Текст книги "Башня из красной глины"

– Привет, Валер. – Петрович поставил фотографию на место и сложил руки перед собой, сцепив пальцы в замок. – Ну, как продвигается? Слышал, оказалась серия. – В голосе Петровича звучала досада. – Не везет так не везет.

– Да, Павел Петрович, и это убийство не последнее. Мне кажется, мы имеем дело с зазывалой, – проговорил Смирнов, садясь в кресло.

Начальник закурил сигарету и внимательно взглянул на подчиненного.

– Почему?

– Ну, смотрите сами, – принялся излагать Смирнов. – Глина в горле первого трупа указывала на карьер, где нашли второе тело. В вещах же второй жертвы была брошюра из монастыря, где убили монаха.

– В руке которого оказалась иллюстрация из детской книжки, – закончил за следователя Петрович.

– И это тоже указание на место, где будет следующий труп.

– И где же? – скептически хмыкнул Петрович, постукивая по столу зажигалкой. – Что там на картинке?

– Фаэтон.

– Сын бога солнца?

– Угу.

– Значит, следующий труп там и будем искать, – кивнул начальник.

– Где? – не понял Смирнов.

– На Солнце. – Петрович указал дымящейся сигаретой в потолок.

– Нет, Павел Петрович, следующее убийство планируется на теплоходе «Фаэтон». На нем завтра поплывут коллеги Марухина в Сургут. У них там семинар.

Начальник вытаращил на подчиненного глаза, что доставило следователю немалое удовольствие.

– На нем плывут семь сотрудников НИИ, – уточнил Смирнов. – Они все из лаборатории Марухина. Билеты заказаны еще в четверг, розданы в пятницу вечером. Так что убийца спланировал все еще до выходных. Но действовать ему пришлось очень быстро.

– Значит, убийца назначает нам встречу на «Фаэтоне»? – мрачно констатировал Петрович. Он сразу оценил всю серьезность ситуации.

– Уверен, что да. Там убийства еще не было. Значит, оно произойдет во время плавания. Преступник торопился, убивая первые три жертвы: он хотел успеть на рейс теплохода. Иначе он бы спрятал тела получше и дал себе больше времени.

– А следующая жертва, по-твоему, – один из этих ученых?

– Это логично.

– Согласен. Вопрос в том, входит ли в число этих семерых и преступник. Или он появится со стороны?

– Мы отработаем оба варианта.

– Само собой. Но нужно поговорить со всеми семерыми: возможно, потенциальная жертва сама догадается, что именно она на очереди, и попросит защиты.

– Дай-то бог! – искренне сказал Смирнов.

– И сколько человек ты рассчитываешь задействовать в операции?

– Чем больше, тем лучше.

– Но мы не можем снимать людей с теплохода. Билеты-то уже куплены. Так что придется обойтись всего несколькими сотрудниками. Кого возьмешь?

– Дымина и Павлова, – не задумываясь, ответил Смирнов.

– Одобряю и понимаю, – согласился Петрович. – Сегодня выясню, сколько мест на теплоходе свободно, и тогда, может, втиснем еще кого-нибудь. Вам троим уголок найду в любом случае.

Смирнов умолчал о том, что, по его мнению, жертвой может быть не один из сотрудников лаборатории, а все. Конечно, если это так и убийца среди них, то рано или поздно его можно будет вычислить методом исключения (в самом крайнем случае). А вот если он просто плывет тем же рейсом, то дело труба. Тут можно рассчитывать только на то, что его удастся взять с поличным, потому что уследить за двумя с лишним сотнями пассажиров плюс команда нереально. Даже если наводнить теплоход полицейскими, а в распоряжении Смирнова будут всего несколько оперов.

Вскоре Петрович позвонил и сказал, что на «Фаэтоне» нашлось всего два места, да и то лишь благодаря тому, что Марухина убили.

– Так что придется взять кого-нибудь одного, – пояснил он.

– Возьму Дымина, – решил Смирнов.

– Лады. Билеты получишь у меня завтра утром. Часов в десять приходи. Заодно все обсудим.

Поговорив с начальником, Смирнов набрал номер Тарского.

– Это старший лейтенант Смирнов, – представился он. – Как дела?

Тот крякнул.

– Пока никак. Никто ничего не видел. Ни человека, ни «Волгу».

– А на трассе проверяли? Может, ее тормозили?

– Проверяли, – хмуро буркнул Тарский. – Не тормозили. И нигде на шоссе она не останавливалась.

– Плохо, – констатировал Смирнов.

– Угу.

– Ладно, спасибо.

– Да не за что. Если что всплывет, сообщим.

Затем Смирнов позвонил Павлову.

– Снова я, – сказал он. – Новости есть?

– Есть. Я уже сам тебя набрать хотел, да ты меня опередил.

– Выкладывай.

– Про алиби читателей, любителей Голема, пока ничего не скажу. Это дело не на два часа. А вот что я узнал насчет канистр. Криминалисты говорят, что это не канистры.

– В смысле?

– Это пластиковые бутыли для хранения реактивов. Причем конкретно в этих хранится спирт. Технический, девяностошестипроцентный. Вместо пробки вставляют сифон и нацеживают столько, сколько нужно.

– И что, в них действительно был спирт?

– Ага. Более того, криминалисты взяли немного глины из карьера, где преступник уничтожал следы, и сделали анализ.

– И?..

– В карьер вылили не воду, как мы думали вначале, а спирт.

– И это удалось определить?

– Ну да.

– Я думал, он без следа испаряется.

– Я тоже так считал и спросил криминалистов. Они сказали, что четыре процента составляют примести. На хроматографе они легко определяются.

– Ясно. А где используется такой спирт? Вернее, где можно раздобыть бутыли вроде этих?

– В химической лаборатории.

– Серьезно?

– Ага. Ты тоже подумал о НИИ, где работал Марухин?

– Еще бы. Когда я там был, его коллеги обсуждали, что какие-то алкаши сперли спирт. Я тогда значения не придал, конечно. У нас в России, известно, прут всё, что плохо лежит.

– Иногда и то, что лежит отлично, – заметил Павлов.

– Ну да. Но теперь надо выяснить, в чем хранился спирт в НИИ. Я сейчас позвоню Бирюкову или Кушековой.

– Хорошо, удачи.

Смирнов набрал номер профессора.

– Здравствуйте, – произнес он, услышав его голос. – Старший лейтенант Смирнов беспокоит. Пара вопросов.

– Слушаю.

– Когда у вас из лаборатории украли спирт?

– Не знаю. В пятницу днем еще был.

– А когда обнаружили пропажу?

– Сегодня после обеда.

– А кто первым заметил отсутствие спирта?

– Бирюков. Он ему понадобился для какой-то реакции.

– Забрали весь спирт?

– Нет, только две бутыли.

– А всего их сколько?

– Шесть. У нас большой запас.

– Бутыли по тридцать литров?

– Кажется, да. Во всяком случае, довольно большие.

– На них есть какая-нибудь маркировка?

– Об этом лучше спросить Бирюкова.

– Хорошо, спасибо.

Отключившись, Смирнов перезвонил Павлову.

– Это опять я.

– Что случилось, шеф?

– Возьми у криминалистов канистры и сгоняй к Бирюкову, это химик из лаборатории Марухина. Спроси, их ли это добро и не было ли на них каких-нибудь наклеек. Понял?

– Да. Сейчас на канистрах нет ничего, я спрашивал.

– Естественно. Если маркировки и были, их удалили.

– Слушай, Валер, все ниточки тянутся в лабораторию, да?

– Не знаю насчет всех, но в целом ты уловил тенденцию.

Опер хмыкнул.

– Я позвоню после того, как съезжу к химику.

– Договорились.

Смирнов вскипятил чайник и налил себе черный кофе. Почитал роман Майринка, хотя было ясно, что это едва ли поможет.

Через некоторое время позвонил Дымин.

– Ну? – нетерпеливо проговорил следователь, снимая трубку.

– Заждался? – усмехнулся опер. – Ладно, можешь меня поздравить.

– С уловом?

– С ним.

– Говори.

– Сначала насчет монаха. Брат Федор, вернее, Базаров, до того как принять постриг, был химиком в лаборатории Марухина. Он работал у него двенадцать лет.

– Блеск! – только и смог выговорить Смирнов. – А что с телефоном?

– Я узнал в компании сотовой связи: ему звонили утром, незадолго до смерти. Но владельца номера определить не удалось.

– Как так?

– Дело в том, что компания проводила акцию на новый тариф. Симки просто раздавались на улицах – кто хотел, мог подключиться. Никаких договоров.

– Ясно. И когда раздавались симки?

– Две недели назад начали, позавчера закончили.

– Так-так. Это все?

– Насчет Базарова да. Теперь что касается Липина. Я пообщался с его женой и коллегами.

– И что?

– Он работал акушером девятнадцать лет. Отличный послужной список, так сказать: грамоты, дипломы, благодарности и так далее. Словом, вся грудь в медалях. Но знаешь, что самое интересное?

– Ну?

– Он принимал роды у Самсоновой.

– Той самой? – уточнил Смирнов, хотя это и так было очевидно.

– Само собой. Когда она произвела на свет двойняшек.

– Значит, прав был Павлов.

– В чем это?

– Все ниточки действительно тянутся в лабораторию.

– Что будем делать, Валер?

– Поплывем на семинар. Завтра утром жду тебя у себя в кабинете.

– Окей. Вдвоем, значит, отправляемся?

– Пока да. Когда часть пассажиров сойдет с теплохода по дороге, тогда в какую-нибудь освободившуюся каюту подселим Павлова.

– Лады. До завтра.

– Пока.

Смирнов повесил трубку и сделал большой глоток кофе. Итак, зазывала назначил встречу. Очевидно, что его жертвы связаны друг с другом. Почти наверняка их назвал Марухин, которого жестоко пытали. Вопрос лишь в том, сколько человек в списке.

Под конец рабочего дня позвонил Павлов и сообщил, что был у Бирюкова, правда, пришлось съездить к химику домой, чтобы показать канистры, – тот уже ушел из лаборатории.

– Это их бутыли, – пояснил Павлов. – На них не было наклеек, просто маркером написано… сейчас, подожди, я гляну… ага, вот: C₂H₅OH. Это формула спирта. Ее стерли с бутылей. Кстати, спиртом же. – Опер усмехнулся. – Интересно, у кого рука поднялась вылить шестьдесят литров бухла? Ведь если их пополам водой разбавить, это ж сто двадцать литров водки получилось бы!

– Хороший вопрос, – улыбнулся Смирнов. – Наверное, у того, кто не пьет.

Павлов фыркнул.

– Кто не пьет, тот загнал бы спирт знакомым по сходной цене.

– Мы сейчас не про дядю Ваню говорим из соседнего подъезда, а про серийного убийцу, – напомнил Смирнов.

– Да его за один только пролитый спирт посадить надо! – ничуть не смутившись, заявил Павлов.

– Ладно, работай дальше. Выясняй алиби читателей.

– Окей.

Смирнов отправился домой. В этот день уже больше ничего нельзя было сделать, оставалось лишь обдумать то, что известно, и попытаться угадать, кто может стать следующей жертвой. Дело, конечно, безнадежное, но заставить себя перестать думать о расследовании полицейский не мог.

Глава 3. Вторник

С утра Смирнов заехал в НИИ и забрал у лаборантки список семей, отправляющихся на семинар.

– Я знаю, что у вас пропали две канистры спирта, – сказал он.

Кушекова усмехнулась:

– Да уж!

– Раньше такое случалось?

– У нас – нет.

– В смысле – в вашей лаборатории?

– Да. Иногда, конечно, брали немного, сами понимаете, но чтобы спереть шестьдесят литров! – Она покачала головой.

– У вас есть подозрения, кто это сделал?

– Думаю, человек со стороны. Когда нас нет, можно зайти в лабораторию и забрать то, что нужно.

– Что, ключи так легко достать?

– Нет, но при желании можно изготовить дубликат. Результаты исследований и образцы мы запираем в сейф – у нас стоит специальный железный шкаф, – но реактивы, конечно, нет.

– И кто это мог быть?

– Без понятия. Кто угодно.

– Во сколько вы уходите домой?

– В семь часов. Иногда задерживаемся.

– Во сколько ушли в пятницу?

– Я?

– А вы последней уходили?

– Да. Вернее, мы с Кожиным. Я убирала посуду, а он – приборы.

– Во сколько это было?

– Дайте вспомнить. В семь двадцать.

– Вы всегда так поздно уходите в пятницу?

– Нет, обычно, наоборот, пораньше, но ведь на носу был семинар, и мы готовились.

– Понимаю. А кто находится в НИИ в выходные?

– Вы имеете в виду, кто мог стащить спирт, пока нас не было?

– Ну да.

– Тут были охранники.

– Больше никого?

– Вам лучше их спросить, не заезжал ли кто.

– Скажите, а как вообще можно вынести из института две такие здоровенные бутыли? – задал Смирнов свой главный вопрос. – Я себе это как-то не представляю.

Кушекова понимающе усмехнулась.

– Ну еще бы! – сказала она. – На самом деле вынести они их никак не могли. На проходной обязательно остановят. Есть два черных хода, но они закрыты, и там камеры слежения. Охрана увидела бы похитителя.

– Записи просматривали?

– Естественно. Никого. Ни в пятницу, ни в субботу, ни в воскресенье.

– Понятно. Ладно, пойду поговорю с охраной. Где она тут у вас обитает?

– Надо спуститься на первый этаж, и налево до конца. Там дверь с табличкой.

Смирнов поблагодарил Кушекову и отправился на поиски убежища охраны. Следуя указаниям лаборантки, он легко отыскал нужное помещение. Два мужика в черной форме с удивлением подняли на него глаза, когда он вошел.

– Полиция. – Смирнов продемонстрировал им свое удостоверение, и они внимательно его рассмотрели. – Меня интересует, как был вынесен спирт из лаборатории.

Охранники переглянулись.

– А кто вас вызвал? – поинтересовался один из них.

– Не важно, – ответил Смирнов. – Главное, что я здесь. Кто находился в здании в пятницу вечером, а затем в выходные? Мне нужны фамилии, должности и время пребывания.

– Дим, сходи за журналом, а? – попросил после паузы один охранник другого.

Тот послушно вышел в коридор.

– Кто это мог сделать? – спросил Смирнов, глядя на оставшегося охранника.

Тот пожал плечами.

– Кто-нибудь из ваших? Из тех, кто дежурил?

Охранник усмехнулся.

– На фига, начальник? На нас бы все сразу подумали. На нас и так думают, даже ты вот, – добавил он с досадой. – А зачем нам спирт, если мы все подшитые? Нас в агентстве заставляют в обязательном порядке.

Через минуту вернулся его товарищ с толстой тетрадью в руках.

– На проходной все расписываются, когда приходят и уходят, – пояснил он. – У нас с этим строго.

Смирнов открыл журнал на странице, где были отметки за пятницу. Все семеро коллег Марухина покинули лабораторию до семи двадцати – как и говорила Кушекова. Но в семь сорок пять Кожин вернулся. А ушел только в восемь десять.

Следователь перелистнул журнал. В субботу утром явился Самсонов, уехал в десять пятнадцать, затем приезжал Бирюков и пробыл в НИИ с двенадцати до половины второго. В воскресенье утром заскочила на полчаса Викулова, в шесть ноль пять – Золина. Словом, все, кроме Кушековой и Самсоновой, там побывали. Но Викулова и Золина не могли вылить спирт в карьере – Липина нашли там раньше. Оставались Кожин, Самсонов и Бирюков. Конечно, они скажут, что заезжали, чтобы что-нибудь взять или сделать в рамках подготовки к семинару. И в двух случаях это, наверное, будет правдой. В то же время можно ли с уверенностью утверждать, что убийца – один из этих троих? Смирнов был вынужден признать, что нет. Спирт мог забрать и кто-то другой.

– Эти три страницы отксерокопируйте, – велел Смирнов охранникам. – И мне нужен полный список тех, кто тут был за три дня.

Через двадцать минут он вышел на улицу с несколькими сложенными пополам листками в руке. Смирнов остановился и отыскал глазами окна лаборатории (предварительно сверившись с висевшим в каморке охранников планом эвакуации). На окнах не было решеток, очевидно считалось, что выше первого этажа воры не полезут.

Сев в «мицубиси», Смирнов позвонил Павлову.

– Слушай, ты в отделении? Отлично. Я тебе привезу кое-какие бумаги. Ты позвони Кожину, Самсонову и Бирюкову и спроси, зачем они заезжали в НИИ, когда там никого не было. И узнай у них еще, не видели ли они в лаборатории пропавшие канистры. Понял?

– Понял, но не очень.

– Я приеду – все подробно объясню.

– Ладно, жду.

– Да, вот еще что: выясни, нет ли у кого-нибудь из работников лаборатории «Волги». Ну, или у их родственников.

– Запросто.

Закончив разговор, Смирнов поехал в участок, где прежде всего зашел к начальнику за билетами. Заодно рассказал о свежих деталях по делу.

– Надо проверить тех, кто работал в лаборатории раньше, – сказал тот. – Поручи это Павлову. И пусть он хорошенько проработает Липина. Надо выяснить обстоятельства рождения близнецов Самсоновых, это пока единственное, что указывает на связь между акушером и лабораторией.

Через пять минут Смирнов вошел в кабинет Павлова. Тот сидел за компьютером, обложившись бумагами.

– Здорово! – протянул он через стол руку.

Смирнов пожал ее и сел на стул. Затем обстоятельно рассказал о своем посещении НИИ и о том, что требуется узнать. Заодно передал слова Петровича.

– Что касается спирта, то его, я уверен, спустили на веревке через окно, – заявил он. – Там решеток нет, а камеры стоят только возле дверей.

Павлов присвистнул.

– Все гениальное просто. Знать бы еще, кто это сделал. Наверное, свидетели есть, только где их теперь найти.

– Это вряд ли, – покачал головой Смирнов. – НИИ стоит на огороженной территории, район промышленный, день был либо выходной, либо вечер пятницы, когда все уже дома или в баре.

– М-да, – обронил Павлов. – Без шансов, значит. Жаль.

– Так ты уж сделай то, о чем я тебя просил, – напомнил Смирнов.

– Ладно, ладно, – покорно кивнул Павлов. – Не все сразу. Ты меня и так уже загрузил по самое не балуй.

– Поручи что-нибудь Никитину, – посоветовал Смирнов.

– Посмотрим, – уклончиво ответил опер. На самом деле ему нравился такой темп расследования, просто он не хотел это демонстрировать, логично предполагая, что если начальство догадается, что ты получаешь от работы удовольствие, то будет нагружать тебя еще больше.

От Павлова Смирнов направился в свой кабинет и перед дверью почти столкнулся с Дыминым.

– Ну что, – проговорил опер, когда они прошли внутрь, – сезон охоты объявлен открытым? – Он уселся в кресло у окна.

– Давно уже, – отозвался Смирнов. Он достал из ящика стола распечатанный из Интернета маршрут теплохода «Фаэтон». – Посмотри, как мы поплывем.

Дымин обошел стол и встал так, чтобы смотреть из-за плеча следователя.

– Три остановки, – отметил он. – Первая в среду в полдень, но короткая, а вот вторая в четверг и аж на три часа. Последняя в пятницу, но там даже сходить на берег не будут, потому что теплоходу только отметиться надо.

– Получается, в четверг самая долгая, – пробормотал Смирнов.

– Ага. Пассажиры разбредутся по городу, и мы потеряем их из виду.

– Ну, вдвоем нам и на теплоходе за ними не уследить.

– И, таким образом, у убийцы будет куча возможностей.

– Думаешь, он станет убивать в городе?

– Почему нет? Встреча назначена, мы явимся. А дальше у него нет никаких ограничений.

Дымин задумчиво хмыкнул.

– Ему придется прихватить с собой на берег сумку с глиной, проволокой, кусачками и хлороформом, – отметил он.

– Это займет у него не так уж много места.

– Но женская сумочка для этого не подойдет.

– Смотря какая.

– Мы все равно не можем никого обыскивать. А на обратном пути улик у преступника с собой уже не будет.

– Разве что хлороформ и кусачки. Если он решит не ограничиваться одной жертвой, они ему еще понадобятся.

Смирнов быстро взглянул на опера:

– Ты тоже этого опасаешься, да?

– Не удивлюсь, если он собирается грохнуть всех семерых, – согласился Дымин.

– Знать бы, почему он убивает.

– Мотив должны знать жертвы. Может, поговорить с ними?

– Это придется сделать в любом случае. Они должны быть готовы. Но сделаем мы это, когда «Фаэтон» отчалит.

– Чтобы никто не сбежал?

– Да. Не хочу, чтобы все сорвалось.

– Понимаю.

– А насчет кусачек и хлороформа – убийца избавится от всего. Наверняка он все рассчитал и прихватил нужное количество инструментов, спрятав их где-то на теплоходе.

– Ну, все это актуально, только если преступник наметил несколько жертв.

Смирнов кивнул:

– Будем надеяться, что нет.

– Сколько продлится круиз?

– Пять дней.

Дымин присвистнул.

– Хорошо, если справимся раньше.

– Дай-то бог.

– Сейчас иди домой, собери вещи. Встретимся на причале.

– Договорились.

Попрощавшись с Дыминым, Смирнов отправился к Никитину.

– Привет, – сказал он, входя. – Как дела?

– Отлично, – отозвался тот. – Как твои?

– Есть одно дело.

– Давай. Чем смогу, помогу.

Смирнов протянул список родителей, отправляющихся на теплоходе вместе с группой Марухина.

– Узнай о них все, что сможешь. Особенно насчет их детей. У них генетические заболевания.

– Это касается тех убийств?

– Ага.

– Ладно. Когда тебе нужны сведения?

– Чем быстрее, тем лучше.

– Понял, постараюсь, – пообещал Никитин.

Смирнов взглянул на часы: времени было еще вагон и тележка. Полицейский решил, что успеет съездить в монастырь и своими глазами осмотреть место преступления.

На место он прибыл через полчаса. Монастырь стоял возле шоссе, слева торчала остановка автобусов, на которой сидели люди. Смирнов припарковался неподалеку от центральной арки монастыря и направился к ней, на ходу доставая удостоверение, чтобы продемонстрировать его охраннику у ворот.

– Как мне найти настоятеля? – осведомился он.

– Отца Кирилла-то? Можно позвонить, предупредить, что вы приехали.

– Давайте.

Охранник скрылся на пару минут в будке, и Смирнов видел через стекло, как он набирает номер.

– Идите прямо до самого конца, – сказал охранник, высунувшись через минуту. – Там будет здание с дверью посередине, оно последнее, так что не ошибетесь. Отец Кирилл встретит вас внизу.

Поблагодарив охранника, Смирнов вошел на территорию монастыря. Часть ее была огорожена стальной сеткой, потому что там лежали стройматериалы. Стояли леса, на которых виднелись рабочие. Реставрация шла полным ходом.

Смирнов прошел через следующую арку и увидел монастырский ансамбль – несколько церквей и часовен. Они были рассредоточены по довольно ухоженной территории с газонами и отдельно стоящими небольшими деревцами. Вдалеке виднелись несколько крестов.

Мимо полицейского с деловыми лицами торопливо прошагали два монаха. Они направились в сторону длинного двухэтажного здания, стоящего слева. За ним торчали домики, напоминающие склады. Между ними темнели низкорослые, но довольно разлапистые ели.

Смирнов прошел по дорожке прямо к последнему зданию. За ним тянулась ограда, за которой уже виднелся Финский залив. Здание было красное с белым, трехэтажное, с позолоченной маковкой посередине крыши. Справа от входа стояла скамейка, на которой сидел дворник в резиновых сапогах. Метла была прислонена рядом.

Смирнов толкнул белую пластиковую дверь и вошел. Отца Кирилла он увидел сразу – тот стоял возле большого деревянного ящика для пожертвований. На вид ему было лет сорок, русая борода лежала на груди, частично закрывая крест. Подпоясан настоятель был тонким кожаным ремешком, на котором висели деревянные четки.

Смирнов протянул руку, и монах сразу ее пожал, довольно крепко, но без нарочитой демонстрации силы.

– Старший лейтенант Смирнов, – представился следователь, глядя в голубые глаза монаха.

– Отец Кирилл.

– Извините, что оторвал от дел, просто не хотел действовать у вас за спиной, так сказать.

Настоятель кивнул:

– Чем могу помочь?

– Я бы хотел осмотреть место, где нашли тело брата Федора.

– Ваши коллеги там уже поработали. И всех опросили.

– Своими глазами всегда посмотреть лучше.

– Что верно, то верно. Ну, давайте я вас провожу.

– Мне бы не хотелось вас отвлекать. Может, кто-нибудь другой мне все покажет?

– Вы имеете что-то против моего общества? – приподнял брови настоятель.

– Нет, но у вас, наверное, куча дел.

– Ничего, успеется. Идемте.

Отец Кирилл повел Смирнова в сторону приземистых строений. Проход между ними был довольно узок, двоим не разойтись.

– Здесь. – Монах указал на небольшую площадку между зданиями и оградой.

Полицейский обошел по периметру место преступления, убедился, что путь, которым они с отцом Кириллом сюда попали, единственный. Настоятель наблюдал за Смирновым, стоя в сторонке.

– Кто-нибудь знал, что брат Федор отлучился сюда? – спросил Смирнов.

– Нет. Ваши коллеги долго это выясняли, но напрасно.

– И никто не видел, как он сюда зашел? – Следователь уже знал, что услышит в ответ, поэтому не удивился, услышав «нет».

– Ладно, с этим понятно. А скажите, брат Федор объяснял, почему решил принять постриг?

Настоятель задумчиво потеребил бороду.

– Даже не знаю, можно ли это считать объяснением, – проговорил он. – Брат Федор не раз говорил, что пришел в монастырь отмаливать грехи.

– Грехи? – быстро переспросил Смирнов. – Или грех?

– Грехи, – подумав, повторил настоятель.

– А он не вдавался в подробности?

Отец Кирилл отрицательно покачал головой:

– Нет, никогда.

– Вы не расспрашивали его?

– Нет. Было заметно, что он не хочет об этом говорить. А очень жаль, потому что как можно замаливать грехи, не покаявшись? – Настоятель слегка пожал плечами.

– Может, он говорил о своих грехах кому-нибудь из братии? – предположил Смирнов.

– Нет, ваши коллеги всех об этом спрашивали.

– Ясно. Я не успел ознакомиться с отчетом.

– Бывает, – согласился настоятель. – Знаете, может, вам это поможет, хотя не представляю как. Брат Федор добровольно принял обет: он никогда ничего не читал. Говорил, что от учености все беды.

– Именно так и выражался? Дословно?

– Нет, не совсем. Кажется, он утверждал, что ученый муж подвергается греху гордыни и теряет представление о нравственности. И еще что-то про грань, которую нельзя переходить.

– Точнее не вспомните?

– Боюсь, что нет.

– А какой был контекст?

– Это было очень давно, почти три года назад. Я и это-то с трудом припомнил, если честно.

– Могу я осмотреть келью покойного?

– Конечно. Если думаете, что найдете там то, что не заметили ваши коллеги.

Настоятель отвел полицейского в здание, где жили монахи. Комната брата Федора была опечатана. Смирнов аккуратно отклеил один край бумажки и открыл дверь.

В келье было сумрачно, свет проникал через единственное зарешеченное окошко. У стены стояла железная кровать, напротив – комод, шкаф, стол и два стула. В углу виднелись иконы.

– Отсюда что-нибудь забирали? – поинтересовался Смирнов.

– Кажется, нет.

– А обстановка? Все осталось так, как было на тот момент, когда обнаружили тело?

– Здесь проводился обыск, так что вряд ли.

Этого следователь и ожидал.

– Ладно, – проговорил он, подходя к столу.

В нем было три ящика, и Смирнов поочередно выдвинул их и перерыл содержимое. Затем он перешел к комоду и проделал то же самое.

– А что, обет брата Федора распространялся только на чтение? – задал он вопрос. – Писать он мог?

– Не знаю, – ответил настоятель. – Думаю, брат Федор сам решал, где проходят границы его послушания, оно ведь было добровольным.

– Просто я заметил, что в столе лежат почти целая упаковка писчей бумаги и две синие ручки, тоже почти новые.

– Наверное, он вел какие-то записи, – пожал плечами отец Кирилл. – В конце концов, он ведь заведовал кухней.

– Но вся бумага чистая, – возразил Смирнов. – Нет ни одного исписанного листка.

– Ничем тут вам помочь не могу.

– А письма он писал?

– Мне об этом ничего не известно.

– Я нашел в комоде два неподписанных конверта.

– Можно спросить братию, что они об этом знают, – предложил отец Кирилл.

– Было бы здорово.

– Я этим займусь.

– Спасибо.

Следователь вытащил из-под стола мусорную корзину и хмыкнул:

– Пусто.

– У брата Федора не было мусора, – пояснил настоятель. – Я знаю, потому что ваши коллеги расспрашивали об этом.

– Ясно. Что ж, давайте поговорим с братьями насчет его корреспонденции.

– Наверное, будет удобнее, если я все узнаю и вам сообщу? – предложил отец Кирилл.

– Можно и так, – согласился Смирнов. – Я вас тут подожду.

– Как хотите.

Отец Кирилл удалился, а полицейский сел на один из стульев. Убитый монах не читал и едва ли писал, но не так давно он купил конверты, бумагу и ручки. Ясно, что он собирался отправить письмо. Успел ли он это сделать? Кто был его адресатом? О чем хотел сообщить Базаров перед смертью? Касалось ли это вообще дела, которое расследовал Смирнов?

Это были вопросы, получить ответы на которые пока не представлялось возможным. Но Смирнов понимал, что приехал в монастырь не напрасно: теперь он знал, что незадолго до смерти монаху было что сообщить. Напрашивались два вывода. Первый: узнав об убийстве Марухина и Липина, Базаров пишет письмо еще одному сообщнику, предупреждая о том, что ему грозит опасность. Смирнов считал очевидным, что убитые состояли в сговоре. Однако у первого вывода был существенный минус: Базаров не мог узнать о смерти своих подельников – слишком мало времени прошло. Вывод второй: брат Федор пишет некое письмо, которое становится причиной убийства Марухина, Липина, а затем и самого монаха. В таком случае он должен был отправить послание преступнику, открыв ему какую-то тайну, которая и послужила поводом для мести.

Настоятель вернулся минут через двадцать.

– Никто ничего про почту брата Федора не знает, – сказал он извиняющимся тоном. – А писал он, только когда бывал в кухне – делал пометки. Других же записей не вел.

– Когда забирают монастырскую почту?

– По вторникам. Так что если брат Федор положил свое письмо в общую стопку, то его отослали еще тогда.

– А как еще он мог его отправить?

– В сотне метров от монастыря есть почтовый ящик. Там почту забирают еще и по пятницам.

– Кто-нибудь должен был видеть, как брат Федор кладет туда письмо. Или, по крайней мере, выходил из монастыря.

– Все выходят, здесь не тюрьма. Никто на это не обратил бы внимания. К тому же я ведь вам сказал: никто ничего не знает насчет писем брата Федора.

– Да, верно. А куда девается монастырская корреспонденция? В смысле, та общая стопка, куда ее забирают? И кто?

– Брат Сергий относит ее в почтовое отделение. Заказные письма отправляет через окошки, а обычные просто бросает в ящик.

– Тот, который в ста метрах от монастыря?

– Нет, отделение в противоположной стороне. Брату Сергию не по пути. Поэтому все письма идут через отделение.

– Ясно. Могу я с ним поговорить?

– Думаю, да. Но, наверное, это будет удобнее сделать у меня в кабинете, а не здесь.

– Пожалуй, вы правы, – согласился Смирнов.

Настоятель привел полицейского в другое здание.

Там располагались административные помещения, и следователь заметил, что за столами сидели не только монахи. Отец Кирилл открыл дверь в одну из комнат и пропустил Смирнова вперед. Обойдя стол, он поднял трубку и набрал номер из четырех цифр.

– Брат Сергий у вас? Попросите его зайти ко мне. Спасибо.

Настоятель предложил полицейскому сесть и сам опустился на стул. Обстановка в кабинете была спартанской, но довольно современной: имелись и компьютер, и факс, и принтер со сканером. В углу стоял сейф. Словом, было заметно, дел у отца Кирилла невпроворот.

Через пару минут раздался стук, и в кабинет заглянул лысый монах с клочковатой рыжей бородой. Он подслеповато щурил глаза и шевелил толстыми губами.

– Брат Сергий, это старший лейтенант Смирнов, – представил гостя отец Кирилл. – Он хочет узнать насчет последних писем.

Монах вошел в кабинет и, закрыв за собой дверь, прислонился к ней спиной. Весь его вид выражал внимание.

– Добрый день, – поздоровался Смирнов. – Скажите, вы во вторник отнесли все скопившиеся письма в почтовое отделение?

– Так точно, все, – кивнул монах.

– Не опускали ли вы какие-нибудь письма в ящик возле монастыря?

Брат Сергий отрицательно покачал головой:

– Он в другой стороне совсем.

– Вы помните, чьи письма отправляли?