Текст книги "Переосмысливаю время…"

Михаил Годов
Переосмысливаю время…
(Дилогия)

Самым дорогим и любимым женщинам в моей жизни: моей маме, Елизавете Александровне Годовой (Вербовой), и моей жене Юлии посвящается

Об авторе

Михаил Алексеевич Годов – член Союзa писателей Москвы, член Интернационального Союза писателей, поэт, сонетист, автор более 800 сонетов (среди них 10 венков сонетов), автор десяти авторских поэтических книг: «Я лишь о вечном с вами говорю»: серия «Современники и классики» (сонеты), «UN-QUENCHABLE THIRST OF LOVE…»: серия «Библиотека В. Набокова» (книга сонетов в переводе на английский), «Я и все мои друзья»: серия «Медали и премии Льюиса Кэрролла» (стихи для детей) и др. Лауреат и номинант многих интернациональных и всероссийских литературных премий, среди них: Национальная литературная премия «Золотое перо Pуси 2008» (Москва) (золотой лауреат), премия В. Белинского 2019 (шорт-лист), Московская премия 2019 (шорт-лист), премии «Алмазный Дюк» (интернациональный литконкурс им. Де Ришелье 2020, Одесса – Париж) и др., участник ММКВЯ 2019, 2020. Автор слов более 300 песен и романсов на русском и немецком языке. В июле 2020 года включен в «Книгу рекордов России» за рекордное число сонетов, изданных в России.

С выходом в свет книги сонетов «Переосмысливаю время» (второй части дилогии) автор станет бесспорным претендентом на включение в «Книгу рекордов Гиннесса» за Мировой рекорд по количеству сонетов, опубликованных во всем Мире.

Предисловие

Эта книга – продолжение моего диалога с читателем, начало которому положила моя книга сонетов «Я лишь о вечном с вами говорю…», изданная в серии «Современники и классики» в марте 2018 года. Я вновь приглашаю вас к разговору о вечных человеческих ценностях, разговору, чья актуальность неизмеримо возросла в наши дни, дни, когда рушатся все нравственные принципы и основы, все устои человеческого общества, когда разнузданные инстинкты и вседозволенность в ранге так называемой «свободы выбора» доминируют над духовной человеческой сущностью, но парадоксальным образом не работает один из главных спасительных инстинктов: инстинкт самосохранения, подменяемый его противоположностью – неосознанным стремлением к самоуничтожению – персональному и коллективному суициду…

«И что спасет нас?! – Лишь любовь!..» (М. Г.) И красота: «Красота спасет Мир…» (Ф. Достоевский). И гамлетовский вопрос «To be or not to be?» стоит сейчас как никогда остро и обращен к каждому из нас…

И еще о том, почему, казалось бы, такой архаичный жанр, как сонет, был избран мной для раскрытия столь непростой, всеобъемлющей темы, когда гораздо проще было бы использовать свободную форму стиха. Дело в том, что, с одной стороны, мне хотелось бросить самому себе поэтический вызов, а с другой, сонет и его высшая форма – венок сонетов – давно уже излюбленный мной (так же как и песня, и романс) жанр. И это вовсе не случайно: при том что я открыт для всего нового, я – безусловный приверженец классического стиля (и не только в поэзии) и вышеупомянутых вечных человеческих ценностей и их квинтэссенции: веры, надежды и любви… Причем любовь я охотней поставил бы на первое место, поскольку изначально я ее преданный менестрель…

Михаил Годов

И смех, и слезы, и любовь…

 
Два Мира, два изображенья…
Один – реальней огурца.
Другой – мое воображенье:
Он без начала и конца.
 
 
Один я четко осязаю.
Другой, как мысль, неуловим.
В каком из двух я обитаю?
Каким я более любим?
 
 
Они то снова жарко спорят,
Враждуя, словно на войне,
То в унисон друг другу вторят.
Они внутри меня и вне.
 
 
И так понять порою сложно:
Где Мир здесь истинный, где ложный.
 

 
Я ощущаю этот взгляд
Глазами, кожей и затылком.
Я от него порою рад,
Как древний джин, залезть в бутылку.
 
 
Я ем – он смотрит прямо в рот,
Иду – сверлит глазами спину.
Чего за мною он идет?
Что за навязчивый мужчина!
 
 
Как надоел мне этот «фрукт»,
Ведь от него мороз по коже.
Смотрю я в зеркало – он тут,
Со мною вместе смотрит тоже.
 
 
Кто ты? Оставь меня в покое!
Кто я? Я – я твое, второе.
 

 
Я думал, мне не пережить!..
И вот… живу довольно сносно.
Я думал, мне не пережить,
А оказалось все так просто:
 
 
Встаю и бреюсь по утрам
И даже делаю зарядку,
Спешу куда-то по делам
И говорю, что все в порядке.
 
 
Но сердце так вдруг защемит,
Так обожжет вновь душу болью,
Что маска вмиг с меня слетит…
Нет, я не справлюсь с этой ролью!
 
 
Кому, зачем я снова лгу?!
Жить без тебя я не могу…
 

 
Любовь, влюбленность или страсть?
Где суть? Где повод? Где причина?
Где лик? Где призрак? Где личина?
Не знаю, но теряю власть.
 
 
Ну помоги хоть кто-нибудь
В смятеньи чувств мне разобраться!
Опять теснит волненье грудь,
Готов я плакать и смеяться,
 
 
Писать стихи, ночей не спать
И на дуэли с кем-то драться,
И вновь без памяти влюбляться,
И все за милый взгляд отдать,
 
 
И куролесить, как мальчишка!
Тех жаль, в ком сердце, как ледышка…
 

 
Как непонятно все и странно:
В глаза любимые глядеть
И называть тебя желанной,
И все же большего не сметь;
 
 
Свои обуздывать желанья,
И жаждой страстною гореть,
И подавлять в груди признанья…
Как больно – мочи нет терпеть!
 
 
Ты любишь не меня – другого,
Ты с ним давно обручена.
Что может здесь исправить слово?
Ведь роль моя обречена.
 
 
Зачем, скажи, мне эти муки?!
Но я твои целую руки…
 

 
Сплетенье тел в порыве страсти
И сердца бешеный галоп,
И над собою нету власти —
Судьбе уже не скажешь: «Стоп!»
 
 
Слиянья наши и сближенья,
И разделенья ног и рук,
И в мышцах дрожь от напряженья,
И избавление от мук…
 
 
Но что последует за этим:
Опустошенность или взлет?
Как этот миг с тобой мы встретим?
Что в душу с ним к тебе войдет?..
 
 
И что вообще случилось с нами?!
О том еще не знаем сами…
 

 
Она и он. И встреча как-то, где-то… —
Простой сюжет, банальный поворот.
Его бы в руки дать творцу «Макбета»,
Уж он нашел бы гениальный ход.
 
 
А, впрочем, жизнь куда сложнее пьесы,
Хоть в ней порой немало общих мест.
Листать ее – острей нет интереса.
Мне этот труд вовек не надоест.
 
 
Она порой лицо от нас скрывает,
Порою чистый нам являет лик.
Но иногда так облик жизни дик,
Что мне на части сердце разрывает!
 
 
Так что нас ждет? Скажи, моя вещунья,
Недаром ты гадалка и колдунья.
 

 
Я не могу никак уснуть.
Я просыпаюсь среди ночи.
Я расскажу тебе (ты хочешь?),
Как от тоски вновь ноет грудь.
 
 
Знакомый милый силуэт,
Твое лицо перед глазами…
Но эта ночь легла меж нами,
А с нею столько долгих лет.
 
 
Другому шепчешь ты: «люблю».
В других объятиях сгораешь.
И ничего о том не знаешь,
Как я тебя боготворю.
 
 
Но о любви я не молю.
Мне важно то, что я люблю.
 

 
Где наши корни? – Вечные вопросы.
Кто праотец мой? – Рыцарь ли, монах?
Шил сапоги ли? Плавал ли матросом?
Чей потревожить я дерзаю прах?
 
 
Откуда род мой взял свои истоки?
О чем молчат мне давние века?
Как связь времен оборвана жестоко!
А сшить ее – сумеет ли рука?
 
 
Что предки мне оставили в наследство?
Какой исполнить должен я завет?
В пыли веков найду ли я ответ
И отыскать сумею ли я средство
 
 
Вновь воскресить прошедшее из Леты?
Какие в прошлом ждут меня сюжеты?..
 

 
Такого не было со мною:
Тебя, любимая, боюсь.
Боюсь чему-то стать виною,
Боюсь, что в чем-то ошибусь
 
 
И не пойму тебя, родная,
И боль невольно причиню.
В чем провинился я? Гадая,
Во всех грехах себя виню:
 
 
В усталой горечи улыбки
И в тайной грусти слов твоих —
Во всем ищу свои ошибки.
Судить готов себя за них
 
 
И на всю жизнь возненавидеть:
Не дай мне Бог тебя обидеть!
 

 
Еще один унылый день,
Что без тебя, родная, прожит.
Тоска мне душу вновь тревожит,
И застит свет разлуки тень.
 
 
И снова некуда мне деться
От безысходной пустоты.
В твои, любимая, черты
Спешу отчаянно вглядеться.
 
 
И цветом, линией, и звуком
Я лик твой силюсь воссоздать,
Но кисть в руке дрожит опять
И выдает мой голос муку…
 
 
И что б ни делал я – все ложно:
Мечтаю я о невозможном…
 

 
Меня с тобою разлучить?! —
И смерти это не подвластно.
Тебя люблю я так же страстно —
Меня не трудно уличить.
 
 
Ведь мне любовь свою не скрыть,
И не стараюсь я напрасно.
Любви приметы видно ясно,
Но нам уста свои не слить.
 
 
Какие б ни мели метели,
Пытаясь след твой замести
И навсегда тебя отнять,
 
 
Душа к одной стремится цели:
Тебя увидеть и обнять.
Люблю, люблю, люблю, прости…
 

 
Хочу сказать я: «ненавижу»,
А губы шепчут вновь «люблю»…
Любовь я злобой не унижу,
И за нее я все стерплю.
 
 
И проглочу свою обиду,
Хоть в горле слез кипящий ком!
Но не подам я даже виду,
Когда покинешь ты мой дом.
 
 
И упаду, как на расстреле,
И снова волю дам слезам,
И эта боль взорвется в теле,
И Богу душу я отдам,
 
 
Молясь, кляня и заклиная…
Как разлюбить тебя? Не знаю…
 

 
Ты говоришь – найди другую:
Нам вместе быть не суждено.
Не знаю – знаю я одно,
Что я всем сердцем протестую!
 
 
Кто заменить тебя мне сможет?!
Ведь всю до кончиков волос
Люблю, люблю, люблю до слез,
До боли сладкой и до дрожи!
 
 
Хочу забыть в тебе себя:
Любовь к тебе как неизбежность.
Во мне сейчас такая нежность,
Во мне все только для тебя!
 
 
Душе покинуть легче тело…
Надеждой ты б ее согрела!
 

 
Какой классический сюжет!
Но я в нем путаюсь, как школьник.
Решить любовный треугольник
Попробуй, друг мой Архимед.
 
 
Ответа я не нахожу.
Боюсь, бессилен тут рассудок,
Когда в любое время суток
Я по тебе с ума схожу.
 
 
Как все теперь вдруг стало сложно:
Играю я чужую роль.
А в ней такая скрыта боль —
Терпеть порою невозможно!
 
 
Тот треугольник, как Бермуды:
В нем я с тобой себя забуду!
 

 
Ты можешь делать все что хочешь:
Я все грехи тебе прощу.
Но я тебя не отпущу,
Хоть ты разлуку нам пророчишь.
 
 
Ты этим только страсть упрочишь,
Ее проверив на разрыв.
Как ветра яростный порыв
Костер раздует среди ночи,
 
 
Как жажда станет нестерпимой,
Когда ее часами длить:
Так пыл любви не погасить,
Ведь страсть моя неутолима.
 
 
Не примет сердце неизбежность,
Ведь в нем живут любовь и нежность…
 

 
Две женщины, две страсти, две любви
В моей душе, как птицы, угнездились.
Две женщины, две страсти, две любви —
Мне одному: такое и не снилось!
 
 
Любви всю жизнь я жаждал и алкал.
Я ею бредил в мраке душной ночи.
В чужих объятьях я ее искал,
Ласкал чужие кудри, губы, очи.
 
 
И вот Господь мольбам безумным внял
И дал любви мне самой щедрой мерой.
И захлестнул меня девятый вал,
И я молюсь с неистовою верой:
 
 
Спаси нас, Бог, в огне и буре страсти!
Дай пригубить хотя бы каплю счастья!
 

 
Тебя другая заменила
В укор тебе иль в наказанье
И в жизни все переменила:
И смысл, и форму, и названье.
 
 
Все то, что нам не удавалось,
О чем и мыслить было ложно,
По воле Божьей нам досталось.
Все стало просто и возможно.
 
 
Где наш корабль сел на мели
И были все мечты разбиты,
С другой в ладье достиг я цели,
Не потопив на скалах быта.
 
 
Не каюсь и не обвиняю,
Но я другую обнимаю…
 

 
Какой-то рок довлеет надо мной:
Я не в ладу со временем фатально.
И предает и напоказ, и тайно
Меня часов неумолимый бой!
 
 
Я не могу за временем поспеть.
Его, как мот, беспечно я транжирю.
Бегут мгновенья строго по ранжиру.
В свой час петух не может не пропеть.
 
 
Я безнадежно снова отстаю:
То снова путь меня обманет ложный,
То мне под ноги камень придорожный…
Как я от гонки этой устаю!
 
 
Вот и с тобой точь-в-точь такой сюжет:
Я опоздал на тридцать с лишним лет.
 

 
Перебираю дни, как пряди
Твоих распущенных волос.
Я их в душе храню, как клады
Любви, и радости, и слез.
 
 
Вот самый первый день осенний:
То было ровно год назад.
Его не помню сокровенней:
Он начинает дней парад.
 
 
Они опять передо мною —
Те дни разлук, надежд и встреч.
И каждый миг мне дорог втрое.
Так дай, Господь, мне их сберечь!
 
 
Пусть не коснется их забвенье:
Ведь в этих днях мое спасенье.
 

 
Сжигаю за собой мосты.
Давно поджечь их было надо.
И ставлю жирные кресты
На прошлом – это не бравада!
 
 
Кнуты и пряники суля,
Ты тратишь все слова впустую:
Я все решил начать с нуля.
Так помоги, Господь, молю я!
 
 
Есть в жизни каждого тот час,
Когда рискнуть необходимо,
Не то пройдет удача мимо.
 
 
Но червь сомнений губит нас.
Пусть разум вновь поднимет визг,
Но я готов пойти на риск!
 

 
Обманут я сентябрьским теплом.
Неужто впрямь опять вернулось лето?
Моя душа сегодня в золотом.
А в ней любовь к листве, к прохожим, к свету.
 
 
И в голове опять блаженный вздор,
Но ты пойми и не суди поэта.
И отрешенно вновь блуждает взор,
Ведь Муза с уст сняла молчанья вето.
 
 
Уже родились где-то в глубине
До сей поры неведомые звуки.
И это чувство ширится во мне —
И вот изверглось в радости и муке!
 
 
И было слово явлено на свет…
Вот и готов сентябрьский сонет!
 

 
Кичился я, что городской,
А оказалось, я – крестьянин.
Я полюбил грибы в сметане:
Питаюсь пищею простой.
 
 
Воды испивши ключевой,
В бетон закован и изранен,
Я стал раскован и спонтанен,
Я снова стал самим собой.
 
 
Блаженный чувствую покой
И погружаюсь в транс, как Будда.
Я был, я есмъ и, значит, буду:
Я в мире с Миром и собой.
 
 
Что мне соблазны городские!
На свет рождаюсь я впервые…
 

 
Душа спала: был крепок сон…
И вот – от спячки пробудилась.
И сердце радостно забилось,
Все ускоряя крови гон, —
 
 
И прорван чувств в груди затор:
Зашелся дух на поворотах!
И набирает обороты
Вновь сердце – трепетный мотор!
 
 
И чувствам больше нет преград:
Любовь наградой из наград
Врата открыла им свободы…
 
 
И в Мире нет сильней стихий!
И я, любви слагая оды,
Ей посвящаю все стихи!
 

 
Я выхожу один в бескрайний Мир:
Душа, распахнутая настежь, —
Мой поводырь, мой командир.
И ты, любовь, мне Мир весь застишь,
 
 
И нежно под руку берешь,
И держишь сердце на ладони…
Оно в любви сейчас утонет,
Но без любви ведь пропадешь.
 
 
Ведь только ею все согрето,
Ведь без любви душа раздета
И на развилке всех дорог
 
 
Застынет, брошенная всеми…
Так помоги же всем нам, Бог,
Посей в душе любви мне семя!
 

 
Гроза грозила мне с небес
И грохотала громко громом…
Я «на рожон» упрямо лез,
Беспечно выходя из дома…
 
 
О, это буйство вешних гроз:
Оно до боли нам знакомо!
И на губах уже оскома:
Их трудно нам принять всерьез.
 
 
Но все отнюдь не пасторально,
Ведь мощь грозы – она брутальна:
Такая сила в ней клокочет!
 
 
Что там у Зевса на уме?
Что грозный Бог сказать мне хочет?..
Гроза гремит… уже во мне…
 

 
Бельчонок, скачущий по ветке,
И непослушный «арапчонок»,
Проказы взрослые девчонок,
Чьи взоры в сердце целят метко,
 
 
И матерей, и вдовых горе,
Чьи боль и слезы – дань войне:
Все отзывается во мне
В щемящем, неумолчном хоре…
 
 
И разум с сердцем снова в споре,
Но чувств волна могучей моря:
Сдержать ее уже нет мочи!
 
 
Готов я биться об заклад:
Они сонет мне напророчат,
А мне дороже нет наград!
 

 
Не умирает человек:
Он лишь меняет оболочку
И получает вновь отсрочку,
Как на продленье жизни чек.
 
 
Переселенье наших душ
Земным подвержено законам
И соответствует канонам:
Так в честь него звучит пусть «туш»!
 
 
Все происходит в самом деле:
Душа лишь выбирает тело —
Крой, материал, размер, фасон.
 
 
И гей, простолюдин, масон
Его напялят (чуть примеря):
Вопрос лишь знания и веры…
 

 
Мне говорят: я не «от Мира»,
Что называется, «сего»…
Сбегаю в Царское село
На встречу с «царственною» лирой.
 
 
Меня ждет нынче на беседу
Там Пушкин («в возрасте сосед»).
Он стал заправским домоседом
(Такой гостеприимный дед).
 
 
Хотя «Сергеич» на слуху,
Он мне поведал (на духу),
Что уцелел на той дуэли,
 
 
Что просто «свет» его «достал»,
И он покинул пьедестал,
И в добром здравии… доселе.
 
 
Все так же «балуется» лирой:
Мы оба, право, «не от Мира»…
 

 
О, длинношеее животное,
Что видел в Zoo и в кино:
Вот если ты проглотишь рвотное,
Когда ж подействует оно?!
 
 
Твою поведал «подноготную»
Поэт известный Гумилев.
И я добавлю пару слов,
Что сделаю охотно я.
 
 
О, как красив ты и величествен.
Я б звал тебя: «Ваше величество»!
Берешь не только ты количеством:
 
 
Окраска, выправка и рост;
Глаза и уши, ноги, хвост.
Ты как «калифорнийский» мост!
 

 
Я выхожу в тенистый лес,
На берег старого канала:
Душа – в обьятиях астрала,
Как платье, скидывает стресс…
 
 
Здесь дом лесной мой и приют,
Моя природы мастерская.
Нектар здесь пчелы собирают,
А я стихи слагаю тут.
 
 
С куста срываю рифмы, строки:
Да что там рифмы – даже строфы.
Они, как яблоки, здесь зреют!
 
 
Лишь только яблоню тряхни —
Душа от счастья онемеет
И горлом выдохнет стихи!
 

 
Цветок с манящим ароматом
Иных Миров, нездешних стран:
Я томной негой «обуян»,
В ней привкус свой оставил фатум…
 
 
В нежнейших переливах цвета:
То снежно-белый, violet —
Они сливаются в дуэт…
Оттенков розовых «планета»:
 
 
В ней поселился странствий ветер!
Она меня заманит в сети,
Но я восславлю сладкий плен,
 
 
С любови спорящий дурманом,
Что ранит и врачует раны,
Но не простит любви измен…
 

 
К чему душа моя стремится,
К каким далеким берегам?
Порою я не знаю сам:
Живу ли я иль все мне снится?
 
 
Ищу гармонию в искусстве,
Бросаюсь в омут с головой
И обрести хочу покой.
И побеждают разум чувства.
 
 
То полон мужества, то страха.
То алчность душит, как в бреду,
То в жалком рубище бреду,
Отдав последнюю рубаху.
 
 
Что в Судный день я предъявлю? —
Что я любил и что люблю…
 

 
Любовь рождает вдохновенье —
Я утверждаю, как истец.
Но, как у всякого творенья,
Есть кроме матери отец.
 
 
Отец другое имя носит:
Труд – произносится оно.
И высоко судьба заносит,
Когда супруги заодно.
 
 
Любовь, и труд, и вдохновенье —
Вы прародители всех муз.
И солнце творческого зренья
Пусть осеняет ваш союз.
 
 
Дитя священного союза —
Я вам служу, Любовь и Муза.
 

 
Вновь о любви я говорю.
А что она? И сам не знаю…
Огонь, которым я горю,
Иль боль, что я в душе скрываю?
 
 
Закон влечения полов?
Загадка продолженья рода?
Из века в век вопрос не нов,
Но тайну все хранит природа.
 
 
Она паденье или взлет?
Безумье или озаренье?
Награда, милость ли, спасенье?
Ее порывы кто поймет…
 
 
Я вновь во власти этой темы:
За то и изгнан из Эдема…
 

 
Меж нами не прервется связь
На плане явном и в астрале.
И расстоянье до «австралий»
И перепутий разных вязь —
 
 
Для близких душ ведь не помеха…
И в сердце жив тот уголок,
Куда ты ступишь на порог
В манто из сказочного меха…
 
 
И я с тебя его сниму,
За плечи нежно обниму,
И в поцелуе мы сольемся…
 
 
Так зря в разлуке не горюй,
Мы так близки: мы не сдаемся,
И, как ожог, твой поцелуй…
 

 
«Что с неба звездочку достану»,
Не стану я тебе сулить,
Но жизнь свою готов сложить
К очам, устам твоим и стану.
 
 
Как трубадур прекрасной даме,
Тебе в любви я признаюсь.
Тебе одной теперь молюсь,
Как пилигрим в священном храме.
 
 
Ведь всем, что есть во мне, до дна,
До сердца каждого биенья
И до последнего мгновенья —
Владеешь ты теперь одна.
 
 
Но не стремлюсь я к пустословью.
Чем я богат? Моей любовью.
 

 
Моя прекрасная… княгиня —
Мне тут же хочется прибавить
И с большим рвеньем Вас восславить,
Моя любовь, моя богиня!
 
 
Увековечить облик милый
Я просто жажду для грядущих
И птицей вещею поющей
Вас чту, любя с безумным пылом!
 
 
Для Вас я б сделал все на свете,
Но подарить дано в сонете,
Я знаю это, и Вы верьте
 
 
(Любовь моя тому гарантом),
Вам не колечко с бриллиантом —
Любовь, и славу, и бессмертье…
 

 
В том явно виден перст судьбы
И божья проявилась милость,
Что наша встреча приключилась,
 
 
Что перепутались следы
Мои и Ваши ненароком,
Что в жизни все совпало вдруг,
Прямая превратилась в круг.
 
 
И подгадал Всевышний сроки,
И родились внезапно строки,
Что диктовала мне любовь…
 
 
Настало, грянуло, случилось:
Душа моя цветком раскрылась,
И расцветать ей вновь и вновь!
 

 
На все безумства, сумасбродства
Для Вас, любимая, готов!
Но ждет любовь не громких слов:
Лишь чувство ей, как руководство.
 
 
Как доказать любовь воочью?
И на какой взойти мне пик?!
Что убедит: душевный крик
Иль сердце, рвущееся в клочья?!
 
 
Глаза – все видят, уши – слышат,
А сердце лишь любовью дышит,
Ее в пространство излучая,
 
 
И чувства вновь вздымают грудь:
И сердце сердце окликает,
Душа к душе торит свой путь…
 

 
Как можно Вас не полюбить
Любовью трепетной и страстной?!
Один лишь взор очей Ваш ясный
Способен душу погубить!
 
 
А может в небо вознести
Или на дно низвергнуть в бездну,
Хотя и добрый он, и нежный,
Но держит сердце он в горсти!
 
 
Оно отныне в Вашей власти,
И для меня уж это счастье
С душевной мукой пополам…
 
 
И я, как с кожей, сжился с нею:
Вас не любить я не умею —
За этот рок я все отдам!
 

 
Я думал сочинить «роман»,
А тут не вышло и рассказа:
Зато сонетов двести сразу
Я «положил себе в карман».
 
 
Пора признать свою ошибку:
Я Вас придумал – без сомнений,
Но нет и тени сожалений,
Ведь мне наградой эта пытка,
 
 
Что будит творческие муки —
Те, что в душе рождают звуки
(От них кружится голова)!
 
 
И в сердце радости порывы,
И в песню сложатся слова…
Все будут счастливы и живы!
 

 
Вот мой тридцатый Вам сонет,
И разрешите удалиться.
Поэт, влюбленный и певица:
Казалось бы – какой сюжет!
 
 
Да это тема для романа,
Для сериала с продолженьем:
Какой простор воображенью,
Что фонтанирует спонтанно!
 
 
Но не сложилась эта сказка:
Писатель потерпел фиаско
(Не из-за скудости идей)
 
 
По воле роковой судьбы
(Он, видно, не потрафил ей),
И тщетны были все мольбы…