Текст книги "Башня из красной глины"

Глава 2. Понедельник

Смирнов никак не думал два года назад, что с таким энтузиазмом возьмется за расследование подобного убийства. Ему казалось, что он уже хлебнул картин жестокостей и насмотрелся на людей, мотивировавших свои поступки бредовыми и навязчивыми идеями.

Однако дело Голема, как он назвал его про себя, захватило его. Поэтому в понедельник утром он съел на завтрак хорошо прожаренную яичницу с куском ржаного хлеба, выпил чашку горячего кофе и сразу поехал в участок. Там Смирнов первым делом позвонил Тумарину и поинтересовался, выяснил ли он состав глины.

– Нет еще, – пробормотал тот, явно борясь со сном. – Я только что пришел.

– Когда будут результаты? – резко спросил следователь.

– После обеда, не раньше. Ты же хочешь, чтобы я проверил, где есть похожие залежи?

– Хочу.

– Тогда жди.

– Давай быстрее. Просыпайся, уже рабочий день начался.

– Как только, так сразу! – буркнул Тумарин и повесил трубку.

Смирнов набрал номер Дымина.

– Привет! – произнес он, едва услышал голос опера. – Ты кому поручил опрашивать знакомых Марухина? Никитину и Зулину? Отлично. И как у них успехи? Вчера что-нибудь выяснили? А, ну да, я и не сообразил. Ну ладно, пусть сегодня опросят всех оставшихся. Да, всех! Перешли мне пока то, что есть. Ну и что, что мало. Жду!

Отключившись, Смирнов достал таблетку от никотиновой зависимости и положил в рот. Почти все свидетели были вчера на даче, опросить удалось только жену убитого и его родителей.

Минут через десять зазвонил факс.

– Да? – Смирнов поднял трубку, зная, что это Дымин.

– Стартую, – доложил тот.

– Давай.

Следователь нажал зеленую кнопку, и из факса медленно начал выползать лист с рукописным текстом. Смирнов оторвал его и принялся читать, с трудом разбирая каракули опера. Затем отложил бумагу и задумался. Если верить словам жены и родителей, Марухин был гением. Окончил школу на год раньше, поступил в университет на биолого-почвенный факультет, учился на кафедре генетики, блестяще защитил докторскую, потом стал самым молодым профессором, писал статьи, его авторству принадлежат две монографии на тему новейших методов генной терапии. Был хорошим семьянином, хотя часто отсутствовал дома по причине многочисленных командировок. Читал лекции в Берлине, Вене, Париже, Нью-Йорке, Сан-Франциско, Барселоне, Мадриде и так далее. Мировая знаменитость, одним словом. Восемнадцать лет назад организовал в НИИ лабораторию, которая почти сразу получила от известной зарубежной фармацевтической фирмы грант на изучение способов коррекции генных мутаций путем генной инженерии. Регулярно публиковались отчеты, в которых объявлялось об успешном лечении врожденных изъянов.

Как человек Марухин был отзывчивым, трудолюбивым, целеустремленным. Почти все время посвящал работе. Иногда до ночи засиживался в университетской лаборатории.

Смирнов пометил для себя, что это, а также частые командировки профессора требуют проверки. Сколько раз оказывалось, что за трудолюбием и самоотверженностью скрывалась страсть к молоденьким девчонкам? Притча во языцех! Был ли Марухин таким страстным приверженцем генной инженерии или нет – это нужно было выяснить. Конечно, едва ли любовница могла забить ему рот глиной и вложить записку со знаком «тав», тем более проделать это у него дома, после чего засунуть труп в холодильник; но, с другой стороны, кто знает, с кем он путался? В принципе ничего невозможного для женщины в почерке убийцы не просматривалось. И пытки, и мотив бездушного истукана – все это вполне укладывалось в месть брошенной или обманутой любовницы. Так что прояснить обстоятельства жизни убитого было необходимо. Он набрал номер Дымина.

– Вот тебе еще задание, – сказал он, едва услышав голос опера.

– Господи, у тебя что, гон?!

– Записывай.

– Запомню.

– Надо выяснить, действительно ли Марухин ездил в те командировки, о которых рассказала жена. И чем он занимался, когда засиживался на работе.

– Понял. Ищем интрижку?

– Ее.

Дымин вздохнул.

– Ладно, еще что-нибудь?

– Пока нет.

Отключившись, Смирнов нашел в Интернете роман Майринка и скачал его себе на компьютер. Если это самое известное произведение о Големе, оно не могло пройти мимо убийцы. Заодно следователь загрузил каббалу – он понимал, что вникать в это учение некогда, но надеялся отыскать там какие-нибудь упоминания о ритуале создания глиняного человека.

До пяти было еще много времени, и Смирнов открыл файл с романом.

Когда уже пора было ехать на встречу с Викандровым, следователь едва сумел оторваться от произведения Майринка. Готическое очарование мистического романа захватило его. Он представлял себе пейзажи старой Праги, ее темные улочки и мрачные чердаки.

Следователь сел в старенький «мицубиси» и поехал в университет. Продемонстрировав на проходной удостоверение, выяснил, как пройти на кафедру. Но найти дорогу оказалось не так-то просто: пришлось раза три спрашивать студентов, потому что здание представляло собой настоящий лабиринт коридоров, переходов и лестниц. Наконец Смирнов постучал в дверь с табличкой, на которой была написана фамилия профессора.

– Да-да, – раздался в ответ хорошо поставленный мужской голос.

Открыв дверь, следователь увидел полного мужчину в песочного цвета костюме и темно-синем галстуке. Он был лыс, на носу сидели очки в черной пластмассовой оправе.

– Старший лейтенант Смирнов, – представился полицейский, продемонстрировав удостоверение.

– Садитесь. – Профессор указал на стул перед своим столом. – Что конкретно вас интересует? Ваш коллега сказал, вам требуется консультация, но я не очень понял, какая именно.

Смирнов объяснил, что расследует убийство, в котором фигурируют красная глина и записка со знаком «тав» – явные отсылки к легенде о Големе.

– Я, конечно, покопался в Интернете, – пояснил полицейский, – но это не то же самое, что послушать знающего человека. Так что, Максим Юрьевич, надежда на вас.

– Не преувеличивайте! – усмехнулся Викандров. – В наше время и профессор может кое-что почерпнуть из Интернета.

– Правда? – искренне удивился Смирнов.

– Ну конечно. А почему нет? Информации много, и, чтобы ее найти, никуда ходить не нужно. По-моему, очень удобно. Лично я Сетью пользуюсь регулярно.

– Понимаю вас, – кивнул следователь. – Нам вот тоже приходится.

– Итак, сама легенда вам, как я понимаю, известна, – продолжил профессор, возвращаясь к главной теме. – Нужны детали?

– Скорее я бы послушал ваше личное мнение. Так сказать, точку зрения исследователя. Что все это может значить? Горло убитого было забито красной глиной, в рот засунута бумажка со знаком «тав». Труп нашли в холодильнике. Вряд ли это важно, но я рассказываю это для полноты картины.

– Господи, что за ужас! – покачал головой Викандров. – Знаете, не так-то легко с ходу что-то сообразить. Дайте поразмыслить. – Он открыл ящик стола и достал пачку «Далласа». – Курите, если хотите.

– Спасибо, я бросил.

– Похвально. Давно?

– Три месяца как.

– Держитесь нормально?

Смирнов пожал плечами:

– Когда как.

Викандров неопределенно хмыкнул и закурил. Он затянулся раза три, глядя в стол, потом засопел и поднял глаза на следователя.

– Значит, так. Что можно предположить… Человек, вернее, убийца полагает, что кто-то является Големом. Чтобы его уничтожить, он кладет ему в рот записку с последней буквой еврейского алфавита – как и положено, если верить легенде. Красная глина должна, очевидно, означать, что погибший был Големом. Значит, прежде всего следует выяснить, чем руководствовался преступник.

– Что вы имеете в виду? – спросил Смирнов, потому что Викандров замолчал, сосредоточенно стряхивая пепел в керамическое блюдце.

– Считал ли убийца, что его жертва – настоящий глиняный истукан – и в таком случае вы имеете дело с сумасшедшим, – или же он вкладывал в глину и записку символическое значение? Если верно последнее, то преступник мог приписывать убитому такие черты, как черствость, бесчеловечность, бездушие. Хотел ли он наказать его именно за это или это была личная месть – тоже вопрос, на который нужно найти ответ. Впрочем, я уверен, что вскоре он сам вам все объяснит.

– В каком смысле? – опешил Смирнов.

– Я не криминалист и не психолог, – пожал плечами профессор, – но фильмы про маньяков смотрю, как и большинство. Судя по глине и записке, вы имеете дело с убийцей, для которого важно, чтобы люди, так сказать общество, понимали, почему он так поступает. То есть он ищет себе оправдание. Наверняка преступник убежден, что своими действиями он восстанавливает справедливость. Если это дело личное, то вам будет проще, потому что в таком случае убийца почти наверняка из окружения жертвы. Если же он выбирает жертву исходя только из ее личностных качеств…

– Постойте, Максим Юрьевич! – перебил профессора Смирнов. – Мы что, уже говорим о серийном убийце? Ведь убили только одного человека.

– Вы уверены? Может, вы просто еще не знаете об остальных. Ну и кроме того, кто помешает вашему преступнику убить вновь?

– Почему вы так уверены, что должны быть еще жертвы?

– Потому что, когда человек начинает мстить, он постепенно входит во вкус и заканчивает тем, что ищет виноватых даже там, где их нет. Впрочем, поймите меня правильно: лично я надеюсь, что больше никто не погибнет. Просто в это слабо верится. Вы со мной не согласны? – Профессор внимательно посмотрел на Смирнова.

– Вообще-то такие опасения у меня есть, – нехотя признал тот.

– Ну вот видите, – согласился Викандров. – Так что, если будут еще жертвы, постарайтесь установить, есть ли между ними хоть какая-то связь. Может, они ходили к одному парикмахеру или лечили зубы у одного дантиста. Впрочем, – смущенно спохватился профессор, – кого я учу, верно?

– Верно, – не стал спорить Смирнов. – Все, что вы говорите, Максим Юрьевич, правильно, вот только я бы предпочел арестовать преступника раньше, чем он еще кого-нибудь убьет.

– Само собой, – согласился Викандров, туша сигарету в блюдце. – Могу вам помочь еще чем-нибудь?

– Я так понял, что некий раввин создал истукана для защиты Пражского гетто, – продолжил Смирнов. – Но тот восстал против него и убил.

– Это сюжет романа Майринка, – проговорил профессор. – Но описанный в нем способ оживления и умерщвления Голема – не единственный. Можно еще написать на лбу истукана имя Бога, а чтобы убить его – стереть. В принципе он более логичный, потому что его легче исполнить. Сами понимаете, не так-то легко засунуть бумажку в рот восставшего против тебя Голема.

– Но наш убийца выбрал именно такой способ. Очевидно, потому, что у него подобных сложностей не было: он сначала убил, а потом уже, так сказать, оформил.

– Нельзя ли поподробнее узнать о том, как именно он «оформил» преступление, – попросил Викандров. – Я понимаю, что это, скорее всего, против правил, но, может, какая-нибудь подробность наведет меня на мысль… – Он замолчал и неопределенно помахал рукой.

– Думаю, ничего страшного, – произнес Смирнов, – не случится, если я вам расскажу. Только прошу об этом не распространяться.

– Буду нем как рыба.

– Жертву пытали.

– Это хотя бы был мужчина? – перебил Викандров.

– Да.

– Извините. Просто для полноты картины.

– Так вот, его усыпили хлороформом, связали проволокой и пытали. Резали и ломали обрезком трубы суставы. Затем забили рот глиной, и он задохнулся.

– Знаете, я понимаю, что вы пришли за консультацией по поводу мифологической составляющей, – сказал профессор, – так что простите мое любопытство, но я не могу себе отказать в возможности порассуждать. Не каждый день к тебе приходит следователь, ловящий убийцу, да еще такого… необычного.

– Пожалуйста, – разрешил Смирнов.

– Просто я подумал, что раз этого человека пытали, то, возможно, хотели что-то узнать.

– Или просто причинить боль, – вставил Смирнов.

– Конечно. Но если из него выбивали информацию, то о чем? В случае мести, вероятно, о подробностях дела – я имею в виду тот случай, когда убитый кому-то насолил, если это вообще имело место – или о… сообщниках.

– То есть о будущих жертвах? – догадался Смирнов.

Викандров пожал плечами:

– Наверное, я смотрю слишком много детективов.

– Ничего, продолжайте. Я с вами согласен.

– Да?

– Я пришел к тем же выводам.

Профессор заметно приободрился.

– Я только хотел сказать, – проговорил он, – что, если будет еще труп, но на нем не окажется следов пыток, значит, преступник выяснил все, что хотел. И еще: в таком случае он мстит за себя или за кого-то из близких.

– Потому что лишь в этом случае жертвы окажутся знакомы, – продолжил профессорскую мысль Смирнов.

Рассуждения Викандрова полностью подтвердили его собственные умозаключения. Это было хорошо. Плохо было другое: без второго трупа нельзя было продвинуться дальше.

– Мне очень жаль, – сочувственно произнес, глядя на полицейского, профессор.

– Почему? – резко спросил Смирнов.

– Потому что вам, наверное, все-таки придется расследовать не одно убийство.

Он словно прочитал мысли следователя.

– Спасибо, Максим Юрьевич, – проговорил Смирнов, вставая. – Вам есть что еще добавить?

Профессор развел руками.

– Боюсь, не очень-то вам помог. Наверняка вы рассчитывали на что-то другое.

– В нашем деле никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь, – уклончиво заметил Смирнов. – В любом случае спасибо.

Попрощавшись с профессором и в целом удовлетворенный беседой, следователь вернулся в управление. Усевшись в своем кабинете, он достал пару бутербродов с докторской колбасой и тонкими ломтиками голландского сыра и перекусил, прихлебывая обжигающий чай с лимоном. Затем набрал номер Тумарина.

– Алло, это Смирнов. Есть чего?

– Я выяснил, что это за глина.

– Ну?

– Вам понравится результат.

– Хорош цену набивать! Давай по сути.

– Ладно, как скажете. – Казалось, Тумарин слегка обиделся. – Цвет глина приобретает благодаря содержанию оксида железа и меди. В ней содержатся также различные минералы, название которых сами по себе вам ничего не скажут. Но в зависимости от того, сколько всего этого содержится в глине, можно определить месторождение, откуда она взята. Я связался с геологами, они подняли свою базу данных, и – вуаля! – оказалось, что глина, которая была во рту убитого, взята из карьера в сорока километрах от Питера. Адрес и даже план проезда я вам пришлю по электронной почте.

– Да, присылай все, что есть, – быстро распорядился Смирнов. – Это точная информация? Я имею в виду, насчет того, откуда глина.

– На девяносто процентов, но точнее вам никто не скажет. Конечно, может, человек накопал ее у себя на участке или прямо в городе – там, куда ее выгрузили, привезя с карьера. Но в таком случае я вам не помощник.

– А можно выяснить, куда в последнее время привозили глину с этого карьера?

– Думаю, да. Только это не ко мне, а к строительным фирмам.

– Понял. Жду адрес карьера.

– Дайте мне минуту.

Тумарин продиктовал адрес, вернее, указания, как добраться до места добычи глины. Смирнов поблагодарил, повесил трубку и откинулся на спинку кресла – надо было все обдумать. Конечно, можно съездить и на карьер, но что это даст? Наверняка это огромная площадь, ни о чем не говорящая тому, кто оказался там впервые и даже не знает, что к чему. Следователь вдруг сообразил, что есть способ проще. Он зашел в Интернет и отыскал телефон конторы, ведающей выработкой глины из карьера. Затем снял трубку и набрал номер. Через четыре гудка раздался резкий мужской голос:

– Да?

– Это карьер? – на всякий случай уточнил Смирнов.

– Да-да, в чем дело?

– Говорит старший лейтенант Смирнов из РУВД, – представился полицейский. – Скажите, у вас не происходило никаких происшествий? Я имею в виду в последнее время.

Возникла пауза. Затем мужчина на том конце провода спросил:

– А вы разве не знаете?

– О чем? – насторожился Смирнов.

– Полиция приезжала сегодня утром. Забрала тело, и показания у нас брали.

– Какое тело? – почти крикнул следователь. – Чье?

– Не знаю. Слушайте, мне надо идти, я не могу сейчас разговаривать. Вам лучше обратиться в местный отдел полиции.

В трубке щелкнуло, и раздались короткие гудки. Выругавшись, Смирнов узнал по справочнику телефон местного отдела и позвонил.

– Старший лейтенант Смирнов, РУВД, – сказал он резко. – К вам поступал труп мужчины с глиной в горле и запиской во рту? – Полицейский действовал наугад, но ему нужно было продемонстрировать свою осведомленность.

– Поступал, – ответил дежурный. – Сегодня утром. А-а…

– Кто ведет следствие? – перебил Смирнов.

– Да пока никто вроде. Должны следака прислать из…

– Я уже еду! – торжествующе объявил Смирнов и бросил трубку.

После этого он тут же направился к Петровичу и изложил обстоятельства дела. Начальник выслушал внимательно, время от времени качая головой.

– Значит, все-таки серия? – проговорил он с досадой, когда Смирнов замолчал.

– Видимо, так.

– Придется тебе опять постараться, а?

– Что поделать, – улыбнулся следователь. – Такая работа.

– Ладно, поезжай, все там выясни. Распорядись, чтобы тело забрали и отдали Тумарину. Словом, бери все под свой контроль.

Именно этого Смирнов и хотел.

– Может, труп что-нибудь прояснит, – выразил надежду Петрович.

– Хорошо бы, – согласился следователь.

Выйдя из кабинета начальника, он сразу спустился и сел в машину. Дорога заняла больше часа, и, когда наконец Смирнов добрался до местного отдела, его уже встречали. Петрович уже успел позвонить и все уладить, так что Смирнову осталось только представиться и пожать руки местным стражам правопорядка.

– Известна личность убитого? – спросил Смирнов начальника отдела по фамилии Тарский. Тот был тучным мужчиной с лысой макушкой и коротко стриженными усами. На щеке у него темнело родимое пятно размером с пятирублевую монету.

– Липин Ярослав Сергеевич, – проговорил он, беря короткими пальцами лежавший на столе листок. – Проживал в Питере, на проспекте Космонавтов. Работал в роддоме акушером. Тридцать девять лет, не женат, детей нет.

– Как удалось выяснить личность? – поинтересовался Смирнов.

– У него в кармане паспорт лежал.

– Он был одет?

– Нет, шмотки рядом валялись, связанные в узел.

– Что с кошельком?

– На месте, но пуст.

– Следы пыток?

– На лодыжках и запястьях проволока.

– Это все?

Тарский кивнул.

– Патологоанатом успел осмотреть труп?

– Да, но по-быстрому.

– Ладно. Я вызову машину, чтобы его забрали.

– Не вопрос.

Тарский явно был доволен тем, что это дело, очевидный глухарь, забрали из его отдела.

– Кто обнаружил тело?

– Оператор экскаватора.

– Показания сняли?

– А то. Нужны?

– Давайте.

Тарский достал из шкафа папку и протянул Смирнову.

– Тут все, – сказал он.

– Спасибо. – Следователь достал листок, подписанный Юрием Валентиновичем Ясиным, и быстро пробежал глазами. – Вроде ничего необычного, – заметил он. – Копал и откопал.

– Труп был только слегка присыпан глиной, – пояснил Тарский. – Его явно не пытались спрятать.

Смирнову было ясно, что убийца хочет, чтобы полиция шла по следу и находила его жертвы. Значит, должно быть указание, где искать следующий труп.

– В руках у Липина что-нибудь было?

– Нет.

– Можно посмотреть его вещи?

– Пожалуйста. Суханов проводит. – Начальник отдела снял трубку и вызвал одного из оперов. – Покажи старшему лейтенанту шмотки этого жмурика, – приказал он высокому худому парню лет двадцати трех, вошедшему через пару минут в кабинет.

– Есть, – кивнул тот.

Смирнов поблагодарил Тарского и вышел вслед за опером.

– Суханов, – протянул тот руку, едва оба оказались в коридоре. – Вам дали дело?

– Ага. Мне.

– Ясно. Не повезло.

– Не говори.

Опер провел Смирнова в помещение, где хранились вещдоки, – узкую кладовку с зарешеченным окошком под самым потолком. На стене висела лампочка без плафона. Щелкнув выключателем, Суханов снял с верхней полки большую коробку и поставил перед следователем:

– Вот все, что было.

Смирнов поднял крышку и вытащил куртку из синтетической ткани, белую футболку с принтом (вид Нью-Йорка), синие джинсы, носки, семейные трусы, свернутый брезентовый ремень, изрядно потрепанный, а также в отдельном целлофановом пакете то, что было в карманах. Но прежде, чем заняться личными вещами покойного, Смирнов тщательно прощупал и осмотрел подкладку на одежде. Затем открыл пакет и высыпал его содержимое на стол.

– Все как у всех, – проговорил наблюдавший за его действиями Суханов. – Сигареты, зажигалка, носовой платок, кошелек. Мужика, кстати, грабанули.

Смирнов открыл портмоне и проверил все отделения. Пусто. Он бегло просмотрел паспорт и отложил его в сторону. Заглянул в пачку с сигаретами (там было еще пять штук), щелкнул газовой зажигалкой. Одноразовой. Затем развернул носовой платок. Он оказался чистым, без монограмм (что, конечно, неудивительно).

– Вот единственная странность во всем наборе. – Суханов указал на тоненькую брошюру с видом какой-то церкви на обложке.

Смирнов взял ее и развернул. Трижды сложенный проспект о работе Троицкого монастыря. Никаких пометок, только набранный и отпечатанный текст с картинками. В конце – адрес.

– Что нашла бригада там, где было обнаружено тело? – спросил следователь, сложив вещи обратно в пакет.

– Отчет в кабинете, – ответил Суханов. – Могу отксерить.

– Давай. Это я прихвачу с собой.

Смирнов взял коробку, и они с опером отправились к следователю в кабинет.

– Я расписочку пока составлю, – проговорил Суханов, протягивая следователю отчет бригады, забиравшей тело. – Насчет вещдоков.

– Ага, – согласился Смирнов, беря листки.

Он сел в кресло и принялся читать. Опер тем временем устроился за компьютером, чтобы набрать расписку с перечнем переданных Смирнову вещей убитого.

В отчете было указано, что тело находилось под тонким слоем глины на склоне карьера – там, где велись самые активные работы. То есть его должны были сразу же обнаружить – как и случилось. Смирнов с удовлетворением отметил, что оказался прав: преступник хочет, чтобы полиция следовала согласно его указателям и легко находила тела.

Рядом с телом были обнаружены смазанные следы ботинок с рифленой подошвой (фотография рисунка прилагалась, был также сделан слепок). Размер установить не удалось. Судя по всему, владелец ботинка поднимался по склону и поскользнулся. Другие следы отсутствуют: убийца вылил на глину большое количество воды, которая все смыла, кроме одного отпечатка.

Возле карьера обнаружены следы шин автомобиля «Волга». Там же следы вылитой воды. В кустах найдены два пустых пластиковых бака объемом по сорок литров. Видимо, в них и была привезена вода, которую использовали для уничтожения следов.

Отпечатки шин теряются через триста двадцать два метра – когда «Волга» выбралась на шоссе. Там еще были заметны следы глины, оставшейся на покрышках, но через семьдесят четыре метра они стали неразличимы. Кроме того, там довольно оживленное движение, так что все, что было, стерлось еще до прибытия бригады.

Смирнов отметил про себя, что опергруппа неплохо поработала. Он протянул листки Суханову:

– Скопируй, пожалуйста.

– Конечно, – сказал тот, забирая отчет.

Смирнов достал мобильник и набрал номер Павлова.

– Привет, как дела?

– Валер, я собрал информацию по библиотекам. Тут семнадцать человек, плотно интересовавшихся Големом в последнее время.

– Оставь в управлении, заеду – заберу. Слушай, есть еще дело.

– Давай.

Смирнов кратко обрисовал ситуацию.

– Значит, все-таки серия, – подвел итог опер, выслушав про второй труп.

– Да. Так что надо забрать вещдоки. И вызови машину для тела. Пусть его доставят Тумарину.

– Ладно, сейчас сделаю.

– Одну коробку с вещами убитого я заберу сам, но тут есть еще две канистры. Займись ими, пожалуйста. Надо выяснить, откуда они.

– Понял. Все организую.

– Ладно, давай.

Повесив трубку, Смирнов взглянул на Суханова. Тот протянул ксерокопию отчета и распечатанную расписку. Следователь пробежал ее глазами и поставил свою подпись. Затем он отнес коробку с вещами в машину, а сам вернулся в кабинет Тарского.

– Все посмотрели? – осведомился тот.

– Да, спасибо. Ваши ребята не проверяли, видел ли кто-нибудь поблизости от карьера «Волгу»? – спросил Смирнов.

– Еще не успели. Хотели сегодня этим заняться, но тут появились вы.

– Проверьте, ладно? Вам это будет сделать удобнее.

Тарский закряхтел, но согласился:

– Сделаем. Вот только знать бы, когда она там стояла.

– Патологоанатом определит время смерти, и будем плясать от этого. Я вам сообщу.

– Лады, подождем.

– И пусть ваши парни заодно узнают, не было ли кого поблизости от карьера раньше. Теперь уже ясно, что глина, найденная в горле первой жертвы, взята отсюда, значит, преступник приезжал на карьер, чтобы взять ее. Его могли заметить.

– Понятно. Будем работать, – сказал Тарский.

– Еще раз спасибо. – Смирнов поднялся.

Они с начальником отделения обменялись рукопожатиями, и следователь вышел на улицу. Сев за руль, он минуту посидел, раздумывая, а затем набрал на мобильнике номер Дымина.

– Алло, здорово. Ты уже знаешь?

– Что нам опять досталась серия?

– Павлов сказал?

– Он самый. Я собрал показания со знакомых Марухина, они тебя ждут в управлении.

– Отлично, изучу. Слушай, тут такое дело: надо съездить в Троицкий монастырь. Записывай адрес.

– Погодь, возьму бумажку. Все, диктуй.

Смирнов продиктовал адрес.

– А что там делать? – поинтересовался Дымин.

– Думаю, там будет следующая жертва.

– С чего ты взял?

Смирнов объяснил насчет проспекта.

– Я узнаю, не было ли из монастыря звонков в полицию.

– Само собой. Но если труп уже нашли и забрали, все равно съезди.

– Конечно.

– Если все же трупа нет, надо будет обеспечить охрану монастыря.

– Понимаю.

– Я не знаю, кто жертва – монах, или посетитель, или вообще человек, не имеющий к монастырю отношения. Может быть любой.

– Ясно. Если трупа еще нет, будем смотреть в оба. Устроим засаду по всем правилам.

– Я все-таки думаю, что это не понадобится, – мрачно сказал Смирнов.

– Уверен, что тело уже там?

– Если его не забрали.

– Ладно, как только узнаю, позвоню.

– Хорошо, до связи.

Смирнов вырулил на шоссе и поехал в город. По дороге завернул в кафе и перекусил пирожками с кофе, с тоской поглядывая на витрину с сигаретами. Потом отправился в управление. Там Смирнов сдал вещдоки в хранилище, оставив только брошюру и паспорт убитого.

Зазвонил телефон, на экране высветилось «Дымин».

– Да? – отрывисто произнес следователь, прижав трубку к уху. – Ну что?

– Ты был прав. В монастыре сегодня нашли труп. Его уже забрали, но я договорился, что его доставят Тумарину.

– Молодец, – похвалил Смирнов. – А кого убили? И когда нашли тело?

– Жертва – монах. Зовут брат Федор, в миру – Базаров Степан Николаевич. Отвечал за монастырские трапезы.

– Повар, что ли?

– Нет, просто ведал столовой. Сам не готовил.

– Ясно.

– А тело нашли около часа назад. Решили изменить меню к обеду, стали искать, чтобы согласовать, и обнаружили, что монах пропал. Из монастыря при этом не выходил. Ну, сначала удивились, потом испугались: вдруг плохо стало где-то человеку?

– Я так понимаю, утром его видели живым?

– Видели. И после завтрака тоже. Так что убили его между одиннадцатью и двумя.

– И где нашли?

– В кустах, за складом с садовым инвентарем.

– Глухое место?

– Пока не знаю. Еще не доехал до монастыря. Как огляжусь, позвоню.

– Не знаешь, нашли что-нибудь на теле? В смысле, следующее указание.

– Мне сказали, что в руке монах держал бумажку с какой-то иллюстрацией. Но ее ему явно просто вложили.

– Что на иллюстрации, спросил?

– Естественно.

– И?..

– Мужик в колеснице.

– Что?

– Мужик в колеснице. В доспехах.

– А откуда иллюстрация?

– Понятия не имею.

– Узнай.

– Ладно.

– Давай, жду звонка.

Убрав мобильник, Смирнов придвинул листки с отчетами Дымина и Павлова – опера оставили их ему на столе. Изучив их, следователь позвонил Павлову.

– Слушай, прочитал твой список. В принципе не удивлен. Кто еще станет копаться в этой теме, кроме студентов и ученых. Спасибо, кстати, что сразу выяснил их личности.

– Не за что. Я же знал, что ты все равно заставишь это сделать, – усмехнулся Павлов.

– Можешь теперь проверить, кто из них чем занимался в течение последних двух дней? Особенное внимание – с одиннадцати до двух сегодняшнего дня. Это время смерти третьей жертвы.

– Что, уже и третья есть? – поразился опер.

– Да.

– Где? Кто?

Смирнов пересказал Павлову то, что узнал от Дымина.

– Вот гад! – возмутился тот. – А мне даже не сказал. Я-то ему насчет мужика в карьере сразу позвонил, – добавил он с обидой.

– Ладно, не хнычь! – оборвал его Смирнов. – Проверь любителей чтения, а я пока съезжу в университет, где работал Марухин, поговорю с его коллегами. Что-то больно разные мнения насчет этого товарища собрал Дымин. Одни говорят, что беспринципная мразь и пойдет по головам, другие – что истинный ученый и жизнь положил на алтарь науки.

– А что, одно другому мешает?

– Разве нет?

– По-моему, не обязательно.

– Ну вот я и уточню. Кроме того, хочу познакомиться со всей этой компанией лично. Ты же помнишь наш главный принцип при расследовании мокрух?

– Искать в ближайшем окружении жертвы?

– Ага.

– Ладно, шеф, действуй.

Попрощавшись с опером, Смирнов отправился в НИИ, где работал Марухин. Показав на проходной удостоверение, он прошел к директору института и объяснил, что хочет поговорить с коллегами погибшего.

– У нас уже была полиция, – сообщил тот. Это был плотно сбитый мужчина с хорошей осанкой и холеным круглым лицом. Смирнов задержался взглядом на значке, видневшемся на лацкане директора: золотой факел в лавровом венке. Звали директора Калужников Леонид Юрьевич. – Ваши коллеги всех опросили, включая меня.

– Знаю, – сказал Смирнов. – Читал протоколы бесед. Но так и не составил представления о Марухине, если честно. Все говорят разное.

Директор понимающе улыбнулся:

– Ничего удивительного. Люди подобные Марухину, как правило, вызывают противоречивые эмоции: от зависти до восхищения.

– Вот-вот.

– Это нормальная ситуация. Если хотите знать мое мнение, Марухин был предан своему делу, действительно посвятил ему свою жизнь и того же требовал от других. Он не понимал, как человека может интересовать что-то, кроме работы. Отсюда и проблемы с окружающими.

– Не все разделяли его фанатизм?

– Конечно.

– Он ссорился с коллегами?

– Нет. В лаборатории, которой он руководил последние годы, подобрался коллектив, который Марухина вполне устраивал. Такие же увлеченные исследователи, как и он. Конечно, возникали разногласия, но ничего серьезного.

– А с кем он конфликтовал?

– Да со всеми. Но это мелочи, из-за которых не убивают.

– Ничего принципиального?

Директор покачал головой:

– Насколько мне известно, нет. Но вам лучше поговорить об этом с коллегами Марухина. Я так понял, что не все отозвались о нем лестно?

– Это как посмотреть. В его профессиональных качествах никто не сомневается.