Текст книги "Жесткая посадка"

Модный шаман Болботун Хорхой

Утро началось с противной необходимости оплатить поставку товара. Конечно, эти деньги обещали вернуться к нам с прибылью в самое ближайшее время, но для любого коммерсанта необходимость отдавать деньги влечёт за собой отрицательные эмоции, чем бы эта необходимость для него ни оправдывалась. По не совсем понятной логике, я решил, что уж если было необходимо расстаться с полумиллионом рублей, то можно позволить сделать это и с семьюдесятью тысячами, и оплатил счета коммуналки и аренду. Плохое настроение усугубилось, и я, как обычно в такой ситуации, включил на компьютере пошаговую стратегию, с тем, чтобы победой в виртуальных мирах заглушить в себе раздражение от дел реальных.

Тем не менее я продолжал поглядывать поверх монитора в торговый зал через перегородку из тонированного стекла. Скорее происходящее в зале, нежели на экране, медленно, но неуклонно поднимало моё настроение. Наступало лето, и народ спешил обновить свой компьютерный парк, тем более что умные люди из Intel объявили о выходе новых чипов и все предыдущие модификации резко подешевели. Следствие таких смен компьютерной архитектуры всегда было одинаковым: продвинутые юзеры бросались приобретать машины прошлого поколения, а непродвинутые – последний крик компьютерной моды. Всё это выглядело, как всегда, смешно – вычислительные возможности машин трёх последних поколений позволяли моделировать космические полёты с той же степенью точности, как это делали Cray в NASA, а использовались они для простейших бухгалтерских операций, наколачивания текстов и пасьянсов.

Впрочем, не только пасьянсов…

В салон вошёл вчерашний модный шаман из «Тин-Танка», и Хрюндель, который умел определить наиболее значительного клиента в радиусе пятидесяти метров (дальше он начинал путаться), принялся увиваться вокруг него. Шаман, очевидно, интересовался ноутбуками, которые, к слову сказать, не были сильным местом нашего магазина. В основном из-за быстрого развития этого типа машин и сложности в их обслуживании. Но Хрюндель обладал замечательной смесью нахрапистости с обаянием, перед которой человек, пришедший с желанием что-то приобрести, устоять не мог. Я оторвался от экспансионистских действий и с наслаждением наблюдал, как он подобрал шаману сверхтонкую Toshiba, с уймой самых современных наворотов, серебристый кейс – и споткнулся только на попытке всучить фирменную бейсболку. Нет, чувства меры Хрюнделю всё-таки не хватало… Но мальчишке всего двадцать пять лет, научится. С облегчением я увидел, как шаман пережил бейсболку и направился к пункту оплаты. Я вновь ткнулся в монитор – на моё побережье высаживались поселенцы, казалось бы, уже исчезнувшей цивилизации, и вдруг увидел, как шаман, вместо того чтобы направиться к выходу, двинулся ко мне в кабинет.

– Здравствуйте, Виктор Олегович! – радушно улыбнулся он. – Вот, давно уже хотел обзавестись современным ноутбуком и вчера повстречал вас. Ну-ка, думаю, приобрету себе записную книжку, да и познакомимся…

– Ну, вчера нас заочно представила Кира, – хмыкнул я, понимая, что сейчас на мне отрабатываются простейшие шаманские фокусы – вроде всеведения.

– Ну, Кира вас, заметим, вчера не представляла. К слову, это сделала подруга вашего компаньона, которая сегодня с утра записалась ко мне на сеанс. Ну а я уже решил воспользоваться представившейся возможностью и лично повидаться.

– Машинку, я гляжу, вы выбрали неплохую… Надеюсь, вы полностью отобьёте её через Ларисин гонорар… – Долг платежом красен, подумал я, романтическая Алиса Жановна ещё два года назад была примитивной Ларисой Ивановной. Пустячок, а приятно. И вдруг я остро ощутил, что проклятый шаман получил очко в свою пользу, я ведь только что выступил на его стороне.

– Да полноте вам, – шаман улыбается мыслями, а не лицом. – Деньги меня интересуют лишь как способ хорошо жить, а хорошо жить для меня – это понимание тех сущностей, которые управляют нашим миром.

Мне захотелось прекратить этот разговор.

– Как вы наверняка знаете, я – кибернетик, математик, электронщик и немного физик. И, как выразилась вчера ваша клиентка, – ретроградный физик. А ретроградный физик вряд ли может поведать шаману что-то, кроме простейших законов, которыми держится наш мир. И мне очень не хочется быть объектом для вашего изучения, даже в качестве ретроградного физика. Надеюсь, что компьютер, который вы приобрели, будет служить вам долго и исправно. Благодаря точному выполнению физических законов в его потрохах.

Я поднялся из кресла.

Шаман стоял передо мной, он смотрел на меня, но разглядывал, казалось, что-то, что шевелилось за моим затылком.

– Да, конечно, – произнёс он безразлично. – Было бы глупо думать, что серьёзный разговор может начаться так просто. По вашим меркам, нас едва соединяет одно полуслучайное знакомство, через вторые-третьи руки, моё – с вашей приятельницей, я, к слову, даже и не очень помню, как её зовут…

– Честно говоря, я даже не вижу точек соприкосновения, – хмыкнул я и совершил ошибку.

Я протянул ему руку на прощание.

Он взял её и ненадолго задержал в своей.

Ощущение было, как будто меня тряхнуло током.

– Что бы вы ни подумали о моих словах, – сказал он вдруг глухим и печальным голосом, разжимая пальцы, – я всё-таки сейчас скажу. Я много странствовал и много повидал. Я видел радикалов, которых называют фанатиками, – в Бадахшане, Синьцзяне и Кашмире. Людей, за головы которых правительства могущественных стран обещают неслыханные деньги. Но ни один из них не соприкасается с опасностью так близко, как вы. Похоже, вы дёргаете за усы само спящее Зло мироздания.

И вышел.

Кира

На следующий день Кира неожиданно появилась у меня в офисе где-то в полчетвёртого.

– Ну и ливень на улице, – весело сказала она, отряхивая от воды зонт и шляпку. Женщины должны время от времени спасать мужчин от мужской жизни! – Ты не провезёшь меня сегодня по магазинам?

Клад, конечно, кладом, но во время банкротства и поисков клада личную жизнь тоже никто не отменял. Я уже давно хотел сделать Кире подарок и подобрал подходящее колье в ювелирном салоне на Новой Басманной. И решил, почему не сегодня? Но, бывают такие дни, покупатель словно с цепи сорвался, и меня то и дело вытаскивали в торговый зал для консультаций. Кира скучала в кабинете, и её развлекал какими-то северными историями Сабуров, тоже ожидавший Сержа, уехавшего на переговоры с партнёрами. Я безуспешно пытался найти папку с документами на партию компьютеров Compaq, которые позавчера пришли из Германии, в кресле напротив сидел представитель компании, которой необходимо было монтировать локальную сеть, а дождь за окном сплошными струями стекал по стёклам, и от них исходила вибрация, будто в кабинке гигантского душа.

Обычно во время дождя на меня снисходит какое-то умиротворение и созерцательное отношение к миру. Но сегодня ему неоткуда было взяться. В кабинет всё время заглядывали самые разные люди, спрашивали что-то, а то и просто таращили глаза, менеджеры разрывали на куски триллионом идиотских вопросов, и в довершение позвонил Серж и попросил перебросить его с Каширки, где он только что закончил консультации, на Волоколамку.

Наконец я направился к выходу. Сергеич продолжал сопровождать Киру, рассказывая ей какую-то ужаснейшую историю о том, как они ели собак где-то на метеостанции в Якутии. А рядом семенил низкорослый представитель «Юнона-трейд-компани» и не переставая пожирал меня глазами, всё ожидая, когда я покажу ему технологическую схему монтажа сервера и многоуровневой сети в его новом офисе. В холле навстречу мне выскочил какой-то из прошлых состоятельных клиентов и начал требовать сверхширокий плазменный монитор. Отвязаться от них обоих не было никакой возможности в принципе, и в этом бедламе я уже почти потерял возможность строить логические связи.

Наконец, отчаявшись, я вспомнил, что папку с документами на сервак и Compaq’и, скорее всего, оставил в машине на стоянке.

Я довольно невежливо оторвал Сабурова от общения с дамой.

– На́ ключи, принеси папку из машины, – попросил я.

Дождь за стеклянной стеной холла припустил ещё пуще.

– Куда ты гонишь человека в такую дождину, – укоризненно сказала Кира и протянула Сергеичу мой плащ, который до этого держала в руках. – А впрочем, я сейчас сама сяду в машину, ты быстрее закончишь, если будешь знать, что я тебя жду.

Кира под руку с Сергеичем, накинувшем мой плащ едва ли не на голову, припустили к машине. Она сразу нырнула на правое сиденье, а Сергеич чуть-чуть повозился с замком, затем залез назад и, судя по всему, стал рыться в папках.

Дальше я потерял сознание.

Вопреки тому, что пишется в книжках, человек, которого глушит взрывом, взрыва не видит…

Я очнулся через несколько секунд после удара. Холл института весь был засыпан битым стеклом. У выхода истошно кричала вахтёрша – её придавило перевёрнутым столом. Как в оживающей картине, брошенные на пол люди по одному начинали шевелиться. К первому крику примешались какие-то стоны. Но всё это я воспринимал через какую-то серую ватную пелену. Потому что на стоянке, среди раздвинутых и покорёженных машин, догорали остатки «Ауди» и то, что ещё минуту назад было Кирой…

В этом же сумраке сознания я продолжал пребывать весь вечер. Меня везли в какой-то приёмный покой, кололи транквилизаторы и болеутоляющее, меня допрашивали люди в форме и без. На заднем плане этого действа появлялся и исчезал Серёга, коллеги по магазину, испуганные служащие. «Едва не убили!» – донёсся до меня чей-то то ли крик, то ли шёпот. «Девушку всмятку, а сам жив остался!»

С большим трудом я понял, что все вокруг убеждены, что убить пытались меня.

Часов в одиннадцать вечера меня из милиции забрал знакомый лоер, тот самый, у которого я расспрашивал о самолётах и самолётных кладоискателях.

Он буквально силой засунул меня домой и поил коньяком, пока я не начал терять сознание. Серж находился рядом.

– Ключ забрать или нет? – спросил Эдик (так звали лоера) Сержа, так, будто меня рядом не было.

– Не надо, – мрачно буркнул Сергей, – я у него переночую.

– Что ж, – участливо произнёс Эдуард, – наверное, это самый лучший вариант. Стало быть, повторяю для невнимательных, без меня ни с кем не пускать разговаривать, из дома, по возможности, не выходить. Лучше всего денёк продержать… Ну, словом, как сейчас… – И вышел.

Я рухнул на диван, потому что этого ждали от меня все – ушедший лоер, Серж и прежде всего я сам. Но через полчаса в моё сознание стал пробиваться чей-то приглушённый голос, то ли мой собственный, то ли Серёгин. Я приоткрыл глаза. Серж сидел верхом на табуретке и разговаривал с кем-то по моему телефону.

– Да, погиб точно. Прикинь, почти что на атомы распылило. Но это не так уж важно. В смысле, жаль мужика, но всё, что он знал, он уже выложил, и по нескольку раз. Зрительная память? Какая зрительная память, когда прошло тридцать лет? Ах, у тебя такая? Ну ладно, у нас есть круг радиусом десять километров.

Я прикрыл глаза. Всё-таки вирус поиска в мужчине сильнее скорби по его ближним, пусть даже хорошо знакомым людям.

К сожалению, про себя я этого сказать не мог. И забылся на ночь и весь следующий день.

Кира. Последний раз Кира

Киру хоронили в понедельник.

Шёл последний снег, временами переходящий в дождь. Людей на кладбище было очень и очень мало – человек двадцать от силы. И я подумал: как же она была всю жизнь одинока! Все её древние кельты, подруги, связи ничего не стоили по сравнению с самым главным – она была обречена умереть в одиночестве и знала об этом.

«У меня никогда не сможет быть детей», – призналась она однажды.

Кто-то что-то произносил, люди рыдали, стучали комья земли о крышку гроба, а я продолжал слушать её, понимая, с каким необыкновенным, мудрым и светлым человеком ненадолго столкнула меня судьба посредине жизни.

Кира, может быть, и не знала всего на свете. Но она всё на свете понимала.

«Каждый купец нашего времени в душе – довольно сильно пират. Он в любую минуту готов закрыть на лопату свою лавку и выйти в море на „Золотой Лани“».

И тут я решил: что бы ни случилось, доведу дело с самолётом до конца.

Полковник Шергин

В один из последующих дней меня пригласил к себе Сац. Мне, поросёнку, уже давно надо было появиться у него, хотя бы для того, чтобы поблагодарить за адвоката. Я прошёл через обширный холл, где дежурил вооружённый охранник, и про себя поёжился: видимо, ещё некоторое время буду опасаться обширных застеклённых пространств. Поднялся на лифте на второй этаж. В доме, где жил Сац, лестниц, кроме пожарных, не было принципиально.

Дверь в квартиру Льва Давидовича была приоткрыта. Я прошёл в огромный кабинет и остановился, как полярник на дрейфующей льдине, посреди огромной шкуры белого медведя, подарок Льву Давидовичу от какой-то нефтяной компании.

В кабинете Лев Давидович был не один.

За его любимым кофейным столиком, выполненным из гигантского нароста какого-то сибирского дерева, сидел подтянутый, седой как лунь сероглазый морщинистый человек. Человек выглядел очень загорелым, и на его коричневом, выдубленном лице крупные серые глаза сияли настоящими льдинками – холодным и чистым светом. Жемчужно-серый костюм сидел на нём довольно свободно, что наводило на мысль о его худобе, но когда он чуть приподнялся и пожал мне руку – своей, длиннопалой и костлявой, как лапа хищной птицы, – я понял, что этот старик по сию пору физически невероятно силён.

– Знакомьтесь, Виктор, – по-отечески захлопотал Сац. – Шергин. Марк Соломонович Шергин. Полковник Шергин. Гений антитеррора.

При этих словах полковник Шергин сморщил гримасу, как от зубной боли. На гения антитеррора он никак не тянул. Не было в нём ни дебильного плоскомордия Шварценеггера, ни кретинской ухмылочки Вина Дизеля. Обычный интеллигентный человек, сухой и подтянутый, любитель горных лыж и шахматных парадоксов. Так и представляешь его у камина, окружённого восторженными студентками, поющего под гитару «Белые флаги разлук вывесил старый Домбай». Скорее всего, старик был очень красив в молодости… А… А почему бы и нет? Сколько иронии мне всегда слышалось в этом, хрестоматийном… «Бонд. Джеймс Бонд…»

– Спасибо вам большое, Лев Давидович, – с чувством вины сказал я.

– За что? За то, что я заставил вами заниматься этого бездельника Эдичку? Делать то, что он и сам должен был делать, если бы не ожесточился окончательно в своём сибаритстве? Не меня должны вы благодарить, и тем более не этого светского разгильдяя. Вот ему скажите спасибо, Марк Соломонович избавил вас от многих часов монотонного общения с нашей доблестной милицией.

– Ну, это вы, конечно, через край загнули, Лев Давидович. – Марк Соломонович засмеялся сухим дребезжащим смешком. – Больших усилий, чтобы сократить общение нашей доблестной народной милиции с молодым человеком, мне не потребовалось. Эка невидаль для Москвы – один мелкий предприниматель пытается убить другого мелкого предпринимателя. Но ничто не даётся просто так, вместо тридцати–сорока часов общения со следователем я попрошу пообщаться часа полтора-два со мной. Вы уж уважьте старика, а?

– Один мелкий предприниматель пытается убить другого мелкого предпринимателя! – потрясённо произнёс я. – Вы уж лучше объяснитесь…

Марк Соломонович улыбнулся совсем уж лучезарно, даже многочисленные морщины вокруг глаз, казалось, излучали сияние.

– Давайте я немного облегчу вашу задачу, – произнёс он дружелюбно и просто. – Я буду задавать вам вопросы, а вы на них – отвечать.

– У меня что, есть выбор?

– Нет. В общем-то, нет. Для начала я хочу вам сказать, что родители Киры Валентиновны решили не выдвигать против вас обвинения в убийстве.

– Выдвигать… Против меня… Что?

– А как вы думали? С этим случаем нам непонятно решительно всё. В результате взрыва погибли Кира Валентиновна Стрелецкая, ваша подруга, и Дмитрий Сергеевич Сабуров, ваш сотрудник. Последнего вы сами отправили в автомобиль за какими-то документами.

– Господи…

– Да успокойтесь вы. – Шергин ободряюще улыбнулся. – При первых допросах свидетелей следствие убедилось, что у вас решительно не было видимых причин желать гибели вашей знакомой, а убитый инженер Сабуров и вовсе никому, кроме вас, не был нужен. Итак, на первом плане остаётесь вы и ваш бизнес. Какие у вас могут быть предположения? Компаньон? Конкуренты? Война за помещение? За поставки?

– Тьфу на вас, – несколько невежливо сказал я. – Вы что, считаете меня совершенно за идиота? Вы думаете, я не задавал себе эти вопросы – все эти дни, раз за разом? Обсуждать Серёгу я даже не отказываюсь – вы потом поймёте почему. Хотя и сейчас поймёте. Наш салон, компьютерный бизнес – это микробизнес, по московским масштабам-то! Вы знаете, какой у нас годовой оборот-то? Бумаги читали? Мы существуем, как в известном анекдоте, – «между струй».

– Анекдот-то этот, батенька, был сложен как раз про Чубайса, которого трудно упрекнуть в народной любви…

– Да мы «между струй» живём не по причине ловкости, а по причине мелкости. Таких никто уже сто лет не взрывает!

– Гм-м-м… откуда вы знаете, каких взрывают, каких не взрывают? Ну, ладно, собственно говоря, версию из-за вашей финансовой деятельности вы отрицаете полностью. А все остальные? Ревность? Кстати, кому в результате вашей смерти переходит доля в бизнесе?

– Моей бывшей жене. Она живёт в США.

– Угу. В США. А у подруги вашей могли быть некие недоброжелатели?

– Кира? Да что вы? Вот уж кто был святой человек…

В таких вопросах и ответах прошло больше полутора часов. Я на самом деле уже многократно задавал себе все вопросы, которые слышал сейчас от Марка Соломоновича, причём задавал их под разными ракурсами. И какой-то нехороший осадок оставался от них. Нет, не от того, что он анализировал возможность причастности к покушению на Киру Сержа, друзей Киры, собутыльников Сабурова, директора института академика Сидорова, которому вдруг за каким-то лядом потребовалось помещение нашего салона, и он не нашёл ничего лучшего, как избавиться от нас столь оригинальным образом… Ощущение складывалось другое. Это были даже не кошки-мышки. Марку Соломоновичу было абсолютно плевать, кто и зачем хотел меня убить. Он задавал свои вопросы с совершенно другой целью и хотел, чтобы я это понял. Но хотел ли он, чтобы я понял, какая это цель?

Неожиданно вошедший Сац нарушил нашу тягостную беседу.

– Ну что, гений антитеррора, – обратился он к Шергину, – а остатки бомбы нашли какие-нибудь? Ведь забабахать такое дело не где-нибудь, а в центре Москвы – это и людей, и технику надо подходящую. Так что же – так-таки никаких следов не осталось?

– Вещдоков практически никаких, – сказал «гений антитеррора», едва заметно поморщившись на комплимент Саца. – Но по некоторым признакам можно сказать – самый примитивный вариант радиоуправляемой мины. Той, которую газетчики упорно называют бомбой. Лепится на бензобак, управляется самым обыкновенным пультом радиоуправления для игрушек. Ну, слегка усовершенствованным пультом, частоту чуть-чуть уводят с общепринятой, для того, чтобы исключить случайный подрыв устройства киндером из соседнего здания, когда он гоняет по полу какого-нибудь робота-трансформера. Нажимается кнопка, и происходит… Ну, то, что вы видели. И, к счастью, пережили. Мало кто может похвастаться. Поздравляю.

– Так что, – Лев Давидович отставил на край стола чашечку кофе, – вы не считаете, что здесь орудовали профессионалы?

– Профессионалы, – мрачно, с некоторой брезгливостью повторил Марк Соломонович. – Ну что такое! Человек скажет слово «профессионал», надует щёки – как будто этим всё объяснил… А профессионалы – это просто умелые люди. Они есть везде, и везде их не очень много. Они есть и у бандитов, и в армии, и в милиции, и в ФСБ. Потом, вариантов много. Это могли быть профессионалы, работающие не под профессионалов. Это могли быть профессионалы, в совершенстве владеющие именно простыми методами работы. Кстати, эти люди, как правило, – самые опытные и умелые.

– Опытные и умелые? – удивился Сац. – Но ведь покушение провалилось, простите, Виктор, Бога ради!

– Провалилось? А кто вам сказал, что оно провалилось, – удивился Шергин. – Наверное, не надо сомневаться в том, что, вы уж простите, Виктор, вас кто-то хотел убить. Дело в том, что вы несколько раз при большом стечении народа повторили, что из офиса вы выезжаете через полчаса, причём сказали это даже по телефону неизвестному вам человеку. Скорее всего, срок вашего отъезда был несколько раз выверен. Возможно, кто-то по мобильнику координировал весь процесс рядом с вами. Вы же сами не ожидали, что задержитесь в холле и вам потребуются прямо там документы на эту партию… Так что здесь они перемудрили, но совсем чуть-чуть…

Он отхлебнул чаю из стакана и продолжал:

– Вообще, тут есть над чем задуматься. Фантазировать можно много. Например, почему всё это сделано так нарочито громко… Ведь, прошу прощения, пришить вас, Виктор, можно было нанять любого наркомана, из парней, прошедших Чечню. Тихо, гарантированно с концами. Потому что потом исчезает и этот наркоман, и тот, кто нанял этого наркомана. Взрыв – всегда дело несколько… м-м-м… экстраординарное, что ли… Вот если бы у вас была суточная смена телохранителей, тогда я бы их понял. Поэтому оставляю для себя место ещё двум версиям: о запугивании и о том, что вас просто, пардон, с кем-то перепутали.

– Перепутали? Ну ничего себе, – оторопел я.

– А что вы думаете, мил человек, бардак у нас только в правительстве и администрациях? У гангстеров своего бардака хватает… Словом, сотрудничайте со следствием, а я уж за ним пригляжу…

– Действительно, зачем вас кому-то убивать, Виктор? – вскинулся Сац, явно обрадованный удобной возможностью всё списать на случайность. Ему было неприятно оттого, что с его приятелями происходят такие непристойные вещи, как покушение на жизнь. – Серёжа и Витя ребята аккуратные, долгов у них, по московским меркам, немного, они их старательно и в срок отдают… Сейчас, правда, затруднение испытывают, но вот – бьются изо всех сил… Правда, какую-то глупость с самолётом ископаемым затеяли, но, надеюсь, остынут, кладоискатели…

– Да… С самолётом. – Марк Соломонович снова отхлебнул чаю и вдруг, первый раз за весь разговор, быстро и исподлобья поглядел мне в глаза – будто в душу уколол зрачками: – Может, и правда, это – глупость? Деньги – наживное дело, перезаймёте…

Много позже я понял, что было по-настоящему главным в нашем разговоре…