Текст книги "Охотники за мизераблями"

Глава восьмая

Любопытство и страсть ко всему новому – вот что чуть было не сгубило всех нас. Когда мы избороздили залив вдоль и поперек и наступила пора возвращаться домой, Маришка вдруг попросила Джо Грея:

– А нельзя нам поплавать в открытом океане? В Атлантике мы уже были, а в Тихом нет.

– Моя посудина не рассчитана на океанские плавания… Однако сегодня штиль, мили на две можно высунуть нос… – Джо Грей весело улыбнулся и отчаянно махнул своей единственной рукой: – Была не была! Гулять так гулять! – и он направил катер к горловине залива.

Я хотел было запротестовать и отказаться от опасной прогулки по открытому океану, но кто-то невидимый внутри меня (наверное, бес, любопытства) шепнул повелительно: «Сиди, Иван Иванович! Тихий океан не видел – теперь повидаешь. А приключений не бойся, тебе к ним не привыкать».

Катер промчался остаток залива и вырвался на простор. Недавние впечатления вновь вспыхнули в моей памяти: и форт Навидад, и древние индейцы, и наш дрейф в пирогах… Уморушка и Маришка, видимо, тоже вспоминали о своих недавних заморских походах и теперь сидели примолкшие и задумчивые. Один Джо Грей, примостившись на корме и ловко управляя левой рукой ходом катера, громко выкрикивал какие-то слова, пытаясь выполнять одновременно и роль экскурсовода, хотя, признаюсь честно, мы не очень-то вслушивались в его пояснения.

Я очнулся, когда побережье материка почти скрылось из вида.

– Мистер Грей! Мы, кажется, здорово заплыли за буйки! Нужно возвращаться!

– О'кей, мистер Джон! – Наш экскурсовод ловко развернул катер и направил его в обратную сторону.

И тут глазастая Уморушка разглядела по правому борту какой-то островок, чуть видный в воздушном мареве.

– Глядите, глядите! – закричала она, показывая на таинственный клочок земли. – Там остров! Он, наверное, необитаемый!

– Да, – подтвердил Джо Вильямс Грей, – на нем никто не живет. – И наш рулевой улыбнулся добродушной улыбкой: – Нам хватает пока материка, мисс Умми!

– А как он называется? – спросила любопытная лесовичка.

Мистер Грей пожал плечами:

– Никак… Он слишком мал, и его еще не успели окрестить.

– Наречем его «Остров Умми», – предложила Маришка. – Уморушка первая его увидела и первая подумала о названии.

Умора зарделась от смущения:

– Если вы не возражаете… Я не против… – И тут же предложила: – Заедем на минутку на мой остров? Хоть одним глазком на него взглянуть…

Я тяжело вздохнул, но согласился.

– Так и быть, заедем на минутку.

Через полчаса мы были на Острове Умми. Остров оказался крошечным: не более одной мили в длину и, наверное, с милю в ширину. Однако его малые размеры с успехом компенсировались буйно растущей на нем растительностью: остров был похож на настоящий ботанический сад.

– И чего здесь только нет! – ахнула Маришка, когда наши ноги ступили на земную твердь и мы сразу же оказались в гуще высоких трав и деревьев – Сосны, пальмы, гигантские папоротники… А цветов-то, цветов!..

– У нас в Муромской Чаще не хуже, – заметила ей Уморушка, – пальм, конечно, нет, зато кленов и дубов сколько хочешь. А остров хороший, я не возражаю.

– Есть ли на нем родник с пресной водой? – спросил мистер Грей у «хозяйки» острова. – Наша водичка нагрелась в катере, и было бы не плохо набрать холодной.

Уморушка взяла пустой котелок и двинулась в глубь острова.

– Сейчас узнаем, есть там родники или нет.

– Лучше бы вернуться, мистер Грей, – робко обратился я к нашему рулевому.

Но Джо Вильямс Грей бесшабашно воскликнул:

– Все будет в порядке, мистер Джон!

И тоже направился вслед за Уморой. Пошли в глубь острова и мы с Маришкой. Не стоять же нам с нею, как последним трусам на берегу, и ждать, когда наши товарищи принесут нам прохладной водички, чтобы мы утолили жажду?

Сколько шагов мы успели сделать по Острову Умми? Тридцать? Сорок? Пятьдесят? Никто не считал. Одно могу сказать твердо: наша экспедиция застыла на месте, не пройдя в глубь острова и двух минут.

НА ЗЕМЛЕ, ПРЯМО ПЕРЕД НАМИ, МЫ УВИДЕЛИ ЧЬИ-ТО СЛЕДЫ!

– Кажется, остров все-таки обитаем… – прошептала Маришка, вглядываясь в загадочные отпечатки. – По-моему, здесь живут люди…

– Но почему тогда у них такие маленькие ножки? – поинтересовалась тут же Уморушка и для сравнения приставила к таинственному оттиску чьей-то ступни свою такую же маленькую ножку.

– Одно из двух, – произнес я дрожащим от волнения голосом, – или это бегали дети и оставили здесь свои следы, или… на острове живут пигмеи!

– Мы в Америке, мистер Джон, а не в Австралии, – напомнил мне Джо Вильямс Грей, – пигмеев в наших краях никогда не было.

– Да, не было, – подтвердил я правоту его слов. И тут же добавил: – А теперь они решили расселиться и заняли свободный необитаемый остров.

– А пигмеи добрые? – снова полюбопытствовала Уморушка.

– Обычно да, но иногда…

– Они ловко умеют стрелять отравленными стрелами, – перебил меня мистер Грей, желая блеснуть своими познаниями о жизни пигмеев, – намажут острие тонкой стрелы ядом кураре, вставят стрелу в трубочку и…

– Это не пигмеи! – воскликнула вдруг Маришка и указала рукою на одно из деревьев. – Это совсем другие существа! Они с крыльями!

Уморушка, мистер Грей и я мгновенно оторвали свои взоры от загадочных следов и перевели их на то место, куда показывала дрожащая Маришкина рука.

– Крыластики! Вот чудо-то! – ахнула Уморушка, увидев в гуще ветвей загадочное человекоподобное существо с огромными крыльями за спиной.

– А вон еще один! – показала Маришка на другое дерево. – А вон сразу двое!

Крыластики поняв, что их обнаружили, гортанно вскрикнули и, прыгнув с веток и распластав крылья, бросились на бреющем полете прямо на нас.

– Скорее прячьтесь! – крикнул я своим подопечным и, схватив обломленную сухую ветку, приготовился к отражению противника.

Мистер Грей тоже поднял с земли хворостину, громко сетуя на то, что забыл захватить с собою из катера острый охотничий нож и пистолет.

Мы готовились к долгой и упорной борьбе, но сражения, увы, не получилось. Крыластики оказались удивительно верткими и сильными. Подлетев к нам, они мгновенно разоружили и меня и мистера Грея, вырвав цепкими ручками наши безобидные прутья. Затем, сделав крутой разворот в воздухе, крылатые человечки вновь набросились на меня и моих спутников и, изловчившись, ухватили нас сзади за одежду и взмыли с добычей вверх.

Они быстро передумали тащить мистера Грея в свое логово: он был слишком тяжел для этих хищников. Крыластики бросили беднягу Джо с высоты десяти-одиннадцати футов, и он только чудом не разбился о землю. А то, что он остался жив и невредим, мы еще успели увидеть: мистер Грей, шлепнувшись вниз, тут же вскочил на ноги и помчался к катеру. Наш славный друг хотел гнаться за крылатыми монстрами и наверняка надеялся спасти нас из плена, но старенький двигатель снова подвел своего хозяина в самый ответственный момент: он так и не завелся с первого оборота.

Крыластики оказались очень смышлеными существами: не сговариваясь, они наметили каждый сам себе жертву по собственным силам. Самый крупный хищник подхватил меня; Маришку и Уморушку разобрали те, что были послабее. Два крыластика летели налегке и выполняли роль запасных.

– Курра-мурр! – скомандовал державший меня крылатый уродец и первым устремился за пределы острова куда-то в западном направлении. За ним, цепко держа в коротких, но сильных ручках свои трофеи, гуськом потянулись и другие крыластики.

– Не отчаивайтесь, друзья мои! – крикнул я примолкшим и перепуганным девочкам, пытаясь хоть как-то поддержать в них силу духа и помешать им впасть в панику. – Еще не все пропало, милые! Помните: еще не вечер! Мы объясним этим монстрам… этим…

Крыластику, несшему мое трепыхавшееся в воздухе тело, надоели, видимо, мои крики и вопли, и он, склонившись к моему левому уху, громко и гортанно рявкнул:

– Кррра!! (Перестань вопить, иначе я брошу тебя вниз!)

Я дернулся от испуга еще раз и обвис, перестав на время кричать и стараясь не провоцировать больше нервного хищника на необдуманный и глупый поступок.

Наверное, не менее часа летели мы над океаном с огромной скоростью, пока не достигли, наконец, другого острова. В полумиле от побережья мы увидели целый городок из причудливых деревянных сооружений, напоминающих по форме пчелиные ульи. Эту гигантскую пасеку окружала со всех сторон высокая стена из бревен. Перелетев через нее, крыластики плавно приземлились в центре городка и наконец-то выпустили наши затекшие и онемевшие тела из своих цепких рук. Маришка, Умора и я попробовали ступить по земле хотя бы два-три шага, но не смогли и повалились на нее, как снопы.

– Куар! Куар! – громко крикнул вожак крыластиков, и на его призыв тут же из отверстия самого большого дома-улья стали выпархивать многочисленные домочадцы.

– А у них и дверей-то нет, все в окна сигают! – прошептала Уморушка на ухо подружке и насмешливо улыбнулась. – Вот кто нелюди – крыластики эти!

– Ты о другом думай – как спастись! – отозвалась сердито Маришка. – Кто их знает, что у них на уме?

– Скоро узнаем, друзья мои, – успокоил я своих подопечных, с трудом поднимаясь на ноги. – Надеюсь, они не людоеды, иначе откуда бы они брали себе постоянно пищу?

– Может быть, спросить у них, что они собираются делать с нами? – посмотрела на меня Маришка. – Язык-то их мы понимаем!

– Не будем торопиться, крыластики сами выдадут нам свои намерения. А вот если они узнают, что мы понимаем их речь, то они попробуют затаиться, и тогда нам труднее будет разгадать их планы.

И я оказался прав: как только слетевшиеся на зов вожака крыластики слегка остыли от впечатлений по поводу богатой добычи, они сразу же принялись деловито обсуждать проблему ее дележа.

– Чур, я возьму себе эту смешную зверушку! – крикнула маленькая девочка-крыластик и вцепилась своими ручонками в побледневшую Уморушку. – Я буду нянчить ее и воспитывать!

– Фурри! – воскликнула дородная дама-крыластик, услышав такое сумасбродное желание дочки вождя, и в сильном волнении всплеснула пухлыми ручками. – Этот звереныш может тебя укусить или очень поранить!

Но Фурри еще больше закусила удила:

– Нет, я хочу эту зверушку! – топнула она ногой на свою даму-гувернантку. – И не надо нервировать ребенка!

После этого капризная девочка подхватила Уморушку под мышки и, тяжело отдуваясь, подлетела вместе с ней к отцу.

– Папа! Папа! – заверещала она противным скрежещущим голоском. – Я хочу взять себе эту двуногую зверушку! Я стану ее воспитывать, и она вырастет настоящим бескрылым крыластиком! Вот увидишь!

– Бескрылых крыластиков не бывает, Фурри, – спокойно заметил папаша капризули. – Это – абсурд.

– Я хочу вырастить абсурд! – упрямо заявила дочка.

Вождь крылатых монстров криво усмехнулся, но спорить с девчонкой больше не стал.

– Хорошо, – сказал он, – эта зверушка – твоя. Но если она тебя укусит, я прикажу отправить ее к своим собратьям – двуногим говорунам.

– А куда ты их отправишь, папа?

– В зверосад, куда же еще? – и вождь небрежным жестом отдал команду подчиненным крыластикам отвести меня и Маришку в таинственный зверосад. Потом он лениво взмахнул крылами и полетел отдыхать после удачной охоты в свой просторный дом-улей.

Глава девятая

– Крра! (Входите!) – сурово и отрывисто проскрежетал угрюмый смотритель зверосада и распахнул передо мною и Маришкой дверцу в один из свободных вольеров.

– Крра! – повторил за ним и воин-крыластик, стоявший за нашими спинами и приведший нас сюда по велению своего вождя.

– Сами в клетку лезьте, а мы не звери! – огрызнулась Маришка и сердито показала крыластикам язык. – Вот вам, чирикалки несчастные!

Охранник злобно подернул сложенными за спиною крыльями, что-то прошипел не совсем разборчиво и ткнул меня в плечо жестким и костлявым кулачком.

– Крра! Крра! (Входите в клетку, а не то вам не поздоровится!)

– Нельзя ли повежливее, грубиян! – рассердился я не на шутку. – Так и быть, мы войдем, но знайте: мы не звери!

И гордо подняв головы, Маришка и я шагнули в вольер. Дверца за нами тут же захлопнулась, приглушенно щелкнул закрывшийся замок. Крылатый охранник довольно потянулся, сладко зевнул и, распахнув крылья, слегка подскочил на месте и взлетел метра на три-четыре вверх.

– Крру-крру! (Счастливо оставаться!) – проворковал он нам на прощанье и подался из зверосада к себе домой.

Проводив приятеля взглядом, смотритель отодрал с нашего вольера старую табличку и заковылял, смешно переваливаясь с ножки на ножку, в свой домик, находившийся в нескольких шагах от нас. Минут через пять он вернулся, но уже с другой табличкой.

– Что там написано, Иван Иванович? – спросила меня Маришка, и в нашем плачевном положении не утратившая до конца своего любопытства.

Я скосил глаза и умудрился прочитать надпись. Она гласила:

«БЕЛЫЙ ГОВОРУН. Водится в просторах океана. Легко поддается дрессировке и может быть использован при разных работах. Относится к семейству обезьяньих».

– Тоже мне, Чарльзы Дарвины нашлись… – хмыкнул я обиженно, переведя Маришке оскорбительную надпись на табличке. – Мы еще докажем этим нахалам свою сообразительность… А пока устраивайся, нам нужно отдохнуть и собраться с силами.

За одну минуту мы обследовали наше новое жилище и убедились в том, что оно достаточно просторно для двоих пленников: в вольере было четыре отдельных отсека и даже небольшой садик для прогулок.

– Пусть будет проклята неволя, Мариш! – тяжело вздохнул я, закончив осмотр вольера. – Даже в таких хоромах чувствуешь себя жалким пленником и рабом!

– Но мы скоро удерем отсюда, Иван Иванович, вот увидите!

– Конечно, конечно… – грустно улыбнулся я в ответ и присел на мягкий, сладко пахнущий ворох свежего сена. – Но сначала нам придется испить чашу позора.

– Пусть крыластики стыдятся за свое поведение, а нам стыдиться нечего! – с пылом воскликнула Маришка. – Новое испытание, говорите, нам выпало? Что ж, выдержим и его! Нам не привыкать!

– Браво, Мариш, это речь героя, а не труса!

Маришка присела рядышком со мной. Глаза ее продолжали сверкать праведным гневом.

– Уморушка на свободе, а это уже удача, – продолжила она развивать свою мысль. – Если ей удастся незаметно открыть засов, то мы сбежим отсюда, и пусть крыластики тогда попробуют нас догнать!

– На острове далеко не сбежишь… Кругом море, Маришенька…

– Сделаем плот!

– И приманим крыластиков шумом и треском!

Взгляд Маришки слегка опечалился:

– Что ж, Иван Иванович, никакого выхода, получается, у нас с вами нет?

– Пока нет… Но он найдется, вот увидишь!

Маришка улыбнулась и легла на разбросанную по вольеру кучу сена.

– А я что говорила, Иван Иванович? Выход всегда найдется, если его хорошенько поискать!

Глаза Маришки сомкнулись, и она задремала, уронив голову на мягкую, но колючую подушку.

Глава десятая

Теперь мы жили в вольере зверосада, и каждое утро смотритель приносил нам с Маришкой ведро с водой и ведро с овощами и фруктами. Рядом с нами, в других вольерах, резвились мартышки и шимпанзе, бегали пушистые разноцветные кролики, деловито суетились лисы и дикие собаки динго. Смотритель зверосада относился к нам так же, как и к другим: одинаково равнодушно и довольно доброжелательно.

– Ешь банан, говорунчик, ешь! – говорил он иногда ласковым голосом и тыкал очищенным бананом мне или Маришке в рот. – Ишь, ты, глупая животина, от такой вкуснотищи отворачивается!

И он, немало удивленный нашим отказом от его угощения, начинал рассуждать тихонько вслух:

– Тоже, видать, о себе что-то зверюка мнит… На крыластиков похожа, да не крыластик! Говорит не понятно, значит, речь бессмысленна. Крыльев нет, значит, создан не по подобию Крыломаха. Ест гадость всякую, а не как мы: гусениц, ящериц, ужей и каракатиц… Не доросли вы до нас, белые говорунчики, не доросли!

И смотритель уходил от нашей клетки, устало придерживая за спиной отяжелевшие от жира и безделья крылышки.

Маришку очень возмущали такие рассуждения, и она еле сдерживалась, чтобы не высказать глупому служителю зверосада все, что она думает о нем самом и других заносчивых крыластиках.

– Терпи, терпи, Маришенька, – успокаивал я оскорбленную девочку, – недолго нам осталось сносить унижения: скоро Уморушка выпустит нас отсюда, и тогда мы докажем крыластикам силу своего ума и человеческой сообразительности.

И словно чувствуя наши мечты и желания, Уморушка старалась приблизить счастливый миг освобождения, как только могла. Она безропотно терпела все сумасбродные фантазии капризной Фурри и, сжав зубы, выполняла их старательно и прилежно.

Нужно было съесть на завтрак большую зеленую гусеницу, завернутую в банановый лист, – Уморушка ее съедала. Нужно было вместо утренней зарядки раз двадцать спрыгнуть с ветки дерева на землю, размахивая при этом руками, как крыльями, – Уморушка прыгала и всем своим видом показывала Фурри, что и она надеется на то, что у нее от упорного махания вскоре отрастут за спиною крылышки. Если дочка вождя требовала ложиться немедленно в постель и спать, – Уморушка не прекословя укладывалась в кроватку, и хотя ей приходилось проделывать эту процедуру десять раз на дню, она не спорила и делала вид, что спит.

Из всех уроков, которые ей давала «мамаша Фурри», Уморушке больше всего нравился урок языка крыластиков. Благодаря «Вавилонскому эликсиру» она его и так уже знала на «пять с плюсом», и теперь эти познания ей здорово облегчали дальнейшее обучение.

*– показывала Фурри первую букву алфавита крыластиков и тут же произносила ее вслух: – КРР!

– КРР, – охотно повторяла за учительницей Уморушка и наслаждалась временно отпущенной ей передышкой.

_ – показывала Фурри вторую букву алфавита. – КРРА!

– КРРА, – кивала головою Уморушка. – КРРА – КРР! – соединяла она две буквы и к радости своей наставницы получала целое слово «АР-БУЗ»

+ – показывала Фурри третью букву. – КРРУ!

– КРРУ-КРРУ!.. КРРА-КРР!.. КРРУ-КРРА!..

– Здорово!.. – восхищенно шептала девочка-крыластик, пораженная способностями своей ученицы. – Вот здорово!..

И она уже вслед за Уморой произносила сложенные ею слова и фразы:

– Идем гулять!.. Арбуз!.. Хорошая погода!..

Когда Фурри поделилась своей радостью с отцом, строгий папаша немного остудил ее пыл и объяснил, что есть на свете и другие животные и птицы, которые могут передразнивать речь крыластиков не хуже, чем эти белые говоруны, и это обстоятельство еще не позволяет зачислить новых питомцев зверосада в разряд мыслящих существ, равных самим крыластикам.

– Таких, как мы, нигде больше нет, – заключил он тоном, не терпящим возражения, – следовательно, все другие не такие, как мы, и место им в зверосаде, а не у нас за столом.

Хотя Уморушке и не удалось добиться, чтобы ее признали равной с крыластиками, ей все-таки выпала кое-какая награда за успехи в учебе. Во-первых, Фурри сводила ее на свидание со мной и Маришкой. То-то было радости, когда мы увидели нашу славную лесовичку живой и здоровой! Маришка и я засыпали бедную Уморушку расспросами о ее житье-бытье в доме крыластиков, и через пять минут мы уже все-все знали о ее мытарствах и пытках.

Во время нашего разговора Фурри стояла рядом и насмешливо поглядывала на трех забавных бескрылых говорунов, лопочущих что-то невнятное и бессмысленное. Ей было невдомек, что за эти пять минут мы успели разработать с Уморушкой план нашего побега. Уморушка принесла нам с Маришкой радостную весть: ей удалось узнать, что на северном побережье стоит на приколе чья-то небольшая яхта. Ее владелец бесследно исчез в океане, а неуправляемое суденышко прибило ветром к острову крыластиков.

– На яхте и удерем! – решительно предложила Маришка, узнав о великом подарке судьбы. – По морям плавали – дело навигацкое знаем!

Я хотел напомнить Маришке, что плавали мы больше корабельными коками, чем рулевыми и юнгами, но, подумав, не стал этого делать. Других моряков на острове все равно не было, и выбора у нас не оставалось, кроме как самим браться за штурвал и шкоты.

– Ждите меня завтра или послезавтра в полночь, – сказала нам Уморушка на прощанье, – я узнаю еще, где хранится ключ от вашей клетки, и когда раздобуду его, немедленно прибегу к вам.

– Кажется, смотритель вешает его в своей сторожке на гвоздик, – неуверенно проговорила Маришка. – Иногда он выходит оттуда со связкой ключей, а иногда с пустыми руками.

– Ключей много? Какой именно ваш? – поинтересовалась Уморушка.

– Самый длинный ‑ это я приметил! – похвастался я своей наблюдательностью.

– Ладно, запомним… – Уморушка весело подмигнула нам и с отчаянной храбростью проговорила: – Прощайте пока, говорунчики! Пойду гусеничные бутерброды жевать!

И, обернувшись к дожидавшейся ее Фурри, несколько раз смешно взмахнула руками, словно крыльями, и громко вскрикнула:

– КУАР! КУАР! (Вперед! Вперед!)

– КУАР! КАРРА! (Вперед, говорунчик!) – откликнулась Фурри и заковыляла на неокрепших еще ножках к своему дому-улью.

За ней, еле сумев пересилить себя и оторваться от нашего вольера, зашагала Уморушка. Маришка и я молча смотрели им вслед, думая в этот момент каждый о своем. И только когда калитка зверосада тихонько закрылась за ними, Маришка прошептала с благоговением в голосе:

– Теперь я понимаю, что такое подвиг! Это когда ты ешь бутерброды с гусеницами и улыбаешься при этом во весь рот! Разве я не права, Иван Иванович?..