Текст книги "Разворот в никуда. Россия в петле Кудрина"

Спецификой английского госдолга стало идеальное обслуживание, – вероятно, вызванное тем, что король и верхи политической элиты, как тайные совладельцы Банка Англии, оказались на стороне кредитора, а не заемщика (парламента). Отказ короля от абсолютной политической власти (в Славной революции) сопровождался захватом им (при учреждении Банка Англии) части власти экономической; это дополнило «систему сдержек и противовесов» в политике такой же системой в экономике. Знать, уступив торгово-финансовому капиталу часть политической власти, захватила в обмен часть власти экономической и вместо противостояния с капиталом слилась с ним в единый властно-хозяйственный механизм.

Это слияние было подготовлено внутренним демократизмом элиты стало основой британской мощи: энергию, которую другие нации растрачивали на внутреннюю борьбу за власть, англичане направили вовне, на расширение своего влияния.

Уже к середине XVIII века госдолг достиг 140 млн. фунтов стерлингов и стал самым большим в мире, вызывая (как сейчас госдолг США) ужас публицистов (которые начали осознавать его значение лишь к концу века) и энтузиазм кредиторов. Когда в 1782 году после поражения в войне с североамериканскими колониями Великобритания попросила у банкиров Европы заем в 3 млн. фунтов, ей немедленно предложили 5 млн.

Благодаря механизму госдолга Англия стала объектом вложения всех свободных капиталов мира, получив неограниченный кредит. Он обеспечил ее стремительную модернизацию в ходе промышленной революции: паровые машины мог строить кто угодно, а вот средства на массовое оборудование ими фабрик были, как подчеркивал Ю.Л.Менцин, только у Англии.

Систематическая недооценка серебра по сравнению с золотом (для стимулирования торговли с Востоком, требовавшим серебро) вела к ввозу в Англию золота и вывозу серебра. В результате английский фунт стерлингов стал первой валютой новой Европы, основанной на золотом стандарте, – и затем увлек за собой весь мир.

Будущее этой системы не было безоблачным.

Достаточно вспомнить потерю североамериканских колоний: проживший в Лондоне почти 17 лет Бенджамин Франклин[6]6
  В 1724–1726 годах работал и учился в типографиях Лондона, в 1757–1770 годах представлял интересы четырех североамериканских колоний в Британии.


[Закрыть], отстаивая их интересы и протестуя против чрезмерного налогообложения, имел несчастье объяснить англичанам их расцвет использованием своей валюты, выпускаемой в строгом соответствии с потребностями. В результате в 1764 году парламент Великобритании запретил колониям свои деньги, обязав выплачивать налоги только золотом и серебром. К 1775 году это обескровило колонии, поставив их перед выбором между гибелью и восстанием, и привело к возникновению США.

А с 1797 года из-за войны с Францией был введен обесценивающийся бумажно-денежный стандарт, сохранившийся до 1821 года.

Но в целом пирамида госдолга Англии, наряду с симбиозом аристократии и предпринимателей обеспечивающая ее могущество и опиравшаяся на него, рухнула лишь в XX веке – вместе с Британской империей.

Вероятно, подобные общественные организмы, использующие общность интересов и патриотизм элиты, госдолг как инструмент привлечения свободных капиталов всего мира, а также науку и разведку, обеспечивающие разумность управления, могут погибать лишь по внешним причинам.

Большой обман: завершение[7]7
  http://russnov.ru/mixail-delyagin-ya-odin-chuvstvuyu-sebya-obmanutym-15-06-2018/


[Закрыть]

Ожидания нападения украинских нацистов в связи с чемпионатом мира по футболу, похоже, не сбылись: функции бандеровцев с успехом и упоением приняло на себя правительство Медведева.

Государство воспользовалось радостью от чемпионата для протаскивания решения о «непопулярных», то есть заведомо и откровенно антинародных реформ: повышения ставки НДС с 18 до 20 % (что на четверть повысит криминальные доходы от его неуплаты, а заодно повысит цены, то есть ограбит потребителей) и пенсионного возраста на 5 лет мужчинам и 8 лет женщинам (чтобы сэкономить деньги и без того захлебывающегося от них бюджета и задержать на работе последних квалифицированных работников, успевших получить образование в СССР).

После переназначения Медведева премьером (в порядке только что объявленных «обновления» и «прорыва») один из ведущих российских журналистов под камеру поинтересовался, чувствую ли я себя облитым фекалиями, – и мне нечего было ответить, кроме «конечно, разумеется, а как же иначе?»

Последние недели десятки людей, не связанных друг с другом, пишут мне в соцсетях примерно одно и то же: «Голосовал за Путина. Интересно, я один чувствую себя обманутым?»

Воссоединение с Крымом, истошная ненависть Запада, многие яркие события – от победы на Сочинской Олимпиаде до ввода в действие Крымского моста и чемпионата по футболу – дали государству, как когда-то крах ГКЧП Ельцину, колоссальный кредит доверия. Ему прощалось практически все: и наглая, напоказ, коррупция, и откровенно демонстрируемая сословность, и ложь, и репрессии по пресловутой «русской» 282-й статье, и принципиальный отказ от развития…

Слишком силен был шок от торжества фашизма и массового террора у наших родных и близких, слишком внезапной и патологической была агрессия Запада и доморощенных либеральных нацистов, слишком сильно контрастировала нормальная и местами даже улучшающаяся жизнь в России с внезапно разверзшимся адом Украины и демонстративной деградацией Запада.

К сожалению, время, когда можно было утешать себя формулой «зато у нас нормально», закончено.

Иллюзии развеяны самим российским государством: у нас – не нормально.

Либерализм, превращающий государство в инструмент ограбления народа глобальными финансовыми монополиями, торжествует, и власть не только не намерена его ограничивать, но и дает ему карт-бланш на все новые разрушающие Россию реформы. Заклинания «хитропланщиков» о том, что к развитию перейдут после проведения правительством

Медведева «непопулярных реформ», развеиваются их откровенной ненужностью (зачем правительству дополнительные доходы при профиците бюджета и 7,8 трлн. руб. неиспользуемых остатков?), вымариванием всеми силами всех способных к организации развития специалистов и полной дискредитацией идеи развития не в качестве колонии Запада (не на основе пресловутых «иностранных инвестиций»). Да и сами тщетные и полностью оторванные от реальности заклинания о наличии «хитрого плана» за последние 4 года превратили их адептов в секту наподобие «свидетелей Навального» и пропагандистов «рептилоидов с планеты Нибиру».

Робость и слабость действий МИДа, вновь напоминающего «похоронную контору», свидетельствует, что влияние либералов распространилось далеко за пределы социально-экономической сферы. Это подтверждает и фактическое табу даже на размышления о возможности защиты национальных интересов России в глобальной конкуренции (включая дружную травлю тишайшего и академичнейшего С.Ю.Глазьева).

Государство, приподнявшее было голову весной и летом 2014 года, упоенно занимается самокастрацией по худшим лекалам 1990-х годов.

Да, оно демонстрирует военную мощь и даже проводит локальную операцию в Сирии (из которой, похоже, просто не знает, как выпутаться), – но для суверенитета, обеспечения свободы и благосостояния своих граждан это было недостаточно даже сто лет назад. Что же говорить о нынешнем дне, когда войны ведутся технологиями социальной инженерии – и не только пропагандой и переформатированием сознания противника с превращением его в раба, но и разрушением его жизненной инфраструктуры.

Ведь сегодня желающий получить квалификацию и путевку в жизнь молодой человек должен стремиться получить образование на Западе (во многих странах которого оно бесплатно не на словах, а на деле), – в том числе и чтобы заработать там на спасение жизни своих родителей лечением на том же Западе (ибо сегодня в России врачи в массе своей не имеют знаний и не заинтересованы в здоровье пациента, а рост смертности в больницах официально трактуется как успех реформы здравоохранения).

Да, государство восстановило сотни необходимых стране заводов, – вот только для обеспечения независимости их нужно тысячи, так как мы должны производить (даже по либеральным оценкам), сами или у союзников, любой нужный нам товар или услугу, который не производится в мире тремя независимыми друг от друга фирмами. А рабочих и инженеров нет: либеральная система образования неумолимо перемалывает все новые поколения россиян, выжигая им мозг, лишая их способности самостоятельно думать и убивая их трудовую мотивацию.

Похоже, российское государство осталось тем, чем его, насколько можно предположить, создавали в 1990 году, – машиной по разграблению страны в частных интересах. В силу своей природы оно способно к заведомо обреченной на крах стратегической обороне, но не к развитию, – и потому погибнет.

Его крах будет еще ужасней, чем на Украине, в силу наличия у нас глубоких межнациональных проблем и развитой уголовной культуры (и пресловутое АУЕ – еще цветочки).

При этом Запад является врагом не именно этого, крайне ему полезного, во многом им созданного и на его интересы ориентированного (чем и вызвана детская обида чиновников на санкции) государства, а России как таковой. Поэтому противодействие государству в его вынужденном и нелепом в своей ограниченности противостоянии Западу и тем более активная борьба с ним на стороне Запада и его прислужников-либералов есть лишь форма самоубийства.

Россия оказалась между молотом западной агрессии и наковальней государства: частью либерального, частью тупо-коррупционного, а частью креативно-импотентного (но зато вправду забавного).

Попытка соскочить с этой наковальни в другие страны удается лишь все более узкому (из-за либерального уничтожения образования) слою квалифицированных специалистов – и во все меньшей степени. Рост вражды к России, являющийся превентивной защитой Запада от современной социальной инженерии (как когда-то маккартизм был защитой США от социальных технологий, которыми он же подорвал СССР), порождает «дискомфорт», на который осмеливаются жаловаться уже даже самые укорененные эмигранты.

Главное же заключается в том, что предстоящий в течение 2–5 лет срыв в глобальную депрессию разрушит и фешенебельные страны, причем первыми жертвами станут чуждые для них, но не способные к коллективной защите (в отличие от мусульман) «белые» мигранты. Поэтому бегство на Запад сегодня – такое же бегство на «Титаник», которым летом 2012 года было бегство на Украину.

В этой ситуации наиболее рациональным поведением представляется подготовка к краху нынешнего либерального, прозападного (несмотря на весь ура-патриотический писк) и потому в значительной степени коррупционного государства в результате предпринимаемых им «непопулярных» (то есть антинародных) мер или глобального кризиса.

Подготовка должна заключаться в формировании, по А.И.Фурсову, «субъекта стратегических действий», объединяющего надежные финансовые и интеллектуальные ресурсы, связывающие свою судьбу с Россией, а не с ее разграблением и последующим уничтожением. Одних интеллектуалов и уличных проповедников для этого недостаточно, так как они легко подавляются весьма эффективным в этом отношении госаппаратом.

До последнего времени создание такого субъекта было невозможно, так как финансовый капитал объективно, в силу образа своего действия был агентом Запада и потому противостоял России. Однако приближение срыва в глобальную депрессию и распада единых рынков на макрорегионы разделило глобальный управляющий класс, выделив в нем ориентирующихся именно на такое развитие событий. Понимая неизбежность распада, они хотят управлять им в своих интересах и для обеспечения своего контроля за миром и в глобальной депрессии.

Такой контроль требует максимального числа макрорегионов, – и, соответственно, укрепления России, чтобы она могла создать собственный макрорегион. Поэтому мировой (и связанный с ним в качестве младшего партнера российский) капитал перестал быть абсолютно враждебным нам: в нем появились группы, объективно заинтересованные в укреплении и развитии нашей страны, нашего общества, нашей цивилизации.

Они нам не друзья, но значительно больше: до начала выхода из глобальной депрессии они являются нашими вынужденными стратегическими партнерами.

В сегодняшнем государстве им говорить не с кем и не о чем, о чем свидетельствует длительный и печальный опыт, – и задача интеллектуалов заключается в том, чтобы достучаться до этих групп капитала (начиная с российского) и сформировать с их участием субъект стратегического действия, который вернет Россию на ее исторический путь созидания и прогресса.

Обществу же следует не уповать на интеллектуалов (ибо они могут уберечь от Смутного времени, как было при отмене крепостного права, а могут и не справиться со своей задачей) и форсировано создавать низовые социальные сети для взаимопомощи и совместного (индивидуального и семейного) развития, а в условиях кризиса – и для самозащиты.

Пороки российской казны продолжают цвести пышным цветом[8]8
  https://delyagin.ru/articles/l 91 – stat– i – i– interv– ju/5 9348 – zakhlebyvajushhiysja-ot-sverkhdokhodov-bjudzhet-postavil-diagnoz-umirajushhim-v-nishhete-detjam


[Закрыть]

Пороки бюджетной политики России общеизвестны и, за редкими исключениями, сохраняются в трогательной неприкосновенности со времен кудринщины.

Средства регионов и муниципалитетов высасываются в федеральный бюджет, который потом выдает их часть обратно в индивидуальном порядке, – с понятными ошибками вроде недофинансирования необходимого и перефинансирования ненужного. Вспоминать о требовании Бюджетного кодекса оставлять регионам не менее половины собранных в них доходов (не связанных с внешней торговлей) так же неприлично, как об экстремистском для либералов лозунге Манежной площади «Закон един для всех!»

Федеральный бюджет может захлебываться от денег и изнемогать под бременем сверхдоходов (560 млрд. руб. только за январь-апрель 2018 года), – но дети будут умирать с официальным диагнозом «нехватка бюджетных средств». Бюджетные резервы немногим не достигают половины годовых доходов, международные резервы превышают необходимый для гарантирования валютной стабильности уровень (определяемый международно признанным «критерием Редди») более чем вдвое, – но страна может рассчитывать лишь на «отлитое в граните»«денег нет, но вы держитесь».

Безусловным достижением стало прекращение с осени прошлого года вывода бюджетных резервов (только за январь-май они выросли на 1,6 трлн, руб. – до 7,8 трлн.) за рубеж, на поддержку стран Запада, развязавших против нас пока холодную войну на уничтожение. Но мысль о том, что деньги России должны служить России, похоже, остается абсолютной ересью для либералов правительства Медведева. При этом они прилагают колоссальные усилия для усиления фискального давления на экономику и, соответственно, ее торможения.

Бюджет замораживает на своих счетах не только средства налогоплательщиков, но и все новые займы. Только за первые четыре месяца 2018 года и только на внутреннем рынке через размещение ценных бумаг привлечен заведомо не нужный триллион рублей. Выплачиваемые по займам проценты, с одной стороны, – заведомо бессмысленные траты, чудовищная бесхозяйственность, длящаяся самое позднее с 2004 года, а с другой – систематическая подкормка финансовых спекулянтов за счет налогоплательщиков.

Другой порок бюджетной системы – прощение колоссальных внешних долгов (не менее 151 млрд, долл.), включая долги весьма платежеспособных государств (вроде Вьетнама, Алжира и Ливии Каддафи), – при абсолютной беспощадности к долгам российских граждан, в том числе таким, в которых они заведомо не виноваты, и лютом нежелании обеспечивать им достойный уровень жизни. Так, после решения президента В.В.Путина о привязке минимального размера оплаты труда к прожиточному минимуму с 1 мая 2018 года (то есть о гарантии права на жизнь официально занятым полный рабочий день) – и, возможно, в ответ на него, – тогдашняя глава Счетной палаты Голикова заявила о желательности отмены самой категории «прожиточного минимума» (и, вероятно, прав на жизнь вместе с ней). После этого в либеральном правительстве Медведева Голикова стала вице-премьером – и как раз по социальной сфере!

Эти режущие глаз и рвущие душу пороки бюджетной политики, которыми, похоже, искренне гордятся либералы, отвлекают внимание наблюдателей от других ее недостатков, которые также дезорганизуют социально-экономическую жизнь, – в частности, от неравномерности исполнения бюджета.

Она стала нормой после отставки правительства Е.М.Примакова – Ю.Д.Маслюкова, стабилизировавшего страну после чудовищной катастрофы дефолта 1998 года, и остается таковой по сей день.

В течение года Минфин, как правило, всеми силами сдерживает выдачу средств бюджетополучателям. В «нулевые» причиной называлась их неспособность оформить документы, но последние годы к этой смехотворной отговорке в силу ее откровенной нелепости, чтобы не сказать лживости, уже не прибегали, просто не комментируя собственные действия. Возможно, чиновники таким образом наивно пытаются сдерживать инфляцию в течение года (вправду веря, что бюджетные расходы влияют на нее), а, возможно, Минфин стремится выдавать средства как можно позже потому, что неистраченное бюджетополучателями до конца года возвращается в бюджет.

Так или иначе, каждый декабрь расходы резко увеличиваются: недоданные в течение 11 месяцев средства приходится выплачивать «в последний момент», создавая порой дикий хаос и «траты ради трат», на фоне которых меркнет любая советская неэффективность. Дезорганизуя работу бюджетополучателей, это резко снижает эффективность бюджетных расходов и может даже сделать их контрпродуктивными.

Министр финансов (в новом правительстве – еще и первый вице-премьер) Силуанов, не говоря об этой проблеме официально, похоже, осознавал и пытался ее решить. Если в 2011 году, основную часть которого Минфином руководил Кудрин, декабрьские расходы федерального бюджета превысили среднемесячные расходы предыдущих 11 месяцев в 2,7 раза, то в 2012 превышение было сокращено до 2,4, а в 2013 году – и вовсе до 2,2 раз. В 2014 году в силу внешнеполитического шока и двукратной девальвации декабрьские расходы превысили средние более чем втрое, но уже в 2015 году неравномерность была снижена до прежних 2,2 раз. В 2016 она подскочила до 2,7 раз, но в 2017 году произошла маленькая тихая революция: декабрьские расходы превысили среднемесячный уровень января-ноября менее чем вдвое.

Никто не бил по этому поводу в литавры, но это безусловное достижение, похоже, сыграло свою роль (пусть и второстепенную) в карьерном росте министра финансов.

К сожалению, неравномерность другого рода, – между исполнением расходных статей федерального бюджета, – при этом не только не уменьшилась, но даже выросла.

Все статьи бюджета финансируются по-разному: одни с опережением графика, другие с отставанием (что затрудняет работу бюджетополучателя), а третьи и вовсе недополучают деньги даже по итогам года. Приход Силуанова на пост министра финансов сопровождался восстановлением и даже увеличением прозрачности исполнения бюджета, что позволило судить и об этой стороне дела.

Так, по оперативным данным Минфина (без учета так называемых «завершающих оборотов»), в 2012 году хуже всего были профинансированы расходы федерального бюджета на ЖКХ: на 4,6 % меньше бюджетных проектировок. А на безопасность и правоохрану, напротив, выдали на 0,7 % больше, чем предполагалось. В 2017 году лучше всего финансировались СМИ (на 100 %), а хуже всего – культура, недополучившая 8,9 % (кстати, общегосударственные нужды недополучили 6,5 %, а оборона – 6,8 %).

Каждое отклонение имеет свои причины, иногда уважительные: где-то деньги не успели использовать, от каких-то проектов отказались, а какие-то потребовали дополнительных расходов (из-за роста цен или ошибок в планировании). Но каждое отклонение от много раз согласованных бюджетных проектировок – сигнал неблагополучия, так как дезорганизует бюджетополучателей или является признаком их дезорганизации.

Об общем уровне этих отклонений свидетельствует среднеквадратичное отклонение основных статей расходов от среднего уровня исполнения бюджета с учетом величины этих статей (большое отклонение по незначительной статье может значить меньше, чем маленькое – по одной из основных статей расходов).

В 2012–2013 годах среднеквадратичное отклонение от бюджетных проектировок составляло 1,7 % от расходов федерального бюджета. В 2014–2015 годах оно подскочило до 2,3 %; в 2016 его удалось вернуть на уровень 1,6 %, но радость оказалась временной: в минувшем году оно достигло беспрецедентных 2,4 %.

Таким образом, неравномерность исполнения федерального бюджета по месяцам удалось снизить лишь ценой роста неравномерности финансирования по статьям расходов.

Решить эту проблему достаточно просто: надо лишь включить равномерность исполнения бюджета в перечень критериев, по которым оценивается качество работы Минфина.

Если, конечно, в либеральном правительстве это по каким-то причинам и вправду кому-то нужно.