое государство.

Разумеется, Владлен Михайлович намеренно отвлекал собеседника от истинной цели нового журналистского расследования Олега, используя метод концентрации внимания на другом направлении.

– Пардон, пардон, чечира́сэс – как можно более искренно извинялся он, – я по старинке, никак не могу переключиться, действительно. Я дополнительно проинструктирую своего журналиста.

Так гидом для Олега и Верочки на сегодняшний день стала научная сотрудница одного из музеев Нукуса – Гульнара Юсуфовна. Продолжались праздничные дни, и скорее всего это был её личный выходной день, но просьбам «сверху» здесь не принято было возражать. Поэтому лицо Гульнары Юсуфовны выражало скорее не традиционное узбекское гостеприимство, а безразличие человека, вынужденного забавлять заезжего московского туриста с женой за бесплатно, да ещё и вне рабочего времени. Так, по крайней мере расценил выражение её лица Олег.

– Каракалпакстан является суверенной республикой в составе Узбекистана. Республика Узбекистан признает территориальную целостность и суверенитет Республики Каракалпакстан в составе Республики Узбекистан. Взаимоотношения между Республикой Узбекистан и Республикой Каракалпакстан строятся на основе равноправия, посредством двусторонних договоров и соглашений между ними. За Республикой Каракалпакстан сохраняется право свободного выхода из Республики Узбекистан в соответствии с законодательством.

– Они тут реально помешаны на своей независимости, – шепнул Олег жене, – не дай Бог что-нибудь ляпнуть!

– Ну и не ляпай, раз сам знаешь!

– Попробую…

– У вас уже какой-то вопрос? – не без раздражения повернула голову к сидевшим сзади Олегу и Верочке Гульнара Юсуфовна.

– Нет. Нет. Мы о своём. Слушаем.

– В древние времена территория Каракалпакстана, Хорезмской области и прилегающих территорий Туркменистана входили, оказывается, в государство Хорезм, через которое проходил, получается, Великий шелковый путь, оказывается.

– Вот опять Шёлковый путь! – вновь зашептал Олег, – везде его суют.

– Ну что же делать, если он везде проходил…

– У вас вопрос? – Гульнара Юсуфовна ещё строже посмотрела в сторону заднего сидения.

– Вообще-то нет, но не стоит Вам, наверное, так резко всё время реагировать, если у нас будет вопрос – мы спросим, – попытался урезонить экскурсовода Олег.

Гульнара Юсуфовна недовольно крякнула.

– Великий шёлковый путь, оказывается, насчитывал несколько тысяч крепостей и городов. Сейчас известны и исследованы археологами около двадцати. Получается, на территории Хорезмской области Каракалпакстана археологи обнаружили множество древних городищ, оставшихся от дворцов и замков, когда-то построенных в степях. Их называют крепостями Древнего Хорезма. Территория Каракалпакстана считается археологическим заповедником из-за большого количества таких археологических объектов, которых более трёхсот. Люди на территории современного Каракалпакстана проживали уже в эпоху неолита. Здесь было море, потом взорвался вулкан и после этого образовалось Аральское море и в XV веке здесь было уже монголо-татарское иго, оказывается.

Олег недоумённо посмотрел на Верочку. Та одновременно крепко сжала его кисть и прижала палец к губам.

– Сегодня мы увидим с вами древние крепости. Все крепости строились так: выбирали какое-нибудь возвышение, получается, например холм и делали стены из необожженного кирпича, глины, песка и соломы. Дёшево и сердито. И до сих пор стоят, получается. Сегодня мы с вами увидим, какие сможем, крепости Аяз-Кала, Топрак-Кала, Кызыл-Кала, Гяур-Кала, Чилпык, Джанпык-Кала и другие. Большой вклад в открытие крепостей внёс советский археолог Толстов, который все самые известные крепости и городища обнаружил и описал, оказывается.

Однако уже через три часа унылые грязно-жёлтые пейзажи с такими же унылыми глинобитными развалинами смешались в один визуальный кисель, который после великолепия Хивы и потрясающе эрудированного экскурсовода Ойбека, оседал в сознании в образе Гульнары Юсуфовны, имевшей багаж знаний верблюда из каравана кочевников, который за долгие годы наслушался разговоров разных людей на разных языках, говоривших кто о чём. Олег, впрочем, не стал донимать её вопросами, чтобы не выглядеть нахалом и московским прощелыгой, хотя всё время и прокручивал в голове ситуацию, что будет, если поинтересоваться авторитетным мнением Гульнары Юсуфовны относительно количества черепах, на которых стоит Земля. Вообще, для экскурсовода и сотрудника музея, Гульнара Юсуфовна была совсем «не в материале», зачитывала основные сведения с экрана своего смартфона и была нервной и раздражённой. Наблюдая за ней, Олег всё больше сомневался в том, что она действительно из музея…

В середине дня приехали к юрточному лагерю, который обосновался невдалеке от холма с очередными глинобитными развалинами.

– Аяз-Кала – монотонно вещала заученный текст Гульнара Юсуфовна, когда они вышли из машины – остатки крепостных укреплений периода кушанской культуры (III – II века до нашей эры), на правом берегу Амударьи. Впервые обнаружены в 1940-х годах Хорезмской археологической экспедицией под руководством Толстова. Были обнаружены укрепления, с минаретами и лабиринтами, и мощной стеной. Внутри укреплений сохранились остатки просторного дворца, а также сооружения более поздних периодов. Учёные установили, что Аяз-Кала являлось военным укреплением, оказывается, охранявшим границу Кушанского царства. В ходе раскопок обнаружены железные кинжалы, ножи, наконечники копий и стрел, бронзовые и золотые изделия. Здесь, кстати, можно поесть. Вы можете самостоятельно осмотреть крепость, а я спрошу, что у них на обед есть.

– А вот это очень кстати, – радостно отреагировал на первую за день положительную эмоцию, подаренную Гульнарой Юсуфовной, – пойдём, Верочка, прогуляемся.

Несмотря на раннюю весну, было уже жарко. Дул ветер, переметавший песок и прижимавший к мелко-волнистой песчаной поверхности стебельки сухих, неживых растений. Всё кругом было абсолютно сухо и не верилось, что люди когда-то могли здесь жить. Внутри Олегом и Верочкой были найдены проходы, ходы, стены, и даже замкнутые пространства с потолками, сделанными из глины и травы, то есть из того, что неподготовленный и необразованный человек по недомыслию мог бы назвать словом «грязь». Олег только начал прокручивать в голове рифмы на тему «и в этой грязи жили князи», как сразу остановился, увидев, что эти же необразованные субъекты накидали и набили внутри бутылок и нагадили в укромных уголках. Сделав несколько эффектных фотографий, Олег и Верочка спустились обратно в юрточный лагерь. Умывшись и помыв руки в уличном рукомойнике, они без труда нашли юрту – столовую, возле которой стояла Гульнара Юсуфовна и суетливая женщина в национальном халате и платке.

– Ас-салям-алейкум, уважаемая, – бодро сказал Олег, – я так понимаю, это юрта-ресторан?

– Ва-алейкум ас-салям, дорогие гости, проходите, – и женщина сама приоткрыла перед Олегом двухстворчатые распашные двери и подняла вверх войлочный полог юрты, – проходите направо пожалуйста.

Направо, в окружении дюжины разноцветных подушек, ковров и ковриков, накрытый клетчатой клеёночной скатертью, стоял абсолютно пустой прямоугольный дастархан. Больше в юрте никого и ничего не было. Олег вопросительно посмотрел сначала на Гульнару Юсуфовну, потом на хозяйку юрты.

– Садитесь пожалуйста, – сказала она.

– Мы бы хотели поесть, что у вас можно заказать?

– Да, конечно. Заказывать надо по меню – просто ответила женщина. Олег опять посмотрел на Гульнару Юсуфовну, но та было невозмутима.

– Здесь в юрте меню? Ну хорошо, дайте нам меню, – начал внутренне набирать обороты голодного раздражения Олег, о чём сразу же догадалась Верочка стукнула его под столом ногой.

– Сейчас нет, – спокойно ответила женщина.

– Чего нет? – гораздо громче, чем следовало, спросил Олег.

– Меню нет.

– Меню нет? А можно поесть без меню, если нет меню?

– Можно, конечно. Только сейчас нечего. Продуктов нет.

– Послушайте, Гульнара…, э-э Юсуфовна, – уже прямо обращаясь к экскурсоводу раздражённо сказал Олег, – Вы же остались здесь, чтобы организовать обед, не так ли? И где обед?

– Сумаляк есть. – Сказала хозяйка юрты.

– Что это?

– О, я сейчас расскажу! – как-бы очнувшись вступила в разговор Гульнара Юсуфона, – это традиционное праздничное блюдо начала весны. Жила семья. Всё, что у них было из припасов за зиму они съели. Ничего не осталось, весна только наступила, ничего ещё не выросло, до следующего урожая далеко. Дети стали голодать, стали бегать возле матери: «Мам, чего дашь?», «Мам, кушать хочу», «Мам, дай чего-нибудь». И мама сходила туда-сюда, собрала якобы пшеницу и всю ночь варила, оказывается. Обманывала сама себя и детей, что вот, мол, в казане что-то кипит, на утро будет готово. И вот к утру все заснули, а когда проснулись и открыли крышку, то увидели, что еда, оказывается, полностью готова! И неожиданно для себя мать сделала рецепт.

– Олег, – сказала Верочка, которая быстро, пока Гульнара Юсуфовна демонстрировала свои познания в традиционной кулинарии, заглянула в интернет, слушай: «Сумаляк – праздничное блюдо персоязычных и тюркоязычных народов Средней Азии, Ирана и Закавказья. В основном распространён среди персов, пуштунов, таджиков, туркменов, узбеков, киргизов, азербайджанцев и каракалпаков. Готовится из пророщённых зёрен пшеницы. Входит в состав Хафт-син – праздничного стола весеннего праздника Навруз»

– Ну хорошо, Самуляк, зелёный чай, может быть ещё хлеб есть?

– Есть, конечно, всё есть – сказала хозяйка юрты и исчезла.

Через 10 минут весь стол был заставлен тарелочками, блюдечками, чашечками, вазочками, пиалками всех возможных расцветок и размеров, в которых содержались: орешки, тыквенные семечки, солёные и маринованные овощи, какие-то сладости из теста, другие сладости из сахара, мёд, варенье, сушки, лепёшки, несколько видов пюре (это и был сумаляк, с какими-то добавками), чай.

Немного перекусив, Олег подумал и решил про себя, что отсутствие продуктов обозначало отсутствие мяса, поэтому хозяйка сказала, что продуктов никаких нет.

– Сколько с нас? – спросил он выйдя из юрты у хозяйки. Та тихо сказала ему, так, чтобы никто не слышал. Олег отсчитал ей пачку денег, и только потом, уже в машине, разделив на курс понял, что обед из чая, прогорклых орешков и чёрствой лепёшки с пшеничным пюре обошёлся в 70 долларов. «Вот это да!» – искренне воскликнул он про себя.

– Гульнара Юсуфовна, а что обозначает такое сложное для нас слово Карапакалстан? Вот раньше была Каракалпакия – просто произносится и нормально звучит. Теперь язык можно сломать.

– Каракалпакстан. Это тюркское название. Кара означает черный, калпак – шапка. Слово «стан» персидское, означает место, землю, территорию. Это слово входит в названия многих стран, городов и мест. Например, Узбекистан, Пакистан, Туркменистан, Афганистан. Получается Каракалпакстан это «земля людей в черных шапках». Да, раньше республика в составе СССР называлась Каракалпакия, и была угнетённым регионом, но теперь у нас фактически суверенное государство со своей собственной конституцией и самостоятельным управлением. 40% территории Узбекистана – это Каракалпакстан. Каракалпакстан имеет право в любой момент выйти из состава Узбекистана. У нас сосредоточены огромные природные богатства – это, конечно газ, также есть золото, нефть и другие. Культурные богатства – это сотни памятников археологии и культуры, и самый известный в мире музей Савицкого.

– Да, конечно, но ведь все эти богатства в ваш «угнетённый регион» не с неба же свалились, их же именно Советский Союз вам дал, – не удержался Олег.

– Ничего он нам не дал! – злилась Гульнара Юсуфовна, – всё только забрал, газ хотел забрать, скважины в 60-е годы взрывали ядерными бомбами, людям не говорили, потом у всех, кто там рядом жил рак нашли, Арал осушили, не давали коренному населению на ответственных должностях работать, только в низшее звено, рабочими да колхозниками давали работать, а выше везде начальниками русских ставили. Теперь-то не так!

– О-о! Ясно. Весь Советский Союз только одну цель имел – околпачить «людей в чёрных шапках». Так вот, да будет Вам известно, глубокоуважаемая Гульнара Юсуфовна: газ здесь у вас появился только благодаря Господу Богу, в вашем случае Аллаху, а узнать вы смогли, о том, что он вообще есть – только благодаря русским геологам, в частности – моему отцу. Именно русские, советские геологи нашли здесь газ. Именно они в шестьдесят третьем году бурили скважину на Уртабулакском месторождении и именно там произошла одна из крупнейших катастроф в СССР. Почему? Знаете? Сейчас расскажу, слушайте. Мой отец был там начальником смены. Второй начальник смены был его коллега, тоже из Университета, из Москвы. Скважина прошла уже два с половиной километра, всё было нормально. Но, как всегда, начальство стало давить, торопить, сроки, рекорды, показатели, скоро Новый Год, «даёшь газ!!!». И вот этот ещё вопрос встал, как-то среди прочих, про то, что коренным жителям не дают инженерные должности занимать. Вопрос о нацкадрах тоже был актуален, руководству республики надо было, чтобы обязательно нацкадр был начальником смены, хотя бы. Ну так вот, коллегу моего отца и заменили кем-то из местных. И вот, именно он схалтурил и недоготовил буровой раствор, использовавшийся для снижения разницы давления, раствор, который закачивали в скважину, оказался жидковат. Он, этот ваш угнетённый местный нацкадр и недели не проработал, только командовал. И вот, на отметке примерно в два с половиной километра бур попал в пласт породы, где был сероводород под давлением в 300 атмосфер. Из-за перепада давлений, который не смог компенсировать слишком жидкий раствор, произошёл взрыв, из скважины вырвался мощнейший поток газа, проскочила искра и образовался огненный факел высотой в 500 метров, который было видно за 200 километров вокруг. Там сгорало около 15 миллионов кубометров газа в сутки! Три года этот факел пытались потушить. Потратили ещё миллионы рублей на попытки и разработки. И вот здесь Вы правы – действительно, в конце концов потушили факел с помощью термоядерного взрыва, пробурив боковую скважину. И занималась этим группа Мангушева, в которую входил и мой отец. И я не знаю, как там на счёт местных жителей, которых там по-моему особенно не было, но мой отец действительно умер от рака в начале 90-х годов, потому что очень много времени провозился с этим термоядерным хозяйством. Кроме того, Толстов, про которого Вы нам сегодня говорили, который раскопал у вас тут все эти крепости, он что – узбек? Или каракалпак? А Савицкий, музеем которого вы так гордитесь – он кто? Арал осушили? Ну а как бы жили все ваши города, если бы не эта вода, что бы люди пили? А что бы вы и Туркмения и как выращивали, если бы не эта вода? А Руины Бухары, Самарканда, Хивы – кто реставрировал и заново воссоздал? Не Советский ли Союз? Так что давайте без агитации!