Текст книги "Ту-ту"

Ту-ту
Наталья Румянцева

© Наталья Румянцева, 2016

© Роман Батуев, дизайн обложки, 2016

© Мария Якушина, иллюстрации, 2016

Редактор Игорь Мельников

Вдохновение и поддержка Алексей Будовский

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В этой книжке всё-всё правда. И чёрные орхидеи из цыганок, и продавцы коровьих голов, и невеста в пустом вагоне, и безумные старушки, и чересчур умные дети… В общем, всё! Каждая из этих историй, каждый разговор случились на самом деле и были честно подслушаны и подсмотрены за несколько лет регулярной езды на работу и обратно по Белорусской ветке РЖД. Так что и придумывать, кроме этого вступления, ничего не пришлось. Нужно было только запомнить, записать и показать вам. Что я и сделала. Приятного просмотра!

1

Обычно в электричках ездят люди. Люди – тёплые. И бывает, что в вагоне не топят. Тогда тёплые люди греют холодные лавочки собой. Сегодня, с надеждой именно на такой ход событий и тепло я плюхнулась на лавочку сразу после вставшей с неё девушки… Но лавочка оказалась абсолютно холодной. Видимо, в электричках ездит кто-то ещё помимо людей.

2

Солнечное утро, в вагоне царит добродушная атмосфера, народу не много, кругом улыбки и негромкие разговоры. Вдруг дверь из тамбура резко открывается, входит лоточник со скорбным выражением лица и замогильным голосом произносит:

– НУ, А ТЕПЕРЬ О СЕРЬЁЗНОМ…

3

Один из неиссякаемых источников прекрасного в электричках – продавцы всякой всячины. Умеют они привлечь внимание парой неожиданных фраз, работа такая. Сегодня, например, в вагон стремительно ворвался белобородый дедушка и обратился к народу так:

– Друзья! Если у кого просыпается интерес к литературе и мороженому – быстрее сознавайтесь, пока мы не расстались…

И как-то сразу начал просыпаться задремавший было интерес и к тому, и к другому.

4

Сегодня продавали нечто под названием «образивный парапласт Золушка». Странное такое сочетание слов… Из той же серии могли бы быть «суперпозитронный ликвидатор Птичка» или «беспроводной куэнзим Пушок». Как будто последнее слово старается прикрыть своим дрожащим мягким тельцем провода и стальные пластины предыдущих двух. Ярко представила себе. Испугалась. Не купила.

5

Когда Вселенная что-то хочет вам сказать – она же не может это напрямую сделать, типа «Здравствуйте, я Вселенная, и хочу вам сказать…».

Во-первых, потому что после такого начала вы и слушать её не станете, а тут же переключите канал со вздохом «опять эта дурацкая реклама…».

А во-вторых, не понятно, в каком облике перед вами при этом представать – чтобы вы от эстетического шока тут же не потеряли дар восприятия.

Поэтому умная Вселенная выбирает формы опосредованные, а формулировки упрощённые, переведённые со вселенского на общедоступный.

Сегодня, например, она воспользовалась слегка помятой и нервной оболочкой машиниста электрички и раз пять повторила громким голосом фразу, через которую едущее на работу человечество должно было уяснить один из основополагающих законов своего счастливого бытия:

– НЕ МОЖЕШЬ ЗАЛЕЗТЬ – ОТОЙДИ ОТ ВАГОНА!

6

Двое молодых людей студенческого вида негромко разговаривают рядом в переполненном тамбуре:

– …и вот, значит, я слышал, что сейчас в мире где-то около 30-ти стран могут производить ядерное оружие…

– Могут или производят?

– Ну, раз могут, значит производят.

– Ндаа… так скоро третья мировая война начнётся, лет через двадцать.

– И останется после неё всего миллион человек.

– Нее, миллион – это много… А представь, останутся две блондинки. Что они будут делать??

7

Дяденька довольно неприятного вида вышел на остановке со мной вместе, продолжая говорить по телефону неприятные вещи кому-то там:

– …нет, ну почему ты всё время звонишь не вовремя? Ну ты же знаешь, когда мне звонить! А звонишь всё время тогда, когда я не могу разговаривать… Да, я понимаю, что хочется… А ты тогда так делай – как захочется мне позвонить, жди двадцать минут и только потом звони…

И так вдруг захотелось, чтобы тому, кто ему звонил, через 20 минут перехотелось это делать навсегда…

8

Белорусское направление – на самом деле направление не железной дороги, а особой духовной практики «созерцания движения поездов».

Для достижения просветления требуются:

два мужика

два пенька (но не обязательно)

две сигареты или два стакана

железная дорога

проезжающий мимо поезд

весна

9

Сегодня в окно вагона мне было видно, что вода в проплывающем за окном пруду почему-то ярко-фиолетовая. Это странно, ведь школьники уже давным-давно не пользуются чернилами. Я – и то писала ими всего один раз в жизни: выводя пером с красной деревянной ручкой важную телеграмму на затерянной в неведомых каких-то землях почте. Так что школьники и я – вне подозрений. Остаётся единственный вариант – в пруду завелись каракатицы, и у них перестрелка.

10

Есть куча версий того, на что можно смотреть бесконечно. Вчера к ним добавилась ещё одна – на то, как воробей чешет макушку об рельсы.

11

«Середина свободна! Проходите!» – каждый пятый, влезающий в вагон, влезает в него именно с этой фразой. Он не может видеть при этом середины, но почему-то свято уверен, что она свободна! Только эта непоколебимая вера толкает его на невозможное – протиснуться в плотную, уже практически непроницаемую стену человеческих тушек. Вера в мифическую свободную середину смиряет его с необходимостью временно поместиться в душный ад, причём добровольно. Ведь кто-то обязательно доберётся до свободы, пройдёт вперёд, и места станет больше, и ему станет лучше. Но никто не проходит, потому что некуда. Потому что если достаточно долго и остервенело протискиваться вперёд, ожидая обрести, наконец, свободу, то в результате опять окажешься у входа, где, возможно, будет ещё хуже. Ведь на самом деле вагон – это кольцо. И у него нет середины! Или она есть, но в параллельном измерении, куда попадают только самые просветлённые. Настолько просветлённые, что им никогда не надо ездить в электричке в час пик. Однако эзотерическое существование свободной середины будоражит смутным воспоминанием о себе самые восприимчивые души. Они чувствуют её присутствие и возвещают о нём – но им, как водится, никто не верит. Никто и не догадывается, что возможно они призывают вовсе не к физической толкотне – а к тому, чтобы каждый внутри себя нашёл свободную середину, добрался до неё, успокоился и не толкал больше ближнего своего локтем в живот.

12

Вчера, 23-го августа 2007 года, в 19.47, на Белорусском вокзале две католические монахини рассматривали лягушку. Лягушка от важности пускала мыльные пузыри. Пузыри отрешённо парили над грязным привокзальным асфальтом. Женщина, продававшая пластиковую лягушку, умеющую выдыхать мыльные пузыри, не смогла найти подходящего для такого момента выражения лица. Так и стояла, совсем без выражения, мерно нажимая на игрушечный курок.

13

Пакет, ботинок и дуршлаг заняли всё первое сиденье в вагоне, просто прямо таки разлеглись на нём.

Если учесть, что поезд шёл из депо, выходит, они тут ночевали. Да и сейчас ещё, похоже, спали себе спокойненько.

Заходящий народ проявлял чуткость и не трогал. Даже когда набился полный вагон, их никто даже не попытался подвинуть.

Иной скажет – оно и понятно, люди нынче учёные, и ни за что не трогают бесхозно лежащие предметы.

А я скажу, что гораздо прикольней жить в реальности, где этому есть какая-то другая причина.

14

Сегодня целый час стояла на платформе и спешила.

15

 
Приготовив разношёрстные объятья,
на причёсанность нацелившись мою,
пассажиры – получасовые братья —
ожидают в электрическом раю.
 
 
Опуская свои длинные ресницы,
в полудрёме ожидая время Ч,
пассажиры, как доверчивые птицы,
спят по очереди на моём плече.
 
 
В окнах взглядами проделывая дыры,
мир впуская через мутное стекло,
поневоле самовольно пассажиры
делят воздух на пространство и тепло.
 

16

Вечером в переполненной электричке в сторону Можайска ехала невеста, самая настоящая – в белом платье и венке. Но без фаты и без жениха. С каким-то пожилым дяденькой. Интересно, она ехала на свадьбу или уже с неё?

А красивая была бы картинка – целый поезд, в котором только невесты. Сидят, в окошка смотрят, белые платья на коленках разглаживают. И вдруг навстречу – ещё один поезд, а там – только женихи. И то недолгое время, когда окна поездов совпадают в движении, невесты и женихи смотрят друг на друга…

17

С утра мой поезд едет через лес.

В лесу этом есть одно интересное место, которое я уже давно взяла на заметку.

Расположено оно довольно далеко от каких либо дорог и домов, и тропинок там никаких не видать рядом. То есть, чтобы туда попасть, надо специально задаться такой целью и долго идти по буеракам и прочим пересечённым трудностям.

Но, несмотря на это, в этом месте всё время появляются какие-то странные вещи, не очень-то вписывающиеся в окружающую его безлюдную лесную среду.

Началось всё с раскрытого чёрного зонта.

Потом его сменили два кожаных стула.

Потом большое красное пластиковое ведро.

И вот совсем недавно там же была замечена пустая тележка из супермаркета.

Как это всё туда попадает, и зачем, и куда потом девается – науке неизвестно.

Надо продолжить наблюдения.

18

Когда от Белорусского вокзала отходит поезд на Варшаву, включают полонез Огинского. И небо становится сиреневым. Возможно, это особый эффект именно этого набора звуков.

Говорят, такой же есть у песни Spanish Caravan в исполнении Doors.

Когда она звучит, обязательно начинает идти дождь. Ну или хотя бы тучки набегают.

19

Пока шли по мосту через железную дорогу, какой-то бородатый расхристанный мужичок громко возмущался рядом:

– …вы тут все какие-то не конкретные пацаны живёте… Это у нас только конкретные, а тут нет! Спрашиваю его – как дойти до Киевского вокзала – не знает. Двадцать пять лет в городе живёт и не знает. Тьфу ты, это москвич разве? Вот ты ко мне в Одинцово приедь, спроси, я тебе с закрытыми глазами покажу, где чего поесть, где чего украсть…

20

На вокзальной скамейке притулились два потрёпанных бомжика – Он и Она. Она держит в руке уже почти совсем пустую бутылку вроде бы водки и допивает последнее на глазах у Него. Он уже даже ничего не говорит, только смотрит пристально. Слизнув языком финальную каплю со стеклянного горлышка, Она победно ставит бутылку на пол, разворачивается к Нему и неожиданно кокетливо, поправляя грязным пальцем несуществующий локон, произносит:

– Вот такая я жестокая женщина!

21

С утра в электричке большой и весёлый мужчина продавал зонтики. К нашему последнему вагону у него остались только несколько чёрных и ещё один.

– Ну возьмите кто-нибудь уже этот зонтик. Я понимаю, что он для маньяков. Но всё равно красивый. Видите, какие кроваво-красные разводы на чёрном фоне? Красиво же. И кто только его такой придумал…

Его монолог прерывает несмелый девичий писк:

– Извините, а с бегемотиками есть?

– Никаких бегемотиков! Только кроваво-красные разводы!

22

Маленький мальчик в электричке говорил увлечённо по телефону:

– Бабушка! Бабушка! А что ты мне подаришь на день рождения? Набор чеков? Ух ты!!

Скорее всего, бабушка говорила про какой-то «наборчик», но какая разница – праздник же, всё внутри булькает, что туда ни закинь: набор чеков, резиновые тапочки или подписку на журнал Пионер… Что бы ни дали, всё равно ответишь:

– Ух ты! Это мне? Спасибо!

23

Вечером пятницы на пустынной уже платформе Беговая стояли две женщины.

Одна из них прислонила другую к забору – совершеннейшим мешком с закрытыми глазами – и вдруг начала лепить ей лицо: растягивать губы в улыбку, складывать брови домиком, с щеками ещё что-то…

Галатея никак не реагировала.

Или это был Голем?

24

Молодой человек в электричке растерянно вопрошал в телефон:

– Заяц, ну с чего ты взяла, что ты дура?… Потому что я не достаточно долго ждал маршрутку?

Задание: построй логическую цепочку.

25

– А ты знаешь, что с Тамарой Петровной-то там было? Она решила покататься на слоне. Только слон попался молодой, резвый, и настроение у него было хорошее… В общем, он решил искупаться в озере. Точнее, в луже. А Тамара Петровна уже на нём сидела и слезть не могла. Пришлось ей вместе с ним купаться. Так он ещё стал набирать воду мутную, ну вот прямо жижу из лужи, и поливать себя. Вместе с Тамарой Петровной. Вот где ужас-то, правда? Ну что, тебе стало легче?, – девушка на соседнем сиденье, говорящая всё это в телефонную трубку, выжидательно замолчала. Того, кто был на другом конце, история с Тамарой Петровной, видимо, чудесным образом примирила с действительностью. Девушка заулыбалась, попрощалась и убрала телефон.

И на меня почему-то тоже подействовало.

26

Мимо ларьков шёл молодой парень и очень громко орал в трубку:

– Ну а я-то чем виноват? Чем Белорусский вокзал виноват?? Чем вообще Москва виновата?!!

27

В узком проходе между метро и вокзалом всегда полно народу, все толпятся, спешат, стараются пройти побыстрее.

Случаются и заторы из-за какого-нибудь зазевавшегося покупателя чего-нибудь, инвалида на деревяшке с колёсиками или задумчивой собаки-меланхолика.

Вот и сегодня собралась куча-мала.

Из-за спин было видно только, что все старательно что-то обходят.

Пробираясь к эпицентру затора, стараюсь рассмотреть, что же.

А когда, наконец, дохожу до нужного места, вижу что – ничего.

В том месте, которое вся толпа обходит, как по команде, ни-че-го нет, просто пустота, кусок серого повседневного асфальта.

Ну, я тоже обошла.

А то мало ли чего.

28

– Молодой человек, ну что же вы так встали, что мне не удобно, а вам так вообще…

– А мне нравится мучиться!

29

Вечером на Белорусском вокзале табло горит уверенной надписью – Баковка, 8 путь, 5 платформа.

Все верят и идут, куда написано.

На перроне куча народу, электрички пока нет, стоим, ждём.

Вдруг среди толпы появляется тётенька в оранжевом жилете:

– Люди, ну как вы собираетесь куда-то ехать… ну вы вниз-то хоть посмотрите! Рельсов-то нету! Стоят, блин…

Все дружно смотрят – и правда! Голая земля, рельсы убрали – ремонт путей. Но никто как-то не обратил внимания.

Написано же – 8 путь, 5 платформа. Может, автобус придёт.

30

На вокзале девочка в смешной красной шапке с помпоном и красных резиновых сапожках стоит на парапете, держа в руке жёлтый кленовый лист.

Поднимает руку вверх, высоко, как только может, становясь на цыпочки – и отпускает лист.

Лист мягко кружится и нехотя падает на асфальт.

Девочка смеётся, спрыгивает вниз, поднимает лист, забирается обратно

и снова отпускает.

И снова прыгает, подбирает, забирается, отпускает…

«Когда же я, наконец, сдохну», – всё это время, наверное, думает лист.

31

На станционном заборе появилась новая надпись:

СИДИШЬ?

СЛЕЗАЙ!

32

– Ну не дёргайте же стоп-кран, и так опаздываем на две недели! – укорял сегодня пассажиров машинист. И был печален.

33

«У меня звенит в обоих ухах», – думаю я, читая в электричке и слыша странный для этого места звук – как будто бубенцы.

Оборачиваюсь – и точно: по вагону идёт задорный юноша с коровьей головой на голове.

Ну то есть шапка у него такая – в виде плюшевой коровьей морды, с бубенцами по краям.

Предлагает купить нам всем такую же, или ещё что-нибудь из ассортимента. Многие интересуются.

– А это что у Вас?

– О, это колесо… Колесо Шивы. Оно дарит внутреннюю силу и покой.

– Ой нет, спасибо. Мне лучше корову.

Пройдя вдоль всего вагона, юноша продал несколько коров. И ни одного колеса Шивы. Не, ну а кому сейчас нужны внутренняя сила и покой? У нас их и так завались.

34

Замечательнейшую вещь продавали нынче вечером в электричке:

СВЕТОНАКОПИТЕЛЬНЫЕ СЕРДЦА

35

По обледенелой дорожке в сторону вокзала впереди меня шёл парень, опустив голову и высекая огонь из зажигалки в такт шагам.

Энергично так шёл, быстро, сердито.

Догоняю его, и становится слышно, что он ещё и говорит при этом, так же энергично и сердито:

Сука! – и щёлк зажигалкой…

Сука! – и щёлк зажигалкой…

Сука! – и щёлк…

Искрило у человека.

36

В метро девочка сказала мальчику, скосившему глаза на страницы её открытой книги:

– Не читай мою книгу, мне щекотно!

37

– Вашему вниманию предлагается очень сильный пятновыводитель. Справляется легко и быстро с любым пятном. Буквально капнули – и через минуту уже отстиралось. А если не отстирается, вы вот так водичкой пожУркайте – и тогда точно отойдёт.

38

Электричка прибывала на конечную станцию – Белорусский вокзал.

В вагоне было совсем немного народу. У выхода стоял холёного вида дядечка с оранжевым кожаным портфелем и иностранным выражением глаз.

На ломанном русском он пытался что-то спросить у покачивающегося рядом с ним потрёпанного, но добродушного мужичка.

– Этаа… Белоршкая?

– Что?

– Станцы Бел… Белушская?

– Хм… Do you speak English?

– Yes.

– This is the end.

И в моей голове включился Джим Моррисон.

39

 
на мокрой платформе, без зонтика,
дрожа от простуды зреющей,
стою и пью йогурт «экзотика».
такое вот жалкое зрелище.
 
 
такая вот я несчастливая,
несильная и негламурная.
зато я на фотках красивая,
а в текстах, наверное, умная,
 
 
а в снах чужих – сексуальная,
а в памяти – добрая-добрая,
в задумках своих – эпохальная,
а намерениях – свободная…
 
 
но тут электричка причалила,
и с грацией драного котика
сижу я в ней снова печальная
и пью свой йогурт «экзотика».
 

40

Мы уже подъезжали к конечной, а у меня в книжке вдруг начал падать самолёт.

Всё было ужасно драматично, один за одним отказывали моторы, пассажиры то истерили, то замолкали в ужасе, а мне надо было уже выходить.

Пока я ехала в метро, самолёт продолжал падать, мне всего-то три остановки, он не успел.

И вот я на работе, но работать начать никак нельзя – там же самолёт падает, люди в панике, как их оставить в таком состоянии, они же с ума сойдут до вечера!

Нет уж, надо довести дело до конца – пусть уж они либо разобьются окончательно, либо чудесным образом спасутся.

Я запираюсь в туалете и дочитываю сцену: самолёт приземляется в пустыне, дикая жара, кактусы, опять неизвестность.

Но работать пойти уже надо, уже никак.

Думаю, до посадки в вагон обратно до дома никто не умрёт.

41

Сверху падает белое, мокрое.

У вокзальной площади сидит старушка в ярких полосатых гетрах, тулупе и перчатках без пальцев, держит стаканчик для мелочи от прохожих.

Вдруг из-за угла к ней выруливает вторая старушка – в синем пальто, резиновых сапогах, со связками сушёных грибов на шее – и обращается с речью:

– Ну что? Сидишь? Сидииишь тут – вся в разврате погрязла…

И отряхивает её так, отряхивает от снега аккуратно.

42

Весной, когда и голову, и тело начинает нести неведомо куда, очень полезно увидеть на путях у платформы жёлтый ящичек с надписью – ТОРМОЗ. БАШМАКИ.

Ну а что, всё правильно – кому сапоги-скороходы, а кому и тормоз-башмаки бывают необходимы.

43

Вот уже несколько дней подряд встречаю в районе Белорусской кольцевой колоритнейшего старичка, похожего на Льва Толстого. С окладистой, очень представительного вида белой бородой, но в резиновых тапочках, всегда одних и тех же.

Сегодня он шёл по улице и вертел перед собой чёрным носком, как пропеллером.

От чего к образу Льва Толстого примешалось что-то от постаревшего Карлсона.

Как если бы его прогнали с крыши, и жить ему стало негде, Малыш вырос и уехал в Лондон на заработки, а у нового поколения Малышей варенья забесплатно не допросишься. Вот и бомжует, бедный.

44

Дождь и ветер, самая противная погода. По соседней, совершенно пустой, платформе шагает без зонта до нитки промокшая девочка. Вдруг она резко оборачивается и кричит кому-то сердито: «И не ходи за мной! Я не с вами!». Проследив взглядом направление крика, вижу – за ней идёт мальчик в капюшоне, тоже без зонтика, тоже промокший. «Зачем ты идёшь? Я с вами не поеду!», – ещё раз кричит девочка, отворачивается и ускоряет шаг. Пройдя недалеко, снова оборачивается, чтобы крикнуть – а платформа пуста. Мальчика нет. Никто больше за ней не идёт, как она и просила… Девочка останавливается, какое-то время ждёт… потом садится на мокрую скамейку тут же, прямо на платформе этой пустой, и принимается плакать. Потому что как же так, как же так может быть, что он послушал и не идёт её останавливать, уговаривать и жалеть… Это же так ясно, что чаще всего мы уходим только для того, чтобы догнали и попросили вернуться. Молчим, чтобы упросили рассказать, о чём молчим. И чтобы обязательно с этим вот «ну пожалуйста», «ну перестань, глупенькая» и всяким таким прочим. А если этого не делают, так и навсегда уйти можно, и замолчать до скончания времён… потому что – а как теперь вернёшься? как первая заговоришь? Да никак. Невозможно просто. А ему только слово сказать, только догнать и развернуть к себе резко, за плечи…

Но вот… идёт мальчик, всё таки идёт за ней, он просто за зонтиком возвращался, несёт его теперь – большой, зелёный. Подходит, разворачивает её к себе резко, за плечи, что-то говорит, говорит… раскрывает зонт, держит над ней… Наконец, она поднимает голову, вытирает слёзы ладонями и что-то отвечает, что-то объясняет… Это, в общем-то, уже не важно, что они там именно говорят. Потому что минуты через две они уже идут обратно вместе, под большим зелёным зонтом.