Текст книги "Из тупика: Экономический опыт мира и путь России"

Первая мировая война обошлась Германии дороже, чем другим капиталистическим странам. Промышленное производство сократилось вдвое, победители отобрали у нее все колонии; к Франции вновь отошли Эльзас и Лотарингия. По некоторым подсчетам национальное богатство Германии в результате этих потерь уменьшилось вдвое. Но особенно тяжелым последствием было то, что страны-победительницы наложили на Германию репарации, т. е. суммы военного ущерба, которые она должна была возместить, в 132 млрд. золотых марок. За короткий срок разоренная войной Германия заплатить эту сумму была не в состоянии. В обеспечение репарационных сумм победители вывозили из Германии все, что представляло ценность, а в 1923 г. франко-бельгийские войска оккупировали Рурскую область, которая давала 90 % угля и 50 % металла Германии, чтобы беспрепятственно вывозить ее продукцию.

В 1924 г. на помощь пришли США. Они предложили “План Дауэса”, который заключался в следующем: США (и в небольшой степени Англия) дают Германии займы для восстановления промышленности, доходы промышленности идут на уплату репараций Англии и Франции, а получив репарации, Англия и Франция возвращают США свои военные долги.

По “Плану Дауэса” Германия получила около 30 млрд. золотых марок. Выплатила она за время действия этого плана в счет репараций 8 млрд. марок. Под этим “золотым дождем” германская промышленность стала восстанавливаться и расти.

В 1929 г. “План Дауэса” был заменен “Планом Юнга”. Новый план представлял еще большую уступку Германии. Сумма репараций значительно сокращалась и выплачивать их она должна была сравнительно небольшими ежегодными платежами до 1988 г. Однако теперь даже такой вариант был нереален: начинался мировой экономический кризис – тут уж не до репараций! Поэтому в 1932 г. “План Юнга”, а вместе с тем и репарации вообще были отменены.

Всего Германия выплатила в счет репараций около 20 млрд. марок. Основная тяжесть репараций пришлась на первые годы, когда промышленность Германии была наполовину разрушена, капиталов не было, а победители настойчиво добивались платежей. Сначала из Германии уплывало последнее золото, а затем в счет репараций стали вывозить уголь, коров, паровозы. И в соответствии с этим падала марка – в стране наступила невиданная инфляция. Следует подчеркнуть, что вывозились товары, которые противостояли бумажно-денежной массе, за маркой уже не стояло золото.

Инфляция разорила массу мелкой буржуазии, рантье, людей, у которых за годы войны и сопутствующей ей спекуляции скопились денежные накопления. В этом смысле мелкая буржуазия пострадала больше рабочих, у которых не было накоплений. Правда, рост заработной платы отставал от роста цен, поэтому во время инфляции материальное положение рабочих, конечно, ухудшилось.

Но промышленная буржуазия (корпорации) от инфляции выиграли. Она платила зарплату почти ничего не стоящими бумажками, ими же платила налоги государству и возвращала долги банкам. Расплатившись с банками, промышленные корпорации становились от них независимыми, а банки – банкротами. Поэтому нельзя говорить, что от инфляции выиграла вся буржуазия – банки пострадали. А собственный капитал промышленных корпораций не пострадал: он заключался не в деньгах, а в реальных ценностях – оборудовании, корпусах фабрик, запасах сырья и продукции. Пользуясь инфляцией, можно было продавать свою продукцию за границей по пониженным ценам, но за валюту и получать высокие прибыли.

После принятия “Плана Дауэса” происходит дальнейшее укрепление монополий. Путем слияний рождаются новые тресты и концерны. В 1926 г. возникает “Стальной трест”. Это была целая промышленная держава со своими шахтами, электростанциями, машиностроительными и судостроительными заводами. В этом отношении “Стальной трест” был похож на концерн Круппа. Как мы видим, такая многоотраслевая структура с расчетом на самообслуживание была вообще характерна для Германии того времени. В 1925 г. слиянием химических компаний рождается знаменитый химический трест “Фарбениндустри”.

Итак, в 20-х годах немецкая промышленность восстанавливается и развивается дальше. Но к 1929 г. промышленное производство Германии выросло только на 8 % сравнительно с довоенным уровнем. Рост производства здесь удерживался узостью внутреннего рынка: ведь германское население обнищало в период инфляции и все еще продолжало платить репарации. Потенциальные покупатели потеряли свои сбережения. А следствием узости внутреннего рынка была особенно большая недогрузка производственных мощностей и безработица. Производственные мощности в период подъема были загружены только на 70 %, а безработных было 4 млн.

Естественно, что кризис 1929–1933 гг. проявился в Германии в особо острой форме. Промышленное производство сократилось более чем на 40 %. 70 % производственных мощностей стояли в бездействии. Безработными оказалось больше половины рабочих.

В годы кризиса обострились социальные противоречия. Принимавшиеся в Германии антикризисные меры, как и в других странах, имели антирабочую направленность. Законом сокращается зарплата, ликвидируются пособия по безработице; в трудовых лагерях, куда собирали безработных, был установлен жесткий военный режим.

В стране складывается революционная ситуация. Как всегда бывает в подобных случаях, происходит поляризация политических сил: теряют позиции умеренные партии, усиливаются крайние. На одном полюсе усиливаются фашисты, на другом – социалисты-коммунисты.

Поскольку умеренные буржуазные партии теряли голоса, монополистическая буржуазия искала новую силу, на которую можно было опереться, и нашла ее в лице партии Гитлера. В отличие от Франции, в Германии не сложился союз социалистов и коммунистов. Сталин объявил социалистов “социал-фашистами”, и о необходимости борьбы с ними говорилось не меньше, чем о борьбе с подлинным фашизмом. А к словам руководителя единственного государства, где коммунисты стояли у власти, нельзя было не прислушаться. Ряды левых были расколоты. Это стало одной из причин победы Гитлера в 1933 г.

Что такое германский фашизм? Фашизм в Германии, как и в других странах, родился как мелкобуржуазное политическое движение, политическое движение людей не очень богатых, не очень образованных и в силу экономического развития теряющих устойчивое положение в обществе и, естественно, недовольных этим. Штурмовые отряды фашистской партии состояли преимущественно из представителей мелкой буржуазии. Лозунги, которые провозглашал Гитлер, были мелкобуржуазными. Он обещал ликвидировать капиталистические монополии, защитить разоряемых ремесленников и мелких торговцев, организовать для них дешевый кредит. И шовинистическая пропаганда была обращена тоже к мелкой буржуазии, которая больше других слоев общества пострадала от результатов Первой мировой войны, от репараций и инфляции. Массовое разорение этой части населения Германии активизировало ее, а это и сделало партию Гитлера достаточно сильной. Пошла за Гитлером и часть рабочих – ведь его партия называлась национал-социалистической рабочей партией. Конечно, в первую очередь это были те, кто потерял работу.

Но придя к власти, Гитлер отбросил прежнюю программу и стал проводить такую политику, которая была нужна не мелкой, а монополистической буржуазии. В 1934 г. Гитлер устраивает “ночь длинных ножей” – его сторонники уничтожают руководителей штурмовых отрядов во главе с Ремом, ближайшим сподвижником Гитлера, а заодно и массу рядовых штурмовиков. Национал-социалисты уничтожали собственные боевые отряды. Подоплека этого события была такова. Представители мелкой буржуазии, объединенные штурмовые отряды, принимая слова Гитлера за чистую монету, начали действия против монополий. Рем, их руководитель, хотел использовать это движение, чтобы влить штурмовиков в армию и стать главнокомандующим. Но Гитлер за поддержку на пути к власти обещал руководителям монополий их неприкосновенность, а генералитету оставить армию монополией юнкеров. Во исполнение этих обещаний и была проведена “ночь длинных ножей”.

Поэтому фашизм после прихода к власти изменил свою социальную сущность. Он стал особой формой государственно-монополистического капитализма, государственного управления хозяйством, доведенного до крайней степени.

Все хозяйство страны было подчинено органам государственного управления, в которых решающую роль играли лидеры монополистической буржуазии. Во главе был поставлен Генеральный совет хозяйства, решающее слово в котором принадлежало “пушечному королю” Круппу и “электротехническому королю” Сименсу. Генеральному совету были подчинены “хозяйственные группы”, возглавлявшие главные отрасли хозяйства (промышленность, торговля, кредит), а тем в свою очередь – “отраслевые группы” (химическая, авиационная и другие отрасли промышленности).

Резко расширился государственный сектор хозяйства. Крупнейшей корпорацией в стране стал государственный концерн Геринга, который сначала увеличился за счет конфискованного имущества евреев и других репрессированных, а затем в его состав включались предприятия, которые Германия захватывала на оккупированных территориях. С самого начала фашистское государство приступило к регулированию цен, нарушив тем рыночные отношения. Был установлен низкий уровень цен на товары народного потребления. В результате эти товары исчезли с полок магазинов, и теперь их можно было купить только на черном рынке по гораздо более высоким ценам. Пришлось вводить карточки на продовольствие.

Под контроль государства было поставлено и сельское хозяйство. Сельскохозяйственная продукция учитывалась и должна была сдаваться государству по установленным ценам. Хозяйства гроссбауэров и юнкеров, т. е. крупные капиталистические хозяйства, были объявлены “наследственными дворами”: в соответствии со средневековым принципом майората они передавались по наследству только старшему сыну. Остальные сыновья должны были служить государству и завоевывать себе “жизненное пространство”.

Таким образом, все хозяйство Германии было переведено в централизованную систему, которой по линии государства управляли лидеры монополистической буржуазии. Установив контроль над хозяйством, гитлеровское государство начинает экономическую подготовку к войне. В 1936 г. принимается второй четырехлетний план, основной задачей которого было обеспечение экономической независимости Германии от импорта и ускоренное развитие отраслей, составляющих базу военной промышленности. Была поставлена цель производить собственными силами все, что необходимо для ведения войны, но в стране нет каучуковых плантаций и нефтяных месторождений, поэтому особое внимание уделялось производству “эрзацев” – синтетических материалов и заменителей: синтетического бензина, синтетического каучука и т. п.

В 1940 г. был принят третий четырехлетний план, задача которого была более узкой – развить военное производство и военно-промышленный потенциал. Планирование фашистской Германии не было индикативным – преобладали административные методы управления. Впрочем, в экстремальных условиях, условиях подготовки к войне и войны, такие методы оказались достаточно эффективными.

Во-первых, военное производство развивалось за счет невоенных отраслей. Предприятия, не попавшие в категорию важных для ведения войны, подлежали ликвидации. В результате военная продукция составила 80 % всего объема выпуска промышленности страны, а недостающую продукцию брали из оккупированных стран.

Во-вторых, из оккупированных стран доставлялись и ресурсы для военного производства. Из них поступала половина потребляемого металла, четверть каменного угля и подавляющая часть нефтепродуктов. Германия использовала и трудовые ресурсы оккупированных стран: к концу войны на ее территории работало около 10 млн. иностранных рабочих, труд которых, конечно, оплачивался очень дешево.

В-третьих, развитию промышленности способствовали специфические фашистские источники ее финансирования: захват собственности демократических организаций (только в Рабочем банке было захвачено 5 млрд. марок), конфискация собственности неарийцев, ограбление оккупированных стран. В составе немецкой армии были специальные экономические части, которые занимались сбором и отправкой в Германию разнообразных ценностей – от запасов зерна до коллекций произведений искусства

Наконец, в-четвертых, развитию промышленности способствовало резкое сокращение расходов на заработную плату. Гитлер выполнил обещание дать работу безработным, но зарплата была ниже обычной – лишь немногим выше пособия по безработице. Это позволяло промышленникам впоследствии “выравнивать” зарплату, понижая зарплату остальным рабочим. Была введена трудовая повинность для молодежи, т. е. принудительный бесплатный труд, в котором должны были участвовать все молодые немцы. Был введен принудительный бесплатный труд для заключенных концлагерей.

Таким образом, в организации военного хозяйства преобладали принудительные, внеэкономические методы. Эта специфическая военная экономика стала разрушаться лишь по мере того, как начали выходить из-под контроля оккупированные страны и территории.

Довоенный уровень промышленного производства в ФРГ был восстановлен несколько позже, чем в других европейских странах, – только в 1951 г. И не только из-за больших военных разрушений. Восстановление хозяйства сдерживали проводимые в стране реформы по ликвидации военной промышленности, по разукрупнению монополий, а также финансовое истощение страны и наложенные на Германию репарации.

Но затем промышленность ФРГ стала ускоренно развиваться. Среднегодовые темпы роста промышленного производства ФРГ в 1950–1966 гг. составили 9,2 %. С 1948 по 1990 г. промышленное производство ФРГ выросло в 12 раз, тогда как производство развитых капиталистических стран в целом – в 5,7 раза. В ФРГ производится более 9 % промышленной продукции развитых капиталистических стран.

Ускоренный экономический рост разгромленной в войне Германии и ее выдвижение в 50-х годах на 2-е место в мире журналисты назвали “экономическим чудом”. Чем же можно объяснить это “чудо”?

Во-первых, обновлением основного капитала при усиленном участии государства и низких военных расходах. Поскольку довоенный уровень производства был восстановлен несколько позже, чем в других странах, то, следовательно, несколько позже было завершено и обновление основного капитала. А позже – значит на более высокой технической основе, потому что за эти несколько лет производственная техника успела сделать некоторый шаг вперед.

Проводилось обновление капитала в значительной степени силами государства, потому что провести техническое перевооружение ослабленные “разукрупнением” корпорации оказались не в состоянии. Поэтому в первые послевоенные годы налоги на прибыли корпораций здесь доходили до 90–94 %, и эти средства государство использовало для коренной реконструкции промышленности.

Возможность тратить большие средства на реконструкцию повышалась тем обстоятельством, что в 50-х годах на военные расходы шло только 5–6 % государственного бюджета: Потсдамские соглашения запрещали Германии вооружаться. Поэтому те средства, которые в других странах шли на совершенствование оружия, здесь вкладывались в экспериментальные заводы и цеха, в научные исследования. В результате ФРГ оказалась впереди других стран по техническому уровню промышленности.

Во-вторых, в послевоенные годы появилась возможность развивать те невоенные отрасли производства, которые много лет подавлялись фашистским государством. Спрос на товары данных отраслей можно было удовлетворить, но в отличие от других стран для этого необходимо было построить новые заводы. Поэтому в 50-х годах капиталовложения в промышленность ФРГ достигали четверти национального продукта, тогда как в Англии или США они составляли не более 17 %. Но это были временные факторы.

По мере того как развивалась промышленность и насыщался накопленный спрос, заканчивалась реконструкция промышленности, а другие страны усиливали реконструкцию своих предприятий, внутренний рынок стал снова узким.

По мере же сужения внутреннего рынка стал увеличиваться экспорт промышленной продукции. Занимая 3-е место среди развитых капиталистических стран по промышленному производству, ФРГ занимает 2-е место по экспорту. Она вывозит товаров намного больше, чем Япония, и почти столько же, сколько вывозят США. В 1989 г. на долю ФРГ пришлось 11,4 % совокупного экспорта развитых капиталистических стран, а на долю США – 12 %. ФРГ вывозит больше товаров, чем Англия и Франция вместе.

После окончания войны на Потсдамской конференции было принято решение ликвидировать монополии, которые стояли за спиной Гитлера. В Западной Германии это решение было проведено в жизнь в форме их “разукрупнения”: гигантский трест делился на ряд самостоятельных компаний. “Стальной трест” был разбит на 10 частей, концерн Крупа – на 7. Однако ничто не препятствовало им через некоторое время путем слияний восстановиться в прежнем объеме, и в настоящее время ведущие места в списке немецких корпораций занимают те же компании, что и в годы фашизма.

К началу 80-х годов среди 10 крупнейших банков мира не было ни одного германского. Из 20 крупнейших промышленных корпораций мира – лишь одна немецкая – “Сименс”, да и та занимает предпоследнее место.

В 80-х годах в хозяйстве ФРГ господствовало несколько финансовых групп. Крупнейшая из них, которую возглавляют Немецкий банк и электротехническая корпорация “Сименс”, контролируют 1/3 акционерного капитала страны. В ее состав вошли концерн “Тиссен”, до этого составляющий самостоятельную группу, АЭГ, прежде входивший в состав группы Дрезденского банка, “Даймлер-Бенц”. Группа контролирует предприятия черной металлургии, электротехнические, автомобильные и др.

На 2-м месте – группа, возглавляемая Дрезденским банком и концерном Круппа. В ее составе – предприятия черной металлургии, машиностроения, некоторых отраслей легкой промышленности, 3-е место занимает группа Коммерческого банка, контролирующая торговые компании, машиностроительные и строительные концерны.

Нетрудно заметить, что головное положение в финансовых группах ФРГ занимают рядом с банками промышленные корпорации. Более того, еще недавно некоторые промышленные корпорации (“Тиссен”, “Флик”, химические компании – наследницы “Фарбениндустри”) составляли самостоятельные группы, без банков. Это было следствием относительного ослабления власти банков над промышленностью после мировых воин. После войны “большую тройку” германских банков пришлось даже спасать от банкротства, потому что их капитал к этому времени в основном составляли долговые обязательства фашистского государства, которые, конечно, теперь ничего не стоили.

Другая особенность корпораций и финансовых групп ФРГ – далеко зашедший процесс диверсификации. Отрасли поделены между разными группами и в составе разных групп – одни и те же отрасли. Переход к многоотраслевой структуре облегчали два обстоятельства: старая традиция образования многоотраслевых монополий с расчетом на “самообслуживание” (концерн Крупп, “Стальной трест”), разукрупнение монополий после войны: разукрупненные компании сращивались уже с учетом процесса диверсификации.

Государственный сектор ФРГ сравнительно невелик – меньше 20 % акционерного капитала страны. В послевоенные годы здесь не проводилась национализация. В руки боннского правительства перешла собственность фашистского государства и военных преступников, а в дальнейшем государственный сектор увеличивался за счет государственных инвестиций и нового строительства. Впрочем, государственные компании дают 95 % электроэнергии ФРГ, 75 % каменного угля, 80 % железной руды, 50 % алюминия, 40 % автомобилей. В руках государства находится почти вся инфраструктура. В кредитной системе страны также господствует государственный сектор. Через государственный бюджет проходит около 40 % валового национального продукта, и именно бюджет является главным государственным регулятором экономического развития.

В ФРГ, как и во Франции, практикуется индикативное планирование. Государственные программы воздействия на экономику разделяются на краткосрочные (антициклические) и долгосрочные (структурные), связанные с прогнозированием и программированием. Антициклические меры заключаются в том, что в периоды спадов государство увеличивает инвестиции, в основном в отрасли инфраструктуры, и усиленно субсидирует промышленников, а в годы подъема государственные инвестиции и субсидии уменьшаются. Долгосрочное планирование ориентировано на поддержание оптимальной структуры производства. Государство стимулирует развитие наиболее перспективных для Германии отраслей и одновременно поддерживает развитие малорентабельных производств и инфраструктуры.

Мы не коснулись экономических последствий объединения ФРГ и ГДР. Объединение государств стало свершившимся фактом, но для слияния двух экономических систем требуется длительное время, и все результаты такого слияния станут очевидными лишь в будущем.

Пока очевидно лишь то, что с присоединением ГДР экономическая мощь ФРГ и ее вес в европейском хозяйстве существенно возрастают.