Текст книги "Посмертная месть"

Глава IX

Оперативное совещание с участниками группы, выезжавшей к месту обнаружения трупа Олега Люлькина, Бирюков назначил на следующий день, дав возможность экспертам без излишней спешки сделать обстоятельные заключения. Чтобы толково подготовиться к обсуждению сложившейся ситуации, Слава Голубев с утра пораньше стал обзванивать участковых инспекторов. Все они своевременно получили ориентировки на розыск Куксина и Алтынова, но никто из них ничего существенного не доложил. Учитывая, что отрицательный результат – тоже результат, Голубев сделал вывод: либо Куксин с Алтыновым улизнули из района, либо до поры до времени «залегли» в неприметном воровском притоне. И то, и другое хорошего не сулило. В первом случае поиск подозреваемых мог превратиться в очень долгую маяту, во втором – оказавшиеся на финансовой мели уголовники вот-вот должны выйти на поиск удачи. Какую беду обнищавшие «брокеры» при этом сотворят, предсказанию не поддавалось.

Переговорив со всеми участковыми, Голубев набрал номер мобильного телефона Всеволода Красноперова. Тот отозвался сразу.

– Как живешь, торговец французским коньяком с запахом российского самогона? – спросил Слава.

– Хорошо живу и неплохо торгую, – весело ответил Красноперов.

– Куксин на тебя еще не «наезжал»?

– Если «наедет», с повернутой челюстью уедет.

– Имей в виду: у него в кармане какие-то железки.

– Зазвенит и с железками.

– Долго он обходит твою лавку стороной.

– Видать, зубы жалеет.

– Может, ты что скрываешь от меня?

– Скрывать, Вячеслав Дмитриевич, нечего… – Красноперов помолчал. – Хотя, знаешь, два телефонных звонка автоответчик зафиксировал. Звонили по квартирному номеру, который указан в телефонном справочнике. Оба раза меня не было дома. Как будто выясняют, когда в квартире никого нет.

– Кто звонил?

– Неизвестно.

– У тебя разве нет определителя номера?

– Есть, да он больше месяца ничего не показывает. Заходил к начальнику районного узла связи. Говорит, ведут реконструкцию АТС.

– У наших связистов, как у непутевых детей: если не понос, то золотуха. Смотри, чтобы опять квартиру не обчистили.

– Она теперь охранной сигнализацией оборудована.

– А магазин?

– Тоже под охраной.

– Значит, у Куксина один выход: взять лично тебя за горло.

– Для этого у него руки коротки.

Слава вздохнул:

– Ох, Всеволод, Всеволод… годков тебе уже немало, а шустришь, словно юноша-романтик.

– Я пока юноша и есть, – Красноперов хохотнул. – Скоро вот женюсь, тогда сразу повзрослею.

– Черт тебя, всесезонного котяру, женит. Или в самом деле потрясную кошечку присмотрел?

– Присмотрел.

– Из местных?

– Местные сплошь неликвидны.

– Значит, топ-модель из большого города привезешь?

– Привезу.

– Говорят, «модели» дорого стоят…

– Не дороже денег.

– Вот, богач ненормальный!.. На свадебную презентацию позовешь?

– Непременно позову!

– Скоро гульнем?

– Недели через две.

– Ладно, подожду. Ну, будь здоров, Всеволод! На свадьбе, как говорил один алкаш другому: «Под столом встретимся».

Положив телефонную трубку, Голубев задумался. Зафиксированные красноперовским автоответчиком неопознанные звонки вполне могли быть попыткой Куксина завязать контакт с преуспевающим виноторговцем, чтобы шантажировать его за прошлую обиду. В то же время, учитывая дрянную работу местной АТС, с квартирным телефоном Красноперова мог соединиться любой случайный абонент. Славе самому по нескольку раз в день приходилось отбиваться от ошибочных звонков. После недолгих раздумий Голубев стал читать сводку ночных происшествий. Сводка была короткой: дебош перепивших юнцов на дискотеке в районном Доме культуры, семейная «разборка» тоже по пьяной лавочке и попытка групповой кражи со взломом из коммерческого киоска. Вневедомственной охране удалось задержать одного из трех взломщиков и водворить его в изолятор временного содержания. Этот эпизод заинтересовал Голубева тем, что задержанным на месте преступления оказался дважды судимый карманник Синяк, который раньше ни в каких групповых делах не участвовал. Он виртуозно чистил мужские карманы и дамские сумочки всегда в одиночку. Изредка в компании себе подобных пытал картежную удачу и, как правило, уходил с выигрышем. Слава тут же позвонил дежурному ИВС и попросил срочно доставить Синяка к нему в кабинет.

Смахивающий на худощавого подростка двадцатилетний Витя Синяков не блистал обаятельной внешностью, но, отправляясь «помышковать», чтобы не отпугивать от себя людей, наряжался опрятно и по последней моде. В отличие от многих карманников в своей «работе» он не применял ни и бритв, ни монетных заточек. Единственным надежным его «инструментом» были натренированные тонкие пальцы, длинекоторых мог позавидовать любой профессиональный пианист. На этот же раз Синяк предстал перед Голубевым в виде опустившегося до крайности бомжа. Мешковатые брюки и явно с чужого плеча черная рубаха были основательно измяты. Продолговатое лицо с узкими щелками бесцветных глаз опухло, а длинные пальцы дрожали, как у паралитика.

– Витюшка, ты на кого похож?! – притворно удивился Голубев. – И вообще: ты это или не ты?..

– Я, Вячеслав Дмитрич, кто ж еще, – уставясь взглядом в пол, сипло проговорил Синяков. – Загулял, понимаешь…

– По случаю какого праздника? Рождество Христово давно прошло, а Октябрьскую революцию в августе встречать вроде бы рановато…

– Без праздников, просто так выпил.

– За так, говорят, и чирей не садится. Какой повод бросил тебя, интеллигентного парня, в объятия Бахуса?

– Корефаны подвернулись.

– Вот злодеи! Не скажешь конкретно кто?

– Не местные, чужие. Вы не знаете их.

– Не знаю, так от тебя узнаю.

– Нет, сам толком не пойму, кто они такие.

– Не хочешь выдать подельников?

– Какой я подельник… Вляпался по пьяни. Больше, клянусь, не пойду на такое дело.

– Не клянись, Витя. Лиха беда – начало. Так и знай, Никитку Куксина с его корешем Алтыновым встретил, – наугад сказал Слава. – Кук специалист по квартирным форточкам да разным взломам.

– Нет, – Синяк, сложив пальцы правой руки в щепоть, крутнул перед опущенным лицом. – Вот, честно, в натуре, крест даю, три года уже не видал Кука.

– Чья же тогда на тебе рубаха?

– Китайская.

– Меня не страна-изготовитель интересует.

– А что?..

– Ты, видать, основательно мозги водкой испортил. Спрашиваю – с чьего плеча перекинул на себя рубаху? – а ты в ответ о китайской промышленности заговорил, – пошел в наступление Голубев. – Что с тобой случилось, Витя?

– Ничего. Моя собственная это рубаха. Чем она вам не понравилась?

– Тем, что ее размер по плечу Никите Куксину. Тебе же она, если не на два, то на полтора размера – точно, велика. В такой безразмерный прикид ты в самые худшие свои времена не наряжался.

Синяков словно в рот воды набрал.

– Ну что молчишь? – поторопил Слава.

– А чего зря говорить… Время такое настало. Скоро в лохмотьях или, как дикари, прикрывшись фиговыми листками, будем ходить.

– Не прибедняйся. Для братвы время крутых перемен самое благодатное. А уж о ваших «крестных отцах» и говорить нечего. По всей планете распространились. В княжеских дворцах жируют.

– Зато «крестники» по зонам да в клоповниках припухают.

– Насчет зон согласен. Условия там стали, прямо сказать, не райские. Относительно клоповников сомневаюсь. Сам-то где теперь живешь?

– У мамки.

– А мамка где?..

– На улице Гражданской.

– Это почти рядом с бензозаправкой, которая на выезде из райцентра?

– Ну.

Смутно брезжившая догадка Голубева сразу окрепла. Стараясь не выказать эмоций, он спокойно сказал:

– Витя, посмотри мне в глаза.

Синяков неохотно оторвал от пола мутный взгляд. Не давая ему возможности собраться с мыслями, Слава тут же спросил:

– Признайся откровенно, кто тебя в картишки облапошил, Кук или его дружок?

– Какой еще дружок… – будто не поняв, натянуто усмехнулся Синяк и снова уставился в пол.

– Дмитрий Алтынов.

– Не знаю такого.

– Раньше, возможно, не знал. Теперь хорошо знаешь. Рэкетир еще тот и, судя по тому, как блистательно тебя раздел, шулер отменный. Кстати, за сутки до того, как спрятаться у тебя, Куксин с Алтыновым засыпались на «мокрухе»… – Голубев умышленно сделал затяжную паузу, после которой сухо спросил: – Не ты ли навел их на это злодейство?

– Я «мокрятником» никогда не был и, слово даю, не буду.

– Что не был, знаю, а в светлом твоем будущем не уверен. Сядешь ведь, Витюшка, на большой срок ни за чих собачий…

Под энергичным напором мающийся похмельем Синяк в конце концов не устоял. Как и предполагал Слава, Никита Куксин с каким-то здоровенным корефаном, назвавшимся при знакомстве Митяем, заявился к Вите Синякову ранним утром в пятницу. Три года назад Синяков перехватил у Куксина полсотни тысяч. В связи с судимостью Никиты вернуть долг не успел. Учитывая трехлетний срок, к пустяковой сумме Кук набросил должнику тысячу процентов. Такой налички у Синякова не оказалось, и он попросил отсрочки до воскресенья. Никита согласился подождать при условии, что Витя обеспечит ему с Митяем надежную «берлогу» от ментов в мамкином доме. В воскресный день Синяк рассчитывал удачно «помышковать» на крестьянском рынке в райцентре, однако пошел на дело не в настроении, и удача ему не улыбнулась. Воскресной добычи хватило всего на четыре бутылки водки да на закусон. Всего лишь с «водочным успехом» прошли и последующие дни. Куксину, а особенно – Митяю, ждать у моря погоды надоело. Вчерашним вечером за распитием очередной бутылки Никита предложил Вите перекинуться в картишки. Начали кидать в «очко». Синяков быстро отыграл у Куксина почти весь долг. Еще бы один «замет» – и Куксин остался бы с носом, однако равнодушно наблюдавший за игрой Митяй предложил Синякову на остаток срезаться с ним в «буру». Войдя в азарт, Витя «забурился» так, что «за какой-то час спустил не только выигрыш, но и без штанов остался».

– Как же ты так круто опрофанился? – сочувственно спросил Голубев.

Синяков вздохнул:

– Митяю, чтобы закосеть, ведро водки надо. Мне же и поллитровки хватило.

– И ты, проигравшись, надумал переквалифицироваться во взломщики?

– Ничего я, дурак, набитый ватой, не думал, – в сердцах сказал Синяков. – Мамкой клянусь, по пьяни врюхался. Никита напялил мой выходной клифт, хотя он и жмет ему под мышками, а Митяю тоже надо было сменить фасон, но в моем скудном гардеробе не оказалось подходящего размера. Выбрали шмотковый киоск, где ночью не торгуют. Меня уговорили постоять на стреме. Считали, балбесы, что «комок» вообще не охраняется, а там сигнализация сработала. Кук с Митяем дружно слиняли. Я же, вдрызг пьяный, без шухера сдался ментам.

– Тебя не заинтересовало, почему «корефаны», освободившись из колонии вполне законно, залегли в «берлоге» и учинили маскарад с переодеванием?

– В этом ничего интересного нет. Сам, бывало, выйдя на волю, не сразу к свободе привыкал. По месяцу и дольше обходил ментов стороной.

– О том, как они в среду на прошлой неделе «прихватизировали» чужие «жигули», не рассказывали?

– Ни слова о прошлом не базарили.

– А о будущем?..

– Будущее у всей братвы одинаковое: либо пан, либо пропал.

– Надолго они залетели в райцентр?!

– Кто их знает. По моим прикидкам, затянули Кука с Митяем сюда пустые карманы. Если бы у них имелись «бабки», орлы после колонии сразу расправили бы крылья в богатом городе, где можно найти работу заячью, а харч слоновый.

– Оружие какое-то у них есть?

– Стволов нету, а самопальный финач Кук в кармане таскает.

– После ночного «прокола» с киоском у кого из местной братвы Куксин может залечь?

– Кроме моей, у Кука нет здесь надежной хаты. Да он наверняка уже смотался отсюда в далекие края… – Синяков жалобно взглянул на Голубева. – Башка трещит – спасу нет. Вячеслав Дмитрич, за искренние показания отпусти под подписку. Гадом стать, никуда из райцентра не слиняю.

Голубев отрицательно крутнул головой:

– Пока не имею таких полномочий. Надо подождать. Если твоя искренность подтвердится, тогда потолкуем со следователем и о подписке.

Глава X

На оперативное совещание Голубев пришел раньше намеченного Бирюковым часа, однако в прокурорском кабинете уже находился Лимакин. Слава уселся у приставного столика напротив него и, не дожидаясь вопросов, быстро пересказал показания Синякова. Когда он умолк, Лимакин с досадой проговорил:

– Эх, упустили Куксина с Алтыновым.

Голубев развел руками:

– Кто бы мог подумать, что домушник Кук найдет убежище у карманника Синяка? К тому же Синяков последние полгода вел себя тише мышки-норушки. Ни разу не засветился на криминале.

– Об упущенном вздыхать поздно, – сказал Бирюков. – Надо думать о том, куда подозреваемые могут скрыться теперь.

– По-моему, после задержания Синякова оставаться в райцентре они не рискнут и попытаются как можно скорееулизнуть в родной для Алтынова Кузнецк, – тут же высказал предположение Слава.

– Скорее всего, так, – согласился Лимакин. – Если учесть их попыткуобъехать в «жигулях» Люлькина пост ГАИ Таежного по проселочной дороге к Раздольному, рядом с которым проходитКузбасскаятрасса, то им открывался единственный путь, где нет милицейского контроля, – на Кузнецк. Туда, по всей вероятности, Куксин с Алтыновым и стремились. Если бы не кончился бензин, они по окраине райцентра беспрепятственно выехали бы на щебеночное шоссе и без всяких-яких проскочили у Раздольного на трассу. Оттуда до Кузнецка езды – пара пустяков.

– Чтобы не засыпаться у кузнецкого поста ГАИ, друзья наверняка бросили бы угнанную машину и вошли в город своим ходом, – добавил Слава.

– Рассуждения логичные, – сказал Бирюков. – Возникает более сложный вопрос: какой путь выберут подозреваемые на этот раз?

– Вопросик, Антон Игнатьич, заковыристый, – скороговоркой выпалил Голубев. – По моим предположениям, на железнодорожный вокзал они не сунутся. Там милиция линейного отдела по нашей ориентировке бдит. Маршрутные автобусы из райцентра в Кузнецк не ходят. Остается один вариант – попутные машины. К великому огорчению, проконтролировать их, сам знаешь, невозможно.

– Но все возможное в этом отношении сделать надо.

– Патрульная служба не дремлет, да силенки ее, откровенно признаться, жидковаты. Одна машина – на весь район.

Разговор прервала вошедшая в прокурорский кабинет эксперт-криминалист Тимохина. Следом за ней появился запыхавшийся судмедэксперт Медников.

Исследования, проведенные Тимохиной, подтвердили, что у поваленной поперек проселочной дороги березы разворачивались именно «жигули» Олега Люлькина, но ни единого следа его обуви на месте разворота машины не обнаружено. Отпечатавшиеся там следы кроссовок китайского производства принадлежат двум мужчинам «разных весовых категорий». Один из них носит обувь сорокового размера, другой – сорок пятого.

– Это ж наверняка наследили Куксин с Алтыновым! – темпераментно сказал Голубев.

– Возможно, – уклончиво ответила ему Тимохина и продолжила дальше: – При этом мужчина в меньшей обуви управлял машиной, а другой толкал «жигули» прибуксовке.

– В таком же расположении сил они подкатывали машину к бензоколонке, – опять вставил Слава. – Значит, Лен, можно смело предполагать, что угонщики сунули мертвого Олега под березу до того, как стали разворачиваться?

– Это предположение напрашивается само собой.

– Еще, Лена, что тебе удалось установить? – спросил Бирюков.

– Еще, Антон Игнатьевич, прилипшие к обнаруженному в «жигулях» вафельному полотенцу волосинки оказались идентичными с волосами Олега Люлькина.

– Вот этим полотенчиком его и удушили, – хмуро изрек судмедэксперт и протянул Бирюкову свернутые в трубочку листки официального заключения. – Здесь все написано подробно. Для тех, кто не умеет читать, могу вкратце пересказать написанное популярными словами.

– Перескажи, Боря, мы внимательно тебя послушаем.

Медников вздохнул:

– Душить полотенцем – испытанный арестантский способ. Он удобен тем, что на горле у потерпевшего не остается почти никаких заметных следов. Есть лишь одна характерная особенность: сзади, возле затылка, в том месте, где полотенце скручивается жгутом, неизбежно возникает легкий кровоподтек или небольшая ссадинка. Такая примета осталась и у Люлькина. Короче, смерть насильственная. Перестал гражданин Люлькин дышать в среду на прошлой неделе и с той поры пролежал под корневищем рухнувшей березы.

– Исследование на алкоголь что показало?

– Слабую степень опьянения. К смерти Олега это отношения не имеет.

Голубев посмотрел на Лимакина:

– Вот так, Петя. Расследование преступления пойдет по ведомству прокуратуры.

– А ты и обрадовался, – невесело ответил Лимакин.

– Что ж оперу не радоваться, – усмехнулся судмедэксперт. – Это как в анекдоте: «Вы слышали? У Хаима дача сгорела. Казалось бы, что мне? Чужой человек, а все равно приятно»…

На прокурорском столе зазвонил телефон. Бирюков ответил. Разговаривал он всего несколько секунд. Положив трубку, обвел взглядом присутствующих в кабинете и сказал:

– Всей группой срочно выезжаем к винному магазину.

– Чего обмывать будем? – не удержался Борис Медников.

– Какого-то солдата там зарезали.

Глава XI

ЧП произошло в сквере напротив входа в красноперовский магазин «Французские вина и коньяки». Когда оперативная группа приехала на место происшествия, там уже собралась толпа любопытных, без которых обычно не обходятся даже пустяковые уличные события. Большей частью пожилые люди сгрудились у кромки сквера и, переговариваясь, словно на похоронах, тревожно посматривали вдоль узкой аллейки, затененной ветвями густо разросшихся кленов. Из глубины зарослей доносился истерично причитающий женский плач.

Следом за Бирюковым участники опергруппы вошли в аллею и почти тотчас увидели лежавшего навзничь грузного мужчину в камуфляжной форме. Возле него, опустившись на колени, причитала растрепанная, неряшливо одетая женщина. Чуть в стороне стояла тонконогая бледная девица и словно остекленевшими глазами смотрела на женщину.

Голубев сразу узнал «неразлучную троицу»: прозванного Солдатом Солдатычем бывшего прапорщика Несветаева, алкоголичку Капитолину Куксину и ее дочь Эмму. На груди Солдатыча, у сердца, темнело большое кровавое пятно.

– Завалили гады нашего кормильца! – вскинув мутный взгляд на оперативников, выкрикнула Куксина и запричитала пуще прежнего: – И на кого же, солдатик, ты нас поки-и-инул?! И чего же мы без тебя будем дела-а-ать?..

Борис Медников присел на корточки.

Обхватив пальцами кисть руки потерпевшего, стал прощупывать пульс. Вскоре он поднялся и тихо сказал Бирюкову:

– Можно везти в морг.

– И-и-и-а-а-а!.. – прижав ладони к лицу, визгливо затянула Капитолина.

– Как это произошло? – спросил ее Бирюков.

Куксина, будто не расслышав, продолжала тянуть похожий на завывание плач. Не дождавшись ответа, Бирюков обратился к Эмме:

– Вы можете что-то рассказать?

Та испуганно оглянулась и показала на скамейку в дальнем конце аллеи:

– Мы с мамой сели там покурить, а Солдатыч пошел в магазин за бутылкой. Тут его и чикнули.

– Кто?

– То ли горбатая бабка в зеленой кофте, то ли урка в коротком сером пиджаке. Мы не видели, кто из них пырнул ножом.

– Не ваш Никита? – быстро вставил Голубев.

Эмма с недоумением посмотрела на него:

– Ты чо бредишь? Никита в колонии сидит.

– Разве после освобождения он домой не заглядывал? – мгновенно схитрил Слава.

– А че ему дома делать?

– Ну, как что… родных проведать.

– На фига нам такой родственник. Самим жрать нечего.

Поняв, что выяснять у Куксиных картину происшедшего бесполезно, Голубев сказал Бирюкову:

– Пойду, Игнатьич, в народ. Может, среди толпы отыщу очевидцев.

– Действуй оперативно, – ответил Бирюков. – Если найдутся свидетели, Лимакин официально запишет их показания.

«Горбатую бабку в зеленой кофте» Слава увидел сразу, как только вышел из кленовой аллеи. Сгорбленная возрастом, близким к восьмидесяти годам, невысокая старушка, вероятно, не в первый раз рассказывала окружившим ее женщинам одно и то же:

– Да я уже подробно говорила… Деду своему собралась завтра сороковины справить. Не помянуть по-христиански упокойника в сороковой день – грех большой. А без рюмки по русскому обычаю поминки – не поминки. Вот и пошла сюда за поллитровкой. Иду по дорожке между кленов, а жиган из кустов вынырнул и – ножик мне к горлу: «Давай, бабка, кошелек!» Не поверите, женщины, от страха и сумку с деньгами выронила. Жиган согнулся, чтобы схватить ее, а неведомо как возникший рядом солдат за шиворот жигана – цап! А жиган сразу ножиком солдата – тык…

– С неба тот солдат свалился, что ли? – послышался недоверчивый женский голос.

Старушка перекрестилась:

– Истинный Бог, не знаю, как Господь успел его подсунуть на верную смерть. Когда по скверу мимо скамейки проходила, солдатик, царство ему небесное, сидел там с двумя женщинами. Или он сразу за мной пошел, или прытко подбежал, увидев разбойника, с испугу не могу, бабоньки, сообразить.

– Деньги пропали?

– Упер, сукин сын, кошелек. В нем и денег-то было на одну поллитровку да на килограмм вареной колбасы. Из-за такого пустяка зарезать человека – это ж невозможно представить, какое безобразие…

– Как тот «разбойник» выглядел? – вмешался в разговор Голубев.

– Наружностью не очень страшный. Мой покойный старик называл таких жиганов окурками.

– Одет как?

– Одежка неплохая. И серый пиджак, и светлые штаны новые, но тесноваты.

– Лицо какое?

– Вроде бы в конопушках.

– Зубы не щербатые?

– Вот этого со страху не запомнила. Как ножик увидала, в глазах стало темно.

– Один был?

– Ага. Из кустов так скоро вынырнул, будто караулил меня. Мигом сотворил убийство и опять в кусты ушмыгнул.

– Ошибаешься, старая, – солидным баском сказал стоявший среди женщин щуплый мужчина пенсионного возраста и посмотрел на Голубева серыми навеселе глазами. – Здесь, браток, целая банда рэкетиров орудовала. Я сам на их финку чуть не нарвался. Так же, как бабка, шел через сквер, извиняюсь, в винный магазин. Посередь сквера меня не один, а двое бандитов защучили. С правой стороны аллеи выскочил «окурок» в сером пиджаке, а с левой – громила в черной рубахе. И оба с одним и тем же вопросом: «Кошелек или жизнь?!» Тут я им и раскошелился… – мужчина разом вывернул пустые карманы брюк. – Вот так вот. Мол, извиняйте, братки: чем богаты, тем и рады. Общупали они меня со всех сторон, будто омоновцы наркомана, и отпустили, поддав пинка, извиняюсь, под зад.

– Зачем же ты в винный магазин шел? – спросила недоверчивая женщина.

– Ежику понятно, не за губной помадой.

– Без денег хотел бутылку взять?

– Денежка при мне имелась, да я всегда прячу заначку в таком загашнике, что не только бандиты – родная супруга найти не может. А она ищейка опытная.

– Ох, окаянное время, – вздохнула женщина. – На каждом шагу грабят. Без охраны страшно из дому выходить.

– Нынче самая надежная охрана – бедность. Если деньжат нету, никакому грабителю ты, милая гражданочка, не интересна. Живи и весело посвистывай… – мужчина вновь повернулся к Голубеву. – А рэкетиры, видать, птицы большого полета. С места убийства драпанули на черной иномарке с темными стеклами.

Голубев усмехнулся:

– «Большие птицы» у пенсионеров карманы не выворачивают.

– Так-то оно так, да может быть и по-другому. Насчет импортной машины не вру. Не с чужих слов, своими глазами видел их поспешный драп-скачок. Признаться, после рэкетирского досмотра у меня внутри подозрительно забурчало. Чтобы не расхвораться, извиняюсь, медвежьей болезнью, я прислонился спиной к клену на выходе из сквера. Возле винного магазина стояли две иномарки. Одна – большая черная, другая – поменьше, серебристая. У черной машины движок на холостом ходу работал. Иными словами, она была готова к тому, чтобы рвануть с места в карьер. Вот в ней и умчались грабители-убийцы. Следом за ними в серебристой иномарке улизнул на всем газу хозяин магазина с каким-то крутым парнем.

– По вашим словам выходит, что Всеволод Красноперов заодно с уголовниками? – удивленно спросил Голубев.

– Так мне показалось, – не задумываясь, ответил мужчина. – Я давно Севку знаю. Жулик – пробу негде поставить. Ему лишь бы звонкую монету зашибить, а каким способом и в какой компании – неважно. Додумался, ловкач, под видом французских напитков продавать всякую гадость. От нее того и гляди загнешься.

– Надо употреблять чай, тогда и загибаться перестанете, – миролюбиво сказала старушка, у которой отняли деньги.

– Много ты, бабка, о мужском вкусе знаешь!

– Много не много, а дурное не посоветую.

– Надо подсказать президенту, чтобы взял тебя в советники, – съязвил мужчина.

– Возьмет – не откажусь, – тут же отбрила старушка.

Разговор на отвлеченную тему показался женщинам неинтересным, и толпа любопытных стала быстро редеть. Из всех собравшихся у сквера только двое в данный момент могли дать свидетельские показания и в будущем оказать помощь при опознании преступников. С ними и повел официальный разговор Лимакин сразу после того, как тело Несветаева отправили в морг. Голубев тем временем зашел в винный магазин. В просторном торговом зале не было ни одного покупателя, и Славе представилась удачная возможность без помех переговорить с молоденькими продавщицами.

О случившемся в сквере девушки знали только из противоречивых разговоров посетителей. Сами они ничего не видели, и сегодняшний день, по их единодушному мнению, абсолютно ничем не отличался от других будничных дней. Мужчина, прозванный Солдатом Солдатычем, былпостоянным клиентом магазина. С каждой пенсии он приходил сюда по нескольку раз на дню. Покупал самую дешевую водку и всегда брал не больше одной бутылки. Часто его сопровождали известные продавщицам Капитолина и Эмма Куксины, но в магазин они почти никогда не заходили. Обычно полупьяные алкоголички дожидались своего «поильца» на улице, возле сквера. Одна из продавщиц – яркая блондиночка – вспомнила, что в начале сегодняшнего дня Солдатыч уже покупал у нее бутылку водки. Теперь по привычке он, видимо, шел за другой поллитровкой, да в сквере натолкнулся на грабителей. Все продавщицы убежденно заявили, что парни с указанными Голубевым приметами не только в торговом зале, но даже под окнами магазина ни в этот, ни в предыдущие дни не появлялись.

– Девушки, а какая беда сегодня случилась с вашим хозяином? – внезапно спросил Слава.

– Джип у Всеволода угнали! – дружно ответили продавщицы и наперебой стали рассказывать.

По их словам, исчезновение стоявшего возле магазина джипа заметил сам Всеволод из окна кабинета, где беседовал с приехавшим из Новосибирска представителем фирмы «Винап». На «мерседесе» этого представителя собеседники сразу умчались вслед за угонщиками. О том, ради чего Красноперов оставлял машину с работающим двигателем, продавщицы «понятия не имели». На какую-либо неисправность автомобиля он не жаловался и срочно уезжать никуда не собирался.

– Девчонки! – глянув в окно, удивленно вскрикнула яркая блондинка. – Всеволод, кажется, догнал угонщиков…

Все продавщицы и Голубев, словно по команде, повернулись к окну. Из только что остановившегося возле магазина черного джипа вылез веселый Красноперов. Вначале он вроде бы хотел подойти к оперативному УАЗу, где следователь с прокурором допрашивали свидетелей, но, будто передумав, торопливо вошел в магазин. Увидев Голубева, с недоумением спросил:

– Какое-то чэпэ случилось, что ли?..

– Солдатыча зарезали, – раньше всех ответила блондинка.

– Как?.. – растерялся Красноперов и посмотрел на Голубева. – Прямо в магазине, Вячеслав Дмитриевич?

– Нет, Всеволод, чуть в стороне, – в тон ему сказал Слава.

– Пошли в кабинет, поговорим с глазу на глаз.

– Пойдем, потолкуем.

В небольшом светлом кабинете Красноперова одну стену полностью занимал застекленный бар, все полки которого были плотно уставлены бутылками вычурной формы с яркими импортными и отечественными наклейками. Когда уединились за плотно прикрытой дверью и сели у письменного стола, Красноперов нетерпеливо спросил:

– Насчет Солдатыча правда?

– Труп уже в морге, – ответил Голубев.

– Каким негодяям помешал безобидный, искалеченный войною инвалид?

– Тем, которым ты помог скрыться с места преступления.

– Не понимаю, Вячеслав Дмитриевич, твоего намека…

– Тут и понимать, Всеволод, нечего. Если скажешь, что по забывчивости оставил машину с работающим двигателем, будет слишком наивно.

– Какая забывчивость! Аккумулятор у джипа выдохся. Решил подзарядить его на холостых оборотах. Этим воспользовались угонщики. Разве они убили инвалида?

– Они.

– Ну, это вообще черт те что…

– И с боку бантик, – быстро добавил Слава. – Ты с приятелем на мерсе бросаешься вслед за угонщиками и буквально через час-полтора возвращаешься на своем вполне исправном джипе. Вот уж воистину: «Шел в комнату, попал в другую»…

– Мы нашли брошенный джип за селом Раздольным, возле обочины Кузбасской автотрассы!

– Вон как! Оказывается, на экране твоего пейджера угонщики нарисовали: «Сева, ищи нас у Раздольного»? – иронично спросил Голубев.

Красноперов нахмурился:

– Без шуток говорю.

– А я шучу не от веселой жизни. У меня иномарка подешевле твоей, всего лишь «запорожец». Однако и такую «дразнилку из-за бугра» не оставляю на улице с ключом в замке зажигания. Вдобавок, еще и все дверки замыкаю, чтобы не искушать любителей промчаться на чужом авто со сверхзвуковой скоростью.

– Да вот же он, джип, под окном кабинета стоял! Я и подумать не мог, что угонщики внаглую, что называется из-под носа, уведут машину.

– Наглость, говорят, второе счастье. С этим можно согласиться. Но объясни мне, непонятливому, как тебе удалось столь быстро отыскать свою потерю?

– Смекалка помогла. Я заметил, в какую сторону райцентра мелькнул угнанный джип. Там всего две дороги: одна – на Таежный, другая – на Раздольное. У Таежного есть пост ГАИ. Сообразил, что в объятия гаишников даже самые отчаянные наглецы не кинутся. А мимо Раздольного можно безопасно промчаться вплоть до Кузнецка. Туда мы с другом и рванули на «мерседесе».

– Заметив погоню, угонщики бросили джип – и врассыпную… – вроде бы с досадой продолжил Голубев.

– Нет, Вячеслав Дмитриевич, угонщиков мы не видели.

– Интересно, куда они испарились?

– Вероятно, на маршрутном «икарусе» уехали в Кузнецк, – неуверенно проговорил Красноперов.

– Вот, везучие дьяволята! Даже «икарус» им вовремя подвернулся.

– Это всего лишь мое предположение.

– На чем оно основано?

– На интуиции.

– Интуиция – факт хороший, но аргумент мало убедительный. Может, попробуешь обосновать?

– Попробую… На Кузбасской трассе у Раздольного обычно останавливаются маршрутные «икарусы», курсирующие между Новосибирском и Кузнецком. Когда мы с другом в «мерседесе» приближались к Раздольному, видели, как прошел «икарус» в сторону Кузнецка. Чтобы сесть в него, угонщикам всего-то надо было перейти от брошенного ими джипа на противоположную сторону трассы.