Текст книги "Старообрядцы и евреи. Триста лет рядом"

КАРАИМЫ КАК «СТАРООБРЯДЦЫ» ОТ ИУДАИЗМА

Один из крупных еврейских просветителей XIX века Авраам-Бер Готтлобер (1811–1899) сравнивал разделение еврейского народа на караимов и раввинистов с расколом внутри христиан Российской империи:

…не только в нашем народе случилась такая беда; ведь и у русских христиан называют собратьев их, отличающихся от них немногим, «раскольники», и вот те, кто называют себя этим именем, говорят, что они – самые первые и самые правильные христиане (старообрядцы) и с ними истина в религии их.

Таким образом, еврейский мыслитель сравнил представления старообрядцев о древности, правильности и истинности их религиозной традиции с аналогичными взглядами у караимов. Важно отметить, что еврей Готтлобер не просто знал, кто такие староверы, но и явно был знаком с их религиозной аргументацией.

Кто такие караимы? Об их истории и времени их появления ученые, литераторы и представители общественности дискутируют как минимум с позапрошлого века. Порой эти дискуссии перерастали, к сожалению, в откровенные и затяжные конфликты, выходящие за рамки научного дискурса. С конца 1980‐х годов в русскоязычной литературе и русскоязычном интернете появилось множество поверхностных и тенденциозных работ, неправильно отражающих этногенез и историю караимов и связывающих их происхождение с хазарами. Покажем, что на деле это не так.

Караимское движение – альтернативное направление в иудаизме, которое зародилось в Багдаде, на территории современного Ирака, приблизительно в середине VIII века н. э. Его суть состоит в отрицании авторитета Талмуда – комментария к книгам Ветхого Завета. В Средние века Талмуд стал основой еврейской учености, считаясь «устной Торой», то есть книгой, по авторитету практически равной «письменной Торе» – Пятикнижию. В середине XIII века караимы появились и на территории современной России, а именно в Крыму. Помимо отрицания Талмуда, они следовали принципу буквального истолкования Священного Писания, а также отличались от прочих евреев (называемых ими «талмудистами» или «раввинистами») некоторыми религиозными обрядами и законами. Представления караимов о том, что они являются носителями древнего и истинного, по их мнению, доталмудического иудаизма, типологически довольно похожи на взгляды старообрядцев о том, что именно они сохранили православие в его истинном и древнем дореформенном облике. Караимская община Крыма, в отличие от идишеязычных евреев-ашкеназов, в качестве основного разговорного языка использовала караимский этнолект крымско-татарского языка.

Многие наблюдатели сравнивали произошедший еще в VIII–IX веках «раскол» евреев на караимов и раввинистов с русским расколом XVII века. Роль «старообрядцев» в еврейском расколе отводилась сторонникам старого, доталмудического иудаизма – караимам, а реформистов-«новообрядцев» – евреям-талмудистам. Об этом писали многие как караимские и еврейские авторы, так и современные исследователи, не принадлежащие к этим двум группам. При этом очевидно, что разница между караимами и раввинистами гораздо глубже, чем между старообрядцами и «новообрядцами»: в последнем случае не идет речь об отказе одной из сторон от части Писания, а отличия носят обрядовый, лингвистический и культурный характер.

Полемическая караимская литература 1870‐х часто употребляет термин «раскол» по отношению к историческому разделению евреев на караимов и раввинистов. Садук Раецкий, один из видных либеральных караимских мыслителей начала XX века, будущий редактор журнала «Караимская жизнь», писал следующее: «Караимы – небольшая секта. Это раскольники еврейства». О сходстве со старообрядцами в момент смертельной опасности вспомнил караим из Мелитополя (Запорожская область) Гелий Ялпачик (1912–1993). В октябре 1941 года, после оккупации города нацистами, немецкая администрация стала выяснять, кем же являются караимы. По словам Гелия Семеновича, он сообщил нацистам, что караимы похожи на старообрядцев-староверов и что у них самостоятельный тюркский язык, религия и традиции. Так, используя аналогию со старообрядцами, глава караимской общины Мелитополя спас своих единоверцев от преследования.

Караимы привлекли в XIX веке внимание полемиста Владимира (Нафтали) Карловича, перешедшего в старообрядчество из иудаизма. Они вызвали у него глубокое одобрение своим негативным отношением к Талмуду:

Эта секта [караимы], совершенно отвергши талмуд, в основание своего вероучения положила библию, и этим она так резко выделилась из среды евреев, что приверженцы талмуда питают такое к ней презрение и отвращение, что даже считают за величайшее преступление употреблять вместе с караимамы (sic!) пищу, вступать с ними в браки и т. п.

Часто сравнивают караимов со старообрядцами и наши современники. Так, религиовед Владимир Глаголев писал в 2003 году:

Караимы со времен Анана считали себя единственно правыми в иудаизме, а раввинитов – пребывающими в глубоком заблуждении… Здесь просматривается аналогия с русским старообрядчеством в его отношении к патриаршей православной церкви. Тяготело ли старообрядчество к этой церкви? И, наоборот, ставила ли ортодоксальная православная церковь иные задачи в отношении старообрядчества, чем его разрушение, т. е. обращение его последователей на путь патриаршего православия?

Литературовед Гелиан Прохоров в статье «Прение Григория Паламы „с хионы и турки“ и проблема „жидовская мудрствующих“» (1972) экспрессивно называл караимство «иудейским старообрядчеством». В 1993 году аналогию между караимами и старообрядцами провел и американский исследователь крымских караимов Филипп Миллер:

…в память приходит соблазнительная параллель между этими караимами и православными христианами-староверами («раскольниками»), которые жили в Украине и в Южной России и которые так же [как и караимы] предпочитали молиться так, как это делали их деды и прадеды.

А вот что писал социолог Юрий Плюснин после проведения глубинных интервью с крымскими караимами в 2019 году:

Пути и способы сохранения «истинной веры» караимами в наше время очень уж смахивают на средства, применяемые представителями многочисленных сект русского старообрядчества.

При этом с точки зрения социологии все-таки сложно сравнивать несколько сотен проживающих в современной России караимов с русскими старообрядцами, каковых насчитывается в нашей стране, наверное, около миллиона. Методы сохранения веры и идентичности у этих этноконфессиональных групп тоже достаточно разные, учитывая хотя бы отказ значительной части современных крымских караимов от иудаизма, веры их предков. К тому же старое, восходящее к эпохе до реформы 1905 года именование старообрядческих согласий «сектами» вряд ли допустимо в современной социологии. Да, существует, конечно, экзотическая и малочисленная группа русских неоязычников, именующая себя «староверами», но это скорее курьез, впрочем сопоставимый с феноменом тюркского неоязычества среди потомков крымских караимов.

Караимы часто проживали в тех же областях или городах, что и старообрядцы. По свидетельству И. Аксакова, в середине XIX века караимы часто посещали общеукраинские ярмарки, куда также съезжались еврейские и старообрядческие купцы, и там

[м]ежду каким-нибудь фабрикантом села Тейкова (Шуйского уезда) и каким-нибудь караимом Таврической губернии, видающимся почти на каждой ярмарке, т. е. раз 8, по крайней мере, в год, устанавливаются нередко такие дружеские торговые отношения, что фабрикант приноравливается ко вкусу и требованиям своего покупателя караима, заготовляет для него особый товар и прикупает чужой, нужный для караима.

Остается добавить, что практически все фабриканты из Тейково, расположенного в Иваново-Вознесенском промышленном районе, были старообрядцами. Нет сомнений, что были контакты между старообрядцами и караимами и в других городах, где проживало много представителей этих двух групп. Купец П. В. Медведев (господствующего вероисповедания) описывал, как в феврале 1863 года он ехал из Сергиева Посада в Ростов Великий на извозчике в компании

мужа честна, брадата старообрядца тульского согласия (неизвестное нам согласие. – Авт.) Андрея Федоровича Прянишникова и караима из Одессы Арона Исааковича Кал[ь]фа.

По словам Медведева, спутники много говорили друг с другом на самые разные темы.

Представители этих двух общин сталкивались друг с другом и в Москве. В старообрядчество из «караимского вероисповедания» – неталмудической разновидности иудаизма – перешел инженер-технолог Исаак Моисеевич Казас. Родившийся в Севастополе в 1880 году, он происходил из известной караимской семьи: был сыном статского советника Моисея Казаса, племянником известного караимского автора, поэта и педагога Ильи Казаса, братом прекрасного крымского художника Михаила Казаса. Семья была, с одной стороны, традиционной, а с другой – достаточно эмансипированной, члены который получили современное образование. Именно в таких караимских семьях особенно часто случались переходы в православие или иные христианские конфессии – Исаак Моисеевич был далеко не единственным представителем рода Казасов, покинувшим караимскую веру.

Исаак Казас оставил Крым и стал работать на текстильной Богородско-Глуховской мануфактуре в Богородске (современный подмосковный Ногинск), принадлежавшей старообрядческому промышленнику Арсению Морозову. По всей видимости, именно там он вошел в тесные контакты со старообрядческой общиной и решил присоединиться к ней. В 1913 году он был крещен в старообрядческой Сергиево-Вакховской общине Белокриницкой иерархии. Не очень понятно, в какой именно церкви состоялось крещение: с одной стороны, известно, что моленная общины в то время находилась на Таганке, но молились тогда в другой – в доме купца Рахманова. Интересно, что на документе о крещении Александра Казаса (так стало звучать его имя) стоит печать храма Святителя Николы Чудотворца у Тверской заставы, однако строительство началось позднее, в 1914 году, что говорит о том, что на печати был изображен лишь проект храма. Восприемниками (крестными родителями) Казаса были священник Покровского собора на Рогожском кладбище Петр Никифоров и М. Хрусталева, жена диакона той же общины. О произошедшем обряде было сообщено в особый стол московского губернского правления, а те, в свою очередь, известили об этом высший административно-религиозный орган караимской общины – Таврическое и Одесское караимское духовное правление в Евпатории.

Мы не знаем, чем было обусловлено желание Казаса перейти в старообрядчество: интересом к христианской религии или желанием жениться на старообрядке, однако известно, что Казас женился на Марии Фроловне Аг(г)ешиной, дочери священника старообрядческой церкви в Глухове (Черниговская губерния). Могилы супругов и поныне находятся на старообрядческом кладбище в Ногинске. Так или иначе, нет сомнений в том, что его решение покинуть родную веру и общину не могло вызвать одобрение у караимов. Что особенно любопытно, крестил Казаса священник Григорий Карабинович (1860–1942), который, по некоторым непроверенным сведениям, сам был из крещеных евреев.

Интересно, что это был не единственный известный случай перехода караима в старую веру. Журнал «Известия Караимского духовного правления» в 1917 году упоминает, что

со дня [Февральского] переворота и объявления свободы совести 10 человек отпали от караимства, перейдя в другие вероисповедания. Причем 1 принял православие; 1 – древнеправославное учение (старообрядчество); 1 – лютеранство; 1 – армяно-григорьянское учение; 3 – иудейство; 1 – мусульманство и 2 перешли во вневероисповедное состояние.

Как мы видим, среди десяти караимов, перешедших в иную веру, есть и один член общины, присоединившийся к старообрядчеству.

Знают о караимах и современные старообрядцы, ныне проживающие в Крыму – преимущественно в Симферополе, Керчи и в селе Курортное. Отец Роман Маслов во время нашего визита в Курортное задал нам несколько предметных вопросов о датировке караимского кладбища в Иосафатовой долине рядом с Чуфут-Кале, и этот пример показывает, насколько хорошо крымское старообрядческое священство осведомлено об этнической истории Крыма. В свою очередь, местные караимы также имеют представление о старообрядчестве. Вячеслав Ельяшевич, председатель караимской религиозной общины Симферополя, достаточно подробно рассказал нам, чтó он знает о сущности и времени формирования старообрядческого движения. По его словам, основными чертами старообрядчества были обособленное проживание, непризнание прогресса и строгое соблюдение догматов веры. Ельяшевич также добавил, что, безусловно, разделение иудеев на караимов и евреев-раввинистов действительно в какой-то степени похоже на раскол внутри православия. Тем не менее лично со старообрядцами информант не встречался. Добавим также, что именно Вячеслав Алексеевич предоставил нам в распоряжение копию архивного документа о переходе в старообрядчество Исаака (Александра) Казаса.

ЕВРЕЙСКИЙ ЛЖЕМЕССИЯ ЯКОБ ФРАНК И ЗАГАДОЧНЫЕ «ФИЛИППОВЦЫ»

Крайне интересная и запутанная тема – предполагаемые контакты между румынскими «филипповцами», которые могут быть отождествлены со старообрядцами-липованами, и знаменитым лжемессией Якобом Франком (1726–1791), основателем мистического движения франкистов (не путать с испанскими франкистами XX века!) – евреев, принявших для виду католичество, но на деле тайно почитавших как мессию самого Франка. Говоря кратко о Франке, необходимо отметить, что этот авантюрист менял веры как перчатки: рожденный в иудаизме, через какое-то время он принял ислам и перешел в сектантское саббатианство, а позднее вместе со своими сторонниками дважды принимал католичество. При этом он также всерьез подумывал о переходе в православие и с большим интересом общался с представителями самых разных этнорелигиозных групп и конфессий, которые попадались на его непростом жизненном пути.

Есть свидетельства о том, что Франку доводилось общаться с некими румынскими христианами, называемыми в источниках «богомольцами», «филипповцами» и «филиппонами». С ними его познакомил, по всей видимости, польский дворянин, поэт Антоний Коссаковский по прозвищу Моливда (1718–1786), один из его ближайших соратников и переводчиков, позднее предавший своего «пророка». Про Коссаковского, который также был редким авантюристом, сообщается следующее. Тайно женившись на «крестьянке, дочери местного мельника», он бежал от гнева своей семьи в Россию, где, по мнению П. Мачейко, стал «старшиной» секты «богомольцев», иначе называемых «филипповцами». Позже он перебрался в Грецию и какое-то время подвизался на Афоне. По словам современников, он прекрасно владел несколькими языками, включая польский, турецкий, иврит и арамейский.

Александр Краусхар – первый исследователь франкистского движения в XIX веке, в распоряжении которого были разнообразные источники, часть из которых была позднее утеряна, – писал, что около 1759 года Франк во время своего пребывания вместе с Моливдой в городе Гюргево в Османской империи (современный Джурджу в Румынии) посетил деревню «филипповцев». В главе IX первого тома его классического труда «Франк и польские франкисты» (1895) есть даже небольшой подраздел «Пан Моливда посвящает Франка в учение филипповцев». В нем рассказывается, что филипповцами руководила женщина, «перед которой те, что к ней приходили, били челом о землю», а также оставляли денежные дары.

На наш взгляд, вполне возможно, что сам Краусхар или переводчик, записывавший слова Франка, мог неверно понять лжепророка и перевести понятие «Богородица» или «Матерь Божья» (неизвестно, на каком именно языке говорил об этом Франк, знавший множество языков) как «женщина» или «дева»: в этом случае «биение челом о землю» говорило бы всего лишь о земных поклонах в моленной, которые мог видеть Франк. С другой стороны, речь могла идти и о женщине, исполнявшей функции наставницы в беспоповской общине, однако такая версия менее вероятна. По предположению израильского историка религии Гершома Шолема, именно общение с филипповцами натолкнуло Франка на отождествление «девы» или «шехины», упоминавшейся в его доктрине, с христианской Богородицей в придуманной им троице.

Франк как минимум дважды упоминал о «филипповцах» в своей «Книге слов Господних», из которой мы узнаем о биографии и взглядах лжепророка. В одном месте он упрекает своих последователей: «Вы даже ниже, чем филипповцы, вы – как простые крестьяне, подданные, ибо вы не оставили сабель ваших, которые вам изготовлены были, вы были пьяницами, как крестьяне, и жили, как крестьяне!» В другом заявляет: «Все религии и народы должны войти в римско-христианскую религию, даже филиппоны, гернгутеры, амониты и другие тому подобные секты» (здесь он включает «филиппонов» (Filiponi) совместно с моравскими братьями-гернгутерами (Herrnhüter) и некими непонятными «амонитами» (вероятнее всего, меннонитами) в число сект, которые должны обратиться в католичество.

Приблизительно в 1759 году раввин Якоб Эмден, противник франкистов, писал, что целая деревня филипповцев якобы перешла в иудаизм:

Эта область находилась поблизости от Украины, а ее жители назывались филипповцы [Philiptsiv]. Кажется, что они получили свое название по имени одного из апостолов Христа, которого звали Филипп… Те, кто хорошо знает их, говорят, что среди них есть крупные купцы и сказочно богатые люди. Они же говорят, что те из них, кто обратился в иудаизм, обещали, что многие из их коллег и другие из их страны, несколько сотен людей, еще придут принять еврейскую веру.

Как интерпретировать это сообщение, также не очень понятно: в других источниках той эпохи нет свидетельств о столь массовых переходах славян в иудаизм.

К тому же времени относятся и сообщения о «филипповцах», оставленные католическими священниками, имевшими контакты с Франком. Один из них, Николай Дембовский, даже написал трактат «Замечания и доводы против евреев, язычников и атеистов, а также о секте филипповцев» (1756). По всей видимости, рукопись была утеряна, и ее содержание осталось неизвестным. Труд аналогичного содержания, с дополнением о ереси филипповцев, написал другой католический священник, Юзеф Анджей Залуский, крестивший Франка в 1759 году. Этот труд, к сожалению, также не сохранился, но в своих автобиографических заметках Залуский говорит о том, что филипповцы – это схизматики, «известные в России под именем раскольников». Таким образом, Залуский отождествляет филипповцев того времени именно с русским расколом, а не с какими-либо сектами.

Авторитетный израильский исследователь Павел Мачейко в книге «Разноплеменное множество. Яаков Франк и франкистское движение в 1755–1816 годах» (2011; русский перевод – 2016) упоминает о том, что вопрос филипповцев обсуждался в Польше того времени. Слухи об их «секретных и испорченных нравах» ходили в 1750‐е годы по Варшаве, а сама секта якобы распространялась по Польше «подобно гангрене».

Так кто же эти загадочные филипповцы франкистской эпохи? Некоторые исследователи (например, американский ученый Бернард Вайнрыб) отождествляли их с сектой хлыстов, основателем которой был живший в XVII веке крестьянин Данила Филиппов. В пользу этой версии выступает также тот факт, что некоторые источники называли хлыстов «богомолами». Однако другие обстоятельства говорят против: в середине XVIII века хлыстов в румынских землях попросту не было, а вот липован (филипповцев, филиппонов) находилось множество. П. Мачейко однозначно отождествлял филипповцев Франка с «радикальной ветвью раскольников-староверов» греко-православной веры. Можно также попробовать отождествить этих филипповцев с так называемым филипповским согласием (старопоморцами-филипповцами) – беспоповским согласием в старообрядчестве, возникшим в 1737 году в результате выхода из Выговской общины поморцев сторонников инока Филиппа. По имени основателя согласия община получила название филипповцев. Небольшая ее часть во второй половине XVIII века поселилась в Польше и на территории современной Румынии.

На наш взгляд, ввиду скудности и противоречивости имеющихся источников очень сложно сделать однозначный вывод: «филипповцами» могли быть как старообрядцы, так и хлысты, а может, и еще какая-то секта, оставшаяся практически неизвестной и вскоре исчезнувшая. При этом характерное название «секты» – «филиппоны» (Filiponi) – и ее локализация на территории современной Румынии свидетельствуют скорее в пользу отождествления «филипповцев» с тамошними русскими старообрядцами-липованами.

Остается добавить, что познакомивший Франка с «филипповцами» Антоний Моливда предал своего учителя. В 1760 году Франк был арестован. На этом его контакты с этой загадочной общиной прекратились. Уже в наши дни Франк и его биография опять стали популярной темой после выход в свет польского фильма «Даас» (2011, режиссер А. Панек), а также романа лауреата Нобелевской премии Ольги Токарчук «Книги Якова» (2014; русский перевод – 2023).